Люби меня, люби

— Нас ждут, Санеми-сан!.. Нас… ждут… Мицури прерывисто дышала, ладонями цепляясь за крупные мужские плечи. Она снова и снова насаживалась на член, то приподнимая, то опуская бедра. Ее большая грудь вздымалась, подпрыгивала при каждом толчке, а глаза то и дело закатывались в растущем удовольствии, в ожидании очередной разрядки. Мицури было хорошо. Мицури любила эту рощицу. Ей далеко не в первый раз приходилось дарить Любовь где-то в высокой траве, посреди леса, совсем недалеко от тренировочного полигона, но все равно каждый новый раз ей казался таким же волнительным как первый. Мицури знала, что их слышат. Мицури знала, что их кто-то даже мог увидеть. От последней мысли у Мицури каждый раз невольно начинало плыть перед глазами. Все знали. Все видели. — Без нас все равно не начнут, — между тем на выдохе бросил Санеми, сжав ягодицы девушки крепче. Мицури пискнула. Больно. Санеми почти всегда был с ней грубым. Мицури нравилось. Особенно ей нравилось, когда этот ужасно грубый, ужасно мужественный Санеми-сан позволял ей быть сверху, как сейчас. Позволял отдаваться ей, забывая о контроле. Предаваться Любви с Санеми-саном для Мицури всегда было чем-то экстремальным. Каждый раз у нее захватывало дух от его резкости, жесткости. Санеми-сан всегда брал ее без особых прелюдий — брал ее когда и как хотел. И никогда при этом не обнимал, не целовал — не дарил ласки. Мицури знала: Санеми-сан совсем не видел в ней девушку, женщину. Он видел в ней только Тело, с которым можно удовлетворить свои естественные потребности. Не более того. По мнению Санеми, они не отдавались великой всепоглощающей Любви, они просто трахались. Без чувств и обязательств. Мицури устраивал такой расклад. Мицури знала: у Санеми-сана был очень непростой характер, Санеми-сан почти всегда со всеми был закрыт, и то, что он решился подпустить к себе Мицури хотя бы в качестве подстилки — уже огромная удача. Мицури правда была довольна подобным положением, подобным развитием их отношений. Она же видела: Санеми-сан был очень одинок, ему был нужен кто-то рядом. Кто-то, с кем можно было сбросить накипевшее. Кем можно было бы заполнить пустоту, что сжирала изнутри. Мицури обязана была стать этим «кем-то». Кто, если не она? Поэтому она нисколько не противилась, когда Санеми-сан в любое удобное-неудобное время не спрашивая выхватывал ее и заводил в небольшие закоулки внутри штаба. Чтобы снова нагнуть и спустить «напряжение» — на нее или внутрь. Единственное место, где Мицури с Санеми еще не предавались своим излюбленным утехам, было поместье пресвятого Главы. И то Мицури краснея втайне уже давно подумывала, что это было лишь вопросом времени. От Санеми-сана можно было ожидать чего угодно. Мицури вспоминала каждую их встречу с благоговейным трепетом. Какой же Санеми-сан безумный! Возбуждающе безумный. Никто кроме него еще не решался предаваться с ней Любви средь бела дня в местах, где их легко могли заметить. Один случай Мицури вспоминала с особенным чувством. Вспоминала, как одним днем она стояла за какими-то дворами на коленях перед Санеми-саном с оголенной грудью и торопливо работала ртом, стараясь взять член как можно глубже — превзойти саму себя. Вспоминала, как они тогда спешили: обоим нужно было собирать отряды, уходить на миссии. Вспоминала, как она, поглощенная любимым делом, не сразу заметила, что у их акта Любви появился наблюдатель. Новобранец, который тогда все искал свою Канроджи-сан, чтобы сообщить о скором выдвижении отряда. Мицури вспоминала, как Санеми-сан тогда даже не подумал обратить внимание на какого-то застывшего посреди двора юнца — ему на него было откровенно наплевать. Наплевать, в отличие от Мицури. Мицури вспоминала, как ненадолго даже оторвалась от разгоряченной, уже давно набухшей плоти и приветливо улыбнулась едва знакомому охотнику. Даже помахала рукой, попутно смахивая с краешек губ смазку. А затем дернулась, почувствовав на своих растрепанных волосах жесткую, почти болезненную хватку. Санеми-сан тогда снова резко толкнулся в ее рот. Он никогда не отличался терпением. Мицури это знала. Мицури это тоже нравилось. Мицури с грустью вспоминала, как охотника тогда и след простыл, стоило ей снова попытаться перевести в его сторону взгляд. Ему, что, не понравилось? Мицури всегда казалось, что она выглядела особенно прекрасно в моменты акта Любви. Глупый-глупый юноша. Ничего он не понимал. Пока. У Мицури, пока Санеми-сан спускал ей на лицо, все же промелькнула мысль, что этот юноша обязательно когда-нибудь все-все поймет. Когда вырастет. Когда дорастет до звания Столпа. Мицури вспоминала об этом случае даже сейчас, когда скакала, задыхаясь в экстазе, на Санеми. Мицури хотелось, чтобы этот юноша застал их и сейчас. Сейчас он точно должен был бы восхититься. Санеми кончил первым и едва ли не сразу скинул с себя разомлевшую Мицури. Та только разочарованно ойкнула, почувствовав, как пятую точку обдало отрезвляющим холодом земли. Мицури не