Across the centuries

Взрыв прогремел на празднике в доме Столыпина. Тогда-то граф Дашков и Юсупов решили, что это будет просто отличным поводом сбежать. Феликс заплатил некоторым персонам, которые были в том доме приличную сумму, чтобы те дали показания, что видели графа там, и что он был слишком близко к террористу и трагично погиб. После этого и сам князь стал тихо распродавать все картины, и расставаться с ними было грустно, а денег у него имелось больше, чем требовалась бы вообще, и нужды в них как таковой не было. Так что прикрывшись тем, что он продал остатки полотен некому дальнему родственнику в Париже, он скрылся, внезапно продав поместье перед этим. Князь сначала уехал в Крым, затем в Лондон, где провёл некоторое количество времени, и по пути в который он якобы умер. Он прекрасно знал, что ни он, ни Дашков от вампиров бежать и спрятаться на долго не смогут, но вот общественность поверит в их смерть. До своего «побега» князь и граф ни как не взаимодействовали, в этом не было особой потребности. Однако, когда они стали единственными, кто был против обращения обратно, пришлось сойтись и строить планы на будущее. Характеры обоих были просто невыносимыми– Дмитрий был, честно сказать, сволочью, вечно загадочный и серьёзный, а Юсупов– легкомысленный и вечно обдолбанный кокаином; по крайней мере, они считали и видели друг друга именно в таком свете. В общем, научиться нормально функционировать в дуэте были сложно, но когда Руневскому действительно поручили искать лекарство, обоим пришлось пойти на уступки и смириться, если хотят жить. Исчезновение Дашков потрясло всех в Комитете и являлось неожиданностью. На собрании Юсупов вёл себя как обычно, что ему прекрасно удавалось, будучи под наркотиком. Графа было поручено найти как тем, кто работал на вампиров, так и одному из комитета проконтролировать их действия, а именно Юсупову. Князю сообщили, что он ответственный за поиски и возвращение графа, раз до лекарства ему никакого дела не было. И конечно, он пускал всех по ложному следу, параллельно с этим готовясь самому скрыться. В 1916, в конце зимы, Юсупов уехал в Крым– отвлечение внимания. Было однозначно ясно, что тот сбежал, не желая становиться человеком. И Дашков тоже. Хотя сложно было представить, что эти двое за одно, ведь они никак не контактировали между собой. Ну или отлично скрывались. За князем послали в Крым, чтобы вернуть его, но к тому моменту он тайно сбежал в Лондон, где и должен был ждать его граф. Но именно с этого момента всё и пошло не по плану. Его выследили, и потому ему пришлось задержаться в Англии– за границу, не будучи пойманным, ему не перебраться, а Дашкову он написал письмо, тайно переданное позже. Дашкову хотелось бы ответить, обвинить его в его легкомыслии и ветрености, но написать ответ было опасно. Так что он просто уехал в Париж. Юсупов же залёг на дно в Англии на четыре месяца. Он изменил внешность– как минимум обрезал волосы и перестал так ярко одеваться, но одна неосторожная прогулка, он был обнаружен. Люди давно пришли к выводу, что он погиб по пути в Лондон, но не вампиры. Его схватили и должны были отвести обратно в Россию, чтобы казнить. Но внезапное появление Дашкова спасло его, пистолетом с серебряными пулями он убил четверых, затем шпагой из чистого серебра ещё троих. –О, граф,– Юсупов был явно напуган, но старался не подавать вида,– и вы здесь. –Я давно вас выследил,– зло сказал Дашков,– так что не думаю, что для них это было проблемой. Езжайте во Францию через неделю, туда, где мы договорились встретиться,– после чего сразу скрылся. По прошествии ровно одной недели, они встретились в Париже. Квартиру Дашков уже приобрёл, где-то же ему нужно было проводить всё это время. Юсупов устал от тесных квартир и скорее перебраться в собственный особняк. Так что через неделю, когда им удалось поменять документы на другие