Единственный враг

      Но и в следующую их встречу поединок не состоялся — было бы странно сражаться при подписании мирного договора.       Решение о заключении мира с Альянсом Цзиньюань было и самым лёгким и самым трудным в жизни Ли Сяньи. Лёгким — потому что ощущалось абсолютно правильным. Мир Цзяньху устал от постоянных войн и распрей. Крупные секты выясняли кто сильнее, делили сферы влияния, а страдали всегда простые люди. А что до того, что Ди Фейшена называли «лидером дьяволов» — Ли Сяньи теперь думал, что правильнее называть его лидером отверженных. Должен ли он, Ли Сяньи, когда-то попавший к своему учителю с улицы, отворачиваться от тех, от кого отвернулся мир? Кем был бы он сам, если бы ему повезло чуть меньше? Эти вопросы в последнее время занимали его всё чаще.       А трудным это решение было потому, что встретило большое сопротивление со стороны почти всего его окружения. Не то чтобы Ли Сяньи рассчитывал, что это пройдёт легко — он вполне ожидал напряжённые дискуссии. Но он совсем не ожидал, что его собственные соратники окажутся столь единодушны и упрямы в убеждении: «Альянс Цзиньюань это зло. Зло нужно искоренять, а не пожимать ему руку». И особенно сильно его расстраивал старший брат, Шан Гудао.       «Интересно, так ли это было для него, для лидера Альянса? Пришлось ли ему выдерживать ожесточённые споры с ближайшими соратниками? Нет наверное. Ди Фейшен просто делает то, что считает нужным. И если кому-то это не нравится — это их проблемы», — подумал Ли Сяньи с завистью и невольным восхищением.       Перспективу личной встречи с Ди Фейшеном Ли Сяньи воспринял как возможность отдохнуть. Он устал от постоянных споров и обсуждений, да ещё и тот случай с ловушкой разбойников не оставлял его в покое. Соратник, передавший ложную информацию исчез — словно растворился в пространстве. Но Ли Сяньи постоянно мерещился на себе чей-то недобрый пристальный взгляд. «Это всё от усталости», — повторял он себе. Но предчувствие какой-то большой беды точило его день за днем.       Когда он узнал, что встреча для подписания договора будет проходить на корабле, он сначала удивился, а потом подумал, что это идеально подходит характеру Ди Фейшена. Иметь свободу передвижения, и в то же время всегда оставаться как бы вне остального мира. Ли Сяньи сейчас особенно хорошо понимал очарование такой жизни.       На встречу Ли Сяньи прибыл в своих парадных алых одеждах. Ди Фейшен встретил его на корабле тоже облаченный в красное — но более тёмного оттенка, ближе к бордовому. Этот цвет ему очень шёл, подчёркивая его спокойную силу.       Увидев Ли Сяньи, Ди Фейшен улыбнулся — кажется, он тоже был рад этой встрече.       — Ты здесь. Я до конца не был уверен, что ты решишься. Сказано это было без насмешки. Скорее с уважительным удивлением. В мире Цзяньху это было первое подобное мирное соглашение за долгое время.       Они торжественно поставили печати и решили отметить это событие за чашей вина. Одна чаша как-то незаметно перешла в другую. Вечер был тихий, почти штиль, корабль слегка покачивался на волнах, и внутреннее пространство каюты было залито мягким закатным светом. У Ли Сяньи и правда возникло ощущение, что они здесь в каком-то особом, отдельном от всех остальных мире.       Ди Фейшен говорил мало, но Ли Сяньи это не смущало. По правде сказать, они оба больше смотрели друг на друга, чем говорили.       И вот, когда Ли Сяньи уже почувствовал, что наконец-то расслабился, Ди Фэйшен вдруг решительно отставил вино в сторону и сказал:       — Сразись со мной.       — Сейчас? — Ли Сяньи чуть не поперхнулся вином, к такому повороту событий он был не очень готов.       Но Ди Фейшен ухмыльнулся и показал рукой на столик для вэйци. Ли Сяньи неплохо играл в вэйци, хотя на доске он ощущал себя не так уверенно, как на поле боя. А всё же и здесь он, как правило, выигрывал, даже у Шан Гудао. И только учителя никогда не мог обыграть.       В целом, игра в вэйци была похожа на боевые искусства, только медленнее. И судя по манере боя, Ли Сяньи ожидал, что Ди Фэйшен окажется интересным соперником.       Ди Фейшен действительно играл в том же стиле в каком сражался. Решительно, но основательно, создавая сильные фигуры и медленно расширяя контроль на доске. Ли Сяньи играл дерзко, создавая рискованные комбинации и стараясь захватить как можно больше фигур противника.       