Империя династии Мин.

Мин с завтраком давно покончил, теперь слоняется по комнате без дела. Отец ему ещё вчера настоятельно рекомендовал ( а слово "рекомендовал" в семье Мин означает "дал приказ") сидеть в комнате до начала церемонии, настраиваться, ведь во власти омеги теперь целая империя, каждый человек здесь под его присмотром, а каждое решение Мина теперь будет иметь определённые последствия, иногда даже вес в истории. - Ну, долго ещё? - Мин с надеждой дверь из своей комнаты открывает, да на солдата одного посматривает. - Час ещё остался, Ваше Высочество, - Майр на в миг меняющееся в эмоциях лицо Мина смотрит и улыбки сдержать не может. Пак Майр Ли - обычный, совсем ничем неприметный солдат из армии великого императора. Но Чон Хосок, с сегодняшнего дня как официальный главный военно командующий во всей империи, а так же самый верный рыцарь нового императора, заслуги Майра успел заметить. Ли всегда упорством и силой отличался. В семье его так воспитали, что по жизни трудягой надо быть. Поэтому Хосок его возле миновой спальни поставил, доверил своего императора, и знает, что Пак не подведёт. - Я устал, - и Юнги правда устал. Устал от безделья. Каждый его день начинается рано утром, с чашки кофе, прессы свежих новостей и планом на день, потом выходит и вместе с Хосоком дела решает государственные. Всегда для дел империи место находил, даже будучи ещё не правителем, уже о своём народе начал заботится. То проблемы с дефицитом рабочей силы решит, то своими собственными руками омегам травы на полянах собрать поможет. Мин даже вспоминал, как Хосок нелепо в такой картине выглядел. Бравый и большой рыцарь среди цветов и листиков всяких в огромных доспехах. Стоит с корзинкой и даже не знает, с чего бы начать. - Потерпите, Мин Юнги, скоро одежду принесут, да служащие придут, - и Юнги внутренне взрывается. Даже Майр себе позволяет Мина по имени называть. Майр, который Юнги стал близок только за последние пару часов. А Хосок, который с наследником уже долгие годы, не позволяет себе имя произнести, липнет всё со своими "Ваша Светлость" и "Его Высочество". Тэхён вместе с роднёй в замок уже приехали. Таши вместе с родителями стали в высшем обществе расхаживать, а старший Ким пожелал уединиться в одном из садов. И выбрал для прогулки он один из самых прекрасных, которые имела семья Мин Джон Вона. Северный Сад - так его сам император назвал. Всем известно, что этот пышный обитель зелени правитель для омеги своего выстроил. Мин Ту Лан, папа Юнги, в отличие от сына, всегда нежным был, добротой каждого прохожего одарял. Мин Джон Вон только рад этому был, что у него такой замечательный истинный омега. Ревновал иногда правда, когда некоторые альфы на невинность его цветка посматривали, но закрывал глаза на это. И сад этот, в котором, кажется, всё разнообразие цветов собралось, запах свой чуть меж собой мешая, Джон Вон специально возвёл для Ту Лана. А тот и рад только был. Первое время вообще отказывался из Северного Сада выходить. Буквально местом пропитался, только больше своего альфу за такой щедрый подарок полюбил. И сейчас Ким Тэхён по тропинкам расхаживает, но возле одних цветов останавливается, рассматривает, одну руку спрятав в карман своих брюк, всё понять не может, что это за цветы такие. У них стебель, как у роз обычных диких, шипами усыпан. Запах сладкий такой, пленительный. А бутон с белыми лепестками, на которых, как капли крови, алые пятна в хаотичном порядке разбросаны. - Каламит. Известен своим дурманящим ароматом, а шипы ядом, поражающим за считанные часы сердце человека, если в кровь не ввести противоядие. Привезён в Ластанию с дальней империи Ванация, - мягкий, почти как шёлк, голос нарушил одиночную тишину размышлений Тэхёна. Омега развернулся и