стала терять время: быстро запустила пальцы себе под юбку и принялась ласкать себя — очень уж хотелось закончить начатое. Пусть и без «помощи» Санеми-сана. Дело уже привычное — с Санеми-саном Мицури почти всегда доводила себя сама. Обоих это устраивало. — Давно спросить хотел, почему ты трахаешься только с нами? Со Столпами. Другими брезгуешь? — Санеми не без ленивого интереса посмотрел на раскрасневшееся лицо своей любовницы, а затем опустил взгляд вниз — Мицури, не отрываясь и совсем не смущаясь пристального взгляда, продолжала ублажать себя, словно делала она это уже на рефлексах. Не могла остановиться. Наконец послышался шумный полувздох, а затем протяжный стон. Мицури улыбнулась. А затем похлопала глазами, будто вспоминая только что заданный Санеми-саном вопрос, и тут же бездумно провела рукой по красным отметинам на бедрах. Мицури не торопилась отвечать, не торопилась одеваться — она уже вообще успела позабыть, что они опаздывали. С Санеми-саном она частенько забывалась. — Я делаю это на благо Организации, Санеми-сан. Я знаю, что многие… хотят моей Любви. А настоящая любовь дается только самым достойным, — пространно ответила Мицури и снова улыбнулась. Санеми хмыкнул. Он знал, что у Мицури были не все дома, но и не предполагал, что все было настолько плохо. Значит, мотивация такая? Значит, Мицури Канроджи — ходячая привилегия? Чтобы охотничья поросль лучше старалась и быстрее становилась Столпами, лишь бы только натянуть ее? Ну и бред. — Многого же ты мнения о своей вагине, — вслух бросил Санеми, застегивая штаны. Мицури ничего не ответила. Она знала, что она права. На нее заглядывались, вожделели едва ли не все члены Организации мужского пола. И не только мужского. Мицури не могла дарить Любовь абсолютно всем — ее Любовь нужно было заслужить. Стать сильнее — стать Столпом и послужить на благо Организации. И заслужить Мицури. Все-таки она Столп, все-таки у них иерархия — она не могла отдаваться кому попало, каждому встречному. Даже если бы очень сама этого хотела. — Для вас, Санеми-сан, я всегда могу сделать исключение, — Мицури потянулась, трава снова приятно пощекотала ноги. Санеми непонимающе вздернул бровь. Нахмурился. Он уже привык, что Мицури порой очень даже удивляла его своими тупыми бреднями. — Я знаю, что вы с братом все еще не ладите… Знаете, я ведь могу вас помирить… Мицури снова одарила Санеми самой обаятельной блаженной улыбкой и приподняла юбку — провела рукой по нежным складкам промежности. Снова почувствовала вязкую влагу на пальцах, смешанную со спермой. Шумно выдохнула, прикрыла глаза. Мечтательно облизнулась, пальцами надавив на клитор. У нее еще никогда не было сразу двоих. Двоих братьев. Она давно мечтала «помочь» Санеми-сану с Геньей — наконец покончить с их семейным раздором. Только Любовь могла их сблизить, только она. Мицури была в этом больше чем уверена. А еще она была уверена, что Санеми-сан рано или поздно сам это поймет. Может, даже сам предложит. Мицури ошиблась. Сейчас, открыв наконец глаза и оторвавшись от тянущих ощущений там, внизу, она первым делом поймала на себе холодный, полный презрения взгляд. Так Санеми-сан смотрел на нее лишь однажды: когда она пришла к нему со своей Любовью в первый раз. Мицури вздрогнула. Возбуждение немного притупилось, и на место него пришло резко вспыхнувшее чувство вины. Нет, она совсем не хотела расстраивать Санеми-сана, нет-нет-нет… — Залезешь на моего брата — убью, поняла? Мицури не поняла. Неуверенно замотала головой, прикрыла грудь руками. — Ох, Санеми-сан, вы не так поняли!.. Я… Я лишь хотела… Может, мы могли бы вместе… Чтобы вы наконец помирились… Ради вас я могу, ради вас, Санеми-сан, я… Санеми лишь покривился от сбивчивого бессвязного лепета. Эта девка совсем спятила. Одного члена за раз ей теперь мало — подавай сразу два. Так и до оргий эта дура скоро докатится. И сдохнет не в бою с демонами, а от сифилиса или еще какой помойной болезни. Еще и других за собой на тот свет утащит. — Больная идиотка, — выплюнул Санеми. Смысла разговаривать с этой помешанной не было. Санеми вообще сомневался, что Мицури умела слышать и слушать. Мицури умела только трахаться и рассекать клинком демонов. Все. Больше с нее спросу особо не было. По крайней мере, Санеми после каждой их встречи убеждался в этом все сильнее. В Мицури не было совершенно ничего, кроме самозабвенного желания раздвигать ноги перед каждым «достойным Любви» и убивать всех «недостойных» — демонов. Санеми вполне устраивала такая Мицури Канроджи. Было бы совсем хорошо, если бы это Тело открывало свой рот лишь затем, чтобы принять в себя очередной член. Своими тупыми идеями и блаженными изречениями Мицури Канроджи порой очень даже выбешивала. Глупая Мицури Канроджи. — Пойдем, Санеми-сан. Наверное, тренировка уже началась без нас. Мицури встала, накинула на себя верх помятой формы, поправила юбку и поплелась следом за Санеми обратно на полигон. Тренировка и правда уже давно началась без них.