Баллада о море и любви

      Чем ближе они подходят к порту, где пришвартованы многочисленные суда и корабли, тем сильнее в воздухе ощущается запах пороха и огня; это жжёт ноздри, но вместе с этим отчётливо чувствуется аромат солёной воды, водорослей и лёгкий налёт гниющего дерева. Миура закусывает губу, глядя на полыхающие пожары: горят торговые ряды, корабли морской охраны и некоторые дома, до которых смогли достать пушки с «Морского дракона».       — Нравится? — голос Рана раздаётся неожиданно, и девушка вздрагивает от испуга, потому что капитан оказывается слишком близко. Камико может чувствовать острый запах соли, пороха и орхидей, исходящий от одежды и кожи пирата. — Мы можем разнести всю бухту, куколка.       — Для чего, если я уже согласилась уйти с вами? — Миуре неуютно под взглядом цепкого фиолетового ока, но Хайтани смотреть не перестаёт, а будто хочет затылок девушка просверлить. Со стороны городка уже слышен лязгающий шум: стража наконец-то очухивается.       — Нам нужно поспешить, — Риндо тянет Камико к себе, и они оказываются на тонкой песчаной косе пляже, где братья оставляют лодку. Девушка на мгновение замирает, глядя на мягкие волны, набегающего на берег. Вода так и манит, и Миура поверить не может, что вскоре окажется на корабле посреди бескрайнего моря, где больше не нужно будет себя сдерживать.       — Миледи нужно отдельное приглашение? — ехидно интересуется Ран, но прежде, чем Миура успевает ответить, пират подхватывает её на руки, и они оказываются в лодке. Хайтани бесцеремонно сбрасывает Камико на дно, и она шипит, ударяясь бедром о деревянный пол. — Ох, виноват.       Риндо цыкает, но никак не комментирует, вместо этого помогая Миуре сесть поудобнее. Она насупленно потирает ушибленное место и иногда поглядывает на капитана «Морского дракона» дикой свирепой кошкой, мечтающей вцепиться ему в глотку. Младший Хайтани берётся за вёсла, а Ран усаживается в носу лодки и любуется там, как горит бухта Стальных Сердец.       Их корабль — роскошный трёхпалубник, украденный у отца, кажется настоящим хищником, что в ночи приходит разорять селения и города, чтобы оставить несчастных людей без гроша в кармане. Старший Хайтани не испытывает по этому поводу никаких мук совести: если он обладает силой взять то, что хочет, то к чему задумываться о вопросах морали? В лицо дует лёгкий ночной бриз, и он приносит с собой аромат солёной воды, приправленный порохом. Ран поднимает голову наверх, глядя на ночное бархатно-синее небо, усеянное миллиардами звёзд, и думает, что это и есть лучшая крыша над головой.       Сладкая свобода выбора, но внезапно будто кто-то дёргает капитана корабля назад, и он чувствует жёсткий ошейник на шее, поводок от которого тянется к тонкому запястью девушки, находящейся в их лодке. Злость заполняет тело, как плохое вино бокал — придётся испить до дна. Хайтани стискивает зубы, но терпит, свято уверенный: это проделки Тильмы, и как только они доберутся до острова Святой Маргариты, Ран заставит ведьму всё исправить.       Он — не Шуджи Ханма, его сердце не захватит в плен ни одна женщина, даже если она последний наездник. Ран — свободный ветер, раздувающий фиолетовые паруса «Морского дракона»; Ран — шторм в океане, утягивающий на дно корабли, решившие, что смогут преодолеть опасную стихию; Ран — острая сталь шпаги, и её конец бьёт в цель, пронзая сердца врагов. Ран не может быть узником эфемерного лживого чувства, называемого любовью.       Ни за что!       