взглядом наткнулся на красиво одетого молодого человека. Тот сделал пару шагов к омеге, оказываясь максимально близко, насколько то позволял банальный этикет. Руку омеги берёт, запах морского бриза чувствуя. К губам подносит и целует. - У нас в Властбоне поцелуй в руку означает, что тот, кто целует, испытывает приятные ощущения от встречи. - Приятно слышать, Ким Намджун, - Тэхён руку осторожно из чужой высвобождает. - О, как приятно, что сын одних из самых важных лекарей моё имя знает. Я польщён, Ким Тэхён, - Намджун хитро щурится, явно выделяя то, что Тэхён не просто должен, он обязан знать имя Намджуна. - А вы моё откуда знаете? - Ну как же? Я знаю всех благородных людей империи, которая скоро к моей стране присоединится. Тем более, с вашими родителями и младшим очарованием я уже повстречался, пожелал чудной работы. А вас несложно было найти. Насколько я помню, когда вы приезжали с родителями в мою страну, вы по парку городскому слонялись, цветы, да травы лечебные рассматривали. Тэхён тяжело сглатывает. Некомфортно ему рядом с этим человеком, да так некомфортно, что органы внутри в одно целое сжимаются. Но Тэхён так просто не сдастся, голосу максимально стали придаёт и начинает. - Запомните, Ким Намджун. Будущий правитель Мин Юнги никогда и ни за что вам не отдаст Ластанию. Войска против вашей страны поднимет, кровью её обмоет, но не сдастся. Его Светлость, юное дарование, перенял всё самое лучшее от великого императора. И жестокость ему тоже присвоена. Он каждого солдата сразит, но народ свой никому не отдаст. Это раз. А два. Запомните, уважаемый. Я, как и мои родители, голову перед вами никогда не приклоню. Мой отец и папа явно дали вам понять, что на правителя Властбона они работать никогда не станут. И я тоже. Я по стопам родителей пойду и пользу народу Ластании буду приносить. Но запомните, даже под страхом смертной казни, голову перед вами не опущу, - страшно. Но страх сейчас никак Тэхёна не тревожит. Ему, может, и некомфортно, но этому альфе он противостоять должен. Намджун победно в ладоши хлопает. - Браво, лекарь Ким. Ах, да, простите, будущий лекарь. Какая верность Джон Вону и юному Мин Юнги, а какая грация и восторженность в ваше голосе, - этикет не позволяет в высшем обществе подходить слишком близко, но Ким Намджун это правило нарушает и над самым ухом Тэхёна наклоняется, да шепчет уже более твёрдо, - Вы мне таким нравитесь, Ким Тэхён. Отважный, не боитесь даже правителю другой страны дерзить. Но не играйтесь со мной. Думаю, вам известы мои заслуги, как правителя, вы знаете, что за что бы я не взялся, до конца доведу и получу большим трудом желаемое. Не стоит забывать, что у каждого свои слабые места есть, впрочем, как и у вас, Ким. Думаю, ваш младшенький бы очень расстроился, если бы вы его жизнь на растерзание отдали мне, не согласившись на хороших условиях у меня в стране работать. Подумайте, уважаемый док, - и мужчина с белыми, как настоящий снег, волосами в воздухе от омеги отталкивается, ухмылку, непредвещающую ничего хорошего, за лестной и доброй улыбкой пряча, - Хорошего вечера, Ким Тэхён, я буду рад вновь вашу нежную руку поцеловать сегодня не один раз. Намджун разворачивается, оставляя перепуганного Тэхёна за спиной, и широкими шагами за большими кустами скрывается. Ким нервно сглатывает ком в горле, держит себя, чтобы прямо тут слёзы не пустить. Ему подумать даже страшно, что с Таши случится может что-то. Младший Ким - всегда смелый и сильный альфа, но против правителя целого государства ничего сделать не сможет. Но Тэхён себя успокаивает, невольно даже запах шоколада с манго вспоминает. Он ещё какое-то время стоит побледневший, в себя приходит, на цветы смотрит. Против воли своей цветы с названием Каламит связывает с именем Ким