The heart wants what it wants

…Мо Жань вернулся в деревню после обеда, немногословный и хмурый. За это время пропавших подростков так и не нашли, а Чу Ваньнин как раз объявил перерыв, потому что кто-то из студентов уже умудрился вывихнуть ногу, продираясь через валежник. В деревне был всего один фельдшер, и преподаватель привёл студента к нему, а сам вышел во двор, чувствуя, что нервы сдают. Там его Мо Жань и нашёл — нервно щёлкающего зажигалкой перед сырой сигаретой. Ваньнин поднял голову, почувствовав на себе чужой взгляд, и тут же помрачнел: — Где тебя носило? — он беспокоился, а беспокойство легче всего было скрыть, притворяясь раздраженным. — Ты хоть знаешь, что произошло? Я думал… — Снова собирался звонить копам? — Мо Жань вздохнул. — Если бы я считал, что ты в этом замешан, вероятно, уже позвонил бы, — огрызнулся Чу Ваньнин. — Где ты был? — Отлучался по делам, — Мо Жань пожал плечами. — Что у вас произошло? — Если коротко, мы полдня искали пропавших брата и сестру. Это не первое исчезновение за последний год, поэтому ты вне подозрений, — Чу Ваньнин глядел на Мо Жаня в упор, ожидая от него хоть какой-нибудь реакции, но студент Мо лишь приподнял брови, безмолвно предлагая ему продолжить. — Думаю, что в исчезновениях замешан кто-то из местных. Притом, этому «кому-то» здесь доверяют. — Значит, не первое исчезновение? А кто еще пропал? — Со слов старосты, это молодые люди возрастом до двадцати лет. Чаще всего, сироты, или дети из малоимущих семей, — Ваньнин тщательно подбирал слова, зная, что Мо Жань и сам рос практически сиротой при недееспособной матери. — Полиция легко закрывает такие дела, считая, что подростки просто сбегают из дома. — В этой деревне не так уж и много молодых людей соответствующего возраста, — Мо Жань потер переносицу. — О скольких исчезновениях мы говорим? — Десятки. Эта деревня, и несколько близлежащих. Возможно, случаев больше, но все выглядит для властей так, словно молодежь сама выбирает бежать из родных мест в поисках лучшей жизни. Я не могу ручаться за достоверность, но для меня вся эта история выглядит странно. Как ты считаешь? — Считаю, прочесывать лес — пустая трата времени, — Мо Жань нахмурился. — За это время их могли вывезти куда угодно. — Думаю, нужно начать с родственницы пропавших, — Чу Ваньнин колебался, стоит ли впутывать Мо Жаня после всего, что он знал о нем. — Ты сможешь присоединиться ко мне? Или у тебя снова срочные дела? Мо Жань несколько секунд просто молча смотрел на Ваньнина, словно не до конца понимал, что тот имеет в виду, но затем рассмеялся: — Ты о том, что меня не было все утро? И, поскольку Ваньнин молчал, он объяснился: — Я ездил в нашу квартиру. Хотел забрать кое-что важное, — он достал из кармана на мгновение бархатный мешочек, в котором Чу Ваньнин признал тот самый, что был куплен на ярмарке. Ваньнин приподнял брови, но расспрашивать не стал. Он понятия не имел, что могло быть настолько важным. — Больше не пропадай на всю ночь, — он покачал головой. — Я не знал, что думать, когда утром понял, что ты не ночевал в деревне. — Но я ведь ночевал с тобой, — Мо Жань встретил удивленный взгляд Ваньнина улыбкой. — В одной постели. Ты не помнишь? Я встал пораньше, чтобы съездить в город и успеть вернуться к обеду. Просто не разбудил тебя… — Я не помню, когда ты вернулся, что за вздор? — Чу Ваньнин продолжал стоять на своём. — Ты действительно не помнишь, как позвал меня к себе в постель? Чу Ваньнин покраснел. Он не хотел думать о том, что его сон, возможно, был не таким уж и сном. Всю ночь ему снилось, что Мо Жань обнимает его, целует его лицо, нашептывая что-то нежное. — Я не помню, — отрезал он. — Но мне не нужны доказательства. Я верю. — Ваньнин, — Мо Жань на мгновение колебался, словно хотел что-то добавить, но затем кивнул. — Есть кое-что, что я хотел бы обсудить с тобой, но сейчас не лучшее время для разговора. Просто знай, что вчера ночью я действительно отправился следом за тем незнакомцем, чтобы задать ему вопросы, и он в порядке. Ты не спросил у меня о подробностях, но я не