Духовный наставник

Дань Хэн осторожно выглядывает из-за спины старшего, понимая, что снова влип в очень странную ситуацию. — Скрой своё присутствие. Шёпот, больше напоминающий дуновение ветра, заставляет длинное ушко коротко дёрнутся. «Послышалось?» Беглый взгляд на лицо старейшины не даёт ответов. Но Дань Хэн, на всякий случай, повинуется. У него изначально не было желания лезть во всё это. Дань Хэн вновь смотрит туда, откуда струилась аура отборной ненависти. Его брови недовольно хмурятся: знакомые кроваво-красные глаза немигая пялились в их с Дань Фэном сторону. «Вряд-ли старейшина беспокоится о моей безопасности. Неужели он с одного взгляда понял, кем является это существо?» Тёмные зрачки опускаются ниже, видя седовласого мужчину, что с удивлением пялился на них, запрокинув голову. Именно в этот момент юный дракон понимает всё. Осознание ощущается словно холодный снег на голову посреди лета. Он в ужасе прикрывает рот ладонью, вновь прячась за чужой спиной. Жестокая усмешка на губах Дань Фэна медленно угасала. Бездонные глаза холодно наблюдали за тщетными попытками Блэйда отыскать что-то на земле. Он видит, как этого человека трясёт от переполняющей ненависти. Он видит, как мара бурлит в родных глазах. Но даже в столь необычной ситуации, видьядхара продолжает с важным видом парить в воздухе, словно восседающий на троне правитель. Ни один мускул не дрогнул на лице старейшины. Но можно ли тоже самое сказать о его сердце? Внезапно Дань Фэн вытягивает вперёд ладонь и лёгким движением заставляет что-то очень тяжёлое подняться в воздух. Скрежет металла о асфальт заставляет присутствующих поморщится. Глаза Инсина округляются, когда он замечает метнувшийся в сторону старейшины тот самый чёрный меч. Мужчина бегло запахивает одежду и поднимается, смотря то на Дань Фэна с мечом в руке, то на самого себя. Ситуация уже переходила все грани нормальности. — Дань Фэн..! — голос черноволосого мужчины сквозит отборной злобой и он подбегает ближе. Дань Фэн коротко усмехается и опускает меч в зону его досягаемости. Блэйд замечает это и без задней мысли пытается схватить своё оружие, однако оно тут же смещается в сторону. Тихий смешок распаливает его злобу ещё сильнее. — Ну же, чего ждёшь? Крепкая рука сжимается в кулак. Резкий рывок, невидимый для человеческого глаза — и вот он практически ухватывается за лезвие, однако Дань Фэн снова оказывается быстрее. Чёрный меч поднимается обратно, прямиком к хитрому видьядхаре. — Дань Фэн, спустись обратно! — в его глазах словно кипела преисподняя, но Дань Фэна она всё также не могла пронять. Верховный старейшина игнорирует чужое недовольство и берет меч двумя руками. Множество трещин, отсутствие красок и повреждённый эфес сделали его похожим на обычную палку, однако Дань Фэн без труда узнает оружие Мастера меча, способное разрезать его волну. Видьядхара озадаченно хмурится. Почему оно здесь? Что случилось с Цзинлю? Почему Инсин вдруг стал таким? И как, в конце концов, с этим связан Дань Хэн? Мудрость Верховного старейшины считается безграничной и необъятной, но вопреки всему, Дань Фэн не желает допускать самые жуткие варианты, посетившие его разум. Блэйд оглядывается по сторонам и, приметив внушительных размеров каменное изваяние льва, без усилий откалывает его и швыряет в Дань Фэна. — Спустись ко мне! Старейшина вовремя замечает это и успешно блокирует удар, кроша камень в пыль. Дань Хэн за его спиной вновь воровато выглядывает из тени. «А я то думал, что избавился от него. Неужели он всё время был здесь? Ещё и с Инсином...» Одержимый приступом мары мужчина не прекращает попытки дорваться до своей цели и швыряет в него всё, что попадало под руку: летели в Дань Фэна и светильники, и ветки деревьев, и урны с мусором, а в какой-то момент в ход пошли вырванные из земли куски дороги. Всё это видьядхара крошил в пыль, попутно рассуждая о сложившейся ситуации. Инсин же стоял поодаль, пытаясь здраво оценить то, что видел. «Дань Фэн наверняка прощупывает его. Но почему не атакует?» Сразу после этого в голову приходит другая