О рассветах и звёздах

Они прощаются с Сарой на въезде на территорию лаборатории при священном храме Архонтов — потому что, очевидно, в центр управления можно попасть, не только подрывая канализационные ходы, но ещё и как нормальные люди (и когда Лололошка и Шерон рассказывают об этом Ванессе, та утверждает, что кто-то точно подменил их, потому что в компании, в которую они втянули её сына, самый нормальный человек это Хейли, а она буквально культистка), и потому что информация о существовании подземного комплекса, в главном зале которого всё ещё находится Рехобоам и вписанный в его код доктор Кэлхун, за пределы ограниченного круга Сияния, по понятным причинам, никуда не уходит — и если Сара и хочет что-то спросить, то активно делает вид, что это совсем не так. Вообще нет, никаких вопросов, сэр комиссар Дейв, разрешите идти? В любом случае, Радан благодарит её за поездку — чуть дольше двух часов, но действительно быструю, правда, — а Кейт говорит, что ценит знакомство с ней и была бы рада, если бы им довелось встретиться снова; и того, что Лололошка ограничивается сухим кивком, оказывается вполне достаточно. Тут мирно, отрешённо думает он, наступая на опавшие листья — сентябрь заканчивается, и поэтому Альт-Сити, должный приобретать тоскливые краски, оказывается вдруг весь увенчан голубым цветом. В городе несмотря на раннее утро и приближающиеся холода кипит жизнь — Лололошка видит, как группа строителей смеётся и придерживает лестницу, пока миниатюрная фигурка кого-то из художников торопливо взбирается наверх и рисует широкими мазками какую-то композицию прямо на стене дома, как девушки и молодые парни обвязывают яркими лентами перила балконов и лестниц, как люди появляются на улицах впервые за несколько столетий в одежде, не являющейся военной формой или унифицированными вещами, отведёнными Империей под выполнение алгоритмов, голубые шапки, перчатки и шарфы — как у него — и Лололошке хочется верить, что ничего из этого не было напрасно. Так или иначе, лаборатория на первый взгляд не выглядит как особо засекреченный объект или военная база — тут даже охраны почти нет за исключением КПП на въезде и нескольких человек где-то внутри территории, которых даже не видно снаружи. Своего рода свобода — если не думать о том, что в действительности тут действует та же оборонная система, что и на окружающей Империю гигантской стене (и у Лололошки есть теория о том, что именно защита вокруг этого места стала прототипом основного барьера, но он никогда не уточнял это у Кэлхуна и вроде как не планировал уточнять). Это достаточно своеобразный механизм, включающий в себя сложную цепочку оптико-электронных охранных извещателей, работающих помимо этого на принципах радиолокационной и магнитной контрастности, и индикаторных датчиков, функционирующих круглосуточно и беспрерывно (и Лололошке, если честно, интересно, кто вообще занимался их обслуживанием на внешней стене во время гражданской, потому что такое количество электроники на квадратный сантиметр обязано было приводить к глюкам, багам и сбоям, но об этом он не спрашивал тоже). В любом случае, он признаёт, что это хорошие охранные меры — сигнализация срабатывает, когда незарегистрированный объект оказывается подозрительно близко, и передаёт информацию о возникновении внештатной ситуации на пульт управления, после чего человека встречает специально подготовленная для таких случаев оперативная группа. Здесь, конечно, людей просто просят показать документы и вежливо провожают подальше, объясняя перед этим, что лаборатория же!! Химически опасные вещества, государственные учёные заняты разработкой удобрений, с помощью которых вся Империя сможет избежать пищевого кризиса, существует опасность выбросов, не приближаться! — а на границах всё чуть более мрачно (было до начала революции и до момента подписания мирного договора, по крайней мере), но Лололошка уверен, что они успеют это исправить. Обязательно. Он в целом предполагает, что ситуация не останется в таком состоянии очень надолго — в смысле, про «не рассказывать», потому что убивать доктора Кэлхуна (можно ли вообще убить его, если он интегрировался в процессор суперкомпьютера?) или уничтожать сам Рехобоам ему кажется не очень уместным, — точно не навсегда, по крайней мере, но до тех пор, пока они не придумают способ правильно сформулировать роль учёных HT Industries во всём этом кавардаке (и их же роль в попытках вернуть мир обратно) лучше... не грузить людей всем вот этим. Не на раннем этапе. Думая об этом, Лололошка смотрит на Райю, Кэлхуна и Кима, и и искренне хочет верить, что те знают