собираюсь держать от тебя это в тайне. Я вернулся к тебе поздно ночью, и эту ночь я провел с тобой. — Не нужно оправдываться. Ты сказал же уже, что ночевал — значит, так и было, — Чу Ваньнин махнул рукой, заставляя Мо Жаня замолчать. — Ты обедал? Думаю, пора навестить госпожу Вэй, опекавшую сирот. Она вроде бы сегодня не выходит из дома, сама не своя из-за случившегося. Мо Жань кивнул: — Идём. Обед подождёт. Чу Ваньнин успел утром навести справки о госпоже Вэй у местных, а потому по пути к обветшалому сельскому дому на окраине делился с Мо Жанем всем, что знал. Госпожа Вэй рано овдовела, так что своих детей у неё не было. Она была не местной, но осталась в родной деревне покойного мужа, а затем взяла на воспитание детей его скоропостижно скончавшейся сестры. Она слыла честной женщиной, умело вела хозяйство, и заботилась о подростках так, как это точно не сделали бы чужие люди в приюте. Конфликтов между нею и детьми, которых она взяла под опеку, не было — ну, или все они происходили вдалеке от посторонних глаз. Чу Ваньнин заметил, как скептически приподнял брови Мо Жань, и каким недоверчивым взглядом он окинул аккуратный убранный дворик у дома вдовы. Он словно не верил, что опекуны могут искренне заботиться о детях. Мысль, что всё это он знал из своего опыта, повергла Ваньнина в уныние, и он постарался сместить фокус на другие аспекты истории. — Говорят, детей в последний раз видели поздно вечером в лесу. После того, как расспросим вдову, пойдем поищем улики. — Возможно, этого не понадобится, — пробормотал Мо Жань мрачно, и, проследив за его пристальным взглядом, обнаружил, что тот смотрит на новенькую черепичную крышу ветхого дома. В отличие от большинства домов по этой улице, кровля дома вдовы Вэй выглядела свежей — на ней даже не было следов непогоды. Вероятно, её обновили в конце зимы, когда уже начал сходить снег. — Может быть, она взяла кредит, — озвучил Ваньнин догадку, однако и он, и Мо Жань знали, что, скорее всего, никакой банк бы не ободрил кредит безработной вдове из небольшой деревеньки, живущей на пособия. — Идём, — вздохнул Мо Жань, и, остановившись у порога, решительно постучался. Входная дверь в дом оказалась совсем непрочной: зашаталась от небольшого стука так, словно в любой момент могла слететь с петель. Из сеней послышались торопливые шаги, а затем на порог неловко вышла невысокая худощавая женщина лет пятидесяти. — Добрый день, — она выглядела осунувшейся, но при этом спокойной, — есть ли новости о детях? — Добрый день, госпожа Вэй. К сожалению, новостей пока что нет, — Чу Ваньнин заговорил первым по праву старшинства. — Я и мой ассистент пришли справиться, как вы, и задать несколько вопросов. Не беспокойтесь, всё останется между нами, но мы хотим понять, что произошло. Видите ли, здесь студенты, и мы не хотим подвергать их опасности, если она есть. Ваньнин заготовил эту речь ещё с утра, потому что ему нужен был хороший повод, чтобы задавать вопросы. Теперь, обещая вдове Вэй конфиденциальность, он ощущал, как взгляд Мо Жаня прожигает его насквозь. Вероятно, ему не стоило этого говорить. — Вы ведь тот самый преподаватель, правда? — госпожа Вэй на мгновение даже перестала сутулиться, а на взрослом лице её появилась грустная улыбка. Она почти не обращала внимания на мо Жаня — казалось, её интересовал только Ваньнин. Это было, по меньшей мере, странно. — Разумеется, я слышала о вас. Вы и ваши студенты помогают нашей деревне в теплицах, и я уверена, что вы хорошие ребята. Конечно, я буду рада вам помочь. Проходите, — она отступила, пропуская вперёд Ваньнина, но, прежде чем преподаватель Чу сделал шаг, Мо Жань отстранил его, и, заслонив собой, прошёл первым, хотя так и не представился. — Добрый день, госпожа Вэй, — он был высоким и широкоплечим, а потому просто загородил Чу Ваньнину собой весь проход. — Как давно вы заметили отсутствие детей? — Это ассистент Мо, — вклинился Чу Ваньнин, понимая, что должен объяснить, что происходит. — Он довольно напористый, но, в целом, и мухи не обидит… Мо Жань развернулся, окинув Ваньнина