ЧАРЫ КРОВИ И РОЗ. Другая история Белль

      Запах аконита вёл Белль по узкой лестнице вниз, в полумрак каменной камеры. Она увидела по углам два ведра, в которых стояли снопы аконита. Впрочем, вид у них был совсем чахлый – наверное, вода закончилась, а в помещении было сухо, душно и жарко. На полу тоже то здесь, то там валялись стебли аконита – сухие и изрядно потоптанные. В полутора футах от решётки стояло два стула. Расправив сияющий шёлк лавандового платья, казавшегося неуместно нарядным для этого мрачного подземелья, Белль заняла один из стульев и достала из сумочки книжку, намеренно игнорируя Адама, который следил за ней, не отрывая взгляда. Если уж ему так было нужно, чтобы она пришла, пусть сам разговор и начинает. А если нет, то пусть молча посмотрит, и потом она уйдёт.       Однако читать под взглядом Адама оказалось невозможно – история ощущалась пресной и скучной. Отложив книгу и упорно не глядя на стоящего прямо у решётки Адама, Белль огляделась, и ей пришла в голову идея, как занять голову и руки и заодно позлить Адама. Белль встала и подтянула ведро с аконитом поближе к своему стулу. Вытащила несколько стеблей. Сначала они распрямили листья, оживая и наливаясь соком, а потом распустились синими цветочками-туфельками. Стебли были негибкие, ломкие, но для Белль это не было помехой, и вскоре её ловкие пальцы сплели венок. Она надела его себе на голову и, не удержавшись, торжествующе подняла глаза на Адама, желая увидеть его реакцию. Он был бледен, но выглядел вполне бодро и улыбнулся, встретившись с ней взглядом.       – Тебе к лицу, – сказал он, нарушив молчание.       Стряхнув с платья мелкие листочки, Белль встала со стула и присела в насмешливом реверансе.       – Хочешь, я тебе тоже сплету? – спросила она с издёвкой, разумеется, ожидая, что он откажется, но Адам ответил:       – Хочу. Мне идёт синий.       Усмешка исчезла с лица Белль. Она в упор посмотрела на него и сухо сказала:       – Не строй из себя мученика, Адам.       Он рассмеялся:       – Что ты, дорогая! – он оглядел грубо обтёсанные стены, решётку, снопы аконита. – Я здесь отлично устроился.       – Ну конечно, – поджала губы Белль и села обратно на стул.       Вновь наступила тишина. Адам явно не собирался рассказывать, зачем позвал её. Но и она не будет выспрашивать его. Белль решила посидеть ещё минут семь и уйти.       Заняться было решительно нечем, в следующий раз нужно будет хоть вышивание с собой взять. Хотя не будет никакого следующего раза! Хватит с неё! Белль хотела уйти прямо сейчас, но прошло всего две минуты, а она считала неправильным нарушать обещание, данное самой себе, – так недалеко совсем перестать себя уважать.       Неожиданно Адам вновь нарушил тишину.       – Я начинаю понимать, почему ты не хотела целовать своего холодного мистера Уайта, – задумчиво произнёс он и, помолчав, продолжил: – Я бы мог выйти отсюда, похитить тебя и заставить быть со мной. Но я так не хочу. Я хочу, – он взглянул на неё, пронзая взглядом, – чтобы ты была со мной по доброй воле.       – Даже если тебя оправдают, – ответила Белль, поведя плечом, – я всё равно не буду с тобой. – Её слова прозвучали жестоко, и, хоть Адам этого заслуживал, она хотела сказать немного другое. – Твоя жизнь не заканчивается на мне. Ты можешь заниматься чем захочешь без меня.       Адам отвернулся и посмотрел в окно.       – Я думал об этом, – произнёс он в задумчивости. – Но ничего не придумал. – Он перевёл взгляд на Белль. – Где бы я ни был, что бы ни делал, я хочу, чтобы ты была рядом. Иначе нет никакого смысла.       – Ты меня такими манипуляциями не обманешь, – ответила Белль. – А если ты и правда так считаешь, то это нездоровая зависимость – так ничего хорошего не построишь.       – Я знал, что ты так скажешь, – невесело усмехнулся Адам. – Поэтому я здесь, – он развёл руками и вновь отвернулся.       