amnesia: sun&moon

Странно, всё очень странно. Улица, что пережила природную катастрофу, выглядела иначе: на привычном повороте за углом дома, где раньше стояла небольшая телефонная будка теперь пустое место; некоторые деревья, красиво выстроенные в аллею когда-то, были убраны; остановка, где, обычно, люди дожидались такси, превратилась в обычную стоянку. И это всё за два дня. Минхён идёт по испорченному тротуару из бежевых плит, осматриваясь вокруг. Ничего не выглядит как прежде. Город будто опустел, людей на открытых пространствах почти не видно, автобусы с такси стали реже ездить, и магазины, раньше работающие круглосуточно, ограничились временем до восьми вечера. Но, так или иначе, жизнь продолжается. Можно бесконечно долго гадать, когда всё встанет на свои места. Эта прогулка, вообще, не запланированная. Минхён направляется к Донхёку домой, зная, что пешком идти не так уж и близко, но Ли сам принял такое решение, потому что ему нужно разобраться со своими мыслями. Снова. На свежем воздухе это делается легче, а Марк любит гулять. Не один, правда, но так даже лучше. У него предостаточно времени для того, чтобы расставить все точки над i. Это будет вторая встреча с Донхёком после случившегося с ним ужаса. Некоторое волнение всё же присутствует, потому что Минхёну придётся хорошенько постараться. Разговаривать с человеком, которого знаешь всю свою жизнь, а он тебя только первых несколько секунд... Трудновато, но Минхён думает, что справится. Ли верит в свои силы, а также верит в то, что всё будет хорошо. «Время — штука льстивая. Мне нужно лишь подождать, а дальше мы снова сможем жить так, как раньше, но на этот раз я рискну. Может, это правда: любить тебя больше, чем лучшего друга — не ошибка, а шаг в наше лучшее будущее. Донхёк, я даю ещё одно обещание. Ты никогда не будешь одинок. Я рядом. Всегда рядом». Почему-то всегда, когда Минхён погружается в свои мысли, его обязательно что-то или кто-то прерывает. Снова звонок на телефон. И это Донхёк. Марку понадобилось пару секунд, чтобы понять, что это действительно его номер. Снова ощущение страха и непонятное щебетание в животе. Он берёт трубку, ничего не говоря, потому что не знает, как начать. — О, ответил, — родной, нежный голос раздаётся в динамик, вызывая мурашки по всему минхёнову телу. — Привет… — Донхёк. — Да? — неуверенно спрашивает он. — Ты мой.. лучший друг? «Я — твой». — Поверишь ли ты, если это окажется так? — Нет, — усмехается младший, и Марку, честно, хочется упасть прям здесь, на дороге. — Но мне нужно убедиться в этом. Приходи, может… — Уже. — Откуда ты знаешь, где я живу? — Донхёк, — Минхён улыбается, просто потому что хочется. — Я знаю не только твой адрес. — Тогда напишешь, когда будешь у моей двери, — просит Ли, притихнув. — Пока я доберусь до неё, ты состаришься. Минхён смеётся. Искренне. — До встречи. Убирая телефон в карман, Марк переходит на бег.

