amnesia: sun&moon

Странное чувство прямо сейчас медленно разъедает Минхёна изнутри. Он сидит на краю своей кровати, барабаня пальцами по коленям и томно дыша. Дома никого нет: стены квартиры окутаны тишиной, и лишь кондиционер, включенный Ли несколько минут назад, был слышен в комнате. Марк нервно посматривает на время, отсчитывая каждую секунду до прихода Донхёка, и ему по истине становится страшно, потому что этот день настал. День, который не обозначался на календаре красной ручкой, который мог наступить вообще не сегодня и не завтра. День, к которому Минхён, он знал, должен быть готовым всегда, но сейчас его трясёт от одной лишь мысли, что теперь придётся сказать всё, о чём он так громко кричит в своей голове. Оставлять на потом уже нельзя. «Либо сейчас, либо никогда». Не то чтобы Минхён давно хотел признаться Донхёку. Примерно два года назад Марк бы сказал себе, что это всего лишь чувство и ощущение той самой дружбы, конца которой нет и не будет, но сейчас… сейчас Минхён влюблён. Было бы труднее отрицать это, чем сказать всё младшему в лицо. Марк не церемонится сам с собой, он знает, какого это — любить, но он не знает, какого это — быть любимым. Минхён ни разу за всю свою жизнь не состоял в отношениях, его преследовала лишь бесконечная симпатия к кому-либо, но всё оборачивалось либо опозданием, либо неудачей. У Марка нет опыта в отношениях, в этих крутых, незабываемых свиданиях, в поцелуях, в романтических вечерних прогулках. Но Минхён умеет заботиться, и это его главная черта, которую он всегда использует, когда Донхёк рядом. И раньше, пару лет назад Марк бы действительно закрыл на это всё глаза, а сейчас он понимает, что ему хочется не только заботиться о Донхёке. Ему хочется больше: «Просыпаться с тобой в одной кровати по утрам, вместе готовить завтраки, ходить по ресторанам и кормить тебя самым вкусным мясом в Корее, запустить для тебя самый большой фейерверк, Хэчан-а. Я хочу целовать тебя всегда, чтобы не было лимита на это действие, я хочу греть твои холодные руки в те холодные зимы, которые ты так ненавидишь, я хочу быть рядом даже тогда, когда в этом нет надобности. Я люблю тебя больше, чем стоило любить, и прости за это, пожалуйста, прости, но я не могу по-другому. Не могу». Судорожно передвигаясь из одного угла квартиры в другой, Минхён продолжает следить за большой стрелкой на наручных часах, подмечая, что Донхёк прибудет с минуты на минуту. Он никогда не опаздывает. Но за окном уже темнеет, летнее, солнечное тепло заменяется прохладой и моросящим дождиком, вскоре — ливнем. Минхён надеется, что Донхёк взял с собой зонт. Понимая, что пора успокаиваться, Марк возвращается в свою комнату, и уже лёжа меж двух больших подушек, он начинает заходить в соц.сети. На последок оставляет, конечно же, инстаграм, зная, что там всегда есть на что отвлечься. Некоторое время Ли тратит на просмотр тик-тока, заставивший его улыбнуться пару раз, после Минхён полностью поникает в ленту твиттера, где, как обычно, мало чего интересного. В инстаграме он, быстрым касанием пальца по экрану проверяет истории своих друзей и знаменитостей. Не сказать, что помогло снять напряжение, но Минхёну стало лучше. Он продолжает смотреть смешные ролики, которые Джемин скидывал когда-то в их общий чат друзей. Пожалуй, у него они самые забавные. Отвлечься получается лишь наполовину. Сверху на телефоне высвечивается входящий от мамы. — Привет, Минхён-и, — женщина с обеспокоенным голосом выдыхает в трубку. — Привет, — отвечает Минхён. — Что-то случилось? — Нет-нет, я просто… решила проверить, всё ли с тобой в порядке. — Странная ты, — Ли усмехается. — Ну, наверное, спасибо за беспокойство? Со мной, как ты слышишь, всё нормально. Я дома сижу, жду Донхёка. Мы… собираемся пройти новую игру на приставке. «Мы собираемся очень серьёзно поговорить». — Минхён-и… — кажется, она не находит себе места. — Позвони ему и спроси, всё ли хорошо, ладно? Минхён напрягается. — Как скажешь, мам, — быстро отвечает он. — Вы тоже будьте аккуратны, погода ухудшается. — Об этом я и говорю, Минхён. — Хорошего вечера, бросаю трубку. В следующую же минуту Марк пишет Донхёку сообщение. На улице пару раз сверкает молния, и ветер поднимает всю пыль с дорог. Похоже на начало настоящего апокалипсиса. marklee: Где ты? Всё хорошо? marklee: Я встречу тебя на остановке. marklee: Никуда не уходи, Хэчан-а. Не успевает Минхён одеться, как его телефон внезапно начинает разрываться от большого количества уведомлений. Такое случается очень редко, поэтому парень слегка удивлён, но обращает он своё внимание на это уже после того, как оказался в коридоре с ключами в руках. Минхён нажимает на самое первое оповещение, которое перекидывает его на новостную ленту твиттера. Название статьи, открывшейся по ссылке, заставляет Марка нахмуриться и стиснуть зубы. — "Автокатастрофа на главном шоссе Сеула..." — читает он. Глаза округляются, Минхён дрожащей рукой проверяет остальные уведомления, где везде говорилось об одном и том же.