Со стороны бухты доносятся звуки колокола — до властей наконец-то доходит, что они вместе с жителями подвергаются нападению. Капитан видит ещё одну лодку, отплывающую от основного причала — Харучиё исполнил их с Риндо приказ и теперь вместе с командой возвращается назад на борт «Морского дракона». На носу лодки нет фонаря — они двигаются вслепую, но таким опытным морякам это и не нужно: соль в крови указывает путь. На «земле» творится какая-то вакханалия, но пиратам уже нет до этого дела.       Пушки продолжают палить, стараясь нанести как можно больше ущерба, но люди из бухты в любом случае не смогут догнать их, чтобы предать справедливому суду. Ран хмыкает, а их маленькая лодочка доплывает до корабля, где один из матросов сбрасывает им веревочную лестницу. Хайтани-старший поворачивается к Камико: большие аквамариновые глаза наполнены страхом неизвестности, и капитану это нравится. Хочется вновь и вновь черпать эти эмоции, будто Миура — вечный источник.       — Без глупостей, куколка, иначе пустим по кругу, — раздражённый взгляд Риндо старший брат умело игнорирует, но знает — младший не позволит этому случиться. Он, в отличие от Рана, верит в эту чепуху про любовь с первого взгляда, хотя в их случае явно скрыто что-то другое. Магия Тильмы, к примеру.       Старший Хайтани первым взбирается наверх, а внизу младший помогает Камико, натягивая лестницу снизу, чтобы не болталась. Девушка оказывается не такой уж слабенькой, хотя длина юбки ей сильно мешает, а Ран, наблюдающий сверху, решает, что наездника необходимо переодеть — если в море они с кем-то столкнуться, то особа в платье привлечёт много лишнего внимания.       — Исиро, найди внизу ненужные шмотки, которые мы хотели вышвырнуть, — матрос кивает и спешит в трюм, где находится искомое. Он, как и остальная команда на корабле, успевают заметить, что необходимый им наездник — женщина. Не то чтобы они следуют всем пиратским законом, учитывая происхождения капитана и его квартмейстера, но Тиро соврёт, если скажет, что эта девка не принесёт им много проблем. Принесёт, и дело тут в её красоте.       Женская красота — яд для мужского сердца, а оба Хайтани дикие звери, что готовы до последнего рвать за то, что считают своим. Теперь команде необходимо как можно скорее достичь места, где обитают драконы, чтобы получить полное господство над водной стихией, а пока этого не случится — наездник подобен чёрной метке, и если кто-то узнает о девушке, проблем им не избежать.       — Добро пожаловать на борт «Морского дракона», — учтивость Рана раздражает до зуда под кожей. Миура вся клокочет изнутри, но старается не показывать этого, а Хайтани хватает её за запястье и притягивает к себе, возвышаясь над Миурой, как тень неминуемой смерти. — Мне ожидать каких-нибудь фокусов?       — Я, может, и не семи пядей во лбу, но не дура, как ты считаешь, — фыркает Камико. — И первый раз поняла смысл твоих слов об изнасиловании!       — Изнасиловании? — притворно ужасается Ран и прикладывает ладонь ко рту, откровенно издеваясь и красуясь. — Куколка, всё по обоюдному согласию команды. Вдруг ты никому не приглянёшься?       — Закрой уже рот, братец, — сзади появляется Риндо, и старший чувствует укол злости за грудиной. Младший всегда был более благородным, но сейчас создаётся впечатление, что Камико с первых же секунд встаёт между ними, и Риндо выбирает её. Это бесит, потому что Ран ревнует. Ревнует и не понимает кого именно! — Лодки на борт и отплываем.       — Курс на остров Святой Маргариты, — отдаёт приказ Ран, когда все оказываются на верхней палубе, а небольшая группа Санзу вываливает на отполированные доски добычу, награбленную в этой короткой диверсионной миссии. Вокруг добычи кучкуется кто-то из команды, а Миура чувствует руку Риндо на своей талии.       — Пойдём, маленькое чудо, — если бы не антураж и сама ситуация, то девушка уже могла бы стекать мёдом по смуглой коже пирата. Может, большинство баек о них, враньё? Иначе как объяснить магическую притягательность младшего Хайтани? Он, в отличие от старшего демона, вызывает симпатию. — Так ты правда сбежала из дома или очень любишь купаться голышом по ночам?       Камико снова хочется фыркнуть, но внезапно она чувствует, как внутри неё поднимается что-то инородное; тело наполняется мощью, и девушка останавливается, а пират поворачивает к ней голову и замирает, глядя, как видимая глазу кожа вновь покрывается чешуёй. Миура будто впадает в транс, а вода под кораблём начинает волноваться и поднимать волны. Со стороны бухты — что совершенно неестественно для данной местности, — вдруг дует сильный ветер, мгновенно раздувающий паруса.       «Морской дракон» набирает скорость без какой-либо помощи, а Камико впервые чувствует единение с морем, что подчиняется ей. Водная стихия синхронизируется с желанием Миуры покинуть бухту Стальных Сердец навсегда, чтобы наконец-то стать свободной.       Ран, уже стоящий около Изаны, сжимает пальцами лакированные перила и впивается взглядом в девчонку. Вся команда замирает, воочию наблюдая внезапно пробудившуюся силу наездника. Корабль сам становится живым, или вода под ним так послушно действует, подчиняясь Миуре? Хайтани-старший усмехается и даёт знак команде пока не двигаться — Камико сама выведет их из бухты.       — Невероятно, — шепчет сзади Курокава, что лишь слегка корректирует движения «Морского дракона». Кажется, что сейчас они взлетят над водной гладью и окажутся среди облаков, рассекая уже небесный океан. Если на такое способен один единственный наездник, то что может он же, когда подчинит себе драконов? — Если о ней кто-то узнает…       — Не узнает, — твёрдо говорит Ран, понимая, что начинает любоваться девушкой. Капитан признаёт силу, а Миура, определённо, ей наделена. Хайтани спускается с трапа обратно на палубу и, подойдя ближе к замершему брату и Камико, осторожно берёт девушку за руку, чтобы отвести к носу корабля. — Там лучше видно. Риндо, Исиро должен принести ей одежду, мы же поселим гостью в капитанской каюте?       — А я думал вместе с матроснёй, — усмехается младший Хайтани, возвращая старшему его остроту. Тот шикает и уводит Камико в другую сторону. Команда сейчас минимально участвую в отплытие корабля: большинство стоит, раскрыв рты, и глядя, как огромная посудина сама плывёт вперёд, оставляя позади и порт, и никчёмных преследователей.       Миура открытой воды никогда не видела, потому что ей, как женщине, было запрещено появляться в порту: там властвуют мужчины. А потому сейчас, видя бескрайний океан, хоть и абсолютно чёрный, девушка чувствует в груди трепет. Водная стихия ощущает это и откликается, давая понять: я признаю тебя, наездник. Камико всё равно, что позади неё стоит уже не Риндо, а его злобный старший брат. Значение имеет только сила, бурлящая в крови и отдающая едкой солью и дымом: она соединяет в себе морскую стихию и мощь драконов.       — Покажи мне, — капитан склоняется к уху Миуры, а его руки собственнически обвиваются вокруг талии девушки: это их с братом сокровище. — Покажи, на что ещё способен мой наездник драконов. Не дай им догнать нас.       Ран знает, что жалкая горстка гвардейцев из бухты не представляет для них опасности. Они даже на перехватчике не смогут их догнать, потому что «Морской дракон» — самый быстроходный корабль среди существующих, но с помощью Камико станет совсем недосягаемым.       Девушке кажется, что она пьянеет от того, насколько прекрасно ощущается это единение с водой, а море перед ней раскидывается, как живописный холст: оно непостоянное и прекрасное, а над ним раскидывается огромный бархатно-синий небосклон, на котором мерцают мириады звёзд, точно драгоценные камни, рассыпанные по дну шкатулки. Вода сама шепчет, что нужно делать, и Миура ведёт руками вперёд, заставляя усиливаться волны, что толкают корабль пиратов вперёд, а перехватчик — назад.       — Умница, — шёпот Рана опаляет огнём, и кожа покрывается мурашки, а сознание, захваченное экстазом, гаснет. Первое единение со своей силой оказывается удачным, но тяжёлым для не привыкшей девушки. Хайтани подхватывает Миуру на руки, а затем поворачивает голову назад, с ехидной улыбкой наблюдая за тем, как перехватчик на всём ходу влетает в небольшую скалу. Нос разлетается в щепки. — Ну надо же, совсем не бесполезная девчонка оказалась.       Капитан несёт Камико в свою каюту, где уже ждёт Риндо, стоящий около стола и смотрящий на раскиданные карты. Прокладывает самый быстрый и точный курс. Около его ладони Ран видит кубок с вином и, уложив Миуру в кровать — свою, но эту мысль старший Хайтани заталкивает куда подальше, подходит к младшему брату и делает жадный глоток.       — Вижу, ты не разочарован, — усмехается квартмейстер, не поднимая взгляда от карты. — Она — чудо.       — Да, если бы ещё молчала, то цены бы не было, — Ран усаживается в кресло и закидывает ноги на стол.       — Где твои манеры, сын герцога?       Старший Хайтани кривит лицо, а Риндо добродушно усмехается. В каюте ощущается аромат пионов, грейпфрута и граната, и каждый из братьев неосознанно принюхивается, с каждой секундой утопая всё больше. Младший кидает вороватый взгляд на постель Рана, думая, что был бы не прочь устроиться рядом с Камико — слишком соблазнительной она выглядит.       — От папеньки, кстати, давно вестей не было. Неужто в покое решил оставить своих непутёвых сыновей?       — Держи карман шире, — фыркает Риндо и делает глоток вина. — Просто человеку с его статусом не пристало посещать пиратские порты и города — имидж портит.       — Какой же невообразимый позор мы навлекли на славный и благородный клан Хайтани, — они расплываются в довольных улыбках, глядя друг на друга. Ран снова чувствует это единение, и в груди становится тепло, но сразу же в сознание всплывает образ Камико, стоящей под водопадом, и сердце делает кульбит.       — Не хочешь об этом поговорить? — младший, как и всегда, ведёт себя проницательным чёртом, и Хайтани отворачивается от брата, ясно давая понять, что произошедшее у водопада — блажь. — Не будь ребёнком, тебя же никто не сажает на поводок!       — Ты меня бесишь, — честно говорит Ран. Он не может смириться с тем, что судьба ставит на нём крест без его ведома. Тот импульс — чепуха, невозможно быть с кем-то связанным. — Если тебе такое по душе, то отлично, но меня попрошу избавить от подобной чуши.       — То есть, ты Камико хочешь привезти к Тильме, чтобы ведьма… Что, чары с тебя сняла? — Риндо откровенно веселится, не видя в данной ситуации ничего криминального. Младший Хайтани не видит никакой проблемы в том, чтобы любить одну женщину, если она отвечает тебе взаимностью. Если же нет… Всегда может посидеть в одиночестве, чтобы переосмыслить свои чувства. — То есть твое влечение…       — Нет у меня никакого влечения к этой девке! — запальчиво произносит старший Хайтани, реагируя слишком остро.       — Тогда, ты не будешь против, если я заберу её себе? — выводить старшего из себя — есть огромной ложкой вкуснейшее лакомство.       — Делай с ней, что хочешь, — фыркает Ран, стараясь задушить в себе искры гнева и ревности. — Пока она на нашей стороне, мне всё равно.       Капитан встаёт и, демонстративно не глядя в сторону своей кровати, выходит из каюты, оставляя посмеющегося младшего брата одного: корпеть над картами. Ран и сам не понимает истоков своей злости, но одно знает точно — он не подчинится никому на всём белом свете. Точка.       