Духовный наставник

Юноша крепко держит своё копье двумя руками, пытаясь балансировать на волне, однако непослушный поток безжалостно опрокидывает хрупкое тело. В очередной раз его ловит поперёк груди сильная рука. Дань Хэн уже и не сосчитает, сколько раз это происходило. — Ты сопротивляешься своей силе? Прими её как данность, Дань Хэн, — терпеливый наставнический тон слишком ярко контрастирует с чувствами, надёжно засевшими в юношеском сердце. Ещё немного, и Дань Хэна начнёт одолевать стыд за то, что он не хочет иметь ничего общего с этим грешником. Не хочет эту силу, не хочет её обуздать, не хочет нести за неё ответственность. — Почему я должен всё это делать? — сквозь тяжёлое дыхание интересуется юноша, поднимая усталый взгляд на видьядхару. Он раздражённо отталкивает чужую ладонь от себя. В голосе ощущалась едва сдерживаемая злоба, — Мне не нужна эта сила. Я не хочу на неё полагаться. Неужели тебе не хватит просто научить меня владению копьем? —... Дань Фэн опускает глаза, недовольно поджимая губы. Он убирает руку за спину. — Я не хочу быть как ты. Не хочу это лицо, рога, хвост... Просто... — "Просто" что? — ... — юноша с усилием стискивает зубы, чувствуя, что вряд-ли сможет держать всё в себе. «Нельзя!» — Ты не Верховный старейшина, я прав? Шок застывает на лице молодого дракона. Он ошалело пялится на Дань Фэна. Эта фраза мигом стёрла все мысли в голове. Иньюэ-цзюнь выдерживает паузу. Увидев, что никакого временного коллапса не случилось, мужчина облегченно выдыхает: — Что ж, вселенная не схлопнулась и мы всё ещё стоим здесь. Получается, не так уж страшно го- — Ты издеваешься?! Внезапный порыв ветра и копье, летящее Дань Фэну прямиком в лоб, заставляют старейшину поднять глаза. Он в последний момент уворачивается, изящно хватая оружие за кончик двумя пальцами. Красная серьга в ухе лишь едва заметно шелохнулась. Дань Хэн недовольно хмурит брови, понимая, что этот скользкий змей безо всякого труда ушёл от атаки, ещё и подошёл к нему чуть ли не вплотную. — Угомонись. Крепкие когти сжались на кончике лезвия, словно смертельная ловушка. Дань Хэн прикладывает титанические усилия, чтобы вытянуть его обратно, в то время как рука Дань Фэна даже не напряглась. Он прекрасно контролирует духовную силу, не позволяя оружию двигаться, но при этом не допуская появления на нём трещин. — А ты у нас трусишка, да? Ещё и безмозглый. Не будь ты гостем из будущего и моим перерождением — давно утопил бы в сточной канаве. — Ты сам говорил, что тебе не нужны временные парадоксы, но только что едва не навлёк его! — Проецируешь свою безмозглость на меня? Я никогда не тыкаю пальцем в небо. Были основания полагать, что парадокса не случится. — И всё же...! — не успевает он закончить, как его грубо хватают за челюсть. Давление на "Пронзателе облаков" исчезает, однако Дань Хэн даже не думает этим воспользоваться. Бесполезно. — Послушай меня сюда, малыш. Я бесконечно рад тому, что несмотря на юность ты успел обзавестись критическим мышлением. Но у меня нет в запасе лишнего терпения. Дань Хэн опускает копье, поражённо смотря в глаза напротив. Как он может быть настолько спокойным? Всегда, всегда спокоен перед лицом неизвестности, словно невероятные явления — это часть его жизни. Юноша не может этого понять. Он зол, а ещё, совсем немного, ощущает скребущуюся глубоко внутри зависть. Это медленно зарождающееся чувство тут же оказывается подавленно усилием воли и Дань Хэн угрожающе скалится. — Парадокса не случится, да? — он внезапно поднимается на носочки, стремясь быть ближе, чтобы Дань Фэн точно расслышал каждое его слово, — Тогда вот что я тебе скажу: ты грёбаный грешник, Дань Фэн. Убийца и предатель, из-за которого я страдаю с самого рождения! Видя, что ничего не происходит, Дань Хэн смелеет и хватается за чужую руку, что держит его за челюсть. Миловидное личико ребёнка искажает праведная ярость, смешанная с удовлетворением от возможности высказать накопленное "обидчику" в лицо. — Думаешь, я буду раболепно впитывать каждое твоё слово? Думаешь, мне есть дело до твоих желаний и хотелок? —... Дань Фэн