мысль, из-за которой мастер неловко чешет щёку. «Да ладно..?» Инсин смотрит в сторону Иньюэ-цзюня, силясь понять, о чём тот размышляет, однако наталкивается на точно такой же изучающий взгляд. Лицо словно обжигает кипятком. Он спешно отворачивается. «Чёрт возьми! Надо же было ему застать нас именно в такой момент. Ощущаю себя грязным изменником...» Краем глаза он видит, что Дань Фэн смотрит куда-то ниже его лица. Мужчина бегло осматривает себя и замечает расстёгнутую на груди пуговицу, из-за которой все его прелести оказались на виду. Инсин её застегивает, смущённо опуская голову. Иньюэ-цзюнь удовлетворённо прикрывает веки, а затем вновь сосредотачивает внимание на противнике. Блэйд к тому моменту уже израсходовал все свои запасы. Он замечает, на кого мельком поглядывал Верховный старейшина. Дань Фэн читает это в его глазах. Сейчас в них не было ничего, кроме неистового желания добраться до Дань Фэна и вцепиться в его глотку. Оно затмило собой все остальные чувства, даже ту зависть, с которой мужчина ещё недавно впивался в шрамы Инсина. Изувеченный грубым отношением разум всё ещё хранил остатки прошлого, где он без памяти был влюблен в самого себя. В свой талант, в свой ум, в свой ясный облик, в свои прекрасные мечты, простирающиеся до небес. Но даже эта маленькая искра любви безвозвратно тонет в пучине болезненной одержимости. Он бросается в сторону Инсина. Он не осознает, насколько опасно причинять вред себе из прошлого. Или же прекрасно понимает, пытаясь таким образом освободиться от проблем? Отвлёкшийся буквально на мгновение ремесленник поздно замечает, что вновь стал целью самого себя из прошлого. Глаза цвета зрелой лаванды выражают лёгкое удивление. Отчаянному убийце не дают сделать и двух шагов — знакомое копье пронзает насквозь ладонь, намертво пригвоздив мужчину к земле. Сквозь оглушающую боль он слышит свой собственный голос. — Зачем ты это сделал?! — Инсин подбегает к пострадавшему, хватаясь за копье в попытке его достать, но оно вонзилось намертво и всё ещё было наполнено духовной силой видьядхары. Лицо Верховного старейшины побелело от шока. — Я не... Я не хотел... Инсин его не слышит. Он действительно поверил, что Дань Фэн осторожничает только потому, что этот загадочный человек тоже Инсин. «Так он просто издевался над ним?» Волнительная теплота, неожиданно охватившая сердце, исчезла без следа. Дань Фэн не часто выводил его на такие эмоции, но если получалось — Инсин мог гореть ими очень ярко и долго. Блэйд тем временем изо всех сил пытается достать копье. Он загнанно дышит, елозит дырявой ладонью по лезвию, раня себя ещё сильнее. Вид порванных сухожилий и белых костей не может оставить Инсина равнодушным. — Хватит! Успокойся! — он пытается пресечь эти бесполезные брыкания и падает на колени, двумя руками хватаясь за окровавленное запястье. Но разве мог он хоть на мгновение представить, что однажды превратится в жуткое чудовище, желающее своей собственной смерти? Внезапно сильные пальцы хватают Инсина за горло. Он чувствует, как ногти пробивают кожу и царапают артерию, слышит, как угрожающе хрустят позвонки на шее, но не успевает этого даже осознать. Короткий свист ветра и громкий удар всё прекращают: поток крови, словно из лопнувшего шарика, заливает ему лицо, а что-то острое и холодное царапает кончиком щёку. Мужчина рефлекторно зажмурился. Хватка на шее ослабевает в одно мгновение. Он хватается за свою изувеченную шею. Делает спасительный вдох. Открывает глаза. И видит то, что пробивает невыразимыми чувствами всё его естество. Вместо прекрасного лица, пусть и немного жутковатого — кровавое месиво с вываленными из орбит глазами и раздробленным черепом. Маленький кусочек мозга с лезвия копья падает ему на одежду. Инсин не выдерживает столь ужасающего зрелища. Дань Фэн с оцепенением наблюдает за тем, как его любимого человека выворачивает наизнанку. Его словно парализовало от увиденного. Дань Хэн, находящийся подле него, был на удивление спокоен. Его рука всё ещё вытянута вперёд. Так метко бросать копье кому-то в голову для