"Основной канал 'KBS1' вещает с места произошедших событий. Прямо сейчас, на главном шоссе города Сеул случилась автокатастрофа: пассажирский автобус под номером 145 был перевёрнут из-за сильного столкновения с грузовой машиной. Причиной происшествия стал внезапно изменившийся погодный цикл по всему району. Количество выживших и раненых на месте неизвестно. Служба спасения и скорая помощь уже в пути. Просим всех сохранять спокойствие и не покидать пределы своей квартиры. Все, кто сейчас находится на улице, просим вас найти безопасное помещение, где можно переждать ураган. Повторяем: просим всех сохранять спокойствие…"

«Блять, блять, блять». «Только не это». Ураганы – самые разрушающие стихийные силы. Захлопнув двери, Минхён, спотыкаясь, бежит вниз по лестнице, пока на него накатывают истерика и раздражение. В его руках крепко сжат телефон и зонт. На выходе из дома соседка провожает его странным, осуждающим взглядом, которого Минхён не замечает, выбегая на улицу, окутанную ужасом и паникой людей. Возможно, Джено прямо сейчас представляет, что это начало настоящего хаоса, апокалипсиса, в котором никому не выжить; Джемин, вероятно, каждую секунду обновляет новостную ленту; Джисон, скорее всего, сидит в обнимку с Ченлэ, который читает ему какой-нибудь рассказ; Ренджун наверняка играет в игры на телефоне, не замечая, что творится за окном. А Минхён с силой, полной надежд, бежит к главному шоссе. В голове повторяется «Прошу, только не это, только не это… Донхёк, ты же ждал меня на остановке? Ты не был в этом автобусе?…» «Пожалуйста…» Ощущения те же, как и полгода назад, когда Минхён бежал к дому Джисона. Ноги скулят от боли, но он не останавливается. С каждой пролетающей секундой Марку становится страшнее, он молится, кусая губы, пытаясь не заплакать, ведь «Ты правда не был в том автобусе, Донхёк?» За последние два столетия при ураганах погибло около 1,9 миллиона человек. Грохот и шум слышится отовсюду. Деревья жалко падают на тротуары, сбивая фонарные столбы, рекламные щиты перестают работать, теряя энергию, в городе началась сигнальная тревога, сообщающая об опасности, которую никто сегодня не ждал и не ожидал. Гром и молнии гуляют по небу, разрушая крыши, земли и машины. Среди этого страшного стихийного бедствия Минхён совсем один. В его голове происходит точно такой же хаос, который Ли пытается устранить бесконечными молитвами и просьбами Богу. Лишь бы всё было хорошо. Выбегая на открытую местность, Минхён останавливается и замирает. Автобус, о котором говорилось в новостях, было не узнать. Рядом перевёрнутый грузовик, и вокруг лежат люди. В горле встаёт ком, учащающий дыхание, Марк начинает задыхаться, его душит плохое чувство. «Они… живы?» Перед глазами всё плывёт, Минхён снова срывается на бег и бежит вперёд, прямо на место происшествия, осматриваясь вокруг и быстро моргая. Ему так страшно. Так страшно среди этого ужаса увидеть Донхёка. — Извините, — его останавливает полицейский, весь промокший, нервный и такой же напуганный. — Вам нельзя… — Люди в автобусе, — уточняет Марк, не сопротивляясь. — Они живы? — Ещё ничего неизвестно, — мотает головой мужчина. — Скорая уже на месте. В автобусе был человек, которого вы знали? «Я не знаю… Я не знаю. Чёрт возьми!» — Н-нет, но… — Минхён делает глоток воздуха, пытаясь сохранять спокойствие в ситуации, где это практически невозможно. — Мне нужно узнать, кто пострадал или… — Вас понял, — перебивает полицейский, потянув Минхёна за руку к патрульной машине. — Оставайтесь внутри, здесь небезопасно! Позже мы отвезём вас в больницу. Все данные о пострадавших будут вбиты в базу данных. Минхён послушно кивает, и дверь машины закрывается. Вынув промокший телефон из кармана, тыльной стороной руки Марк протирает экран, продолжая молиться. Это всё, что он может сделать сейчас. Открывая диалог с Донхёком, Минхён замечает, что его сообщения не прочитаны. marklee: Ты где? marklee: Хэчан-а. marklee: Ты уже приехал? marklee: