Восход над небом

— Хара, ты уже думал о следующем номере для еженедельного прослушивания? — Да, Нам-хён, у меня столько идей, одна лучше другой, но я всё равно переживаю, нашим наставникам не нравится абсолютно ничего из того, что мы делаем. Парни обсуждали свои дела и новости за обедом. — О, не волнуйся, Итэр защитит тебя, если что-то пойдёт не так, но лучше всё равно постараться как следует и не использовать его в качестве живого щита. — Барбатос говорил как ни в чём не бывало, с яркой улыбкой на лице. — Что это ещё за пожелание, хён? Не дави на него, ты только заставляешь его нервничать ещё сильнее. — Камин бросил обеспокоенный взгляд на Каэдэхару, на лице которого отразился ужас. Что, если Куна снова ударят из-за него? Что, если его будут бить? Так, он выпал из реальности на какое-то время, глубоко задумавшись и погрузившись в свои переживания. — Зухаа. — Хэйдзо ткнул того в щёку пальцем, подперев голову рукой, и мальчик пришёл в себя, помотав головой. — Кушай, а то опоздаешь на следующее занятие. — Видишь, что ты сделал, Нам-хён, он теперь в стрессе. Зуха, ты в порядке? Не слушай его, всё будет хорошо, в тот раз тебе просто не повезло, тебе нужно больше спать и хорошо кушать, тогда всё будет хорошо. — Хон ободряюще улыбнулся парнишке, но тот словно язык проглотил и сидел с опущенным лицом, перебирая еду в тарелке палочками. — Зуха, посмотри на меня. — внезапно Итэр заговорил, и Каэдэхара обращает на него внимание, поднимая взгляд. — Не думай об этом. Просто делай, что должен. Ты молодец. Ты хорошо стараешься. Мы всегда поможем тебе и поддержим тебя. И не страшно, если что-то не получится, не ошибается тот, кто ничего не делает. Ты ведь не робот... Но Кадзуха прерывает речь старшего. — Но я не хочу, чтобы тебя били, особенно по моей вине, это ужасно... — Не беспокойся обо мне. Я сам вызвался тебя защищать. Всё нормально. Если будешь думать об этом, будешь нервничать и допускать ещё больше ошибок. Лучше расслабься. Ударят меня, ну и что? Я же не умру от этого. Максимум синяк останется, это пройдёт. Главное, чтобы ты достиг своей цели, верно? Каэдэхара кротко кивает, и Кун улыбается. — Давай, ешь, тебе нужны силы. Нас не так часто бьют, чтобы тебе было о чём волноваться. Стафф не станет лупить нас направо и налево просто так, им не нужны проблемы. Ты же сам видишь, что за целую неделю твоего нахождения здесь кого-либо ударили всего раз. — Итэр улыбается шире. — Это ведь не так страшно? Один раз... Никто не знает о том случае с Алатусом, кроме Кадзухи. Впрочем, два раза, тем более почти подряд, тоже не так уж плохо, та женщина просто уже была на нервах, а дерзость Немесиды только подлила масла в огонь. В любом случае, Каэдэхара ничего не скажет ребятам о том случае, он ведь пообещал Цзиньпэну. — Да, хён... — Зуха, тебя что-то беспокоит? — Сиканоин приподнялся, беспокоясь за младшего, и все остальные снова обратили на него внимание. — С чего ты взял, хён? — Ты ничего не ешь, всё время вздыхаешь и опускаешь взгляд, выглядишь расстроенным. — Я... Просто нервничаю. Всё в порядке. На самом деле мальчик не мог перестать думать о том, что произошло тогда с Чжуном, и о том, о чём он спорил с преподавателями. И он сказал, что спорит с ними уже несколько лет, но ему всего 16, во сколько же лет он попал в агентство? Именно из-за того, что Каэдэхара глубоко ушёл в свои мысли, он и выглядел расстроенно и растерянно. Когда-нибудь он выяснит это всё. — Ты уверен, Хара? — Да, Нам-хён, не переживай. — Кадзуха продолжил есть, чтобы не волновать старших, да и силы перед занятиями ему нужны. — Если у тебя ещё будут вопросы или проблемы, обязательно обращайся. — все ребята продолжали разговаривать с юношей и пытались поддержать его, кроме Камина, который молча поднялся с места и унёс за собой грязную посуду, хотя остальные тоже уже поели. Он был хмурым. — Что с Камин-хёном? Что-то случилось? — Каэдэхара проводил его взглядом. — Нет, ничего такого не было. Не знаю, что это с ним. — Барбатос, как и остальные, тоже обратили на него внимание, но лишь на долю секунды. — Наверное, он просто хочет побыть один. Любому человеку иногда хочется побыть наедине с самим собой. После ребята продолжили беседовать, дожидаясь, пока Кадзуха закончит обедать, а затем разошлись по своим занятиям. Когда настала очередь занятия танцами, он извинился перед каждым парнем, кто был с ним в команде на ежедневном прослушивании. И хотя никто из них не был в обиде, он всё равно чувствовал на себе большую вину. Многие трейни не ладят друг с другом, ведь до дебюта они все враги друг для друга, каждый из них борется за право стать звездой, но эти юноши были довольно добрыми и дружелюбными. В этот день их снова распределили на команды для еженедельного прослушивания, и на этот Каэдэхара попал в одну группу с Кабукимоно, Алатусом и ещё одним парнем, который не выглядел особо доброжелательным. Команда оставляет желать лучшего, они же все перегрызут друг друга, и Скарамучча вместе с Кадзухой... Добром это не кончится. Последние два с половиной часа в конце занятий отводятся для подготовки к еженедельному прослушиванию, с понедельника по пятницу по очереди тренируется одна из пяти групп, суббота же – общий день. Остальные группы в это время идут на общее занятие. Сегодня была очередь команды Каэдэхары, и от этого он нервничает ещё больше. Он так устал и совсем без сил, так хочется спать, и он боится всё испортить и столкнуться с гневом Кабукимоно.

