The heart wants what it wants

Чу Ваньнин редко готовил для себя — ему казалось, нет никакого смысла распыляться на это, если всё равно в итоге будет есть в одиночестве. Он относился к потреблению пищи как к вынужденной необходимости, и часто забывал перекусить, потому что почти не ощущал голода, наполняя холодильник готовыми салатами из отдела кулинарии и лапшой навынос из местных забегаловок. Он не покупал овощи, крупы, и уж тем более не держал в холодильнике зелень, вполне удовлетворяясь вкусом тофу прямо из упаковки. Именно поэтому он стоял посреди овощного ряда в супермаркете с абсолютно растерянным видом, пока Мо Жань вертел в руках несколько сортов луковиц, вероятно, пытаясь определить, которая из них лучше подойдет для жарки. В их тележке уже едва умещались пакеты с продуктами, но он не собирался останавливаться. Казалось, этой еды хватит на маленький банкет. — Ты любишь маринованный лук? — спросил Мо Жань, все так же задумчиво перебирая луковицы. — Предпочитаешь, чтобы он был нежным, или, скорее, острым? — Мне нравится зеленый лук с тофу, — Чу Ваньнин растерянно моргнул, не понимая, почему Мо Жань так на него смотрит. — Что такое? Ты ведь сам спросил меня про лук. — Я не это имел в виду… ладно, не важно, возьму на свой вкус. — Мо Жань наконец отобрал несколько луковиц и они двинулись к кассе. Чу Ваньнин опередил Мо Жаня, взяв оплату продуктов на себя. Он успел приложить телефон к терминалу раньше, чем Мо Жань достал портмоне, и на возмущённый взгляд студента лишь пожал плечами, позволив ему нести тяжёлые пакеты к багажнику машины. Для него было очевидным, что Мо Жань нуждался в деньгах, хоть и был готов отдать Ваньнину последнюю рубашку — никто бы не стал совмещать работу на кафедре с учёбой без крайней необходимости, к тому же, на новогоднем корпоративе Мо Жань подрабатывал официантом, что тоже лишь подкрепляло догадки Ваньнина о его бедности. Тем более, ходили слухи о том, что у Мо Жаня больная мать. — В следующий раз продукты оплачу я, — заявил Мо Жань уже в машине, на что Ваньнин лишь пожал плечами. — В прошлый раз мы договорились, что платить буду я. Ты уже угощал меня сладостями и кофе на ярмарке, так что теперь моя очередь. — Но я не обеднею, если куплю тебе продукты! — возмутился Мо Жань, пыжась на пассажирском сидении. — Я верю, — Чу Ваньнин не стал спорить. Он всё равно собирался поступать по-своему, обирать студента, живущего в общежитии, у него не поднялась бы рука. Мо Жань скрестил руки на груди и весь обратный путь молчал. Только когда они припарковались, он наконец заговорил. — Стой. Я хочу кое-что у тебя спросить. Напряжённые плечи и сосредоточенный взгляд выдавали волнение, поэтому Ваньнин лишь кивнул: — Конечно, спрашивай. Можешь не заходить так издалека, мы ведь не в университете. Я отвечу на любой твой вопрос. Он предполагал, что тема, которую затронет Мо Жань, ему не понравится, но не хотел оттягивать неизбежное. Уж лучше пусть Мо Жань спрашивает, чем они оба будут блуждать в неизвестности. — Я тебе нравлюсь, правда? — немного помолчав, заговорил Мо Жань, и, когда Ваньнин уже готов был закатить глаза, продолжил. — Мне действительно важно, чтобы ты сказал это сейчас. Да, или нет? — А сам как думаешь? — Чу Ваньнин смотрел на Мо Жаня прямо, но при этом лицо его постепенно начинало гореть. Он не ожидал, что Мо Жань затронет такие темы — предполагал, что тот снова заговорит о деньгах. — Я хочу, чтобы ты ответил, — повторил Мо Жань настойчиво. — Я могу думать что угодно, но мне важно, что скажешь ты. — Да, — Чу Ваньнин, немного помолчав, не нашёл в себе силы смотреть на Мо Жаня, а потому сделал вид, что протирает