Рапсодия в голубых тонах 🎼

Хотел часто я вернуться в прошлое. Чтоб отомстить, сыграть победный марш! Но, как-то сел и подумал: «Кому он нужен, этот мой реванш?» Я огляделся — жизнь налажена, и рядом те, кто не обидит, не предаст. …Ну, а обидчик? Пусть живет, как сможет... А за меня ему Судьба воздаст!

♪♫💕ᎷᏬᏕᎥᏦ 💕♪♫

Эридан

      — Ну, что, пацаны, что у нас сегодня? Какие планы? Что за клуб?       — Микки, сколько вопросов! Клуб — это мой сюрприз сегодня.        — Ну, не огорчайся, дружище. Сейчас поедем в клуб, немного выпьем, потанцуем и твое настроение станет лучше. Правда?       - Именно так и будет, - произнес Эдгард и подмигнул мне с веселым задором... Элитный клуб "Серебряная звезда" располагался на последнем этаже высотки, вонзающейся в черное небо раскаленной иглой и панорамным видом на город. Дорога до клуба заняла пятнадцать минут. Уже стемнело, когда мы добрались до клуба...        Выходили из машин шумно. Это был почти уже ритуал. Я здоровался со всеми знакомыми, которых уже у входа громко приветствовал и целовал, умудряясь обнимать одновременно и своих девушек. Папарацци стремятся поймать пикантные моменты и описать все что видят... Но их вряд ли впустят в это место и позволят сделать фотографии, но мы всегда рискуем, как и они в попытке угнаться за сенсацией... Эдакая незримая война репортеров, журналистов и нас светских аристократов... Щекочет нервы и подливает масла в огонь. Тем более, когда открылась гонка в политических кругах...       Меня с друзьями пропустили без проблем... Это место было дорогое и «звездное». Неоновый свет отражался от металлических поверхностей, играл на коже диванчиков, растекался по стеклу. Там, наверху, в полумраке ВИП-лож, куда недотягиваются неоновые лучи и разбросанные по залу узоры, — роскошь и вседозволенность. Там рекой льется элитное спиртное, а воздух пропитан сигарами... В клубе было шумно, музыка гремела. Эдгард провёл нас на второй этаж, где было не так многолюдно и собиралась своя компания. Я сразу узнал многих из них и, чтобы влиться в коллектив, заказал всем выпивку. Мы уселись за столик недалеко от эстрады, справа от входа. В зале был полумрак, освещались только столики и эстрада. Нам тут же принесли напитки, какие-то коктейли с фруктами и цветами. На вечеринке были не только аристократы, но и известные личности столицы, но внимание многих было приковано ко мне. Некоторые подходили просто познакомиться со мной, на попытки девушек меня соблазнить я не обращал внимания, где-то через час я отошёл в туалет по естественным нуждам. Вернулся в зал и сел за столик. Все разбрелись как следует уже успев немного захмелеть. кто-то танцевал, кто-то флиртовал. Я наблюдал за гостями, иногда среди них узнавал известных персон. Смотрел, с кем и как они общаются. Мне была интересна именно эта сторона. В зале, где басы отдаются в сердце, я чувствую себя свободно. Дурацкие мысли мигом выветриваются из головы, стоит мне подхватить ритм. я слушаю и наслаждаюсь моментом единения души и музыки... Музыка вливается в меня сквозь кончики пальцев... Расслабленно прикрыв глаза, я качал головой в такт музыке, откинувшись на спинку диванчика. Вечер был в самом разгаре, все веселились, смеялись и радовались жизни. Я же, кажется, выпил лишнего или просто выпал из «тусовки». Впрочем, пока меня все устраивало. Я пытался забыться, пытался не думать, но оно само лезло в голову и не давало расслабиться...       — Эри, почему ты такой расстроенный? Не стоит беспокоиться. Мы обязательно одолеем этого Алехандро Эддерли. У каждого есть свои слабые места, — сказал мой друг, садясь рядом со мной с полными бокалами в руках. Рядом с ним устроилась его спутница, с которой он, похоже, собирался провести эту ночь. Вздохнув, я все же решил посмотреть на Кеннана.       — Этот как ты говоришь Алехандро Эддерли перешел мне дорогу и увел у моей компании контракт на огромную сумму с нулями… — прорычал я лучшему другу, пытаясь перекричать музыку. Друг мой, естественно, дураком не был, потому сразу же поднял руки в защитном жесте.       — А он опасен.       — До тебя только сейчас это дошло? Он моя личная головная боль... заноза в заднице с несколькими нулями.       — Нет. Я это понял еще там в студии, когда он размазал вас с Норхольдом по полу… Но не думал, что он и в финансах обставил.       —Бастиан Норхольд в тихой ярости. Этот гад и у него увел контракт из-под носа. Он предложил что-то такое, что те, как овцы, пошли за ним. Мои и ребята Норхольда пытались найти о нем хоть какую инфу, но он как угорь ускользает, он как вода просачивается и бьет наотмашь. Бьет больно, четко, направленно и играет по-крупному. Ты точно уверен, что там нет двери, а он приходит и оставляет после себя апокалипсис. Это что… С этим мы еще поборемся и посмотрим, кто кого. Ты видел новый фильм «Никто кроме тебя»?       — Нет.       — Рекомендую посмотреть. Ты там просто душка, а я монстр. Эти омеги снимали всю аварию, и ты там такой красавчик. А их комментарии в твой адрес просто класс!!! Я хотел придушить их и жалею, что в суде этого не сделал. Мы так и не узнали имена двух участников аварии. Тот, что высказался, что обделался со страху и таинственный альфа, что отправил нас в нокаут… Они и суд снимали… Вот как умудрились не пойму. Но факт остается фактом. Друг стал подпаивать свою девицу, рассказывая ей анекдоты и байки. Я сидел и пил шампанское практически в одиночестве среди моря людей. А в голове продолжается бардак... Мир любит и разрушает меня изнутри. Через людей, через боль. Я больше не пытаюсь залечить свои сердечные раны. Не закрываю их пластырем — пусть заживают сами. Моя боль — это уже не просто изъяны, это часть меня настоящего. А еще все чаще вспоминаю своего супруга, а вернее его свадебное пожелание. Может быть, такое или нет? Может быть такое, что этот Алехандро как-то связан с этим фильмом, с этой партией, местью. Чудовище О’Лафлин. Что общего у этого альфы и моего супруга? Почему я объединяю все в одну категорию? Почему мне хочется сказать ему: «Остановись, и давай попробуем начать всё с чистого листа?»       — Эсс, вам просили передать, — с готовностью протягивает официант поднос, на котором лежит визитка. Я не сразу понимаю, что обращаются ко мне, но, когда в мою ладонь опускается запотевший бокал с коктейлем, в котором отражаются блики неона, а под донышком я замечаю карточку с номером ВИП-ложи, до меня доходит, что обращаются именно ко мне. Переворачиваю ее и вижу предложение, от которого нельзя отказаться. .... Алехандро Эддерли, - и кровь вскипает как лава при прочтении лишь его имени. Он здесь. Аспид его знает, почему меня в этот момент переклинило. Желание высказать Алехандро все, что я думаю о нем и о его приглашении, отозвалось где-то в левой пятке. Оно было сродни тому желанию выйти на ринг и выиграть бой... Адреналин и алкоголь ударили одновременно в голову.       - Эридан? Друг отвлекся от спаивания девицы и посмотрел на меня с беспокойством, что вылилось в его голосе... Он перехватил из моих рук карточку и, прочитав, присвистнул. Взгляд на вылет.       - Я сам. - прорычал. - Он мой... Друг поднял руки, сдаваясь... Поднялся.       — Я ненадолго. Сейчас вернусь.       - Я лучше подстрахую вас.       - Но не приближайся.       - Не вопрос... Он вряд ли меня помнит. Подмигнув другу, подхватил коктейль и направился в сторону к своему оппоненту по дебатам. По разбросанному в проходах неоновому узору к золотому сиянию ступеней. Охранник размером два на два лишь взглянул на карточку в моей руке и указал на коридор, уводящий из просторного холла налево. Я прошел по мягкому покрытию, наслаждаясь тишиной. Дверь в ВИП-ложу с нужным номером обнаружилась сразу. Это стало неожиданностью. Меня прижали к стеночке как какого-то омегу, скрутили, зафиксировали ноги и руки. Причем рука нападавшего держала меня крепко за причинное место, и я понимал, что дернусь и сам себе причиню боль... Аромат, попавший в мои легкие сбил напрочь все мысли в кучу. Горький эспрессо обжаренными зернами арабики, он пьянит как абсент, убивая разум и лишая возможности здраво мыслить. В мгновение этот парень, от которого не знаешь, чего ожидать, нависает надо мной. Так близко, что дыхание сбивается, а в груди воцаряется проклятое чувство беспокойства. Этот беловолосый молодой альфа с внешностью модели. Его миловидное лицо было маской. Под ней таилась совсем другая личность. Жесткая. Надменная. Я с ней успел познакомится лично на дебатах.       — Дан, понравилось быть размазанным по полу. Еще хочешь? — этот голос обжигал легкие и не давал мне соображать адекватно, а алкоголь подпитывал не самые приличные мысли в этот момент. — Хочешь... — от этого хочешь у меня мурашки по всему телу табуном прошлись. Он взглядом будто раздевает меня. … будто бы жажда его — это его проклятие. Будто бы преступление — видеть меня… касаться меня… Богом судимо больное желание возникает взять его... А губы его так близко, так порочны. Мне показалось, либо я схожу с ума, либо мир слетел с катушек. Но сопротивляться желания нет. Он пробуждает во мне аппетит. И речь, в данном случае, не только о сексе. Он пробуждает аппетит к жизни в общем, придавая ей вкус. Почему лишь на одно мгновение мне показалось, что он омега? Почему не могу оторвать взгляд от этого притягательного лица и рождается желание поцеловать? Микки называла это «нездоровым азартом».       — Алехандро, что ты от меня хочешь? — а голос предатель, опустился до низкого тембра и дрожит как струна. Он заражает меня оптимизмом и дарит вдохновение: эмоции, мечты, желания и цели. Эти глаза смотрят на меня безжалостно. А мне хочется произнести, что я мазохист. В коридоре перед ВИП-ложей тоже присутствовали все оттенки фиолетового, разве что их скрадывал полумрак. Точно так же, как и фигуру Алехандро, от которого веяло силой, непререкаемой властью и еще чем-то неуловимо опасным. Притягательным. Будоражащим. Таких еще называют голубая кровь... Удар сердца ... Порочный, сексуальный как безумный грех... Сглотнул и вздохнул порцию его аромата... Не оттолкнуть и не пошевелиться, так как его пальцы длинные идеальные и красивые проскользнули по плечу и остановились на моей шее... С....н сын!        — Хм… взрослые мальчики всегда решают дела по-крупному. И честь для таких, как мы, не пустой звук. Ее легко можно лишиться, она рушится как карточный домик, от одного неверного поступка. Я представляю интересы одного омеги, О’Лафлин. И даю тебе срок на пересмотр брачного договора, скажем неделю. Иначе просто пресса выложит текст, и ты вылетишь из гонки как пробка из бутылки. Понял? В этот момент бедное мое сердце бьется через раз, а кровь толчками бежит по венам, когда разум машет ручкой и сваливает в неизвестном направлении.       — Да уж куда понятливее сказано. Шантаж, угроза… - голос упал до шепота.       — Нарушение прав в законе… развод будет громким и желанным для твоего супруга. Что будет, если я это все обнародую, а? Деловые партнеры твоего отца просто пошлют его. Вы обанкротитесь. Матушку хватит удар. Твой дед… ...Негодяй! Паршивец... Изверг...   — Неслось в голове, а вот тело реагировало на него не совсем адекватно, низ живота тянуло и я вздрогнул, осознавая причину и свое желание.... Моя злость мгновенно исчезла, и я почувствовал, как меня словно сковало льдом.       — Допустим я составлю новый, но не знаю куда… Мы оба прекрасно осознавали мое состояние. Я не мог его скрыть так он продолжал меня там держать...       —В ячейку, откуда твоя сестра забрала доверенность и пользуется деньгами, положенными на содержание супруга. А ты, случайно, не в курсе суммы, которую по закону обязан выделять своему супругу, и неважно, куда он тратит эти деньги? В твоем случае это нарушение закона. Ты на любовницу тратишь в день больше, чем за месяц на супруга… Я раздавлю тебя, Дан, — прошелестел его голос в самое ухо. Да после этой фразы у меня весь алкоголь вылетел из головы. Пульс подскочил. Сердце забилось в груди, грозясь проломить ребра и выскочить наружу. Я расстегнул верхние пуговицы белой рубашки. Мне явно не хватало кислорода. Я и не заметил, что мои руки сейчас свободны. Кисти безвольно повисли. Внутри что-то ухнуло, перед глазами заплясали темные мушки. Сердце билось бешено, неистово. И ему шла эта победная усмешка. Он был по - хищному красив.       — Для чего ты это делаешь?       — Ты и сам уже догадался, только не веришь своему сердцу. А стоит… — он дернул рукой, вжимая меня в свое тело. Обхватил мою шею чуть ли не придушив слегка, склонился надо мной. Похоже, очередного скандала будет не избежать, если газетчики это разнюхают. Чую полную задницу. Я не знал наркотика сильнее, когда его губы-яд коснулись моих. Не устоял и взорвался неистово со стоном. Его рука внизу прошлась вдоль всего моего естества и обратно стимулируя акт.... Я сам подался бедрами к нему со стоном и рыком желая большего... Ни один препарат не способен сравниться с этой тягой к нему, что я сейчас испытал. Моя кровь по венам рванула как огромный поток, сердце колотится жадно, а внизу живота струна звенит, моё осекается дыхание. Сила желания растет с огромной прогрессией. Ждать повторения, его прикосновения... Наслаждаться. Хранить эмоции. Это энергия, что скручивает меня сейчас и приковывает к нему. Это жизнь. Жажда, жадность. Не утолить. А он разорвал поцелуй, словно его и не было для него. А слова омеги наотмашь режут нервы... Он вскрыл мне вены...       — Целуя кого-то еще, ты будешь помнить этот поцелуй. Другие будут казаться пустоцветом. Они не напоят тебя, а лишь опустошат. Ты будешь смотреть на экраны телевизоров, повторы наших дебатов и будешь помнить наше маленькое путешествие в твой рай… и чего ты лишился. Я хочу тебе приснится и измучить твою душу. Ты хочешь меня. Даже под кайфом, моё тело останется целью для тебя и как всякий наркотик способен только обострить желание близости, но заменить никак. Но ... - он усмехнулся коварно, а я задохнулся, подсаживаясь на его запах, - чудовище О’Лафлин — трогать и гладить не разрешается. Опасно. Так опасно, что можешь остаться без рук и финансов... Горячо… От его голоса... Боже мой, когда же все эти сюрпризы закончатся? Он оттолкнул меня с такой небрежностью, словно я порванная тряпка и годна лишь для помойки… Он развернулся и ушел, а я остался на месте, словно меня пришпилили. И находился в каком-то отупении, с трудом воспринимая новую действительность. Но точно знал, что откат меня настиг.... Я больше не хочу справляться с войной в своей голове. Зато она готова стать добровольцем, обнимает и гладит по волосам, разбивает пальцами прическу и всю мою линию обороны. Ее лицо — это лицо Алехандро. Ко мне на подмогу пришел Кеннан. Он помог мне подняться на ноги и был хмур.       - Что это сейчас было?       - Знакомство - произнес я.       - С кем?       - С интимной стороной... Мне надо выпить... Из клуба мы вышли в ночь, мигом окунувшись в привычную духоту.... Сложно помнить, как ты напился и как добрался до дома...Когда твоя жизнь превратилась в ничто... Когда под боком омега, а ты представляешь совсем другой типаж. Он недоступен и лишь твой мираж... Я шёл на дно… На долгий миг я забыл, для чего вообще поцеловал того, которого меньше всего на свете хотел бы обидеть. Я мечтал ощутить вкус губ Эддерли, соприкоснуться своим языком с его и почувствовать жар рук на своем обнаженном теле, но не мог осмелиться на такое. Я не хотел останавливаться, и, как казалось, не хотел и он.       Выгнал омегу из свое постели и из дома под утро, так и не прикоснувшись к нему... Я вновь лег на постель и с распростертыми руками лежал на спине словно я звездочка, а в голове ОН... Мне нельзя… Нельзя прикасаться к своему супругу, как бы горько это не звучало. Возбуждение накатывало волнами. Воспоминания жестоки, как не посмотри... Язык Алехандро, проник между моих губ, даря новые, неизведанные ранее ощущения.       — М-м-м! — мужской стон прокатился по безлюдному коридору, распространяя по моему телу табун мурашек. О-о-о, сколько он говорил своим огненным взглядом! Сколько нелицеприятных оборотов были направлены в мою сторону в его голове, так и не озвученные, но высказанные его глазами. И мне нравился этот огонь. Он был таким живым, словно Хан действительно был реальным.       Фантазия... добивала мое тело, душу и сердце, распластала лужей по всей поверхности постели... Не отдавая отчета своим поступкам, мысленно закинул руки на шею блондина, притягивая его ближе к себе. Было так сладко, волшебно, волнительно и я не хотел, чтобы эти мгновения прекращались. Голос с легкой хрипотцой так и манил изведать наслаждение ... Но увы, громко хлопнула дверь... вздрогнул и открыл глаза… осознавая, что это очередной сон, где я как мальчишка в пубертатный период кончил, тихо матерился...       