Как скоро ты приедешь? marklee: На улице ураган. Ты успел найти безопасную точку? marklee: Только скажи мне, где ты. marklee: Прошу, Донхёк, ответь мне. marklee: Я заберу тебя, скажи, где ты. Ураган способствует распространению микробов и, как следствие, инфекционным болезням. Всё минхёново тело парализовано и дрожит от холода, он весь промок. Дрожащие руки сжимают телефон с открытым диалогом, а сам Минхён, облокотившись головой на сидение, закрывает глаза, начиная плакать. Он знает, что его надежды бесполезны, они разрушились в один миг, как только Марк увидел всё собственными глазами, но он всё равно, на зло продолжает просить у Бога помощи, ведь его разбитое сердце всё ещё бьётся и верит, что это всё — страшный сон, и прямо сейчас Минхён, открыв глаза, увидит Донхёка: здорового, счастливого, живого. Все эти отговорки в голове, что у младшего просто сел телефон, и он не может ответить на сообщения настолько ничтожны, что Минхёну тошно от них. Он пытается принять суровую, устрашающую реальность, и пытается смириться, ведь мир так жесток. Все мысли мешаются в одну, Марк кричит, позволяя себе выдавить всю злость и отчаяние. До последнего момента, до самой последней секунды Минхён отрицал эту реальность, отрицал всё, что он прочитал в новостях, отрицал звонок матери, просившей позвонить Донхёку. Позвонить, не написать. Минхён отрицал всё и не верил, пока в больнице ему не прочитали список пострадавших, среди которых оказался он. «Я не успел».

***

В центральной городской больнице Сеула Минхён оказался впервые. Длинные коридоры, протянутые вдоль всей больницы заполнены людьми, но место, где сейчас находится Минхён, абсолютно пустó. Кругом ни единой живой души, и даже пробегающие мимо врачи кажутся не столь заметными. Марк лежит на лавочке около реанимационной и смотрит в потолок, постоянно сглатывая больной ком в горле, мешающий ему дышать. Бесконечная дорожка из слёз застыла на висках, мокрые, запутанные волосы пали вниз, прилипая ко лбу. Последние два часа Минхён ничего не чувствует кроме атакующей его боли по всему телу. Он лежит в неподвижной позе ровно с того момента, как оказался здесь, и если придётся, Минхён будет здесь ночевать. Мысли о том, что никто не погиб, заставляют выдохнуть и успокоиться, но не перестать думать о Донхёке. Минхён его ещё не видел, и вряд ли ему разрешат сегодня сделать это, но Марк всё равно не встаёт и не уходит, потому что хочет быть рядом. Физически или мысленно — неважно. Он смаргивает последние остатки слёз, закрывая глаза, повторяя самому себе, что как бы там ни было — он справится. И он, и Донхёк. «Мы справимся, если будем делать это вместе». — Вы — опекун Ли Донхёка? — Лучший друг, — шепчет Марк. — У вас есть возможность связаться с его родителями? — Зачем, когда я здесь? — поднимая голову, спрашивает Ли. — Что ж, тогда… — мужчина поправляет маску на лице, что-то высматривая на своём планшетнике. — В результате аварии у Ли Донхёка обнаружилась травма правой ноги: продольный перелом вдоль кости. Одно сидение автобуса придавило ему нижнюю часть тела. На руках серьёзные ушибы в виде синяков и царапин, но они заживут быстрее остального. Также… — врач убирает руки за спину, переведя взгляд на Минхёна. — Есть вероятность, что у Ли Донхёка амнезия. При столкновении с грузовой машиной он сильно ударился головой о раму окна, повредившую его мозг. Сильный ушиб, сотрясение. Это последствия временной амнезии, но нам ещё неизвестны точные данные. Сейчас Ли Донхёк находится в критичном состоянии, и обследовать его ближайшие несколько часов будет сложно, но мы обязательно постараемся выяснить всё как можно быстрее. Минхён закрывает глаза, позволяя слезам выступить наружу. Неприятное чувство. Сердцебиение усиливается, руки трясутся, появляется головокружение, ком в горле и тошнота. Марк принимает сидячее положение, ухватившись за край скамьи, ощущая, что вот-вот он упадёт на холодный пол. Ни одной хорошей, утешающей