Nous, la différence

Семь лет после уничтожения старого Тринадцатого района и пять лет после окончания строительства нового.

Дамьен Томасо проснулся от ощущения чужого присутствия в спальне. Не открывая глаз, он потянулся за пистолетом под подушкой и аккуратно перенес его под одеялом на уровень пояса. Незваный гость негромко хмыкнул, и только тогда Дамьен открыл глаза. В кресле напротив кровати сидел человек, которого Дамьен не видел пять лет. Свет фонарей с улицы освещал его достаточно, чтобы полицейский смог рассмотреть своего визави. Тот почти не изменился, годы едва его тронули: всё те же взъерошенные черные волосы, превосходная физическая форма, простецкая майка, татуированный торс. И только взгляд стал жестче, старше. — Я надеюсь, этот бугор под твоим одеялом — это ствол, и ты не настолько рад меня видеть, — ухмыльнулся Лейто. — С возрастом твои шутки становятся такими же дешевыми, как и твоя одежда? — парировал Дамьен, садясь в кровати и откладывая в сторону пистолет. — Почему ты не можешь вести себя как нормальный человек? Позвонить, договориться о встрече? — Это не дружеский визит, и мне не до социальных игр, — отмахнулся житель бывшего гетто. — Дело не терпит отлагательств. — Что такого приключилось, что ты влез ко мне в дом посреди ночи? — Томасо говорил шутливо, но он уже понял, что всё серьезно. После пятилетнего радиомолчания Лейто не стал бы беспокоить его ночными визитами по пустякам. — В Тринадцатом районе кое-что происходит. Кое-что тревожное. — В Тринадцатом районе теперь есть свой полицейский участок, и там работают хорошие люди, — осторожно сказал Дамьен, мягко давая Лейто понять, что не обязательно вовлекать в дела пригорода полковника криминальной полиции столицы. — Я лично выбирал руководящий состав. — У меня нет причин им доверять, — процедил Лейто и отвел взгляд. Это могло бы прозвучать лестно, но в голосе визитера было слишком много напряженности и плохо замаскированной боли, чтобы Дамьен мог порадоваться тому, что Лейто доверяет ему, как никому другому. — Что случилось? — Несколько смертей. На первый взгляд, ничего подозрительного: передозировка, сердечный приступ, алкогольное отравление. Они не расследовались как убийства, нет состава преступления, нет закономерностей. — Тогда в чем же дело? — спросил Дамьен, подозревая, что не всё так просто. — Дело в том, кто умирает. Али-К. Малыш Монтана. Карл Скинхед. Вот здесь есть закономерность, не находишь? Бывшие главари банд старого Тринадцатого района. Которые штурмовали вместе с ними Елисейский дворец. Закономерность точно имелась, но увидеть ее могли лишь те, кто знал, что произошло в день взрывов. Те, кто участвовал. — Это ещё не всё, — мрачно добавил Лейто. — Сегодня погиб мой воспитанник. — Воспитанник? — удивился Дамьен. Слово прозвучало неожиданно, хотя и не должно было, стоило вспомнить, с какой отеческой заботой Лейто всегда относился к молодому поколению Тринадцатого района. — Я тренирую подростков, у меня своя школа, — с неохотой признался Лейто. — Сегодня там произошел пожар. Официальное заключение — возгорание неисправной электропроводки. Мой воспитанник, Даниэль, не смог выбраться. Час назад он скончался в больнице от полученных ожогов. — Соболезную, — пробормотал Томасо, с сочувствием глядя, как лоб Лейто прорезает глубокая морщина, а в уставшие глаза с лопнувшими капиллярами просачивается боль утраты. На мгновение Дамьену показалось, что Лейто пришел к нему всего через час после гибели своего подопечного не только в поисках справедливости, но и в поисках утешения, но он отбросил эту мысль. Они не виделись половину декады, они даже не были друзьями в общем понимании этого слова, Лейто не стал бы искать у Дамьена утешения. Помощи в совершении возмездия — определенно, Томасо поставил бы на это все свои деньги. — Его не должно было быть там сегодня. Я должен был быть один, но у него есть ключи, и он пришел потренироваться с утра, пока меня нет. Если бы я приехал на час раньше… «Мы бы с тобой сейчас не разговаривали», — подумал Дамьен с неприятным чувством, напоминавшим запоздалый страх: Лейто мог умереть, а Дамьен даже не узнал бы об этом, потому что они исчезли с радаров друг друга на целых пять лет. — И ты считаешь, что покушались на тебя? — спросил он вслух. Лейто отстраненно покивал, но потом он вдруг наклонился вперёд, и его взгляд загорелся гневом. — Твои «хорошие люди» не будут это расследовать. Кто-то слишком умело заметает следы, выставляя все смерти как несчастный случай или естественные причины. Ты единственный, кто может мне поверить. И ещё… Ты не один из нас, но ты был там в тот день, так что твоя жизнь тоже может быть под угрозой. Без сомнения, Лейто был прав: Томасо не один из них, он не родился в Тринадцатом районе и не рос в засилье преступности, он воспитывался в достатке и стал элитным полицейским с роскошной квартирой в центре Парижа. Однако же эти слова, «Ты не один из нас», показались