многозначительным взглядом, а затем внезапно подмигнул ему, расплывшись в широкой белозубой улыбке. — Я действительно бываю напористым, — согласился он, не сводя глаз с Ваньнина. — Но разве это плохо? Чу Ваньнин сделал вид, будто не услышал. Протиснувшись между Мо Жанем и стеной, он наконец смог осмотреться. В доме вдовы Вэй ощущалась сырость, а под потолком виднелись следы свежей побелки. Комнаты содержались в чистоте, но вся мебель была старой, полы скрипели, циновки на полу давно утратили первозданную красочность. Кое-где виднелись детские вещи и школьные учебники, которые теперь никому не были нужны. — Простите за беспорядок, — вдова Вэй вздохнула. — Можете не снимать обувь, я всё равно позже буду убирать. Может быть, хотите чаю? — Да, пожалуйста. Преподаватель Чу всё утро провёл в лесу и замёрз, — отозвался Мо Жань, прежде чем Ваньнин успел его остановить. — Разумеется. Сейчас вскипячу воду, а вы пока что грейтесь. Придётся немного подождать, потому что я ещё не топила печь, — госпожа Вэй покинула Ваньнина и Мо Жаня, отправившись на улицу, где в пристройке у неё была кухня, как и у многих жителей этой провинции. Едва хозяйка вышла, Чу Ваньнин молча смерил Мо Жаня неодобрительным взглядом. — Что? Ты ведь искал по лесу её пропавших детей, пока она сидела дома, — фыркнул Мо Жань. — У тебя даже губы побледнели от холода. Не хочешь выпить чаю? — У неё может не быть угощений. Что, если это её последние запасы. Ты хоть иногда думаешь, прежде чем говоришь? — огрызнулся Ваньнин. — Хорошо. Если она принесёт печенье, я не стану есть, — пообещал Мо Жань, и тут же получил толчок локтем под бок. — Не вздумай оскорблять хозяйку! Если тебя угощают, бери с благодарностью. — Тебя не поймёшь, — махнул рукой Мо Жань, но внимание его уже переключилось на два больших пакета с детской одеждой у стены. — Ты ведь думаешь о том же, о чём и я? — Это не доказательство, — Чу Ваньнин вздохнул. — Ты не можешь обвинить человека в чём-то только потому, что он наводил порядок в шкафу. Эта одежда могла быть детям не по размеру. Знаешь ли, подростки быстро растут. Но Чу Ваньнин сам не верил в такое объяснение — к тому же, с момента исчезновения детей не прошло и полдня, а, значит, вдова Вэй приготовила эти сумки заранее. Он перевёл взгляд на фотографии, развешанные на свежепобеленной стене: обыкновенные снимки, распечатанные на бумаге, демонстрировали открытые улыбки брата и сестры, играющих посреди рисового поля с косматым щенком. — Я не вижу следов собаки в доме, — пробормотал Ваньнин, а затем, повернувшись к Мо Жаню лицом, наткнулся на его взгляд и мрачно продолжил. — Следов детей я тоже не вижу. Я, конечно, наврал тебе о своём сыне, но даже кому-то вроде меня понятно, что здесь не было бы так чисто, живи здесь три человека под одной крышей. Мо Жань кивнул, а затем указал на одну из фотографий, где было видно, что покойный муж вдовы Вэй годился ей в отцы. — У кого-то здесь явно дэдди ишьюс. Чу Ваньнин злобно зыркнул на Мо Жаня, поджимая губы. Возможно, Мо Жань понял по его взгляду его без слов, потому что тут же примирительно замахал руками: — Эй, ты не настолько старше меня! Сколько у нас разница в возрасте? Года четыре?.. — …около семи, — Чу Ваньнин прищурился. — Шесть лет и восемь месяцев, если быть точным. Ты родился в месяц дракона, а я в месяц обезьяны… — Обезья… ахах… кхм, — Мо Жань быстро прекратил смеяться, заметив, что Ваньнину не весело. — Значит, ты и гороскоп совместимости смотрел? — Мы не совместимы, — Чу Ваньнин скрестил руки на груди, садясь на прохудившуюся циновку. — Ох, — Мо Жань выглядел расстроенным. — Но ты реально смотрел гороскоп, да? Может быть, ты просчитался? — Я не смотрел твой гороскоп, — Чу Ваньнин устало потёр переносицу. — Я похож на девушку, чтоб интересоваться бацзы? Мы мужчины. Как ты себе представляешь совместимость мужчин?.. Мо Жань кивнул, вежливо улыбаясь, и улыбка эта не сулила ничего хорошего. Чу Ваньнин иногда не понимал, как может кто-то вроде Мо Жаня вести себя так легкомысленно, пережив всё, через что он прошёл. Он