него оказалось неожиданно легко. — Этот человек погубил множество жизней. В своей одержимости он очень опасен, — негромкие слова на фоне кашляющего желчью и кровью Инсина перевариваются Дань Фэном не сразу. —... Дань Фэн заторможенно переводит взгляд на него, а затем обратно вниз. Его рука вздрагивает, а затем с усилием сжимается в кулак. Мгновение, за которое он едва не потерял Инсина, только что закончилось. А он ничего не смог сделать. «Это не важно, Дань Фэн. Сейчас ты должен позаботиться о них. Ну же, соберись.» — Я... Я позабочусь о раненом. Сопроводишь Инсина домой? Глаза Дань Хэна округляются от удивления. Он и не представлял, что Верховный старейшина может быть таким... «Таким человечным?» Увиденное действительно кажется ему чем-то невероятным. Впервые вселенское спокойствие Дань Фэна дало трещину. Однако, Дань Хэн быстро понимает, что не время и не место об этом думать. Он утвердительно кивает. Вскоре странная компания исчезает из улиц Лофу, оставляя после себя лишь жуткий беспорядок, орошённый кровью бессмертного. *** Следующее утро, кажется, ничем не отличалось от предыдущего. Почти те же действующие персонажи, та же локация, погода, уютный домик на Лофу. Разве что роли у персонажей кардинально изменились. Дань Фэн с усилием отжимает какую-то тряпку, сидя на краю пруда во дворе Мастера печи. Прохладные капли стекают по бледной коже, иногда теряясь в редких лазурных чешуйках. Белые рукава надёжно подвязаны во избежание загрязнений, а тёмные перчатки одиноко лежат поодаль. Верховный старейшина напоминал молодую служанку, которой доверили выстирать чужое бельё в первый рабочий день. Он раздражённо встряхивает слипшуюся тряпку. «Обычно таким занимаются слуги или же...» Мысль о возлюбленном ощущается болезненной иглой, внезапно кольнувшей сердце. Дань Фэн хотел отвлечься от этих мыслей хотя бы таким образом, ведь Инсин любил упоминать, что физический труд помогает ему разгрузить голову. Дань Фэну не помогает. Угнетающие мысли беспощадно настигают его снова и снова. Всю ночь он наблюдал за спящим Инсином и его двойником из будущего. Едва на улице рассвело — ремесленник очнулся, словно от страшного кошмара, и даже не посмотрев в его сторону, умчался в неизвестном направлении, прихватив с собой чёрный меч. Дань Фэн пытался его остановить, но всю настойчивость отбил один единственный взгляд на измученное лицо кузнеца. Видьядхара ещё раз встряхивает ткань, а затем поднимается и плывущей походкой возвращается обратно в дом. На кровати лежал тот самый таинственный незнакомец, которого вчера добротно нашпиговали копьями. Дань Фэн подходит ближе, осматривая пациента с ног до головы: все раны благополучно зажили. Он и не подозревал, что это будет настолько легко. Старейшина аккуратно касается мокрой тканью измазанного кровью лба, бережно вытирая светлую кожу. Ресницы спящего мелко подрагивают, когда влажный уголок касается век. Дань Фэн практически не дышит, упираясь ладонью в кровать и делая эту незамысловатую работу. «Подумать только... Он с ним одно лицо.» Воспоминания о криках боли и раздробленных костях с плотью посещают внезапно, заставляя Дань Фэна с усилием стиснуть зубы. Он отстраняется, опускаясь на мягкий стул рядом с кроватью. Видьядхара прикрывает глаза тыльной стороной ладони. Острые когти с усилием вцепились в мокрую тряпку, а рука, державшая её, безвольно повисла. «...» Его дыхание на мгновение сбивается, а тишину комнаты прерывает тихий всхлип. «...» Дань Фэну кажется, что этого хватит. Но вопреки всему из него вырывается ещё один, точно такой же странный звук. Верховный старейшина быстро сгибается пополам, пряча лицо в коленях. Впервые он ощущает себя настолько маленьким и ничтожным. Впервые сталкивается с желанием обнять свой хвост и скрутиться в тёмном углу. Хотя, стоит признать, что когда-то давно, ещё будучи ребёнком, он изредка так делал. Но со временем это желание ушло и Дань Фэн обрёл внутреннюю уверенность и непоколебимость, которую не пробить даже тысячной армией. И что же происходит сейчас? — Я просто немного... В