The heart wants what it wants

Согласившись на ужин с Мо Жанем, Ваньнин выбрал меньшее из зол. Когда дело дошло до места встречи, он позволил Мо Жаню привести себя ко входу в цокольное помещение без каких-либо опознавательных знаков, просто потому что не знал, куда они идут. — Тут хорошо готовят, — Мо Жань спускался первым, похрустывая подошвами по протоптанному снегу на ступенях. — Я угощаю. — Это лишнее, — Чу Ваньнин на мгновение замешкался, потому что не ожидал, что Мо Жань придержит для него дверь. — Мы ведь ненадолго? Его вопрос тут же утонул в тихом гитарном соло, сквозь которое долетали голоса посетителей. В воздухе чувствовались ароматы кофе и свежеиспеченного хлеба. — Добро пожаловать, — хост приветливо улыбнулся, встречая новоприбывших. — Ваш столик готов, следуйте за мной. Чу Ваньнин нахмурился, оглядываясь на Мо Жаня, который упорно делал вид, будто ничего особенного не происходит. Однако задавать вопросы теперь, когда они уже пришли, было неуместно, хоть и оставалось неясным, когда Мо Жань успел забронировать здесь место. — Прошу, располагайтесь. Ваш официант подойдёт к вам с минуты на минуту, — хост подхватил верхнюю одежду гостей и скрылся между столиков. Проводив его растерянным взглядом, Чу Ваньнин попытался найти хотя бы одно объяснение происходящему, но не смог. Стол, за который посадили его с Мо Жанем, предназначался для романтических встреч: в прозрачной вазе, наполненной стекляными шариками, искусственным жемчугом и водой, стояли свежие гортензии. В канделябре горели три свечи, и отблески пламени мягко мерцали в прозрачном хрустале. Сам стол был застелен светлой шелковой скатертью, а меню перевязали бордовыми лентами в тон салфеткам. В такой обстановке Чу Ваньнин чувствовал себя нелепо: он словно оказался посреди чужого романтического свидания. — Здесь подают европейские блюда, — Мо Жань заметил тревожность Ваньнина, однако сам он выглядел расслабленным, и постепенно его уверенность передалась и куратору Чу. — Прошу, выбирай, что тебе по душе — я угощаю. Чу Ваньнин открыл меню, и, пролистав несколько страниц, снова ощутил себя неловко: он понятия не имел, как студент, снимающий жилье с одногруппниками, собирался платить за двоих. — Я буду… — он раздражённо листал страницы с салатами в поисках чего-нибудь дешёвого, однако в каждом блюде были как не запечённые груши, так редкие сыры и морепродукты. — Пожалуй, я буду кофе. — Тогда позволишь мне хотя бы выбрать что-нибудь для тебя? — предложил Мо Жань. — Всё-таки, это ужин. — Ладно, — Ваньнин отложил меню в сторону, вздыхая. Возможно, ему сразу стоило попросить Мо Жаня выбрать что-то на свой вкус, чтобы избежать недосазанностей — однако он так давно никуда не выходил, что уже запамятовал негласные "правила" таких встреч. — Отлично, — Мо Жань подозвал официанта и что-то долго объяснял, указывая на разные блюда и комментируя остроту и сладость десертов. Оказывается, он успел запомнить, что Чу Ваньнин не ест острое? — Нам придётся немного подождать, — предупредил он Ваньнина, когда официант ушёл. Чу Ваньнин кивнул, тоскливо переводя растерянный взгляд на сцену, где выступал какой-то малоизвестный певец. Обычно к этому времени он уже был дома, и, попивая чай из огромной кружки, проверял студенческие работы, однако теперь вместо того, чтобы всё быстро решить и отправиться к себе, он был вынужден делать вид, словно ему приятно и интересно всё происходящее. — Антипасто и сладкое грушевое вино, — официант поставил перед Мо Жанем и Ваньнином блюдо с аппетитными брускеттами и, откупорив бутылку, разлил ароматную жидкость по бокалам. — Ты заказал алкоголь?.. — Чу Ваньнин не имел представления, какие цены были в карте вин, потому что до неё попросту не дошёл — однако, вероятно, стоимость одной бутылки равнялась чьей-нибудь стипендии. — Это вино необыкновенно сладкое, попробуй, — Мо Жань пододвинул ближе свой бокал, однако сам не стал