Закулисье

      Маммон молча сидел, подперев голову рукой, и смотрел на другую сторону стола. Вокруг них было шумно, в воздухе висел гул голосов и запахов, но он мог сосредоточиться только на одном.       Его пчелка.       Бернард радостно и непрерывно жужжал. Он болтал без умолку, с любопытством оглядываясь по сторонам и свесив ноги со скамейки, на которой сидел. Но Маммон был бы проклят, если бы остановил его.Это зрелище было подарком Преисподней, и Маммон полностью погрузился в него.       Ха! Трудно поверить… но в том, как Берни говорил и двигался, было что-то гипнотическое. Что-то свежее и беспристрастное, и наблюдать за ним и слушать его было захватывающе. Это вызывало у Маммона постоянную улыбку и заставляло его забывать обо всём остальном. Даже о том, что они сидели посреди переполненного зала и его нелепое поведение было у всех на виду. Но, к счастью, для глазеющих дураков он был просто бесом, очарованным своим «Робо-Физзом», а не принцем Маммоном. Но даже если бы он сидел здесь в своём истинном обличье, какая ему разница? Пока Берни продолжал радостно кудахтать, ему было плевать. Даже на всех этих идиотов, которые их окружали.       После фиаско в музыкальном магазине и последующей катастрофы в магазине Робо-Физзов Берни решил, что им нужен перерыв — и что Маммону следует что-нибудь съесть. Так что они отправились в ресторанный дворик большого Торгового Центра Жадности — огромный круглый зал в середине ТЦ, где один киоск с едой сменял другой, с бесконечным количеством сидячих мест посередине.       К счастью, им удалось найти несколько уединенный столик, потому что масса демонов, заполнивших улицы и торговый центр, напугала Берни. А также визуальные стимулы, как он это назвал. Все рекламные щиты, экраны или просто фасады отдельных магазинов — все это было большим объемом информации, которую Берни должен был обработать, и ему нужно было время, чтобы собраться с мыслями.       К этому времени он успокоился и, казалось, был несколько поражен местоположением. В отличие от их заказанной еды. Однако Маммон, конечно же, не станет снова обсуждать эту тему. По какой-то причине он позволил этому маленькому ублюдку слишком сильно контролировать свою личную жизнь, настолько, что тот даже выбирал меню Маммона! Невероятно!       Но Маммон тоже мог закрыть на это глаза. Пока Берни счастливо улыбался и рассказывал свои истории, всё было хорошо — а рассказать ему было что. Много ерунды, но это было лучше, чем неловкое молчание между ними. И Маммон не стал бы винить его за это. В конце концов, сегодня он не блистал… Поэтому он слушал, как Берни без остановки болтает о своих новых шмотках и расхваливает свою скрипку и музыку, и это было так чертовски мило, что Маммон задумался, можно ли умереть от умиления. Если бы это было возможно, это было бы чертовски обидно, но наблюдать за тем, как Берни хихикает и подпрыгивает от радости, видеть его улыбку и слышать звон колокольчика, когда ему в голову приходит новая идея, — это было слишком приятно.       — Ну, если я могу так выразиться… со всем уважением, но… Я действительно думаю, что у этой Веросики Мэйдэй есть хорошие шансы прославиться, — отстаивал Берни свою точку зрения и энергично сжимал кулаки. Он говорил об этой новой поп-звезде, которую только что открыли и которая добилась своего первого успеха. Красивая и очень юная суккуб. Маммон уже заметил ее плакат в музыкальном магазине, а ранее они натыкались на несколько экранов, где можно было увидеть ее музыкальное видео.       Однако она не убедила Маммона, и он пожал плечами.       — Поп-звезд здесь пруд пруди. Они приходят и уходят. Многим не хватает выносливости, чтобы добиться успеха в этой отрасли. Строить карьеру — непосильная работа, — небрежно объяснил он, махнув рукой, но запнулся, заметив восторженный взгляд Берни. Перегнувшись через стол, он смотрел на него с обожанием.       — Т-ты впервые говоришь об этом! — сказал он благоговенно, кусая губы. — Но, конечно, я понимаю. Ты знаешь все об индустрии. Возможно, ты и не был поп-звездой… н-но рок-звездой! — Он усмехнулся и прошептал последнее слово, на что Маммон улыбнулся. То, насколько эта тема взволновала Берни, было действительно забавно, и Маммон подпер голову рукой, наслаждаясь его улыбкой больше, чем разговором.       В то же время это было правдой. Целую вечность он не говорил на эту конкретную тему, потому что это только бередило ненужные раны… но с Берни все было как-то по-другому. Это казалось пугающе нормальным и естественным. Вероятно, потому, что, как и во всем, его маленькое сокровище смотрело на вещи непредвзято. Ну, не совсем непредвзято…       — Я давно отошел от бизнеса. Все меняется. Тем не менее, одно остается неизменным. Ты должен усердно работать, если хочешь стать знаменитым.       Поняв, Берни кивнул и откинулся на спинку стула.       — Верю, — пробормотал он, на мгновение заколебавшись и потирая руки, прежде чем продолжить говорить в удивительно ненавязчивой манере. — Но… разве это правильно — отказываться от собственной славы? О-Особенно если у тебя много поклонников и ты благословлен божественным голосом? — С почти невинным блеском в глазах Берни подмигнул ему, но то, как он сформулировал это предложение, чрезвычайно разозлило Маммона.       Благословлен? Божественным голосом? Тьфу! Бред какой-то!       Фыркнув, он откинулся на спинку стула и покачал головой.       — Я бы предпочел иметь адский голос и быть проклятым… — Потому что никто никогда не благословлял его! Или считал его голос благословением. И то, что он звучал божественно — … тоже не имело значения! Этого никогда не было! И никогда больше не будет! Были другие. С лучшими голосами, которые были более популярны… и которые заняли его место. Так почему ему должно быть не насрать?       Ургх… с него хватит этой темы! Чистый кислый гнев уже сжимался в его груди, и ему не хотелось взрываться перед Берни. Раздраженный, он огляделся и забарабанил пальцами по столу.       — Тц, заказ готовится слишком долго… Если они не придут через пять минут, я уйду, — закончил он, прежде чем Берни начал всё сначала. Однако его выпад возымел обратный эффект, потому что на другом конце стола его ждало недовольное выражение лиц.       — Если бы ты прислушался к моему совету и заказал что-нибудь в салат-баре, мы бы вообще не ждали, — проворчал Берни, на что Маммон громко вздохнул и драматично уронил голову на стол.       — Я знаю! Фастфуд вреден для моего здоровья! Напиши это на моём надгробии. Бургеры стали причиной его смерти! — театрально заявил он, что Берни воспринял не очень хорошо. Его лицо вытянулось, и он поджал губы, прежде чем осмелиться высказать своё мнение.       — Я вовсе не считаю это смешным. Я просто забочусь о твоем благополучии и, глядя на то, как много фастфуда ты уже съел, просто пытаюсь помочь и позаботиться о твоем здоровье! Салат и овощи необходимы для этого. — Он ободряюще взглянул на Маммона и многозначительно кивнул, но сама мысль об этом казалась отвратительной! Овощи? Он серьёзно?       Застонав, Маммон прищурил глаза и спрятал лицо в ладонях.       — Ты правда думаешь, что я корова, да?       — Ч-что, нет, конечно, нет! Но твоё здоровье очень важно для меня! Твоё благополучие очень важно для меня, п-п-потому что ты… очень важен для меня. — Он замолчал и со стыдом опустил взгляд на стол. Его смущённое выражение лица было по-настоящему прекрасным и вызвало бурю эмоций внутри Мамона. Он совсем запутался… Его жемчужинка на самом деле беспокоилась о здоровье Мамона. В этом не было необходимости, он уже достаточно часто говорил ему об этом. Кроме того, ворчание Берни тоже было неуместным.       — Ты просто злишься, потому что я заказал что-то для тебя.       В этот момент у Берни зазвонил колокольчик, и он, удивлённый, широко раскрыл глаза и напряг плечи. Ха! Попался!       — Это-это неправда! Но… мне не нужно есть, и это пустая трата… — наконец пробормотал он, нервно поглядывая на магазины.       