Песни осеннего плеса

«Мне кажется, Цансэ Саньжэнь сильно раздражает твоего друга. Я помню, ты говорил, что всё нормально, и тебе приятна наша с ней компания — я знаю, ничуть не сомневаюсь, что тебе она дорога не меньше, чем я — но я не могу не беспокоиться, не пренебрегаем ли мы твоим гостипреимством?

Более того, я прекрасно знаю как тебе важна компания Лань Цижэня.

И прежде, чем ты надумаешь меня отругать, гэгэ, то держи в уме — я просто беспокоюсь за твою личную жизнь!»

— Корреспонденция между Хань Туньчоу и Вэй Чанцзэ.

***

      Хань Туньчоу не пылал особой любовью к ночным охотам, проходящим между кланами.       Во-первых, потому что не любил скопления заклинателей в целом — шумные, высокомерные и удушающие; за что их было любить? — а во-вторых, потому что кто-то из них непременно начинал требовать лишнего внимания, отвлекая его, как от охоты, так от слежки за безопасностью Лань Цижэня.       — Не могу поверить, что ко мне трижды подошли напроситься в напарники! — Засетовал младший Лань, раздражённо дёргая себя за рукава ханьфу. — Вот, скажи, Хань-сюн, я так слабо выгляжу, что всем так и хочется мне помочь? А?       К тому же, Лань Цижэнь в такие дни становился более восприимчивым к лёгким вспышкам агрессии, и Хань Туньчоу это неподдельно расстраивало. Зачем было в лишний раз портить тому настроение?       — Ты крайне сильный заклинатель, — тихо возразил он. — Поэтому они и ищут сотрудничества с тобой.       — Ты сильнее, — закатил глаза Лань Цижэнь.       Хань Туньчоу нахмурился.       Он любил комплименты Лань Цижэня — и тот факт, что он воспринимал его столь высоко, столь искренне уважительно — но его самооценка напрягала всё чаще в последнее время.       Лань Цижэнь слишком глубоко погружался во все неприятные комментарии, которыми обычно разбрасывались их общие знакомые из клана, а от того совершенно не замечал, что был безупречен по-своему.       Хань Туньчоу недоумевал, как тот мог хвалить его за любой вздох, но не осознавать собственную уникальность. Он был лучшим фехтовальщиком за последние двадцать лет! Его каллиграфии могли позавидовать даже императоры! А что уж говорить о его превосходной памяти, повзоляющей ему запоминать правила, трактаты, и ноты всего лишь после единого прочтения?       На каждую черту характера, которая не нравилась в нём Ланям, непременно находилось что-то, что полностью перекрывало любые их жалобы.       А в глазах Хань Туньчоу… Лань Цижэнь и вовсе был идеальным. Превосходным. Неповторимым.       Если бы он только понимал как донести это до него. Как объяснить. Как показать.       — Мы равны, — холодно отрезал он. — Да и к тому же, какая разница сколько людей к тебе подошло?       — Ты беспокоишься, потому что к тебе никто не подошёл? — Удивился Лань Цижэнь.       Но его это совсем не волновало. Его единственным и вечным напарником являлся Лань Цижэнь, и он скорее бы умер, чем согласился принять кого-то ещё.       Впрочем, может его несколько беспокоил риск, что это чувство было не до конца взаимным, и что однажды, Лань Цижэнь решит выбрать кого-то, кроме него. Кандидатов было достаточно, в конце концов.       — Не расстраивайся! Ты просто всех отпугнул, — попытался ободрить его Лань Цижэнь, мигом забывая о собственном возмущении. — Я более чем уверен, что видел трёх заклинательниц, которые пытались к тебе подойти, но убежали, после того как ты на них зыркнул… Так что…       Он безразлично пожал плечами.       Конечно же, Лань Цижэнь расценил его жест как высокую степень разочарования.       — Хань-сюн, тебя очень любят, — продолжил настаивать тот, попутно приподнимая ветку над его головой, защищая от случайного удара. — Не сомневайся в этом, ладно?       