пить. Вместо этого его внимание было обращено всецело на Ваньнина. — Ты мой студент, — Чу Ваньнин покачал головой, — Выпивать с тобой возмутительно. Какой пример я тебе подам?.. — Я совершеннолетний, — Мо Жань прищурился. — Что до тебя, куратор Чу, то в самом деле, сначала я задавался вопросом, в каком же возрасте у вас мог появиться такой взрослый сын как Ся Сыни… — Мы же уже говорили об этом, к чему сейчас вспоминаешь прошлое? — Чу Ваньнин действительно отпил немного вина, решив таким образом чем-то себя занять, чтобы было меньше возможности отвечать на неловкие подколы. Однако то, как Мо Жань продолжал наблюдать за ним, сводило с ума. Алкогольный напиток едва не пролился мимо нужного горла, заставляя куратора Чу морщиться и кашлять, словно от самогона. — Тебе не понравилось? — Мо Жань не сводил глаз со рта Ваньнина, так что мужчина поспешно прикрыл губы пальцами, надеясь, что хоть так соблюдёт благопристойность. Почему пить вино в компании Сюэ Чженъюна или профессора Таньлана было так просто, в то время как с Мо Жанем он чувствовал себя едва ли не раздетым?.. — Всё в порядке, — Чу Ваньнин взял салфетку и, продолжая удерживать её у рта, потянулся за брускеттой. Он так сильно разволновался, что даже не осознал, что Мо Жань в этот момент тоже решил начать есть. В итоге их пальцы вслепую натолкнулись друг на друга, задевая еду и едва не переворачивая тарелку. — Прости, — Ваньнин смущённо уставился на свои подушечки, испачканные в смеси мягкого сыра и зелени. — Постой, — Мо Жань перехватил его за руку, не давая отстраниться, — Я вытру крем. Чу Ваньнин заставил себя расслабиться. Он убеждал себя, что всё дело в воображении — не было причин, чтобы по спине его проскакивали искры, а сам он ощущал томительный жар в груди лишь оттого, что кто-то прикасается к его руке. Однако тело его продолжало реагировать на Мо Жаня так, словно только и ждало прикосновений — так камертон звучит долго и протяжно, стоит его лишь на мгновение задеть. Он позволил Мо Жаню вытереть крем салфеткой, игнорируя, как долго всё это происходило — ему даже пришлось опустить голову, чтобы не видеть, как ткань скользит по его коже. — Вот так, — Мо Жань выпустил запястье Ваньнина Чу Ваньнин испытал секундное облегчение, хотя в горло у него теперь кусок не лез. Он глотнул ещё вина, мысленно радуясь, что организм слабо восприимчив к алкоголю, а затем заметил, как Мо Жань поднёс к губам ту самую салфетку, которая только что вытирала его пальцы. Кровь прилила к лицу Чу Ваньнина. Он чувствовал, что должен перестать искать сексуальный подтекст там, где его нет, но это происходило помимо его желания. — Горячее, — в этот момент к их столику своевременно подошёл официант с подносом, на котором громоздились тарелки со сливочной пастой и морепродуктами, присыпанными зеленью и дольками лимона. Ваньнин вцепился в свой бокал, словно в спасательный круг, пытаясь собраться с чувствами. Он пропустил мимо ушей слова благодарности и вопросы о том, что бы они хотели на десерт, потому что в висках его пульсировало. — Запечёная красная рыба отлично сочетается с соусом, — Мо Жань продолжал беседовать, словно не замечая, в каком состоянии находится его собеседник. Официант уже ушёл, однако Чу Ваньнин всё ещё чувствовал себя так, словно его поймали на чём-то предосудительном. Даже то, что у него были неподобающие мысли по отношению к студенту, было для него неприемлемо — ему казалось, словно даже посторонние, глядя на него в этот момент, поймут, что у него на уме. Он бросил ещё один нервный взгляд в сторону соседних столиков… и остолбенел, когда заметил парочку, свободно вальсирующую под музку на небольшой площадке, украшенной цветами и хрустальными нитями. Это были мужчины! Видимо, что-то произошло в этот момент с выражением лица Чу Ваньнина, потому что Мо Жань тут же поинтересовался: — Всё в порядке? — Нет… да, — Чу Ваньнин пялился на танцующих. — Я