***

— Думаю, вы все согласны с тем, чтобы хореографию и песню в этот раз выбирал я. — Алатус подходит к старому компьютеру, который стоял у стены посреди другой аппаратуры. Кадзуха не привык слышать его голос, отчего вздрогнул, обычно Немесида не говорит ни слова, иногда даже забываешь о его присутствии, но мальчик кивает на его слова, хоть тот и не видит. Хара ещё не очень опытен в этом деле, поэтому будет полезно понаблюдать за более опытными трейни, научиться правильно выбирать песни и ставить хореографии. — С чего это ты взял? Я хотел выбрать песню. — парень, чьё имя Зуха не помнит из-за отсутствия частого контакта с ним, подходит к Чжуну сзади, и тот к нему оборачивается с невозмутимым видом. — И что бы ты хотел поставить? — Вот. — юноша находит на компьютере нужную песню и включает её. Тяжёлые биты и басы заполняют комнату, отчего Каэдэхара чувствует неприятную пульсацию по всему телу, особенно в груди. За музыкой следует вокал, который соответствует её жёсткому и агрессивному стилю, лирика была очень дерзкой и нахальной, парню явно нравится стиль бэдбоя. — Мне не нравится. — Цзиньпэн отвечает уже через несколько секунд после начала песни, без всяких колебаний. — И что? А мне нравится. Посмотри, песня как раз для нас. — Во-первых, мы команда. — Алатус выключает песню, заметив, что Кадзуха уже закрыл уши от неприятной музыки и грубого текста. — Ты должен учитывать мнение и желания остальных её членов. А во-вторых, мы с тобой в группе не одни, тебе подходит песня, Кабуки подходит, может, мне тоже, но посмотри на Кадзуху. Эта песня не для него, даже если бы она ему понравилась, он бы её не вытянул. Нужно что-то более нейтральное и выразительное. Юноша недовольно цокает и закатывает глаза. — И что, мы теперь ради него одного должны подстраиваться? Ну да, давайте танцевать под песню про радужных единорогов, раз он такой неженка. — Рот закрой. То, что он не мудак, как ты, не даёт тебе права его дразнить. — Немесида направился к Каэдэхаре, чтобы что-то обсудить. — Ты что сказал? — парень уже явно был готов идти на конфликт, но вмешался Скарамучча. — Чел, лучше не зли его, иначе пожалеешь. И он прав, представь, сколько с нас баллов скинут, если хоть один из нас налажает. Как в прошлый раз. Да, нам досталась такая обуза, но ничего не поделаешь. — Сам обуза, хватит уже его терроризировать. — Чжун огрызнулся, после чего вернулся к младшему. — Что ты думаешь на счёт той песни? Тебе нравится? — Нет, хён, она такая... Грубая. — Я так и понял. Не волнуйся, я не дам ему эту песню поставить. — Эй, вы о чём там шушукаетесь? Разве мы не должны всё вместе обсуждать? — Молчи и не раздражай меня. — Цзиньпэн вновь подошёл к компьютеру. — Песню я выбираю. — Я против. — агрессивный парень кладёт руку на стол, блокируя Алатусу доступ к клавиатуре. Немесида поднимает на него недовольный взгляд, скрестив руки на груди. — Ты же даже не знаешь, что я выбрал. — он склоняет голову на бок. — Ну и что? Я уже знаю, что мне не понравится. Потому что ты мне не нравишься. — А мне ты не