du bist meine Krankheit

«ты и не думаешь, как я живу тобой

мне просто хочется поговорить с тобой»

и хоть детальки рассыпавшегося паззла вновь собираются воедино, когда Йост тут, рядом, сидит вместе с Аггу на заднем сидении такси, хоть это все ощущается правильным и таким, как надо, не покидает ощущение того, что все же дома будет тяжело.  Кляйн сидит непозволительно далеко, не касаясь ненавязчиво плечом или коленом, но вместе с этим складывается чувство, будто хоть он и сидит на другом краю сиденья, не как обычно, он гораздо ближе чем когда либо. впервые так близко за две недели, казавшиеся вечностью.  хочется протянуть руку, провести пальцами по бледным запястьям, с выпирающими на них голубыми венами, коснуться светлых волос, да просто потрогать Йоста, чтобы понять, что он реален, что правда сидит с ним в одной машине, что все это не сон и не галлюцинации. и самому Кляйну тоже не верится во все это. что при одном лишь взгляде на немца все обиды исчезли, что больше не хочется высказать ему то, какой он мудак, что страшно вообще что либо сказать, ведь вдруг Август сразу же решит уйти, вновь оставить его одного, вновь исчезнуть? или он так не сделает? может, он тоже скучал? сложно поверить, что возможно он действительно так же страдал без Йоста.  в квартире неубранно, вещи разбросаны как попало. белобрысому хочется улыбнуться от мысли о том, что в другом случае он обязательно ворчал бы на Аггу за беспорядок, но сейчас все кажется настолько родным, что и ругаться не хочется. да и неуместно было бы. точки, которые они раз за разом негласно пытались поставить, оказывались многоточиями. и раз за разом Йост все же возвращался сюда.  возвращался домой.  – ты уж прости, что не прибрался. – издеваешься? разговоры были короткими, но нельзя было назвать их холодными. оба понимали, что слова будут лишними.  кухня все еще была уютной. лишь на ней был какой никакой порядок.  Август наблюдал за тем как Йост оглядывает квартиру, и едва заметно приподнимает брови, замечая то, что кухня была довольно чистой. он не узнает о том, что у Аггу просто рука не поднялась разводить бардак здесь, в любимом месте времяпровождения нидерландца. помимо нее нетронутой оставалась и комната Кляйна. даже вещи, которые он в спешке забыл там, оставались на своих местах.  все же он надеялся и верил, что белобрысый вернется.  – ты меня любишь? Август молчит.  молчать - плохая идея. неужели не понял раньше? просто вопрос прозвучавший практически шепотом, но несмотря на это все равно эхом звенящий в голове, был слишком внезапным.  поэтому он молчит. а белобрысый как всегда понимает все иначе.  они разные, они мыслят в разном направлении. поэтому им сложно. он понял все по-своему. тихо вздохнул, наконец взглянул в глаза немца. и хотелось ему заплакать, но вместо громких слез в глазах была лишь тихая печаль. – завтра убраться надо будет. не знаю как ты, ну а я в таком свинарнике жить не смогу. пытается скрыть новую рану на сердце за маской наигранного воодушевления. Аггу все видит. всегда видел. но не может сказать ни слова, что могло бы залечить эту самую рану. не может сказать простое «люблю» хотя любит, безумно любит.  и надеется, что сможет это показать.

утром

ненавидит Август ранние подъемы. всей душой ненавидит. но где-то в гостиной уже совершенно безжалостно чем-то гремит и шуршит Йост, не утруждаясь тем, чтобы вести себя потише. у него так заведено - если проснулся он сам, то и всем остальным жителям дома в лице Аггу пора вставать.  недовольно замычав, немец с трудом приоткрывает один глаз, и смотрит на часы. почему белобрысому не спится в 8 утра? будь на все воля Августа, он бы спал до обеда, а не подскакивал с кровати чуть рассветет на улице. хотя, справедливости ради, на улице давно уже рассвело и жизнь била ключом. нет, все же он не понимал ни одного из этих людей, которые куда-то бегут в такую рань.  но, по правде говоря, присутствие Кляйна согревало душу. так уж и быть, пусть шумит хоть в три часа ночи, ведь это дает понять, что он здесь, что Аггу не один в доме, который наполняется жизнью лишь при наличии в нем нидерландца.  с трудом заставив себя подняться с теплой кровати, немец тихо пошел к Йосту. наверное, стоит ему помочь. Кляйн выглядел вполне довольным. уж точно не как человек, который вчера подумал, что его чувства отвергли. лишь улыбка выглядела искусственной, чересчур уж счастливой. настолько, что хотелось поежиться, и тихонько уточнить, куда делся настоящий Йост, который после вчерашнего разговора не был бы таким жизнерадостным.  – тебе помочь? белобрысый покачал головой.  – нет, здесь я сам справлюсь. лучше потом поможешь прибраться в коридоре. Август медленно кивнул. но все же.. хотелось что-то сделать для него.  да, он мудила и слабак, но может быть у него получится донести до Кляйна, что он действительно любит его с помощью действий? может белобрысый принимает все близко к сердцу, может не задумывается ни о чем, и сразу верит в худшие смыслы многозначительного молчания, но он не глуп.  – сделать тебе кофе? – давай. пока что этого мало. но ведь эта малейшая забота может многого стоить, может помочь Йосту понять искренние чувства Аггу?