о концепции учёбы на ошибках. Ещё двух лет анархии эта страна не выдержит. Отстранившись от этих мыслей — и правда, чего это он, если доктор Ровоам и сомнительный человек, то Райя — вот точно нет, о чём тут вообще говорить? — Лололошка почти торопливо следует за Кейт и Раданом, успевшими — и когда только? — подняться почти на вершину. Они всё равно ждут его на склоне — метрах в пятидесяти от входных ворот, но это неловко и совершенно непрофессионально (с его стороны, не с их), но Радан просто дружески хлопает Лололошку по плечу, так что он предпочитает не задумываться. Технически, данных их ID-карт (они в ходу уже наверное... лет семьдесят вместо бумажных носителей, но слово отчего-то кажется непривычным) внесены в пропускную систему, а пропуск Лололошки вообще удобным образом вшит прямо в его имплант благодаря возможностям П.Е.Р.С.И.К.-а, из-за чего ему не приходится беспокоится о цвете ленточки для картхолдера и самом картхолдере с бейджем — Лололошка потерял бы его в реке через пять секунд, так что он очень ценит это, вот правда. Но они всё равно отображаются на карте (просто помечены на ней голубой иконкой заместо базовой красной), и всё равно должны показать свои документы по протоколу, прежде чем заходить внутрь — для безопасности, и поэтому Лололошка не возражает — и он засекает время, когда Радан кладёт пальцы механической кисти на ручку металлических ворот, словно игнорируя две большие надписи «ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЁН», «АХОВ» и знак биологической опасности, к которому чья-то наглая рука успела пририсовать голубой браслет. Какой кошмар. Лололошка же почти собирался сделать это сам. — Добрый день, — звучит голос, когда секундомер перед его глазами застывает на отметке «двадцать-пятьдесят три», и Лололошка поднимает голову, узнавая в молодом парне одного из курсантов под командованием генерала Скирса. — В соответствии с протоколом GLOW-217 я должен убедиться, что ваше присутствие на территории объекта повышенной опасности не является противоправным дея- здравствуйте, комиссар Дейв! Он невпечатлённо наклоняет голову. Потому что, да сигнализация не срабатывает, и они тщательно проверяют, кому вообще следует давать такой доступ (пока набирается не больше двадцати человек, но это, наверное, даже к лучшему), а контролем ситуации занимается высокотехнологичный ИскИн, поэтому всё в порядке; но два года назад Шерон хватило двадцати секунд, чтобы ворваться в допросный кабинет, вытащить оттуда Лололошку, захлёбывающегося в собственной крови, а ещё тридцати шести секунд хватило, чтобы угнать полицейский байк и утащить оттуда их обоих куда-то подальше (хотя они даже не были официально знакомы), и поэтому он просто не может воспринимать такие вещи как что-то, что легко можно игнорировать. Хм. Если задуматься, разве не солдаты из дивизии Скирса стоят на охране этого места каждый раз, когда Лололошка заглядывает сюда в рамках последних нескольких недель? Кто кого здесь вообще должен проверять? В итоге они всё равно оказываются внутри — после небольшой дискуссии о скорости реакции на подобные уведомления в принципе — и направляются в сторону технических помещений, успев коротко пересечься с Ильстебаном, который тащит что-то между очередным техническим прорывом и средством массового уничтожения и торопливо кивает им, скрывшись за гермодверью комнаты испытаний. Возможно, это внезапное открытие, но тут и в самом деле существует действующая лаборатория — для достоверности прикрытия и потому что новое химическое оружи- в смысле, новые удобрения им правда не помешают, вот так вот! — и тут просто есть скрытый сектор, доступ в который запрещён рядовым работником той же защитной системой, что и на входе. Неприятностей на удивление не случается — во многом потому что многие учёные отсюда работали раньше на Войда, а с ним, ну, сложно было стать любопытным — и поэтому, заглянув в лифт (и дважды пройдя дезинфекцию перед этим, потому что в шутке про опасные вещества и опасность выбросов только буква «и» была шуткой), Радан устало опирается на зеркальную панель и глядит на экран, отражающий то, на каком этаже они сейчас находятся. Кнопок в лифте, конечно, нет. — Привет, Рехя, — машет Лололошка рукой, когда лифт движется и на экране появляется цифра «минус один», мерцая и сменяясь на «минус два». — Ты же знаешь, что нам нужно к Райе, да? Одна из камера дважды качается вверх-вниз — почти, Радан присвистывает, кивает — и Кейт ему с какой-то мягкой снисходительностью улыбается. В смысле, да, Лололошка вроде как немного подружился с трёх-с-лишним-тонным ИскИном, но и