Белль сомневалась, что он может выйти отсюда. Если бы действительно мог, уже вышел бы. Но делиться своими соображениями она, разумеется, не стала: они могли бы подтолкнуть его доказать ей обратное, и тогда у него был бы шанс.       – Ты не веришь мне, – произнёс Адам, обернувшись. – Ну конечно, – кивнул он, встретившись с ней взглядом.       – Ты столько раз манипулировал мной, недоговаривал и пытался зачаровать, что я не знаю, чему из твоих слов можно верить.       – Ты никогда не велась на мои ухищрения, – усмехнулся Адам.       – Иногда велась, – ответила Белль. — Когда ты сказал, что больше не будешь навязывать свои правила, что я победила... – Она усмехнулась. – Я полночи праздновала победу.       – Я тогда сказал правду, – ответил Адам. – Ты удивишься, но я часто так делаю, – он криво улыбнулся.       – Правда тоже может быть манипуляцией, – заметила Белль.       – А ты сейчас не манипулируешь мной, вызывая во мне чувство вины? – спросил Адам, улыбнувшись.       Белль нахмурилась: ему удалось подловить её.       – Для этого я сюда и прихожу, – резко ответила она.       – И я благодарен тебе за это, – серьёзно и искренне ответил Адам.       Вероятно, он благодарил её за то, что она приходит к нему, но его тон разозлил Белль. Сколько благородства и грусти – будто он паладин, отдающий жизнь за высокие идеалы во славу Бога и родной Англии!       – А без моей помощи ты не знаешь, за что тебе испытывать вину? – спросила Аннабелль ледяным тоном, хотя внутри у неё клокотал гнев. – Например, что, если я беременна? Против моего желания. Ты думал об этом? Нет, ты думал только о себе и об удовлетворении своих желаний! О последствиях тебе думать не приходилось!!       Адам молчал, с тихой обречённостью выслушивая её упрёки.       – Да, я не думал об этом, – после того, как она закончила, признал он. С его губ сорвался тихий вздох. – Ни одну женщину на свете я не хотел так, как тебя. Когда чары пали, всё, чего я хотел, всё, что было мне нужно, всё, что имело смысл, было заключено в тебе. – Его голос звучал негромко и надтреснуто. Он помолчал. – Так что я не просто не думал, – он горько усмехнулся, – я потерял голову от одного аромата твоих волос.       Его признание и голос, полный терпкой печали и сожаления, заставили сердце Белль сжаться. Ей вспомнились его слова: будучи Чудовищем, он не ощущал запахов, вкусов; другие органы тоже воспринимали мир иначе. Когда проклятие разрушилось, все чувства обрушились на него лавиной.       Но это всё равно не оправдывало его. Белль нахмурилась. Она хотела ответить что-нибудь колкое и обидное, но он неожиданно продолжил:       – Я бы хотел, чтобы у нас был ребёнок, – Адам встретился с ней взглядом. – Но… лучше уж ему вовсе не быть, чем если ты его… – он не договорил, но Белль всё поняла и разозлилась.       – Я ни за что не стану убивать ребёнка! – вспыхнула она, вскочив со стула. – Он не виноват, что у него такой отец!!       Адам подошёл ближе к решётке, обхватил прутья пальцами.       – Однажды ты станешь хорошей матерью, Аннабелль, – произнёс он с тихой печалью. – Тогда, когда сама этого захочешь.       Белль с недоумением уставилась на него: это значит, она не беременна?       – Но откуда ты знаешь?.. – медленно начала она, невольно коснувшись ладонью плоского живота. – Вдруг там фейри или человек?       Глаза Адама сверкнули озёрами в лунном свете, и он поспешно отвернулся.       – Эверин сказала, – ответил он тихо, и голос его дрогнул. – Ты не беременна, Аннабелль.       Он отошёл к дальней стене и сел на койку.       Белль стояла перед решёткой, осмысливая сказанное. Вспомнила, как вчера вечером, Эверин взяла еёладонь…       – Но почему она мне не сказала?.. – проговорила Белль. – Ты её заставил?..       Адам усмехнулся:       – Ты переоцениваешь мои способности, Аннабелль Грейс. Я не могу заставить банши.       