Есть ли путь домой?: 3. Кто знает, куда этот путь приведет меня?

      Тревожный звоночек зазвенел в голове Хакоды, как только он увидел мчащуюся вниз по склону холма Джин.       Это было слишком знакомо, чтобы не вызвать чувство, что что-то не так.       — Джин! — окликнул он девочку. Джин резко затормозила, вздымая облако песка вокруг лодыжек, развернулась и побежала в его сторону.       — Шеф Хакода… — выдохнула она. — Вы должны идти… Солдаты Огня…       Сердце Хакоды ёкнуло и он резко втянул воздух:       — Солдаты Огня?! Где?!       — Джета обожгли, они с Зуко добрались до дома, но один солдат сбежал…       Пульс Хакоды буквально взорвался от беспокойства:       — Джета обожгли? — спросил он, пытаясь выбросить из головы образы окровавленного снега и невидящих голубых глаз — Насколько всё плохо?       — Ему нужен Кустаа — ожог не очень серьезный, но большой и я не уверена, что сделала всё правильно…       Хакоду немного отпустило, но беспокойство не прошло — ожоги легко инфицировались, а инфекция — это неприятности.       — Я сейчас позову Кустаа. Идем со мной, — сказал он.       Он двинулся в лагерь, высматривая целителя, а Джин пошла за ним. ***       Зуко «успокаивался» уже минут десять, но никак не мог отделаться от стеснения в груди и ощущения, что весь покрыт липкой коркой подсыхающей крови (хотя он оттирал её так, что кожа покраснела). Ему приходилось делать глубокие вдохи каждые несколько минут, но руки все еще тряслись, из-за чего чай в чашке ходил ходуном, то и дело переливаясь через край, но если поставить чашку, то дрожь будет еще заметней, Джет это заметит и будет неловко. Джет вел себя спокойно. Зуко пытался быть таким же.       Зуко глубоко вздохнул — более нервно, чем ему хотелось бы — и посмотрел на Джета. Глаза Джета безмятежно смотрели в потолок, его руки расслабленно лежали по бокам, а грудь равномерно поднималась и опускалась. Зуко стиснул зубы — прекрати завидовать — и уставился в пол.       «Разве Джин уже не должна уже вернуться?» — спросил он себя. — «Как давно она ушла? Она ведь не бросила нас? А что, если… если солдаты поймали её…?»       Заткнись. Успокойся и заткнись. Зуко еще раз вдохнул и отхлебнул чая.       Не помогло. ***       Джет молча проклинал себя. Не прыгай в огонь. Уберись с его пути сам и убери другого, — это та база, которую он вдалбливал в голову каждому своему ребенку, потому что один раненый ребенок, это плохо, а два — еще хуже, и, в идеале, никто не должен пострадать и все должны остаться целыми и невредимыми…       Короче, то, что он сделал — верх тупизма.       Еще он проклинал проклятых Покорителей Огня и их духами проклятую манеру во всё влезать. Как только ему станет лучше, он отправится в их лагерь и даст им попробовать их собственную пилюлю. Ага, затолкает её по самые их… гланды… ага… Это научит их не трогать его… друга? Когда Зуко успел стать его другом? Но за кого, кроме друга, ты встанешь на пути огня? Джет решил обдумать этот вопрос чуть позже, когда ему не будет так хреново.       Он осторожно сделал глубокий вдох — это заставило кожу на его груди натянуться — и в сотый раз заставил себя не стискивать зубы. Ему мучительно хотелось что-нибудь пожевать, но шевелить руками не стоило. Держать чашку, чтобы выпить чай, уже было, мягко говоря… неприятно и Джет не собирался рисковать, пытаясь добраться до ногтей.       Кроме того, ему надо было оставаться спокойным или хотя бы казаться таким. Зуко явно был на грани нервного срыва и Джет не хотел еще больше нагнетать ситуацию.       Хорошо, что у него была в этом большая практика. Никогда не давай детям паниковать — отвлеки их, сделай вид, что всё в порядке, переключи их внимание, позволь им расслабиться. (Не надолго — всегда находилось дело, которое не могло ждать: собрать еды, отремонтировать хижину, подчинить то, что сломалось … а ломалось что-то постоянно — профессиональные риски, что поделаешь…)       Джет невольно вздохнул, дернул рукой и тут же поморщился. Ожоги шли только от основания ладоней до локтей, но Джет только сейчас начал понимать, как часто он шевелит руками. И это если не думать о челюсти и шее, которые все время двигались — как, демоны возьми, ему жить, пока это будет заживать?!       