***

Минхён стоит перед донхёковой дверью квартиры, кусая губу. Сердце скачет на первой космической. «Во мне нет столько мужества». Рука не поднимается нажать на звонок, но Минхёну и не приходится, потому что он вспоминает, что Хэчан просил написать сообщение. Уже через несколько минут, после отправки, Марк увидит его, но лучше от этого не становится. Минхён увидит не того Донхёка, который встречал его на пороге дома с яркой улыбкой на лице, с зубной пастой на краю губ, в рваной футболке, изрисованной ручкой. Сейчас Минхён увидит Донхёка в инвалидной коляске. Послышались звуки, исходящие из глубин квартиры. Минхён застывает на месте, делая маленький шаг назад. Его взгляд падает на опускающуюся вниз ручку, и дверь открывается, а слёзы, что всё это время сдерживал Ли, больше не поддавались власти. Минхён чуть ли не падает перед Донхёком на пол, полностью обессиленный и разбитый, громко всхлипывая и опуская свои ладони на его колени. Ему никогда не могло представиться, что однажды Донхёк будет смотреть на него испуганным, недоверчивым взглядом, отталкивать в сторону, как делает это сейчас, пытаясь избавиться от тяжести на своих ногах. Никогда Минхён не мог подумать, что он станет для Донхёка чужим. — Эй… — младший шипит сквозь зубы, и ему всё же удаётся отъехать назад. — Больно. — Прости, — Минхён неровно дышит, встав обратно на дрожащие ноги, закрыв за собой дверь. Тыльной стороной руки Ли вытирает свой нос, мысленно повторяя «Хватит, хватит, хватит». — Что с тобой? — Донхёк косит голову вбок, наблюдая за старшим, развязывающим шнурки на своих грязных кедах. — Ничего, просто… — Забей. Донхёк разворачивается и уезжает в свою комнату. «Просто я скучал. Скучал по твоему лицу, по твоему голосу, по твоим красивым глазам. И даже если сейчас они смотрят на меня со страхом, я всё равно люблю их». Минхён не знает, где родители Донхёка и почему они не предупредили его об уходе, но так даже лучше. Они одни дома. Правда теперь атмосфера здесь совсем не та, что была раньше. Всё, вроде бы, на своих местах, ничего нового не добавилось, а запах домашней еды всё тот же, но это не то. Уже не тянет улыбаться, веселиться и дурачиться. Только грусть навязывает и адскую печаль, с которой Минхён живёт уже три дня. Он моет руки и проходит в комнату младшего, замечая его перед открытым шкафом с вещами. Донхёк выбирает, в чём пойти гулять. Минхён не уверен, что ему стоит вмешиваться в это, хотя обычно он всегда помогал Донхёку с выбором одежды. Можно сказать, только от него донхёков лук на день и зависел.

flashback — Она ужасна! — недовольно мычит Донхёк, прыгая на месте перед зеркалом. — Давай что-нибудь другое. — Да ты издеваешься… — устало отвечает Минхён, закатив глаза. — Хэчан-а, ты всегда прекрасен. — Я знаю. — Какая разница, в чём идти в аквапарк? — не понимает старший, размахивая руками. — Ты будешь меня фоткать. — И что? — Твоё мнение учитывается в первую очередь. Минхён садится обратно на стул, отвернувшись к окну. — Говорю же, — снова повторяет он, притихнув. — Ты всегда прекрасно выглядишь. — Козёл, — дуется младший, надевая эту футболку обратно. — Идиот… может, будешь моим парнем? Марк давится воздухом. Смешно, на самом деле, что такое, вообще, случилось. Весьма банальная реакция, которую Минхён сам от себя не ожидал. Он на стуле разворачивается к сидящему на кровати Донхёку. — Чего? — Ты, я вижу, в моде разбираешься, — с сарказмом говорит Ли, ехидно улыбаясь и пальцами растягивая края футболки. — Может тогда, всегда будешь мне шмотки выбирать? — Слушай, если тебе не нравится, сними и надень что-то другое. Всем, блять, всё равно, как ты одет! — Но тебе же нет. Казалось, что Минхён победил в этой битве. — Какое мне дело? — спрашивает он, а ему на самом деле есть до этого дело, но признать этого он не сможет. — Хоть голый иди. — Пойду. — Ты дур… — Вот, видишь! — младший бьёт Марка по плечу. — Тебе не всё равно. И даже если пойду голым, прикрывать-то кто будет? — Донхёк берёт Минхёна за руку, и они снова подходят к шкафу. — Пожалуйста, Минхён-и. — Засунь своё пожалуйста... — Я тоже люблю тебя! Сильно-сильно! «Знал бы ты, как сильно люблю я».