шоке? Да, верно. Стоило уделять больше внимания медитации. Тренируя Дань Хэна, я совсем позабыл о своём совершенствовании, — тихий бубнёж самому себе немного успокаивает. Он перебирается на кровать, игнорируя мокрое пятно на коленях, и поудобнее усаживается в позу для медитации. Это была заведомо плохая идея. Ощущение чужого присутствия из-за давления на кровать невероятно сильно отвлекало. Верховный старейшина мог сознательно игнорировать кого угодно, но один единственный мужчина мог без стыда и совести бередить его мысли, когда пожелает. И прямо сейчас он лежал на расстоянии вытянутой руки. Дань Фэн, в конце концов, сдаётся. Незачем обманывать себя. Незачем искать отговорки и пытаться делать вид, что всё в порядке. Он быстро подползает ближе, словно ребёнок, наконец-то дорвавшийся до желанной сладости. Видьядхара аккуратно укладывается рядом со спящим, обвивая его ногу своим мягким хвостом. Дань Фэн прижимается грудью к его теплому плечу. Невероятных размеров облегчение наполняет его тело и душу до краёв. «Всего-лишь пару минут. Пару минут чтобы просто не думать и быть рядом с тобой.» Он оглаживает пальцами шершавую ладонь мужчины, ныряя ими под рукав. Шрамы этого Инсина кардинально отличались от шрамов Инсина из его времени. Но касаться их всё также волнительно. «Всё, что я делал вчера — несерьёзно и безответственно. Стоило погрузить тебя в сон сразу же, как я понял, что ты одержим марой.» Размышления о причинах и следствиях судьбы Инсина и Дань Хэна привели его к сокрушающим выводам, из-за чего Дань Фэн всю ночь не мог сомкнуть глаз. Только сейчас он наконец дал эмоциям выход. В его случае не догадаться, почему Инсин его ненавидит, а Дань Хэн называет грешником — значит быть законченным дураком, но Дань Фэну впервые захотелось таким дураком стать. Мысли об этом угнетали его обычно несокрушимые убеждения и планы. «Если бы ты узнал, что я дал заднюю только из-за боязни тебя потерять — как бы ты отреагировал? Если бы узнал, что кроме тебя мне никто не нужен? Даже я сам не столь важен, когда речь заходит о тебе?» Он не сможет нормально переродиться, он совершит грех, он навлечёт на себя и других что-то похуже, чем смерть. Но вместе с этим он без задних слов сможет пробить Инсина своим копьем, называя его жестоким убийцей и опасной тварью. Дань Фэн смог бы вынести что угодно, но не это. Внезапное осознание собственной слабости, что всё то время лежала на поверхности, заставляет его с усилием схватится за собственную грудь. Там с остервенением билось мифическое драконье сердце. Дань Фэн вдруг поднимается и припадает ухом к груди мужчины, крепко обнимая того за плечи. Тук-тук-тук-тук-тук... Его веки блаженно прикрываются. Так тепло и спокойно может быть только рядом с этим человеком. Только рядом с ним он чувствует себя собой и безумные идеи одолевают его сознание всё сильнее и сильнее. Лежит он так очень долго. Минуты сменяются одна за другой, прежде чем он открывает мокрые от солёной влаги глаза. «У меня вообще нет никакого выбора, да?» Он устало усмехается. Размеренный стук бессмертного сердца хоть и немного, но помогает успокоить воспалённый разум. Дань Фэн не замечает, как тяжёлые мысли постепенно уволакивают его в забытие. *** Утренний инцидент, из-за которого Инсин сбежал с мечом, заставил Дань Хэна в очередной раз убедиться в том, что обычно категоричный и жестокий старейшина рядом с этим человеком преображается в кого-то ровно противоположного. Юноша не мог досконально прощупать глубину этих отношений, но одно он знал наверняка — Дань Фэн ужасно сильно боится потерять расположение Инсина, даже сильнее, чем как-то ему навредить. А ведь на первый взгляд и не скажешь, что Верховный старейшина способен полночи стоять на коленях и умолять о прощении, думая, что никто его не видит. Что он готов терпеть чужую грубость и отступить, поняв, что своей настойчивостью может сделать только хуже. Юный дракон видел всё это своими глазами. Дань Фэн напоминает лабиринт с множеством замков, холодный и тёмный. Но неожиданно появился человек с громадной связкой