Намджуна. Как сказал правитель Властбона, цветы эти вроде на вид притягательные, а вот шипы свои с ядом могут глубоко под кожу вонзить, с часами до сердца добраться, по пути всё живое уничтожая, а в итоге, разорвут эпицентр организма, заставляя прекращать биться хрупкое, но по значинию такое важное место. Так и Ким Намджун, притягивает, но в итоге медленно убить может. Хосок по всему, кажется, замку уже сто километров на своих двоих намотал. С делами всеми закончил, всем поручения дал и теперь к главному делу идёт. К спальне Мина поднимается, у Майра и двух солдат пост принимая, так же им дальнейшие указания даёт. Отпускает их, а сам в дверь стучится. - Ваше Высочество? Вы готовы? Коронация начнётся через пятнадцать минут. Нам нужно спускаться в тронный зал, там гости уже собрались и император уже ждёт, - Чон вовремя пришёл, а сам Мин уже давно готов. Сидит на постели своей собранной, ведь сегодня он в ней последний раз спал. Он в другое крыло вместе с Хосоком переедет, в самое главное, где и положено быть императору. В шёлка облачённый, омега поднимается с места своего и к двери идёт. Приоткрывает, а как Хосока видит, слезу роняет. - Мин Юнги? Что с вами? Что случилось? Кто смел вас обидеть? - Хосок рвёт Мина на части. "Мин Юнги" вместо "Ваша Светлость" окончательно Мина добивают. Омега руки вокруг шеи рыцаря окольцовывает и льнет ближе. - Мне страшно, Хосок, - плевать. Сейчас ему так плевать, что он слабость свою показывает. Он ведь не перед кем-то, а перед Хосоком. Человеком, который кровью своей договор подписал, который обязует Чона правителя своего защищать. И Мин ему доверяет. Доверяет, как никому другому, - Мне страшно, что сейчас на мои плечи падёт огромная ответственность, что я не смогу оправдать ожидания своего народа. Я был воспитан тобой, Чонгуком, отцом и папой, но мне всё равно страшно, - слезы, кристально чистые слезы падают на блестящие доспехи, а руки, что сейчас полностью не облачены в тяжёлый металл на талию омеги ложатся. - Тихо, тихо, успокойтесь. Юнги, я понимаю ваше волнение. Но это идентично с моим случаем. Помните, вы вчера говорили, что ничего не поменяется? Поменяется, ещё как. Отвественность в два раза возрастает. Тоже самое и вами. Вы, как правитель, за всё ответственность теперь несёте, за каждое действие и слово. Но вы должны делать то, что называют симбиозом сердца и рационального ума. Я прекрасно вас знаю, знаю, что вы нежный и добрый, хоть и скрываете это, часто даже от меня. Но сколько бы я за вами не следил, вы всегда делали всё правильно. Принимали правильные решения, где-то сердцем, где-то умом, а где-то всем вместе взятым. Вы будете замечательным правителем, Мин Юнги. Я буду рядом с вами, как ваш верный солдат, - тёплые, всегда тёплые руки Хосока слезы с чужого лица вытирают, нежно, почти невесомо кожи касаясь, - Нам нужно идти. Нас ждут в зале ваши родители и почтенные гости. Хосок отстраниться не успевает, как на его щеку, почти такой же, как вчера, поцелуй прилетает, заполнив наступившую тишину характерным звуком. - Спасибо, Чон, - и чтобы перед рыцарем своим не краснеть, Мин проходит в длинный коридор, из комнаты своей выходя. По коридору, где жил будущий правитель, большие флаги по разные стороны каждой страны висят. Картины пейзажей, что Юнги любил с разных стран привозить, портреты правителей каждой страны, которых Мин никого лично не знал, зато знал отчётливо имена и информацию о каждом человеке и его стране. Омега выходит, а Хосок его под руку нежно берёт. Рыцарь его до самого зала сопровождать должен, торжественно провести сквозь толпу и к месту событий подвести. Только тогда Чону будет позволено отойти. Тэхён уже в тронном зале родителей и брата своего нашёл. Стал ждать начала церемонии, желая вживую