Алый цветок брахмана

Калигхат

      - Не скажу, что удивлен, но и одобрить такое не могу.       Аватар порядка всматривается в лицо молодого мужчины напротив.       - Ты помнишь предсказание отца, Рам?       - Ну да, мессия явится накануне…       Рэйтан жестом останавливает брахмана.       - Нет, другое. Про англичан.       - О том, что сын Махакали станцует тандаву и это станет концом и началом?       - Верно, но этому должны предшествовать определенные события, и если смерть Деви одно из них, ты нарушишь божественный порядок.       - Если Темная Мать не позволит, я не смогу ее спасти, даже ценой собственной жизни. Но я все равно попытаюсь.       - Дубеи, вечно мните себя равными богам... – процедил Рэйтан, покидая зал.              Дубей.       Эта фамилия вертелась на языках десятков служанок и сотни представителей знатных семей, как индийских, так и английских. Одни избегали цепкого взора наследников брахманского рода, держась от них на почтительном расстоянии, другие же – мечтали это расстояние сократить.       Старший наследник, Радж, был живым олицетворением слова «власть». Свое правление в дюжине он осуществлял рука об руку с главой семьи Басу, Видией. Ее врожденная жестокость и его искусное владение навыками манипуляций, смешанное с наследственным хладнокровием, позволило дюжине довольно быстро оправиться от последствий восстания. Каждая живая душа в Бенгалии подчинялась приказам Махараджа и Махарани. Представители бенгальской знати и британские колонизаторы действительно уважали золотой дуэт львицы и тигра. Однако подлинный страх им внушал лишь один представитель дюжины, чья власть распространялась не только лишь на мир живых.       До недавней Дурга-пуджи капля безумия Кали текла только в крови львиц Басу. Серые глаза Сарасвати порой подсвечивались так, словно сама богиня захватила власть над существом этой и без того строптивой наследницы. Еще одним свидетельством присутствия богини в мире смертных был верховный брахман . Неприступный, молчаливый, властный. Иным – порой хитрым и саркастичным, но крайне мудрым и благодушным – видели его только самые близкие, которых, впрочем, было крайне мало. Об особой жестокости жреца во время отправления культа ходили легенды. Рам редко пачкал руки жертвоприношениями, поскольку имел неудобную для брахмана особенность – излишнюю брезгливость. Однако, если и брался за эту работу, делал ее так, что жертвоприношения, дарованные богам его руками, тут же приносили дюжине желанные плоды. Злые языки не раз намекали на то, что из ритуального зала выносили вовсе не быков или баранов.       Отмеченный богами наследник, Рам Дубей, носил повязку на левом глазу. Знали все – стоит ему снять ее – он видит больше, чем должен видеть простой смертный. Он никогда не вступал в жаркие перепалки на редких смешанных приемах и собраниях. Младший Дубей никогда не повышал голос – все смолкали стоило ему лишь взглянуть на источник раздражавшего его шума. Будучи сильнейшим из ведающих, Рам побеждал иначе – спокойно нашептывая свою волю старшему брату. Англичане знали – каждое решение, принятое дюжиной, либо согласовано с ним, либо принадлежит ему. В отличии от большинства представителей своего рода, Рама было нелегко вывести из себя. Его мало беспокоили перепалки членов дюжины, горделивое безразличие к житейским неурядицам выделяло из остальной массы наследников, но, если огонь в его груди разгорался – тот огонь не угасал пока не выжигал все на своем пути. Гнев Дубеев, как и знаменитое собственничество, за десятилетия их правления успел стать нарицательным, однако для Рама всегда было другое слово – ярость. Никто не желал ее лицезреть. Он и сам ненавидел это чувство, считая его разрушительным, недостойным, поэтому до побелевших костяшек сжимал подлокотники кресла в зале советов, когда Камал Рай озвучил предложение лорда о женитьбе на Деви, знал – если сорвется и выпустит свою ярость, вся дюжина перевернется с ног на голову.       Обряд дикши, проведенный Рамом Дубеем на Дурга-пудже, позволил его маленькой госпоже избежать предначертанной смерти, став дваждырожденной. В обмен на жизнь богиня забрала у Дивии Шарма часть ее свободы – собственную волю. Теперь девушке было тяжело отделить свои желания от желаний богини. Дивия стала оружием в руках Темной Матери, что оставила вечное напоминание о себе в виде посеревшего, прежде бывшего зеленым, глаза. Именно такого, что имел и младший наследник Дубеев, который в ту ночь стал для девушки гуру, помогающим ей освоиться в новой реальности, чем навсегда связал их судьбы.       

