Белые перчатки

Джаст возвращается на работу в полном осознании того, что больше его ничего не держит. Пора найти новые ориентиры: слишком уж помешанный на начальнике, стал забывать о своих целях, мечтах и надеждах. Джаст слишком вник в его жизнь, стал эмоционально зависим. Любопытство как наркотик, так сильно взяло над ним вверх, что он готов ранить чувства начальника, растоптав и выкинув в мусорку, после того как узнает ещё больше. Словно чарующий никотин, сигарета за сигаретой…а какой конец? Но Джаст не посмеет такое сделать. Теперь Альфедов на больничном, а значит у него тоже отдых от переживаний о нём. Так он думал. Коллеги спрашивали о самочувствии и, услышав приятные известия, забылись и уже обсуждали новости бухгалтерии, или кто кому «отсосал». Утрированно говоря. День бы и завершился обычно, если бы ближе к завершению рабочего времени его не позвали бы в кабинет директора. — Можно? — постучав в массивную дверь, спросил Джаст — Заходи, Джаст — голос был уставший, пропитанный какой-то горечью. Диамкей снова в своем бордово-красном пиджаке сидел на кресле, с башней из папок на столе. — Садись, я хотел кое-что спросить — он вздохнул и откинулся на кресле, делая передышку для глаз: закрывая их на несколько секунд, — вы случайно не встретили какого-нибудь врача с ярко голубыми глазами? — слегка вздыхая, выдержав паузу — Знаю, звучит очень странно, но мне необходимо это узнать — он открыл глаза, устремляя пронзительный взгляд на Джаста. — Да, он поинтересовался у начальника Альфедова тем, что они давно не виделись, а потом мы выбежали из-за истерики …то есть из-за паники… — Понятно — он помассировал переносицу пальцами, снова закрывая глаза — спасибо, что сказал как есть…у меня ещё вопрос… Джаст уже был готов уйти, рабочий день закончен, сегодня он хотел отдохнуть от переживаний о начальнике, а тут допрос без пристрастия. Но теперь, снова как никотин, любопытство брало вверх, он ожидал следующий вопрос. — Тебе же интересен Альфедов? — вопрос встал ребром и даже напряг бывшего стажёра. Джаст настороженно посмотрел на Диамкея, который слегка ухмыльнулся и продолжил — Да я и так вижу… У меня к тебе просьба — он выдержал паузу — знаешь, либо будь с ним до конца, либо, если не уверен, то бросай все попытки сейчас, с этого момента — грозный взгляд был устремлен в душу паренька. Ком в горле неосознанно встал поперек, заставляя сидеть в ступоре. Да, понятное дело, лучший друг начальника увидел все его действия. Но этот выбор…как он должен выбрать… Словно ему говорят в 9 классе выбрать то, чем он будет заниматься всю свою жизнь. — Походу ты не знаешь…я просто хочу до тебя донести, что если ты перестанешь уделять ему внимание сейчас, — это будет менее болезненно для него, чем потом… Ты сам знаешь, что он уже показывает тебе свои стороны. — Но директор… Я честно, хотел уже отпустить его сегодня, но… — ком в горле будто исчезал под потоком переживаний и правды, которую он переваривал весь рабочий день у себя в голове сам, ночью, и просто держал в себе — я хочу быть с ним, уберечь его…вылечить… — Ха-хах…он не болен — улыбнулся грустно директор… — это просто привычки…привычки. В садике он был самым общительным парнем. Уже тогда рядом с ним собирались, как и девчонки, так и парни, чтобы поиграть и порисовать, да и просто пообщаться. В начальной школе седовласый паренек, уже обожавший красные элементы одежды, подружился с альбиносом. Это был необычный дуэт. — Альфе-е-едов! — накидываясь сверху на сидящего друга, крикнул Диамкей — знаешь что? Я сегодня иду с родителями в океанариум! — широкая улыбка мальчика с красной заколкой на волосах обрадовала и одновременно заставила грустить альбиноса. — Круто, Диамкей! — вымученная улыбка на лице была замечена умолчавшему Диамкею. Как может у такого мальчика, светлого, общительного и прекрасного быть такая улыбка в третьем классе? Джаст внимательно слушал рассказ, будто сам был на месте этого седовласого мальчика. Присев удобнее, он сжал губы, ожидая продолжения. Пока Диамкей делился с альбиносом после очередных каникул о своих похождениях, гуляя и разъезжая с родителями по разным странам, Альфедов же больше закрывался от одноклассников. Одежда стала более закрытой, даже в жаркое время. В десятом классе у него не осталось ни одного друга кроме Диамкея. — Альфедов…я знаю, что не должен спрашивать…но это родители заставили тебя обрабатывать руки перед каждым уроком? — вглядываясь в грустные глаза, спросил Диамкей. Еле