За волосы в трясину

— Алёна, — спросила женщина, — что ты там делаешь? Страх и недоумение, промелькнувшие в её взоре, быстро улетучились, и теперь и взгляд, и голос были полны раздражения. — Я гуляю, мама. Голос девочки было слышно даже слишком хорошо, учитывая помехи. — Надо же, — задумчиво произнёс Аптекарь, — неужели этот мононоке желает поделиться своей сутью? — Алёна, — продолжила допрос мать, — что с твоими волосами? — Я не знаю, мама, — ответила девочка покорным бесцветным тоном. — Вот ведь… — разозлённая женщина попыталась успокоить себя глубоким вдохом, но всё же продолжила: — Каждый вечер я тебя хорошо заплетаю, чтоб ты не проснулась растрёпой! — Это больно, мама, — монотонно произнесла девочка. Её голова слабо и мягко покачивалась из стороны в сторону; взгляд был опущен. Мать явно хотела продолжить свою отповедь, но к её уху наклонился Аптекарь. — Разве не самое время узнать, — вкрадчиво спросил он, — почему ваша дочь выходит на улицу ночью? Женщина нахмурилась, но всё же спросила: — Алёнка, зачем ты туда попёрлась среди ночи? — Чтобы поиграть, — протянула девочка всё так же монотонно, будто песню, и голос её расслаивался, частично сливаясь с помехами, частично перекрывая их. — С кем же, — всё тем же тоном спросил Аптекарь у женщины, — играет ваша дочь? Женщина нахмурилась сильнее и вновь повиновалась: — И с кем же ты там гуляешь? — Одна, мама, — ответила девочка, раскачиваясь всё сильнее. — Почему это ты одна? — Интересно, — усмехнулся Аптекарь над ухом у женщины, — не думал, что вы зададите такой вопрос. Разве вам не всё равно? Но раньше, чем та успела в раздражении к нему обернуться, послышался голос из динамиков: — Потому что я всех убила, мама. Женщина замерла; затем приблизила лицо к экрану в непонимании. — Кого убила? — спросила она коротко, наконец осознав сказанное ей. Особого интереса не было в её голосе. — А кто у меня был? — спросила у неё дочь. Голос её и звенел, и скрипел, и дрожал; был и высоким, и низким, — но оставался всё так же монотонен. — А кто у тебя был?.. — задумалась женщина, наконец удивившись. — У меня никого нет, кроме мамы, — протянула девочка. — Ты всегда так говорила, мама. — Да, точно! — воскликнула женщина, даже хлопнув по ладони кулаком от радости понимания. — У тебя нет никого, кроме меня! Голос девочки полностью слился с помехами и воем ветра, когда она произнесла: — Это тебя я убила, мама. Женщина замерла вновь, не в силах осознать услышанное. — Вот это да, — произнёс Аптекарь с улыбкой, — неужели вы могли о таком забыть, госпожа? — Ч-то за ерунда? — спросила женщина. — Вот же она я… Разве ты не видишь, что я жива, Алёна? — А я? — спросила Алёна. — Я жива, мама? — Хватит задавать дурацкие вопросы, — отмахнулась от неё мать, — конечно же, ты мертва, тебя же загрызли собаки. Тебя же… ох, — она будто очнулась, — Алёнка, что ты здесь делаешь? Голова на экране молчала, мерно раскачиваясь из стороны в сторону. — Думаю, госпожа Алёнка искала внимания матери, — подсказал Аптекарь. — Я хотела поиграть с мамой, — ответила девочка. — Ночью я выходила на улицу и ждала смерти, ведь мама волновалась, когда её герои умирали. — И вы добились своего, — произнёс Аптекарь. Голова на экране радостно закивала: — Однажды, — сказала она, — мама пришла… Мама забрала меня... — Ты тогда ревела на весь дом, — нахмурилась женщина. — Мама помнит! — воскликнула девочка с экрана, и по её щекам покатились крупные капли. — Почему же госпожа Алёнка плакала? — снова задал вопрос Аптекарь. — Наверно, ей не понравилось, что я тащила её за косы, — нахмурилась женщина и спохватилась: — Но она сама виновата. Каждый вечер я её хорошо заплетаю... — Нет, нет, — возразила девочка, — я плакала, потому что была так счастлива. — Счастлива? — Аптекарь сощурился. — Да, ведь я была с мамой в такое время... Я выиграла у маминой игры… — Сервер упал, — негромко пробормотала мать. — Ещё бы я не запомнила… И вдруг она впилась руками в собственные волосы — ей казалось, будто весь её мир, окружённый склонёнными в её сторону весами, вращался вокруг неё, и только лицо дочери перед ней было недвижимо. — И потому, — сказал Аптекарь экрану, поднимая меч, — вы стали... нукэкуби. — Какая ещё нукэкуби... — бормотала женщина перед экраном. — Каждый вечер я её хорошо заплетаю... зачем?! — она подняла лицо, — чтобы ты всё растрепала на улице, Алёнка?! — Прости, мама... — прошептала девочка. — Я больше никогда... — и вдруг она улыбнулась, осознав: — Я больше не буду, мама! Ведь мне это... больше не нужно. — Что же было дальше? — поторопил Аптекарь. — Однажды ночью… — задумалась девочка на экране, — собаки поймали мою голову и играли ей. Так я не смогла вернуться домой. И я наконец умерла, — спокойно заключила она. — Вот так я и выиграла. Мама теперь со мной.... И всегда будет со мной. — Нукэкуби! — повелительно произнёс Аптекарь, направив меч в ножнах на экран, — теперь мне известно, в чём твоя суть. — Или, — спросила девочка испуганно, — я ошибаюсь? Может быть, я всё-таки... проиграла? — Нет, — смягчился Аптекарь. — Суть твоя — не проигрыш. Твоя суть — одиночество. И снова клацнули обезьяньи зубы.