А мокрые полотенца, которые Джин положила на ожоги, такие холодные.       Глаза Зуко метнули быстрый взгляд на Джета. Глаза? Джет так и не выяснил, видит ли Зуко левым. Это не имело большого значения, потому что Зуко никогда не показывал, что у него слева есть проблемы и оба глаза двигались, так что Джет про себя решил придерживаться множественного числа. Бровь Покорителя Огня опустилась (о, тут точно одна!) так что Джет не мог разобрать выражения его лица.       — Извини, что втянул тебя в это, — пробубнил Зуко, теребя повязку на ноге. Джет усмехнулся:       — Да не парься. Не сказать, чтобы это нападение было чем-то новеньким, — он снова посмотрел на потолок. — Я справлюсь.       Зуко вздохнул, но, к счастью, продолжать разговор не стал. Джет закрыл глаза и попытался расслабиться. ***       Облегчение Хакоды, когда он увидел, что дом — стоит, дверь — заперта, а единственный человек поблизости — пожилая соседка, которая окинула его подозрительным взглядом, прежде чем вернуться к работе по саду, трудно описать словами.       Кустаа увел Джета, чтобы осмотреть его ожоги. Но, прежде чем оставить мальчика на попечение целителя, Шеф выслушал его рассказ о том, что случилось, потом вернулся в гостиную и присел рядом с Зуко, чьи руки дрожали, сжимая чашку, а глаза нервно метались по сторонам.       Взгляд Хакоды остановился на забинтованной ноге Зуко. Кустаа уже проверил рану, согласился, что она не слишком серьезная, но все-таки наложил пару швов, прежде чем перевязать. Пока целитель возился с его ногой, Зуко не издал ни звука, только стиснул зубы и напрягся. Хакоды не знал было ли это упрямством или шоком. Возможно, поровну и того и другого.       — Ты хорошо себя чувствуешь? — спросил он. Зуко кивнул, не поднимая глаз. — Знаешь, я горжусь тобой. Ты смог постоять за себя и привести Джета домой.       — Он принял огонь за меня, — сказал Зуко, отставляя чашку. — Если бы не я, он бы не пострадал. Я всегда всё порчу.       Хакода покачал головой:       — С тобой или без тебя — те солдаты были там. Но если бы тебя там не было, Джет вряд ли смог добраться до дома. Даже если бы он сумел убежать, то почти наверняка солдаты бы преследовали его и всё вышло бы еще хуже. Так что ты ничего не испортил.       Зуко некоторое время ковырял вылезшую из подушки нитку. Хакода молча ожидал, пока он заговорит. Наконец, Зуко выдавил:       — Я… я убил одного из солдат. Он… он смеялся, когда Джет обгорел и я…       У Хакоды всё внутри перевернулось. Дети не должны убивать. Хакода подозревал, что солдат заслужил это, но Зуко не должен был быть тем, кто покарал его.       — Мне очень жаль.       Зуко потянул носом:       — Всё в порядке, — сказал он слегка сдавленным голосом. — Другой солдат убежал и мы смогли вернуться сюда.       Хакода чуть помедлил, но потом обнял Зуко за плечи. Мальчик посмотрел на него, а потом сам обхватил Шефа. Он был достаточно высок, чтобы его голова легла на плечо Хакоды — немного выше Сокки, когда они виделись в последний раз…       Зуко крепко прижимался к Хакоде. Дрожь, по прежнему сотрясавшая тело мальчика сменилась тихими рыданиями. Джин на цыпочках вошла в комнату, села с другой стороны от Зуко и погладила его по голове. Этим жестом она очень напомнила Хакоде Катару, которая всегда знала, как успокоить деревенских детей, когда они были обижены или расстроены.       Дыхание Зуко постепенно выравнивалось и Хакоде потребовалось время, чтобы понять, что мальчик уснул. Джин встала, что-то пробормотала насчет ужина и ушла.       Хакода вздохнул, Ничего не оставалось, как смириться с ролью подушки для Зуко, точно так же, как он сотни раз делал это для своих детей.       «Дети похожи на карликовых пум» — сказала однажды Кая, когда маленькая Катара уснула у неё на коленях. — «Как только они засыпают, вам больше нельзя двигаться»       Хакода не думал, что сможет пошевелиться — ноги у него уже затекли.       Но единственное, о чём о жалел, это о том, что не разулся.