My master

Чимин идёт мимо больших и крепких крон деревьев, которые предупреждают его не ходить сюда. Но не Чимин здесь выбирает. Омега ощущает страх, заходя все глубже в лес. Страшно. Дико страшно. Он готовился к этому дню так долго, но все рано боится. Двое омег по обе стороны от него ведут его к небольшой поляне, что освещена лунным светом. Она, такая хрупкая — хранительница этих свирепых зверей. В землю крепко вставлена колода, к которой были прикреплены цепи. Ими они связали руки Чимина, а у того на миг в глазах появилась паника. — Зачем? — Спросил в шоке на выдохе Чимин, глядя на омег растерянным взглядом. — Ты думаешь мы правда просто оставим тебя и уйдем? Тв сбежишь, они тебя все равно поймают, но за твой побег накажут нас, сочтя это за нашу попытку дать тебе шанс уйти, — мрачно говорит омега, укрепляя на запястьях Чимина цепи. Чимин какое-то время молча смотрит им разбито в глаза и тихо хрипит: — Я не сбегу. Омега поднимает на него глаза. В чиминовых глазах было слишком много искренности, и не поверить ему было сложно, но с какой стати омега станет собой добровольно жертвовать. Хотя Чимин славился в их поселении своей честность, хотя его спокойно можно назвать хитрой лисой. Омеги отходят, когда Чимин остаётся прикованным к столбу. Слышится вой волков, от чего все три омеги вздрагивают. — Пойдём, — тихо говорит один омега другому, разворачиваясь, чтобы уйти. Второй бросает на Чимина сожалеющий взгляд и идёт за омегой. Чимин смотрит взволнованно, сглатывает тяжело, не просит помощи, не показывает страха и не просит подставить все поселение чтобы спасти его. Но все равно где-то в глубине души ждёт помощи. Омеги уходят, оставляя его одного. Чимин уже не слышит их шаги, и это ещё больше подкрепляет его страх. Луна светит на его лицо, словно проверяя выбор людей и одобряя его, отсвечивая кожу Чимина серебряным блеском. Чимин поднимает к ней лицо. Смотрит своими потрясающими глазами и одними губами шепчет, умоляет ее о том, чтобы она сотворила свое дитё — главного оборотня, таким, чтобы Чимин смог воплотить свои планы. Чимин ждёт около получаса. За это время он уже успел съесть себя догадками. У него уже затекли руки, а стоять в таком положении было совсем неудобно. Да и ощущал он себя крайне странно, будучи прикованным к столбу. Он вздрагивал от каждого шума, и глубоко о чем-то думал, когда вдруг услышал тихий рык. Сердце чуть не упало в пятки. Чимин замер, и ледяной страх разлился по его телу. Омега боялся обернуться. У него задрожали колени и грозились не удержать его на ногах. Этот рык — он до жути пугал и все больше приближался. Наконец Чимин нашел в себе силы и обернулся, чуть не потеряв рассудок. Перед ним стоял черный волк. Он рычал, скулил зубы, стоя в позе, после которой они обычно набрасывались на жертву. У Чимина в ужасе забилось бешено сердце. Он с животным страхом смотрел на волка и дал слабину — начал дергать в панике руками, связанными цепями. Волк приближался, рыча все громче и громче. С его морды капала слюна. Эта картина заставила Чимина побледнеть и действительно чуть не потерять сознание. Волк просто огромный. Чимину вдруг резко кажется, что все его попытки спастись смешны. Потому что с такими свирепыми зверями нельзя договориться. Его даже слушать не станут, если ещё сейчас на месте не сожрут. — Нет, пожалуйста, — умоляет он, крутясь возле столба, а цепь его не пускает, — Умоляю, не трогайте, — Чимин нервно дергает цепью, но она не поддается. Он громко вскрикивает, когда волк делает рывок к нему. Чимин прикрывает в ужасе глаза, дико сожалея, что кажется даже не будет иметь возможности попробовать осуществить то, к чему так готовился. Но Чимин слышит звон цепей и открывает с опаской глаза. На месте волка оказался суровый альфа, очевидно воин, котрый освободил руки Чимина от цепей. Чимин тут же прижал руки к себе, потирая покрасневшие запястья, ощущая дикое желание убежать. Лишь один взгляд на этого альфу порождал ужас внутри. Но Чимин понимал, что это