нравишься, но я же не жалуюсь. — Чжун слегка толкает юношу в сторону и находит песню, после чего сразу включает. Это был хип-хоп, биты были довольно энергичными и качающими, но не такими тяжёлыми и неприятными, как в прошлой песне. Слов в ней не было, наверное, именно это имел ввиду старший, когда говорил о «нейтральной» песне, которая подойдёт всем. Райден рефлекторно начинает несильно качать под бит, прикрыв глаза, иногда выполняя какие-то движения, кажется, он пробовал музыку на вкус. — Видишь, ему нравится. — Алатус переводит взгляд со злюки на Каэдэхару, который о чём-то задумался. — Кадзуха. Мальчик вздрагивает от голоса старшего, вырвавшего его из другого мира, и смотрит на него. — Тебе нравится? Младший вновь задумывается, прислушиваясь к мелодии, в это время Кабукимоно уже начинает танцевать небольшие связки, и Хара обращает на него внимание. Так хорошо танцует... Завораживает. Теперь у него ещё больше мотивации лучше стараться на танцах. Хочется научиться делать это так же легко и непринуждённо, так же хорошо и красиво. Эта волна телом и как он рисует руками в воздухе. Мальчик не заметил, как он засмотрелся на юношу, прожигая его взглядом и не моргая, так и не ответив на вопрос Чжуна, что заставляет того нахмуриться и слегка повысить тон. — Кадзуха. — его голос прозвучал недовольным, как гром среди ясного неба, что снова напугало младшего, и тот вздрогнул, вновь обращая на него внимание. Выглядит жутко, неужели он злится? — Да, Цзиньпэн-хён, мне нравится. — Отлично. Ставим хореографию. — все проходят в центр, включая ожившего Скарамуччу, и все три парня, кроме Зухи, начинают бурно обсуждать движения, уже предлагая что-то, и Каэдэхара чувствовал себя глупым и отстранённым, он лишь застыл и молча стоял как статуя, наблюдая за ними пустым взглядом. Они ведь одна команда, инициатива и польза должна исходить ото всех... Но в голову, как на зло, ничего не приходит. Так не хочется снова всех подвести... Что же делать? Может, это из-за отсутствия опыта? Может, в следующий раз что-нибудь получится? Кажется, ребята не обращают внимания на то, что он молчит, наверное, они и сами справятся. После пятнадцати минут обсуждения и записи движений в блокнот парни приступили к заучиванию хореографии, чтобы станцевать её и посмотреть, как это будет выглядеть. Райден и Немесида довольно быстро запоминали движения и хорошо воспроизводили их, у Кадзухи же были проблемы с этим, он постоянно всё забывал, путал движения и направления. Когда он учил танцы дома самостоятельно, у него тоже бывали проблемы, но не так часто и не такие серьёзные, однако сейчас их усугублению и увеличению их количества способствуют усталость, недостаток сна и нервы. По крайней мере, парни ничего ему не говорят, хотя по их лицам видно, что их это раздражает. После заучивания и корректирования первой части ребята приступили к обсуждению второй. Всё было так же, как и в первый раз, и Каэдэхара действительно очень старался, но, кажется, ему понадобится немало времени, чтобы улучшить свои навыки.