***

– да куда ты бежишь?! Август еле сдерживается, чтобы не рассмеяться, видя старательное лицо Йоста. они просто играют в приставку, почему каждый раз белобрысый на стенку готов кидаться от эмоций?  на экране очевидно что-то идет не так, ведь нидерландец рычит недовольно, откидывает джойстик на другой край дивана, запрокидывает голову, ударясь затылком о стену, и тихо шипит от боли. даже грустно немного становится, ведь раньше он бы раздраженно уронил светлую макушку на плечо Аггу, ругаясь на весь свет и активно жестикулируя. сейчас даже не касается немца. но взгляд его теплеет, когда падает на веселое лицо Августа. теплеет, а значит не все потеряно. да и сам Август смотрит с нежностью, надеясь, что взгляд скажет больше, чем может сказать он сам. все эти дни надеется. и все эти дни относится к Йосту бережно, осторожно, боясь сказать лишнее слово или сделать что-то слишком резко. к нему сейчас нужно подходить аккуратно, вновь заслуживать доверие и располагать к себе. запутался уже, кто прав а кто виноват. запутался, кто и чье доверие завоевывать должен.  да и важно ли это? имеет ли это хоть какое то значение? Йост готов пойти навстречу. если не спугнуть его.

***

– Аггу, чай будешь? я купил шоколад, вроде ты любишь такой. Август оборачивается, отрывается от ноутбука, глядя на Кляйна с каким-то удивлением даже.  первым такого он давно не предлагал. и давно не покупал чего-то, зная, что Аггу это любит. такие простые действия, взгляды, слова, сажают в душе росточки надежды на то, что все же Йост решается довериться.  довериться еще раз.  немец кивает с улыбкой, тут же встает с места. белобрысый давно исчез в кухне, а улыбка на лице ну совсем идиотская. приятно. наконец он решился показать, что все же любит. ну конечно любит, как и сам Аггу.  сидит на стуле, держа в руках медленно таящий кусочек шоколада. и вправду его любимый. украдкой поглядывает на Кляйна, мечтательно смотрящего на закатное небо, с нежно-розовыми облаками, переходящее в оранжевый цвет где-то ближе к линии горизонта. красиво. и Йост тоже красивый. даже красивее заката.

***

от ощущения чужой руки где-то между лопаток, у Августа мурашки пробегают по спине. аккуратным, едва ощутимым касанием белобрысый просит его отойти, не мешаться около балконной двери, и немец послушно делает шаг в сторону, хотя у самого крышу срывает от ненавязчивого прикосновения. Йост избегал малейшего тактильного контакта, а здесь решил дотронуться до Аггу, хотя особой нужды и не было вовсе.  и это тоже приятно. росточки надежды в груди неуверенно цветут, раскрываясь с каждым днем всё больше.  так же, как белобрысый с каждым днем все больше открывается перед Августом.  Август его чувствует. всегда чувствовал. и сейчас становится ну просто очевидно, что нидерландец прекрасно видит все то, что Аггу пытается донести каждым словом, каждым действием, каждым взглядом и каждой клеточкой себя.  видит, что он его любит. но заново спросить не решается. их отношения стали напоминать странную игру без правил, в которой они пытаются приблизиться друг к другу и не испортить все снова. обоих тянет друг к другу как магнитом, но что-то стоит между ними, не позволяя притянуться, стать единым целым. но это «что-то» тает на глазах, с каждой минутой приближая мгновение, когда все же смогут быть вместе, таять в объятиях друг друга, целовать сонные лица по утрам, путать пальцы в чужих волосах, и искренне, не утаивая ничего, любить. а они обязательно смогут.