Белль прикусила губу, задумавшись:       – Тогда почему она не сказала?..       – Ревность – разрушающее чувство, мне ли не знать, – негромко проговорил он и смолк.       – Ревность?.. – не сразу поняла Белль.       Адам молчал, в задумчивости глядя сквозь пространство каменных стен своей тюрьмы.       – В сердце Джеймса всегда было лишь одно место, – ответил он наконец. – И раньше его всегда занимала Эверин. Пока не появилась ты, – он взглянул на Белль в упор. – Ради тебя Джеймс был готов оставить всё, и её в том числе. – Адам вновь отвернулся. – Когда Эверин узнала о плане Джеймса увезти тебя на материк, она не стерпела. Что для банши пятнадцать лет? Миг. А уехать с Элфина Джеймс собирался навсегда.       Белль слушала его в недоумении. Откуда ему это известно? И ведь Эверин спасала дедушку от смерти! Кому теперь верить? Конечно, крёстной!       Но потом она вспомнила рассказ Фредерика о планах дедушки и Эмбер увезти её, о чём Эверин и словом не обмолвилась. Белль тогда решила: крёстная не знала о планах бывшего мужа.       Помолчав, Адам продолжил:       – Потом Эби, конечно, пожалела о своём поспешном решении. Но было уже поздно.       – Почему дедушка хотел меня увезти?.. – она задала этот вопрос, зная ответ, но желая услышать его от Адама.       – Он узнал об Аннабель Хлое и Аннабель Диане, – ответил Адам, вздохнув. – Джеймс не хотел, чтобы ты потратила свою жизнь на попытки снять проклятие. У них с Эмбер был план, где жить и как скрываться вампиров.       Именно об этом и рассказал Фредерику последний муж Эмбер, а теперь Белль узнала, что послужило поводом для столь поспешного и радикального решения дедушки покинуть Элфин. Белль вновь вспомнила слова крёстной, как дедушка дважды чуть не погиб и на третий раз она отправила его в Лэитель.       – А зачем тогда ты подстраивал для дедушки несчастные случаи? – спросила Белль, следя за выражением лица Адама, но на нём отобразилось лишь искреннее недоумение. – Разве не для того, чтобы Эверин отправила его в Лэитель? Тебе ведь тоже было выгодно, чтобы я осталась на Элфине.       – Я не знал, что Джеймс собирается уехать с Элфина и увезти тебя с собой. О тебе я тоже имел весьма смутные представления. Маленькая внучка Джеймса по имени Грейс не была фейри и её не звали Аннабелль. Обо всё этом мне рассказала Эверин уже после того, как Джеймс оказался в Лэителе.       – Почему она тебе рассказала? – спросила Белль.       – Хотела найти себе оправдание, что поступила правильно, – пожав плечом, ответил Адам.       Аннабелль поднялась со стула и, в задумчивости сняв с головы аконитовый венок, уронила его на пол. Подошла ближе к решётке, Адам тоже встал с койки и приблизился. Они стояли очень близко друг к другу, их разделяли лишь металлические прутья. Белль пыталась прочесть в его синих глазах, говорит ли он правду в этот раз или нет?..       – Я знаю, о чём ты думаешь, – произнёс Адам, глядя ей в глаза. – Слово женщины, которую ты знаешь с детства, против моего. Ты меня ненавидишь и у тебя есть все основания для того, чтобы не доверять мне. – Он помолчал, не отрывая взгляда, и спустя несколько длинных секунд высказал её собственную мысль: – Но и Эверин годами скрывала от тебя, что она банши, а твой дедушка в Лэителе.       Белль кивнула и отвернулась.       – Может быть, вы оба лжёте мне, – ответила Белль. – Может быть, вы были в заговоре.       Адам усмехнулся.       – Я знаю, как это выглядит, – произнёс он. – Моя очевидная выгода, чтобы Джеймс не увёз тебя и оказался в Лэителе, а ты осталась на острове. – С лица его исчезла усмешка, и он встретился с Белль взглядом. – Но ты ошибаешься, думая, будто в то время мне была хоть как-то интересна жизнь за пределами замка. Я уже не верил, что проклятие можно снять. Я пытался в это верить каждый раз, когда в замке посеялась новая фейри по имени Аннабель, но, откровенно говоря, я всегда знал: моя вера – самообман. Джеймс со свойственным ему заразительным оптимизмом верил, что Аннабель Джейн снимет проклятие, и поэтому приходил в замок, иногда вместе с Эверин. Но после смерти Аннабель Джейн он не бывал в Волчьем Клыке ни разу. Я ничего не знал ни о тебе, ни о его планах с Эмбер.       