Обратный путь до острова Святой Маргариты становятся каким-то испытанием. Да, «Морской дракон» плывёт быстрее, благодаря нахождению наездника на борту. Море будто само стремиться подчиниться Миуре, а она, наконец-то не боящаяся скрывать своего происхождения, наслаждается этим. Девушке не у кого учиться искусству управления водной стихии, но море само ей подсказывает, иначе как объяснить этот прогресс?       Хайтани-старший же понимает, как сильно облажался, предложив девушку переодеть, чтобы меньше внимания привлекала. Теперь он сам попадает в эту ловушку, то и дело останавливая взгляд на округлых бёдрах и упругой заднице, затянутым в чёрные узкие штаны. Наверх лучше вообще не смотреть, потому что рискуешь воспламениться на месте: подходящей рубашки не нашлось, так что на Камико она слегка расходилась в стороны, демонстрируя длинную шею и изящные ключицы.       Сплошное наказание.       Ещё одним ударом становится отношение команды к Миуре, потому что пираты — в большинстве своём мальчишки в душе, верящие в чудеса, — смотрят на девушку, как на диковинку и — засранцы предательские — ведут себя с ней, не как стая диких злобных голодранцов, а превращаются в светских джентельменов. Отчасти, разумеется, это объясняется тем, что основная часть команды — сбежавшие от службы сыновья высокопоставленных чинов при императоре, но Ран-то знает, какими сумасшедшими они могут быть на самом деле!       Когда на горизонте наконец-то показывается очертание земли, капитан «Морского дракона» испытывает облегчение!       — Мы прибудем к острову через сорок минут, капитан, — докладывает Изана, а Хайтани стискивает зубы, мечтая поскорее очутиться в логове Тильмы, чтобы избавиться от наваждения, засевшего в теле.       — Чудо-Юдо, — зовёт Ран Камико, и она, сузив аквамариновые глаза, поворачивает к нему голову, одаривая пирата таким же колючим взглядом, как и он её. — Попробуешь сбежать, ноги сломаю.       — Разве можно сбежать от твоего прекрасно брата? — девушка притворно-ласково улыбается, а Хайтани-старший начинает злиться ещё больше, потому что эти двое действительно проводят вместе слишком много времени. Как приклеенные, честно слово! Сейчас был один из редких моментов, когда Миура находилась на мостике подле Рана — он не любил выпускать девчонку из вида. Мало ли что взбредёт ей в голову? — Лопнешь же сейчас, капитан.       От дерзкой улыбки, наполненной ехидством, внутри груди всё клокочет от горячей злобы, и Хайтани, схватив Камико за запястье — синяки останутся — волочёт за собой, закрывая дверь в капитанскую каюту. Ран больно прикладывает Миуру о жёсткую стену и нависает сверху, поднимая руки девушки над её головой. Напряжение между ними настолько сильное, что его можно буквально потрогать.       — Ты что себе позволяешь, дрянь? — он почти рычит, глядя в глаза Камико. Два глубоких озера с чистейшей водой, что мгновенно утягивают на дно. — Думаешь, если ты являешься наездником, я управы на тебя не найду?       — Снова предложишь по кругу пустить? — Миура соврёт сама себе, если скажет, что Ран не волнует её. Риндо — спокойная гладь океана, с ним рядом уютно и спокойно, и Камико готова часы напролёт просто любоваться молодым пиратом, каждое движение которого — изящный танец; Ран — сильнейший шторм в девять баллов, его красота и сила пугают и завораживают одновременно, и Миура не может ничего с собой поделать, продолжая тянуться к старшему Хайтани.       — Да, отдам на ночку в бордель на острове. Хочешь посмотреть, сколько желающих найдётся на твою дырку? — ужас и отвращение во взгляде девушки проливаются медовой сладостью на сердце Рана. Он ни за что так не поступит с ней, разумеется. Наездник слишком ценен, но и дерзить себе не позволит. — Риндо, конечно, мой брат, но капитан здесь я. Так что заруби себе на носу: меня следует бояться, куколка, иначе плохо кончишь.       — Ты просто ужас, летящий на крыльях ночи, брат, — доносится голос Риндо с другого конца комнаты. Квартмейстер, оказывается, всё это время был здесь: собирал необходимые в дорогу вещи. — Метишь на место Тильмы?       — Манерам её обучи лучше, остряк, — Ран чувствует тепло её кожи, когда отпускает тонкие запястья. Он вытирает ладонь о ткань штанов, и Миура видит этот жест, полный пренебрежения, что несомненно ранит девушку. — Через двадцать минут будь готов и не забудь отдать Какучё списки необходимого для плавания.       — Разумеется, — усмехается Риндо, смотря, как старший Хайтани выходит из каюты. — Ты специально его выводишь из себя?       — Конечно! — едко отвечает Камико. — Мне же так нравится слушать угрозы в свой адрес.       Младший Хайтани подходит ближе, и у девушки появляется навязчивое желание спрятаться от всего мира в его объятиях. Пират протягивает к ней руку, будто мысли читает, и Миура вкладывает пальцы в протянутую ладонь, сразу же оказываясь в крепких горячим объятиях и прижимаясь щекой к груди Риндо. Стук его сердца — спокойный и успокаивающий — похож на волны, набегающие на берег. С ним Камико находит общий язык сразу же, и квартмейстер с готовностью отвечает на бесконечные вопросы об устройстве корабля, о команде, где успел побывать и том, каким ещё бывает море.       С Риндо рядом слишком правильно, и Миуру влечёт всё сильнее, если бы не одно «но». К его старшему брату — этому злобному кракену — её тоже тянет с невероятной силой, и Камико чувствует себя ужасно от мысли, что хочет их обоих несмотря ни на что!       — Не переживай, чудо, Ран, хоть и бесится, но никому не позволит тебя обидеть, — улыбается младший Хайтани, нежно поглаживая ладонями узкую спину девушку. Уж парень-то точно знает о мыслях старшего брата, пытающегося убежать от связи истинных.       — В это мало верится, — бурчит Камико, а квартмейстер смеётся, и они оба выходят из каюты, чтобы отправиться на остров Святой Маргариты.

***

      Миура в такое место попадает впервые, а потом старается выхватить побольше деталей, но так, чтобы не привлечь к себе внимания. Она идёт за Раном, стараясь не вертеть головой, но выходит плохо. Здесь живут совсем другие люди, не похожие на жителей бухты Стальных Сердец: они шумные, наглые и видно, что живут одним днём. Даром, что остров пиратский и живут здесь по этим же законам.       Камико поднимает голову вверх, когда слышит кокетливый женский голос, зовущий старшего Хайтани. Она натыкается взглядом на небольшой балкон, а на нём — полуголая девица, грудь которой почти выпадает из тугого корсета. Из разреза шёлковой юбки видна длинная загорелая нога в чёрном чулке. У девицы смоляные кудри и ярко-алая помада на пухлых губах, а на капитана «Морского дракона» она смотрит, как на желанную добычу.       — Неужели самый дерзкий из пиратов решил вновь осчастливить меня своим визитом? — она почти перевешивается через перила, а старший Хайтани резко тормозит, так что Миура влетает ему в спину и шипит. Риндо сзади закатывает глаза, понимая, что старший делает это специально. Квартмейстер осторожно тянет Камико к себе, обнимая за талию. — О, и разумеется, очаровательный младший Хайтани тоже здесь.       — Я загляну к тебе позже, Кайри, — широко улыбается Ран, а между лопаток горит — девчонка злится, и старшему Хайтани это нравится. — Ты же знаешь, обожаю брюнеток, подобных тебе.       — Ещё бы, — взгляд томных карих глаз, как лучший кофе, останавливается на Камико, смотрящей на куртизанку диким зверьком. Густые светлые волосы собраны в тугую косу, чтобы не мешали. — В блондинках никакого огня.       — Святой ты Рюдзин, — внезапно ехидно говорит Миура, и оба брата застывают в изумлении. — Риндо, пора перекрашиваться, а то больше не загоришься.       Младший смеётся и, удерживая руку на талии девушки, обходит брата и идёт вперёд, успев тихо сказать ему: «Выкусил?». Ран, чертыхнувшись, и потеряв всякий интерес к Кайре, следует за этой несносной парочкой, чтобы суметь излить скопившуюся злость на Камико. Он уже хочет схватить девушку за руку — тянет это сделать с того момента, как они оказываются на берегу, — как вдруг из-за угла выскакивают грязные оборванцы, а в их руках сверкает сталь ножей.       Хайтани-старший, не отдавая отчёт своим действиям, дёргает Миуру к себе и, обняв рукой за талию, встаёт полубоком, закрывая девушку собой. В этот момент, когда всё его существо стремиться защитить Камико, что-то трескается внутри Рана, и он понимает: если бы с наездником что-то случилось, он бы не смог себе простить.       Незнакомцы, чьи намерения очевидны и дураку, наступают на троицу, окружая со всех сторон, а братья, встав спина к спине, так что Миура оказывается между ними, атакуют первыми. Острая сталь их шпаг легко пронзает плоть, и у нерадивых шавок нет шанса против опытных пиратов. Однако на какое-то время Камико остаётся без присмотра. Девушка чувствует позади себя движение и резко поворачивается назад, видя, как на неё несётся огромный мужчина с кинжалом в руке.       — РАН! — она выкрикивает инстинктивно, а Хайтани буквально материализуется перед ней, заслоняя собой от любых напастей. Нападающий издаёт странный булькающий звук, а капитан «Морского дракона» извлекает свою шпагу из его горла. Он сразу же поворачивается к Камико, наученным взглядом отмечая местоположение Риндо: брат добивает выживших.       — Всё в порядке, чудо-юдо, — внезапно мягко говорит Ран и притягивает Миуру к себе, прижимаясь губами к светлой макушке. — Тебя никто не тронет.       Пират не хочет думать, зачем делает всё это, просто что-то инородное внутри заставляет, но главное — Хайтани это приятно; выходит слишком правильно и естественно, будто он каждый день обнимает Камико, а она — хрупкая и нежная — слишком хорошо ощущается в его руках. От мягких волос исходит восхитительный аромат — свежий и чистый, — нет ни одной тяжелой примеси в виде рома или сигаретного дыма, как это бывает в борделях.       Рану эту чистоту хочется присвоить. Как и Риндо, что оказывается сзади девушки, вот только смотрит он на старшего брата хитрыми блестящими глазами: всё понимает засранец эдакий.       — Пойдём, до Тильмы ещё плыть по этой мерзкой реке через джунгли, — Риндо берёт Миуру за руку и ведёт за собой, а старший следует за ними, глаз не сводя с девушки: с мужчиной что-то происходит, и он хочет скорее попасть к ведьме, чтобы снять это доставучее наваждение.       Камико же наоборот дорога до дома ведьмы впечатляет, потому что всё окружающее пространство так и кричит о многовековом волшебстве, чьи отголоски ощущаются даже в воздухе. Девушка выглядывает из-за плеча младшего Хайтани и видит домик на тонких сваях, что стоит в центре озера, чья вода напоминает чёрное зеркало, а вокруг него плавают баночки с горящими свечами — звёзды в текучем небе.       — Пойдём, — Риндо помогает Миуре выбраться из лодки, и они трое заходят в дом Тильмы.       — А вот и мои пираты с наездником, — доносится голос из глубины. — Вам понравился мой сюрприз?       Рана как током ударяет, и он, оттолкнув с дороги брата и Камико, врывается к Тильме — ядовитой и прекрасной.       — Так это твоих рук дело, чёртова ведьма!