Алехандро О’Лафлин - мой личный ад, мой наркотик, наваждение. Что ты сотворил с моим организмом? Я хочу тебя ... хочу всего и везде. Мои мысли далеки от идеала, там лишь разврат, где в главной роли ты. Не понимал, что на меня нашло. Всегда ровно относился к омегам и уж тем более альфам. Пусть до этого момента я его не видел, но все же что-то в нем смогло меня привлечь. Набрал полную грудь воздуха, тут же забывая, как дышать. Носа коснулся умопомрачительный запах. Сердце забилось словно сумасшедшее, разгоняя кровь по венам в разы быстрее. Он то и дело отводил взгляд в сторону, не желая смотреть на меня, что вызывало непонятное недовольство. Мне хотелось попасть под прицел его глаз, хотелось, чтобы он обратил на меня свое внимание. Меня злило его поведение, раздражало и не осознавал своего. Такое со мной было впервые. Он словно притягивал магнитом. От него было очень сложно оторвать взгляд. Не мог понять, с чем связано столь бурная реакция на этого молодого парня. Я в нем никак не мог определить альфа или омега... Но... моему организму было плевать на все условности и это тормозило мои мыслительные процессы. Сердце на секунду остановилось. Тонул безоглядно в его глазах, не желая уходить отсюда. ... Он меня размазал, нашинковал и приготовил блюдо. Странно, но не обиделся и ему простил. Мы все трое были сражены его харизмой, умением преподать себя, препарировать и вводить в ступор. Время замедлило свой бег, я словно пребывал в трансе. В его глазах разгорался огонь, отчего кровь в венах начала закипать. Чистая победа с его стороны и мой проигрыш, но так красиво преподнесенный, что моя гордость не взбунтовалась. Он меня злил, бесил и восхищал одновременно. Каждый шаг этого парня, каждый взгляд, его дыхание — все это заставляло кровь закипать. Мне было очень сложно реагировать на его присутствие. Сжимал губы и старался вообще не дышать, только бы не чувствовать ЕГО запаха, который сводил с ума. Каждое движение Алехандро опасно для меня, ведь я могу сорваться в любую секунду. Невозможно контролировать себя, когда рядом находится тот, от взгляда которого голова идет кругом.       Может, я старею? Я мысленно видел картину, как возвращаюсь домой после очередного заседания в конгрессе, а из дома мне навстречу выбегает маленький сын так похожий на Алехандро и меня.       Только истинный Норхольд знает как, где и когда насолить, поперчить и подать блюдо. Вот не думал, когда смотрел на это страшилище, что станет моей головной болью. Нет ядом... Даже если мы не будем вместе, то я рад тому, что Алехандро стал частью моей жизни. Я дам то, что ты просишь, чтобы в будущем попытать счастье и оказаться рядом с тобой, мой греховный супруг....

Аннабель

На публике мы всегда казались идеальной семьёй. Мы были аристократами, богатыми и хорошо одетыми. Мы устраивали одни из лучших званых вечеров и, как полагается, давали их несколько раз. Всё было прекрасно, но стоило зрителям разойтись и захлопнуться дверям, как всё резко менялось. Постоянные крики, постоянные оскорбления, постоянная злоба на его лице.       Все было бы хорошо, если бы не мои новые родственники. Я жила с ними уже довольно долго, дед Бастиан Норхольд считал меня чуть ли не рабыней в их доме и контролировал каждый мой шаг. Торопил с беременностью, считал наши деньги, жаловался на меня мужу и постоянно говорил, какая я неуклюжая и неумёха. Я по-прежнему думаю, что свадьба против воли — это ужасно. Мне просто повезло, что мой муж оказался хотя и сильно религиозным, но очень понимающим и образованным человеком. Мои нервы были расшатаны настолько, что я обратилась к психотерапевту. Оказалось, что у меня депрессия.       Уже в который раз я слышу в трубке: «Абонент временно не доступен». Это начинает раздражать, и я не знаю, куда себя деть. Конец весны в этом году радует нас тёплой и солнечной погодой. Скоро под окном зацветёт сирень. Но мои плечи опускаются, а улыбка исчезает с лица. Я так устала быть сильной! В зеркале я вижу измученную женщину. Я понимаю, чем это вызвано, но трусливо прячусь, как маленький сурикат в норке. Как будто все тревоги могут обойти меня стороной. Слышу как щелкает ручка входной двери. А через пару минут на пороге возникает мой муж. Прислуга суетится вокруг него. Подан на стол кофе как он просил, и перекус. Молча соглашаюсь, размышляю…и ничего понять не могу…наверное где-то поел, поэтому лишь кофе и бутерброды.       - Может поговорим? У меня закрадывается чувство, что должно случиться что-то неминуемое. Чертово дежавю.       - Мне не о чем с тобой разговаривать. Твоя прямая обязанность была забеременеть, а ты похоже на это не способна. Я беседовал с врачом на эту тему. Он сказал мне, что слишком маленький процент для рождения ребенка. Сажусь, руки потряхивает, как и все тело бросает в дрожь. В комнате с геометрической прогрессией растет напряжение, которое сковывает мое тело и парализует эмоции.       — Я очень хотел бы развод, но эта гонка, и первый год после нее... Никого не хочу видеть, слышать.       - Не правда, - голос срывается до шепота. - У меня другие сведения. Все дело в наших с тобой отношениях. Ты не любишь меня. Породистое лицо мужа кривится в надменной усмешке:       — А на что ты рассчитывала, когда на этот брак соглашалась? Не на любовь, конечно. Даже не на симпатию. На элементарное уважение. Но в браке с властным магнатом мне досталась лишь ненависть. Но в слух я это не произношу. В этой комнате сидит оболочка. Душу мне вывернули, выжгли и остывшие угли засунули вновь обратно. У меня к нему много вопросов, ведь сейчас произошло что-то через край.       — А меня спрашивали! - повышаю голос. - Нет не спрашивали. Тело ты мое получил. А душу не тронь. Не любят таких, как ты. Не стоишь ты ни любви, ни презрения, ни памяти. - Ответом мне служит самое черное ругательство. - У тебя кто-то появился? Я внимательно смотрю на его лицо, ожидая правдивого ответа. Не знаю, сколько времени проходит, пока он молчит — час, минута или всего лишь мгновение. Все мои страхи, которые были до свадьбы, оживают и рвут душу на тысячи мелких кусочков. Мне кажется, что я уже не смогу собрать её заново. Чем больше на сердце шрамов, тем больнее и медленнее оно заживает. Сейчас моё сердце уродливо и внутри, и снаружи, а когда-то оно было прекрасным, горело и билось только ради него одного. И не стереть эти шрамы ничем, лазерная шлифовка не поможет. Моя душа тихо скулит, умирая внутри меня. И я четко понимаю: вот он — убийца моей души.       