влажной салфеткой пыль. Но он не собирался скрывать от Мо Жаня, что испытывает к нему симпатию. Было бы странно, если бы он стал всё отрицать, после того, что между ними было — Мо Жань, что, правда думал, что он стал бы спать с ним, если бы он ему не нравился?.. — Спасибо, — Мо Жань очаровательно улыбнулся, глядя на Ваньнина из-под полуопущенных ресниц. — Тогда как насчёт того, чтобы жить вместе? — У тебя ведь есть ключи от моей квартиры, — Чу Ваньнин вдруг осознал, что этот разговор в какой-то момент свернул не туда. Он был не против того, чтобы Мо Жань приходил к нему время от времени, но они ведь даже не встречались — с чего вдруг такое бесстыдное предложение? А что, если кто-то из коллег узнает об этом?.. — Да, у меня есть ключ, — Мо Жань продолжал улыбаться, — но я сам его взял, не спросив разрешения. К тому же, иметь ключ — это не одно и то же, что съехаться. — Я мог попросить отдать его, если бы хотел, — возразил Ваньнин. — Но, разумеется, это не одно и то же. Что, если кто-нибудь… узнает о нас? — У тебя будут проблемы? — Мо Жань выглядел разочарованным. — Профессор Цзян крутит романы со студентками, вся кафедра об этом говорит, но никто его не увольняет, разве нет? — Профессор Цзян пользуется определенной репутацией в научных кругах, — Чу Ваньнин вздохнул. — Но дело не только в этом. Мы ведь оба мужчины. Когда-нибудь мне нужно будет найти жену, да и тебе тоже не помешало бы. Какая женщина посмотрит в твою сторону после такого?.. Мо Жань недоверчиво прищурился. — Женщина? Ты сейчас не шутишь? — Не шучу, — Ваньнин наконец закончил с протиранием приборной панели и теперь неловко комкал пыльную салфетку в руке. — Рано или поздно ты перерастёшь всё это, я уверен. Что до меня, то… — он осёкся, заметив, как опасно сузились зрачки Мо Жаня. — Так всё дело в том, что ты хочешь переспать с женщиной? Мог бы сразу сказать. Ты хотел бы меня трахнуть? — Я… что? Нет!!! — Ваньнин покраснел до корней волос. — Я никогда не был принимающей стороной, но для тебя я могу ею быть, Ваньнин, — Мо Жань теперь выглядел абсолютно угрожающе, и Чу Ваньнин невольно отодвинулся в сторону двери. — Я не имел в виду… секс, — Чу Ваньнину стоило огромных усилий произнести последнее слово, но он чувствовал, что между ним и Мо Жанем происходит что-то странное. — Я говорю об отношениях. О семье и детях… — Будь ты женщиной, хотел бы родить от меня детей? — Мо Жань, ты идиот?.. — Чу Ваньнин решил, что с него хватит, а потому собрался выйти из машины, но, стоило ему потянуться к двери, как Мо Жань перехватил его за руку, сжимая запястье. — Я хотел бы, чтобы наши дети были похожи на тебя. Ты очень красивый, — Мо Жань не отступал. — Но семью можно завести и двум мужчинам, раз уж так сложилось. Что скажешь? — Мы ведь даже не встречаемся, — напомнил Чу Ваньнин сухо. — Ты хотел бы встречаться со мной? Жить со мной? Я ночую у тебя третий день, разве тебе со мной плохо? Чу Ваньнин молча вышел из машины, но перед тем, как дверца захлопнулась, Мо Жань успел обиженно прокричать вдогонку: — Ну Ваньнин!.. Чу Ваньнин был на самом деле так смущён, что на долю секунды даже подумал, а не закрыть ли Мо Жаня в машине, но затем отбросил эту идею. Он был в шаге от того, чтобы в самом деле спасаться бегством, но по какой-то причине мысль о том, что Мо Жань действительно хотел бы с ним жить, не вселяла ужас, а необъяснимо радовала. *** …Вечером Мо Жань приготовил лапшу вок и овощной крем-суп со шпинатом, а у Чу Ваньнина от переживаний разболелась голова, и он уснул прямо в одежде на диване в гостиной, так и не дождавшись ужина и удобного момента для серьезного разговора. Проснулся