заметное отрицательное кивание. Молчание — знак согласия. Одним днём, когда они были на выпускном, Диамкей заметил, как улыбчивые родители обнимали его друга альбиноса. Обрадовавшись, будущий директор подбежал познакомиться и улыбнувшись протянул руку отцу семейства — Здравствуйте! Я друг вашего сына, Диамкей — улыбаясь, произнес парень в бордовой пиджаке Высокий темноволосый мужчина с такими же голубыми глазами как у Альфедова, улыбнулся и пожал ему руку. — Рад знакомству — только голос был тихим, а грустный взгляд Альфедова в этом момент выразительно застрял в подсознании парня — вас там зовут, по-моему… — он кивнул, глядя сзади паренька. Диамкей обернулся, и вернулся к своим родителям, которые махали и уже планировали уехать. Лишь краем глаза позже, парень увидит, как светловолосая девушка рядом с ними с грустным взглядом будет натирать свои руки, чтобы обнять парня. Джаст грузно вздохнув, посмотрел на уставшего директора. Сейчас он понимал беспокойство за Альфедова, но всё равно не чувствовал того самого раскрытия, за которое он может ухватиться и спасти начальника. Может тогда начальник испытал шок и отчего пошли осложнения и беды с башкой? Джаст встал с дивана для гостей и побрел к двери. — Я помогу Альфедову, только я должен узнать всю правду. — обернувшись, еще раз взглянул на директора — как и почему сбежал от родителей. Где нашел деньги на квартиру в таком-то состоянии? — Одним днём он пришёл ко мне в квартиру со слезами, окровавленными руками и истерикой такой, что более в жизни я не видел… Его руки были в его крови, запястья настолько истерты до порезов и мозолей, что они стали кровоточить….Ну и вены… С тех пор, я купил ему отдельную квартиру, заставил отучиться на маркетинг и теперь он здесь. Под моей защитой, но… — он тяжело вздохнул — эта защита и то куплена его родителями…. Кабинет погрузился в давящую тишину. Каждый ощущал груз ответственности. Только сейчас Джаст понимал всю абсурдность ситуации. Он решил не комментировать, а переварить услышанное, чтобы уже с новыми, нормальными и точными вопросами вернуться к директору. — Я беру на завтра отсыпной — произнес Джаст, уходя из кабинета, на что Диамкей лишь лукаво улыбнулся — Так завтра и так выходной… — произнёс тихо он уже в закрытую дверь. Джаст весь путь домой был погружен мыслями. Что пережил Альфедов? Что его так сломало? В какой момент ему необходимо было поговорить с кем-то? С кем-то особенным, кто мог бы понять его чувства? Он скорее всего искал поддержку, но даже в окружении людей, и того же самого Диамкея он чувствовал себя одиноким. Как объяснить друзьям ту бездну страха, что он испытывал каждый день? Джаст пытался воспроизвести все сценарии того, что могло так изменить по рассказам директора жизнерадостного ребенка в закрытого социофоба. Джаст опомнился лишь у подъезда, он успел дойти до своего дома. «А ведь, он не смог довериться директору и получилось так, что эта иллюзия защиты, окруженная Диамкеем…купленная родителями Альфедова…а если появиться переменная не подчиняющуюся им двоим?» Джаст только сейчас понял, почему Диамкей так грустно смотрит иногда на Альфедова. Он любит его как брата, но не может спасти, ведь нет такой власти и психологического влияния как у родителей начальника. А если родители тоже жертвы обстоятельств? ... Светлый потолок, серые стены, плитка. Белая тюль, темные плафоны, серый стол. Голубые глаза, уставшее тело, кровавые запястья. Альфедов лежал на кровати, ощущая, как простуда отступает, но желания вставать с кровати отсутствовала. Дотянувшись до тумбы с салфетками, он высморкался и сразу после этого обработал руки спиртом. Кажется, раны стали больше щипать. Светлые пальцы были обрисованы в мелких мозолистых шрамах. — Посплю ещё — зарываясь лицом в свежую наволочку, пробормотал парень. Домашняя работа в начальной школе была несложной, особенно в третьем классе; хотя паренек делал ее быстро, он любил посидеть порисовать. Это сильно отвлекало альбиноса от внимания стен и потолка, что вглядывались в душу парня. Пока его занятые родители находились почти всё время на работе, он рисовал разные фигуры, машины карандашами. В их четырехкомнатной квартире, Альфедов легко терялся и чувствовал себя очень маленьким и ненужным. На уговоры мамы нанять кого-нибудь, Альфедов устраивал истерики, ему хватало взглядов на улице и в школе, что он необычный. Когда рисование наскучивало, он шел к разным папкам в рабочем кабинете отца, ну или же его мини-библиотеки. Читая