Он вновь мой палач. Вы знали, что даже если человека убивают медленно, методично и с особой жестокостью, в нём всё равно будет теплиться надежда на спасение? Так и я. Мертвая снаружи, но в глубине тлела маленьким огонечком, маленькой искоркой на пепелище, надежда, что не все потеряно, что он одумается. Я до этого момента была ему верна и верила, что он увидит во мне супругу, женщину...Отворачиваюсь и стираю с щек предательские слезы. Я не хочу чтобы он видел их. Они только мои, для меня. Потом, я буду оплакивать свою не сложившуюся жизнь, ПОТОМ.       — В чём ещё я виноват? Что происходит? Я хочу смотреть на него, когда буду слушать его ответы. Обнимаю себя за плечи. Перед глазами расплывающаяся картинка зала, я не вижу ничего, кроме лица мужа.       - Ты достала меня, слышишь? — кричит мне это в лицо, больно обхватив пальцами мой подбородок. - И да, у меня есть женщина и она будет жить в нашем доме под прикрытием нашего чертово брака. Оригинально..       - А своего деда ты спросил. Про себя я вовсе молчу. Я подам на развод.        - Только посмей, мне перечить... Его слова ранят как пули, попадая точно в цель и причиняя невероятную боль. Минута, две. Тишина, тягучая тишина. Раз, два, три… Она настолько осязаема, что мурашки бегут по коже, холодя ее еще сильнее. Воздух вокруг наполняется прогорклым запахом лжи. Мне кажется в этом состоянии я варюсь уже давно.       - Значит ты притащишь эту шалаву сюда... За эти слова получаю удар и я оседаю на пол. Он посмел меня ударить. К горлу подкатывает огромный ком, еще немного и он перекроет мне доступ кислорода. Еще чуть…       В тот момент я думала, что это самое кошмарное, что можно испытать, как же я ошибалась. Вас предавали самые родные и близкие? Меня, да… Это моя история.       Я привыкла переживать все проблемы в себе, сама, в одиночестве. Я не хочу их вешать на маму, заставлять ее нервничать. Пустое все. Они с папой конечно обо всем узнают. После общения с мужем и появлением в нашем доме его шалавы во мне все умерло. Мне хочется мести. Хочется убивать, хочется отплатить за боль и отчаяние...Горе было, отчаяние, безнадежность. Гнева не было. Семьи нет, детей Богиня не дала, да и к лучшему оно. Ненависть сидит внутри. Она горячая, она темная и болезненная. Я испытываю ненависть к тем, кто разрушил мою жизнь. Муж. Свекр. Родители. Брат. Стираю вновь накатившие слезы. Истерика прошла, но они все равно катятся сами по себе, будто кто-то краник открыл и соленые струйки потихоньку вытекают, катятся по щекам, скулам, шее и оседают на моей футболке мокрыми пятнами. Я растираю лицо руками и слегка похлопываю себя по щекам. «Ну же, соберись, тряпка!» — думаю я. Как выяснилось, это было не всё. Она уже была беременна, и срок был второй месяц.       Мне легче переживать всё в одиночестве, не делясь своими мыслями с окружающими. Я не люблю обсуждать свои проблемы, но сейчас моя жизнь рушится, а я не знаю, как её спасти. Я словно нахожусь в замкнутом круге, не в силах найти выход из ситуации. Могла бы - горло бы перегрызла... ненавижу, ненавижу, НЕНАВИЖУУУУУ!!! До воя, до крика, ненависть кипящей кислотой растекается по жилочкам, въедается чернотой под кожу, застилает глаза...Этого мне не хватало для полного счастья. Она вошла в дом как краля. Муж что-то говорит, требует от меня, а я за эти дни настолько устала, исчерпала все ресурсы, что ответить ему достойно, совсем не выходит. Даже Бастиан Норхольд ей благосклонно улыбался.       - Девочка моя, устала, посиди... Нежный воркующий голос, не то что со мной. Ей выделили мои комнаты, а меня отправили на задворки, подальше от их глаз. И вот тут я обнаружила еще одно доказательство их любви к Алехандро. Это его временная комната. Его вещи. Первый этаж и теперь я знаю как он сбежал после помолвки. Время расставляет по местам и становится еще хуже. Со мной никто не считается в этом доме.       - Вон поди... Нечего на нее со злостью зыркать. А надо будет, и ребенка ее примешь как своего... Вот этой фразой муж меня добил.       Нет наверно не он, а родители, которым рассказала и брату, а в результате меня предали... Все они...Чужую боль тогда лучше осознаешь, когда тебе жизнь своей выдаст, и не пожалеет. Вот тут- то и припомнила все слова Хана и я пошла в разнос... Он узнал об этом. Произошёл скандал, и мой муж избил меня. А эта женщина просто смотрела и улыбалась. Избитая, в синяках и кровоподтёках, я написала единственному человеку, которому могла довериться. По его просьбе я прошла медицинский осмотр и сняла побои. Алекс обещал приехать. Он дал мне свой номер телефона. Он был единственным, кто отнёсся ко мне с душой и искренне переживал за меня. Жизнь порой бывает несправедлива... В молодости мы часто бываем максималистами, воспринимая мир в черно-белых тонах. Мы можем любить беззаветно или ненавидеть до глубины души. Но с годами мы понимаем, что жизнь не ограничивается лишь двумя этими крайностями, она гораздо многограннее. Все жилы с меня вытянули... Руки опускаются и на глаза наворачиваются непрошеные слезы. Смахиваю их со злостью и отчаяньем. Ну сколько можно? Ведь все, что нужно я уже увидела, разочаровалась, но предательское сердце ноет в груди и скулит. Однако в этот раз боль ощущается гораздо сильнее, чем в прошлый. Не знаю, будет ли это последний раз, но интуиция подсказывает мне, что да. Я брожу по комнатам, как приведение. Почему так больно? Он словно вытирает об меня ноги. Сколько раз я была готова прощать его, принимать, стараться наладить наши отношения. Только я, я, я… А теперь получается, что только я одна работала над ними. В животе урчит, потому что я не помню когда последний раз ела, не знаю который сейчас час, какой день недели, прошла ли ночь... Почему проблемы между нами я проживаю будто в анабиозе. На улице шпарит солнце, чирикают птички, ветер дует по — летнему тепло. А у меня в груди мороз сковал сердце и выстуживает душу.       