Два месяца спустя

Покои младшего наследного сына рода Дубеев

      Вот уже четверть часа девушка не переворачивала страницу. Текст тантры не поддавался. Желая отвлечься, Дивия хитро уставилась на спину Рама, целясь в него кистью.       - Дивия, читай.       - Ракшас, ты ведь спиной стоишь! – девушка сощурилась, продолжая целиться. – И вообще, ты сам говорил, что священные тексты способен понять только брахман, а брахман среди нас один и это явно не я, так что…       - Ракшаси, я велел читать, а не препираться со мной, – с ухмылкой перебил ее Рам, перехватив запущенную в него кисть, – или маленькая госпожа забыла, что богиня выбрала именно ее?              После случившегося на Дурга-пудже Рам негласно взял на себя всю ответственность за будущее наследницы Шарма. Одной лишь Кали известно, как сложно ему давалось обучение этой неугомонной девчонки, что связана теперь с ним в обоих мирах.              – Кстати, ты все еще должен мне извинения, в ту ночь я могла умереть. – Девушка свела брови в игривом жесте, изображая обиду.       – Не могла. Ты нужна ей здесь. Ты ведь знаешь, я лишь исполнил ее волю в тот день, когда мне пришлось указать Дикшиту, где ты укрывалась.       Словно хищник Дубей медленно приближался к девушке мягкой поступью.       – Почему ты не дал ему убить меня сразу в храме?       – Ты должна была «умереть» только после того, как лорд сообщит имя предателя. Стоило больших усилий рассчитать все до секунды, но тебе повезло – я и в этом хорош.       Губы растянулись в дерзкой игривой улыбке, когда Рам потянул Деви к кровати.       – И все же ты ошибся, великий брахман, – с издевкой протягивает девушка, – Кристиан так и не назвал имя.       – Это небольшие издержки. Уверен, совсем скоро он будет искать встречи с тобой.       – Он наверняка потребует ускорить свадьбу в обмен на этот секрет.       Глаза Дубея сверкнули ядом. От прежней улыбки остался лишь злой оскал.       – Свадьбы не будет, Дивия. Я отнял тебя у богов, достал бы из самой Тамас-Виталы, если бы потребовалось. Я своими руками вырву его сердце из груди, если этот холеный узурпатор посмеет хоть пальцем тебя тронуть.              Рам предпочел не упоминать, что ведет закрытую игру. Брахман давно уже подозревал, кто предал дюжину, однако желал сначала удостовериться в своих предположениях, чтобы его карта сыграла так, как он сам того хотел.              Обхватив талию Деви одной рукой, другую он поместил на ее шею, притянув к себе. Жадные поцелуи мешали вдыхать воздух. Рам носил удовый парфюм, что привозили торговцы из Арабского мира. Древесная база раскрывалась нотами амбры и сандала в сердце аромата, шлейф продолжал красный апельсин, слегка приправленный ланкийской корицей. Эта пряная композиция дополняла образ Рама Дубея – мужчины, постоянно окруженного хаосом и делами своего благородного рода, но хранящим гармонию и порядок внутри. Деви казалось, что его парфюм пропитал ее саму насквозь. Это было недалеко от правды. Днем, встретив Дивию в коридоре Калигхата, Радж замешкался, пытаясь понять, что за знакомый запах исходит от девушки.       – Ты принадлежишь мне, ты моя. Я не привык делиться, запомни, ракшаси, – шептал где-то рядом с мочкой уха, пока колени девушки предательски пустили дрожь вниз по голеням.       Укусы брахмана спускались вниз к ключицам, сменяясь поцелуями, отпечатком вбивали слова в кожу Дивии. Ревность Дубеев, неизменно передававшаяся всем мужчинам рода, порой туманила рассудок, превращая их в настоящих хищников. Недаром на фамильном гербе красуется именно красный тигр. Эта черта нередко пугала девушек, оказавшихся случайно или целенаправленно в лишенных света покоях наследников. Многих, но не Деви.       – Убьешь его этим?       