***

— Всё, я не могу так больше, уберите его из команды. — Кабукимоно уходит со своей позиции посреди танца со скрещенными на груди руками. — Убрать кого? — Алатус так же останавливается, за ним Кадзуха, и последний юноша начинает психовать, поэтому выходит на перерыв, выключив музыку. В комнате было очень жарко, стёкла запотели, настолько усердно парни тренировались. — Ты сам знаешь кого. — Кабуки. Прекрати. Ты и сам недавно был новичком. — Но я никогда не был таким неудачником. Я всегда хорошо танцевал и всегда хорошо читал рэп, а это... — Скарамучча поворачивается к ребятам и указывает на Хару. — ...это просто недоразумение. Непонятно, как он вообще прошёл прослушивание. — Я сказал, прекрати. Нормально всё было на прослушивании, он очень хорошо поёт, играет на гитаре, танцевал он тоже неплохо... — Он упал. Насколько нужно быть неуклюжей коровой, чтобы упасть на ровном месте? Пока парни ругались, они не обращали внимания на затихшего и застывшего младшего, который стоял посреди зала, низко опустив лицо, и не заметили, как по его щеке скатилась слеза. Они обратили внимание, только когда услышали всхлип, и оба замолчали, уставившись на него. Утерев слёзы с щеки рукой, Кадзуха тоже покинул комнату быстрым шагом. — Ну и что ты наделал? До слёз его довёл. Идиот. — С каких пор тебя волнуют чьи-то чувства, мистер одиночка? Пусть и дальше ноет. Если это доводит его до слёз, то ему здесь не место. Мы ему не мама с папой, он понимал, куда идёт. А теперь я возвращаюсь к репетиции, не собираюсь тратить на это время, которого у нас итак в обрез. — юноша включил музыку с начала и, заняв свою позицию, приступил к танцу. Шумно выдохнув, Немесида присоединился к нему, а следом и тот парень, который вскоре вернулся. Они репетировали ещё какое-то время, после чего приступили к обсуждению третьей – последней части хореографии. Каэдэхары не было уже довольно долго, поэтому Цзиньпэн объявил перерыв, и все разошлись отдохнуть. Сам же он отправился в единственное место, где сейчас мог быть Кадзуха – в раздевалку. Там он и оказался. Алатус не видел его, наверняка куда-нибудь заныкался, но его плач всё же было слышно. — Хара. — в ответ на свой зов он слышит шорохи и шмыганье. Парень идёт на звук и застаёт мальчика, что пугается его внезапного появления, посреди шкафчиков. Тот быстро утёр слёзы с лица, явно только что поднявшись со скамьи. — Я уже иду, хён, всё в порядке. Я постараюсь больше не мешать вам. — бегая взглядом по полу, лишь бы не смотреть в глаза старшему, Кадзуха быстро проходит мимо него, чувствуя стыд за то, что сорвал репетицию, однако чувствует, как его резко и крепко хватают за руку, что заставляет его замереть, а после он чувствует сильный импульс, который возвращает его обратно, и Каэдэхара снова отводит взгляд, нервничая. Страх пробирает до костей, вызывая табун мурашек, кажется, старший очень зол... Чжун поднимает лицо мальчишки за подбородок, заставляя посмотреть на себя. Его лицо и правда было хмурым и недовольным, это точно конец, и Зуха зажмуривается. — Почему ты меня боишься? — голос его, на удивление, звучит спокойно, поэтому юноша приоткрывает глаза. — Ты же знаешь, что я тебя не обижу. — Немесида отпускает лицо того, но всё ещё преграждает ему путь. — Не обращай внимания на того идиота. Он просто хотел задеть тебя, и то, что ты такой чувствительный и внушаемый, упрощает ему задачу во много раз. Прости, я должен был пойти за тобой сразу, но это было бы слишком подозрительно. Не надо пытаться скрыть свои слёзы и слабость от меня, я не буду тебя ругать за них. Это нормально. Такое случается. — Алатус протягивает парню платок, чтобы тот вытер слёзы. — Я не могу поддержать тебя. Были бы здесь твои друзья – они бы с лёгкостью это сделали. — Всё хорошо, хён... — Кадзуха повторяет, утирая слёзы и всхлипывая, его голос звучит сдавленно. — Нет, не хорошо. Слёзы – признак боли. Я научу тебя давать ему отпор. — Не надо, хён, он прав. Я правда неумёха. Почему я такой, почему? Почему я это я? Я же стараюсь, я так стараюсь, я всё делаю, почему же не выходит? Кажется, у мальчика истерика, надо привести его в чувства. — Ты это ты, Хара, значит, так надо. Никакой ты не неумёха, всё с тобой нормально. Никому ничего не даётся просто так, от рождения. Это пройдёт. Ты наберёшься опыта и всё пройдёт. — Чжун осторожно протягивает к младшему руку и гладит по волосам. — Конечно, мы танцуем лучше тебя, но мы этим занимаемся уже много лет, а ты нет, ты научишься всему. Сегодня остаёшься на дополнительное занятие со мной, ясно? Каэдэхара молча кивает несколько раз, продолжая утирать слёзы. — Давай, успокаивайся, нам нужно идти, пока время не вышло, ты ведь хочешь поспать? Чем раньше отработаем хореографию, тем раньше закончим. В скором времени все снова собрались вместе и уже через пятнадцать минут приступили к финальной части – заучиванию хореографии. В субботу им останется лишь повторить всё и отработать до идеала. Цзиньпэн контролировал весь процесс и давал парням наставление, иногда поправляя их, но, конечно же, чаще всего приходилось помогать Кадзухе.

