Across the centuries

Юсупов крутил в руке очередной бокал вина. Он перестал считать их после пятого. Вокруг было достаточно шумно, многие находившиеся в этот час там так или иначе имели проблемы с легальностью нахождения на территории Испании, собственно, как и он сам. Заведение являлось чем-то вроде обычного бара, отлично совмещающего в себе ещё и бордель, и казино. Самого князя, кроме выпивки, ничего не интересовало. Так что он скучающе озирался по сторонам, подпирая щёку ладонью. Юсупов последние два месяца, что пребывал в Мадриде, ходил только по подобным местам. Хотя, он также два раза посещал различные выставки местных художников и даже присмотрел пару картин, которые купил бы. Внезапно, где-то среди помещений послышался глухой выстрел. И всё бы ничего, но Юсупов ожидал почувствовать манящий запах крови, а в действительности он не ощутил ничего. В голову пришла одна мысль, за которую он с лёгкой надеждой ухватился: это какой-нибудь вампир. Что если Дашков? Они не виделись четыре года с момента, когда князь выгнал его. Он опустил бокал на стол, поднялся, отряхнув свою синюю атласную рубашку от несуществующей пыли, и отправился на звук. Остановившись у одной из дверей, он услышал чьё-то тяжелое и прерывистое дыхание. Юсупов резко дёрнул за её ручку: на полу лежало трое мёртвых, видимо, тоже вампиров, оперевшись спиной на холодную заляпанную кровью стену сидел Дашков. Его голова была слегка запрокинута вверх, на горле красовался порез. Полуприкрытыми глазами граф смотрел на Юсупова, в них читалось бессилие и… будто надежда. Феликс подхватил графа так, чтобы тот мог опираться на него и при этом ничего не повредить ещё сильнее. Они вышли через чёрный вход, благо, Феликс знал где он,– пользовался уже. Юсупов повёл его к себе. Дашкову, чтобы восстановиться, нужна была кровь, а у Феликса, сказать честно, было её относительно в достатке. Дмитрий пытался что-то сказать, его голос был совсем сиплым и тихим, и Юсупов заткнул его, во благо же самому графу. Оказавшись, наконец, в квартире, Юсупов аккуратно опустил Дашкова, который, практически вырубился, а сам рванул в спальню. Он достал два маленьких флакона, полностью наполненных густой алой жидкостью, затем вернулся в зал. Князь раскрутил первый пузырек, поднёс к губам графа и вылил почти половину. Мутный взгляд Дашкова будто посветлел, в его глазах появился живой блеск, точнее только голубой живо заблестел, второй, желтый, так и остался неестественно пустым. Порез на шее быстро затянулся, но серебряную пулю, выпущенную в живот пришлось вытаскивать. Юсупов помог добраться Дмитрию до дивана на другой стороне комнаты, тот сам снял пиджак и начал расстёгивать белую рубашку, на которой отчётливо виднелось расплывающееся красное пятно. Феликс осмотрел рану– пуля вошла не слишком далеко. Конечно же, никакой аптечки и прочего у него не имелось, потому пришлось собственными изящными пальцами вытаскивать пулю. Он ввёл в рану один палец, отодвигая кожу, дабы иметь возможность подцепить металл, врезавшийся в рёберную кость, которая и не позволила ему пройти дальше. Дашков отвернул лицо от Юсупова и зашипел от боли. Засунув два других пальца в отверстие, он тихо выругался, неспособный найти пулю из-за обильно вытекающей крови. Наконец, обхватив патрон, он резко высунул пальцы, заставив Дмитрия издать сдавленный вскрик, откинул пулю подальше, на руке остался ожог от серебра. Оба мужчин пытались отдышаться, Юсупов явно не рассчитывал на подобное. Процесс заживления у вампиров проходил гораздо быстрее, чем у людей, и в силу этого намного болезненнее. Потому, когда оставшиеся повреждения на теле графа стали срастаться, он закусил ладонь, чтобы не издать громкого вопля. Князь поднялся с пола, до этого он по-прежнему сидел на коленях перед диваном, и направился к столу за бутылкой вина. Ни Дашков, ни Юсупов не произнесли толком ни слова с момента того, как вновь встретились. И Феликс решил нарушить эту давящую тишину, пытаясь завести хотя бы какое-то подобие разговора. –Не хотите поблагодарить меня?– он чуть было рефлекторно не обтёр руку, всё ещё бывшие в крови, о белые брюки, но вовремя остановился,– я вас спас,– Дашков раскрыл глаза, щурясь от яркого искусственного света, скользнул презрительным взглядом по Юсупову и начал спешно застёгивать рубашку, но руки, как на зло, тряслись, и пуговицы не попадали с первого раза в петли. Князь просто молча наблюдал, допивая алкоголь и ожидая последующего развития действий. Через минуту граф встал, опираясь на подлокотник дивана, подхватил пиджак и направился к выходу. –Ну и куда вы?