мысли в голове. Только Донхёк, только бедный, покалеченный Донхёк, лежащий в реанимационной без сознания, напичканный множеством уколов и препаратов, совершенно не заслуживший этой ужасной участи, как и остальные пострадавшие пассажиры. Минхён приедет домой и ещё долго будет приходить в себя: он знает, что на его севшем телефоне много пропущенных от матери с отцом, знает, что друзья написывают. Минхён знает, что этой ночью он не заснёт, потому что будет кричать и плакать в подушку, позволив сорваться голосовым связкам. Минхён знает, что трудно будет, но жизнь учит быть готовым ко всему, в любой момент и в любое время. Осталось собрать себя по кусочкам и вновь продолжить жить, потому что Донхёк жив. Он всё ещё здесь, с Минхёном, его сердце по прежнему бьётся, и это самое главное. — Можно ваш телефон? — хриплым голосом спрашивает Минхён. — Вызову такси. — Я не уверен, что сейчас есть какое-то движение на дорогах, — врач чешет затылок. — Ураган ещё не закончился. Марк ничего не отвечает. — Вы можете переночевать здесь, — предлагает мужчина. — На лавочке? — грустно усмехается Ли. — У нас на такие случаи есть специальные комнаты. Если вы согласны, я провожу вас. — Мне некуда деваться. «Мне больше некуда деваться».

***

Здесь намного уютней, чем могло показаться. Минхён переодевается в спальную одежду, предоставленную больничным персоналом, ложась на маленькую кровать, пристроенную под окном, рядом с батареей. На небольшом столике также были оставлены влажные салфетки, пару чайных пакетиков, соответственно, чайник, еда в подносе, возможно, из столовой, и зарядное устройство. Его насквозь промокшие вещи остались висеть на открытой дверце шкафа. Пока кипятилась вода, Минхён опробовал свой ужин на вкус, и всё оказалось не так уж и плохо. В любом случае — у Минхёна нет права на что-то большее. Давно он не пробовал тушёную капусту и морских кальмаров, особенно под звук городской сирены. Ему хватило пятнадцати минут, чтобы опустошить поднос. Он забирает горячую кружку чая к себе в кровать, наконец-то проверяя все уведомления на заряжающемся телефоне. Всё так, как он и думал. Матери и отцу он через зудящую боль пишет сообщение, что всё в порядке. Ли не собирается рассказывать о случившемся. Всему своё время. Вообще, Минхён удивлён, что ураган и повреждённые электрические столбы не стали главной причиной потери связи — всё прекрасно ловит. Он оставляет недопитый чай на подоконнике, принимаясь отвечать обеспокоенным друзьям в общем чате. Им придётся рассказать всё сейчас. Марк решает записать голосовое сообщение. — Ребята… — он улыбается, смотря в экран. Все онлайн. — Никогда вас раньше так не называл. В общем… Донхёк, он… — «…попал в аварию, сломал ногу, у него сотрясение мозга». — Он… — глупо сдерживать уже неминуемые слёзы. Минхён вздыхает, шмыгая носом, пытаясь собраться с мыслями. — Вы уже видели новости? Этот автобус… Донхёк был там. Он… сломал ногу, — Минхёну очень больно. — У него сотрясение мозга, — Минхёну очень больно. — Простите, я… я в больнице. Не беспокойтесь обо мне, ладно? Здесь удобная кровать и… вкусный чай. Джено, Джемин, Ренджун-а… Ченлэ и Джисон, — взвывая, плачет Минхён, прикрывая рот рукой. — С ним всё будет хорошо. Хэчан-и… сможет преодолеть это. Оставайтесь дома, пожалуйста, и не волнуйтесь обо мне. Всё будет хорошо… всё будет хорошо. Отпуская кнопку записи, телефон Минхёна выпадает из рук, приземляясь на белое одеяло, и он продолжает плакать, не в силах остановиться. Осознание, что всё это время не хотело появляться, пришло к Ли только сейчас: оно подобно колючим шипам, которые вонзаются в самое ядро сердца, разрывая его на части. Только сейчас, когда истерика достигла своего предела, Минхён понял, что случилось, что происходит, где он сейчас находится, и где находится Донхёк. — Боже мой… — Марк хватается руками за голову и кричит. Плачет и кричит. Плачет навзрыд и кричит, что есть сил. У Донхёка возможная амнезия. Донхёк может никогда