***

— Эй, ты наступил мне на ногу, придурок. — Прости, Кабукимоно-хён, я не специально, я запутался... — Смотри, куда ты прёшь.

***

— Эй, ты врезался в меня. — Прости, Кюён-хён, я перепутал направление...

***

— Другой рукой, другой, Кадзуха! — Прости, прости, прости...

***

      Наконец, оставалась последняя репетиция, хотя до конца времени оставалось ещё чуть больше получаса. Парни быстро управились, несмотря на все проблемы, и могли уйти пораньше, чтобы поспать. Кроме Каэдэхары и Немесиды, которых в это время ждала дополнительная тренировка.

***

      Два парня вновь сталкиваются вместе, и на этот раз Скарамучча взрывается. — Как же ты достал меня! Это моё пространство, свали! — он со всей силы толкает Кадзуху, отчего тот падает на пол и отлетает на метр, издав болезненный стон. — Кабуки. Оставь его в покое. — Алатус вмешивается, останавливая музыку. — Он же не специально. — Ага, как же, не специально, да от него столько неприятностей! — Райден продолжал кричать, размахивая руками и указывая на младшего. — Никакой человек случайно не сделает столько ошибок, он нарочно нам всё портит! — и парень замахивается, чтобы пнуть лежащего на полу мальчика, который от страха рефлекторно зажмуривается и закрывается руками, но Чжун быстро оказывается между ними двумя и толкает Кабукимоно в грудь, однако не сильно, лишь для того, чтобы тот отошёл. — Хватит. Ты зашёл слишком далеко. Хочешь, чтобы он сломал что-нибудь? Будешь платить за лечение. Злобно пыхнув, Скарамучча уходит, ворча себе под нос что-то про то, что Каэдэхара всё испортил, когда они уже были так близки к финалу. Цзиньпэн оборачивается к младшему. — Вставай, чего разлёгся? — его тон был довольно грубым. Зуха оживает и быстро поднимается с пола. — Кюён, можешь идти. Закончим на сегодня. Парень кивает и уходит вслед за Кабуки. Удостоверившись, что они остались одни, Алатус возвращается к Кадзухе, который от страха в стенку вжимается. — Перестань меня бояться. Я тебя не обижу. Я общаюсь с тобой грубо только для вида. — он смотрит на руку мальчика, которую тот повредил при падении. — Сильно болит? — Нет, хён, всё в порядке, просто ушиб. Я... Я больше испугался... — Я заметил. Как зашуганный крольчонок. Мы начинаем наше индивидуальное занятие.