– протянул Юсупов,– в других вампиров стрелять? –У меня есть дела,– не оборачиваясь в полголоса сказал Дашков,– и это не я стрелял в них. И не они меня ранили,– князь теперь заинтересованно глядел на него,– кто-то другой заказал убивать вампиров. Насколько мне удалось выяснить, это не приказ Российской империи… То есть уже Советского союза,– он тяжело вздохнул,– даже если я вижу их вновь, вряд-ли узнаю. –На меня тоже недавно напали, здесь, в Мадриде,– Феликс сел за стол и, немного порывшись в ящике, достал пакетик с белым порошком, не стыдясь присутствия кого-либо, высыпал дорожку на стол. –Поэтому я и покинул вас,– Дашков презрительным взглядом впился в Феликса, кивнув на стол. –Я бросил, когда надеялся, что вы вернётесь обратно. Знаете, было сложно, но я продержался два месяца, а потом понял, что мы больше никогда не встретимся. И мне стало наплевать,– он вдохнул всю дорожку, после чего взглянул на Дашкова, стряхивая остатки порошка с носа. Он приблизился к графу, всё ещё стоявшему возле двери,– я правда надеялся. Но теперь вы можете уходить, опять. Стоило Юсупову только кивнуть на дверь, когда оконное стекло с грохотом рухнуло на пол. Они синхронно обернулись на звук, посреди комнаты, поверх осколков, лежал кирпич. Дашков сделал несколько шагов в ту сторону, когда в окно влетел ещё один предмет– горящий коктейль Молотова. Дмитрий среагировал быстро, рефлекторно толкнув Юсупова на пол и прикрыв собой. Вся гостиная комната была охвачена огнём. Дашков с трудом поднялся, затем помог Феликсу. Его недавнее ранение ужасно ныло, и он не мог идти нормально, потому держался за князя. Они спустились с третьего этажа на второй, очевидно было, что возле входа в дом их поджидают, потому они оба выпрыгнули в окно, чтобы попасть в переулок. И если Дашков приземлился более менее нормально, несмотря на рану, то Феликс чуть было не вывихнул себе ногу, которая, конечно, быстро бы срослась, но задержала их. Они почти за десять минут добрались до квартиры Дашкова, она была не такой просторной как к князя, но это было не важно никому в сложившейся ситуации. –Я считаю, что для нас обоих будет лучшим решением потерпеть друг друга,– сказал Феликс, прислонившись к двери. Дашков согласился, после чего в комнате повисло молчание,– вот же суки, там были практически все мои сбережения, эксклюзивная одежда, столько антиквариата,– он запрокинул голову и прикрыл лицо руками. –Юсупов, нам нужно уезжать. Есть варианты куда? –Я с семнадцатого года не был в Париже,– он ожидающе взглянул на Дашкова.

***

Юсупов и Дашков молча стояли перед особняком, похожим на Юсуповский дворец в Петербурге. Точнее говоря, походившим на него ранее. Сейчас от него остались одни только обломки– кто-то взорвал дом. И не сложно предположить кто именно, вариант был даже не один. Взгляд Феликса блуждал по всему разрушенному строению, а Дашков, стоявший рядом, наблюдал за самим князем изучающим, но спокойным взглядом. Юсупов с поникшим видом зашёл в здание; при свете почти полной луны, периодически скрывающейся за облаками, оно казалось по-настоящему печальным зрелищем. Князь прошёл во внутрь, второй этаж давно обвалился к чертям, потому весь пол был завален грудами обломков. Юсупов неторопливо подошёл к стенам, где раньше висели наиболее дорогие ему картины– все они покрылись слоем пыли, некоторые полотна лежали разорванные на полу. –Блять,– к горлу подступил ком из отчаяния и злости,– столько прекрасных произведений искусства, столько денег. Даже оригиналы великих картин не пожалели,– Дашков стоял рядом с ним, как тень, он подхватил Юсупова, когда у того от нервов подкосились ноги. –Пойдёмте, Феликс,– Юсупов держал его под руку, чтобы в случае чего не упасть на колени прямо там и не разрыдаться. На самом деле Дашков даже представления не имел что делать в такой ситуации,– теперь или в Италию, или в Германию,– вырвалось у него в слух. –Давайте в Берлин, мне страшно даже думать, что могло случиться с моей квартирой в Италии,– нервно прошептал он. Ровно через сутки Юсупов лежал на кровати в квартире Дашкова, глядя в белый потолок, пока тот раскладывал те немногочисленные вещи, захваченные из Испании. У самого князя никакого уцелевшего возможного багажа не имелось, на нём была всё та же синяя рубашка с цветами, что и в тот день, когда они с графом вновь встретились. Даже брюки ему пришлось надеть другие– его белые после побега из-за взрыва были уже в далеко не презентабельном виде. Они оба чувствовали, что им следовало бы поговорить. В конце концов им не кому более доверять, кроме как друг другу при сложившихся обстоятельствах. Но ни один инициативу не проявлял. Дашков вошел в спальню и остановился возле приоткрытого окна. Он обхватил сигарету губами и зажёг её, поднеся горящую спичку. Юсупов протянул руку и одним жестом попросил сигарету тоже, граф бросил ему пачку и спичечный коробок. Они молча курили, князь стряхивал пепел на пол, Дашков не возражал. –Как я понимаю, у нас два варианта: первый,– Юсупов сделал затяжку и неторопливо выдохнул дым,– это продолжить ваше… чем вы там занимались в общем. И второй– просто не высовываться,– он потушил сигарету об спинку кровати и оставил окурок на рядом стоящей тумбе,– вам какой больше импонирует? Мне, лично, второй. –Правда?