Алый цветок брахмана

      

Все плохое и хорошее, что происходило в эту ночь,

не имело права покидать пространство этих покоев

      В вечер смерти старшего брата Рам четко для себя решил, что никогда не расскажет, кто убил Раджа. Он продолжал скрывать правду от Деви, дюжины и даже Рэйтана, хотя в глазах аватара Рам видел – он знает. И Рэйтан действительно знал, что Рам снова лжет всему миру ради счастья своей возлюбленной, как и пять лет назад, когда он ослушался богиню и назвал имя Рати Банерджи.       Сама Деви почти ничего не помнила из того вечера. Она помнила лишь разрывающую изнутри боль в голове, помнила, как Рам поил ее непривычным на вкус отваром, укладывал ее голову к себе на колени и ласково гладил по волосам, но отчего-то его руки слегка дрожали. Еще она помнила, как эти, самые любимые, самые нежные, руки перенесли ее на кровать, и она уснула. Она помнила, как пробудилась утром от громкого плача Амриты, которая пришла к Раму, чтобы рассказать о смерти брата. Деви не помнила, как одна ее рука тянула старшего Дубея за волосы, пока другая сжимала Калидасу, вгоняя лезвие в самое горло.        От нее все же не ускользнуло, как спокоен Рам был в тот день, когда мертвое тело Раджа омывали топленым молоком и медом, когда Рам сам наносил сандаловое масло на волосы дорогого брата и когда своими руками развеивал его прах во внутреннем дворе Калигхата. Мог ли он убить родного брата? Эта мысль пронеслась в ее голове лишь на секунду. Конечно, не мог. Лишь ей было доступно его сердце, лишь она видела брахмана таким, как он есть, поэтому знала – никогда бы не смог, какие бы прегрешения ни лежали на душе его старшего брата. Нет, в это она никогда бы не поверила. Как не верила и в то, что к смерти Раджа причастен лорд, хоть мотив для его убийства найти было не так уж и сложно. Она считала Кристиана опасным человеком, знала, что тот наверняка убивал людей прежде. Она не питала иллюзий на его счет, не была очарована видимой добротой лорда по отношению к себе. Видела, что словно паук генерал-губернатор плел собственные сети, в которые так отчаянно пытался ее заманить. Ей все же было ясно – лорд так глупо не оступается – он ни за что не позволил бы себе потерять запонку на месте преступления. Но, если не Кристиан, тогда кто?       Позже Рам рассказал ей, что Радж и лорд были союзниками до тех пор, пока их интересы не столкнулись в вопросе ее наследия. Рам заклинал Деви остерегаться лорда, ведь действительно считал, что девушка может стать в руках Кристиана инструментом для достижения его грязных целей. И потому сейчас, когда он услышал о встрече де Клера и Деви, кровь кипела в его жилах.              – Я запретил тебе с ним видеться. Просил не говорить с этим ублюдком. Не сталкиваться с ним, – Рам сидел за столом напротив Деви и каждое предложение отчеканивал глухим ударом по деревянной поверхности.       – Запретил?! Ты не мой хозяин! – Деви поднялась из кресла от негодования. – Кристиан спонсирует мои шахты, я должна с ним видеться.       – Вести с ним дела может Камал. Лорд опасен, особенно для тебя, разве это не ясно?       Рам поднялся вслед за Деви, сокращая расстояние между ними. Все его существо выражало сейчас нескрываемое раздражение. Девушка понимала, его реакция вызвана переживаниями за ее безопасность, но все же не могла позволить себя ограничивать, особенно в вопросах, касавшихся ее работы.       – Я обязана вести дела своего рода, даже если они связаны с лордом. Я не нуждаюсь в твоем позволении. И тебе придется считаться со мной.       Рам стянул повязку, всматриваясь в лицо возлюбленной, склонив голову на бок.       – Ты так это видишь? Будто я стремлюсь тебя подчинить?       – Разве нет? – она подняла голову, с вызовом заглядывая в его разноцветные глаза, пока Рам продолжал приближаться к ней.       – Будь по-твоему, драгоценная госпожа.       Он делает к ней еще один шаг, опуская руки на ее плечи, на что девушка, пытаясь вырваться, резко отворачивается от брахмана. Его терпение и до того было на пределе, но сейчас она срывает последнюю печать его спокойствия. Не сдерживаясь, он рывком разворачивает ее к себе, припечатывая к стене. Руки по обе стороны от девушки загоняют ее в капкан.       – Придется научить тебя быть послушной, – его голос стал более низким и хриплым, и было сложно сказать – виной тому злость или возбуждение. Он чувствует, как дыхание девушки участилось.       – Это все, на что ты способен? – разжигая в нем пламя, произносит Деви.       Дубей теряет последние толики самообладания. Властным движением он припечатывает ее к стене еще сильнее, сжимая пальцы вокруг ее горла.       – Не смей испытывать мое терпение, – еще ниже, еще жестче.       Чувства, что Деви испытывала к Раму, были чем-то большим, чем любовь. Она чувствовала его каждой клеткой своей души, каждым сантиметром тела. Он казался ей всеобъемлющим, вездесущим, словно тек по ее венам. Так было с тех пор, как она открыла глаза и столкнулась с его пристальным взглядом на службе в Калигхате, тогда она поняла – между ними есть связь, необъяснимая ни одним законом логики. Когда Темная Мать позволила ей вернуться, Деви осознала – это лишь благодаря ему. Обряд Камадевы навсегда избавил ее от сомнений на его счет, ведь их союз был скреплен самой Махакали. Он всегда был с ней нежен, но порой его непреклонность ранила сильнее любого ритуального клинка. Его желание все контролировать пробуждало в ней тихий мятеж. Он несгибаем, и она хочет вывести его из себя, выбить его упрямство. Она ступила на тонкий лед, решив играть на грани.       