Аннабелль слушала Адама, не отводя от него взгляда, почти не дыша. Его глаза – бездонный космос с тысячами тысяч звёзд и сотнями галактик – непостижимый, ускользающий от её понимания, завораживающий. Адам говорил ей правду или лгал? Его слова звучали искренне и правдоподобно, однако Аннабелль по-прежнему не могла ответить себе на вопрос, может ли она верить ему? Ей хотелось поверить, больше не мучить себя и успокоиться. Но это было бы слабостью, это так глупо – променять истину на спокойствие.       Наконец, сморгнув, Аннабелль решила проверить слова Адама позже, поговорив с Эверин. Как досадно, что Эмбер мертва и не сможет ничего рассказать!       Затем Аннабелль подумала: слова Адама может легко подтвердить или опровергнуть дедушка. Если Эверин действительно отправила своего бывшего мужа в Лэитель сразу после того, как узнала о его планах уехать с Элфина, значит, прав Адам. А если имели место быть покушения на жизнь Джеймса, и он был один, когда открылись врата в Лэитель, значит, Адам лжёт, а Эверин говорила правду.       – Я могу всё узнать у дедушки, – проговорила Белль после длинной паузы, заполненной размышлениями. – Эверин предложила мне уйти в Лэитель.       На лице Адама отразилось беспокойство.       – И что ты решила? – спросил он, не дождавшись от неё продолжения.       – Восемь лет – это слишком много для людей, – ответила Белль. Неожиданно ей пришло в голову потрясающее решение всех проблем: – Может быть, тебе стоит уйти в Заповедник? – спросила она, вдохновлённая собственной идеей, и подошла ближе, положив ладони на прутья решётки. – Это бы решило проблему с судом, и ты смог бы там… отдохнуть и…       Неужели ему самому не пришла в голову эта идея? Эверин вряд ли будет возражать. Главное, уговорить самого Адама!       – Даже если бы я захотел, – помолчав, ответил Адам, – а я не хочу, – уточнил он, – я бы не смог пройти сквозь врата.       – Но ведь проклятие уже снято! – горячо возразила Белль и тут же поняла: – Тёмная магия Х’гивхаты…       – Да. – Его голос прозвучал глухо и отстранённо, но Белль, даже без своей магической эмпатии расслышала в этом коротком слове тоску и обречённость. Конечно, он убеждает себя, что не хочет в Лэитель: ведь одно дело, когда ты сам не идёшь в гости, но другое – когда тебя не пускают и на порог.       – А если всё-таки попробовать? – спросила Аннабелль, помолчав. – Ты ведь даже не пытался… – она задумалась. – Вот если бы я, допустим, предложила тебе уйти в Лэитель вместе со мной – что бы ты сказал? – подняв голову, Белль испытующе встретилась с ним взглядом.       Адам склонился к ней ближе, словно желая прочесть в её глазах ответ и боясь увидеть насмешку. Только сейчас Белль ощутила: её пальцы лежат не на разъедающих кожу железных прутьях, а на руках Адама, обхватывающих решётку. Но она не убрала рук, ожидая ответа.       – Зачем ты так говоришь?.. – наконец, спросил Адам, и в его голосе прозвучали болезненные нотки. – Мы оба знаем, ты не сделаешь этого. Потому что хочешь быть со своей семьёй, – он отвернулся, а Белль вдруг осознала: сок аконита на её руках обжигает его кожу, и отдёрнула руки, невольно ойкнув.       Кожа на тыльных сторонах его ладоней правда покрылась крошечными пятнышками. Он подставил свои руки, чтобы она не обожглась о железо, помня об аконите или забыв про него?..       – Я очень скучаю по дедушке, – призналась Белль, отвернувшись. – И я устала… – она выдохнула, глядя на песок, мелкие камешки и сухие стебли аконита на полу. – Я точно калека – мои чувства будто уснули, притупились, а быть может и вовсе умерли. Я больше не чувствую того, что чувствуют вокруг меня люди. Кто бы мог подумать, что без этого я буду сама не своя?.. – она невесело усмехнулась, чувствуя на себе острый взгляд Адама. – Эверин сказала: возможно, Лэитель это исправит, и чувства вернутся.       – Я каждый раз думаю, – негромко начал Адам после короткой паузы, – что больнее мне уже не может быть. Но ты каждый раз находишь способ.       Аннабелль не поняла его упрёка и сказала, в недоумении сведя брови к переносице:       – Я сказала тебе правду: я устала чувствовать себя пустой без чувств, и я верю: Лэитель мог бы мне помочь.       – Я знаю, Аннабелль, – мягко возразил Адам. – В этом и соль. Мы могли бы вместе уйти в Лэитель… – его голос дрогнул. – Но мне туда путь заказан. Эверин сказала, – закончил он, повернулся и пошёл к койке.       – Она не могла тебе солгать?.. – спросила Белль.       – Я не знаю, – ответил Адам, глядя куда-то в пустоту. – Но заставить её я не могу, – он опустил голову.       – Я её спрошу, – решительно заявила Белль. – У меня накопилось много вопросов к ней.       Она смолкла, вспомнив: у неё остался ещё один вопрос и к Адаму. Впрочем, даже не один.       – Ты сможешь ответить мне честно, Адам? – спросила Белль.       Он поднял голову и встретился с ней глазами.       – Да, – ответил он.       – Ты велел похитить Алекса перед тем как Фредерик поехал в замок?       Адам отвернулся.       – Ты знаешь сама, – произнёс он с горечью.       – Я хочу услышать от тебя.       – Да, – ответил он, и глаза его свернули недобрым огоньком, а в голосе прозвучали стальные нотки. – Когда люди не хотят играть по моим правилам, я их заставляю. Тебе об этом прекрасно известно.       Белль вспыхнула:       – Вики чуть с ума не сошла от волнения!!       Адам встал с постели и подошёл к Белль.       – Алекс был в безопасности: пока он спал, Когвил присматривал за ним. Мне жаль, что твоя сестра так переживала – это был урок не для неё.       Белль злилась – ему было плевать на переживания Вики, и почему он решил, будто имеет право преподносить кому-либо уроки?! Но вместо очередного упрёка она спросила:       – Что было в договоре? Почему Фредерик не хотел его подписывать?       Адам отвернулся. Помолчав, он произнёс:       – Я до последнего не хотел, чтобы ты селилась в замке, оттягивал этот день так долго, как мог. Мне было достаточно, когда ты приходила в замок с туристами, а в прошлом году я договорился с «Розой ветров», и тебе стали ставить походы только в Волчий Клык.       Про договор с «Розой ветров» Белль знала, а вот что Адам не хотел, чтобы она поселялась в замке, её удивило.       – Я был уверен, внучка Джеймса вырастет второй Аннабель Джейн, – точно отвечая на мысленный вопрос Белль, продолжил Адам и криво улыбнулся, – и будет раздражать меня своим существованием ещё полвека. Я понял, что ошибся, когда ты заманила навязчивого ухажёра, одного из твоих туристов, за розовый куст в моём Розарии и поцеловала, а он потом смотрел на тебя каждый раз с таким ужасом, будто видел приведение. – Адам усмехнулся. – Тебе было тогда шестнадцать. Аннабель Джейн никогда бы так не поступила.       Белль помнила того туриста. Он в самом деле не давал ей прохода, и она наконец не выдержала и поцеловала его, внушив: глядя на неё, он будет видеть свою маму. А через несколько дней Белль узнала: его мать умерла три года назад. Ей было очень стыдно, но исправить она уже ничего не могла – Роберт к тому времени уехал с Элфина. С тех пор Белль внушала навязчивым поклонникам, чтобы они просто не смотрели на неё.       – Любимый цветочек Джеймса оказался с шипами, – помолчав, произнёс Адам и улыбнулся. – Кажется, я ещё тогда понял: однажды ты разобьёшь мне сердце, и потому так долго оттягивал день, когда ты приедешь в замок и останешься в нём, чтобы снять проклятие, – отвернувшись, задумчиво закончил он.       