ключей от каждого замочка. И у него даже не было необходимости их использовать, ведь все двери самостоятельно распахиваются перед ним. Для Дань Хэна это выглядело ужасно нелогично и странно. «Я всё ещё могу ошибаться. Но что такого в нём нашёл Дань Фэн, раз относится к нему лучше, чем ко мне?» Отчасти это любопытство было вызвано тем, что многое в голове юноши наконец-то сложилось в цельную картинку. Но с ответами появились и новые вопросы. Ему действительно просто любопытно, а вместе с этим... Он поднимает взгляд, сильнее обнимая свои колени. В кузнице довольно жарко, однако для Дань Хэна это идеальная температура, чтобы банально не мёрзнуть. Сидит он здесь уже добрых четыре часа. Звук работающих манипуляторов, мерцание нефритовых схем и гул нагретой чуть ли не до температуры солнца печи, на удивление, создает очень приятную атмосферу для размышлений. Или приятной она кажется от того, что среди этого многообразия звуков и запахов работающий без устали кузнец очень интересное для созерцания явление? Впервые в жизни Дань Хэн видит что-то подобное. Он наблюдает за тем, как бережно Инсин пытается убрать эти жуткие трещины. Он задерживает дыхание вместе с ним и чувствует отзвук разочарования, когда сложная структура меча отказывается подчиняться. Провалив очередную попытку, кузнец снимает защитную маску и отшвыривает её в дальний угол мастерской. Он отходит от печи, устало хватаясь за лоб. Протяжно вздыхает. А затем вытирает пот с лица и грустно усмехается, смотря на любопытного видьядхару. — Голодный? Я твой желудок услышал даже сквозь весь этот шум. Дань Хэн сильнее обнимает ноги, смущённо пряча лицо в коленях. Он действительно немного голоден. «Эта доброжелательность для Дань Фэна, не для меня.» Увидев, что на его слова не отреагировали должным образом, Инсин, вопреки ожиданиям, не злится. Он слишком вымотан для чего-то такого. — Знаешь... — мужчина медленно шагает в его сторону и грузно усаживается рядом, попутно снимая рабочие перчатки. Он упирается локтями в колени и смотрит на скрутившегося в эмбрион мальчишку, —... я хотел бы сказать спасибо за то, что ты спас меня. Наверняка это решение- — Нет. — Что? — Нет. Не тяжело. Я убивал тебя множество раз. Инсин замолкает, шокированно уставившись на мальчика. Дань Хэн поворачивается к нему, положив щеку на колено. — Удивлён? — Ещё бы... Он нервно усмехается, переводя взгляд на свои руки. Округа погружается в неловкую тишину. Настолько внезапное заявление, кажется, выбило из головы все остальные мысли. Кто бы мог подумать, что однажды он услышит подобное от того, кто как две капли воды похож на Дань Фэна? В это очень сложно поверить. — Если так подумать, то без тебя я действительно... — он вертит свою перчатку, сосредоточенно нахмурив брови, —...мог умереть. Вряд-ли Дань Фэн смог бы его остановить. — Почему? — Что "почему"? — Дань Фэн относится ко мне так, словно я его раб. Не считается со мной, не слушает меня и думает, что только он всегда и везде прав. Но с тобой всё иначе, — его хвост взволнованно дёргается и пушистый кончик бьёт мужчину по бедру, — В чём твой секрет? Как заставить Дань Фэна подчиняться и вести себя так, словно ты новорождённое яйцо? У Инсина от подобного заявления челюсть едва не падает на пол. — Ты это серьёзно? — Серьёзнее некуда! — тихий и даже немного отстраненный голос сменяется настойчивым. —... Такой поворот событий, определённо, очень озадачивает уставшего ремесленника, но вместе с этим неожиданно бодрит. Дань Хэн в своем искреннем любопытстве казался невероятно притягательным и милым. Даже при том, что совсем недавно показал себя не с самой приятной стороны... Для Инсина он казался несколько диким и странным, но вовсе не отталкивающим. — Что ж, если ты серьёзен, то и я отвечу тебе тем же, — хитрая улыбка расцветает на прекрасном лице, а редкие морщинки добавляют ему особого шарма. Дань Хэн чувствует неладное и невольно напрягается. Он внимательно следит за мужчиной. Инсин замечает это, а потому поднимает руку и громко щёлкает пальцами. Дань Хэн ведётся, как последняя