– Дашков усмехнулся, прикрыв глаза,– а я не заметил, чтобы вы умели сидеть тихо,– он перевёл ровный взгляд на Юсупова,– не видите никакой связи с тем, почему я не вернулся?– князь молчал,– подумайте. –Граф,– Юсупов поднялся с кровати, подойдя к нему. Рост обоих был почти одинаковым, потому смотреть в глаза друг другу было легко,– вы можете обвинять меня, но вы сами бежали вместе со мной. Вы такой сообразительный, неужели трудно было догадаться, что именно так однажды и выйдет? Однако, вы согласились,– с каждым следующим словом интонация князя была всё более обвиняющей. Никто из них не разрывал пристального зрительного контакта, при том, что взгляды обоих выражали одну только надменность; оба будто старались прочесть истинные эмоции друг друга, но натыкались на выстроенную стену из приукрашенной гордости,– хоть вы и ушли, но сейчас-то я рядом с вами,– Феликс сделал короткий шаг вперёд и, наклонившись к уху Дашкова прошептал,– вините себя и только себя. Ответственность и на вас тоже. Дашков не нашёл нужным отвечать. Феликс сказал, безусловно, чистую правду. Граф, как только ему удалось вырываться из России, мог запросто уйти на все четыре стороны, но он Юсупова не оставил. Четыре года он терпел его, то ли из-за того, что чувствовал себя ему обязанным как минимум за возможность сбежать– основа плана была идеей именно князя. А может просто не хотел оставаться один. Однако, неважно как оправдывает свой поступок сам Дмитрий, важно то, что на деле он и в правду давно мог уйти и не пытать своё терпение. Юсупов действительно хотел поговорить о предстоящем будущем, но видимо тема прошлого и его конфликты остро накаляли воздух между ними. Он, как и сам Дмитрий, прекрасно понимал, что им нужно разрешить давние обиды, чтобы беспрепятственно двигаться дальше. Но конструктивный диалог в отношении этого никак не строился. Оба мужчин всё ещё оставались в комнате, Юсупов сидел на спинке кровати, Дашков стоял подле подоконника, скрестив руки на груди, и глядел в сторону. Со стороны могло показаться, что они меряются гордостью, и на деле так и было. –Мы же оба понимаем, что нам нужно поговорить,– начал Феликс, как бы надеясь, что граф что-нибудь скажет, но тот молчал, ожидающее смотря на Юсупова. Он затих на минуту и затем продолжил,– признаюсь, я вёл себя слишком безответственно, мне стоило быть более серьёзным. Мне жаль, что вам пришлось терпеть меня на протяжении нескольких лет,– Дашков кивнул, но взгляд его по-прежнему не выражал ничего особенного. Князя это вывело из себя,– но как я сказал ранее, вы могли бы и сами подумать головой, прежде чем питать какие-то надежды в моём отношении. Дмитрий отвёл свой вечно сдержанный взгляд и его губы исказились в усмешке– действительно, чего же он ожидал от «извинений» Юсупова? Граф вышел из комнаты, не сказав не слова и дав понять, что конкретно сейчас их разговор не намерен продолжаться. Но между тем отметил, что когда-нибудь они вернутся к этому. Юсупову вспомнилась его жена. Точнее было бы сказать их первая ссора. Тогда она терпеливо ждала, а князь никак не мог переступить через свою гордость и поговорить об этом. Но в итоге он осознал то, как привязан к ней и как сильно доверяет, только тогда он смог признать свою неправоту. Сейчас ситуация похожа. Дашкову Юсупов доверяет достаточно и привязан к нему, в силу того, что никого другого у него нет, не меньше. Так что он готов был извиниться, но, очевидно, не на столько, чтобы переступить через себя сейчас. Всю неделю Феликс сидел в квартире, стараясь правда никуда не лезть, чтобы доказать Дашкову, что тот был не прав, называя безответственным. Он провёл достаточно времени за рисованием набросков по памяти: уничтоженных картин в Париже, комнат в том же доме и прочее. К концу недели у него уже накопилась огромная стопка листов, изрисованных с обоих сторон по несколько раз. Сам Дмитрий часто куда-то пропадал, и князь не интересовался, ничего не спрашивал, но любопытство