Возможно, один недостаток у Лань Цижэня всё-таки имелся — периодическое отсутствие всякого понимания жестов и слов Хань Туньчоу.       Ведь что ему ещё предстояло сделать, чтобы тот наконец осознал, что его совершенно не волновало всеобщее признание? Что единственный человек, за чьей любовью он гнался — был сам Лань Цижэнь?       Неужели он правда не замечал этого?       Или просто притворялся слепым, не желая рушить установившиеся отношения и заодно ранить любимого друга?       — Или ты расстроился, потому что побоялся, что я тебя брошу? — Более шутливо протянул Лань Цижэнь, выразительно играя бровями.       — Вполне вероятно, ты прав.       Хорошо хоть репутация Лань Цижэня отгоняла прочь от него всех девушек. Не приходилось волноваться, что тот рано или поздно отыщет суженую, нарушив собственную аскезу.       И мало ли что он выступал против браков. Всё могло измениться со встречей правильного человека, и любовь Ланей, поговаривали, совершенно сводила членов этой семьи с ума.       — О, — Лань Цижэнь заметно смутился. — Я бы не стал. Если ты куда-то уйдёшь, то я просто начну охотиться в одиночку. Вот и всё.       Хань Туньчоу тяжело вздохнул.       Иногда он утешал себя мыслью, что обладал совершенно нечеловеческой выдержкой.       Потому что продолжать вести себя столь спокойно, круглосуточно находясь рядом с предметом своих воздыханий, деля с ним кровать и бочку, было дело не самым лёгким. Но он справлялся.       Справлялся же?       — Осторожнее, осторожнее! — Защебетал Лань Цижэнь, когда Хань Туньчоу едва не поскользнулся на мокрой земле. — Ты сегодня какой-то рассеянный… Это всё из-за шутки этой бесстыдницы, Цансэ Саньжэнь?       Цансэ Саньжэнь, пришедшая на охоту вместе с Вэй Чанцзэ, своим возлюбленным, и их общим другом, Цзян Фэнмэнем — а по совместительству, его новая подруга, которую он воспринимал почти как младшую сестру — умудрялась внести щёпотку хаоса, везде где присутствовала.       И жертвой очередной из её шуток сегодня стал Хань Туньчоу, хотя он не возражал, да и не злился. Она правда была смешной, хоть он никогда и не смеялся с её шуток вслух.       — Честно, я сам на минуту испугался, что она тебе отрезала волосы! — Продолжил размышлять Лань Цижэнь, закидывая руку к нему на плечо, и прижимая побближе. — Уж прости, Хань-сюн, но твои шёлковые локоны я люблю чуточку больше, чем тебя.       Хань Туньчоу покосился на него, стараясь игнорировать ощущение чужого горячего дыхания на щеке. Сглотнув, он неосознанно ляпнул вслух:       — Может, тебе стоит стричься, когда меня нет рядом. Чтобы отпугивать остальных от себя.       — Неплохая попытка, но ты говорил мне, что мне идут и короткие волосы.       — Тебе идёт всё.       Лань Цижэнь, конечно, воспринимал весь разговор за одну большую шутку, но Хань Туньчоу действительно ощущал себя сегодня предательски ревнивым. Эмоция, которая была ему запрещена; слишком неуважительная, слишком инфантильная.       Его учили хладнокровию. Спокойствию.       Он был обучен никогда не поднимать голос выше нужного, всегда держаться достойно, не позоря имя клана, так как он смел поддаваться эмоциям?       — Прям таки-всё?       — Всё, кроме козлиной бородки, — помедлив, решил Хань Туньчоу.       Лань Цижэнь звонко расхохотался.       — Ты прав! Я наверняка с ней буду выглядеть на все сорок, как мой отец, — и тут же добавил: — Тогда, решили. В случае, если тебя отправят куда-то без меня, то я отращиваю себе козлинную бородку.       Вопреки вихрю противоречащих эмоций, Хань Туньчоу обнаружил себя улыбающимся.       Он не любил так делать — гримаса счастья на его лице смотрелась уж больно странно — но ему нравилось растягиваться в улыбках, если причиной тому был Лань Цижэнь. Просто, так уж сложилось, что у него всё получалось хорошо. И радовать его, уж тем более.       