Какое-то время играли молча — потребности в словах не было, так как игра сама по себе была общением. Ли Сяньи первым нарушил тишину:       — Иногда я думаю — вот бы руководить людьми было так же просто, как играть в вэйци. Ди Фейшен поднял внимательный взгляд от доски на Ли Сяньи:       — Это соглашение о мире… готов поспорить — не всем твоим людям пришлось это решение по вкусу. Ли Сяньи встретил взгляд и усмехнулся тому, насколько его союзник попал в точку.       — Нет, совсем не по вкусу. Но им придётся это принять. С этими словами Ли Сяньи сделал очередной ход, а Ди Фейшен одобрительно кивнул — то ли словам Ли Сяньи, то ли сделанному ходу.       — Вот хорошо тебе, — после небольшой паузы продолжил Ли Сяньи, пока Ди Фейшен раздумывал над следующим действием, зажав между пальцами чёрный камень, — ты можешь в любой момент сняться с якоря и уплыть от всей этой суеты.       Ди Фейшен посмотрел на него с тем же выражением сосредоточеного интереса, с каким смотрел на доску, и вдруг его губы изогнулись в полу-улыбке:       — Что ж, ты всегда можешь попроситься ко мне на борт. Может быть это вино ударило Ли Сяньи в голову, но он почувствовал как кровь прилила к щекам, когда он ответил:       — Может быть однажды и попрощусь, — и посмотрел прямо в чёрные глаза, с каким-то даже вызовом. Ди Фейшен на мгновение застыл с камнем в пальцах, а потом ответил каким-то другим, более мягким и низким голосом:       — Что ж, буду ждать, — и отвёл взгляд, делая ход. Ход оказался не самым удачным, но Ли Сяньи не стал ничего говорить.       После долгой борьбы игра закончилась ничьей — у них оказалось равное число очков. Игра была окончена, вино выпито, в окно корабля светил яркий месяц, и Ли Сяньи уже давно пора было возвращаться. Он встал из-за стола, и тут заметил, что выронил свой мешочек с лекарственными травами. Он привык таскать этот мешочек повсюду с собой и никогда не терял, а тут он каким-то образом отцепился.       Ли Сяньи хотел быстро его поднять, но выпитое вино дало о себе знать — от резкого движения голова Ли Сяньи закружилась, и он бы упал, если бы Ди Фейшен не подхватил его под руки. Ощущение касания, такое простое и такое реальное, ударило в голову сильнее вина. Руки Ди Фейшена были горячими, грубоватыми на ощупь, и в то же время в них было как-то очень комфортно. Комфортно и волнительно одновременно, словно вернуться домой после долгого похода.Эти руки держали, но не сдерживали.       Весь мир затих, покачиваясь, и Ли Сяньи слышал только дыхание Ди Фейшена - учащенное, но сильное и стабильное, как морской прибой. Уверенно, но без напора, Ди Фейшен перевернул руки Ли Сяньи и провел пальцем по углублению на внутренней стороне ладони. Внутри Ли Сяньи словно дёрнули невидимую струну и вибрация волнами разошлась по всему его телу. В этом касании было предложение — Ли Сяньи ощущал на себе горячий выжидающий взгляд, но не поднимал головы. Ему казалось, что если он встретит этот взгляд, произойдёт нечто непоправимое.       Поэтому Ли Сяньи уцепился взглядом за мешочек для трав, за вышивку в виде цветка, сделанную женской рукой. И вспомнилось — словно издалека, словно из какой-то другой жизни — что эта вышивка была чем-то важным. Или казалась тогда…       Во всяком случае она была обещанием. И сейчас это обещание цеплялось за него, удерживало — или это он сам уцепился за старое обещание, как за причину к бегству?       Ли Сяньи выскользнул из чужих рук, его не останавливали, схватил мешочек и, не поднимая головы, вежливо попрощался. Он даже смог совладать с головокружением и вышел из каюты не оборачиваясь.       Всю дорогу назад к берегу, сидя в шлюпке, он смотрел на яркий месяц и ощущал, как горит на ладони след касания.       Сейчас, более десяти лет спустя, он опять сидел в лодке. Или он уже был не в лодке, а летел куда-то в пустоту? Он не мог сказать где он находится и что происходит с его телом. Все ощущения и образы погасли, один за другим. Но осталось это жгучее ощущение на внутренней стороне ладони. Сейчас погаснет и оно — его последний якорь в этом мире, и тогда всё исчезнет. Но он вдруг сжал руку, отказываясь отпускать.       Ему всегда казалось, что больше всего на свете ему хочется оставить всё позади, начать с чистого листа. И вот сейчас, в последний момент — это вдруг показалось невыносимым.       «Ты проделал весь этот путь, чтобы в последний момент отступить?» — прозвучал в голове его собственный голос. Да, это было бы глупо. Если уж выбрал этот путь, нужно идти до конца. Ли Лянхуа разжал ладонь, и пустота поглотила его.