могу пригласить тебя на танец? — Куда мы пришли? — Чу Ваньнин наконец повернулся лицом к Мо Жаню, чувствуя, что терпение его на исходе. — Что это за место?.. — Небольшой ресторан, — Мо Жань пожал плечами. — Здесь безопасно, не переживай. — Я не переживаю!.. — Чу Ваньнин спохватился, переходя на шёпот — не хватало ещё, чтобы кто-то узнал, что он побывал в гей-баре! — Заметно, — Мо Жань пригубил вино. — Ты правда здесь никогда не был? — и, поскольку Чу Ваньнин продолжал сверлить его злым взглядом, примирительно продолжил. — Я подумал, что это будет отличным местом для первого свидания. Здесь камерно, и никто не задаёт вопросов… Он продолжал говорить, приводя ещё какие-то доводы, однако Чу Ваньнин ничего не слышал после слова “свидание”. Оно впилось в его мозг подобно шипу, причиняя почти физическую боль. — Мы собирались встретиться, чтобы обсудить кое-что важное! — Чу Ваньнин продолжал говорить полушёпотом, но от злости его попытка приглушить голос звучала почти что хищно. — Чтобы обсудить наши отношения, — поправил его Мо Жань, и Чу Ваньнин замолчал, понимая, что Мо Жань явно что-то недопонял. Между тем, паста остывала. Ваньнин раздражённо сжал кулаки, пытаясь понять, в какой момент студенту Мо пришло в голову, что предложение переговорить с глазу на глаз — это приглашение на свидание в гей-бар. — Никаких "нас" нет, — Чу Ваньнин, сосчитав до десяти, снова обрёл подобие спокойствия. Случилось недопонимание — и он сам, вероятно, был виноват, потому что Мо Жань после прошлой ночи возомнил о нём неизвестно что. От Ваньнина требовалось лишь расставить точки. По сути, ему должно было быть всё равно, произойдёт ли решающий разговор в гей-баре, или где-нибудь ещё — ему не стоило забывать повестку этого вечера — Мне не нравятся мужчины. Ты — мой студент. Неглупый. Подающий надежды. Что скажут люди, если я выберу тебя для написания научной работы, а затем кто-то увидит нас в таком заведении вместе?.. Мо Жань продолжал на него смотреть так, словно перестал понимать человеческую речь. — После всего, что ты пережил, неужели ты готов испортить себе жизнь никому не нужными отношениями? — продолжил Чу Ваньнин уже уверенней. — Ты готов отказаться от второго шанса так просто? — Слишком поздно беспокоиться о моей репутации, куратор, — Мо Жань вздохнул, продолжая глядеть Ваньнину в глаза. Казалось, он что-то недоговаривает. — Что до твоего доброго имени, здесь тебя никто не знает. Почему бы тебе не принять моё приглашение и не насладиться сегодняшним вечером? Чу Ваньнин снова покосился на танцующие пары, которых становилось всё больше. Нет, не стоило даже думать о том, чтобы танцевать со своим студентом, да ещё и в гей-клубе. Само предложение было неуместным и неприемлемым. — А может куратор Чу просто боится, что поддастся моим чарам? — Мо Жань улыбнулся. Отсветы пламени мягко очерчивали его лицо, отражаясь в чуть прищуренных глазах, и из-за полумрака радужки, казалось, слились со зрачками. — Я всего лишь предлагаю провести этот вечер так, словно у нас в самом деле свидание. Что в этом плохого? Чу Ваньнин нахмурился, пытаясь найти хоть одну причину "за", и, к своему стыду, осознал, что не может оторвать от Мо Жаня глаз. Он вроде бы уже всё сказал: ему не нравились мужчины, и между ним и студентом Мо лежала пропасть. Но сердце его забилось чаще, стоило ему лишь на мгновение представить, как они кружатся среди других пар, и как ладонь Мо Жаня лежит у него на талии. — Хорошо, — Чу Ваньнин кивнул, проклиная себя за секундную слабость. Под удивлённым взглядом Мо Жаня он поднялся с места и подошёл к нему, не уверенный, стоит ли протягивать руку, как это принято, когда приглашают женщин. Брови Мо Жаня поползли вверх, однако при этом улыбка его расширилась. — Куратор Чу зовёт меня танцевать? — Прекрати называть меня куратором Чу, тебя же могут услышать. Ты проблем хочешь? — Чу Ваньнин поморщился. — Ваньнин, — Мо