будет глупой ошибкой. Он сейчас отвечает не только за свою жизнь, но и за жизни жителей его поселения. Да и кому же, увидев острый режущий взгляд альфы, которым он предупредил омегу не сметь делать глупостей, Чимин растерял желание сбегать, хотя оно все рано нервно теплилась в его груди. Альфа взял омега за предплечье жёсткой хваткой и Чимин тихо айкнул, поля вслед за волком. Он от ужаса и страха едва замечал куда его ведут. Лес, деревья, все более приближающиеся огни. Наконец они оказываются перед входом в племя. Оказавшись на его территории, Чимин замер, замедлив шаг. Вокруг были домики, очень похожие на те, что были в его племени. Альфа не замедлялся, ведя Чимина за собой. Жители племени тут же обострили свой взгляд на омеге, а у Чимина мурашки по коже пошли. На улице темно, и глаза волков блестят так угрожающее. Вокруг омеги и альфы, раскрашенные в боевой раскрас, все заняты своими делами, кто-то возится с костром, кто-то с едой, а кто-то чистит кинжалы. Кто-то бегает за детьми, пытаясь уследить за ними. Там своя жизнь. Они так же живут своей жизнью, если не считать того отличия, что они — свирепые хищники, которые жрут людей. И Чимин — та самая жертва, которую привели в их логово. Сердце безумно грохочет. Чимин слышит рык и враждебный вой волков, от чего у него чуть ноги не подкашиваются. Альфа не останавливается и приводит Чимина к небольшому пьедесталу, на котором размещаться несколько грубо говоря сидений, котрый служат за место для вожака и его приближенных, когда дело касается официальных событий. Чимин замечает на нем его. Он сидит расслаблено, облокотившись о подлокотник, наклонившись к альфе, сидящему рядом. Чимин в шоке замирает, когда его подводят к этому пьедесталу и вожак бросает на него взгляд. Омегу толкают на колени перед сидящими альфами, а вокруг собирается народ. Чимин ощущает себя в западне, когда видит окружившие его множество хищных глаз. Чимин уперся ладонями о землю, от натянутых нервов сгребая пальцами её под ними. Омега слышал чужое тихое рычание, дикие звуки, которые ужасали его, но, неожиданно для самого Чимина, вызвали какое-то волнение в его самых первоначальных истоках. Какой-то огонь, вековечное пламя, что было заложено в его человеческую натуру, выращенную в диких условиях, начинало касаться его своими языками и пробуждать поистине безудержные эмоции. Чимин поднял острый взгляд исподлобья на вождя, перевел его на сидящего рядом, определенно горделивого альфу. Красивые. Дикая суровая красота. Губы Чимина подрагивают, он облизывает их из-за вызванной страхом сухости. Чимин молится, чтобы его сейчас не убили за вольность, и, закусив нижнюю губу, осторожно поднимается на ноги. Чонгук приподнимет брови, а один их стоящих рядом воинов хочет вновь толкнуть омегу на землю, но вождь одним движением пальцев отдает приказ не трогать Чимина. Насколько Чимину известно, у оборотней свой язык, котрый люди не понимают. Господи, только бы вождь его понимал, иначе все точно обрушится. Хотя от отчаяния Чимин бы и без слов начал действовать. Чонгук наблюдает тяжёлым строгим взглядом, все, абсолютно все смотрят на омегу, котрый позволил себе встать с колен без разрешения. Чимину казалось он потерял голос. Но, взяв себя в руки, ощущая как заметно дрожит, поднимает на альфу взгляд и находит в себе силы сказать: — Великий вождь, — довольно громко говорит он, чтобы слышали все, — Меня прислали к Вам, чтобы усладить вашу жажду крови. Я искренне горжусь тем, что мне оказана такая честь. Чонгук молчал. По его взгляду можно было сказать, что он уже готов разорвать Чимина части. Ведь из-за чего у него тогда такой пронзительный, блещущий тьмой взгляд? Сердце отбивало настолько безумно и дико, что, казалось, сейчас вырвется из груди. Страх разливался с каждой секундой по крови все больше и Чимину казалось, паника сейчас просто накроет его. Ноги дрожали и Чимин боялся это помешает ему. Но сейчас, или никогда. — Съешьте меня! — Бросает он смело, глядя вождю прямо в