Дамьену своего рода пощечиной. Словно всё то, что они вместе сделали, не имело значения. Словно никакой роли Дамьена в судьбе Тринадцатого района не было. Поморщившись от чувства непонятной и неуместной обиды, Дамьен сосредоточился на фактах. — Кто-то убирает наш маленький отряд справедливости, — проговорил он то, что подразумевал Лейто. — Нам нужно в первую очередь обезопасить тех, кто остался в живых. Ты знаешь, где Молько и Тао? Лейто покачал головой. — Мы не пересекались вечность. — Мы должны найти их, пока до них не добрались. Дюваль больше не занимает пост главы государства, но я знаю, где его искать, мы должны предупредить его об опасности, — Дамьен встал с кровати и начал одеваться. — Ты думаешь, это может быть кто-то из ДИСС? — Ты посадил их всех, забыл? — фыркнул Лейто. — Меня волнует другой вопрос: почему сейчас? Если бы кому-то не понравилось, что ты упёк всех диссовцев, это началось бы еще семь лет назад. Так почему сейчас? — Хороший вопрос, — нахмурился Дамьен. — Я поеду в управление, выясню, что смогу, обо всех причастных к ДИСС, а ты найди способ связаться с Тао и Молько, чтобы… — И тут Дамьен осекся, увидев, что Лейто поигрывает ключами от его новой БМВ. — Что ты делаешь с моими ключами? — Ты в списке, я не выпущу тебя из вида. Томасо иронично приподнял брови, словно спрашивая «Серьезно?» — Ты забыл, из каких передряг мы выпутывались? Я в состоянии за себя постоять. «Ты забыл, с кем разговариваешь?» — едва не сказал он, но это прозвучало бы высокомерно. Меньше всего Дамьену хотелось казаться высокомерным, когда он был с Лейто. — Если ты не стал бессмертным за те пять лет, что мы не виделись, я не выпущу тебя из вида, — повторил Лейто. — Нам сейчас не банда гангстеров с автоматами и одной на всех извилиной противостоит, а интеллект и методичность кого-то, кто способен обставить всё так, что у полиции даже нет поводов для расследования, не то что возможных зацепок. Он помолчал, потом добавил, не глядя на Дамьена: — Я уже потерял нескольких дорогих людей. Попробуем избежать твоих похорон? Игнорируя неловкость, появившуюся после слов Лейто о дорогих людях, Дамьен кивнул. — В мои планы мои похороны тоже не входят. Ты прав, сила в количестве, вдвоем у нас больше шансов выяснить, что происходит, и прекратить это как можно скорее. — И избежать сопутствующих потерь. Погиб ребенок, Дамьен. На его месте должен был быть я. — Я надеюсь, ты понимаешь, что не ты виноват в его смерти? Он оказался не в том месте не в то время, — Томасо знал, что предлагает слабое утешение, и что логика не возьмет горе Лейто, но он не мог сказать ничего другого. Он не мог пообещать, что они найдут того, кто стоит за всеми смертями, не мог пообещать, что они оба останутся в живых, и уж точно не мог гарантировать, что Лейто станет легче. — Ты думаешь, это что-то меняет? — Лейто спрятал лицо в ладонях, и этот жест был первым и единственным проявлением слабости, которое Дамьен у него когда-либо видел. — Это не меняет того, что ты чувствуешь, — согласился Дамьен. — Но это меняет твой фокус. Винить себя — контрпродуктивно, ты должен сосредоточиться на том, чтобы наказать тех, кто за этим стоит. Ты же за этим ко мне пришел, не так ли? Ему не требовалось подтверждение, но Лейто послушно кивнул. — Почему ты не обратился ко мне раньше? — вдруг спросил полицейский, задаваясь вопросом, насколько в действительности доверял ему Лейто, если потребовалась смерть четырёх человек, чтобы привлечь к делу его, Дамьена. — Не сопоставил факты вовремя, — с досадой признал Лейто, хмуро поглядев на него. — Монтана и Карл злоупотребляли алкоголем и наркотиками, для меня не было новостью, что они могут плохо кончить. Но Али-К был здоров как бык, и, когда его выкосил сердечный приступ, я насторожился. Думаю, я бы меньше удивился, если бы его изрешетили пулями в борьбе за власть, — невесело хмыкнул Лейто. — И этот пожар сегодня… Теперь у меня нет никаких сомнений в том, кто именно под ударом. Его явно мучило, что он не заподозрил дурное раньше. Лейто, у которого всегда был острый ум, и у которого благодаря жизни в таком месте, как Тринадцатый район, развилось феноменальное чутье на опасность, не догадался, что происходит какой-то заговор. Дамьен был уверен, что друг винит себя и за это тоже. Возможно, считает, что расслабился и потерял хватку после пяти лет спокойной жизни. Но видит бог, Лейто их заслужил, эти годы спокойствия… Пусть он и был выкован в адской кузнице Тринадцатого района, было больно смотреть, как его жизнь снова превращается в поле битвы. Томасо подошёл и успокаивающе похлопал друга по плечу. — Давай будем решать проблемы по мере их поступления. Защитим твоих друзей и бывшего президента, а потом будем разбираться с виновными. И вот ещё что, Лейто… — Что? — Лейто поднял взгляд на полицейского. — Я рад тебя видеть, — ухмыльнулся Дамьен. — Настолько. — Иди ты, — фыркнул Лейто, отпихнув его руку, и впервые за весь разговор улыбнулся.