замолчал, разглядывая другие фотографии. Госпожа Вэй как раз вернулась в дом и вошла к ним, удерживая в руках поднос с дымящимся чайником, маленькой гайванью, и чашками. Когда первый чай был слит, Ваньнин решился задать первый вопрос: — Так, значит, вы растили детей своей золовки? Как долго они жили у вас? — Около трёх лет, — госпожа Вэй не поднимала глаз от чашки, но при этом ничем не выдавала волнение. Даже её руки не дрожали. — Это было несложно и, к тому же, они часто помогали мне по хозяйству. Сейчас начало весны… не знаю, как справлюсь без них с огородом. — Вы так уверены, что их не найдут? — вмешался Мо Жань. Он поднёс чашку к лицу, сделал глубокий вдох, а затем неожиданно резко отставил её в сторону. Чу Ваньнин удивлённо приподнял брови, но промолчал. Ему чай показался вполне неплохим и достаточно ароматным — это был один из сортов пуэра, от него во рту становилось тёрпко. — К сожалению, это не первый случай, — госпожа Вэй снова вздохнула. Она даже не обратила внимания, что Мо Жань не стал пить чай — продолжала глядеть прямо перед собой. — Дети не желают оставаться в маленьких деревеньках и провинциях. Они выбирают для себя другую жизнь, и их тут не за что винить. Скоро здесь останутся лишь старики, и работать будет некому… — Дети говорили о своих планах? — поинтересовался Чу Ваньнин. — Может быть, вы повздорили, или были проблемы со сверстниками? — Ничего такого, — госпожа Вэй пожала плечами, а затем покачала головой. — Может быть, я недоглядела, и это моя вина… надеюсь, там, где они сейчас, им лучше… Она поднесла салфетку к лицу и принялась тереть глаза. В доме стало неприятно тихо. Следовало бы попытаться как-то утешить женщину, но Ваньнин не мог подобрать слова. На нём самом не было лица. Мо Жань осторожно сжал его ладонь в своей под столом, ободряя. Он заговорил первым: — Вам солгали, госпожа Вэй. Там, куда вы их согласились отправить, им не будет лучше. Ваш дровник, где вы их держали на морозе, не позволяя бывать в доме, им покажется раем в сравнении с местом, где они, вероятно, оказались сейчас с вашего согласия, — он поднялся на ноги, показательно выливая нетронутый чай. — Либо вы говорите правду сейчас, либо станете “звездой” местных СМИ на следующие полгода. Вас не просто упекут в тюрьму. Все будут знать вас в лицо. Вас — и во сколько вы оценили жизни своих подопечных. Думаете, я не знаю, сколько стоит перекрыть такой дом? Одного не пойму — тут вся деревня в курсе происходящего? Чу Ваньнин, едва услышав, что говорит Мо Жань, попытался высвободить ладонь из его хватки, но Мо Жань сжал его запястье так крепко, что ему пришлось смириться. Вдова Вэй опустила голову на руки, и на этот раз её слезы превратились в истерику. Она тряслась, словно у неё вот-вот случится припадок. — Мо Жань… — Чу Ваньнин покачал головой, — мы не имеем права разглашать подробности дела. Нам следует вызвать полицию, и тогда… — Полиция была бы уже здесь, если бы эту дамочку кто-то не покрывал, — вскинулся Мо Жань. Затем он склонился к трясущейся женщине и намеренно громко спросил, — Кто вам дал этот чай, госпожа Вэй? От него разит опиумом, но в доме нет этого запаха. Чей это подарок? Этот человек вас и надоумил на сделку? — Да… — вдова Вэй продолжала закрывать лицо, как если бы боялась, что её изобьют, и Ваньнин осторожно потянул Мо Жаня за рукав, призывая его остановиться. Он знал, что Мо Жань отстаивает справедливость, но то, как он запугивал женщину, выдавало в нём жестокость человека, утратившего веру в людей, давно потерявшего сочувствие к ним. Между тем, госпожа Вэй продолжила, — Мадам Чжу, жена старосты… это всё она… она сказала, они смогут заработать. Смогут обеспечить себе будущее сами, и затем поступить в университет… Вы правы, дети жили в дровнике, потому что только там было тепло. Я не могла топить дом зимой, это было слишком дорого. Здесь было сыро, и текла крыша. Я спала вместе с ними… мне было стыдно просить помощи у соседей, но мадам Чжу обо всём узнала. Она сказала, это безопасно. Да, я взяла деньги, но если бы я знала, что что-то не так, я бы