Ее ладонь со звоном врезается в его кожу на смуглой щеке, задевая теплые губы. Ответ не заставил себя долго ждать. Грубым движением он разворачивает девушку спиной к себе, прогибая ее поясницу. Нежная кожа багровеет под ладонью брахмана после хлесткого шлепка, что он оставляет на ягодице девушки. Затем он повторяет движение. Еще раз. И еще. Очередной разворот и он уже сжимает пальцами ее подбородок, слегка наклоняясь к ее лицу, а затем резко отпускает, отстраняясь. В его глазах пляшут черти, и он садится на кресло во главе ее кабинета, широко расставив ноги.       – На колени.       Она опускается, раскачивая бедрами, словно кобра под мелодию заклинателя змей. Он смотрит на нее сверху вниз с нескрываемым вожделением. Так властно, как мог смотреть лишь Дубей. Деви чувствовала – Рам все еще злится. Как и она. Напряжение лишь распаляло огонь возбуждения. Ей больше не хотелось ругаться, не хотелось спорить, кричать. Только не с ним. Все, чего она сейчас желала – видеть, как удовольствие густо растекается по его плоти. Слышать, как властный тон сменяется его стонами, которые импульсами отдавались внизу ее живота. Деви привыкла получать от него все, что пожелает и потому нежно обвивает его голени тонкими пальцами, плавно поднимаясь вверх к бедрам, гладит почти невесомо, чувствуя, как от каждого ее движения каменеют его мышцы. Внизу ее живота давно завязывается узел. Лукаво прикусывает нижнюю губу, замечая, как ткань его муслиновых дхоти выдает значительное возбуждение. Подняв взгляд, цепляется за резинку, Рам помогает освободиться от ненужного более элемента гардероба. Нежно смыкая пальцы в кольцо у основания члена, она дразняще проходится языком по головке. Его пальцы впиваются в подлокотники. Кончиком языка огибает, кажущуюся бархатной, уздечку. Первый стон разрывает протяжную тишину. Она смелеет, наконец смыкая губы вокруг ствола, совершая поступательные движения. Рам издает второй, более томный, стон. Всей пятерней входит в водопад ее распущенных волос. Направляет, контролирует темп, с силой толкает ее затылок вперед, и она берет глубже. Она не смогла бы вместить его весь, даже если он приложит всю свою силу. Она активно двигается, проталкивая его член внутрь своего горла до спазмов, уголки глаз блестят от проступивших слез. С каждым ее движением, его стоны становятся все ниже, громче, дыхание давно перестало быть ровным. Он взрывается внутри ее рта, и она сглатывает его соки. Его потемневшие глаза находят ее, он ласковым движением проводит ладонью от основания шеи к ее подбородку, приподнимая.       – Ты на коленях, но преклоняюсь перед тобой я , – его хриплый голос отправляет волну мурашек вдоль ее позвоночника.       Он поднимается, утягивая ее за собой, дарит самый сладострастный поцелуй, на который способен. Снова грубо разворачивает, вдавливая ее ягодицы в себя, заставляя почувствовать вновь распаляющееся желание. Рука мужчины опускается между ее бедер и теперь ее возбуждение тягуче стекает с его пальцев. Он дает ей попробовать это возбуждение на вкус, и она охотно принимает его пальцы на своем языке. Зубами Дубей жадно сминает нежную кожу, вдыхая ее запах. Следы его страсти проявятся к утру. Он толкает ее к креслу, позволяя опереться руками на подлокотники. Пальцы вновь крепко смыкаются на ее шее, он резко входит, но не стремится причинить боль. И все же она вскрикивает от резкости и интенсивности его движений.       – Думала я буду нежен после твоей выходки? – бархатная усмешка брахмана прожигает ее кожу.       Он толкается лишь сильнее, углубляет точки. Словно каждым движением, каждым толчком стремится выбить из нее все мысли о лорде, ее непокорность, своенравность. Дубей наращивает темп. Затем останавливается, чтобы поднять ее, побудив обвить ногами свой торс, прижимает к стене. Ее громкие стоны сменяются умоляющим хныканьем, вызванным поглощающей страстью.       – Смотри на меня.       Это приказ, которому она не в силах сопротивляться. Он прокладывает языком влажную дорожку вдоль шеи. Спускаясь ниже, ласкает затвердевшие соски, прикусывая, затем оставляя влажные поцелуи. Сознание Деви больше не принадлежит ей, исступление рвется наружу с несдержанными криками и дрожью в коленях.       – Кто я, Деви? – полный вызова взгляд туго связывает ее нутро.       – Мой господин, – она произносит, задыхаясь от вожделения.       Он делает еще несколько глубоких толчков, сопровождаемых нажатием на ее пульсирующую точку, и волны экстаза накрывают обоих.       Он был тигром: решительным, с непоколебимой внутренней силой, всегда готовым к охоте и всегда добивающимся своей цели. Она была соколом: гордой, смелой, порой излишне своенравной, не боящейся идти на риск. Они были слишком похожи. Младшие наследники, оба возглавившие свой род по воле судьбы, оба были вынуждены стать жестче, чтобы удержать власть, оба избраны богиней, чтобы служить ей. Оба дорожили наследием, но мечтали о свободе. И оба страстно любили друг друга.       Недаром говорят: два огня либо испепелят друг друга, соревнуясь, либо будут светить лишь ярче, вместе став сильнее.