Он до сих пор с придыханием вспоминал их первое знакомство. Шумного мальчишку, путающегося в длинных юбках своего ханьфу — сшитого явно не по размеру — и случайно слетевшего с лестниц прямиком на него. Растерянного.       После публичного изгнания его родителей из клана, Хань Туньчоу, оставленный на попечении сестры, что была едва ли так сильно старше, воспитывался старейшинами; мудрыми, но безразличными людьми, учившими его быть таким же.       Он мало разговаривал, и до появления Лань Цижэня в его жизни, часто отвечал односложными звуками, если ему не приказывали обратного.       Но потом Лань Цижэнь — а тогда ещё, сяо Ваньмэй — внезапно ввалился в его жизнь. И моментально поставил цель с ним подружиться, уволочив за собой на поляну, делясь всем, что имел, и всем, чем хотел: рассказами о брате, жалобами об отце, раздражением к учёбе.       Тот день стал началом их дружбы.       И может, Лань Цижэнь в полной мере так и не осознал с того дня, что всё, что имел Хань Туньчоу сейчас, было исключительно его заслугой. Ничьей больше.       — Эй, слышишь, Хань-сюн? Кажется, что-то очень болезненно визжит. Где-то рядом.       Хань Туньчоу тряхнул головой, вслушиваясь в странный, немного писклявый скрежет, моментально показавшийся ему знакомым.       — Это Цзинь Гуаншань, — без колебаний объявил он после небольшой паузы. — И не смейся. Я серьёзно.       Лань Цижэнь попытался подавить смешок за кашлем.       — Ты… Ты уверен?       — Давай проверим, — предложил он, хотя ничуть не сомневался в выдвинутом предположении.       Очень скоро, когда они двинулись в правильном направлении, вдоль теннистой толпы, стало понятно, что он не ошибся. Лань Цижэнь успел вскользь нахвалить его природный талант без всяких трудностей различать чужие голоса и звуки, прежде чем они оказались втянуты в невообразимой балаган.       На небольшой поляне, плотно окружённой деревьями, не позволяющей солнечному свету проникнуть внутрь, нашлись двое. Первым внимание привлёк визжащий Цзинь Гуаншань, находящийся лицом в грязной луже. Уж потом стало понятно, что нога заклинателя, окунающего его туда с головой, принадлежала Вэнь Жоханю. Глаза его пылали недобрым огоньком, а уголки губ изгибались в острой улыбке.       — Эй! Ты что, с дуба рухнул? — Лань Цижэнь моментально ринулся вперёд, чтобы оттащить Вэнь Жоханя от захлёбывающегося заклинателя. — Убить его под шумок решил?       Заслышав чужой голос, Вэнь Жохань медленно сморгнул странное наваждение. Его взгляд полоснул адептов клана Лань осуждающе, словно те мешались у него под ногами посередине крайне важного занятия. Звонко фыркнув, он отпихнул от себя раздражённого Лань Цижэня:       — И вас приветствую, господа. Ваши манеры, молодой господин Лань, как и всегда на высоте, — он покосился вглубь поляны. — Нин-мэй, почему не предупредила, что нам навстречу идут гости?       Исключительно после этой реплики, Хань Туньчоу осознал, что в самом деле, людей здесь было трое — младшая дочь семейства Вэнь, Гуанин, опиралась спиной об прогнивший дуб, скучающе разглядывая юнош перед собой неизаинтересованным взглядом.       Интересно, куда подевались старшие братья этих двоих, неугомонные близнецы, никогда неоставляющие младших в одиночестве на слишком долго?       — Задумалась, гэ, — ухмыльнулась она, хотя было совершенно понятно, что то было, вероятно, намеренным жестом.       Вэнь Гуанин, несмотря на крайне юный возраст — прошлой зимой ей исполнилось пятнадцать, и отец её устроил такой пир, что языки заклинателей до сих пор фантомно припоминали вкус роскошных блюд, выстроенных вдоль длинных столов — была достаточно высокой. Лицом она не отличалась от своих родственников; все Вэни, совершенно каждый из них, казалось, был идеальной копией своего отца, ничуть не стареющего в столь преклонном возрасте мужчины, которого часто принимали за незрелого юнца.       — Засранка, — улыбнулся Вэнь Жохань нежно. И обращаясь уже к ним, добавил: — Убийство — слишком громкое слово. Мы с молодой императрицей Цзинь просто спорили.       Хань Туньчоу недовольно на него зыркнул, но как и всегда промолчал, оставляя разговоры на своего шиди. Склонившись над бледным Цзинь Гуаншанем, он приподнял его за плечи, позволяя свободно вдохнуть.       — Тьфу, тьфу! — Его лицо, перепачканное в грязи, исказилось в гримасе неподдельной боли. — А ты как всегда вовремя, мальчик.       Цзинь Гуаншань Хань Туньчоу решительно не нравился. Может, даже чуточку больше, чем Вэни. Тем не менее, он был старше его года на два, а потому, несмотря на всё отвращение к его извращённому и избалованному характеру, приходилось проявлять крайную степерь уважения, когда в действительности Хань Туньчоу не отказался бы окунуть его в лужу сам. Пару раз. Для профилактики.       Ладно, возможно, Лань Цижэнь не ошибался, говоря, что по нему сложно было понять нравился ли ему кто-то в принципе.       — Спор? Что это за спор такой?! — Возмутился Лань Цижэнь, укладывая руки на бёдра. — Ты его в этой луже чуть не удавил, как щенка.       — Щенка, — с улыбкой переповторил Вэнь Жохань. — Да он самая настоящая псина, никак иначе.       — Я?!       — Невоспитанная, трусливая псина, — не удержавшись, тот снова пнул Цзинь Гуаншаня по ногам, вызывая у того тихий скулёж. — Вон, погляди как ноет.       Лань Цижэнь поджал губы, бросая быстрый взгляд на Хань Туньчоу.       Заклинатели всегда затруднялись понимать и решать как им стоило вести себя в компании Вэней.       Они занимали непомерно высокий статус в мире заклинателей, и несомненно питались большим уважением на почве их исключительных, ценных способностей и знаний. Но… Их странность отрицать было сложно. Что Вэнь Жохань, что остальные наследники клана, были излишне дикими. Неугомонными.       Безумными.       Жизни остальных виделись им забавной игровой площадкой, которую хотелось разнести, а зрелищами они питались даже сильнее, чем собственной славой.       Возможно, солнце действительно сводило тебя с ума, стоило людям подобраться к нему вплотную. Сжигало напрочь остатки человечности, здравого рассудка.       Но откуда Хань Туньчоу было знать? Ему было привычнее в тени луны, в конце концов.       — Следи за языком! — Взвизгнул Цзинь Гуаншань, барахтаясь под хваткой Хань Туньчоу. — Ты хоть знаешь, что я с тобой сделаю?       — Удиви меня, — расхохотался Вэнь Жохань.       — Гэ, осторожнее, — с наигранным беспокойством поддела Вэнь Гуанин. — Он и золотыми украшениями закидать сможет. Как же ты после такого оправишься?       Хань Туньчоу надавил на плечи Цзинь Гуаншаня, вынудив того послушно присесть на землю. Поднявшись на ноги, он окинул каждого виновника торжества ледянным взглядом.       — Что в действительности здесь произошло? Говорите по очереди.       — Вот именно, — Лань Цижэнь поровнился. — На ночной охоте запрещено сражаться с адептами, а потому, если вы не хотите лишиться всех заработанных баллов, и оказаться дисквалифицированными, я настоятельно советую вас объясниться.       Казалось, Вэнь Жохань заметил Хань Туньчоу только сейчас. Стоило их взглядам пересечься, как тот моментально зажёгся хорошо знакомым, игривым пламенем, которым тот его одарял, стоило им столкнуться.       — Прекрасный и справедливый принц, — почти дружелюбно поддразнил он. — Давно не виделись.       Хань Туньчоу невпечатлённо уставился на него в ответ.       — С нашей последней встречи прошло две недели и три дня. То была конференция на территории Цинхэ Нэ.       — Так соскучился по мне, что даже посчитал? — Рассмеялся тот. — Прости, не могу разделить сантимент. Без тебя даже несколько часов кажутся вечностью!       — А ну прекрати! — Раздражённо прервал его Лань Цижэнь, стискивая кулаки. — Тебе задали чёткий вопрос, так будь добр, ответь на него.       Хань Туньчоу был крайне благодарен за это вмешательство.       Сколько он себя помнил, начиная со дня, когда он впервые повстречал Вэнь Жоханя, тот постоянно над ним подтрунивал, обвиваясь вокруг его шеи ядовитой змеёй. Непонятно, что он от него хотел, но отставать он не планировал — лишь сильнее надоедал из года в год, не давая покоя.       — Вот этот вот, — внезапно зевнула Вэнь Гуанин, щёлкая пальцами; будто подзывая к себе слуг, — до меня домогался. Покоя не давал, юбку задирал, чуть не поцеловал. Гэ меня просто защитил и спас.       — Что-что?! — Моментально запротестовал Цзинь Гуаншань, прекращая попытки утереть лицо. — Да, я люблю потрогать красивых женщин, не отрицаю. Но эта малолетка уродина уродиной, так ещё и костлявая! Я бы так низко опускаться не стал!       До костлявых женщин он опускаться бы не стал, а то что у этих двоих была разница в пять лет, его явно не беспокоило…       — Что ты сказал? — Вэнь Жохань опасно сузил глаза.       Лань Цижэнь покосился на Хань Туньчоу в немом вопросе.       Дилемма — страннейшая. Ведь с одной стороны, никто не удивился, будь то правдой: Цзинь Гуаншань действительно постоянно распускал руки, воспринимая женщин, как куски мяса. Пьяным, он даже мог домогаться до излишне симпатичных мальчишек, ошибочно принимая их за дам.       Но, с другой стороны, его вкусы действительно были известны всем, а Вэни не нуждались в причине, чтобы устроить казнь на пустом месте, оправдавшись затем каким-нибудь дешёвым аргументом.       — Эй, вы! Лани! — Цзинь Гуаншань задёргал за юбки ханьфу Хань Туньчоу.       — Я — Хань.       — Да хоть Будда! Разве у вас нет заклинаний, чтобы проверять, где ложь, а где правда?! Так давайте, проверяйте. Я свою руку на отсечение даю, не трогал я никого. Понятно?! Эту идиотку, особенно!       Вэнь Жохань оскалился.       Хань Туньчоу прекрасно осознавал, что тот был в шаге от того, чтобы обнажить свой меч. И после этого уже, кровавой бани им явно избежать не удастся.       — Завались уже! — Шёпотом укорнул Цзинь Гуаншаня Лань Цижэнь, попутно склоняясь, чтобы дёрнуть его за высокий хвост. — И капризнейшие дочки императора не кричат так истошно, как ты.       — Я говорю правду! — Настоял тот. — Я уверен, что эта шлюха сама под меня лечь хотела, вот и завопила!       — Нин-мэй, — со странной мягкостью вдруг позвал Вэнь Жохань. — Я его убью.       Вэнь Гуанин, до этого выглядящая более чем довольной ситуацией, разворачивающейся перед её носом, вдруг напряглась. Выпрямившись, она тихо попыталась остановить брата:       — Может, не стоит?       Но Вэнь Жохань уже тянулся к оружию.       Обречённо вздохнув, за неимением никакого другого варианта, Хань Туньчоу встал меж ним и Цзинь Гуаншанем. Разъярённый взгляд моментально обжёг его, вызывая при этом табун мурашек, двинувшийся вниз, вдоль позвонка.       — Я понимаю твоё раздражение, — спокойно сказал Хань Туньчоу, укладывая ладонь к нему на грудь. — Но одумайся. То, что ты творишь выходит за рамки дозволенного.       Лань Цижэнь мигом оказавшийся позади Хань Туньчоу, обеспокоенно вцепился в его рукав, пытаясь утянуть к себе за спину, опасаясь, что под раздачу попадёт невольно и он.       — Успокойтесь, правда, — попытался исправить ситуацию он. — По лесу бродят монстры, а вы все заняты не пойми чем, а?       — Я тоже охочусь за тварью, — рассмеялся Вэнь Жохань, свободной рукой стискивая запястье Хань Туньчоу, отодвигая его прочь. — Так что, будь добр, отойди с моего пути, дорогой.       Он поморщился от столь фамильярного прозвища, но всё же, не сдвинулся.       Они с Вэнь Жоханем были одного роста, но Хань Туньчоу превосходил его в размерах и физической силе. Но стоило ли это чего-то, когда тот обладал навыками, тайными приёмами, совершенно превосходящими его собственные? Нет, совершенно точно — нет.       — Что здесь творится? — Внезапно рявкнул тяжёлый, ощутимо хриплый голос.       Говорящим оказался никто иной как Не Чжэян, с недавних пор перенявший бразды правления клана после смерти отца. Он обнаружился у противоположного конца поляны — грузный и высокий, он хмурился, оглядывая страннейшую картину, открывшуюся под его взором.       На Вэнь Жоханя вид на этого мужчину подействовал эфективнее, чем все любые попытки его успокоить; выверенно улыбнувшись, прекрасно понимая, что тот являлся главным врагом Вэней, единственный способный сравниться с ними по силе, он заискивающе поспешил ответить сам:       — Ничего такого, глава Не. Мы всего лишь шутливо спорили о том, да о сём.       Лань Цижэнь возмущённо распахнул рот, готовый поделиться более искренним рассказом о произошедшем, но Хань Туньчоу успел ловко сжать его пальцы в своей ладони, предотвращая это.       — Шутливо поспорили? И о чём же? — Не Чжэян явно не поверил тому.       — Видите ли, я имел осторожность очень неудачно пошутить, что наш Хань Туньчоу, — будто пытаясь подчеркнуть дружелюбность обстановки, Вэнь Жохань ласково заправил переднюю прядь волос Хань Туньчоу к нему за ухо, — совсем скоро обгонет Цзинь Гуаншаня в списке самых завидных холостяков! Я и не думал, что он так расстроится этой шутки, что полезет со мной драться, ха-ха!       Лань Цижэнь шумно вздохнул, стиснув челюсть.       — Что за бред ты несёшь?! — Вскрикнул Цзинь Гуаншань.       Однако его ярость поутихла, стоило ему споткнуться об ледяный взгляд Вэнь Жоханя, не сулящего ничего хорошего. Всё же, невзирая на постоянные угрозы, слетающие с его языка, тот был крайне трусливым человеком.       — Ну вот, — будто доказывая свою точку зрения, завздыхал Вэнь Жохань.       Не Чжэян закатил глаза.       — Нашли на что тратить время. Лучше бы занялись делом, чтобы потом не ныться по углам, что снова проиграли.       — Чжэян-гэ, — Лань Цижэнь всё же не удержался. — Мы с Хань Туньчоу, вообще-то…       — …Не хотели отвлекаться, но и не могли пройти мимо, в случае, если ситуация значительно ухудшиться, — перебил его Хань Туньчоу, глубоко кланясь перед мужчиной. — Однако вы правы. Нам стоит именно так и поступить. Извините нас всех за неприсущее поведение, недостойное наших кланов и позиций в обществе.       Не Чжэян вздохнул, но явно заметно смягчился.       — Да ладно, — он слегка махнул рукой. — Не извиняйтесь, молодой господин Хань. Я знаю, что вы с Лань Цижэнем ответственные дети. Осторожнее здесь, и удачи.       С этими словами, он нетерпеливо удалился в гущи леса, явно не желая сбавлять своё количество одалённых монстров.       Вэнь Жохань, убедившись, что тот ушёл, звонко клацнул языком, без предупреждения — словно дикое животное, вышедшее на охоту — рванул в другом направлении, подстёгнутый внезапным чувством соперничества. Его сестра, в отличие от него, ещё обладала остатками уважения; задержав взгляд на Хань Туньчоу, она почти благодарно ему кивнула, прежде чем последовать за старшим.       — Ебанутые Вэни, — моментально начал ругаться Цзинь Гуаншань, плюя на траву подле себя. — Псы проклятые! Когда они уже вымрут, а?       Напрочь игнорируя его реплики, Лань Цижэнь поспешил обернуться в сторону Хань Туньчоу. Слегка приподнявшись на цыпочках, он едва слышно поинтересовался, очёрчивая его лицо взволнованным взглядом.       — Почему ты согласился с ним? Нам стоило доложить всё как оно есть.       — Как только вернёмся домой, я непременно исполню своё наказание, — с искренним сожалением в голосе пообещал Хань Туньчоу.       Лань Цижэнь тяжело вздохнул. Его руки потянулись к прядям, которые Вэнь Жохань минутой ранее фривольно заправлял ему за ухо, и расправив их назад, позволяя тем самым легко защекотать его щёки, поправил:       — Я ведь не это спросил.       Он осознавал, что Лань Цижэнь не так уж сильно беспокоился о нарушениях правил. Но для Хань Туньчоу это значило ужасно много; это значило всё.       Правила их клана были тем, за что Хань Туньчоу цеплялся всё своё существование. И раз он выбрал их проповедовать, так же как проповедовали их ему, то обязывался в первую очередь соблюдать их сам.       Только как можно было, придерживаться всех трёх тысяч правил одновременно? Иногда приходилось их нарушать, для общего блага. И единственное, чем он мог отплатить за это неуважение, так это наказанием самого себя.       — Я просто не люблю… Не хочу влезать в конфликты с Вэнями. Они крайне злопамятные.       — Всё хорошо, — понимающе кивнул Лань Цижэнь. — Ты абсолютно прав. Нам лучше в лишний раз не злить Вэней. Кто знает как они решат отыграться, правда?       В последние годы, величество Вэней, ранее мотивирующее всех остальных восторженно преклонять пред ними колени, стало всё больше напоминать тиранию. Вдобавок с отвратительным поведением более юного поколения наследников, это становилось ещё опаснее.       Никто не хотел пренебрегать количествами достижений и жертв, за которые их семья была известна. А потому — и совсем немного, от животного страха — приходилось закрывать глаза на непозволительно большое количество ошибок, сотворённых этими людьми.       Не видишь зла, не слышишь зла, так и не говори о нём — так любил приговаривать глава Лань, Люцин.       — Эй, голубки! — Цзинь Гуаншань вынудил их отдёрнуться друг от друга. — Вы помогать собираетесь или как?       — Помогать с чем? — Раздражённо огрызнулся Лань Цижэнь. — Наше императерское величество и встать самостоятельно не может?       — Эта тварь вывихнула мне лодыжку, — зашипел тот. — Я не могу встать.       Хань Туньчоу уставился на развалившегося на земле заклинателя, и непроизвольно вздохнул.       Он устал от посторонних. Почему они с Лань Цижэнем не могли попросту в одиночку насладиться дурацкими мероприятиями, вроде этих?       — Поздравляю, — совершенно безразлично кивнул его шиди, скрещивая руки на груди. — Мы что, похожи на центр помощи?       — Чисто технически, да, — вклинился Хань Туньчоу, почти автоматом. — Правило сто двадцать два нашего клана говорит о том, что мы обязаны помогать каждому человеку, находящемуся в беде, вопреки личным взаимоотношениям, связывающим нас с пострадавшими. В доброте и сострадании — правда, Ваньмэй.       Лань Цижэнь заскрипел зубами.       — Правда в том, что я эти правила вертел на—       Вопреки желанию рассмеяться, Хань Туньчоу лишь терпеливо покачал головой.       — Ваньмэй.       — Да что, Ваньмэй? — Приосанившись, он метнул уничтожающий взгляд на Цзинь Гуаншаня. По-прежнему обращаясь к Хань Туньчоу, вздохнул. — Прости. Давай поможем бедолаге.       — Кого ты назвал бедолагой, вшивый ты пёс?       Хань Туньчоу совершенно случайно пнул Цзинь Гуаншаня по больной ноге, когда пытался подхватить его поудобнее.       Но, в конце концов, вернули они его назад правда в полной безопасности, здоровым, хоть и ужасно недовольным.       А первое место в соревновании заняли Вэни; впрочем, как и во все прошлые разы.       Пожалуй, некоторые вещи были попросту неизменны. И с этим приходилось мириться.