the end of flashback Хочется заговорить с Донхёком, спросить что-нибудь, но Минхён продолжает молча наблюдать за младшим, боясь неправильно подышать в его сторону. Теперь Хёк выглядит холодным, безэмоциональным и тихим. «Это не ты. Не тот Хэчан, которого я знаю и знал всю свою жизнь». — Как там погода? — Донхёк обрывает тишину, повисшую в комнате, разгребая каждую полочку с вещами, а точнее, те, до которых дотягивается. — Жарковато, — отвечает Марк. — Надень что-то полегче. — Сам разберусь. Минхён поджимает губу. — Выйди, — развернувшись, просит младший. — Я переоденусь. — Нет. — Нет? — Донхёк вопросительно вскидывает бровь. — Нет. Знаешь, до потери памяти ты мог переодеваться где угодно. Хоть в центре улицы. Мы дружим больше, чем ты можешь себе представить. Думаешь, я ничего там не видел? — Тогда помоги мне. Логично, что Донхёк сам не сможет натянуть на себя штаны. Без чьей-либо помощи тут не справиться. Возможно, только для этого он Минхёна и пригласил, но Марк понял, что его счастье здесь. Оно прямо перед его глазами. Марк понял, что он ничего не потерял. Донхёк здесь: он живой, он разговаривает, он слышит, он дышит. Марк понял, что ему всё ещё можно приходить к нему домой, они всё ещё могут устраивать совместные ночёвки, они всё ещё могут гулять. Вместе. Марк понял, что всё, что ему так нужно, то, к ему так рвётся его сердце — здесь. Самое великолепное и прекрасное исчадие света сидит прямо напротив и смотрит на него всё теми же любимыми глазами, с теми же длинными ресницами. Марк понял, что он ничего не потерял, и что жизнь его продолжается, потому что Донхёк здесь, рядом. — Разреши мне выбрать для тебя лук, — улыбается Минхён, помогая Хэчану перебраться на кровать и снять с него домашние шорты. — Лук?… — Одежду, — уточняет старший, ныряя головой в шкаф, рыская среди вешалок. — Мы гуляли почти каждый день, и иногда ты даже присылал мне фотографии того, что надеть. Этот выбор всегда был за мной. Практически всегда. Веришь? — на его вопрос младший промолчал. — Зайди в нашу переписку, посмотри вложения. Не знаю, как скоро ты вспомнишь, насколько мы близки. — Что это? Обернувшись, Минхён видит, что Донхёк, задрав рукав своей кофты смотрит на маленькую татуировку солнца, выбитую на внутренней стороне руки. Мягкими подушечками пальцем Ли прикасается к ней, ведя вдоль и вокруг. «Жалеешь о ней?» — У меня такая же, — подойдя к младшему, Марк протягивает свою руку. — Почти. Парные тату. Мы набили их четвёртого июня. На следующий день после окончания экзаменов. — Мы учились в одной школе? — В одном классе. — Ого… Донхёк действительно удивлён. По выражению его лица понятно, что он не помнит даже то, как учился и где. Минхёну придётся потерпеть.