Адам смолк, и Белль хотела упрекнуть его, что он так и не ответил на её вопрос о Фредерике, но в этот момент, точно угадав её мысли, Адам продолжил:       – А твой мистер Уайт… Я не верил, что твои чувства к нему так глубоки. – В его голосе прозвучала горечь. Он помолчал. – Если бы я мог вернуть время назад, я бы ни за что не пригласил его в замок. Я жалею о каждой минуте, которую ты провела под моей крышей с ним, а не со мной.       Он снова замолчал, и Белль, нахмурившись, спросила:       – И в чём же был твой план?       – Я полагал, твоё увлечение им быстро пройдёт, если он оттолкнёт тебя или напротив, если вы сорвётесь и переспите у меня за спиной.       – Да как бы это помогло?! – вспыхнула Аннабелль.       – О, ещё как бы помогло, – ухмыльнулся Адам. – В тебе столько огня, душа моя, который ему не под силу даже пробудить. Ты бы сразу это поняла.       – Ты ничего не знаешь!! – щёки у Белль пылали от возмущения.       Адам усмехнулся. Потом его лицо посерьёзнело, меж бровями пролегла морщинка.       Аннабелль скрестила руки на груди.       – Никакой из твоих планов не сработал бы, – сказала она. – Я ведь фейри и почувствовала бы обман.       Адам криво улыбнулся. Аннабелль поджала губы и мрачно спросила:       – И, если бы он что-то сделал не так, ты бы действительно… навредил нашей семье?..       – Главное, чтобы он так думал, – ответил Адам.       – И я. Ты ведь и мне угрожал навредить моим родным, – напомнила Белль мстительно. – Я была уверена, ты сделаешь это. И небезосновательно.       – Уж лучше так, – с горечью ответил Адам, – чем позволить тебе убить себя.       Аннабелль не ответила. Возможно, если бы Адам не пригрозил ей таким ужасным последствием, она бы в самом деле нашла способ прекратить свою опостылевшую жизнь. Жаль, Адам не захотел тогда отпустить её домой: сколько же трагедий удалось бы избежать…       В задумчивости Белль опустилась обратно на стул, Адам тоже сел на постель. Они молчали несколько минут.       – Когда я увидел в тот первый вечер в столовой, – глухо проговорил Адам, – как ты смотришь на него, во мне вскипела злость. Я злился каждый раз, когда ты бежала к нему на кухню, когда видел, как ты счастлива с ним. Злился и не понимал, почему злюсь. Ревность. Я забыл, что это такое. Я надеялся больше никогда не испытать этого чувства. – Он помолчал и отвернулся к окну. – В детстве меня предпочли мёртвому брату, а теперь – человеку.       Белль молчала, опустив глаза.       – Я… понимаю тебя, – тихо проговорила она. – Мой отец всегда выбирал мою сестру. Мама тоже. Но пока дедушка был рядом, мне было всё равно. Его любовь против ненависти и равнодушия всего мира. – Белль улыбнулась. – Но когда он исчез… – она коротко выдохнула и смолкла.       Подняла глаза и встретилась взглядом с Адамом.       – Спасибо, – тихо произнёс он.       Они надолго смолкли. Вскоре Адам нарушил тишину:       – Я слышал, он быстро идёт на поправку.       Белль кивнула.       – Напрасно я позволил варгисам пустить его на приём, – после небольшой паузы продолжил Адам. – Думал, ты хотя бы изобразишь, что ничего к нему не чувствуешь, и мне станет легче. Но ты на него так смотрела…       – Если бы ты убил его, я бы ни за что не пришла к тебе, – произнесла Аннабелль.       Адам встретился с ней взглядом.       – Я и убил его, – глухо и обречённо возразил он. – Ты дала ему своей крови, да?       Белль вновь коротко кивнула.       – Я рад, что он не умер, – после длинной паузы проговорил Адам. Он не смотрел на Белль, и она взглянула на него, надеясь, что он пояснит своё заявление. – Тогда бы ты меня никогда не простила. А так есть шанс – может, через век или через два…       Он перевёл взгляд на Белль, и она поспешно отвернулась. Она не хотела жить с тяжестью ненависти к нему столько лет, но сказать об этом – значило дать ему надежду, а этого она делать не собиралась.       