Господи… За что ты меня наказываешь? Чем я провинилась перед тобой? Снова споры скандалы. Ильяс не стесняется и изменяет... Больно слишком и дико. Мы так вспыльчивы были, не сумели, забыли и мы стали мудрее, и теперь-то уж точно. Будем слышать друг друга, а не как прошлой ночью. Но я-то знаю причину и не буду скрывать. Все внутри остыло. Мне уже наплевать я не верю ни слову. Его любовница хочет занять мое место.... Можешь дальше не врать это невыносимо, а она мне высказала:       - Он изменял тебе со мной прошлым летом и позапрошлой осенью. Он доводил меня до дрожи. Я сидела в его машине... Наблюдая то, как ты звонишь...Он писал тебе, что занят... а сам просто сидел напротив... Он тебя обсуждал, делился... а я так не хотела это слушать... Рассказал почему женился, и зачем все со мной разрушил. Он кормил меня с рук на кухне, а ты смотрела на это... наблюдая, как его руки...в поцелуе хватают шею. Не хочу быть на твоём месте.. Лучше быть той к кому он приходит. Поплачь если так хочешь. Вон успокоительное в чашке... Мне плохо, потому что я налетела на нее как фурия... Нас расцепили. Ну давай, я послушаю снова 100 обвинений... Не кричу и не перечу. И, обняв, тихо смахну слезу. Я не люблю, я тебя не люблю... У каждого должно быть своё «тайное пристанище». Укромное убежище, где можно набраться сил, побыть в тишине и обрести покой. Это, по сути, «волшебное место». Туда нет входа никому. И моё пристанище - эта комната Алехандро. Сворачиваюсь калачиком и, зажмурившись, терплю, чтобы слезы не текли, как из поломанного крана. Ну хватит уже, молю. Господи, во что я превратилась? Впалые щеки, взъерошенные волосы, отросшие корни, мешки под глазами, бледная серая кожа. Глаза горят безумным отчаяньем. Синяки и кровь. Я включаю запись и начинаю вспоминать все то дерьмо, что со мной случилось.... Я не стесняюсь в выражениях. По щекам текут слёзы.       — Во что ты меня превратил… Муж-изменник, — шепчу, не отрывая глаз от телефона. — И ты, Бастиан Норхольд, и ты, мой ненавистный отец, и ты, мама, и ты, братец, вы все предали... Алехандро, солнышко, не сердись на меня, но я больше так не могу... Я слабая по сравнению с тобой. Я не хочу видеть и есть это дерьмо. Видеть эту тварь, которая стоит и улыбается, когда меня избивают. Я хочу счастья для тебя, и мой брат тоже дерьмо, и он не достоин такого супруга, как ты. Такого солнышка, чистого и светлого. Да пусть их всех покарает тьма... Не могу на себя смотреть. Жалкая, ущербная, бледная, как моль. Нет, смерть. В гроб краше кладут. — Ненавижу… Ненавижу… — скулю. И прислонившись спиной к шкафу сползаю на пол. Летняя ночь оглаживает мои плечи теплом, а мне холодно и пусто. Хотя, какой может быть холод летом? Это в душе непроглядная темнота и стылые развалины. Я нажимаю на кнопку и отправляю эту запись Алехандро. Смотрю в окно и уже ничего не чувствую... "Пусть Колесо Судьбы повернётся!" – с отчаянием и яростью кричит душа. И в этот момент под сердцем вспыхивает чёрный огонь. Он обжигает и возвращает меня в реальность. Руки в кровоподтеках, синяки, губы разбиты в кровь..Губы растягиваются в грустной улыбке. Что ж мы такие не счастливые-то? В чем мы провинились перед судьбой? Я и Алехандро...Тело сотрясала противная холодная дрожь от слабости, желудок буквально болел и спазмом выворачивал меня наизнанку, а по щекам текли слёзы обиды. Чем я заслужила у судьбы столько боли?!       Мое сердце, уставшее от горечи и тоски болезненно стучит в груди, мне кажется, из него тонкими струйками вытекает последние крохи моей жизни. Пожалуйста, Ильяс, просто оставь меня в покое. Ты свой выбор давно сделал...бесят мои счастливые глаза, отсутствие боли в груди и крылья за спиной. Ты бросил меня, ты убил меня. Не успела погрузиться в сон, как ощутила быстрый полет куда-то.       Значит, все-таки умерла. Нет, я и так это понимала: сложно отрицать очевидное, когда ты стоишь над собственным телом, распластанным на полу. Да только понять и принять — совершенно разные вещи. Не зря же люди говорят, что надежда умирает последней, вот и я надеялась, что это всего лишь летаргический сон и я обязательно проснусь. Любовница, напоившая меня какой-то дрянью вместо чая, по крайней мере, была в этом уверена! Может, действительно, еще проснусь?       — Ты не хочешь поменяться с ней местами? Она станет тобой, а ты — ей. Непойми откуда услышала голос, а потом и увидела девушку, красивую и такую во всем идеальную.       - Я кажется мертва. Неужели она хочет...       - Да. Она хочет.       - Странно желать умереть.       — Какая тебе разница? Разве твой муж тебя любит? Разве ты довольна своим положением? Здесь перед тобой откроется новый мир! Новое тело, новые знания, магия, дар, положение в обществе. Голос искушал, шептал, показывал сквозь стены другие комнаты, полные непонятных предметов и незнакомых людей.       - Там не будет его, - прошептала я. - Моего братика. Моего любимого Алехандро. Кто поддержит меня там. Все чужое и чуждое. Он останется здесь один с этими чудовищами. Вот если бы мне забрать его с собой.... Мой голос потонул в моих рассуждениях, в желании жить и мечте, что он будет рядом со мной... И я растворилась исчезла, меня больше нет...