имена, в частности Дмитрий Дашков стал Владимиром Дашковым– якобы дальним родственником княжеского рода, а Феликс стал Эстебаном Колиньяром– русский немцем и наследник не очень известного дворянского рода. Наконец, они переехали в дом, куда Юсупов уже предусмотрительно перевёз все вещи, включая условно проданные картины. Дашкова раздражало то, что Феликс вечно под кокаином, из-за которого его и вычислили в Лондоне, и заботится только о своих собственных удобствах, а не безопасности. Через полгода, что по вампирским меркам, конечно, немного, но который прошёл чертовски скучно– почти всё время в взаперти. И когда они, хотя, скорее Дашков, убедились, что на них больше никто не вышел, можно было расслабиться. Как и раньше, Юсупов и Дашков почти не общались, хотя сейчас и жили исключительно вдвоём и в одном доме. Дашков давно мог бы покинуть Феликса, но где-то внутри себя понимал, что тому без него останется не долго, и жалел его, одновременно ненавидя за однозначную безответственность. Хотя если потребуется, князь мог быть серьёзным, сосредоточенным, но чем больше он принимал наркотиков, купленных на поддельные рекомендации от врачей, тем более нервным и дёрганым он становился. Особенно часто Дашков начал подмечать его переменчивое настроение. Однажды на пороге дома появился Руневской. Первой мыслью открывшего ему Дашкову было убить его. Но тот выглядел взволнованным. –Господа, они вычислили вас и будут здесь с минуты на минуту,– Руневской почти нагло прошёл в особняк. Юсупов уже второй день не покидал своей спальни, потому прежде чем схватить хотя бы самое необходимое, бывший граф поторопился к нему. С трудом заставив его встать и кратко, чтобы лишний раз не обострять панику, объяснив в чём дело, Дашков убедился, что Феликс всё понял. Две минуты спустя они с Руневским вышли через боковые двери и, отвязав лошадей от кареты, направились в сторону леса, который очень удачно расположился рядом с участком и разделял границу Франции и Италии. Лошади было только две, потому Юсупов, обвив руками Дашкова, сидел позади. Когда они въехали почти в самую глубь леса, Руневской был вынужден покинуть их и отправиться обратно в Париж, а затем тайно вернуться в Россию. К вечеру, почти не останавливаясь, только пару раз давая лошади передохнуть, Юсупов и Дашков почти добрались до Италии. Ночью они пересекли границу. К огромнейшему счастью и там у Феликса оказалось имущество, в частности– квартира. Хотя не очень просторная и богато убранная, но никто жаловаться не смел. Всю ночь у князя была ломка, при том ни от голода и жажды крови, а из-за кокаина. Он оставил абсолютно все запасы в особняке, а достать его в Италии, особенно если учитывать, что они находятся далеко от столицы или любого другого крупного города, будет проблематично. Ранее находясь постоянно под его воздействием, а вампиру это было несложно, никакого дискомфорта или возможных последствий Юсупов не испытывал, даже не предполагал их, и Дашкову хотелось убить его к чертям за непредусмотрительность в таких мелких и личных вещах, зато купить недвижимость в половине стран Европы на разных их концах он догадался. Феликса лихорадило почти до самого утра, но в конце концов ему становилось лучше. Наверняка, они застряли надолго в Италии, так что следовало бы позаботиться о своём комфорте и безопасности. Им требуется хоть какое-то средство передвижения, чтобы уехать, документы, на этот раз итальянские, и, ну естественно кровь. Первый два пункта разрешить было проще: у Юсупова был сейф, в котором какие никакие сбережения хранились. И пока тот целый день лежал и приходил в себя, Дашков решил, не теряя времени, идти к человеку, который мог выдать им новые паспорта, отыскать его труда не составило– Эстебан, Дашков в последнее время называл Юсупова именно так, в особенности, когда тот был просто невыносим, имел в хороших знакомых таких