разные биологические термины, находя в этом веселое, он не замечал течение времени. Открывая книгу «Гельминты. Паразитические феномены» рассматривает картинки и читает происхождение этих страшных штук. Они везде. Делает такой вывод мальчик. Даже в еде…даже там, где никто не ждёт. Но шум замочной скважины заставляет в мгновение переключить внимание с книжки на наконец-то приехавших с работы родителей. Альфедов перевернулся на другой бок, ощущая сухость во рту. Не открывая глаз, он потянулся за бутылкой воды, припрятанную у кровати. С трудом схватив, тяжело приподнялся на кровати и выпил несколько глотков. Тишина…тишина съедала. Грузно и напряжено. Кажется, Альфедов впервые испытывал ощущение пустоты и одиночества. Веки приятно смыкались обратно, заставляя окунуться дальше в сон. — Альфёдушка, нам уже пора идти, нас ждут на мероприятии? — красивая девушка со светло-русыми волосами и карими глазами, с отличительной фарфоровой кожей, наклонилась к пареньку, что только пришёл со школы. Как-никак он получил звёздочку за рисунок сегодня. — Да! — он потянул ручки к ней, и она взяла его на руки. Цветочный парфюм мамы, который она наносила каждый день, мальчик знал и обожал. В районе их клинику знали, уважали как хорошего глав.врача — отца мальчика, так и маму, востребованного психолога. Они устраивали семейный день, где объясняли школьникам важность медицины и проводили лекции для них с веселыми перерывами. Проходя по длинному коридору, приветствуя коллег, мама поставила сына на ноги, кивнув в сторону детей, что уже сидели за мини-столами. На экране проектора крутили какие-то анимации, с мультяшными героями, что мыли руки и следили за гигиеной. Далее подтянулись все, Альфедов разговаривал с разными детьми, слушал лекцию, часто оглядывался на маму, что мило махала ему ручкой каждый раз. После рассказов о том, что важно чистить зубы и мыть руки, их отпустили. Альфедов побежал к папе, которого видел только в качестве выступающего. — Ого, мой сынок такой быстрый — поднимая к себе на руки паренька, улыбнувшись, сказал мужчина — как тебе лекция? — Весело — обняв за шею, сказал он, кладя голову на его плечо, прижимаясь сильнее. — Запомнил ли ты, почему важно мыть ручки? — мягко гладя белые волосы своей широкой рукой, спросил отец. — Можно заболеть — отвечал мальчик, пока они шли по коридору куда-то вглубь коридора. — Да, я тебе покажу, что бывает, если не мыть руки — он опустил мальчика, взял с катафалки медсёстры медицинские маски. Надев на себя, передав жене и Альфедову; с трудом зацепив за уши её, они зашли в одну из палат. Там было несколько кроватей, на каждой болезненно бледные пациенты: спящие, шатающиеся, просто существующие. — Здравствуйте, — держа за руку мальчика, поздоровался с медсестрами главврач. — И вам доброго дня — не отвлекаясь от пациентов, вкалывая препараты, ответили на автомате они. Голубые глаза зацепились за молодого парня, который шатающимися движениями побрел мимо них, удерживая ладонью рот. Запах, наполненный кислотой и препаратами, похожие на витамины категории Б. — Пап…мне тут не нравится …- произнес мальчик, нехотя тяня обратно к двери. — Тогда, пошли обратно — улыбнулся по-доброму мужчина и, кивнув жене, они вернулись в коридор. Они сели на скамейку и тут мама взяла его за руки. — Малыш, они не следили за собой и теперь болеют…их тошнит, они не могут кушать, им плохо — голубые глаза с ужасом слушали это — они даже могут умереть от этого! — она устрашающе подняла руки, с красным маникюром. — но! Ты не бойся, тебе это не страшно, ведь ты у нас хороший мальчик и следишь за здоровьем — она поворошили белые волосы паренька, взъерошив причёску — а ещё, ты же наш сын, мы всегда постараемся быстро вылечить тебя! Картинки из книги вырисовывались перед глазами, а желание мамы и папы, которые обычно были на работе и не переживали за их смышлёного маленького сына, давали понять, что все очень серьезно. Альфедов снова открыл веки, устало вздыхая. Сон заставил его проснуться в холодном поту. Присев на кровати он потянулся к своему старому ежедневнику, истертому и обклеянном прозрачным пластиком. Похоже, чтобы легче протирать и обрабатывать. Слегка трясущиеся пальцы обхватили пристегнутую ручку и начали очерчивать буквы под прошлой записью, отступив 1 см. «Ненавижу болеть. Почему воспоминания как паразиты въедаются в кожу, я давно уже забыл. Кажется нужно выпить еще таблеток и нормально поспать, всё-таки послезавтра уже на работу 24 мая»