глаза, — Примите меня в жертву, окажите мне такую честь, — Чимин делает паузу и видит, что вождь, этот черноволосый волк ожидает продолжение его слов. Значит слушает. Уже хорошо. Наверно и понимает. Только бы понимал. — Но позвольте мне предложить вам нечто получше, — его глаза горели и Чонгук этот огонь в себя впитывал. Чимин осмотрел всех нервным взглядом. Сглотнул, видя, с каким хищным взглядом на него смотрят. Наверняка он первая за всю историю из жертва, осмелившаяся говорить с вождём. Не молить о милости, а именно говорить. И стоять не на коленях. Тэхен тоже бросает на Чонгука кажется, безразличный, но с едва уловимой долей интересна взгляд, приподняв брови. Стоит на Чонгука лишь взглянуть и колени подгибаются от той мощи и силы, которая от него издается. — Позвольте мне… — Чимину вдруг резко тяжело говорить от того, как на него смотрит этот дикарь, — Позвольте мне станцевать для вас, мой господин, — опускает он уважительно голову, но все равно исподлобья поглядывает. Он молчит. Чонгук молчит и лишь смотрит, а у Чимина внутри все от ужаса переворачивается. Что, если альфа сейчас откажет? Или вообще не понимает его слов? Чимин сжимает кулаки и просит. Всеми силами просит. — Зачем тебе это? — Чимин вздрогнул, расширив глаза, когда услышал голос вождя. Глубокий и приятный, несколько невозмутимый. Чимин поднимает на него взгляд от удивления и желания проверить, действительно ли это сказал вождь. — Хочу порадовать Вас, мой господин, — учтиво гооворит Чимин. И задаётся Чонгуку, что эта бестия никому не подчиняется, и от того, что сейчас так учтиво себя ведёт, так услужливо, у альфы незаметно для остальных мышки на руках напрягаются, а руки медленно сжимаются в кулаки. — Если я не хочу? — Один вопрос, а у Чимина чуть мир перед глазами не рушится. Но он не теряется. — Вы многое потеряете, — на свой страх и риск отвечает подобными словами омега. Чонгук хмыкнул, Чимин заметил. Тэхен вздохнул, приподняв уголок губ. — Но, — начал Чимин, и голос его едва ощутимо дрогнул, за что омега про себя себя же поругал, — если Вам понравится, Вы оставите мне жизнь. Он замечает, как меняется взгляд Чонгука на насмешливый, а внутри зарождается паника. — Прошу вас, мой господин, позвольте мне показать вам то, на что я потратил года своей жизни. Я готовился для вас, — все держит опущенной голову омега, зная, что так сейчас необходимо. Чонгук молчит. Все ещё молчит и мучает этим молчанием. Чимину кажется у него от нервов скоро кожа начнет плавится и сползать кусками на пол. — Я года потратил на это. Чтобы порадовать Вас, — уже напряжённо шепчет омега и голос его все же срывается. На какое-то время повисло молчание. За это время Чимин успел чуть не умереть. Он боялся что оглохнет от грохота своего сердца в ушах. Боялся, что просто упадет на землю от волнения. Но голос вождя заставил его вздрогнуть: — Что такого особенного ты мне покажешь, что я должен тратить время на это? Чимин приподнимет нервно уголок губ и поднимает голову, смотря с вызовом в глаза вождю. — Лучше меня никто Вам не станцует. Обещаю. И пускай он сейчас усмехается, он может просто от страха свалится на землю. Он смотрит в глаза, но держит. Планета с каждой секундой все больше завладевает им. — Танцуй, — спокойно говорит Чонгук, а внутри у Чимина все обрывается. Заполняется надеждой. Он поверить не может. Неужели у нег есть шанс? Сколько лет он грыз себя сомнениями, что ему даже не позволят попробовать отвоевать свою жизнь. Но, кажется, волк дал согласие. От него зависела жизнь Чимина. — Сыграйте ему, — махнул рукой в сторону каких-то альф Чонгук. Началось лёгкая суматоха, и Чимин с лихорадочным воспалённым мозгом наблюдал за тем, как альфы занимают свое место подальше и настраивают музыкальное инструменты. Чимин сглатывает и смотрит на вождя, котрый с него глаз не сводит. Что он так смотрит? У Чимина дрожат по телу и колени сгибаются от такого взгляда. Его хотят сожрать. Он это понимает. Со страхом, но понимает. Альфы хотят начать играть, но