Ухмыляясь, Маммон снова подпер голову руками и наблюдал, как Берни борется с собой. Маммон знал, что тот ненавидит чистить свой искусственный желудок, но Маммон сделает это за него. Ему было слишком любопытно узнать о реакции Берни, чтобы пропустить это мимо ушей. И вот пришло время его пчеле испытать все свои чувства!       — Я знаю, что тебе не обязательно есть, но ты можешь. У тебя есть датчики для этого. Поверь мне. Я заказал тебе кое-что вкусненькое~       — Не знаю, что вкусного в шоколадно-молочном коктейле…       — Прости?! — В ярости Маммон вскинул голову и схватился за грудь. Нет. Он этого не слышал и многозначительно покачал головой, предостерегающе погрозив пальцем перед лицом Берни. — Я воспринимаю это как личное оскорбление! Это шоколад! Как бы то ни было, я даже заказал тебе для начала что-нибудь жидкое. Так что твой желудок не будет полностью забит. — Он выжидающе посмотрел на Берни, ожидая дружеского слова. Небольшого «спасибо»… или, возможно, похвалы за его предусмотрительность, но в ответ Берни лишь нахмурился, прежде чем отвел взгляд в сторону.       — М-м-м. Жаль тебя разочаровывать, но… Я не просил об этом, — начал он, снова проверяя, насколько далеко он может зайти со своей новообретённой дерзостью, несколько раз прищурившись на Маммона, но тот оставался на удивление непреклонным. Даже его улыбка исчезла, и Маммон нахмурился. — Ты не заслуживаешь похвалы за это. Ты заслужил бы похвалу, если бы заказал что-нибудь полезное. БЕЗ того, чтобы я что-то говорил…       Это было…!       Собравшись с мыслями, Маммон сделал вдох и сжал кулаки. Это несправедливо!       — И теперь из-за какой-то зелени ты отворачиваешься от меня?!       Озадаченный Берни моргнул.       — Что? Вовсе нет…       — Тогда почему ты перестал улыбаться?!       Сначала ответа не последовало. Внутри у Берни все сжалось, и он наклонил голову, словно ища ответ или производя какие-то вычисления. Наконец, он открыл рот, но прежде чем он смог что-либо сказать, Маммон отмахнулся. Нет… он вообще ничего не хотел слышать. Лучше было закончить этот разговор, потому что у него было чувство, что в конечном итоге он будет выглядеть идиотом, а он мог обойтись и без этого.       Однако, прежде чем Берни успел что-то сказать, Маммон запнулся и расширил глаза. Воздух начал потрескивать. Стал тяжелым, вялым и маслянистым, а от ощущения покалывания встал дыбом каждый волосок на его теле. Он тут же огляделся, придирчиво осматривая окрестности, вцепившись в спинку своего стула.       Что-то… нет, кто-то приближался к ним.       Тот, кто был полон… жадности!       Великолепной жадности.       Жадности, от которой слюнки текут.       Целеустремленная жадность.       Эгоистичная жадность!       Напряжённый, Маммон огляделся, ища в зале источник этого восхитительного аромата, но в суматохе никого не нашёл. Им овладело нетерпение, и он стиснул зубы, желая узнать, что вызывает это чувство. Кто так охотно снабжает его новой силой и почему! Потому что каждая капелька жадности, невидимая глазу обычного демона, текла прямо в магические жилы, пронизывающие город, и попадала в личный запасник Маммона. В Золотую Башню… но видеть саму жадность, наблюдать за тем, как она распространяется и заставляет демонов делать всё возможное, чтобы получить желаемое, — это было особое зрелище, и Маммону нравилось на него смотреть!       — Ты в порядке? — Берни отвлек его от мыслей, и он невольно вздрогнул, в замешательстве уставившись на Берни. Его маленький робот сидел в оцепенении, так близко и в то же время так далёко. Зрение Маммона затуманилось, а покалывание усилилось. Источник жадности приближался всё ближе и ближе и…       — Вот, пожалуйста! Заказ для столика 66. Тройной чизбургер с картошкой фри и шоколадный молочный коктейль~ — высокий голос официантки заставил Маммона невольно поморщиться, и в следующий момент перед ним поставили большую тарелку с едой. Широко раскрыв глаза, он уставился на свежеприготовленный бургер, аромат которого ударил ему в нос и заставил рот наполниться слюной. Но его внимание привлёк не бургер. А… официантка.       Шут. Молодая. Красивая.       На большее внимания Маммона не хватило. Его интересовала не ее внешность. Его интересовала пульсирующая сила, растущая внутри нее и готовая вот-вот быть собранной~       Всё её тело было покрыто им. Оно было окутано зеленоватым сиянием, которое вскоре должно было стечь с неё, как роса… невидимое для всего Ада, кроме него. Как свежее спелое яблоко, которое только и ждёт, чтобы его сорвали.       Отлично.       Широкая ухмылка расплылась на лице Маммона, когда он увидел, как в ней разгорается жадность. Он не мог отвести от этого взгляда. Хотел погрязнуть в этом и утонуть в этой власти. Что может быть опаснее чистой эгоистичной жадности?       — Большое вам спасибо~ Выглядит действительно потрясающе, — прощебетал он, на что молодая девушка сначала запнулась, а затем улыбнулась в ответ. Она прижала круглый поднос к груди и задержалась у стола гораздо дольше, чем намеревалась. Но какое Маммону было дело, если он мог дольше наслаждаться ее жадностью до искры. Только… что стало причиной этого? Он хотел знать. СЕЙЧАС!       Прищурившись на бейдж с именем на ее блузке, он оскалил зубы.       — Дейзи? Какое милое имя. Слишком милое для Ада.       — Может быть.       — Что ж, спасибо за заказ. Могу я тебе чем-нибудь помочь? — прямо спросил он, желая вытянуть из нее ответ как можно быстрее. И это сработало. Его магия поднялась и устремилась прямо в ее глаза, которые приобрели ненасытный блеск.       — Вы были клиентом, который расплатился Золотой картой Жадности. Не так ли?       О, так вот в чем все дело. Она заметила. То же самое заметил продавец в магазине Робо-Физзов. Все они были одинаковы и сразу узнали этот символ статуса.       — Возможно, — небрежно ответил Маммон, и жадная вуаль, окутывавшая ее, тут же стала гуще. Маммон уже чувствовал ее сияние, и оно потрясло его. — Так что? Что насчет моей ка₽точки?       — Я просто подумала… почему кто-то с такими большими деньгами ест здесь? Когда по всему Аду так много ресторанов получше. Зачем такому демону заморачиваться с фастфудом?       Маммон ухмыльнулся и наклонился вперед, делая глубокий вдох и полностью ощущая нарастающую внутри нее силу, после чего его хвост поджался.       — Это хо₽оший вопрос. И ты п₽ава. Я уверен, что есть много ₽есто₽анов для гу₽манов. И все же, я здесь. Что мы соби₽аемся делать с этим?       Официантка усмехнулась и наклонилась к нему.       — Тебе повезло. Я знаю, что к чему. Если хочешь, я покажу тебе лучшие рестораны в каждом Кольце. У меня только одно маленькое условие~       И вот оно. Суть дела!       — Да?~ — Взгляд Маммона остановился на её шее, на которой висело золотое ожерелье, соблазнительно поблескивающее. Это было настоящее золото. Не бижутерия. Четырнадцать карат. И оно манило его, заставляя потеть ладони.       — Конечно, кто-то с золотой картой Жадности не откажется оплатить расходы. Для такого, как ты, это сущие пустяки, верно? Так что скажешь? По рукам? Я разбираюсь в ресторанах лучше любого гида и знаю все инсайдерские секреты. Звучит многообещающе, верно? И кто знает, что может случиться после ужина~       Услышав это, Маммон не смог сдержать смех. Так вот оно что! Какая простота! Женщина, вероятно, искала богатого покровителя и воспользовалась старой, но верной поговоркой: путь к сердцу мужчины лежит через его желудок… Какой скучный, но, вероятно, довольно эффективный способ. Достаточно эффективный, потому что она не могла позволить себе украшения на свою зарплату в закусочной.       — И ты думаешь, что заслуживаешь этого?       — Я бы сказала, да. Я хорошая пара. Я разбираюсь в еде, я горяча, хороша в постели и верна. Я стою того, чтобы попробовать.       Хa! По крайней мере, она не пыталась выставить себя напоказ.       