он, когда почувствовал, как Мо Жань укрыл его мягким одеялом, а затем опустился рядом, тесно прижимаясь со спины. От него пахло гелем для душа и зубной пастой, так что, вероятно, он только вышел из ванной. Чу Ваньнин сонно приподнял голову, позволяя Мо Жаню притянуть себя ближе, и тут же поморщился от мигрени, а дыхание его стало поверхностным. — Ваньнин?.. Что случилось? — Мо Жань, похоже, уже выключил свет в гостиной, собираясь спать вместе с Чу Ваньнином и не планируя перебраться в кровать, но теперь он сел в постели, нависая над ним тенью, упираясь ладонями в подушку по обе стороны от головы мужчины. — Всё в порядке, — Чу Ваньнин неосознанно поморщился, щурясь в потёмках. — Я просто устал. Думаю всё же встать и пойти в душ. — Я могу отнести тебя, — ладонь Мо Жаня прошлась по лицу Ваньнина, останавливаясь на покрытом испариной лбу. — Ты не заболел? Кажется, у тебя жар. — Ерунда, — Чу Ваньнин попытался подняться, но Мо Жань и не подумал отодвинуться. В результате, они едва не натолкнулись друг на друга лбами, а Ваньнин так и остался полусидеть, опираясь на подушки. — Позволь мне. Должен же я убедить тебя, что я хоть чем-то полезен? — выдохнул Мо Жань вполголоса, и по спине Ваньнина пронеслась секундная волна жара, от которой в голове его на мгновение воцарились лёгкость и пустота. — Разумеется, ты полезен, — он едва удерживал нить разговора, потому что близость Мо Жаня, тепло его разгорячённой кожи, ощущение его мягкого дыхания в темноте попросту сводили с ума. — Я просто… так мало о тебе знаю… Его язык путался так же, как и его мысли. — Спрашивай, — Мо Жань казался абсолютно уверенным. — Я не собираюсь ничего от тебя скрывать. Отвечу на любой твой вопрос, если это поможет мне завоевать твоё расположение. Но прежде… — он пробрался рукой под полуспущенное одеяло и, перехватив нижнюю кромку свитера, потянул за неё вверх. Чу Ваньнин молча поднял руки, позволяя Мо Жаню себя раздеть. То, как костяшки Мо Жаня будто бы случайно задевали его обнажённую кожу, проходясь по его телу миллиметр за миллиметром, одновременно возбуждало и сбивало с толку, хотя было очевидно, что сам студент Мо не видел в происходящем ничего предосудительного или особенно интимного. Для него всё это было проявлением заботы. — Ты действительно ответишь на все мои вопросы? — Ваньнин почти сдался. Когда Мо Жань подхватил его на руки, он молча обвил его за плечи, позволяя ему неуклюже нести себя. Возможно, со стороны это выглядело глупо, поскольку Чу Ваньнин был достаточно высоким и обладал вполне мужественной фигурой, его конечности были жилистыми, спина — широкой, и, несмотря на стройное сложение, спутать его с женщиной было бы даже в полумраке невозможно. В иной ситуации, с кем-то другим, он ни за что не согласился бы на подобное. Но с Мо Жанем он почему-то ощущал себя куда более раскованно и свободно. То, как бережно Мо Жань нёс его в ванную, спотыкаясь об разбросанные вещи, но при этом оберегая его голову от дверных косяков и мебели, заставляло его сердце сладко трепетать. Мо Жань осторожно усадил Ваньнина на край ванны, но свет так и не включил, вместо этого решив зажечь свечи, которые уже год покрывались пылью в тумбочке вместе с пеной для ванн, ароматическим маслом и морской солью. Мягкий неяркий свет не так сильно резал глаза, и Чу Ваньнин теперь мог видеть каждое действие Мо Жаня: как он регулирует температуру воды, проверяя её ладонью, закрывает слив, а затем готовит свежие полотенца. В тёплых отсветах и бликах он казался слегка неловким, и Ваньнин мог поклясться, что лицо его слегка покраснело, когда он внезапно опустился перед ним на колени и перехватил пояс