Чимин приподнимет руку и останавливает их. Ему кажется, у него кости в ногах сломаются по пути к альфе, котрый он сейчас проделывает, шаг за шагом. Глаза в глаза. Подходит под пристальный взгляд жителей племени, которые не понимают, что делает этот безумный человек. Чимин оказывается возле самого пьедестала. Ступает аккуратно на него и поднимается по деревянным ступенькам. Ему кажется он сейчас споткнется или подвернёт ногу. Когда он оказывается лицом к лицу с хищником, у Чимина по телу проходятся разряды тока. Стоять так близко к своему ужасу, которого боялся всю свою жизнь. Адски страшно. Но на изумление всех, Чимин вскидывает ногу, опираясь ею о подлокотник того, что можно назвать чем-то вроде кресла, на котором восседает вождь. Чонгук приподнимет брови, но Чимин замечает мелькнувший на дне глаз альфы огонь. Чимин, дрожа от страха и волнения, а ещё от того, что его нутро все мечется от такого близкого присутствия такого сильного хищника, приподнимает ткань белого балахона, потянув ее в области колена, оголяя изящную босую ножку. Чонгук смотрит на ножку и Чимин ловит в глазах альфы появившееся напряжение. — Чтобы Я начал танцевать, — начал объяснять севшим от нервов голосом омега, — мне нужно что-то от Вас. Этот танец посвящен только Вам, потому я, как танцор, исполняющий танец, должен ощущать себя в безопасности, зная, что несмотря на мои вызывающие танцы все будут знать, что я принадлежу Вам. Именно в этот момент Чонгук понял. Он и до этого уже осознал эту мысль, но сейчас она четко обозначилась в его голове. Омега чертовски умён. Ведь насколько это надо быть умным и хитрым, чтобы незаметно, под соусом учтивости, буквально обязать Чонгука быть его защитником. Даже если лишь на время танца. Не просто защитником жизни омеги, а именно его омежьей чести. А это для альфы сравни подчинения. И Чимин незаметно всеми способами его подчиняет. Чонгук вновь усмехнулся. Альфа пару мгновений смотрел в глаза напротив, пытался найти в них страх и несомненно находил, но омега старательно пытался его скрыть. Сколько смелости в этих красивых глаазх. Чонгук принял правила игры. Снял с руки плетёный браслет, и чтобы было удобнее застегнуть украшение на щиколотке, а может просто в силу хитрых манипуляций, Чимин изящно уложил ножку на плечо Чонгука. У альфы блеснули глаза. Тэхен был крайне заинтересован. Людей он терпеть не мог, но наблюдать за таким представлением было весьма увлекательно. Было интересно, как Чонгук будет пытаться не попасться. Чимин ощущал на себе пристальный взгляд всех собравшихся здесь хищников. Но именно тот, что перед ним, пожирал его глазами похлеще всех остальных разом. Внутри трепетало сердце, а с ним и надежда, что не все так плохо. Чонгук, не сводя взгляда с Чимина, застегнул браслет на щиколотке омеги. Бросил на нее, хрупкую и изящную, мимолётный взгляд, и снова глянул на Чимина. Омега сглотнул. Когда он захотел убрать ногу, а ему не позволили. Удержали. Сердце чуть не оборвалось. Чимин непонятливо захлопал глазами, всем видом показывая невинность и не возможность понять действия альфы. Будто не подозревает, что его могут в любую секунду сожрать. Это, или может что-то иное, но действует и заставляет альфу отпустить ногу Чимина. Тот поспешно отходит назад, поправляет на себе балахон, и ощущает. Вот он - момент его спасения. Момент, ради которого он готовился столько лет. Чимин знает, что балахон сделан с довольно лёгкой ткани, потому тянется руками вверх, и, продолжая смотреть в глаза зверю, касается пальцами воротника, там, где сходятся края капюшона. Одно резкое движение, и ткань поддается, издав характерный звук треска. Не нужно было рвать его до конца. Лишь немного, чтобы ткань поползла струёй по молочным плечам. Медленно, заманивающее. Чонгук ощутил во рту сухость. И так же заметил, что не он один наблюдает не отрываясь. С предвкушением смотрят все. Чимин нарочито медленно тянет ладонями ткань по плечам вниз. Та спадает резко, но легко вниз, к его