***

Вероятно, так не должно быть, как считает Марк, но погода действительно начала казаться лучше после того, как он вышел на прогулку не один. Всё вокруг, когда Донхёк рядом, кажется красивым, светлым, чистым, и хочется улыбаться, но всё, что Минхён делает — молчит. Его состояние до сих пор пребывает в растерянности, сложно заговорить или же задать обычный вопрос. Раньше этого гнусного чувства ненужности Минхён не ощущал. Он успокаивает себя мыслями о том, что это только первый день. Возможно, дальше будет лучше. Крепко держась за ручки инвалидной коляски, Минхён с боязнью, что она каким-то образом может перевернуться или навредить Донхёку, аккуратно едет вперёд по аллее, зная, что раньше младшему здесь нравилось. Это место в парке — одно из его любимых, и не было ещё ни разу, когда Хёк бы не остановился здесь ради пары фотографий. Сейчас младший молча осматривается, и Минхён замечает на его лице улыбку. Не такую, что видел раньше, а иную: еле поднятые уголки губ, она, кажется, скрывает за собой грусть и печаль, но если Донхёк молчит, значит он не видит надобности говорить об этом, и Минхён не будет тревожить его. Пусть Донхёк наслаждается хорошей погодой, пусть его кожа питает тёплый воздух. Это необходимо, это нужно ему. Это первый раз, когда Минхёну хочется плакать и радоваться одновременно. «Я так и не узнал, что ты хотел сказать мне тем вечером перед чудовищным ураганом, унёсшим наше счастье куда-то далеко. О чём же? Узнаю ли я когда-нибудь?» — Давай остановимся здесь, — Донхёк указывает на лавочку. — Расскажи мне, что случилось. Минхён должен был подготовиться к этому разговору, но всё своё время он потратил на бесконечные слёзы и непонятно откуда взявшиеся сожаления. Сейчас ему придётся собирать всё по кусочкам, в том числе и себя, потому что Минхён всё ещё не очнулся. Его мысли до сих пор в том кошмарном дне. Садясь напротив младшего, Марк старается не смотреть ему в глаза, когда тот смело только это и делает. Всё же подняв на Хёка взгляд, Минхён мнётся на месте, не понимая, откуда в нём столько неуверенности. «Перед тобой твой лучший друг, Минхён. Почему тебе так сложно и страшно сказать лишнее?» — Родители тебе не рассказали? — первое, о чём решает спросить Минхён. — Ну, так, — махая руками, младший пытается объяснить, скромно улыбаясь. — Я не слушал их. — Тогда… — Минхёну стоит набрать побольше воздуха в лёгкие. Он вздыхает, начиная: — Это случилось три дня назад. Мы с тобой были в гостях у Джемина… — Джемина? «Неужели и их ты не помнишь?» — Наш друг, — говорит Марк. — Джено, Ренджун, Ченлэ, Джисон… Они тоже были там. Не уверен, что это можно назвать вечеринкой, мы просто выпивали, играли в бутылочку, эм… — «Мы поцеловались». — В общем, мы с тобой остались с ночевой. Все ночевали у Джемина. Утром я ушёл домой, никому не сказав. Только потом ты позвонил мне, когда проснулся, и спросил, где я. Ты сказал, что приедешь ко мне домой вечером и что мы… должны о чём-то поговорить. Но… — «ты так и не доехал». — Погода резко ухудшилась. Был ураган, в котором автобус, на котором ты ехал, перевернулся, ну и… Ты… — Понятно, — Донхёк опускает взгляд, поджав губу. — Прости, Донхёк, — Минхён снова чувствует подступающий к горлу ком. — Мне жаль. — Не о чем жалеть. Это уже случилось. Время назад не отмотаешь. — Поэтому мне и жаль, — объясняет Минхён, всхлипывая, — Жаль, что теперь всё не так, как было прежде. Ты не помнишь меня, теперь я абсолютно чужой человек для тебя. Это больно осознавать, а ещё хуже… ощущать. Твой холодный взгляд, который я вижу впервые с момента, как мы дружим, твой хриплый голос, который раньше всегда был громким. Мне просто… невыносимо. Понимаю, что тебе, наверное, сложно поверить в этот бред, но мне незачем врать своему лучшему другу, — больше не открывая мокрых глаз, Марк замолкает, пытаясь выровнять сбитое дыхание. — Минхён. «Отвратительно. Ужасно. Погано. Мне так сложно принять эту пугающую реальность, Донхёк. Очень сложно. Нет ничего хуже, чем видеть растерянность на твоём лице вместо радости. Хэчан-а, мой любимый и родной Хэчан, я надеюсь, что ты вернёшься, как можно скорей. Вспомнишь и вернёшься. Наша жизнь наладится, всё вернётся на свои места, и я, наконец, смогу сказать тебе, как сильно люблю. Скажу прямо в твои глаза, глубоко заглядывающие в душу. Скажу сразу, как только ты вспомнишь». Донхёк кладёт свою руку поверх другой: сухой и дрожащей. — Тебе плохо? — спрашивает напуганный Донхёк. — Минхён? — Всё нормально, — «Нет, нет, нет». — Пойдём?