смотрит на него немигая. Одним эонам известно, о чём думает этот сумасшедший. Однако, неожиданно даже для самого себя, видьядхара довольно скалится, слегка наклоняя голову. Такая реакция словно выбивает из Дань Хэна остатки адекватности. — Вижу, что в комплекте с тупостью ты получил обострённое стремление к независимости. Неужели одна из моих задумок всё таки воплотилась в жизнь? Острые зубки юного дракона угрожающе сверкают, а из груди вырывается что-то, напоминающее грозное рычание. Дань Фэн бьёт его по пояснице, заставляя мальчика прижаться к себе и задрать подбородок ещё выше. От подобного Дань Хэн едва не забывает, как дышать. — Независимость — это всегда про силу, маленькое ты чудовище, — он бьёт когтем по чужим клыкам, наслаждаясь смесью гнева и замешательства на прекрасном личике, — Пока ты силён — никто тебе не указ. А если ты ещё и не скован обязанностями старейшины... — в его голосе чувствуется воодушевление и Дань Хэну начинает казаться, что ещё немного и его сердце выпрыгнет из грудной клетки, —...словом, тебе можно только позавидовать. Наша сила чиста, незапятнанна, божественна. И я не позволю тебе просто так от неё отказаться, — с этими словами он отталкивает юношу, словно наскучившую наложницу, и элегантно разворачивается на каблуках, — Подумай над своим поведением. Твоему наставнику нужно отдохнуть, — бросив через плечо указания, мужчина скрывается в недрах своего таинственного измерения. Дань Хэн смотрит вслед удаляющейся фигуре. Его распирает от переполняющих чувств. Смесь замешательства, зависти, непонятных желаний, ненависти — всё это грозилось разорвать его голову на части, если он срочно что-нибудь не придумает. «Медитация — это не только возможность развить духовный поток, но и хороший способ привести мысли и чувства в порядок.» Знакомые слова звучат в его голове всё тем же наставническим тоном. Дань Хэн ненавидит себя за то, что так хорошо их запомнил. Однако, не прислушаться к столь дельному совету было бы чересчур глупо. Окружающее пространство завлекает юношу в свои объятия. Дань Хэн усаживается на поверхность лазурного пруда, прикрывая веки. Это то самое место, где они впервые встретились. Дань Фэн привёл его сюда практически сразу, решив, что занятия во дворе не будут столь эффективны, как в его личном карманном измерении. «Тебе незачем в это вникать. Скажу лишь одно — время здесь течёт иначе, нежели в реальном мире.» Дань Хэн не стал расспрашивать о том, зачем долгоживущему и всесильному старейшине мирок с подобными свойствами. По правде говоря, он и сам догадывался. Долгие медитации отнимают уйму времени, а время — внезапно очень ценный ресурс для видьядхары, решившего связать свою жизнь с маложивущим. «Я так вымотан... Сколько времени прошло с тех пор, как я сюда попал? Этот безумец морит меня голодом, заставляет тренироваться и запрещает покидать это место.» Его силы, несомненно, возросли, но какой ценой? Дань Фэн спешит развить его как можно быстрее, вбивая каждую технику под кожу. Он закаляет его тело боями, голодом, заставляет делать то, что обычного смертного давно бы уже свалило в могилу. «Свобода и сила... Действительно ли всё так взаимосвязано?» Принятие чужой правды ощущается болезненно, однако он не может это игнорировать. Слова старейшины наслаиваются на его собственные убеждения, искажают, делают более правильными. Он слишком сильно на него влияет. «Я так больше не могу...» Юноша с усилием потирает подбородок, словно пытаясь "стереть" ощущение чужих когтей на коже. Он открывает глаза, разочарованно выдыхая. Дань Хэн поднимается и решает прогуляться по измерению. Хоть он и пробыл здесь достаточно длительное время, но так и не выпало возможности как следует осмотреться. Округа представляла собой бесконечную озёрную гладь с кувшинками. Но так было лишь на первый взгляд. Юноша присаживается, касаясь кончиком пальца водной глади и внезапно полностью окунает руку в воду. Это кажется невероятным, учитывая что он спокойно стоит на этой же воде и не проваливается. Поистине уникальное место, нарушающее все законы физики. Молодой видьядхара