Сколько они просидели в тишине, Белль не знала.       – Думаю, – Адам вновь заговорил первым, – раз уж у нас день откровений, ты должна знать ещё кое о чём. – Он взглянул на Белль. – Летом пятьдесят первого Киран сказала мне: проклятие снимет последняя фейри. Из предыдущего пророчества было известно, что её имя – Аннабель. В Торнфилде была лишь одна фейри Аннабель – шестнадцатилетняя мисс Ламберт. По моей просьбе она тайно переселилась в замок, а я пригласил на остров преподобного Джулиана.       Белль вскочила.       – Ты знал! – вспыхнула она. – Ты знал, что он ненавидит фейри!!       Адам поднял голову и тоже встал с постели.       – Клянусь, я думал, фейри всего лишь уйдут в Лэитель! – с горячностью возразил он. – Я не мог даже предположить, что Красовски подговорит людей убить их! – глаза Адама сверкали отчаянием, и Белль казалось: он говорит правду. – Всё-таки он был священником.       Белль прикусила губу: да, пожалуй, ожидать от священника массового убийства в последние пару веков было довольно странно.       – К тому же я не верил, что Аннабель Джейн – та самая последняя фейри из пророчества, – продолжил Адам негромко, с тихим бессилием в голосе. – Я знал, что никогда не полюблю её. Но я должен был попытаться. Ради варгисов. А фейри не хотели уходить в Заповедник добровольно. – Он помолчал и взглянул на Белль с отчаянием, словно осознавая: этим признанием он сам вырыл себе могилу. – Но я клянусь тебе, – горячо произнёс он, – я не хотел смерти ни одного из семнадцати фейри! Но увы, причастен к гибели каждого из них, – он тяжело опустил голову. – И сожалею о каждой смерти.       Белль глядела на него, не отводя взгляда, точно пыталась проникнуть к нему в голову и понять, говорит ли он правду или нет. Так и не придя ни к какому мнению на этот счёт, она сухо произнесла:       – Тебе бы с этими рассказами к священнику. Только начни с начала – с приезда ведьм на Элфин. Или с убийства святого Элреда – весьма эффектно получится.       Адам усмехнулся и встретился с ней взглядом.       – Сначала я решил доставить себе удовольствие наблюдать осуждение на твоём прелестном личике, – ответил он.       Белль нахмурилась.       – И вот тебе ещё повод, – продолжил Адам, криво улыбнувшись. – Знаменитый Исход. Думаю, ты о нём слышала.       Белль подошла ближе.       – Когда весной и летом шестьдесят четвёртого люди стали поспешно покидать Элфин?.. – проговорила она. – Это были не ведьмы?       Адам покачал головой.       – Нет. Ведьмам люди не мешали, даже наоборот. Ведьмы использовали человеческих младенцев в ритуалах.       – Ты из-за этого…       – Только отчасти. Я хотел избавиться от людей, затем от ведьм. Я мечтал, чтобы Элфин снова стал домом для детей Лилит, как раньше.       В памяти Белль вспыхнули строчки старого предсказания Рэйн.       – «Тогда един от сынов Литовых подня братьев своих и сестер своих, –процитировала она на память, – и повеле людям изыдити. И изыде людие с земли Литовой, и возратихся земля Литова детям Литовым от того дне».       Адам грустно улыбнулся.       – Как видишь, это пророчество не обо мне. Здесь идёт речь об объединении детей Литы. А я всё решил сделать сам. Да ещё и с помощью тёмной магии.       Белль кивнула. Медленно отошла от решётки и села, сцепив пальцы.       – Я знаю, что совершил много плохого и заслужил проклятие, – спустя несколько минут произнёс Адам. – Но без проклятия я бы умер давным-давно. И не встретил бы тебя, – он прожёг Белль взглядом. – Я знаю, – продолжил он, отвернувшись, – ты хотела бы никогда меня не встречать. Это справедливо, ты не могла бы наказать меня лучше. – Он вновь поднял голову и встретился с ней взглядом, и его голос смягчился: – Но ты самое прекрасное, что было в моей жизни; чувства к тебе – лучшее, что со мной произошло.       