Этнический квинтет

Проходя через столпотворение многоэтажек, выстроенных в ряд, как единая, сплочённая стена, Эбби оказывается в округе коттеджей, где был расположен его дом. Его местожительство находилось в трёх верстах от школы-лицея. Все, кто был знаком с парнем, удивлялись. Несмотря на то что мог спокойно доехать до учебного заведения на автобусе, он предпочитал прогуливаться пешком. Изредка, конечно, он передвигался общественным транспортом, только если погода была неблагоприятной. Подходя к входной двери, он сунул руку в карман, достав оттуда ключи. На них весел бурый, мраморный камушек, который придавал ключам значимость. Вставив ключ в замочный цилиндр, дверь открылась. Эбби вошёл внутрь, бросил свой ранец на пол, снял с себя верхнюю одежду и обувь, а затем закрыл за собой проход. Эбигейл, как обычно, не стал обедать после рабочего дня. Он стал подниматься на второй этаж, направляясь в свою беспорядочную комнату. Он не считал своё место таковым, ведь был способен прекрасно ориентироваться во всей неразберихе, которая царствовала в его просторах. Переодевшись из школьной формы в домашнюю одежду, парень залёг в свою кровать. Одеяло было скомкано, подушки валялись на полу, простыня была помята, но парня всё устраивало. Он поднял ближайшую подушку с пола, а после закрыл глаза. За окном светило яркое солнце, которое, как казалось, должно было помешать Эбби заснуть, однако парень был измотан настолько, что ему не составило труда провалиться в покой, когда солнце светило прямо ему в глаза. Спустя длительное время, парень просыпается от шума на его кухне. За окном уже стояла кромешная тьма, которая скрыла с неба сияющие лучи солнца, а на её место пришла тусклая луна. Повернув голову в сторону стола, он смотрит на электронные часы, на которых было без пятнадцати семь вечернего времени. "Да, родители уже вернулись," — сказал про себя Эбби. Продолжая лежать на своей кровати, он принялся осматривать свою комнату, ведь в ней поменялось многое. На полу больше не валялась одежда: она была аккуратно сложена в шифоньер. На столе больше не было хаотично разбросанных тетрадок и карандашей: тетради были сложены в одну стопку, а карандаши поставлены в органайзер. Полка с различными предметами приведена в порядок: ныне там всё чисто и аккуратно сложено. Нетрудно было догадаться: всё это - рук дело матери Эбби. — Гм... Уж в который раз просил мать не прибирать мою комнату... — негромко возмущался парень. Спустя пятнадцать минут, Эбигейл встаёт с кровати. Он потянулся, размахнув руками в разные стороны, а после направился к своему рабочему столу. Усевшись за своё кресло на колёсиках, он ловким движением руки дотянулся до переключателя и включил свет. Откровенно говоря, включить свет, при этом сидя на кресле - задача не из простых, поскольку до переключателя нужно было дотянуться. После того, как свет создал видимость, Эбби сунул руку под свой стол, пытаясь что-то достать. За считаные секунды, на его стол бросается худощавая, зелёная папка, внутри которой были листки бумаги. После, рука Эбби потянулась к полке, где расположилась упаковка с листками формата «А4». Зацепившись за него и положив перед собой, парень достаёт из настольной корзинки карандаш с заострённым грифом. — Даже карандаши наточить успела... — продолжал возбухать Эбби. После того, как он поставил карандаш на листок, парень замер. Он слушал, как его отец с кем-то общался по телефону. Родитель бодро общался с собеседником, хохотал, восклицал, однако Эбби ничего не смог понять из его разговора. Взглянув налево, где было расположено окно, он видел, как в соседних коттеджах дети играли в снежки и строили снеговиков. "И не боятся же..." — думал Эбби. — "Уже стемнело, а детки всё бегают, играются..." Мгновенье спустя Эбби наконец собрался с мыслями и принялся писать большими буквами в верхней части листа одно слово. Казалось бы, это могло быть что угодно. Будь то "послание", или же "письмо"... "обращение" в конце-то концов. Однако буквы, написанные Эбби, несли за собой совсем иной характер. Из карандаша вышло слово, которое могло ужаснуть любого, кто удосужится прочесть его, ведь мотив написания кроется в самом человеке. Это было слово "ЗАВЕЩАНИЕ". Сегодня было двадцать седьмое декабря две тысячи двадцать четвёртого года. Именно в это время Эбби брался за это дурное дело. Так называемый «документ» он оформлял по всем общепринятым меркам. Полное имя, место проживание, паспортные данные: всё это он записывал на лист бумаги. Истинный мотив парня был никому не известен, ведь он толком и не делился своими мыслями с окружающими. Однако сам с собой он был всегда откровенен. Эбигейл считает, что его жизнь лишена какого-либо смысла. Он почувствовал как и радость, любовь и заботу, так и разочарование, печаль и безнадёжность. Однако в его голове никак не сформировалась цель развития самого себя, дабы обеспечить себя хорошими воспоминаниями в старости. Эбби писал завещание каждый год, начиная с одиннадцати лет. Каждый новый образец отличался от предыдущего лишь пожеланиями. К примеру, два года тому назад, одурманенный супружеской жизнью парнишка завещал своё имущество его будущей жене. В прошлом году он решил отдать всё родителям. Грядущий год ничем не отличился. Эбби решил отдать всё своим родителям. «...