его брюк, намереваясь их расстегнуть. Ваньнин и без того был обнажён по пояс, и он запоздало смутился, сводя ноги вместе и безуспешно цепляясь в гладкий бортик. — Я сам, — он встретился глазами с Мо Жанем, и тут же пожалел об этом, потому что тот выглядел несколько разочарованно. — Если хочешь, можешь остаться со мной, я не против, но… не нужно раздевать меня. Это неловко, — решил уточнить он. — В этом нет ничего неловкого, — Мо Жань продолжал ещё несколько секунд просто удерживать застёжку на поясе его брюк, поигрывая с её металлической частью, но затем отступил. — Хорошо. Я не буду настаивать. В другой раз. Он улыбнулся, и от этой широкой соблазнительной улыбки Ваньнина бросило в жар. Он сжал ноги ещё сильнее, надеясь, что так его возбуждение поскорее пройдёт, но вместо этого тепло внизу живота лишь усилилось, концентрируясь в паху. Он поспешно отвёл глаза, ожидая, когда Мо Жань отвернётся, и тот действительно поднялся и вышел, оставив дверь лишь слегка приоткрытой. — Я поставил розмариновое масло на край ванны. Говорят, оно помогает от мигреней, если нанести его на височную зону. Если захочешь, чтобы я сделал тебе массаж, просто позови меня, ладно? — раздался его голос из-за двери. — Хорошо, спасибо, — Чу Ваньнин выдохнул. Он остался в ванной один, и Мо Жань не стал донимать его приставаниями. Хотя, возможно, сам Чу Ваньнин был бы не против такого поворота событий, в душе он понимал, что они оба устали, и сейчас ему действительно следует отдохнуть. Он полностью разделся и, опробовав температуру, медленно опустился в воду, соскальзывая вниз, а затем по совету Мо Жаня действительно нанёс на виски ароматическое масло, позволяя ему окутать себя резким свежим запахом. Удивительно, но спустя пять минут головная боль действительно почти прошла, оставляя после себя небольшое ощущение онемения. Чу Ваньнин сладко и достаточно громко вздохнул, и его вздох неожиданно громко отразился от стен замкнутого пространства небольшой комнаты. — Всё в порядке? Не передумал насчёт массажа? — тут же заговорил Мо Жань. Похоже, он так и стоял у порога, дожидаясь, когда Ваньнин его позовёт. — Мо Жань?.. — Ваньнин молчал с минуту, но затем всё же набрался смелости заговорить. Если уж Мо Жань ждал от него, что он перестанет испытывать неловкость перед ним, и предлагал жить вместе, откладывать откровенный разговор дальше было нельзя. Всё могло зайти слишком уж далеко между ними, и Чу Ваньнин подозревал, что, если он будет и дальше тянуть, всё обернётся только хуже для них обоих. — Да? — Ты говорил, что ответишь, что бы я ни спросил у тебя, — Чу Ваньнин невольно ощутил озноб несмотря на то, что находился в тёплой пенной воде. — Это действительно так? — Да, — Мо Жань ответил практически не колеблясь. — Я войду? Чу Ваньнин на мгновение запаниковал, потому что разговаривать из-за двери, не видя лица Мо Жаня, было намного проще, чем находиться лицом к лицу и знать, что вопросы, которые он собирается задавать, всё ещё вскрывают так и не затянувшиеся раны прошлого. — Входи, — он подобрался, понимая, что должен сам начать этот разговор. — Я подумал о том, что должен внести между нами ясность. То, что я собираюсь спросить, может тебя задеть, и я должен предупредить тебя об этом, прежде чем ты согласишься. — Я здесь, — Мо Жань вошёл, закрывая за собой дверь, и в ванной сделалось так тихо, что стало слышно, как стекает вода с волос Ваньнина. — Если тебе важно знать обо мне что-то, как я и сказал, ты можешь спросить, и я отвечу, если это в моих силах. Есть вещи, которые я не помню, и я уже говорил об этом, но помимо этого ты можешь задавать любые вопросы. Я буду честен. Мо