простушка, ведь стоило ему отвлечься — ловкие пальцы тут же хватают его за основание хвоста. Маленький дракон даже не подозревал, что умеет издавать настолько смущающие звуки. Тело дёргается, как от удара током, однако ему даже опомниться не дают: Инсин берёт его ладонь в свою и невесомо целует острые костяшки. Дань Хэн, кажется, забывает как дышать. — С этого дня можешь называть меня младшим наставником. Урок первый: Дань Фэн обожает прикосновения, но касаться необходимо в нужных местах, — слышать этот низкий голос и понимать, что он не угрожает его убить, не требует расплаты, не задыхается в безумном смехе... Для юноши это было чересчур. Его расширенные от шока глаза сейчас напоминали два бездонных озера. Тёплые пальцы аккуратно скользят по нежной коже и смыкаются вокруг запястья. Мышцы в теле натягиваются, словно струна. Он едва не сгорает заживо, когда мужчина проводит влажным языком по выпирающим синим венам, а затем горячо выдыхает в это же место. Дань Хэн задушено мычит. Его хвост предательски дрожит каждый раз, стоит Инсину почесать лазурные чешуйки у основания. Дань Хэн может прекратить это в любой момент, но он словно парализован. Такая ласка совершенно не похожа на экзекуцию, устроенную ему Дань Фэном на днях. — Нравится? А представь, как нравится ему, — сказав это, он притягивает юношу поближе, — Урок второй: подчинить Дань Фэна невозможно. Можно лишь заслужить его пожизненное уважение и вовремя давать сдачи, когда он начинает наглеть. Дань Хэн удивлённо поднимает голову и его тут же щёлкают по носу. — А?! Инсин добродушно смеётся, завидев это крайне возмущенное и растерянное выражение лица. Дань Хэн понимает, что его нагло развели. Смущение накрывает с головой и юноша бьёт горе шутника в бок, заставляя того болезненно скривиться. — Стой-стой! Прости, я был не прав, больше так не буду! — он хватает костлявый кулачок, пресекая новую волну насилия. Дань Хэн таким исходом не удовлетворён. Он выпутывается из чужой хватки и намеревается уйти прочь, однако его ловят за хвост, словно скользкую ящерицу, — Тебе не понравилось? — в голосе слышится искреннее непонимание. — Отпусти! Я не желаю быть частью этого! — Частью чего? — Ваших с Дань Фэном... Ах, в бездну, просто отпусти, иначе я за себя не ручаюсь! Инсин не отпускает даже при столь серьёзной угрозе. Он озадаченно хмурится. — Ты не так понял. Я всего лишь хоте- — Это ты не так понял! — видьядхара оборачивается и тоже хватает свой хвост, силясь освободить его из чужой хватки, но Инсин лишь усиливает её и тянет хрупкого мальчишку на себя. Он усмехается. — Ладно, допустим. Что я не так понимаю? —... Дань Хэн стискивает зубы от злости. Быть под прицелом глаз того, кто за всё время не сделал ему ничего дурного, но именно этим умудряется злить — ужасно тяжело. Молодой дракон опускает голову, пряча глаза за чёлкой. — Ты делаешь всё это лишь потому, что видишь во мне Дань Фэна. Но я не он. Не он и точка. Удивление расцветает на лице кузнеца с каждым словом всё сильнее и сильнее. Он не ожидал, что его слова и действия интерпретируют таким странным образом. — И ты только из-за этого так расстроился? — По твоему это совсем не важно? — Важно! Разумеется, важно, — он быстро исправляется, потянув за хвост ещё немного и заставив Дань Хэна подойти ближе, чтобы отчетливее видеть его лицо, — Понимаешь, Дань Хэн... Я не думаю, что в этом есть что-то плохое, — он делает короткую паузу, вероятно, подбирая нужные слова, а затем мягко продолжает, — Вот представь, что ты кого-то очень сильно любишь. И внезапно появляется некто, очень похожий на твою любовь. Внешность, характер, повадки — всё при нём. Как ты будешь к нему относиться? Дань Хэн молчит, но Инсин отвечает за него: — Разумеется, ты будешь гораздо снисходительнее, чем к любому другому незнакомцу. Я действительно отношусь к тебе так потому, что ты на него очень похож. Но если ты этого не желаешь... Возможно, стоит познакомить меня с настоящим тобой? Юноша практически не дышит, молча слушая это наспех придуманное объяснение. Легче не становится. Дань