беспрепятственно ныряет в озеро, пару раз дёргает хвостом, словно ящерица, и смотрит наверх. Тусклое свечение кувшинок постепенно отдалялось. Дань Хэн погружался на самое дно. Чем ниже он опускался, тем интереснее становился окружающий пейзаж: тут и там сновали различные морские обитатели, а морские медузы собирались в стайки и освещали округу своим мягким сиянием. Они мягко ударялись о него своими шляпками, льнули к лицу и осторожно касались щупальцами, словно в почтительном приветствии. Дань Хэн невольно ловит себя на мысли, что это место — настоящий рай. Тишина, спокойствие, размеренность — всё это было здесь. И всё это создал тот, кого он обязан бесконечно презирать. Мысли о Дань Фэне в подобном свете уже не кажутся чем-то из ряда вон. «Интересно, как бы я к нему относился, если бы не его прошлые грехи?» И тут же в голову приходит другая мысль: «Нет, он просто невыносим. Ещё и воспринимает меня как свою детскую копию.» Дань Хэн хмурится и активнее шевелит конечностями, стараясь не пугать меленьких животных. Он никогда не учился плавать, но делает это так, словно родился на дне морском. «А ведь так оно и есть. Интересно, если бы я попросил у Дань Фэна посетить Чешуйчатое ущелье, он бы...» Внезапно его глаза улавливают в самом низу чей-то образ. Фигура на другой стороне мутная и неточная, однако молодой дракон безошибочно узнает в ней его. Дань Хэн замедляется, вытягивая вперёд руку. Он совершенно без понятия, где кончается это огромное озеро. Глаза юноши напряжённо следят за фигурой впереди. Он делает маленький рывок хвостом, затем ещё один и ещё... В какой-то момент он ощущает, что его рука покинула водное пространство. Он замирает, чувствуя, что кончики пальцев коснулись чего-то мягкого. «Не может же он быть настолько близко?» Сердце пропускает удар. Он выныривает, морщась из-за смены освещения, и вновь застывает, словно пораженный молнией. Его пальцы только что коснулись знакомого лица. Его лица. Дань Хэн с оцепенением наблюдал, как маленькие капли с его волос капали на светлую кожу. С губ, с кончика носа и ушей — всё это моросило маленьким дождём по одежде и волосам мужчины. Однако веки видьядхары были плотно сомкнуты. Старейшина пребывал в глубоком сне. Юноша бегло осматривается по сторонам, понимая, что относительно Дань Фэна он словно бы свисает с потолка. Но при этом он не падает, продолжая находится по шею в воде. Дань Хэн нервно сглатывает. «Угораздило же меня...» Он аккуратно подбирает свои волосы, чтобы те не дай бог не коснулись Дань Фэна, и осторожно начинает выныривать. Он бы попытался сделать это в другом месте, но тело как назло отказывается погружаться обратно. Ещё одно странное явление этого измерения. «Дань Фэн что-то говорил о том, что физика этого места порой грубая и странная, но чтобы настолько...» Юноша тихо вздыхает, аккуратно упираясь ладонями по бокам от Дань Фэна. Он старается не тревожить спящего и не смотреть на его лицо, но лёгкое смущение так или иначе покалывало острые ушки. Дань Хэн вытягивает из воды ногу, упирается ею в твердую поверхность, однако сразу после этого его словно выплевывает из воды и мальчишка валиться на старейшину, совсем как мертвая рыбья туша. Он замирает на месте. Дань Фэн тихо мычит во сне, очевидно потревожённый посторонним. Маленький видьядхара прижимается к его груди, зажмуривая глаза. Его сердце отбивает чечетку. Страх и смущение словно вонзились в мышцы. Дань Фэн, однако, больше не издаёт никаких звуков. Его дыхание всё такое же ровное. «Пронесло.» Облегчение невероятных размеров заполняет душу. Дань Хэн аккуратно поднимается, стараясь не шуметь и не чавкать насквозь промокшей одеждой. «А он почему сухой?» Беглый осмотр помогает понять, что если старейшина и был сухим, то после вторжения мокрой ящерицы в лице Дань Хэна это перестало быть актуальным. Очевидно, этот хитрец добрался сюда каким-то другим способом. Юноша слазит со старшего, усаживаясь рядом с недовольным лицом. «И что мне теперь делать?» Дань Хэн никак не ожидал, что под "отдохнуть" этот скользкий змей подразумевал "развалиться на полу как пьянчуга