настоящим завещанием делаю следующее распоряжение: Всё моё имущество, какое только ко дню моей смерти окажется мне принадлежащим, в чём бы таковое ни заключалось и где бы оно ни находилось: всё движимое я завещаю: родителям — Бо́кинсону Артуру и его супруге Бо́кинсоной Анной, зарегистрированных по адресу...» Возвращаясь к убеждениям ребёнка, он считает, что смерть может наступить внезапно. Он хотел обезопасить свои ценные вещи, которые он собирал всю его скромную жизнь. Там были и его новеллы, и рисунки, и, удивительно, музыкальные композиции, сочинённые самим Эбби. Сам парень толком не разбивался в музыке, но его учитель в школе всячески вдохновлял парня на пробу пера. «Один экземпляр настоящего завещания находится у нотариуса ▉▉▉▉▉▉▉▉ и один экземпляр выдаётся завещателю гр.▉▉▉▉▉▉▉▉▉...» Несмотря на то, что парень не общался со специалистами, он прекрасно знал правила оформления документов, филигранно зная законы страны и государственные точки. Именно поэтому его лист походил на официальный документ. Конечно, у Эбби есть талант в их оформлении, однако использует он его не совсем в здравых умыслах. Из глаз Эбби лились слёзы. Одна, затем другая, очередная, но парень не останавливался. Он заполнял финальные строки данными родителей, которые знал наизусть. Наконец-таки он пишет последнее слово на конце листка: «Подпись». Завершив свой документ, он отодвигает лист бумаги в сторону, а после надел на себя наушники и включил монотонный звук, а именно в диапазоне десяти герц. Как было написано в китайской медицине: «Частотный диапазон от 8 до 12 герц навивает нам состояние, которое определяет нас между сном и бодрствованием. Благодаря этому, мы способны погрузиться в медитацию, дабы успокоить свои навязчивые мысли...» На улице образовалась кромешная тишина. Лишь изредка был слышен гул машин вдали. Дети больше не играли на улице: они сидели дома и пили горячий чай, а Эбби лишь наблюдал за этим через своё окно. На небе виднелась яркая, красная точка, которая плавно перемещалась по небу. Это был пассажирский самолёт, который летел далеко от земли. Внезапно, по всей улице раздался звук во́рона. «Кар...» — протяжно крикнула птица. Однако Эбби совсем не испугался. Он продолжил смотреть на улицу. Прошёл час и Эбби начало клонить в сон. Он то закрывал свои глаза на недолгий период, то открывал их, продолжая искать по улице хоть что-то интересное, как вдруг в его комнату заходит мать семейства: — Эбби! — позвала Анна своего ребёнка. — Ммм?.. — промычал Эбби, повернувшись к ней лицом и сняв наушники с головы. — Ты чего это один сидишь? — начала интересоваться мать. — Не скучно тебе? — Нет, — спокойно отвечал Эбигейл, — с чего ты взяла? — Мгх... — не зная, что спросить у сына, корёжилась Анна. — Ты не томи, — начал Эбби, — я тебя слушаю... — В общем, ужин готов. Можешь идти и есть, — без церемоний отвечала та. — Хорошо, я скоро подойду, — непрекословно отвечал сын. Мать развернулась и хотела было оставить Эбби наедине, как вдруг она останавливается и спрашивает у него: — А почему свет не включишь в комнате? — монотонно спрашивала мать. — Зачем? — поинтересовался Эбби. — Настольного света вполне достаточно. — Я так не думаю, — проворчала Анна. — Мне по душе темнота, — устрашающе ответил парень. — Твоё право... — тихо ответила мать, а после развернулась и вышла из комнаты, закрыв за собой дверь. Посидев ещё пол часика, Эбигейл решился встать с кресла и пойти порисовать. Конечно, он не заканчивал художественную школу, однако был любителем, учась по обучающим видеоматериалам из интернета. Нельзя сказать, что его рисунки некрасивы и не впечатляют, однако называть эскизы парня шедевром искусства - язык не поворачивался. Прошло ещё двадцать минут и его рисунок был практически готов. Он не был сложен, всего-навсего какой-то человечек, держащий острый меч в левой руке и замотанный длинным шарфом. Эбби и сам не знал, что он изображал в своих работах, но его душа хотела рисовать, а парень не смел ей отказывать. Встав со своего места, Эбби потянулся, параллельно зевая. После, он хотел было пойти ужинать, однако его взгляд упал на окно. По середине улице шла его одноклассница, соседка по парте - Лана. Парень удивился, ведь на часах было практически десять часов вечера. "Что она тут делает?" — задавался вопросом Эбигейл. — "Она ведь живёт в другом конце города..." Вопреки любопытству, Эбби развернулся от окна и направился к выходу из своей комнаты, как вдруг он слышит ужасающий крик. Его сердце начало громко стучать, волосы встали дыбом, а ноги затряслись. Подбежав к окну, его одноклассницы больше не было на прохожей части. Улица вновь опустела и утихла. Присмотревшись, Эбби замечает игрушечный носок Ланы, который валялся на снегу, а рядом с ним красная ленточка.