Хэн и без всего этого понимает, почему Инсин добр к нему. Тогда от чего его так распирает от зависти? При чём в обе стороны... — Вы ведь не совсем идентичны, знаешь ли. К примеру, он меня не бьёт. Он гораздо более закрыт и самостоятелен. А ещё... — Я понял. Хватит. — А ещё он страшный недотрога, — сказав это, он нежно оглаживает чужие костяшки большим пальцем и добродушно улыбается, — Разве плохо любить вас двоих одновременно? Пока ты здесь, можешь обращаться ко мне по любому поводу. Причина ведь не так важна, если в итоге ты доволен. Дань Хэн задумчиво наблюдает за чужими телодвижениями. Он ведь даже и близко не представляет, что значит "любить". И что этим словом Инсин хочет выразить. Догадывается, но вряд-ли эти догадки верны. — А если я не доволен причиной? Как заставить тебя любить меня по другой причине? Инсин протяжно вздыхает, чувствуя, что скоро исчерпает свой лимит терпения и снисходительности. Этот мальчишка оказался предсказуемо упрямым. — По другой? Даже не знаю. Может, у тебя найдутся предложения? — С чего это я должен предлагать? — А кто же? Мне пока что другие причины без надобности. —... Дань Хэн смотрит на него очень долго и пристально. Инсин делает то же самое, но с улыбкой на губах. Что тут говорить? Практически ничем не отличается от их с Дань Фэном споров лет так пять назад. Верховный старейшина с тех пор, конечно, изменился в лучшую сторону, но его маленькая копия ощущается как откат назад и практически полное отсутствие возможности доходчиво выражать свои мысли. Приходится доставать нужные слова силой и упорством. Его ресницы мелко дрожат, а взгляд опускается. Кажется, Дань Хэн окончательно запутался в собственных мыслях. — Ещё немного и я услышу, как у тебя шестеренки в голове скрипят, — Инсин протягивает вперёд руку и смахивает с глаз мальчика непослушную чёлку, — Отвлечемся на что-то другое? Младший наставник что угодно покажет тебе и расскажет, — тёплые пальцы касаются прохладной щеки и Дань Хэн наконец-то выныривает из задумчивости. Инсин ужасно сильно отличается от Дань Фэна. Столько терпения и внимания его личным переживаниям трогали маленькое сердечко. Он действительно всей душой желает, чтобы этот человек увидел в нём его, а не Верховного старейшину. Сильное желание быть принятым крепло в нём с каждой секундой лишь сильнее, но Дань Хэн не имел ни малейшего понятия, как осуществить это желание. Тем более, когда в нём кипело столько новых и непонятных чувств. Он воровато оглядывается по сторонам. Яркий свет от приборов всё это время не затухал, а знакомый чёрный меч всё также одиноко лежал в надёжных лапах манипуляторов. Никому не было дела до этой безнадёжной палки. Инсин смотрит туда же и тихо вздыхает. Кажется, ему совсем не хотелось вспоминать об этом незаконченном деле. — Этот меч... Он удивительный. Я не думал, что увижу его в подобном виде так скоро, — мужчина усмехается и отпускает чужой хвост, а затем поднимается и лениво шагает в центр своей личной мастерской, — Хочешь послушать о нём? Я редко раскрываю свои секреты, но для тебя сделаю исключение. За красивые глазки. Дань Хэн никак не реагирует на его подмигивания и заигрывания. Инсин, однако, не расстраивается. За столько лет привык наблюдать такое обиженное лицо. Он осторожно касается поверхности чёрного меча. — Что определяет твёрдость и долговечность оружия? Материал? Закалка? — пальцы мужчины очерчивают глубокие трещины, в которых словно бурлит золотая кровь, — Я считаю, что костяк всего неповторимого и легендарного — это умение создателя мечтать. Мы способны выйти за пределы, когда стремимся к мечте. Одна лишь мысль уже является чем-то материальным, чем-то, что можно извлечь, потрогать и увидеть. Уверенный и поучительный тон звучал так, словно Инсин уже не в первый раз толкает свою удивительную речь. Дань Хэн начинает подозревать, что "красивые глазки" не у него одного. — Моя мечта началась с того, что я желал выковать нечто, способное повергать одним взмахом тысячу мерзостей, — он показательно взмахивает ладонью, словно герой приключенческой