и крепко уснуть". Стоит его разбудить? Или лучше будет подождать? Юноша вновь смотрит на умиротворённое лицо видьядхары. Взгляд цепляется за мельчайшие детали внешности: точеные черты лица в полумраке выглядели ещё более зловещими; красная кисточка в ухе, совсем как у Инсина, напоминала красный цветок средь снегов; каждый волосок на бровях и ресницах можно было рассмотреть более внимательно. Дань Хэн замечает даже торчащий из под губы острый клык. «Он так близко, но почему-то у меня ощущение, что если я протяну руку — он исчезнет.» Верховный старейшина был на совершенно запредельном уровне. Настоящее божество, которого не возможно коснуться, пока он сам того не пожелает. Дань Хэн смотрит на свою руку. «Но у меня ведь получилось совсем недавно. Случайно, да, но получилось.» Он протягивает ладонь, водя ею над чужой грудью, словно целитель. Затем опускает. Ладонь поднимается и опускается в такт чужому дыханию. Для Дань Хэна, чьи границы всё это время наплевательски нарушали, подобное ощущалось как месть вперемешку с возможностью прикоснуться к редкому зверю. «Я не должен так радоваться, но ничего не могу с собой поделать.» Доселе он не мог смотреть на Дань Фэна настолько долго. Взгляд старейшины, которым тот его одаривал, юноше совершенно не нравился. Было в нём что-то дискомфортное и потустороннее, а потому быть его мишенью совсем не хотелось. Глубокая лагуна, в которую нет никакого желания нырять из-за страха того, что может из неё вылезти. Он не замечает момента, когда приближается настолько близко, что практически ощущает чужое дыхание на своей коже. «...» Дань Хэн взволнованно виляет хвостом. Он словно забыл, что не у него одного он есть, а потому пушистая кисточка нечаянно щекочет чешую взрослого дракона. Дань Фэн мгновенно открывает глаза и хватает юношу за плечи. Дань Хэн удивлённо вскрикивает, пытаясь убраться прочь из этой хватки, но пальцы дракона намертво впиваются в одежду, а хвост накрепко окольцовывает его собственный. Теперь тот пугающий взгляд, которого он так боялся, смотрит на него впритык. «Он всё это время не спал!» Догадка посещает мгновенно и Дань Фэн, словно прочитав его мысли, раздражённо выплевывает: — Ужасно. Стоило дать тебе немного свободы... — его слова прерываются, когда Дань Хэн предпринимает попытку выбраться, однако старейшина без труда валит его на землю и сжимает одной рукой запястья, — Что за ребячество? Неужели мои слова так и не дошли до твоей глупой детской головы? Насмешка исчезает из его голоса, заменяясь предельной строгостью. Дань Хэн в очередной раз замирает, словно испуганное животное. — Отпусти. — Заставь меня. Уголки его губ приподнимаются, обнажая острые клыки. Дань Хэн нервно сглатывает. — Дань Фэн, ты..! Он прерывается, чувствуя с какой силой чужой хвост сдавливает его собственный. Юноша кривится от боли. — Ты вынуждаешь меня причинять тебе боль. Может, пропустим этап с пытками и ты сразу сдашься? Дань Хэн белеет от ужаса. — Шутка. Желание прибить этого ублюдка растёт в геометрической прогрессии с каждой секундой. Дань Фэн видит это и его глаза словно улыбаются, глумясь над бессилием ребёнка. — Но знаешь, у меня есть множество других способов заставить тебя подчиняться. Заодно узнаю тебя поближе. Едва Дань Хэн задумывается о том, что значит это "поближе", как Дань Фэн вновь заставляет его замереть от шока: ловкий драконий язык быстро проходится по изящным пальцам прямо поверх перчаток. Дань Фэн всё ещё смотрит на него. Юному видьядхаре кажется, что если он закроет глаза, то моментально умрёт. Поэтому он во все глаза наблюдает за этим бесстыдством. Однако, когда Дань Фэн задирает полы его одеяний, Дань Хэн снова приходит в себя. Он чувствует, как острые коготки пытаются стащить с него штаны. — Стой! Не надо! Хватка Верховного старейшины, на удивление, сильная. Его глаза горят от предвкушения. Дань Фэн ложится рядом на бок, поудобнее обвивая барахтающуюся жертву своим хвостом. По его незримому велению вся влага испаряется из одежды. Вокруг них теперь лежало множество маленьких капель, словно молчаливые наблюдатели сей запретной