людей. Везде. И всё-таки, он оказался не настолько безответственным, коим первое время считал его граф. По мере их всё более близкого знакомства, князь раскрывался в ином свете: предусмотрительный и более чем богатый, с полезными связями во многих местах. Встреча с ним была безусловно полезной. На следующее утро Феликс полностью пришёл в норму, особенно если учитывать его то эмоциональные вскрики, то недовольное бурчание по отношению к Дашкову и его недавно сказанным словам, а именно: напасть на кого-либо в маленьком городе, где пропажа даже одного нищего затворника моментально станет известна всем и каждому, очень опасно. Юсупов уже двадцать минут мерил шагами комнату, подходя то к окну, то к двери, порываясь выйти на поиски жертвы. И он правда мог давно уйти, Дмитрий не держал его и не собирался останавливать в случае чего, но судя по всему, Феликс Феликсович был согласен с его мыслями, но всё равно ему хотелось драмы. –Граф,– Юсупов неожиданно опустился на диван и закинул ноги на подлокотник,– сколько вам лет? Мы уже второй год вместе,– он драматично и двусмысленно вздохнул,– а толком не знакомы. –Князь,– скопировал он манеру речи Юсупова,– вот хочется вам лезть в чужие дела?– он помолчал некоторое время, глядя в глаза Феликсу, лицо которого изображало неподдельный интерес,– сто двадцать девять. –Ого,– вздохнул он,– да вы старше Руневского. Знаете, мне же всего всего шестьдесят один,– Дмитрий усмехается, и князь мысленно отмечает, что ему редко удавалось увидеть хотя бы одну единственную эмоцию на лице того, в основном он натягивал маску холодности и серьёзности, за которыми истинные чувства было сложно разглядеть, в то время как сам Юсупов постоянно менялся в настроении,– но общественность считает, и пусть считает, что мне едва около традцати. Считали бы, будь я жив,– он, всё ещё лежа на диване, отворачивается от собеседника и упирается взглядом в белый потолок, продолжает,– Дмитрий Васильевич, не удостоите меня чести узнать, как вы стали вампиром? –Сначала вы,– грубо ответил граф, и Юсупов прекрасно понимает, что, кажется, это запретная и больная тема. Но непомерное любопытство узнать неприятную тайну терзало князя, и потому молчал, подначивая Дашкова продолжить беседу,– давайте так: я вам всё расскажу, если вы, Юсупов, принесёте вино прямо сейчас, а затем расскажите какой-нибудь биографический факт. Я тоже о вас толком ничего не знаю. Юсупов с притворным возмущением отправился к сейфу в спальне, где хранилось лучшее вино. Через минуту он уже наливал его в хрустальные бокалы. Сделав небольшой глоток, он начал повествование: –Раз вы интересуетесь, я расскажу вам,– Феликс на пару секунд погрузился в раздумья,– историю своей любви,– его губы самопроизвольно дёрнулись в грустной улыбке,– примечательно то, что я родился вампиром, собственно конкретно это вы и так знаете. Лет в двадцать я полюбил одну женщину, она была моей ровесницей, мы скоро сошлись и в последствии обвенчались. Это была княжна Зинаида Николаевна Юсупова, последняя в роду Юсуповых,– он одним глотком осушил бокал,– она была прекрасна. Её отец узнал, о том, что я вампир и передал княжеский титул мне, чтобы сохранить его. Но княгиня была смертной и старела, а я оставался молодым и красивым; люди начинали странно смотреть на нас. Потому в один момент мы перестали появляться в обществе, а по прошествии семи лет, когда ей было почти сорок, мы объявили о якобы давней смерти… меня, а я, на самом деле, сменил внешность и характер поведения, и стал якобы её сыном,– он вновь отпил из бокала, в который учтиво долил вино Дашков. Князь выглядел поникшим, но его лице была печальная и ностальгирующая полуулыбка,– теперь никаких чувств на публике, и я только слышал от людей: как ты похож на отца и прочее. А вскоре она погибла от болезни,– Феликс выдохнул и прикрыл глаза,– не нужно никаких слов, просто