Жань тоже поднялся, перехватывая руку Чу Ваньнина, но, вместо того, чтобы отойти к танцполу, остался на месте, возвышаясь над ним на полголовы. Чу Ваньнин тут же попытался выпрямиться, чтобы сгладить разницу, однако это ему не прибавило сантиметров. Мо Жань в свою очередь тоже повёл плечами, разминаясь. Его тёплая ладонь ободряюще сжала пальцы Ваньнина. — Куратор Чу, тебе нечего бояться… — Заткнись, — Чу Ваньнин развернулся, направляясь в сторону площадки, увлекая ухмыляющегося Мо Жаня за собой. Тёплые переливы меренге задавали ритм для танцующих в свете искрящихся цветочных гирлянд. Чу Ваньнин остановился подальше от центра, снова поворачиваясь к Мо Жаню лицом, и тут же ощутил его ладонь у себя на спине. — Опусти руку на моё плечо и расслабься, — донёсся мягкий шепот сквозь музыку. Ваньнин смутился. Они с Мо Жанем стояли слишком близко, и переплетение рук их безотчётно напоминало случай в коридоре, когда Мо Жань был пьян. Тогда Ваньнин точно так же вцепился в плечо Мо Жаня, и, если бы ладонь Мо Жаня опустилась ниже, снова направляя его бедра вперёд, разводя их в сттороны... — Ну же, — Мо Жань нетерпеливо переступил с ноги на ногу. — Неужели ты никогда не танцевал? Чу Ваньнин гневно сверкнул глазами, однако всё же подкол Мо Жаня вывел его из оцепенения. Он закинул руку Мо Жаню на плечо и, приподняв локоть, качнул бёдрами, шагая в сторону. Мо Жань тут же подхватил движение, шагая в такт. Музыка наращивала темп постепенно, переходя от саксофонного соло к струнной страсти. Ваньнин в самом деле раньше только наблюдал, как другие танцуют латина, а потому в какой-то момент сбился со счёта, и, споткнувшись об ногу Мо Жаня, покачнулся. Рука Мо Жаня на его пояснице напряглась, подхватывая его в падении, словно движение было спланированной поддержкой. — Расслабься, — Мо Жань дышал часто и жарко у самого уха. — Просто держись за меня и позволь мне вести. Он подтянул Ваньнина ближе, так, что между ними не оставалось свободного пространства и, внезапно ускорившись, закружился в ажурном ритме шагов. Чу Ваньнин двигался, едва поспевая, голова его в какой-то момент сладостно онемела, а тело наполнилось медово-вязким томлением. Всякий раз, когда его бёдра наталкивались на бёдра Мо Жаня, что-то вспыхивало в нём подобно яркой искре, брошенной на сухую траву. Ему было безумно жарко, и в то же время бесконечно холодно, сердце таяло от незнакомых ощущений. Он чувствовал запах разгорячённой кожи Мо Жаня, ощущал, как резко и часто вздымается его грудь, и как бешено колотится его сердце. Никогда прежде, вальсируя на официальных мероприятиях с женщинами, он не спытывал ничего подобного. Мир вокруг расплекивался красками огней гирлянд, отражаемых в хрустале, пока музыка уносила их обоих в совершенно другой мир — туда, где больше не было никого, кроме них. Позже, вырвавшись в заснеженный поздний вечер, наспех оплатив счёт, Мо Жань продолжал удерживать ладонь Ваньнина в своей, закрывая его собой от ветра, пока оба они ждали такси. Возможно, всё дело было в вине, или в раскованном танце, разрушившем границы, но, оказавшись на заднем сидении старого седана, они продолжали пожирать друг друга глазами, не решаясь разорвать контакт. — Куда едем? — таксист явно не был впечатлен этой сценой — вероятно, ему доводилось видеть и не такие пары выходящими из этого заведения. Чу Ваньнин, который думал, что сможет попросить водителя завезти Мо Жаня по пути, неожиданно растерялся, когда Мо Жань уверенно назвал его адрес. По спине его прошла дрожь томительной тревоги. Между тем, машина тронулась вперёд, высвечивая жёлтыми фарами сизый туман и снег, заметающий всё вокруг. — Похолодало… — Чу Ваньнин невольно вздрогнул, осознавая, что Мо Жань обнял его за плечи. — Что ты… Он тут же опомнился и замолчал, опасаясь привлечь нежелательное внимание таксиста. К счастью, тому не было до поздних пассажиров никакого дела — он следил за дорогой.