Алехандро

      Сегодня ко мне пришёл странный сон. Сначала казалось, что я иду сквозь пелену плотного тумана, чувствуя себя неуверенно, если не сказать растерянно. А ещё пугала странная тишина, царящая вокруг. Становилось как-то неуютно и холодно. Сквозь туман начали проступать образы. Огромное здание с высокими стрельчатыми окнами и витражами, колокольный звон, огромная площадь перед храмом — всё это пришло ко мне из сна. Туманный Альбион, с дождями и зимами, но не такими холодными, как у нас. Я словно парил в воздухе бесплотным духом и наслаждался услышанной мелодией. Я впервые в жизни оказался так близко к старинному музыкальному инструменту — карильону. Это механический инструмент, который производит звук благодаря движениям множества молоточков. Я наблюдал за тем, как на этом инструменте играет пожилой музыкант. Его лицо было скрыто под маской, а на голове — белый капюшон, который полностью закрывал голову. Длинные рукава балахона скрывали руки, оставляя на виду лишь тонкие и длинные пальцы. Возможно, он был монахом? Он был не один, а с учеником, которого обучал игре на этом сложном инструменте — карильоне, который представляет собой набор неподвижно закреплённых колоколов, языки его соединены с клавиатурой при помощи проволочной передачи. Игра на карильоне осуществляется следующим образом: изнутри колоколов ударяют языки, каждый из которых настроен на определённую ноту. При ручном управлении по клавиатуре ударяют руками и ногами, а при механическом — с помощью огромных барабанов с отверстиями, в которые вставлены колки. В момент, когда ученик коснулся инструмента усвоив урок, меня словно ударило током, и я проснулся. Я сел на постели и огляделся вокруг. Удивительно, но я был абсолютно уверен, что смогу играть на этом инструменте. Я словно был тем учеником, которого действительно обучали нотной грамоте и игре на карильоне. Приснится же такое! Резко сел на кровати, и на экране моего телефона высветилось сообщение. Включив его, я был шокирован. Попытался позвонить ей, но услышал только гудки. Я быстро оделся, схватил ключи от машины и поехал в ночь. По дороге я снова и снова пытался дозвониться, но безуспешно.       - Бель... Бель...Бель... возьми трубку тьма тебя по дери!!! Я гнал на огромной скорости, нарушая все правила дорожного движения, стремясь как можно скорее добраться до неё. Я ворвался в дом деда через открытое окно, потому что был уверен, что она там. Я нашёл её бездыханное тело на полу. Но надежда не угасла, и я вызвал скорую помощь и законников. Опоздал. Сердце ее остановилось... Замогильный холод окутал ее тело. В ней больше не было жизни... Я слетел с катушек... Затем я отправился в комнату брата. Там я застал их — они были обнажены и занимались любовью. В гневе я схватил брата за волосы и начал методично его бить. Его партнёрша набросилась на меня, но я ударил её в живот, и она отлетела и затихла на некоторое время. Сдохнет этот ублюдок и мне плевать, как если она никогда больше не родит. Вскоре на пороге появился дед и брат, они разнимали нас, но я не сдавался. Деду досталось от всей моей души... Я был в состоянии аффекта. Ненависть затопила мою душу и я хотел убивать... Медработник констатировал смерть Бель. Прибыла оперативная группа. Любовницу моего брата увезли в больницу из-за того, что начались схватки. В это время я кричал на неё, обвиняя в гибели Бель и говоря, что лучше бы она умерла в родах и никогда больше не смогла иметь детей. К утру труп Анабель увезли. Приехала ее семья О’Лафлин. Был скандал. К обеду все новостные носители говорили, писали о том, что арестован мой брат и его любовница. Открыто следствие. Я работал со следственным комитетом и предоставил все документы об избиении Беллы. Дед еще больше возненавидел меня. Что мой брат, что Эридан О’Лафлин вылетели из гонки. А я сам подал в отставку.

Несколько дней спустя. Похороны

      В тот день серые тяжёлые облака медленно плыли по небу, закрывая солнце и создавая гнетущее впечатление. Это угнетающее состояние только усиливалось, и я чувствовал себя ужасно. Казалось, что все чувства внутри меня замёрзли, и даже душевная боль казалась не такой острой, как раньше. Несмотря на все недостатки Бель, она была мне очень дорога, и я не хотел потерять её... Похороны проходили на местном кладбище. Мне казалось, что каждый ком земли, который стучал по крышке гроба, когда его закапывали, — это сильный удар под дых. Я вздрагивал от этих жутких бум-бум-бум... Родители Анабель всё ещё находились в шоковом состоянии. Её мама плакала, молила простить и винила себя, и было за что. Родственники. И наша семья... Их было много, таких же, как мы: кто-то стенал, стоя на коленях на мокрой рыхлой земле, кто-то, как и я, просто стоял, словно застывшая статуя, и смотрел в небо, а кто-то с равнодушным выражением лица, вынужденный здесь стоять, ждал, когда уже можно будет уйти — все воспринимали эту трагедию по-своему. Я же ничего не чувствовал, все внутри меня словно замерзло. Мое сердце уже сроднилось с болью, а внутри царило безразличие ко всему. Жизнь так скоротечна, оказывается, и полна смертельных неожиданностей, что надо делать все сейчас и не откладывать на потом. Наконец, я словно живой мертвец направился к выходу с кладбища, где стоял ожидающий меня автомобиль...       Моя жизнь продолжается и приходится жить без любимых людей, а они один за другим почему-то покидают меня, уходя в другой, я надеюсь, более радостный мир. Я смотрел на своего мужа и понимал дальше тянуть лямку нельзя. Тревожный звоночек предчувствия начал подтренькивать, заставляя подумать о дальнейших наших отношениях. Я неожиданно подумал, что вполне возможно лучше прекратить их сейчас, чем когда будет совсем поздно. После того, что случилось, во мне что-то изменилось и моя решимость стать свободным от них всех разом подняла голову.       Сколько такое положение дел продлится – не знаю, все и так происходит очень стремительно, наверное, подсознательно хотел притормозить столь крупные перемены в своей жизни в надежде отсрочить очередные неприятности, а я их приближение, увы, чувствовал.       