рассказывайте про себя. –Ладно,– Дашков отставил бокал,– я являлся одним из основателей литературного общества «Арзамас». Часто, помимо постоянных участников кружка нас посещали и не очень неизвестные поэты и писатели. Однажды там появился– извините, появилась одна молодая и красивая поэтесса,– его кадык нервно дёрнулся,– и по итогу мы сблизились с ней, а когда она затащила меня в постель, то,– граф замолчал, допивая напиток до дна,– обратила. Юсупов смотрел на Дмитрия с еле уловим состраданием в глазах, и подсознание шептало ему, что он допустил огромную ошибку, затронув данную тему. Но сказанного было уже не вернуть ни одному из них. Феликс Феликсович первым нарушил затянувшуюся полную неловкости тишину, им нужно было двигаться из этого городка ближе к столице, где находилась ещё одна приобретённая Юсуповым квартира. Диалог их не был долгим, они только обсудили отъезд, и то, что он будет сегодняшней ночью, после чего Дашков удалился в спальню, оставив Юсупова и его начинающее расти чувство вины наедине в зале. Конечно, оно не было свойственным и привычным для князя, но воспоминания о прошлом абсолютно точно давили на него, заставляя становится всё более сентиментальным. Вплоть до самой ночи они никак не общались и вообще не пересекались. Всё возвратилось на круги своя: князь и граф сутками в одном помещении вместе находятся, и никак не взаимодействуют между собой. Из города они выбрались тихо и пешком, не став тратить время на поиски какого-либо транспорта– вампиры, на самом деле, куда выносливее людей. Но весь путь на ногах они бы точно не прошли. Удачно подвернулась рядом расположившаяся дорога, где одиноко ехал автомобиль. Водитель остановился и окликнул Дашкова и Юсупова, предлагая подвезти их. Они переглянулись, Дашков пожал плечами, а Юсупов был только рад, что им больше не придётся идти самостоятельно. Как только они сели в машину, водитель резко развернулся к ним, наставляя пистолет: –Я знаю, что за вас, мёртвых или живых, объявлена награда в России,– произнёс он на ломанном русском. Юсупов едва повернул голову на Дмитрия, тот кивнул. Феликс вышиб пистолет из рук человека и набросился на него, прокусывая шею. Лицо мужчины исказилось в немом ужасе. –Князь, давайте не здесь. Машина нам ещё приходится,– Юсупов оторвался от жертвы, его подбородок и губы особенно были в бордовой крови, которая приобретала в ночи тёмный оттенок, а глаза пленительно сияли самым настоящим неподдельным удовольствием и наслаждением. После просьбы Дашкова князь вылез из автомобиля, обошёл его, после чего одним резким движением выволок уже мёртвого, но ещё не успевшего остыть, мужчину и вновь прильнул губами к его шее, натурально раздирая плоть. У графа от одного вида крови проснулся непомерный голод, потому он следом выбрался из салона авто, и Юсупов, довольно и игриво улыбнувшись, кивком «пригласил» его присоединиться. Последовав его примеру, граф легко надкусил плоть, и алая жидкость медленно потекла с шеи, пачкая одежду итальянца. Дмитрий с точно таким же животным удовольствием, как и Юсупов, буквально осушал человека. Когда они оба, почти одновременно, оторвались от тела, в глазах обоих блестело еле уловимое возбуждение. Труп был отброшен Юсуповым на обочину в траву, когда он приблизился к Дашкову и провёл языком по его скуле, слизывая кровь их общей жертвы. Отстранившись, он взглянул на него из-под ресниц так, как обычно смотрят хищники, которые только что утолили свои первостепенные инстинкты, голод в частности. Ничего не говоря о произошедшем, оба мужчины вернулись в машину, Дмитрий за руль, а Феликс на пассажирское сидение. Всю ночь они ехали, не проронив ни слова. К утру они бросили автомобиль на окраине города, и благодаря тому, что Феликс уже множество раз посещал Рим, короткими путями добрались до нужного здания. Дверь в квартиру, ключей от которой, конечно же, не