никогда… — она впервые посмотрела на Мо Жаня. — Вы знали, — тихо проговорил Мо Жань. — Кто бы платил вам, если бы это было действительно просто подработкой для подростков? Вы знали с самого начала, но обманывали себя, — он потянул Ваньнина за руку, призывая следовать за собой. — Идём. Здесь больше не о чем и не с кем говорить. — Постойте! — госпожа Вэй бросилась за ними. — Когда их найдут, вы же вернёте их мне?.. Мо Жань и Ваньнин вышли, так ничего и не ответив. Весенняя погода отличалась изменчивостью, а потому промозглое утро и пасмурная первая половина дня сменились ярким слепящим солнцем. — Если мы не пойдём прямо сейчас к мадам Чжу, она сбежит, — Чу Ваньнин вздохнул. — Но без сопровождения полиции мы ничего не добьемся. — Ты меня недооцениваешь, — улыбнулся Мо Жань. — Я обладаю уникальными навыками развязывать людям язык. — Видел я твои “навыки”, — Чу Ваньнин фыркнул, а затем сменил тему. — В чае действительно был опиум? — Скорее, опиум был в доме, где его хранили. Притом в приличных количествах, — Мо Жань встретил настороженный взгляд Ваньнина улыбкой. — Я бы не позволил тебе пить чай, если бы это было небезопасно. Но запах… его я узнал сразу же. Когда я работал на Мо Няньцзы, мне казалось, я сам весь пропах этой дрянью от кончиков ногтей до волос. Иногда думал, что, даже содрав кожу, не смогу избавиться от этой гадости, потому что она въелась в самые кости. Я всегда знаю, когда в доме есть наркотики — чувствую их, словно долбаный хаски. — Мне жаль, — Чу Ваньнин вдруг понял, что они с Мо Жанем всё ещё держатся за руки, находясь на виду у всех. Он снова попробовал выскользнуть ладонью, но, когда пальцы Мо Жаня наконец выпустили его руку, перехватил его снова. Мо Жань удивлённо покосился на него, но при этом мрачная тень на его лице сменилась мягкой улыбкой. — Так… что предлагает преподаватель Чу? Вызываем копов? Или ты всё же доверишься мне? Чу Ваньнин замедлил шаг, колеблясь. С одной стороны, он своими глазами видел, как Мо Жань избил незнакомца до невменяемости. Он читал дело, в котором Мо Жаня обвиняли во множественных убийствах с особой жестокостью. И он видел, каким он может быть жестоким к людям. Но с момента исчезновения детей прошло не так много времени, и каждая минута могла оказаться решающей. Что, если благодаря Мо Жаню им удастся отыскать и спасти пропавших подростков? Полиция не рассматривала дела о похищениях так быстро. Даже если вдова Вэй даст показания, к тому моменту половина деревни будет знать о случившемся, и жена старосты сбежит. — Пообещай мне, что не будешь избивать людей, — попросил Чу Ваньнин, осознавая, что давно уже принял решение. Он верил Мо Жаню — и знал, что, если тот даст ему слово, непременно его сдержит. Мо Жань выразительно посмотрел на Ваньнина, и во взгляде его промелькнуло понимание: — Ты можешь довериться мне. Я не собираюсь никого бить, и тем более убивать. Мы выясним, как выйти на людей, которые стоят за похищениями. Это ведь сейчас самое важное, так? Ты беспокоишься о тех ребятах — и ты прав. Именно такие дети попадали иногда в клуб Цзуйуй. К ним относились, как к расходному материалу. Использовали в качестве мулов, переправляя опиум через границу. Никто даже не помнил их имён. — Мы должны найти их, — кивнул Чу Ваньнин. — Идём. Мне плевать, даже если ты сожжёшь их дом. Единственное, что меня беспокоит — я не хочу, чтобы ты снова попал под следствие. Если ты попадёшься, тебя будут судить, как рецидивиста. Это смертная казнь, и никто не сумеет тебя вытащить на этот раз. Ты ведь понимаешь это? — Ты боишься меня потерять, — Мо Жань сжал руку Ваньнина крепче. — Конечно, я понимаю тебя. — Я сказал совсем не это, — Чу Ваньнин вздохнул, понимая, что Мо Жаню проще всё перевести в шутку. Но от осознания, что в чём-то он прав, стало тяжело на сердце. — Я хочу, чтобы ты берёг себя. Ты не так плох, как о себе думаешь. — Правда? — Мо Жань рассмеялся, и в глазах его заплясало солнце. — Тогда прекрати накручивать себя. Сказал же: я не собираюсь никого избивать. У меня есть другие методы получить информацию.