иммерсии с мечом в руке, — То, что будет существовать веками и никакая трещина не сможет его разрушить. — Обычно мечи создаются из цельной формы, но я долго изучал сущность самых крепких конструкций и пришёл к выводу, что фрагментарная форма — это единственное, что способно существовать веками и переживать даже самые страшные поломки. Больше тысячи химических соединений, сложная полиструктура и часы кропотливой работы привели меня к нему, — он легонько щёлкает костяшкой по чёрному металлу, — Это настоящее искусство. Неумирающее и смертельное. Дань Хэн слушал, затаив дыхание. Каждое слово находило отклик в его душе, но последние два воскресили в памяти то, что он бы предпочёл забыть — этот же меч в руках человека, которого он множество раз убивал. Человека, который прямо сейчас стоял перед ним. Он очень долго смотрит на Инсина. Сопоставить его с тем жутким мужчиной было невероятно трудно, ведь он даже не подозревал, кого убивал. Он мог лишь убегать куда подальше, оставляя за собой кровавую дорожку, выстланную трупами невинных. — Даже такое искусство в руках профана — всего лишь мусор... — тихие слова срываются с губ мальчика, оставаясь никем не услышанными. Ему не нравится то болезненное чувство, так внезапно возникшее в сердце. Инсин смотрит на удрученного юношу, дивясь тому, каким образом умудрился расстроить его своим простеньким и незамысловатым рассказом. — Всё в порядке? Дань Хэн? — Да... Всё хорошо. Вспомнилось нехорошее. Ты планируешь починить этот меч? Ремесленник выжидает пару мгновений, думая о том, стоит ли расспросить Дань Хэна подробней, но очень быстро отметает эту затею. — Было бы славно. Однако, он очень изменился с тех пор, как я его выковал. Вряд-ли получится восстановить. Максимум почистить и сделать косметический ремонт. — Изменился? В каком смысле? — Он словно... Словно стал ещё прочнее? — кузнец задумчиво чешет щёку, — Структура другая, да ещё и меняется постоянно. Настоящая чертовщина. —... Дань Хэн, очевидно, нашедший в своей голове какое-то объяснение этому явлению, складывает руки на груди и прикрывает веки. Перспектива рассказывать Инсину что-то из будущего всё ещё ужасно ему не нравилась. Инсин смотрит на него. Дань Хэн приоткрывает один глаз. Инсин всё ещё на него смотрел. «Нет, только не начинай...» — Возможно, ты знаешь причи- — Не знаю. — Точно? — Точно. — А как на счёт его обладателя? — Вообще без понятия, кто это такой. Кто-то очень похожий на тебя, но, очевидно, не ты. — Почему ты так решил? — Потому что он мерзость изобилия. —... Инсин пару раз удивлённо моргает, а затем копирует чужую позу, смотря куда-то в потолок. Получается, Дань Фэн очень многое успел рассказать этому мальчику? Или очень многое про одного лишь Инсина? — В этом есть смысл. Поэтому ты к нему так безжалостен? — Нет, не поэтому. — А почему? — Потому что он тоже ко мне безжалостен. Голос Дань Хэна обычно ровный и тихий, но разговоры о Блэйде сделали его отрешённым. Он совершенно не хотел это обсуждать. — Понимаю... —... Дань Хэн молчит. Юноша поставил окончательную точку в этом разговоре. Хоть Инсин прекрасно знает о том, что оба дракона не любят словесное давление, но порой любопытство берет над ним вверх и заставляет лезть за чужие границы. Мужчина нервно царапает край стола. А ведь когда то ему казалось, что более тяжёлого собеседника, чем Дань Фэн, он во всей вселенной не сыщет. — Скоро обед. Тебе лучше сходить домой и перекусить. Я останусь здесь и закончу с делами. Фразы звучат обрывисто и устало. Кто бы мог подумать, что хорошее настроение может угаснуть в один момент? Инсин всячески старался избегать темы о будущем себе, но в итоге сам её поднял и мгновенно пожалел. Дань Хэн долго не ждёт и уходит сразу же, как ему это предлагают. Голову разрывало от противоречивых чувств и осознания множества пугающих вещей. Он в последний раз смотрит на Инсина: такой уставший и неожиданно хрупкий. Смертный. Маложивущий. Старый. Правильно ли он поступил, не дав Блэйду его убить? Или упустил единственную возможность освободиться от оков прошлого?