Райя раньше тоже просто была у него на импланте, как какой-то искусственный интеллект (пока Калеб не сконструировал ему на день рождения пет-ассистента, и Лололошка не перенёс почти все файлы Райи-Прайм туда, потому что ей нужен был хоть какой-нибудь «внешний модуль»), так что у него большой опыт. Кроме того, у Рехобоама, фактически, не так много личной сознательности, оторванной от слепка убеждений, построенного на странных принципах мироощущения доктора Кэлхуна, поэтому общение с ним ощущается интересным на каком-то... познавательном уровне. А ещё дружить с ним оказывается не особо сложно. Вообще не сложно. Они даже начинают переписываться. — Райя! — Лололошка влетает в её объятия, стоит только им оказаться на третьем подземном ярусе главного зала, и Райя с готовностью разводит руки в стороны, чтобы обнять его в ответ. Это по-особенному: не так, когда Радан кладёт протез ему на плечо или сгребает его всего обоими руками так сильно и крепко, что почти поднимает в воздух, и не аккуратные, но твёрдые объятия Кейт — Лололошка не может объяснить, в чем заключается разница, но это близко (не по-плохому), и он ненадолго прикрывает глаза, когда Райя ласково смеётся ему в макушку. — Доброе утро, — насмешливо улыбается она, заглядывая в глаза Лололошки сквозь очки. — Не хочешь побыть для нас сегодня переводчиком? Лололошка обнимает её ещё немного — для верности — и кивает, отходя в сторону и позволяя Кейт обнять Райю тоже (а Радану — протянуть ей механическую руку в качестве не менее дружеского и тёплого жеста). Ещё во время выхода из лифта он краем глаза обращает внимание на объёмную папку на столе и тихо начинает двигаться в ту сторону, потому что... ну, если бы Райя не хотела, чтобы он увидел папку, то она бы убрала её? Вообще, само существование этой папки странно как минимум потому что они, во-первых, пока экономят бумагу (потому что Тори и Вебстер однажды немного... ну, взорвали завод, на котором ранее производились запчасти для типографских станков, и он откроется только в январе, а сейчас сентябрь, и действующее оборудование нужно поддерживать, а не оставлять его на принцип «да пусть работает, пока не сломается»), а во-вторых, Райя предпочитает электронные версии документов из-за того, что коды шифрования Сияния и Империи в целом очень сложно взломать кому-нибудь извне. Лололошка не знает никого, способного на такое, кроме самой Райи, Кима, Ровоама, Кейт, Ильстебана и, возможно, Калеба, а они все — часть Сияния. Он почти хочет пошутить, что если у них не получится с управлением страной, то им придётся или податься в бега, или стать командой гениальных хакеров, но у них обязательно получится. Так или иначе, Лололошка откладывает идею с папкой, потому что читать чужие вещи, даже если они лежат на видном месте, звучит не очень хорошей идеей (и потому что он в целом склонен думать, что Райя расскажет им о чём-то, если посчитает это необходимым), и возращается к остальной части компании, к которой успевает присоединиться заспанный Ким. — И тебе привет, — зевает он, когда один из удивительно больших чёрных котов — это должен быть Хакингтон, потому что Вану Лололошка в один из прошлый разов нацепил на ошейник маленький кулон с изображением палитры и кисти — сползает с его плеча и забирается Лололошке на спину. — Сильвестр сейчас болтается с Кавински в одном из конференц-залов, если не будешь сегодня оставаться на ночь, можешь забрать его. — Вы спали сегодня вообще? — неодобрительно уточняет Кейт. — Вчера? В течении последних шестидесяти часов? Райя трёт лицо, а Ким ещё раз зевает, и это отвечает на её вопрос лучше любых слов. О Свет, порой Кейт кажется, что ни у кого из её окружения нет базового понимания того, что иногда нужно, ну, отдыхать? — Поселенцы передали мне продукты, — внезапно вспоминает Лололошка, потому что это и правда успевает вылететь у него из головы из-за внезапного визита Кейт и Радана. — Шайн-Сити до сих пор держит первое место в рейтинге по отгрузкам, а из-за системы теплиц, которые мы установили ещё до... всего этого, мы можем получать фрукты и овощи и сейчас, пусть и в меньшем объёме. — Я думаю, что мы с Дейви могли бы что-нибудь приготовить, — кивает Радан. — А вы могли бы поспать, потому что в ином случае Ло придётся переводить для той иностранной организации фразы вроде «хрррр» вместо «...