Хихикая, он потянулся к подвеске на ее ожерелье и покрутил ее взад-вперед между большим и указательным пальцами, заставляя ее еще больше наклониться к нему. Подойти ближе. Их не разделял ни дюйм. Жадность внутри нее становилась все плотнее. Как непроницаемое покрытие. Как толстый слой жира на сочном куске мяса, от которого ему хотелось откусить кусочек. Восхитительно~       — Если все так, то…       ЛЯЗГ       Что-то разбилось вдребезги.       Громко.       Маммон замер, и официантка тоже резко остановилась. У их ног растеклась огромная светло-коричневая лужа, усыпанная осколками стекла. Подождите минутку. Это было…?       Прежде чем Маммон успел закончить мысль, раздался визгливый скрежет, как будто от чрезмерно ревущих вентиляторов, и щелчок ржавого часового механизма проник в его уши. Становилось все громче и громче, перекрывая окружающий гам, и Маммон сглотнул.       О… Блядь!!!       Он задумчиво посмотрел на другую сторону стола, где сидел Берни, уставившись на него двумя светящимися красными глазами и с такой ненормально широкой ухмылкой, что по позвоночнику Маммона пробежала дрожь. В то же время Берни выглядел так, словно в любой момент мог перепрыгнуть через стол и перегрызть Маммону горло. Это было чертовски жутко… потому что от Берни что-то исходило. Что-то странное. Это была не жадность, но все же знакомое Маммону. Менее тяжелая, но… тянущая? Только что именно это было?       В следующее мгновение Берни дернул головой в сторону, свирепо глядя на официантку, которая испуганно вздрогнула, а затем изобразила вполне профессиональную улыбку.       — О… эм, извините. Это, должно быть, был несчастный случай. Я… я это исправлю!       — сЛуЧаЙноСТь. Конечно, милая, конечно. — Берни щебетал странным напевом, его голос сочился презрением и ненавистью, и в этот момент Маммон понял — «Красный Берни» проснулся. Дерьмо. Одно дело, если бы он крутил свои колесики в Золотой башне, но на публике он понятия не имел, как приручить Берни — а приручить надо бы, потому что не прошло и секунды, как Берни схватил тарелку, стоявшую перед Маммоном, — и смахнул ее со стола. Подбросил ее в воздух к противоположной стене, где он разлетелся на тысячи осколков.       — Пока ты этим занимаешься, убери и это, сука! Наверное, на вкус все равно дерьмо. Как все те отвратительные вещи, которыми вы, живые существа, пичкаете себя! Если только ты не слишком занята флиртом с МОЕЙ парой, жалкая шлюха!       — Что?! — озадаченная официантка широко раскрыла глаза, и вся её жадность, которая так и не успела проявиться, исчезла без следа. Её место занял гнев. Но он и близко не сравнился с яростью, которую излучал Берни. — Как ты смеешь так со мной разговаривать, робот! Ты что, не знаешь, где твоё место!       О, если бы она ничего не сказала, потому что, как только она заговорила, Берни вскочил на ноги.       — ХА! Раз уж ты об этом заговорила. ДА! Я знаю свое место! И именно туда я и направляюсь! — огрызнулся он на неё, в следующее мгновение схватив стол и оторвав его от пола. Он швырнул его в стену, и тот разбился вдребезги. — ЖЕЛАЮ УДАЧИ В УБОРКЕ, СУЧКА!       Охваченный ужасом, Маммон вскочил на ноги, в то время как вокруг них становилось все тише. Все взгляды устремились на них, поднялся испуганный ропот. Черт, при этом было ясно, каким будет заголовок в Greedy Gazette завтрашнего дня: Робо-Физз сходит с ума в торговом центре!       Он должен был остановить это, пока Берни не сошёл с ума окончательно. Но как только он сделал шаг в сторону Берни, тот бросил на него презрительный взгляд, схватил свои пакеты с покупками и ушёл. Оставив Маммона позади.       Он… ушел.       Просто так.       Но… куда он шел?       Ради всего святого, что происходит?!       — Берни, подожди! — закричал Маммон и тоже начал двигаться. Он проигнорировал взгляды зрителей и последовал за Берни, который покинул ресторанный дворик и пронесся по торговому центру подобно разъяренному торнадо. Не обращая внимания ни на что и ни на кого, сбивая с ног любого, кто осмеливался встать у него на пути. — Бернард! Стой! — Маммон попытался снова, следуя по следу разрушений, оставленному Берни, на этот раз говоря более энергично, но в ответ не было ничего, кроме ехидного шума. Продолжая бежать, Берни повернул голову на сто восемьдесят градусов и язвительно зашипел на него.       — Пошел нахуй!       Маммон непроизвольно поморщился и прищурился, заметив комок в горле. Неуместный комок, которому там не было места. Он привык к оскорблениям, но когда Берни бросил в него что-то подобное, это было… более личным. И он, конечно же, не собирался упускать это из виду. Он ускорил шаг и, наконец, догнал Берни, схватив его за руку.       — Теперь остановись и объясни мне, что все это значит! Почему ты ведешь себя неадекватно?       — Я веду себя неадекватно? Я? Я не флиртую при всем честном народе с первой попавшейся сучкой, которая на меня набросится, и не пытаюсь ее съесть!       Что…? Потеряв дар речи, Маммон моргнул. Он… не понимал, что говорил Берни.       — О чем ты говоришь? Я ни с кем не флиртовал.       — Что правда?! А эта шлюха только что?! Ты буквально раздевал ее глазами! Пока я сидел РЯДОМ с тобой!       Ааааа? Теперь Маммон был совершенно сбит с толку. Он… имел в виду официантку?       — Этот шут? Да, она была полна жадности. Мой источник энергии. Я чувствовал ее на другом конце зала, вот и все. У жадных демонов особая аура, которая привлекает меня. Я не могу это отключить! Не нужно устраивать сцену.       — Ооо, сцену? Так вот в чем дело? Я тебя смутил? Этот глупый бесполезный робот смутил тебя? Бу-у-у. Плачь молча, неженка! Извини, но я не живая жадная сучка, на которую можно пускать слюни! Я ухожу отсюда!       Что…? Это становилось все более и более нелепым!       — И куда ты собрался?!       При этих словах Берни снова сделал паузу и повернулся, ехидно оглядывая Маммона сверху донизу, прежде чем указать на свое колье.       — Домой! К Физзу и Оззи.       Д… домой? Выбор слов застал Маммона врасплох и был подобен удару под дых. Целую вечность Берни называл своим домом не замок, а Золотую Башню… Его желудок скрутило узлом, и он сжал кулаки, качая головой. К Физзу и Оззи… Тьфу! Если бы он пошел к этим идиотам сейчас, они бы не увиделись целую вечность!!! И все из-за этой женщины-шута! Это было безумие!       — Но ты собирался присоединиться ко мне в поездке!       — Засунь свою поездку себе в задницу. Я ухожу.       Уходит…       Комок в животе Маммона разрастался, захватывая всё его тело, и он напрягся, пытаясь сосредоточиться, пока в нём поднимался бессильный гнев. Он… он не мог этого допустить! Он не мог снова его потерять, потому что Физз и Оззи поймут это так же, как и Берни!       — Нет… — прорычал он, подходя к Берни и хватая его за руку. — НЕТ, ты никуда не пойдёшь! Ты собирался остаться со мной! Со МНОЙ! Только потому, что ты не понимаешь, как мы, Смертные Грехи, устроены, ты не испортишь нам всё!       Берни с отвращением посмотрел на свою руку, крепко зажатую в руке Маммона, и прищурился. Внутри у него всё сжалось, прежде чем его горящие глаза зловеще остановились на Маммоне. В следующий миг он поменялся с ним ролями, вывернув всю руку, вырвавшись из хватки Маммона и схватив его в ответ, притянув к себе.       — Ты хочешь поговорить об этом?! Здесь?! Хорошо. Ладно! Тогда мы сделаем это по-МОЕМУ!       «По-моему»…?       Прежде чем Маммон успел опомниться, Берни двинулся, таща его за собой — без слов объяснения, без четкого назначения. Вместо этого его внутренности переворачивались, скрипели и тикали, как бомба замедленного действия, готовая взорваться. Он потащил Маммона в боковой коридор, куда допускался только персонал торгового центра, и направился к узкой двери. Рывком он открыл ее, попутно сломав замок, и, не раздумывая, втолкнул Маммона внутрь. Вслепую Маммон, пошатываясь, двинулся вперед, и прежде чем Берни закрыл дверь, он понял, что они находятся в гребаной кладовке. Что за черт?!       Дверь с шумом закрылась, и их окутала темнота. Только блеск их глаз осветил маленькую комнату, и Маммон выругался.       — Что происходит?! Почему мы здесь?       — Не-а! — Рука Берни появилась из ниоткуда, и металлический палец прижался к губам Маммона. — Ни. Одного. Слова.       Что за?!       Собравшись с мыслями, Маммон сделал вдох и проглотил крик, который подступал к горлу, понимая, что криком ничего не добьёшься от Красного Берни. Однако он явно позволял этому маленькому ублюдку слишком многое! То, что он осмелился таскать его за собой, а потом швырнуть в кладовку, было последней каплей, и Маммон определённо не позволит Берни заставить его замолчать!       С другой стороны… он хотел быть «щедрым». Он не хотел драки или того, чтобы этот маленький ублюдок исчезнет… Поэтому он выслушает, что хочет сказать Берни. Нахмурившись, он посмотрел на круглое лицо, с которого на него осуждающе смотрели красные глаза, сузившиеся до опасных щёлок. Затем Берни двинулся. Он выбросил руки вперёд и сильно толкнул Маммона в грудь. Задыхаясь, он попятился назад, ударившись о полку, и раздался грохот падающих пакетов и банок.       — Как ты смеешь… — прорычал Берни, медленно приближаясь к нему. — Как ТЫ СМЕЕШЬ флиртовать с кем-то в моём присутствии!       Ургх, опять это.       — Я же сказал тебе, что я не ф-м-м-м! — механическая рука снова закрыла ему рот, и Берни покачал головой.       — Э! Я сказал тихо! Сейчас говорю я. У тебя перерыв в эфире!       Глаза Маммона опасно сверкнули, и он сжал кулаки. Если бы Берни был любым другим демоном, он бы оторвал ему голову прямо здесь и сейчас! Но Берни не был… никем другим… поэтому Маммон стиснул зубы — и промолчал.       Вентиляционная система Берни громко завизжала, и он вскинул голову.       — Знаешь, милый, сейчас я бы подумал, что у тебя есть немного больше ума. Ты же такооой умный, это правда. Но ты — эмоциональный дебил! Ты сказал мне, что я БОЛЬШЕ, чем просто бесполезный робот! БОЛЬШЕ, чем машина или игрушка! Что я другой! А ты выставил меня идиотом! — Его голос дрогнул, и впервые с тех пор, как Маммон узнал о Красном Берни, его обычно энергичный голос звучал… дрожащим. Что-то изменилось, и от этого у Маммона защемило в груди. — Я знаю, что я не из плоти и крови, не демон, не настоящее живое существо, но с тобой мне стало так казаться… до этого момента! Я не знаю, что значит быть Смертным грехом. Что тебя привлекает, что ты должен делать. И все же ты флиртовал с ней! Использовал на ней свою странную магию! Ласкал ее!!! Почти поцеловал ее!!!       — Я этого НЕ делал!       — Заткнись! — Последовал еще один толчок, и на этот раз Маммон врезался в стену, чувствуя, что его терпение на исходе. Он открыл рот, желая сказать Берни, что тот, черт возьми, понятия не имеет, о чем говорит! Но это было все равно что невидимая колючая проволока, обвившаяся вокруг его шеи. Внутри него вспыхнул гнев, но… если бы он дал волю своим эмоциям… этот маленький засранец… оставил бы его…       Поэтому Маммон стиснул зубы ещё крепче и сосредоточился на дыхании, подавляя гнев, который обычно пробуждал в нём тёмные силы, пытаясь держать своё тело под контролем, чтобы не сорваться. Ему нельзя было… Если он хотел, чтобы Берни оставался рядом… Поэтому он отложил своё право оправдываться и позволил бросать в него обвинение за обвинением. Он подождёт своей очереди. И она придёт! Обязательно!       — Ты и ПОНЯТИЯ не имеешь, как это было унизительно для меня! Как ОБИДНО! После всего, что мне пришлось пережить, после всего, что было с Физзом и Оззи… после того, как я снова и снова принимал твою сторону, потому что я… Л-Ю-юЮ-Б-лю тебя. Тц. Л-Ю-юЮ-Б-лю как-как будто ты этого заслуживаешь. Особенно после сегодняшнего! Сначала ты хочешь залезть ко мне в штаны, потом обращаешься со мной как с дерьмом, потому что у тебя проблемы с головой, а потом еще и флиртуешь с кем-то другим! Игнорируешь меня, как будто меня там и не было! Как будто я снова недостаточно хорош…       Возникла тихая пауза, и в комнате наступила темнота. Берни, видимо, закрыл глаза, и тут раздался странный звук. Будто… бульканье… или всхлип? Этот звук вывернул Маммону кишки, заставив его почувствовать то, чего он не испытывал уже целую вечность. Нервозность, жалость и… чувство вины. Берни продолжал говорить, и голос его звучал более механически, чем раньше. Как будто он изо всех сил старался звучать так же дерзко, как обычно, но в этом всхлипе скрывалось нечто большее.       — Но знаешь что? Я больше никому не позволю так со мной обращаться. О, нет! Не-не! С этим покончено. Так что слушай внимательно!!! — С этими словами он ухватился за воротник куртки Маммона и притянул его к себе так, что их не разделял ни один дюйм. — Если ты еще раз сделаешь что-то подобное, я уйду! Все просто, маленький принц. Если ты не хочешь меня и флиртуешь с другими, я уйду. Либо ты мой, либо нет. Другого не дано. Сто процентов или ноль процентов!       Оказавшись в водовороте гнева и растущей неуверенности, Маммон уставился на Берни, лихорадочно соображая, что делать. Или, лучше, чего НЕ делать, потому что его рука опасно подергивалась. Готовая нанести удар в любой момент. И будь то гребаная стена, к которой он прислонился! Главное, он мог избавиться от сотрясавшей его дрожи. Почему Берни сказал такие вещи?! Почему он винил его?! Какого черта Маммон чувствовал себя виноватым? Когда он не сделал ничего плохого… он ведь не сделал, не так ли? Он не был ответственен за вспышку гнева Берни или… или намеренно ранил его чувства! Он этого не делал!       Тяжело дыша, он уставился на Берни и, когда больше ничего не последовало, глубоко вздохнул.       — Могу я, наконец, что-нибудь сказать?! — зарычал он, четко подчеркивая каждое слово, и когда протеста не последовало, ему пришлось сделать шаг вперед. — Хорошо, тогда слушай, — пророкотал он, ткнув указательным пальцем в грудь Берни и прищурив глаза. — Мне… жаль. Мне… жаль… что ты так это воспринял, но я не сделал НИЧЕГО плохого. Я НЕ флиртовал с ней! Я Воплощение Жадности! Эта женщина источала жадность, и точно так же, как Оззи питается похотливыми частицами в воздухе, я черпаю свою силу из жадности. Я не вдыхаю ее, я собираю. Я вытягиваю это из демонов! Вот что я сделал. Мне было плевать на эту женщину. Меня не волнует ее внешность или то, каким демоном она была… Я взывал к ее жадности! Больше ничего!       — О да? Что-то не очень на это похоже!       — Похоже, это ТВОЯ проблема! Я НЕ Асмодей. Я не пускаю слюни на первую попавшуюся задницу, которую нахожу привлекательной. Я никого не нахожу привлекательным! Есть только один демон, которого я хочу, и это ты! И когда я хочу кого-то, я хочу только его! Как ты и сказал! Сто процентов! Что мое, то мое! И я придерживаюсь своих решений! Я верный любовник! — Прогремел Маммон, но запнулся в тот же момент, когда осознал, что сказал. Черт, теперь Берни заставляет и его нести сентиментальную чушь! Чертыхаясь, он уставился в землю, не в силах в это поверить.       Берни фыркнул на это и покачал головой.       — И-и-и-и снова, это вина всех, кроме тебя! Потому что ты никогда не делаешь ничего плохого, да?! Тебя волнует только твоя точка зрения. А не то, что я хотел сказать. Эгоистичный сопляк.       Ургх! Зачем он это делал?! Он буквально заставлял Маммона говорить еще больше дерьмовой чуши!       — Мне не безразлична твоя точка зрения! П-Потому что… ты … важен для меня, и я хочу, чтобы ты остался! В противном случае я бы не утруждал себя объяснениями! И этого должно быть достаточно!       — А если это недостаточно хорошо? Что, если я не верю, что это тебе небезразлично? Черт, ты даже ни разу не сказал, что любишь меня!       Что…?       Измученный, Маммон опустил плечи и провел рукой по лбу. Ладно, это был финал. Он отключился. Он не мог понять. Почему объяснение не показалось Берни достаточно убедительным? Что еще он хотел услышать? Маммон не флиртовал. Он не был Оззи! И он… он любил Берни… Ургх! Сама мысль об этом была чертовски неловкой! Но, черт возьми, он даже извинился, хотя и не понимал всей этой суеты! Берни никогда раньше так себя не вел, и если это были какие-то более глубокие отношения, он тоже не знал, что делать. Единственное, что имело значение, это то, что Берни верил ему!       