съедало его изнутри. И лучше бы он и в правду никогда не узнал. Через восемь дней после их воссоединения, надо отметить, не очень удачного, граф вернулся действительно взволнованным. Он резко открыл дверь в спальню, отрывая внимание Юсупова от бумаги на себя. –Послушайте, вам следует срочно уехать,– князь удивлённо взглянул на него, и Дашков, прерывая его попытки возразить, продолжил,– действительно как можно скорее. Прямо сейчас. И будьте крайне осторожны. Тон Дашкова прозвучал как буквально приказ. Юсупов, не задавая лишних вопросов, встал; у него не было никаких вещей– за восемь дней он даже не обзавёлся новыми вещами, всё время носил одежду Дмитрия, так что времени на какие-либо сборы тратить не пришлось. –Надеюсь, мы вновь увидимся,– как-то слишком тепло промолвил Юсупов, стоя возле входной двери, в голосе его проскользнула вопросительная интонация. Он ожидающе смотрел на Дашкова и его реакцию. –Да,– выдохнул тот– теперь идите,– последняя фраза прозвучала холодно, но нотки тревоги выдавали его волнение. Когда Юсупов скрылся, Дашков прикрыл глаза, тяжело выдохнув. Год назад он случайно встретил группу, что убивала вампиров. Граф прекрасно знал, что такое есть везде. Немного понаблюдав за конкретно этой группой, Дашков пришёл к выводу, что это была огромная группировка, как минимум функционирующая в большинстве европейских странах. Они без разбора истребляли вампиров, что было странным– обычно, одни вампиры просто стараются уничтожить конкретных врагов. И дальше всё это становилось куда более запутанным. Дашкову долго удавалась хотя бы просто быть в курсе предстоящего шага тех персон, не говоря о том, чтобы строить какие-либо планы в их отношении. И когда он узнал, что Они нашли ещё одного вампира в Испании– рыжего и любящего выпить, Дашков сорвался с места. Граф не был уверен, что успеет к Юсупову раньше, чем Они, но попытаться стоило. По прибытие в Мадрид, Дмитрию относительно быстро, за два дня, удалось найти место, где князь часто бывал. На следующий вечер он явился туда, чтобы на всякий проследить, что никто Юсупова пока не убил. Однако, всё пошло не по плану. Судя по всему, за смерть графа и князя всё ещё платили, по крайней мере именно к такому выводу пришёл Дашков, когда трое вампиров напали на него, запихав в одно из служебных помещений. И прежде чем хоть один из мужчин успел даже пистолет вытащить, кто-то выпустил четыре пули– по одной в каждого. А дальше Юсупов нашёл Дашкова, привёл в свою квартиру. И интуиция графа подсказывала ему, что однозначно всё идёт неправильно. Его мысли только подтвердила влетевшая в окно бутылка. Та группа, по-видимому, как только заметила слежку Дашкова за ними, устроили ему ловушку, заодно убив и ещё троих. Богиня фортуны точно была на их стороне. И теперь Дмитрию осталось только спровадить Юсупова подальше от себя ради его же блага. За пять минут никаких ни выстрелов, ни криков не слышалось, потому Дашкову просто осталось ждать Их. Возле двери послышалось чьё-то суетливое хождение, Дашков снял с предохранителя оба пистолета. Осталось только ожидать, пока те ворвутся. И действительно, как только дверь открылась, Дмитрий выстрелил в одну из вошедших фигур. Все они были в тёмной одежде, но не в каких-то огромных мантиях, на головы был накинут капюшон, скрывающий большую половину лица. В обоих пистолетах были обыкновенные пули– Дашков искренне надеялся, что здесь он угадал их природу. Как только тот, в кого первым попала пуля, упал и больше не подавал признаков жизни, внутри графа на секунду что-то восторженно зажглось. Второму он попал в правую руку, его пистолет выпал на пол, и тогда, отвлёкшись на него, Он пропустил пулю, что вошла прямо в голову. Застрелив ещё троих и не получив при том никаких увечий, Дашков откинул пистолет, в котором кончились патроны. То ли он проморгал тот момент, когда ещё двое человек с пистолетами появились, а может они были изначально, но заметил он их только тогда, когда плечо обожгла серебряная пуля. От неожиданности второе оружие упало на пол. Он метнулся к подоконнику, дважды успешно увернувшись от пуль, оттолкнул одного из мужчин к стене, что в стена треснула, и во время схватил вазу– за спиной оказался противник, которого граф ударил предметом, он замертво упал, а осколок остался в затылке. Остался последний, тот, что вновь выстрелил в Дашкова, пуля вошла в ногу. Граф оказался перед ним почти мгновенно, несмотря на ранение. Он вышиб из руки пистолет, на курок которого судорожно пытался жать человек. –Сейчас ты, сука, мне всё расскажешь,– глухо проговорил он, присев перед противником.