***

— Хара, сосредоточься. — Я стараюсь, хён, я стараюсь. — Перестань так нервничать. Из-за этого ты допускаешь половину ошибок. Расслабься. Я не буду тебя ругать, и уж тем более бить. Ты здесь в безопасности. Глубоко вдохни. Хорошо. Теперь выдохни. Лучше? Младший молча кивает. — Ты как холодный кусок мяса, как будто не живой. Технически ты всё делаешь правильно, но тебе нужно больше энергии и эмоций. Смотри. — Алатус выполняет движение – волну телом. — Это должно выглядеть примерно так. Каэдэхара повторяет. — Нет-нет-нет, Хара. Ты делаешь это так. — старший повторяет за Кадзухой, при этом повторяя его мимику и харизму. — А надо вот так. — и он снова повторяет правильный вариант. Мальчик танцует снова, но безуспешно. Чжун вздыхает. — Представь, что ты поёшь. Ты ведь не поёшь просто сухо и без эмоций. Ты стараешься передать слушателю свои чувства, своё настроение, свой внутренний мир. Важен не только текст, но и звучание, важен голос. В танцах то же самое. Ты не просто выполняешь все движения, как робот, ты должен вложить в них свои чувства, вложить боль, радость, грусть, страх, любовь, что угодно. — Цзиньпэн ткнул тому пальцем в грудь, где находится сердце. — В песне ты рассказываешь историю с помощью слов. В танце же для этого ты используешь своё тело. Сейчас мы танцуем хип-хоп. Это своеобразное свободное поле, здесь можно использовать почти любую эмоцию, но главное, что ты должен показать – уверенность. Твои движения должны быть энергичны, они должны излучать уверенность. Ты также должен как бы заигрывать с публикой, взаимодействовать с ней. Вот, смотри. — Немесида снова повторяет движение, на этот раз несколько раз, чтобы младший как следует рассмотрел и язык тела, и мимику. — Хорошо, теперь ты. Мальчик повторяет за ним, прилагая все усилия, чтобы получилось как можно лучше, но от чего-то Алатус разражается смехом, и на щеках тут же застывшего Каэдэхары расцветает яркий румянец. — Что? Что? Я что-то сделал не так? — Нет, что ты. — Чжун прикрывает рот рукой, но не может перестать смеяться. — Всё хорошо, просто... Твои эмоции на лице были такими наигранными. От его слов Кадзуха краснеет ещё сильнее и отворачивается, закрывая лицо руками. — Хара, всё правда хорошо. Тебе просто надо немного подучиться. Давай начнём с малого. Совсем небольшая мимика, посмотри на меня, на моё лицо. Я не мастер в этом, но опыт какой-никакой у меня есть. Младший разворачивается обратно и наблюдает, после чего повторяет. Они проделали упражнение с выражением лица несколько раз, после чего вернулись к танцам. У Кадзухи действительно уже начало получаться. — Хорошо, но ты делаешь это движение немного смазано, нужно делать это резче. Нет-нет-нет, стой, замри. Ты слишком размахиваешь бёдрами. — Цзиньпэн подошёл к мальчику сзади и, слегка обхватив его бёдра своими руками, плавно и не спеша сдвинул их как надо. — Попробуй сам. Да, вот так, молодец. Теперь быстрее. Да. Видишь, ты всё можешь, не нужно загоняться на пустом месте. Теперь перейдём к другой связке... Так, парни занимались ещё около двух часов. Немесиде понадобилось немало сил и терпения, чтобы отработать с Каэдэхарой каждое движение. И хотя сам Кадзуха тоже очень устал и был измотан, он всё же выкладывался на всю и очень старался. Всё же у него получилось. Конечно, не идеально, но большой прогресс есть. Младший был очень благодарен Цзиньпэну и всю дорогу до общежития благодарил его, чуть ли не прыгая вокруг с радостной улыбкой, как ребёнок. И хотя теперь ему осталось спать всего 4 часа, он всё равно был счастлив и чувствовал удовлетворение.