имелось у владельца при себе, умело взломал Дашков. Их дубликат хранился прямо в прихожей на дорогой тумбочке из красного дерева. Феликс сразу же поспешил в одну из имеющихся спален, и через три минуты вышел в чистой белой рубашке и отлично подчёркивающих фигуру тёмных брюках, его волнистые рыжевато русые волосы, успевшие уже прилично отрасти, были одним движением убраны назад. Для Юсупова приличный внешний вид являлся обязательной составляющей комфорта. –Не желаете переодеться? У меня точно где-то завалялись пара вещей, которые могут подойти вам,– привычной грациозной походкой он прошёл к столу, на котором стояла бутылка дорогого вина, которую граф достал из сейфа, спрятанного в шкафу в прихожей. Код к нему было угадать не сложно, у Юсупова везде был один и тот же,– Не моих, конечно,– он ловко выхватил бокал у собеседника, сделал пару глотков и вернул предмет в руку Дашкова, легко коснувшись ладони того холодными пальцами. Дашков принял прохладный душ, переоделся в предложенную Феликсом одежду. Он неспешно вышел из ванной, но заметив князя, нагло развалившегося в кресле, поспешил скрыться в одной из спален. –Что стало с той женщиной, которая самовольно обратила вас?– Юсупов закинул ногу на ногу и смотрел с каким-то вызовом, вскинув брови. В его позе читалось желание создать видимость превосходства, он требовал ответа. –Её казнили,– не то чтобы на Дашкова подействовал требовательный вид Юсупова, просто было проще ответить,– насколько мне не изменяет память. –Да?– Феликс усмехнулся,– а на сколько я помню комитет ни разу не казнил какую-либо поэтессу за обращение по собственному желанию,– он крутил полупустой бокал в руке, выглядел и звучал более чем расслаблено,– зато мне помниться, что был некий малоизвестный писатель, обративший три… нет, четыре женщины и мужчину,– непроизвольная полная самодовольствия улыбка показалась на лице говорившего,– и в тех бумагах, что я видел, мужское имя было скрыто,– он глубоко и драматично вздохнул,– выходит, это вы,– окончив, Юсупов буквально светился, ощущая некое удовлетворение от этого монолога, распиравшее его изнутри. –Вот хочется же вам залезть куда не надо,– прошипел Дашков,– идите нахуй, князь. –Теперь только на ваш,– протянул Юсупов, рассмеявшись в след графу. Только когда Дмитрий захлопнул дверь за собой, в голову закралась мысль: Юсупов употребил что-то. Снова. Мало ли какие тайники могли иметься у него, а главное с чем. Предыдущие два дня Феликс был в абсолютном здравии и вёл себя даже приятно. Особенно тот недолгий, но такой личный диалог, за который они узнали друг друга ближе, чем за прошедший год. А теперь Юсупов вновь как только снюхал дорожку белого порошка, стал невыносимым до дрожи и желания убить. Оставшийся день прошёл скучно до нельзя. Пока Юсупов допивал очередную бутылку вина или шампанского, параллельно балуясь кокаином, Дашков задумался на счёт того, что сказал им уже покойный итальянец. Неужели у вампиров в России всё настолько плохо, что они в особо узких кругах объявили практически охоту на графа и князя? Понятно, что они нарушили кодекс– не подчинились единому решению комитета, но не таким же образом гоняться за ними, подвергая кого бы то ни было опасности быть убитыми. Мысленно рассуждая, Дашков неожиданно пришёл к выводу: им это и надо, им надо, чтобы количество вампиров сократилось, чтобы их самих, уже людей, было сложнее выследить. Он бы поделился своими мыслями с Юсуповым, но будь тот в трезвом здравии ума, а пока ему одному надо планировать дальнейшие действия. Вечером, точнее сказать, почти ночью, Дашков лёг отдохнуть. Вампиры, безусловно, выносливые существа, но отдых, хотя бы мысленный никому ещё не навредил. Едва он задремал, послышался хлопок входной двери. Ему пришлось встать и поверить,– Юсупова нигде не наблюдалось. Он просто ушёл. «И наплевать,»– подумалось графу,–«пускай хоть убьют».