***

Юсупов решил вернуться в послереволюционную Россию, которая уже была Советским Союзом. Наверняка буржуазия не сидела более у власти, потому князь,– уже бывший, мог с лёгкостью скрываться. Он владел неплохой квартирой едва за пределами центра Петербурга, куда и отправился первым же делом. Вся мебель была под огромным слоем пыли– оно и понятно. Потому Юсупов потратил пару дней на уборку всего беспорядка, накопившегося за восемь лет. С момента разлуки с Дашковым тогда прошло около полутора лет, которые Феликс провёл сначала в Англии, затем Италии, после чего и принял решение о попытке вернуться в Россию. Безусловно, Феликс ждал любой случайной встречи с Дмитрием, чтобы как минимум угомонить свои периодические всплески тревоги за него. Хотя было ясно, что граф ни за что не мог так просто погибнуть, потому Юсупов и надеялся увидеться. И всё-таки он привязался к Дашкову. Ему абсолютно не пришёлся по нраву новый политический режим. Пропала вся та роскошь, что украшала страну. Теперь же после прихода большевиков к власти, страна выглядела голой и всё уродство её, до этого прикрываемое богатыми дворцами, золотыми церквями и шикарными ресторанами, вышло наружу. Сложно быть богатым, если вокруг нет ничего такого, на что ты мог потратить свои средства. Юсупову такое было очень не по душе, полностью противоречило его привычному образу жизни. Но он пытался прижиться. Провёл в СССР два с небольшим года, и в марте 1931-ого года решил убраться оттуда. Выбор пал на Швецию. Процветающий капитализм, повсеместная монополизация и стабильная экономика– весьма неплохой вариант. Несмотря на то, что никакого имущества в Швеции у Юсупова не находилось денег, сохранившихся в России на поддельных счетах в банке и в сейфе в квартире, было предостаточно для его приобретения и комфортного проживания в стране ещё на десяток лет вперёд. Юсупов приехал во Швецию, и только выйдя с вокзала, увидел знакомую фигуру. Сначала он подумал, что показалось, не могут же они с Дашковым так просто столкнуться. Но мужчина повернулся в сторону Феликса. Видимо могут. Когда Дашков заметил Юсупова, его взгляд и выражение лица в целом смягчились. Юсупов скользнул по нему взглядом: на нём было надето чёрное пальто, свободная рубашка и тёмные брюки, как заметил князь, отлично подчёркивающее его фигуру. Дашков отвлечённо кивнул своему собеседнику, что-то сказал, и тот ушёл. –Рад, что вы живы,– сказал Юсупов, приблизившись к Дашкову. Губы князя дёрнулись в нервной улыбке. –Да, я тоже рад, что вы в порядке,– Дмитрий пристально смотрел на Юсупова– он был всё также красив, со своими вечно уложенными рыжевато русыми волосами. Одежда его была как обычно шикарна и, почти наверняка, сшита на заказ у какого-нибудь отличного швеи высшего класса с ценниками, конечно, такими же высокими: широкие длинные синие брюки, расширяющийся к низу ещё сильней, чёрная рубашка со сверкающими золотым на солнце пуговицами и длинное серо-бежевое пальто,– как вам Швеция? –Пока точно не уверен,– между ними повисло молчание,– послушайте, а вы не сходите со мной кое-куда? Мне нужно забрать деньги и остальные вещи. Потом в планах купить квартиру, я уже на присмотрел одну.