нового правителя увидеть, но всегда ёжился, будто на себе вновь взгляд Ким Намджуна чувствовал. И чувства Кима не подводили. Правитель Властбона, взяв себе бокал наилучшего в Ластании вина, ходил по залу, гостей почётных приветствовал и всё на омегу странные взгляды отпускал. То ли в них насмешка читалась от ситуации в Северном Саду, то ли Ким Намджун себе одним уже взглядом Тэхёна присвоил, ведь там, в саду, омегу хотелось задушить запахом спелых яблок с лаймом - собственным запахом Ким Намджуна. А омега, кажется, даже его запаха тогда от страха не почувствовал, либо просто принимать не хотел, не запомнил. Тэхён себя двумя способами успокаивал. То брата к себе прижимал, на что Намджун лишь усмехался, то запах нового знакомого вспоминал и старался мысленно уже на встрече оказаться. Спокойно ему почему-то становилось от мыслей о Чон Чонгуке. Хосок всё время молча шёл, иногда только солдатам в коридоре кивая в знак приветствия, на что те, тоже голову глубоко склоняли, а пока он с Мином не пройдёт, поднять не смели. Мин тоже тишину не нарушал. Радовался в душе, что Хосок себе наконец-то смог позволить по имени Юнги назвать. Мысли свои успокаивал. Хосок прав. Мин многому за свои года научен, много чего сам изучил, много чего сделал. Почему это он и должен плохим правителем стать? Вход в тронный зал синими лентами повязан, ведь синий цвет - символ империи Ластания. Но уже за ними, за прикрытыми тяжёлыми деревянными дверьми с металлическими вставками, Мин слышит, как громогласный голос его отца объявляет о том, что сейчас в зал его сын, будущий правитель, войдёт. Мин чуть тёплую ладонь Хосока сжимает, а старший на это лишь губами шепчет "Всё будет хорошо". Двери перед ними распахиваются, Мину глаза своей яркостью на миг разрезая. Зал бесподобен. Повсюду цветы увешаны разные, вокруг столов и стульев оплетены. Перед омегой белая дорожка, усыпанная лепестками главных цветов в Ластании - нарциссов. Гости все богато одетые, альфы со своими омегами, о чём-то до этого увлечённо беседуя, теперь на Мина смотрят. Все взгляды теперь только к одному омеге прикованы. И среди этих взглядов затерялся восторженный взгляд Тэхёна на правителя и взгляд Намджуна, утонувший в усмешке. Рыцарь омегу смело по дорожке ведёт, под лёгкий ропот гостей и лёгкую торжественную музыку. Хосок, кажется, совсем спокоен, в отличии от Юнги, на которого разом такое внимание повисло. Старший Мина до самого конца доводит и отступает недалеко. - Люди Ластании и наши почётные гости, прибывшие с других частей планеты, - от громкости голоса Джон Вона Юнги хочется уши закрыть, ему кажется, что он оглохнет сейчас, стоя рядом с отцом, - Сегодня знаменательный день для нашей империи. Сегодня на трон взойдёт новый правитель, которому в руки я передам всю власть и все свои дела. Мои сын - новый император Мин Юнги - доказал с годами, что способен взять всю ответственность за народ Ластании и вести его к процветанию. Его имя я не раз слышал среди граждан нашей страны, причём слышал за хорошие дела и успехи, - альфа своего сына вбок, к себе, поворачивает, - Прежде, чем новый наследник взойдёт на престол, правители двух стран зададут ему вопросы, как и следует многовековой традиции, - и Мин теряется. Его никто не предупреждал о вопросах. Какие вопросы? Он досконально изучил всю церемонию, и не нашёл в книге ни одного упоминания о каких-то вопросах, - Я попрошу ваших вопросов, правитель Властбона и правитель Ранхилии. В центр выходит высокий, молодой, беловолосый мужчина, бросив последний взгляд в толпу, который явно был направлен на определённого человека, и широкоплечий, пожилой мужчина с чёрными волосами. - Ким Намджун и Ван Дон У, прошу вас, - отец кидает взгляд на Юнги, будто прося прощение, а сам Юнги на