***

Прошло около трёх лет с момента, когда князь вновь начал употреблять кокаин. За прошедший период времени он становился всё более и более надоедливый. И в один момент даже вечно хладнокровный и терпеливый граф Дашков не выдержал. По ночам Юсупов, независимо от того, в которой части Европы они находились, проводил время вне компании Дашкова. Он уходил… хороший вопрос куда, Дмитрий не представлял. Он сам куда более предпочитал совсем редкие походы выпить или прогулки под ночным небом. Возможно, у него и в самом деле развивалась паранойя. Одним из осенних вечеров Феликс вернулся в крови. В чужой, человеческой. Дашкова не было в доме– накануне он, чтобы не убить Юсупова собственноручно, ушёл подальше от его выходок. Феликс скинул одежду в алых пятнах в своей спальне, но будучи всё ещё под воздействием кокаина и алкоголя не дошёл до ванной и уснул. Дашков вернулся только под утро, когда солнце уже взошло. Не найдя Феликса на первом этаже, он заглянул к нему в спальню, не надеясь, что тот вернулся. Но он мирно спал на шёлковых простынях, и всё бы ничего, если бы граф не заметил на его бледной шее и лице засохшие багровые пятна. Последняя капля терпение Дашкова испарилась примерно на этом моменте. Обшарив весь дом и всевозможные места для тайников, он нашёл достаточно пакетиков с кокаином и морфий, ещё различные вещества, и в том, что конкретно это было, Дашков разбираться не хотел. Он скинул все находки на стол, затем обильно облив всё вином, которое до этого бережно хранил Юсупов в сейфе, достал спички. Юсупов проснулся от странного запаха. Ощущение было, будто что-то горит. Он поспешил выйти из комнаты, и первое же что он увидел– Дашкова, сложившего руки на груди, спокойно смотрящего на пламя. Феликс не сразу заметил, что это горят его предметы зависимости, а когда понял, в его глазах на секунду показалось удивление вперемешку с гневом. Он постарался не терять самообладания, потому насколько это было возможно равнодушно наблюдал за огнём. Но и без того нервный Юсупов не смог долго терпеть происходящего, он чувствовал, что его гордость задета, потому, сделав буквально пару шагов, с размаху ударил Дашкова по лицу. Последний не устоял на ногах и, практически упал, если бы вовремя не схватился за угол стола; когда он встал, то Феликс увидел, что разбил Дашкову губу, кровь с которой он слизал, глядя с вызовом прямо в глаза князю. И не успев опомниться, Юсупов получил ответный удар, правда, под рёбра, и достаточно сильный, что ему на секунду стало трудно дышать. Он чуть было не упал спиной на стол, на котором всё ещё полыхал огонь, и языки пламени норовили выскочить из металлической ёмкости, но граф, вовремя схватив Юсупова за рубашку обеими руками, не дал ему этого сделать. Вместо этого Дмитрий отбросил того на пол, и Феликс тяжело ударился головой, так, что на секунду у него в глазах потемнело. –Успокоился?– Дашкова стоял, глядя на князя сверху вниз, его голос был абсолютно спокоен, разве что на пару оттенков грубее обычного. Юсупов прошипел, поднимаясь, и вновь накинулся на графа, так и желая разбить тому нос или скулу, но мужчина в этот раз схватил князя за запястья, остановив удар. Он крепко сжал его руки, до белых костяшек, Юсупов попытался вырваться, но хватка Дашкова оказалась сильнее, чем он думал. Феликс ударил графа по колену ногой, и тот слегка ослабил руки, и князь вновь попытался выскользнуть. Но резко развернув противника, Дашков прижал его к стене. У Феликса и без того болели рёбра, но сейчас, когда всё его тело было буквально вжато в стену, они невыносимо ныли. Он вновь попытался вырваться и ему удалось, но граф сжал его шею. Теперь они смотрели друг на друга и были чрезмерно близко, их лица едва не соприкасались. –Убирайтесь,– зло прошептал Феликс, упираясь взглядом в глаза Дашкова. –Хорошо,– его выражение лица не изменилось,– как знаете. И он ушёл. Юсупов проследил за тем, как тот надевает пальто и закрывает дверь, даже не оглянувшись на него. Князь прошёл в зал, туда, где висели несколько полотен. С одного из них, датируемым серединой девятнадцатого века, на Юсупова смотрел Дашков, будто с презрением. Феликс некоторое время не отводил взгляда от портрета. «Он вернётся,»– подумал Юсупов. «Чёрт, видимо нет,»– через три недели Дашков так и не появился.