ногам. Потрясающе стройным ногам, как сразу подметил Чонгук. И все, кто смотрел. Даже Тэхен кивнул, состроив оценивающе выражение лица. Ничего так. Но эта скупая оценка обусловлена наличием у альфы любимого мужа. Чимину и не нужно чьей-либо другой оценки. Только Чонгука. В его власти жизнь омеги. Чимин в танцевальном костюме, который каким-то чудом успел надеть, когда подготавливающие его омеги вышли ненадолго из домика. На бедрах, потрясающе красивых, округлых, с ума сводящих, красуется повязка золотистого цвета. Она струится вниз, ее верёвочки касаются нежной кожи и Чонгук дико завидует им сейчас. Его взгляд просто намертво уцепился в эти ниточки, которые так плавно ниспадали с ткани повязки. Так же висели звонкие монетки, звенящие при каждом малейшем движении. Сверху на Чимина почти ничего. Лишь цепочка, такого же золотистого цвета, разветвляющаяся волнами по юному омежьему телу. Чимин заметил, как сжал Чонгук пальцами подлокотник своего сиденья. Это был хороший знак. Только бы он его не сожрать собирался, подумалось отчаянно Чимину. Омега глянул на музыкантов. Вот он - этот момент. Пора танцевать. Музыканты переглядываются и будто по чьему-то велению сразу подбирают нужную мелодию. По всей округе разносятся все более громко звучащие удары в бубны. Чимин вдруг ощутил волну паники, но взял себя в руки. Не время на страх. Нужно показать себя в самом лучшем свете. Чтобы зверь желал больше, чем был голоден. Чимин слушает музыку всем своим существом и ужасно боится, что начнется ошибаться во время танца. Но мужика играет, все на него смотрят, и он настраивается. Чимин взмахивает бедрами, его взгляд приобретает пламя, которое может легко сжечь до тла. Чимин слушает, на каждый бит мелодии реагирует манящим движением тела. Мужика нарастает в каком-то резко ускоренном интригующем темпе, Чимин подстраивается, его бедра вытворяют безумие, его руки сливаются в танце с воздухом. Сердце грохочет, ноги словно подкосится желают, но Чимин стойко держится, все больше приближается. В какой-то момент адреналин, который так плескался в его крови, захлестнул его. Омега полностью отдался танцу, забыв о том, что такое скромность, при этом чудным образом сохраняя недоступность, от которой челюсти сводило. Чимин все ближе, Чонгук корпусом подаётся вперёд, Чимин и Чонгук глаза в глаза, пламя к пламени. Почти взрыв. Омега приближается, биты отбивают у него в ушах, в сердце, дыхание срывается, но он не обращает внимание. Он дикий, горячий, необузданный в своей страсти. Смотри так, словно призывает к греху и сразу же осуждает за него, наказывает. Испепеляет. "Смотри на меня, сгорай. Люби меня уже сейчас, влюбляйся в каждое мое движение, в каждый мой вздох, взмах ресниц, в каждый взгляд. Сделай меня своей единственной мечтой, и за это я возлягу на твой алтарь. Но съесть ты меня уже не посмеешь". Именно это кипело в глазах бесстрашного, обжигающе горячего омеги, котрый заставлял на себя смотреть. Он знал, что побеждал. Он видел это в чужих глазах, таких темных и убийственных. Они пожирали его и Чимин это чувствовал. От того и движения его становились резче. Омега уже запыхался, но это не важно. Он лишь приоткрывал пухлые губы, чтобы вбирать побольше воздуха. Он не стыдится в этих диких, совсем не скромных движениях, проводя руками пос своему телу, словно предлагая себя. Проводил везде, в такой опасно близости к тем участкам тела, куда даже смотреть нельзя. Чимин знал, что делает. Приближался все ближе, ближе, ощущал страх от одного тяжёлого взгляда Чонгука. Ближе. Ближе. Чимин от чего-то ощущал, как страсть танца боролась в нем со страхом перед альфой. И Чимин уже совсем близко. Подступиться к нему слово кошка, плавно, изящной приманивающей походкой. Воздух раскалился настолько, что Чимину казалось, ещё немного они будут друг другу в глаза смотреть, произойдет искра и все взлетит от взрыва. И шел дальше, рисковал, оказался перед Чонгуком совсем близко, обхватил рукой альфу за затылок, перекинул ногу через его