Жань смотрел так пристально, что на мгновение Чу Ваньнин почувствовал, словно его взгляд проникает ему под кожу. Казалось, Мо Жань уже заранее знал, о чём будет этот разговор. — Расскажи мне о клубе Цзуйуй. Что тебя связывает с его покойной владелицей? Почему это расследование было таким важным для тебя? — Чу Ваньнин знал, что, едва эти вопросы сорвутся с его языка, обратной дороги не будет, но всё равно заставил себя говорить. Мо Жань внезапно шагнул к нему, сокращая расстояние, и, оказавшись напротив, сел на пол, положив локти на бортик ванной. Его длинные ноги неуклюже вытянулись на полотенце. — Ты сегодня ходил к Ши Мэю, чтобы выспросить об этом у него, — он взял с полки гребень с широкими зубьями и принялся задумчиво вертеть его в руках. Чу Ваньнин не стал ничего отрицать. Он просто молча ждал, когда Мо Жань продолжит. Сердце его было уже давно не на месте, и он заранее понимал, что история, которую расскажет ему Мо Жань, будет ужасной. — Повернись. Я хочу расчесать твои волосы, — внезапно попросил Мо Жань, и Ваньнин переместился ближе к нему, переворачиваясь на живот, с готовностью подставляя Мо Жаню свой затылок. Мо Жань осторожно пропустил несколько влажных прядей сквозь пальцы, продолжая молчать. Затем его рука сменилась расческой, и ощущение от того, как она проходится по коже головы, а затем нежно распутывает соединенные вместе напитанные шампунем локоны, отдалось по всему телу волной расслабления. — Моя родная мать работала в клубе Цзуйуй до того, как узнала, что беременна мной, — голос Мо Жаня вырвал Ваньнина из состояния неги, мгновенно приводя в чувства. — Цзуйуй… не лучшее место для женщин, тем более — будущих матерей. Наркопритон, казино, публичный дом — всё это находилось под прикрытием крупного заведения, которое часто посещали чиновники, и которым владела действующая чиновница Мо Няньцзы. Моя родная мать знала слишком много об этом бизнесе. Никто не отпустил бы ни её, ни меня… но после того, как мама впала в кому, клуб Цзуйуй стал мне домом, и я провёл в нём шесть лет, прежде чем мне удалось вырваться из этого ада. Ши Мэй, должно быть, рассказал, как отчаянно я пытался копать под Мо Няньцзы и её сына, но даже он не слышал всей моей истории. Я не рассказывал ему о том, что пережил. Я до сих пор чувствую себя грязным оттого, что был частью этого. Ваньнин… после того, как ты услышишь правду, я не уверен, что ты захочешь остаться со мной, и я не стану винить тебя. Но также знай, что я не собираюсь отступать. Для меня обратного пути нет. Я хочу, чтобы ты знал меня настоящего — и я не отпущу тебя, даже если то, что я расскажу тебе, заставит тебя возненавидеть меня. Я надеюсь, это понятно. То, как Мо Жань говорил о себе, разбивало Чу Ваньнину сердце. Он хотел повернуться к нему лицом, чтобы сказать, что готов выслушать его историю до конца, но ладонь Мо Жаня легла ему между лопаток, останавливая. — Нет. Я не смогу смотреть тебе в глаза — не сейчас. — Мо Жань, я верю, что всё, что с тобой происходило, было не по твоей воле. Я знаю, что ты лежал в психоневрологии, и что тебя обвиняли в том, чего ты, вероятно, не совершал, — Чу Ваньнин вдруг почувствовал, что в горле у него стоит ком. Он с трудом находил слова, чтобы выразить свои чувства. — Я не возненавижу тебя. Я задал этот вопрос лишь потому, что мне важно знать, кому я отдал ключи от своего дома, и с кем я собираюсь жить под одной крышей. Кто ты — человек, который готовит мне ужин, и укрывает меня одеялом. Разве я о многом прошу? — Ваньнин, ты слишком наивен, — Мо Жань тихо вздохнул за его спиной. — Но, раз ты хочешь услышать правду, я не хочу, чтобы ты обманывался.