Хосока панику во взгляде пускает. На что рыцарь лишь сочувственно кивает. - Ван Дон У, позволите ли мне быть первым? Очень интересно задать вопрос молодому правителю, - Намджун почтенно перед правителем другой страны склоняется, ответа ожидая. - Позволю, - голос у правителя Ранхилии тихий, до того, что всех прислушиваться заставляет. В этом и есть одно из отличий этого правителя от других. Ван Дон У своим тихим тембром всегда присутствующих заставлял только себя слушать, на что-то другое отвлекаться не давая. И тут Намджун в поклоне уже перед Мином оказывается. - Юный правитель, мой вопрос не прост. Вам стоит подумать, прежде чем ответить на него, - губу закусывает, скрывая предательскую усмешку. Мин кивает, а внутренне уже к самому худшему готовится. - Как вы думаете, каким вы будете правителем? Мин сглатывает, слова подобрать пытается, ведь сейчас на него столько глаз смотрят. Но тут же слова Хосока вспоминает, знает, что рыцарь сзади стоит и всеми силами поддержать пытается. И это Мину уверенности придаёт. - Я буду лучшей версией своего отца. В силу того, что я только-только взойду на престол, мне может не хватить знаний или опыта в определённых ситуациях, но это мне не помешает Ластанию к процветанию привести. Я буду любознательным, буду тщательно информацию анализировать, принимать всё, что мне нужно будет. Если я найду ошибку в своих действиях, я её признаю и исправлю всеми силами. Это сделает меня достойным трона моего отца. Намджун слушает внимательно, жадно за каждое слово Мина хватаясь. И, кажется, ответ омеги смог правителя Властбона удовлетворить, даже в какой-то степени впечатлить. - Хорошие слова, правитель Мин. Запомните их, - Намджун отступил в толпу, почтительно поклонившись напоследок, а Мину в последних словах угроза послышалась, но омега это всё на усталость списал. Ким Намджун в толпу отступил и сразу взглядом нашёл Тэхёна. Омега тоже его взгляд поймал и наглую ухмылку натянул на своё лицо, излитое неописуемой красотой. В ухмылке будущего лекаря прямым текстом читалось "А я говорил". И Намджун своё маленькое поражение принимает, но точно от этого боя не отступит. Церемония уже час идёт. Мин всё поздравления принимает. Сразу после вопроса правителя Ранхилии Юнги на голову осела тяжёлая корона с драгоценными синими камнями, как и полагается истинному императору. Все поздравления приняты, но Юнги уйти не может, да и рыцарем своим поговорить не может. Тот покинул церемонию ещё пол часа назад. Хосока на срочное поручение вызвали. А какое именно, не сказали. Мин по залу гуляет, то и дело разговор то с одним человеком заводя, то с другим. Всё больше за этот вечер разных людей узнаёт то со своей страны, то с других стран. И тут ему Тэхён попадается. - Добрый вечер, император Мин, - старший Ким почтительно поклоняется, - Моё имя Ким Тэхён, - по этикету те люди, кто по званию ниже, первыми представляться должны. - Добрый вечер, Ким Тэхён. Я слышал о вас и о вашей семье лекарей, слышал, что вы больше дело для Ластании проделываете. Похвально. Я думаю, мы с вами ещё не раз встретимся, ведь я слышал, вы по пути родителей пошли, верно? Юнги невольно друга своего вспоминает. Чонгука. И тщательно всё перерывает в голове, вспоминая медицинские книги, от которых маленький альфа в восторг приходил. - Верно, император. Я принесу стране не меньше пользы, чем мои родители, поэтому буду рад работать на совесть. - Я рад это слышать. Юнги Тэхён понравился. Омега красивый, так ещё и работать хочет. Он мало таких среди своих же встречал, а этот хороший. Точно с ним сработается. Император с будущим лекарем прощается и дальше в зал уходит. Оставшийся вечер тихо проходит, но никто из гостей не замечает усилившийся в угрозе запах монстров под названием Каламит.