в них заканчиваются волокна, идущие в составе медиальной и тройничной петель, большая часть аксонов от клеток...» или что вы там с тем заумным стариком обсуждали. Райя утомлённо складывает руки на груди. — Я почти уверена, что мы это не обсуждали, — шутливо парирует она и поднимает руки. — Но я склонна думать, что вы правы. Несколько часов сна действительно никому из нас не повредят. Ким коротко качает головой. — Я откажусь, — поясняет он, хрустя пальцами. — Мне осталось буквально шесть строк кода, я закончу его, и потом вы меня больше не увидите. Дней семь. Он произносит это с такой интонацией, что Лололошка не совсем понимает, хорошо это или нет. — Оставим тебе порцию в холодильнике, — решает он, позволяя Хакингтону устроиться на своём плече, и протягивает увесистый рюкзак Радану. — Тогда продукты — тебе, Ким остаётся работать, но ненадолго, Райя тоже пойдёт спать минимум на часов восемь, потому что я уверен, что она уже выполнила все свои планы и занимается каким-то деструктивным трудом — да, конференция в одиннадцать вечера, а сейчас шесть утра, и у тебя уже готово всё, — а Кейт..? — Лололошка вопросительно поднимает глаза, и девушка улыбается ему. — Я не против помочь с завтраком и ещё раз проверить, учли ли мы все бюрократические заморочки, — пожимает плечами она. — И, возможно, поискать информации о способах переговоров с гуманистическими организациями. Как, прости, ты говорила, называются те, с кем мы запланировали онлайн-встречу? Райя издаёт короткий напевный звук. — WE Welfare, — произносит она, и её террский акцент заставляет эту фразу звучать шумно и жёстко. — Это международное благотворительное движение за развитие и расширение прав и возможностей молодёжи, базирующиеся где-то в Торонто. Они реализуют с проекты, связанные с образованием, водоснабжением, здравоохранением и продовольственной безопасностью, в основном направленные на несовершеннолетних; и когда ситуация с... злоупотреблением детским — по популярным за рубежом меркам — трудом оказалась общеизвестной, они воспользовались контрактом с федеральным правительством и приложили действительно много усилий для того, чтобы связаться с нами. — Не очень внушает доверие, — комментирует Радан первым, приобнимая Лололошку (и Хакингтона на его плечах — тоже), одной рукой и вчитываясь в текст, который Рехобоам выводит для них на голографический экран по просьбе Кейт. Лололошка перехватывает Хакингтона под грудь — он хочет спросить у Кима, не будет ли грубо назвать его просто Хаки или Тони, потому что такое имя для кота это уже слишком, серьёзно, — и почти облокачивается на Радана спиной, внимательнее вглядываясь в предоставляемый системой машинный перевод. Он не часто видит что-то подобное — во многом потому что сам зачастую выступает в роли дипломатического переводчика для Калеба, Кейт или Райи (и в более широком смысле — для всех, кому по каким-то причинам необходимо как-то коммуницировать с внешним миром), и гораздо чаще ищет в Рехобоаме — с тех пор, как его подключили к глобальной сети, их научному отделу из полутора человек пришлось добавить к его весу где-то полтонны различного оборудования и сильно перепрошить всё остальное, заменив по такому поводу ещё и кучу устаревших деталей — информацию в оригинале, не пользуясь функцией автоматического перевода языка, которая, очевидно, работает, но абсолютно далека от совершенства. Потому что — вот в новость — в Империи не преподаются- не преподавались иностранные языки, а граждане любых соседних государств по умолчанию рассматривались... ну, не врагами, но как кто-то близкий к этому на законодательном уровне, так что в библиотеках, архивах и внутренней сети сведений на английском или учебников по иностранному языку — любому из сотен их — тоже не было, а в устройства типо компьютеров или коммуникаторов они не встраивались из-за отсутствия необходимости. Для уменьшения размера программного кода и упрощения жизни программистов, что-то такое. И в этом контексте наличие у Лололошки достаточно старой (сколько там, четырёхсотлетней по предположению Райи?), но всё ещё очень крутой версии П.Е.Р.С.И.К.-а было очень полезно, потому что внутренний модуль Прайм позволял ему распознавать и текст, и устную речь напрямую, вне зависимости от языка, на котором другой человек с ним общался. Это было возможно на каком-то биохимическом уровне, потому что имплант задействовал сложную схему афферет-что-то-там-ных путей, передающих информацию прямо в мозг. Точнее, в центральную нервную систему, но мозг тоже является частью этой системы, а почти вся информация из ЦНС в итоге попадает в большие полушария по восходящим проводящим путям, так что не имеет значения, если он немного путается. Райя на самом деле однажды пытается пояснить Лололошке, как именно в действительности это работает, и он даже искренне слушает, но потом она углубляется в какие-то термины