его не вспомнить. В голове не укладывается… «Я знаю тебя 19 полных лет, Донхёк. Мы через многое прошли вместе, как впервые, так и в пятый десяток раз. Не смей… не смей забывать меня. Не смей, слышишь? Ты не должен, не должен забыть меня. Пожалуйста, Донхёк, прошу… я люблю тебя больше, чем ты можешь себе представить. Прошу тебя, разреши быть рядом с тобой до конца наших дней, разреши показать эту любовь наяву. Я обещаю, ты всегда будешь в безопасности. Просто разреши… разреши мне любить тебя, Донхёк». Минхён опускает взгляд вниз, рассматривая свою татуировку, испачканную в грязи. Луна, что раньше казалась такой красивой в этом месте, теперь кажется смертельной меткой. Слеза капает на рисунок, растекаясь по нему, Марк ведёт указательным пальцем вдоль татуировки, надавливая на кожу. — Ты справишься, Хэчан-а. Обязательно справишься. flashback — Ты такой неуклюжий, Марк-щи, — усмехается Донхёк, наблюдая за тем, как Минхён пытается сыграть какую-то мелодию на его гитаре. — Боже… это надо заснять. Он берёт свой телефон со стола и направляет включенную камеру на Минхёна, полностью погружённого в процесс познания игры и попытку не порвать струны. Марк тихо матерится себе под нос, когда вместо красивой мелодии у него получается обычный набор разных тонов, из-за этого старший злится, подмечая для себя, что гитара — явно не его. Лучше пианино, например, на котором он всегда играл хорошо, с детства учившись этому. Клавиши для его пальцев приятней жёстких струн, и да, он действительно облажался, утверждая, что научится играть, но его неумение и отсутствие опыта заставило Донхёка рассмеяться. Минхён улыбается, смотря в камеру и говоря, что в следующий раз он притащит к Донхёку свой синтезатор и будет пиликать на нём до самой ночи, или пока они оба не оглохнут. Минхён ложится на кровать, и Донхёк приземляется рядом, переведя на него взгляд. — Знаешь, наша дружба уникальна. Тебе так не кажется? — Ещё бы, — хмыкает Марк, также поворачиваясь к Донхёку. — Нет, правда, — не сводя с Минхёна взгляд, младший продолжает. — Спасибо, что всё ещё остаёшься со мной. — "Всё ещё"? — переспрашивает Марк, замечая, как Донхёк сияет. Цвет его кожи красиво переливается на солнечном свету, в янтарных глазах Минхён видит их прошлое, настоящее и будущее. Он обводит взглядом каждую родинку, соединяя их в одну линию, замечая для себя, что даже их расположение на лице кажется там, где нужно. Донхёк идеален, в нём нет того, что бы Минхёну не понравилось. Прямо сейчас Минхён бы пододвинулся ближе и коснулся тёплой щеки губами, зарылся рукой в светло-каштановые волосы и обнял, засыпая в таком положении, но нет. Нет, нет и нет. — Я о том, что… Мне кажется, долгой дружбы не существует, — размышляет Хэчан, точно также рассматривая минхёново лицо. — Сначала вы обещаете, что всегда будете неразлучны, но потом ссоритесь и перестаёте общаться. Таков сценарий. — Хочешь сказать, что мы скоро поссоримся? — Минхён улыбается, потому что ему смешно от этой мысли. — Ни за что, — Ли отрицательно мотает головой.— Я не готов к этому. — К чему? — К потере тебя. «Я знаю, Донхёк». «Ты никогда не потеряешь меня». — Не хочу показаться слабаком, но ты служишь для меня опорой, — спешит объясниться Донхёк, садясь на край кровати, спиной к Минхёну. — Во многих вещах ты более опытен, и я всегда рад любому твоему совету. Мне нравится, что мы вместе идём по одному пути, и каждый из нас учится чему-то новому. Мне спокойно, потому что есть ты. У меня есть поддержка — это ты, у меня есть прекрасный слушатель моих зашкварных историй — это тоже ты, — поджав губу, Хёк опускает голову, не ощущая на себе другого взгляда. — У меня есть ты, Минхён. Я обещаю, что всегда буду рядом.. ладно? — Что за внезапные любовные послания? — Марк наваливается на Донхёка со спины, обхватывая руками его талию. — Сейчас расплачусь. О, мой Ромэо! — Пошёл ты, — смеётся Донхёк. — Джульетта недоделанная. «И тебе спасибо, Донхёк. Спасибо за всё».