Рука Деви потянулась к клинку, что младший Дубей опрометчиво принес в свои покои.               Обычно Калидаса передавалась старшим наследникам, вторые сыновья довольствовались младший ритуальным клинком. Однако и сам Рам был весьма необычен, с самого детства он наотрез отказывался учиться с млалым кинжалом, молча забирая Калидасу, а отец отчего-то не спешил возвращать его Раджу, поэтому старший ритуальный клинок братья использовали в равной степени. Впрочем, Раджа это не беспокоило, ведь сам он никогда не любил оружие. Его языком силы был симбиоз власти и манипуляций. Обряды жертвоприношений он исполнял крайне редко, бесстрастно, не вкладывая в них ничего, кроме исполнения долга. Быть может поэтому боги редко прислушивались к его молитвам.              – Если понадобится, – фирменная Дубейская ухмылка пустила теплую волну внизу живота девушки.       Всю комнату окуривают благовония, свечи мерцают теплым огнем. Рам, не снимая руку с шеи, подтягивает девушку к себе еще ближе. Одно движение и ее ноги уже оплетены вокруг его туловища. В следующее мгновение шервани оказывается на полу. Длинные пальцы скользят к сари, сбрасывая паллу. Изящные крупные кисти младшего наследника были лишены присущей аристократам мягкости, но с ней были невероятно нежны. Жилистая рука брахмана ловко перехватывает клинок. Резкое, уже давно привычное для жреца движение, и нижняя юбка летит к его расшитому золотом шервани. Жемчуг, что украшал сари, с треском ударяется о красное дерево пола в покоях Дубея. Дивия чувствует, как сердце брахмана пробивает три удара в секунду.       Деви очерчивает полукруг Калидасой, рассекая воздух, всматриваясь в узоры на рукояти.       – Я слышала, что существуют ритуалы с использованием крови брахмана и девадаси.       – Да, и не только девадаси.       Деви проводит кончиком пальца вдоль лезвия клинка.       – Жажда крови мучит? – уголок губ брахмана тянется вверх.       Не дожидаясь ответа, Рам вложил в ее руку клинок, молча подался вперед, тем самым оголяя шею для ее безумного эксперимента. Дивия Шарма сводила брахмана с ума. В тот день, когда аватар порядка Рита-шива сообщил о предзнаменовании скорой смерти девушки, Рам осознал, что его симпатия к младшей наследнице Шарма давно переросла в глубокую привязанность. Горькая улыбка коснулась лица ведающего, когда он понял, что отдал бы все: свои способности, положение, власть – свою жизнь в обмен на ее. За ее спасение Рам готов был заплатить любую цену. И богиня ее назвала.       Об этой цене Дубей вспоминал всякий раз, когда смотрел в глаза любимой женщины. Всякий раз, когда слышал ее глухие стоны после очередного приступа мигрени. Рам прикладывал все доступное ему терпение и часами учил ее тантрам. Он даже научился готовить отвар от головной боли, который Дивия наотрез отказывалась пить из рук Гиты. Рядом с ней Рам терял границы и был готов переступить любую черту. Именно поэтому он позволил ей эту выходку с ритуальным клинком в надежде, что так освоить новые возможности Деви будет проще и, возможно, приятнее.       – Я слышал, ты неплохо управляешься с оружием, – улыбка сверкнула на лице Дубея, поддразнивая, – сможешь не избавить меня от всей крови?       – Смотри, как бы не пришлось звать лекарей, господин Дубей.       – Уж постарайся сохранить мне жизнь, драгоценная госпожа.       Сердце Дивии неистово стучало, в своей голове она прокляла себя за эту затею тысячу раз, но отступить уже не могла. Не тот характер. Рам любил ее по сотне причин и по этой в том числе.       Рука Деви сжимает рукоять ритуального клинка, в основании которого красуется голова тигра, украшенная рубинами. Беззвучный выдох Дубея и капли алой крови стекают вниз по лезвию и его шее. В глазах девушки мелькает огонек ужаса.