вроде тех самых проводящих путей, которые не имеют никакой роли в происходящем и служат просто как сведения для общего развития, повышения уровня его образованности и понимания того, как функционирует связь спинного мозга и остальной нервной системы в принципе — из них Лололошка запоминает только путь Флексига (дорсальный спинно-мозжечковый тракт в смысле), потому что название очень смешное и мимо в момент этого объяснения проходит Кавински, который делает лицо, полное ужаса. Основная драма этого момента заключается в том, что тогда Лололошке сначала приходится прикусить губу, чтобы не рассмеяться, а потом Рехобоам присылает на его почту видео с этим моментом, и он, возможно, показывает этот ролик Нахашу и Тори, и всё становится плохо, так что он решает, что любит Райю, конечно (правда!), но хочет поискать себе другого учителя. В хорошем смысле. Да. Ровоам просто не выглядит надёжной кандидатурой — потому что он специализируется на теологии, которая буквально является систематическим изложением и истолкованием какого-либо религиозного учения, и скорее образом мышления, чем наукой; разбирается в прикладной математике, которая едва ли связана с имплантами, и является доктором естественных наук, а Лололошка успел узнать, что эта учёная степень присуждается после аспирантуры (а вот что такое аспирантура — не успел, потому что зачем вообще для образования столько слов?) в куче областей, начиная от геологии и заканчивая какими-то компьютерными науками, что вообще не сужает круг поисков. Чисто технически Лололошка понимает, что доктор Кэлхун должен быть очень умным и хорошо разбираться в имплантах, потому что он (скорее всего не лично? но кто знает) вживил тысячам людей очень урезанные версии П.ЕР.С.И.К.-а, адаптированные для контроля над населением, а потом эта система в принципе перешла на поток, и он вместе с Рехобоамом встал во главе её (он построил Рехобоам!!), а контролировать этот процесс изнутри, чтобы в нём почти не вылезало ошибок и сбоев, было, наверное, признаком величайшего мастерства, но ему не очень-то хотелось верить Кэлхуну. Лололошка подозревал, что если бы в их жизни существовали какие-нибудь параллельные миры и боги, как в одном старом фильме, которой они с Лионелем и Ванессой смотрели недавно («Капрал Антарктида»? нет, он точно как-то по другому назывался), за Ровоамом давно бы пришла какая-нибудь полиция времени и пространства, чтобы поместить его в тюрьму для преступников, которые пытаются играть с балансом вселенной. В их мире нет богов. Лололошка не может до конца определиться, минус это или больше плюс. — Я знаю, — невесело улыбается Райя, и он делает волевое усилие, пытаясь вслушиваться. — Мне тоже не сильно нравится. Так и работает политика. На секунду она выглядит такой грустной, что Лололошке, пропустившему почти весь контекст диалога, снова хочется её обнять. Он спускает Хакингтона на пол, и тот, напоследок боднув Лололошку тяжёлой головой, направляется к своему хозяину, который выглядит так, словно от написания тех строчек кода зависит его жизнь. — Ладно, — медленно выдыхает Кейт. — Я уверена, что ты- вы с Ровоамом предусмотрели многие вещи, но я тоже посмотрю, что можно придумать. Свежий взгляд и всё такое, — она смеётся. — А теперь нам правда пора сделать что-нибудь с завтраком, чтобы никто из присутствующих не пал голодной смертью до момента, пока мы не проведём онлайн-конференцию в одиннадцать, так что нам следует двигаться в сторону кухни, а тебе — спальни. Ляжешь сейчас или подождёшь, пока мы поставим чай? Райя мягко качает головой. — Сейчас, я думаю, — она делает аккуратное движение, разминая затёкшие мышцы, и с притворной скорбью опускает плечи. — Всё ещё не могу привыкнуть к тому, что человеческое тело такое неудобное. — Главное не скажи так на трансляции, потому что из-за механических конечностей, которыми обладает значительная часть нашей группы, голограммы Ровоама, который периодически появляется на фоне, моих глазных имплантов и того, что наша штаб-квартира находится почти в суперкомпьютере, половина интернета думает, что мы или автоматоны, и поэтому роботы захватят мир, или что сюжет «Трансформеров» был реален, и я не уверен, что из этого я убивает меня больше. — Привет, Калеб! — светится Лололошка, наблюдая, как тот с неловким выражением лица обнимает свою сестру. — Я вниз, передам Винсу, что мы уже приехали. Я вниз же? На одном из экранов загорается загадка в виде ребуса (Кейт предполагает, что правильный ответ находится где-то между «лифт» и «не сломай себе ступню, как в тот раз»), и Лололошка впервые за несколько месяцев смеётся.