Застонав, Маммон развел руками.       — Тогда скажи мне! — он признал поражение. Не верил в то, что говорил дальше. Но он понятия не имел, чего от него ожидали, черт возьми! Так что все, что он мог сделать, это придерживаться чертовски постыдной правды! — Скажи мне, что я должен сделать, чтобы доказать, что… что я… что я… люблю… тебя?!       Берни долго смотрел на него, стоя неподвижно в темноте так долго, что Маммон испугался, что он снова разбился, прежде чем раздался механический вздох. Красное свечение сузилось, и Берни покачал головой. Наконец, он подошел ближе.       — Ты действительно этого не понимаешь, не так ли? — проворчал он, звуча гораздо менее агрессивно, чем раньше. И вопреки своим принципам, Маммон сдался, признав невозможное.       — Нет, — сказал он, изо всех сил стараясь звучать нейтрально, а не так, как будто он умирал изнутри от стыда. Глупый робот… — Я не понимаю. Ничего из этого.       Снова раздался вздох, затем Берни поднял руку и провел ею по лицу Маммона. Это был краткий жест. Мимолетный. И все же от этого у Маммона по спине пробежали мурашки. Однако этот момент длился всего несколько секунд, затем Берни протянул руку, схватил Маммона за волосы и вцепился в них. Туго. Маммон невольно зашипел, застигнутый врасплох.       — Тогда я объясню это в последний раз. Смертный Грех или нет, но когда я рядом, ты больше никогда так себя не будешь вести! Понимаешь? Ты принадлежишь МНЕ, и никому не позволено так на тебя смотреть. Или прикасаться к тебе! Ты МОЙ, МОЙ, МОЙ! Я выбрал тебя! Для СЕБЯ! Так ты и будешь вести себя с этого момента! Понял?       Скорчив гримасу, Маммон нащупал руку Берни. Не то чтобы это было больно, но было… неудобно. И чем больше он думал о словах Берни, тем больше Маммон кое-что понимал.       Могло ли быть так, что Берни… ревновал?       Это была чушь! С чего бы ему ревновать? Никто никогда не ревновал из-за него!       Ревность… Берни и Ревность. Признаться, эта мысль заставила сердце Маммона трепетать. Ревность была частью жадности. Следовательно, частью самого Маммона. Он очень хорошо знал это чувство. Что оно значит. Что хорошего и плохого оно может принести. Как оно может сжигать тебя ненавистью, но также и страстью. То, что кто-то может испытывать такие чувства из-за него… Нет. Чушь. Даже Берни не стал бы так себя чувствовать из-за него. Он подавил это чувство. В этом просто не было смысла. И всё же Маммон колебался, сам удивляясь тому, как быстро с его губ слетели следующие слова.       — Ладно, ладно! Хорошо. Я… больше не буду так делать, когда ты рядом.       При этих словах Берни склонил голову набок, и улыбка на его лице стала ещё шире.       — И ПОЧЕМУ ты больше не будешь этого делать? ПОЧЕМУ? — спросил он почти язвительно, и Маммон запнулся, поняв, что пытается сделать этот ублюдок. Маммон бросил на него уничтожающий взгляд, после чего Берни ещё крепче схватил его за волосы. — Я жду, — нагло продолжил он, и Маммону снова пришлось бороться с собой, чувствуя, как внутри него разгорается странный жар. Если он не скажет то, что Берни хочет услышать, то, возможно, просто уйдёт и не вернётся. Но подыгрывать было… ниже его достоинства! Он был Принцем Ада, чёрт возьми! С другой стороны, мысль о том, чтобы снова оказаться в Золотой Башне в одиночестве и отправиться в путешествие в одиночку… была невыносимой. А может, это было правдой? Может, Берни действительно ревновал. Может, именно поэтому он хотел услышать это из уст самого Маммона… и то, что это означало, он не мог выразить словами.       С трудом сглотнув, он прикусил губу. Ладно, хорошо. Он подыграет. В кои-то веки. Никто его не видел, никто его не слышал. Они были только вдвоём, и они были па-…       — Я… принадлежу тебе. Я твой. Теперь доволен?       При этих словах на лице Берни появилась восторженная улыбка, и в следующий миг он набросился на Маммона, прижав его губы к своим и толкнув к стене. Маммон испуганно ахнул. Нападение было неожиданным, но… оно было неплохим, и его хвост начал вилять.       — Вот так! Это то, что я хотел услышать. Молодец, мой милый дерзкий господин. Мой собственный. Мой. — прошептал Берни ему в губы и продолжил ласкать Маммона за подбородок. Его глаза ярко сияли, и по спине Маммона пробежала дрожь. Эти слова… они сделали с ним что-то странное. — Кажется, я знаю, как ты можешь доказать, что любишь меня. Ты хочешь, чтобы я постоянно говорил тебе об этом, но теперь твоя очередь показать мне это.       — И как?       Берни отпустил волосы Маммона и вместо этого схватился за его рога. Ухватился за них.       — Как насчет того, чтобы быть хорошим мальчиком, спуститься вниз и использовать свой дерзкий рот для чего-нибудь более продуктивного?       Что? Маммон моргнул, наполовину удивленный, наполовину сбитый с толку.       Он был… серьезен?       — …Разве ты не жаловался, что я пытался залезть тебе в штаны?       — Ооо, ты не понимаешь! Это другое. Дело не в том, чтобы ты меня развел. Ну, да, это так. Но это больше о том, что ты делаешь все, что я говорю. Так же как я готов сделать все для тебя, покажи мне, что ты сделал бы то же самое для меня… Хотелось бы немного сменить роли~       — А если я не подыграю…?       Самодовольная ухмылка на лице Берни говорила о многом. Он провел указательным пальцем по подбородку Маммона.       — Я уйду~       Сукин сын!       — Это шантаж.       Однако Берни покачал головой, снова поглаживая его по щеке.       — О нет, нет, нет, нет! Это твое решение, мой непослушный маленький господин. Однако каждое решение имеет последствия. Но если ты подыграешь, я сделаю все, чтобы полностью удовлетворить твою собственную жадность~       При этих словах у Маммона задергались глаза, и он снова выругался. Берни точно знал, что тот бросится на это, что он не сможет удержаться, будучи Воплощением Жадности, и сжал кулаки. Чёрт! Он попался в ловушку! В огромную грёбаную ловушку!       — …Как?       — С моей любовью, моей привязанностью… и моим одобрением. Потому что ты хочешь этого больше всего на свете~       В голове Маммона закипела злость, и он уже был готов послать Берни куда подальше! Как он вообще посмел такое заявить! Но… Маммон ничего не сказал, разрываясь между возможной перспективой того, что Берни его бросит, и смехом от осознания этого.       — Ты действительно чертовски безжалостный бизнесмен, да? Предлагаешь мне сделку, от которой я не могу отказаться… — Он медленно сделал шаг к Берни, сокращая расстояние между ними.       — У меня был хороший пример для подражания~       Услышав это, Маммон фыркнул и потянулся к поясу Берни, но был остановлен твёрдым шлепком по пальцам.       — Не будь таким дерзким! Я же не просил тебя раздевать меня, верно? Что я опять сказал?       Маммон не стал отвечать и закатил глаза, тут же, к своему удивлению, получив ещё один шлепок по пальцам и потянув руки к себе, выругавшись.       — Не будь дерзким. А теперь будь хорошим мальчиком и сделай то, что я скажу. На колени~       Какого…?       Маммон снова глубоко вздохнул, пытаясь взять себя в руки, в то время как внутри него нарастало веселье. Веселье и странная смесь гнева и… стыда? По его телу пробежала странная дрожь, он закипел, не зная, стоит ли ему смеяться.       — Я ни перед кем не преклоняю колени, — объяснил он. Преклонить колени. Пфф. Как он смеет? В определенных ситуациях Маммон был более чем готов сделать это. В другой обстановке. Но определенно не по команде, как если бы он был собакой, или для развлечения этого маленького ублюдка.       Берни только ухмыльнулся на это и многозначительно пожал плечами.       — Передо МНОЙ, ты будешь стоять на коленях. Потому что Я так сказал. И потому, что ты хочешь моего одобрения больше всего на свете, мой отчаявшийся маленький принц. Так что веди себя хорошо. Давай, ты можешь это сделать!       