сцены. — Представь, что ты на осмотре у врача. Не далеко от правды, однако легче Дань Хэну не становится. Он сводит ноги вместе, выкручивается, из-за чего видьядхара лишь быстрее стаскивает с него штаны. В какой-то момент Дань Хэн не выдерживает и намеревается разбить лбом хоть что нибудь на лице своего мучителя, однако Дань Фэн оказывается быстрее и вовремя подставляет рога. Священный нефрит скрещивается словно клинки на дуэли, тёмные чёлки взъерошиваются, а наследники Постоянства напоминают двух оленей, что не поделили самочку в брачный период. Взгляд Дань Хэна горит ненавистью, в то время как Дань Фэн словно упивается этим гневом. Его лицо выражает ни с чем не сравнимое блаженство. — Ты..! — юноша не успевает договорить, когда ощущает влажные пальцы у себя между ног. Они скользят на пробу, отодвигая в сторону дрогнувшее бедро. В глазах напротив Дань Фэн читает немой вопрос. Он видит там ужас, непонимание, но вместе с этим и отражение самого себя. Страдающего себя, слабого и беззащитного. — Старейшины часто рождались девочками. Но ты... — его брови хмурятся, когда мужчина(?) приподнимает руку, смотря на едва заметную паутинку собственной слюны, что соединяла его пальцы и влажные нефритовые лепестки мальчишки(?), —...ты даже там полностью идентичен мне. Дань Хэн не дышит, пытаясь прийти в себя и заставить голову думать. Тот калейдоскоп эмоций, что он прямо сейчас ощущал, не позволяет обратиться к холодному уму. В голове крутилось лишь одно слово: "Душевнобольной." — Думаешь, я псих? — неожиданно спокойный и даже ласковый голос, полностью прочитавший его мысли. Дань Хэну кажется, что хуже уже не станет, однако Верховный старейшина умеет удивлять, — Я и сам не подозревал. Юный видьядхара чувствует, как острые когти вновь касаются его самого чувствительного и уязвимого места. Даже он сам себя никогда там не трогал, что уж говорить о посторонних? — Смотря на то, как ты упёрто стоишь на своём, я начинаю подозревать, что тебе нравится, — сказав это, он ныряет сразу двумя пальцами в узкую дырочку. Дань Хэн хватает ртом воздух, напрягаясь всем телом и пытаясь сделать хоть что-то, чтобы уйти от этой распирающей боли. Однако всё, что он может — это тихо плакать. Его колени дрожат, мышцы остервенело сокращаются, силясь вытолкнуть острые когти, но те лишь сильнее сгибаются, царапая мальчишку изнутри. Большой палец тем временем нежно массирует чувствительную точку чуть повыше. — Ты такой нежный и невинный, Дань Хэн. Все ещё не вериться, что ты — это я, — такой мурлыкающий тон от того, кто прямо сейчас насильно его домогается, кажется настоящим проклятием. Дань Фэн игриво слизывает солёную слезу со щеки малыша, — Скажи, а забеременеть ты можешь? — Что ты несёшь... — Я серьёзно. Одна из моих целей — дать возможность нашему виду размножаться, а раз ты из будущего, возможно... Дань Хэн тихо скулит, когда Дань Фэн меняет положение, нависая над беззащитным мальчиком. — Тебе ведь нравится Инсин? Он был так заботлив и нежен с тобой, — пальцы выныривают из жаркого нутра, размазывая вязкую смазку вперемешку с кровью по впалому животу аккурат там, где должна была находиться матка, — Хотел бы почувствовать его в себе? Разрешил бы ему стать отцом ваших детей? — вкрадчивый шёпот и имя человека, который ему действительно понравился, заставляют что-то в животе скрутиться в болезненный узел. Дань Фэн не шутил. Он совершенно точно не шутил и Дань Хэну начинает казаться, что он попал в какой-то жуткий кошмар. Чувствительное ушко дёргается, когда его касаются тёплые губы. — Давай вместе уговорим его? А, Дань Хэн? Верховный старейшина окончательно увлекается этой маленькой игрой, не отдавая себе отчёт в том, что совершенно перестал держать скованного по рукам и ногам юношу. Дань Хэн понимает, что другого выхода у него нет. Он был очень хорошим учеником, пусть и не показывал этого. Его пальцы едва заметно шевелятся. Дань Фэн замирает. Однако, в этот раз блестящая реакция Верховного старейшины его не спасает. Дань Фэн громко шикает и хватается за щёку, краем глаза смотря на то, как красная серьга падает с