колени, отказавшись на них. Его тело плавно извивалось волной, а он по-блядски приоткрыл эти крышесносящие губы, продолжая вилять уже аппетитной попой, скользя ею по чужим бёдрам. Самоубийца, не иначе. В этих движениях нет грязи, а если она и есть, то выглядит красиво. Чимин рискует снова, обхватывая Чонгука за подбородок, заставляя на себя смотреть. Проводит пальчиками по чужому лицу, нагибается к чужим губам, но не касается. Миллиметра не хватило, и зверь в Чонгуке уже с пеной на морде рычал и метался в бешеной ярости. Чимин ощущал, как сердце сходило с ума от близости к такому альфе. Помимо страха он вызвал доселе неизведанные Чимину чувства. Он не знал, как их объяснить, но они обжигали. Чонгук судорожно сжимал руками подлокотники, а Чимин наконец слез с него. Ещё немного играла мужика и Чимин дотанцевал последние движения. Последними стали спуск на землю прямо перед Чонгуком, контрастирующее, но такое гармоничное стеснительное оттягивание и прижимание к себе подвязки и равные движения бедрами, от которых у всех альф потекла крыша. Чимин прямо сейчас выглядел так, будто у него жар и он сгорает, прося помочь ему гореть. У Чонгука кажется загорелось ярким пламенем сердце. Чимин, осознав, что музыка закончилась, все ещё лежал на земле. Пытался отдышаться, его грудь резко вздымалась вверх. Омега не знал, получилось ли у него. Теперь, когда он дотанцевал, ему стало страшно, не передумает ли Чонгук и ее съест ли его вместе со всем своим племенем. Страх потихоньку снова овладевал им. Стыдливость тоже. Омега боялся встать и посмотреть в глаза Чонгука. Он понимал, что альфа должен был быть впечатлен, во время танца это же было видно, но вдруг Чонгук уже после него поуспокоившись, решит отдать его на съедение. Чимин находит в себе силы присесть. Его ноги дрожат, руки находят опору в земле, куда он ими упирается, чтобы принять сидячее положение, в глаза бегают, как у действительно загнанного зверя. Все молчат. Все смотрят с выжиданием, ещё не отошедшие от такого представления. Чимин нервно облизывает губы и бросает взгляд на Чонгука. Неконтролируемо обнимает себя руками, будто здесь холоднее, нежели на Северном полюсе. Поджимает колени к груди, будто уже не в силах сдерживать свою беззащитность пред всеми этими зверями. Его сердце сумасшедше колотиться, и омега надеется, что он просто не грохнется в обморок, так и не дождавшись ответа. Чонгук молчал. Кажется, тоже отходил. Чимин молился, чтобы было именно так. Он, затаив дыхание, уже не ощущая в себе такой уверенности, чем когда танцевал, наблюдает, сидя на земле, не находя сил встать, как Чонгук перекидывается словами с братом. Оба альфы поглядывают на него и если судить по их взглядам, то сейчас ему в рот запихнут яблоко и понесут на костёр в качестве жаркого. Чимин не может унять дрожи в теле, и вот сейчас без контрольно дрожит перед ними всеми, не имея возможности как-либо себя успокоить. Чонгук наконец принимает решение. Чимину так кажется. Альыа обратил на него свой острый взгляд, и наконец заговорил: — Человек, ты поразил меня. Улыбка, совсем нервная и почти нездоровая, успела коснутся дрожащих губ и так же быстро исчезнуть, потому что Чонгук продолжил: — Ты с чего-то решил, что мои омеги совсем не умеют танцевать подобно тебе. Сердце у Чимина чуть не сошло с ума. Его взгляд моментально приобрел растерянность, какую-то детскую непосредственность и страх. Будто он сделал что-то очень плохое. — Омеги моего поселения тоже умеют танцевать. Это было очень дерзко - решить подкупить меня таким образом. Чимин слушал и ему казалось, что весь мир рушится и оседает у него на ладонях окровавленными осколками. Неужели он все это и вправду слышит? Омега нервно облизывает губы и ерзает на земле, не имея понятия, что говорить на такие слова. Что он сделал не так? Омега блуждает взглядом по земле, от чего-то ощущая дикий стыд. Что такого в том, что он хотел попытаться выжить? Он не обязан платить жизнью из-за чьей-то давно сделанной ошибки, о