Мне пришлось приехать в резиденцию деда. Там царила мрачная атмосфера. Страсти почти улеглись, и произошедшее заставило всех задуматься о смысле жизни и её скоротечности. Анабель уже не вернуть. Однако существует брачный договор между мной и Эриданом, и его нужно решить мирным путём. Для многих людей моя внешность стала неожиданностью, и им пришлось осознать, что я — внук, брат и супруг Эридана. По моему мнению, дела обстояли гораздо лучше, но не по мнению моего деда. Любовница моего брата потеряла ребёнка, и теперь она ожидает суда в тюрьме. Ильяса уже осудили, а мой дед всё ещё пытается вытащить внука из тюрьмы. Между нашими семьями разгорелась непримиримая вражда. Но не сегодня. Сегодня день траура — похороны и поминки..., а еще переговоры.       Бастиан Норхольд сидел во главе: на кресле возле камина, которое сейчас было повёрнуто в центр комнаты. Иногда я так сильно его ненавидел, что казалось, могу убить. Нахмурился, ощущая, как предчувствие вновь острыми ледяными осколками врезается в сердце. А он с любопытством наблюдал за происходящим. Я сощурился. Всё те же глаза. Всё тот же холодный, надменный взгляд. Семья О’Лафлин расположилась на широком диване.       — Я хотел Бастиан Норхольд поговорить с тобой об Алехандре и брачном союзе... Да уж, мне будет непросто убедить их подписать документы о разводе, но в своей жизни я справлялся с любыми «непросто», справлюсь и теперь. И молчать не стану.       - Мне безразлично ваше решение, и требую развода. Я не хочу общаться с вашей семьёй О'Лафлин, особенно после того, как вы стали косвенной причиной смерти своей дочери Анабель.       - Не смей обвинять... - громогласно произнес отец Анабель.       - Как же... Неужели обидно! Но не я, а вы отказали ей в помощи, когда она вам звонила. Вы предали её. А я в свою очередь не хочу видеть тебя, дед. Твое отношение ко мне было печальным уроком для меня. Ты всегда относился ко мне так же, как и к Бель. Я был для тебя обузой, никем. Мы не выбираем свой пол, и я не виноват, что я омега. А ты ненавидел меня, унижал и считал это нормой жизни.       - Алекс, - начал было муж, но я прервал его одним лишь взглядом.       - Не судьба нам быть вместе. Я не уважаю тех, кто безответственен и прожигает свою жизнь. Умеет только пускать пыль в глаза. Я не хочу состоять в таком браке, где муж гуляет. Тем более брак Эридану О’Лафлин нужен был лишь из политических соображений, а теперь все закончилось для него и для Беллы. И для меня.       - Я не дам тебе развод, - рычит Эридан. Мне очень не понравился холодный, недовольный, расчётливый блеск, который мелькнул в его глазах.       - Я могу с уверенностью сказать, что НАС не существует и никогда не будет. Разве кто-то спрашивал твое мнение сейчас об этом, нет. Как тогда не спросили меня? Смешно было издеваться, да! Весело, — и я протягиваю ему документы. — Между нами не было брачной ночи, и вообще никаких отношений. Об этом знают все мои друзья. О твоих изменах тоже всем известно. Встретимся в суде через два дня. Если ты не придёшь, это будет твоя проблема. Но я уверен, что получу желаемое. Мне от тебя нужна лишь подпись на документе о разводе. Это такая малость.       - Мы ещё посмотрим. Я смогу изменить тебя, и наш брак будет спасён.       - Да-да...попробуй. «Меня только другой мир исправит, как говорил мой друг». — любитель фэнтези — чтобы избежать слова «могила». Тишина… Лишь мои шаги по холлу резиденции. Все внутри гудело, я гордился собой. Видеть ошеломленное лицо сокрушенного мужа оказалось приятнее, чем я мог себе представить. Такой щелчок по носу этот самоуверенный, эгоистичный альфа забудет не скоро.       Я вышел из дома. Фонари уже зажглись, разгоняя вечерние сумерки. Небо затянули низкие серые дождевые тучи, которые только ухудшали моё и без того мрачное настроение. Я посмотрел на свои дрожащие пальцы и спрятал руки в карманы. Конечно, иметь развитое предчувствие — это замечательно, особенно в бизнесе, но когда тревога не отпускает тебя уже третий месяц, это становится невыносимо. Я начинаю чувствовать себя неврастеником. Может быть, у меня что-то сбилось?       Пока шёл к машине, стараясь как можно скорее уйти отсюда, думал о том, насколько эгоистичными и неискренними могут быть люди. Сейчас я не хочу и не могу ни с кем общаться, видеть никого не желаю. Мне так противно, что это чувство поднимается изнутри. Никогда бы не подумал, что со мной может произойти нечто подобное. В салоне автомобиля представительского класса уютно и просторно, а главное, вся суета огромного мегаполиса оставалась снаружи. Откинувшись на спинку сиденья, следил за происходящим на улицах и выискивал место парковки. Что-то было не так... у меня в последнее время постоянно руки трясутся от плохого предчувствия. Нужно успокоиться. Дай то бог, чтобы я ошибался… но осталось лишь смирение перед судьбой.       Заглянул в кафе и заказал себе кофе. Жизнь не справедлива, а мир продолжает жить и не останавливается. Завтра будет новый день, а кто-то останется в прошлом, как Анабель. Я горько усмехнулся про себя. Посмотрел в окно кафе. Погода хмурилась. Капля дождя медленно стекала по стеклу. Вторая. Третья. Сколько же их… Сотни тысяч, миллионы? Капля за каплей, капля за каплей… И вот они уже соединились в мощный поток воды. Я усмехнулся. Как по-разному мы готовы к невзгодам. Где-то глубоко внутри меня тлел уголек раздражения и желания изменить сложившуюся ситуацию, разорвать этот порочный круг, который затягивает меня словно в болото. Улица опустела. Ливень уже вовсю хлестал по окнам. Медленно помешивая свой остывший эспрессо, я с грустью осознавал, что к своему личному ливню я не был готов. Совсем. Внутри меня образовалась какая-то непонятная пустота… Я грустно улыбнулся, глядя в окно невидящими глазами. Ливня я уже не замечал. Перед моими глазами проходила моя жизнь. Чего я хочу? К чему я стремлюсь? Куда двигаться дальше? Та-а-к. Надо провести мысли в порядок. Не паниковать. Дождь закончился. Пора домой. Расплатившись за кофе, поднялся со своего места и отправился к выходу. Я дернул ручку, дверь резко открылась. Перевёл взгляд на проулок, освещаемый лунным светом, и неосознанно вскрикнул:       — Охренеть! Куда город делся? Где фонари? Тротуары? Светофоры? Мерседесы? И меня выплюнуло в пустоту... тьму... и я полетел сам не зная куда. Мое сознание решило отдохнуть и отключилось.