его плеча. Нежность в его глазах моментально испаряется, заменяясь привычным обжигающим холодом. — Наглец, — кровь стекает по щеке, пачкая его пальцы. Дань Хэн ударяет ещё раз, воспользовавшись молчаливыми наблюдателями в виде озерных капель, но на этот раз старший видьядхара успешно парирует атаку. Наконец-то Дань Хэн понимает, что должен был сделать с самого начала. «Размазать по стене этого урода.» Верховный старейшина изящно отплывает в сторону, призывая чёрно-белую жемчужину, и юноша делает тоже самое. Свет от медуз наверху начинает светиться ещё ярче, танцуя мистическими бликами на их лицах. В этот раз, очевидно, никто из них не захочет сдерживаться. Дань Хэн атакует безжалостно, думая лишь о том, что Дань Фэн — это действительно тот, кого стоит нененавидеть всей душой. Он пробрался слишком глубоко в его разум. Он заставлял себе завидовать, покушался на его тело, манипулировал, выводил на эмоции и при этом словно продолжал держать его в своих руках, сколько бы Дань Хэн не сопротивлялся. Битва безжалостно выматывает их обоих, заставляя даже Дань Фэна напрячься. Верховный старейшина тяжело дышал. Он действительно первоклассный учитель. — Растёшь прямо на глазах, ученик. Но до меня тебе всё ещё далеко. По силе они, несомненно, равны, однако опытный и старший всегда побеждает. Дань Фэну ничего не стоит подгадать момент и поймать ловкую рыбку, хорошенько ударив её водным лезвием. Дань Хэн вновь падает, позорно истекая кровью. Терпеливый наставник подходит к нему и опускается совсем рядом. Его пальцы нежно оглаживают нефритовые рожки. — Быть строгим к самому себе — это главный критерий для закалки характера и тела. Не злись на меня за это. Юноша поднимает голову, чувствуя как чужие пальцы очерчивают его скулу, затем шею и в конце концов останавливаются на груди. В одно мгновение все раны, нанесенные его неокрепшему телу, заживают так, словно их никогда и не было. Если кому то подобное могло показаться благом, то Дань Хэн подумал лишь о том, что его вылечили для получения новой порции избиений. — Ты действительно что-то с чем-то, Дань Хэн. Наша встреча — настоящий подарок судьбы. Испытание для характера и убеждений, возможность отыскать в себе что-то новое... Обычно молчаливый и отстраненный Иньюэ-цзюнь сейчас болтал не затыкаясь. Дань Хэн хватается за его рукав, чувствуя, как чужие слова словно пронзают его насквозь. Хочется плакать от досады. Плакать от того, что настоящий Дань Фэн оказался ещё хуже, чем он представлял. Но даже так он всё ещё не может возненавидеть его как следует; не может бросить дурацкую попытку понять чужие мысли и поступки. — Ты псих, псих, псих...! — его вновь хватают за челюсть, заставляя смотреть в глаза, и Дань Хэн видит, что старший до сих пор не залечил свою рану. Царапина перепачкала всю его щеку кровью. — А ты разве не такой же? Мы одна личность, один набор генов, одна жизнь, пусть ты этого и не помнишь. И всё же ты родился свободным, моё маленькое чудовище. Ты будешь намного лучше меня. И я приложу все усилия, чтобы в итоге ты родился таким, какой есть сейчас. Он отпускает чужое лицо, наконец-то выпрямляясь. Дань Хэн, кажется, окончательно теряет последние крупицы разума. — Идём. Пора отдохнуть и навестить тех, ради кого наша сила до сих пор существует. Юноша поднимается не сразу. Он пытается осознать всё произошедшее. Где ответы, которые он так искал? Где истина, которую желал? Почему всё стало только сложнее? Он хватает чужую руку, словно маленький испуганный ребёнок. Дань Фэн без промедления сжимает его ладонь в ответ. «Я родился в цепях. Ненавистный всеми, изгнанный и несчастный. А он всё равно считает меня кем-то, кто может быть лучше него? Что за...» Смятение охватывает маленького мальчика с головой. Он не знает что и думать. Возможно ли, что он тоже сходит с ума? «Я не он.» Он не Дань Фэн. Но он не может выгнать Дань Фэна из своего разума и души. Эти глаза прямо сейчас смотрели на него с тем же обжигающим холодом. Но Дань Хэн в кои-то веки ощутил, что они действительно... Они действительно пытаются его согреть. Пусть и очень своеобразно.