которой жители его поселения уже и не помнят. Он просто хочет жить. И, тем не менее, он не считал себя самым лучшим танцором, но уверенность в себе у него от природы, да и навык танца, Чимину это известно, у него очень хорош. Потому он сам не знает, почему ощущает себя виноватым сейчас. Словно провинившийся ребенок уставляется в землю перед собой, крепче и отчаяннее себя обнимает, продолжая дрожать. Чимину приходится сильно прикусить нижнюю губу, чтобы не дать волю слезам. Неужели все это зря? Столько лет надежды, стараний, строгости по отношению к себе, ведь очень часто безнадежность накатывала волной и Чимину приходилось приписывать себе самому за свою слабость и тренироваться дальше. Неужели столько лет все это было зря? Чимин действительно сейчас не выдержит и расплачется среди всех этих зверей, что тоже будет не самым лучшим вариантом для него. Его грудь начинает вздыматься подобно тому, как в клетке трепыхается птенец. Чимин уже взрослый, но тем не менее ещё в возрасте, недалеко ушедшем от ребенка. И ему страшно. Чонгук наблюдает за чужим отчаянием, за тем, как Чимин шмыгает носом, испачканной в земле рукой утирает его, а после щеку. — Но ты был прав, — вдруг говорит Чонгук, заставив Чимина вздрогнуть как ужаленному. Чонгук просто встаёт с трона и кивает на Чимина каким-то альфам. — Ко мне его. Чимин в шоке пытается встать, но его быстро поднимают на ноги двое подошедших альф. И Чимин в панике начал оглядываться, задавая сотню вопросов и даже сопротивляясь куда-либо идти, не имея понятия, что на самом деле решил вождь. Чонгук уже куда-то ушел, волки начали потихоньку расходится, а омегу затащили в небольшой домик. Он не успел толком оглядеться, как его отпустили на пол. Чимин был слишком испуган и стоять на ногах был не вариант. На какое-то время Чимин просто замер, боясь даже поднять голову. Он все же сделал это, видя перед собой большое и уютное пространство. Мебели не много, почти все сделано из дерева. Стены, потолки, пол - все из дерева. Чимин медленно поднимается на ноги, ощущая сильный страх и любопытство. Они вместе заставляют Чимина подрагивать и обнять себя руками. Чонгук дал о себе знать, подойдя к омеге из другой стороны просторной комнаты. Глаза альфы обжигали и внушали страх, потому что более строгого взгляда Чимин еще не видел. И вот именно сейчас, оставаясь наедине с волком, Чимин боится. Не было даже так страшно в окружении всей стаи. Потому что не было этого ощущения, когда они один на один. Эта интимность момента сводит с ума. Нежные, трепетные губы омеги приоткрываются в невозможном волнении. Чонгук делает к нему шаг. Чимин шаг назад. Уголок губ Чонгука приподнимается. Ин-те-ресно. Чимин интересный. Человек, который посмел дерзить вождю самых опасных здесь созданий. Безумец. Прелестный. Чонгук делает еще шаг, наблюдая с живым любопытством за этим человеком, за тем, как он себя поведет. А Чимин отступает еще на шаг, сглатывает громко, сминает свои пальцы, взгляд растерянный. Сердце грохочет, а Чонгук его слышит и как зверь на звук идет. Эта игра так его заводит, что альфа сокращает расстояние резким рывком к омеге. Чимин чуть не теряет от этого рассудок, резко отворачивается всем корпусом в сторону, прикрыв лицо ладонями. Разрази тебя гром... волчара. Нависает над ним, ощущает его запах. Чонгук либо просто так себя ведет, по природе, либо решил за свою смелость расплатится. Доказать, что не зря о смелости своей заявлял. А у Чимина сердце сейчас сойдет с ума! Глаза у альфы темнотой, звериной натурой блестят. Чимин ощущает дикую смесь крышесносных эмоций. Но он уже пошел по этому пути. И примерно понимал, что такое может произойти. Не дурак. Потому, собрав всю силу воли в кулак, Чимин, снова громко сглотнув страх, сжав кулаки, медленно начал спускаться вниз. На колени. Чонгук пытал его, испытывал, а Чимин сам ниже пояса ударил. Он на коленях, поднимает вверх медленно взгляд, и мажет дрожащей рукой по чужому бедру, касаясь кромки штанов. Дороги назад нет.