***

Сеул вечером — место волшебное. Внутри города начинает кипеть другая жизнь, стоит только яркому солнцу скрыться за свой горизонт. Минхён знает, что Донхёку всегда нравился город ночью, и он любил гулять до самого поздна, пока родители не начнут названивать и спрашивать, где его черти носят. Решив не упускать возможности, он надумал отвезти Донхёка в центр города, где сегодня должны запустить поющий фонтан. Это будет первый фонтан после случившейся катастрофы, а так, обычно, его запускают каждый вечер. И Минхён считает, что им особенно повезло: людей в этом большом, открытом пространстве мало. Сюда приходят лишь те, кто любят уединяться с тишиной и покоем. — Ты любишь здесь зависать, — говорит Минхён, останавливаясь около фонтана. — Скоро его запустят. Не хочешь сделать фото? В инстаграм. — Мой телефон скоро сядет… — Возьми мой, — Ли протягивает свой телефон, сев перед Донхёком на корточки, смотря на него снизу вверх. — Твой пароль сохранён. Ты часто заходил на свой аккаунт через мой. «Ты часто забирал мой телефон и делал много смешных селфи, засоряя мне память, но ты до сих пор не знаешь, что ни одно из них я не удалил». — Ладно, давай. Спасибо. Донхёк забирает телефон и заходит в инстаграм. Он нажимает на иконку профиля и замирает. На аккаунте Минхёна очень много совместных фотографий с ним. Проявляя интерес, Хёк решает посмотреть на некоторые из них вблизи, не спрашивая разрешения, но «ты знаешь, что тебе всегда всё можно». Первую фотографию, которую он открывает, они с Минхёном сделали в школе. Ли приоткрывает рот, про себя читая описание, добавленное старшим: "Прогуливаем физкультуру с Хэчан-и~~". — "Хэчан-и"? — Да, — кивает Минхён. — Твой второе имя. Ты сам его себе выбрал. — А ты..? — Марк. Следующую фотографию они сделали у Минхёна на ночёвке. Донхёк лежит без футболки, как и сам старший, они корчат смешные выражения лиц. "Я люблю тебя, Хэчан-а" — гласила подпись к фотографии. Минхён наблюдает за тем, как эмоции Донхёка меняются на более радостные, он стал чаще улыбаться, и неизвестно, то ли эти дурные фотки его так рассмешили, то ли он вспомнил. — Кажется, мы действительно близки, — в итоге младший переходит на свой профиль, где уже не обращает внимания на их совместные фотографии, которых на его аккаунте было намного больше. — Донхёк, — Минхён, до сих пор оставаясь на корточках, заглядывает ему в глаза, накрывая своими руками другие. — Ты хочешь.. вспомнить всё это? Хочешь, чтобы я помог тебе в этом? Да, ты принимаешь таблетки и всё такое, но… если ты позволишь быть с тобой рядом, я останусь, — фонтан, который ждали подошедшие к этому месту люди, запускается, но ни Минхён, ни Донхёк уже не обращают на него внимания. — Я не мастер в трогательных речах, но это именно то, что я хочу донести до тебя, — Марк вытягивает руку, указывая на свою татуировку, затем на тату младшего. — Ты мой лучший друг, Донхёк, и я понимаю, что сейчас для тебя эти слова ничего не значат, но я действительно дорожу тобой больше, чем ты можешь себе представить. Я.. боюсь потерять тебя, Хэчан-а. — Минхён… — Пожалуйста, Донхёк, не отдаляйся от меня из-за того, что случилось. Не позволь этой ситуации испортить и перечеркнуть всё, что мы с тобой создали, — минхёновы глаза блестят, говорить трудно. — Мы всю жизнь… всю жизнь вместе. Нет ничего, что не связывало бы нас. Это бесполезно доказывать сейчас, и поэтому я хочу, чтобы ты разрешил помочь тебе вспомнить всё: с чего мы начали, как продолжили и что имеем сейчас. Не дай себе отвернуться от того, что у тебя было, — ужасно сильно больно минхёновому сердцу, оно скулит и желает вырваться наружу. — Донхёк, может по итогу ты и не захочешь продолжать идти по своему пути со мной, но знай, что у тебя есть друзья, и они тоже любят тебя. Ты же не хочешь расстраивать Джисона? Ему нельзя волноваться, он слишком много пережил… слишком много, — в минхёновых глазах, наполненных слезами, отражаются все цвета радуги, которыми светился большой фонтан. — А я, Донхёк, буду рядом. Буду здесь для тебя. У тебя приём таблеток по расписанию, прогулка по расписанию, сон тоже, чёрт возьми, по расписанию. Это наше последнее лето, когда мы можем быть настоящими. Пожалуйста, Хэчан-а, я прошу тебя, не отворачивайся от жизни, которая тебе нравилась. Даже если она будет без меня… вспомни всё, что заставляло тебя смеяться до упаду, всё, что хранится в твоей фотоплёнке. Живи той жизнью, которая тебе по-настоящему нравилась, Донхёк. «Даже если я так и не смогу доказать свою любовь к тебе, живи счастливо, свет мой».