Маммон стиснул зубы, услышав эти странные слова, и посмотрел в сторону, прищёлкнув языком. Невероятно. Просто — Блять — Невообразимо. Это было абсурдно. Всё это было просто возмутительно абсурдно, неправильно. Безграничное возмущение! И, чёрт возьми, Маммон ненавидел себя за то, что немногое из того, что Берни мог ему предложить в качестве признания и похвалы, занимало всё больше и больше места в его сознании. Во всём была виновата его природа! Его природа, олицетворяющая жадность! Как бы он ни ненавидел это, Берни был прав. То, чего он хотел, было жалким… но он не мог изменить того, чего жаждал. И признание этого самому себе требовало от него всего. Как и приказ Берни… его просьба.       Проклиная и ругаясь, он стоял там, сжимая кулаки, разрываясь на части. Его гордость кричала ему, чтобы он не подчинялся. Если он хоть раз протянет мизинец, Берни всегда будет требовать всю руку!       С другой стороны… он жаждал того, что ему было обещано. Он вожделел Берни. Особенно после того как маленький ебанутый озорник неизменно бросал ему вызов. Ухмылялся ему, как будто читал его мысли!       Ах, к черту все это… почему он должен продолжать бороться? Почему он должен сопротивляться? После всего, что произошло между ними… Он был зависим от чувств, которые Берни пробудил в нем. Даже если это перевернуло все, что он знал, с ног на голову и противоречило его принципам. Хотя это исказило его представление о самом себе. В конце концов, Берни все еще обладал своей собственной странной магией, которая оказала на него сильное влияние. Эффект, с которым Маммон не боролся…       И, может быть, только МОЖЕТ БЫТЬ, он приблизится к своей цели — чтобы Берни никогда больше не захотел его бросить? Если он действительно ревновал… разве это не означало, что Маммон действительно что-то для него значил? Разве это не означало, что он не хотел, чтобы кто-то другой был рядом с ним? Разве это не было признаком… привязанности? Берни столько раз говорил ему, что любит его, но эта вспышка показала… показала ему, что Берни даже был готов применить силу, потому что любил его. И, МОЖЕТ, это означало, что… он всё-таки не бросит его? От этой мысли у Маммона внутри всё сжалось, и его затрясло.       Ладно. Хорошо. Что за поступок! Это дорого обойдётся Берни, это уж точно! Но… если честно, Маммон был только рад… сдаться.       Если такова была цена, которую он должен был заплатить, чтобы доказать свою… любовь… доказать свою ценность… он бы сделал это. Дал бы этому маленькому тирану то, чего он хотел.       Щеки его горели, как раскалённая лава, а ноги странно подкашивались, но он согласился, прикусил губу и натянуто улыбнулся.       — Можно мне поцеловать вас… сэр? — почти игриво спросил он и подошёл ближе, но Берни покачал головой. Улыбнувшись, он постучал его по подбородку, а затем положил руку на грудь Маммона и погладил её.       — Сперва: покажи себя.       Озадаченный Маммон моргнул, прежде чем понял, что происходит. Он все еще был в своей маскировке. Все еще был Кевином — и в какой-то степени это было даже хорошо. Как защитная броня. Если бы он был самим собой, то оказался бы уязвим в этой ситуации… Принц Жадности, Король Контрактов, на коленях перед своим роботом в кладовке? О боже…       С другой стороны, это означало, что Берни хотел ЕГО. Не беса. Он хотел Маммона таким, какой он есть на самом деле. Больше никого. Только его~ Преданный, он кивнул, сосредоточился и, наконец, снял волшебную маскировку. Он превратился в свое истинное «я» и с усмешкой покосился на Берни. Малыш хихикнул, и его микросхемы завизжали от радости. Он подтянулся на своих гибких ногах до роста Маммона — и, наконец, с энтузиазмом кивнул ему.       — Так-то лучше~ Продолжай.       Тц. Дерзкий ублюдок… Но ладно.       Сначала Маммон украдкой поцеловал его и скромно двинулся вниз по телу Берни. Ласково погладил его по покрытой синяками шее, потянул за футболку, немного задрал её, чтобы поцеловать его грудь. Его живот. Пока не опустился перед ним на колени и не положил руки на бёдра Берни. Его голова взрывалась, а тело дрожало. И он ненавидел И любил это чувство… унижения? Запрета? Возбуждения? Боже, он был жалок.       Его драгоценность ухмыльнулась ему и положила руку на голову Маммона. Погладила его, отчего по телу Маммона побежали мурашки.       — Так, так…посмотри на себя. — Берни замурлыкал и, наконец, взял лицо Маммона в свои руки. Маммон не решался полностью ослабить бдительность, но все же наклонился к приятному прикосновению. Берни усмехнулся в ответ. — Знаешь, это действительно мило. Ты так жаждешь прикосновений. Неважно, какого рода. Ты изголодался по ним.       Он уклонялся от ответа, но Берни не отставал и заставил его поднять голову.       — Скажи мне, чего ты на самом деле хочешь, — прошептал он, и Маммон запнулся.       Чего он на самом деле хотел…? Он-он хотел оставить это при себе! Пока не поговорит с Физзом… Но Берни не отстанет, если он не ответит, так что, чёрт возьми, он снова сдался. Беззвучно вздохнул.       — Чтобы ты остался. Со мной. Навсегда…       В ответ Берни мягко улыбнулся и погладил Маммона по щекам. Это было приятно.       — Скажи мне, что ты хочешь, чтобы я сделал.       Это был секрет. Вдобавок опасный. Слишком унизительно признаваться. Однажды его уже предали, потому что он был слишком беспечен с этим чувством. С другой стороны… ему пришлось привыкнуть давать Берни все, что он хотел, чтобы взамен он мог получить то, что хотел для себя. И это было так же просто, как и сложно.       — Скажи, что ты… любишь… меня…       — И ты делаешь так много для этого… слишком много. То, о чем я даже не прошу. Ты вкладываешь в это так много усилий. Постоянно. Ты молодец. Думаешь только обо мне, о вещах, которые мне нравятся. Совершенно бескорыстен. Это много значит для меня… Никто никогда раньше не делал для меня такого. И вот почему я разозлился. Я не могу потерять тебя. Ты понимаешь это, не так ли?       — Да. — Действительно, постепенно это просочилось в голову Маммона и пустило там корни.       Значит, это БЫЛА правда. Это действительно было правдой… То, что завладело Берни, было тем, что так хорошо знал сам Маммон. Тем более жалко, что он не распознал этого вначале. Ревность… Так близка к жадности… Берни ревновал из-за него. Испытывал жадность из-за него. Ради него.       — Хороший мальчик.       Глаза Маммона снова задергались. Ему не нравилось, когда Берни называл его так, это заставляло его… нервничать. Наконец перед ним послышался шорох, и в свете его глаз он увидел, как Берни потянулся к штанам и расстегнул пуговицу. Он медленно потянул молнию вниз, задумчиво глядя на него.       По телу Маммона пробежала сильная дрожь, которая отдалась в паху. Он сглотнул и сжал кулаки. Беспокойство внутри него нарастало, но ничего такого, чего бы он не делал с Берни раньше, не происходило. Но на этот раз всё было по-другому… Совсем по-другому, и он не был уверен, нравится ему это или нет. Находил ли он нарастающий жар возбуждающим или удушающим. Его хвосты начали покачиваться в воздухе в предвкушении, и он переступил с ноги на ногу, нахмурившись.       — Какие у тебя идеальные губы — прощебетал Берни, что только усилило беспокойство Маммона. Этот неловкий разговор выводил его из себя и раздражал!       Зашуршала ткань. Наконец, комнату озарило еще одно свечение. Розовое свечение — и оно исходило от маленького сердечка на члене Берни, который уже выжидающе вытянулся в сторону Маммона.       Берни медленно обхватил рукой свой член, двигая им вверх-вниз, прежде чем озорно усмехнуться и, потянувшись за колпаком Маммона, стащил ее с головы. Застигнутый врасплох, Маммон отпрянул назад, когда его волосы свободно рассыпались по плечам, окутывая голову, в то время как колпак соскользнула на пол. О, здорово, это снова…       — Тебе обязательно это делать? — недовольно проворчал он, на что Берни нежно погладил его по голове и прошептал на ухо ободряющие слова. Это было больше, чем Маммон мог вынести, и это глубоко потрясло его.       — Тише, тише, все в порядке. Твои волосы великолепны. Позволь мне поиграть с ними~ — Берни ворковал и играл с яркими прядями, наматывая их на пальцы и поднося ко рту, где целовал их. Он подмигнул Маммону — и, к его удивлению, обернул его вокруг своего члена! Озадаченный Маммон дернулся назад, но далеко не ушел, упершись спиной в стену. Какого хуя?! Это было…! Он знал, что Берни нравятся его волосы, но это… это было… неприлично!       Его наглый шершень просто рассмеялся, когда заметил выражение лица Маммона, не сводя с него глаз, пока удовлетворял себя, прикусывая губы. Околдованный Маммон сидел на полу, и чем дольше он смотрел, как Берни ублажает себя, возбуждается и издаёт непристойные звуки, используя его волосы… тем сильнее жар приливал к его голове. Тем теснее становились его штаны. Его хвосты беспокойно метались в воздухе, дыхание участилось, после чего Берни наконец усмехнулся и отпустил волосы Маммона. Вместо этого он подставил руку под подбородок и приподнял его, подмигивая ему.       — Теперь будь послушным и откройся — и без разговоров! А то я рассержусь.       Рассердится да? Маммон фыркнул, после чего Берни крепче сжал его подбородок и сурово посмотрел на него. Ладно… он знал, чего ожидал Берни, и нерешительно кивнул, снова положив руки на бёдра Берни. Он был таким хрупким в его руках. Его так легко было сломать. Но Маммон никогда бы не причинил ему вреда. Никогда. Берни не должен был его ненавидеть, не должен был его бояться. Он должен был хотеть его. Со всем, что к этому прилагалось.       Нехотя Маммон наклонился вперёд и провёл руками по бёдрам Берни, целуя их, прежде чем обхватить золотой рукой член Берни. Шершень подпрыгнул и приглушённо зашипел, что заставило Маммона ухмыльнуться. Он не знал почему, но когда он использовал эту руку, Берни был особенно чувствителен. Как будто прикосновение посылало дополнительный импульс по его телу. Наконец, он сделал то, о чем его просили. Он поцеловал ствол Берни, уделяя особое внимание маленькому розовому сердечку, после чего оно ярко замигало, прежде чем он переместился к кончику, взяв его в рот. Берни вздрогнул от этого, а его микросхемы громко загудели. Не торопясь, Маммон начал медленно, уже зная, чем увлекается Берни, и использовал свой длинный язык. Полностью обхватил Берни по всей длине, заставив его ахнуть. Маммон украдкой покосился на него, и это зрелище заставило его сердце подпрыгнуть как сумасшедшее. Щеки Берни покраснели, и на его лице появилось выражение удовольствия. Он прищурился, глядя на него сверху вниз, и ухмыльнулся, поглаживая Маммона по голове.       — Мне нравится, когда ты это делаешь… так искусно используя свой язык.       Все в Маммоне скрутилось при этих словах, и он, крепче обхватив бедра Берни, продолжил. Более интенсивно. Быстрее. Но не слишком быстро. Как раз то, что нужно, чтобы медленно, но верно довести Берни до экстаза. Его глаза были прикованы к своему драгоценному камню, когда он покачивал головой, изучая реакцию Берни, ожидая новых инструкций. Готовый их выполнить. С нетерпением ждал тех отвратительно хвалебных слов, которые Берни произнес ему в ответ. Начал все больше и больше тосковать по хриплому шепоту Берни, когда тот делал ему комплименты, хвалил его прикосновения и постепенно терял контроль в процессе. Из-за него. Только из-за Маммона. Из-за того, что он ему давал! Потому что он хорошо справился!       В какой-то момент механические вздохи и стоны сменили его грязный шепот, и он начал двигать бедрами. Схватил Маммона за волосы и засунул в рот. Всю работу за Маммона делал он, так что ему оставалось только сидеть и… получать.       — Ты… молодец, — Берни задыхался между толчками, снова и снова проводя руками по волосам Маммона, пока он делал это, крепко сжимая их в промежутках. — Так хорошо принимаешь мой член. Ты… невероятный… мой сладкий господин.       Мамона охватила сильная дрожь, и он вцепился в штаны Берни. Каждый раз, когда он это говорил, Мамон становился всё более беспокойным. И всё же он жаждал этих слов и в то же время хотел, чтобы Берни ничего не говорил, потому что… это возбуждало его. Проникало глубоко в его промежность и заставляло содрогаться.       Ему было хорошо~ Конечно, ему было хорошо! Потому что… всё, что он делал, он делал идеально!       И Берни нравилось то, что он делал! Конечно, нравилось. Конечно!       Напряжение внизу его живота нарастало, становилось всё более сильным, и внутри него нарастало давление. Его хвосты бешено заплясали в воздухе, и он начал возбуждённо гудеть. Глубоко в горле. Берни застонал в ответ и сделал шаг вперёд, опираясь на плечи Маммона и смеясь.       — Так нетерпеливо~ Очень хорошо. Ещё!       Маммон сделал это. Дал Берни всё, о чём тот просил. Всё больше и больше жара поднималось к его голове, и весь его живот горел. Он кричал, требуя внимания, освобождения от слишком тесных неудобных штанов. Но что-то удерживало его от того, чтобы дать себе облегчение. Он подозревал, что Берни это не понравится. Возможно, он больше не будет его хвалить. Он обернул два своих хвоста вокруг лодыжек Берни и позволил им скользить вверх по его гибким ногам, пока сам скользил по полу. Глядя на шершня, он потирал бёдра и наконец-то добился желаемого внимания. Ухмыляясь, Берни запустил пальцы в волосы Маммона.       — Похоже, ты освоился с этим, да? — прошептал он, от чего Маммон вздрогнул. — За то, что ты так послушно ждешь моего разрешения, ты заслуживаешь награды.       В следующий миг Маммон поморщился, когда одна из ног Берни прошлась по его бедру. Достигла центра его тела. Толкнула его.       Внутренне Маммон выругался и напрягся. Лучше бы он не позволял ему больше извиваться! Несправедливое издевательство!       — Потрогай себя, — наконец последовало «разрешение», но Маммон испытал большее облегчение, чем когда-либо. Он поспешно потянулся к своим штанам и скользнул рукой внутрь, высвобождая собственную эрекцию, и, боже, это было запоздало!       Однако, прежде чем он успел перейти к этому, снова раздался голос Берни.       — Не-а! Не там… Опустись ниже!       Ниже? Что за… Оу!       Внезапно Маммон остановился и, нахмурившись, уставился на Берни.       — Не делай мне такое лицо. Давай, поиграй со своей второй частью. Сделай или это сделаю я~ — потребовал он, ничуть не испугавшись, на что глаза Маммона дернулись. Он тут же оторвался от Берни и покачал головой.       — Красный.       И действительно, Берни остановился. Изумление отразилось на его лице, и он склонил голову набок.       — Почему?       Почему? Почему?! ТЦе. Маммон более чем ясно высказал свою точку зрения по этому поводу. Они не станут об этом говорить, скорее Маммон остановит эту игру и немедленно исчезнет! Его ни к чему не будут подталкивать! Ни в коем случае! Берни не мог просить об этом!       — Красный, — повторил он, на этот раз более энергично, избегая взгляда Берни. Берни на мгновение замолчал, и, к удивлению Маммона, не прошло и секунды, как его лицо обхватили ладонями и поцеловали, а металлические руки начали его ласкать.       — Всё в порядке. Мы позаботимся об этом в другой раз. Мой милый застенчивый господин~       Застенчивый?! Это вообще не имело никакого отношения к стеснению! Конечно, нет! И больше всего Маммон хотел бы освободиться от этой хватки. И всё же… то, что делал Берни, не казалось ему плохим, и почему-то он чувствовал… что Берни… понимает? Особенно когда тот продолжал говорить и мурлыкать ему на ухо.       — Я перешел черту? Ты хочешь остановиться?       Остановиться?       Нет… Нет, об этом не могло быть и речи, потому что его разбухший член требовал внимания… Глупый робот.       Маммон покачал головой, и Берни улыбнулся. Он поцеловал его в лоб, и этот простой жест воспламенил тело Маммона. Затем его осенила мысль, и он открыл рот, но запнулся и стиснул зубы. Чёрт… он не мог просить об этом. Однако его нерешительность не осталась незамеченной.       — Что такое? Давай. Выкладывай.       Несмотря на вопрос, Маммон боролся с собой, не мог поверить, что он действительно думал о том, нужно ли ему спрашивать. Особенно в этом месте.… но так ведь и проходила игра, верно?       — Могу… — с достоинством начал он, прочищая горло. — Могу я сейчас себя потрогать… или нет?       Смутившись, он покосился на Берни, желая спрятаться где-нибудь от вопроса, однако Берни ответил с энтузиазмом, лучезарно улыбаясь ему. Только покачал головой.       — Нет! — прощебетал он, ткнув Маммона в лоб, но затем быстро продолжил говорить, когда увидел его недовольство. — Я позабочусь об этом. В награду за просьбу. Давай~       Не успел он договорить, как протянул руку и обхватил член Маммона. Он непроизвольно вздрогнул, целую вечность ожидая прикосновения, и задыхаясь ахнул, чем Берни бесстыдно воспользовался, чтобы засунуть свой член обратно в рот Маммону. Нетерпеливый парень!       Они продолжили, и все быстро стало так же горячо, как и раньше. Прикосновения Берни подстегнули Маммона, заставили его стараться сильнее, после чего Берни тоже начал толкаться сильнее. И… он снова начал говорить. Только на этот раз все было по-другому. Никакой похвалы. Никаких комплиментов… вместо этого оно все больше и больше раздражало Маммона. Раздражало его. Потому что это было НЕ то, что он хотел услышать. И все же… это было так.       — В следующий раз, когда мы сделаем это… я трахну тебя… понял? — выдохнул Берни. — Я буду долбить твою маленькую девственную киску, пока ты не начнешь кричать и умолять… и тебе это понравится. Как ты любишь это.       Он крепче сжал его, и Маммон вздрогнул. Как бы он ни сопротивлялся, слова Берни вызвали у него перед глазами образы, которые он даже не хотел видеть. И всё же они были там, заставляя его нижнюю часть тела напрячься. Были ли эти слова обещанием или угрозой? Он не знал, и это странным образом возбуждало его, заставляя дрожать. В ответ послышалось хихиканье.       — Тебе нравится эта идея, да? Держу пари, твои трусики становятся… насквозь мокрыми, просто от одной мысли об этом. Маленький извращенец.       Маммон вздрогнул от этого, не захотел больше ничего слышать об этом и решил отплатить тем же. Он провёл кончиками своих острых как бритва зубов по члену Берни. Надавил — и укусил.       Берни снова застонал, и внезапно его ноги подкосились.       — В-Восемьдесят процентов… — хрипло прохрипел он, на что Маммон запнулся. Декорации. Они еще не изменили их. Это означало…       Мммм~       Он начал обхаживать Берни. Делал все возможное, чтобы подразнить его еще больше. Позволил своим пальцам побродить вдобавок, лаская его повсюду, во всех его любимых местах, после чего рев внутри Берни усилился. Его рука замедлилась, после чего Маммон прижался к нему, требуя большего, и, наконец, Берни откинул голову назад, вынужденный опереться на плечи Маммона. Внезапно замер.       — С-С-Сто процентов!       Но Маммон не остановился и не дал своего разрешения. Пока нет~ На этот раз Берни должен был ждать, как хороший мальчик. Что последнему совсем не понравилось. Он возмутился. Начал дергаться и потянул Маммона за волосы.       — П-Позволь мне кончить… — потребовал он, после чего Маммон игриво пожал плечами, подчеркнуто медленно беря член Берни в рот. Снова его драгоценный камень дернулся, и изнутри него донесся скрипящий звук. — П-позволь мне…! — потребовал он более энергично и начал подергивать бедрами. Но Маммон не сдавался, вызывающе прищурившись на Берни, который сузил глаза. Внезапно он прижал Маммона к стене и, к его удивлению, начал толкаться. Яростно. Сильнее, возмущеннее… Злее.       — Позволь. Мне. Кончить! — рычал он, и с каждым ударом голова Маммона ударялась о стену, и он прищуривал глаза. Но он позволил себе немного повеселиться. Он полностью подчинился Берни, так что теперь ему приходилось ждать~ Тем более, что сам Маммон все еще был далек от облегчения.       Однако он быстро понял, что игра больше не игра. Изнутри Берни донесся оглушительный визг, и он скривил лицо. От него внезапно исходил странный жар, и его ноги начали дрожать. Маммона охватило беспокойство, и, прежде чем Берни снова сдался, он сделал это. Он схватил Берни за талию, легко предотвратив дальнейшее жестокое обращение с его ртом, и оттолкнул его.       — Кончай, — это все, что он смог выдавить, наблюдая с полным удовлетворением и тяжело дыша, как Берни на его глазах достиг кульминации, заливая все его лицо. Пораженный, Маммон вздрогнул, не ожидал этого, но он был занят ловлей Берни, который буквально рухнул ему на руки.       И там он повис. Неподвижно. С закрытыми глазами. Гудя и вибрируя, как армия вертолетов. Но на его лице было выражение глубокого удовлетворения и блаженства. Через несколько секунд он открыл глаза. Они все еще светились красным, но его крошечные зеленые зрачки приняли форму пиксельных сердечек. Он молча посмотрел на Маммона, и вертолеты исчезли вдали. Становилось все тише, и, наконец, его драгоценный камень улыбнулся ему. Слабо постучал его по лбу.       — Это было непослушно… заставлять меня ждать. Стыдно должно быть, — пробормотал он, качая головой.       Маммон моргнул. И это… всё? Это всё, что он должен был сказать ему после того, как он…?!       Хихиканье прервало его бурные мысли, и Берни стёр липкую сахарную пудру, которую оставил на лице. Он слизнул её с собственных пальцев, после чего Маммон сглотнул и болезненно осознал, что всё ещё чертовски возбуждён.       — Спасибо за исключительное обслуживание. Я чувствую себя потрясающе~ — наконец прошептал Берни, и Маммон затаил дыхание, впитывая слова, как губка, не в силах описать, что они с ним делали. Что Берни с ним делал. Его хвосты возбуждённо взметнулись в воздух, и он прильнул к губам Берни, желая услышать больше. Больше!!! Хотел узнать, достиг ли он своей цели, хорошо ли справился, был ли он… Нет. Стоп. Он никогда бы не назвал себя так. Но Берни бы назвал. Потому что он понимающе улыбнулся ему.       — Ты справился с этим превосходно, Сахиил. Ты молодец. Я так горжусь тобой. Мой милый золотой мальчик.       БЛЯДЬ!!! Дважды и трижды БЛЯДЬ!!!       Охваченный слишком сильными чувствами, он выругался и бросился вперёд, придавив Берни своим телом. Он пожирал его глазами. Хотел поглотить его. Хотел его всего!!! Всего!!! СЕЙЧАС!       Берни рассмеялся, и на этот раз его смех не был злым или игривым. Он был лёгким и чистым, как звон колокольчика, и пронзил сердце Маммона, как отравленная стрела. Отравленная каким-то абсурдным любовным зельем!       — Ну-ну, не так быстро. Тебе понравилась наша маленькая игра, да? Ты всё ещё в восторге?       В ответ на это Маммон зарычал и прижался к нему, потираясь промежностью о промежность Берни, который приподнял брови.       — Я хочу тебя. Сейчас. Пожалуйста, — хрипло пробормотал Маммон, не объясняя ничего. Он не мог ничего объяснить. Всё, на чём он мог сосредоточиться, — это пылающий огонь в его теле. И был только один демон, который мог его потушить. И он улыбался, обнимая его.       — Боже… такой нетерпеливый..... Но все хорошо. Потому что ты был таким послушным. Но я должен предупредить тебя. — Он преувеличенно захлопал ресницами, притворился застенчивым и заёрзал под Маммоном. — У меня почти разрядился аккумулятор… может, мне сначала нужно подзарядиться. Или во время того, что ты для меня приготовил?       Что за …?       Маммон моргнул, прежде чем упасть на Берни, посмеиваясь и кусая его за шею. На этот раз осторожно. Значит, он видел, что Маммон тайно покупал. И ему это понравилось. Ха! Маммон знал… Тем более, что они оба знали, что ему не нужно заряжаться прямо сейчас. Не после оргазма… его батарея должна быть полностью заряжена. Непослушный малыш.       — Ты действительно… Величайшее сокровище жадности.       И величайшее сокровище Жадности заслуживало совершенно особого отношения. Он увидит. Маммон заставит ЕГО кричать. И это БЫЛО обещание.