Белль отвернулась. Слова Адама, его голос и взгляд вновь смутили её, опалили огнём оледеневшее сердце. Она устала злиться на него, бояться поверить в его слова и обмануться; разговор с ним вымотал её. Отчаянно захотелось сбежать отсюда, и она встала, взяв сумочку.       – Мне пора, – тихо произнесла она, избегая глядеть на Адама.       – Что ж, – вздохнув, ответил Адам и тоже подошёл к решётке, – ты знаешь, где меня найти, – он невесело усмехнулся.       Белль коротко кивнула и поскорее вышла.              Аннабелль не собиралась задерживаться у Адама так долго, и, выйдя из подвала, с удивлением обнаружила: солнце уже повернуло на запад. Белль увидела Энтони у машины и извинилась, что не предупредила о своей задержке и заставила так долго ждать. Тот ответил, что уезжал по просьбе мэра, потом заехал пообедать и только недавно вернулся. Аннабелль подумала: не пора ли ей тоже поесть, а потом мелькнула мысль – хорошо ли кормят Адама?.. Но это было не её дело, и она позвонила Эверин – договориться о встрече. Крёстная пригласила Белль к себе домой на пятичасовой чай.       – Вы переехали? – удивилась Белль, услышав новый адрес в квартале Пророчеств.       – Это старый дом, в котором живут банши уже почти двести лет, – ответила Эверин. – Я переехала на улицу Бражников в ноябре прошлого года, после первого пророчества моей ученицы, – пояснила она. – Жду тебя в пять, Белль.       Видимо, крёстная решила попрощаться с прошлым. И возможно, она была права.              Белль решила поехать не к сестре, а к себе на квартиру, где не появлялась после возвращения из замка. Энтони предложил Белль подождать её, но она отпустила его: от её дома до квартала Пророчеств было рукой подать. Белль позвонила сестре и предупредила, что сегодня переночует у себя.       В холодильнике совсем не было еды, и Белль сходила в ближайший магазин за продуктами. Она думала взять по мелочи на перекус, а в результате набрала целую тележку закусок и продуктов с перспективой приготовить пасту, суп и даже испечь чизкейк.       Времени хватило только на одно блюдо – спагетти с креветками, цукини и помидорами в сливочном соусе. Белль отвлеклась за готовкой, а потом не без аппетита поела, размышляя о грядущем разговоре с Эверин.              ***       Дом номер три на улице Бражников Белль знала отлично, и во время экскурсий по Торнфилду показывала его туристам. Особняк был построен в эпоху правления Александра I, но в нём не было ничего свойственного рококо, господствовавшему в архитектуре того времени. Это был небольшой маловыразительный дом, и по архитектурным особенностям его сложно было отнести к конкретному стилю. Аннабелль и не знала, что именно там жили банши. Шагая по улице Бражников, Белль кинула взгляд на улицу Ясеней, в конце которой громоздились готические шпили особняка Айрин Бёрд.       Белль окружили цыганки, и она невольно пригляделась к их пёстрой толпе: нет ли среди них той, что предсказала встречу с вампирами?.. Белль пошла дальше и вскоре остановилась перед домом номер три.       Дверной звонок не работал, но дверь была не заперта, и Белль вошла в полумрак старинного дома. Казалось, время здесь замерло. Тёмные паркетные полы, пахнущие мастикой; широкая крутая деревянная лестница с перилами, отполированными множеством рук; старинная люстра, свисающая с потолка на цепях; круглое окно над лестницей; однотонные светлые стены с деревянными панелями – Аннабелль глядела вокруг себя и верила, что дому две сотни лет.       – Я сейчас спущусь, Белль, – раздался голос Эверин сверху. – Проходи в гостиную – это направо.       Гостиная была уютной, хотя в ней было темновато из-за полузанавешенного окна, тёмных обоев и мебели. Белль села в одно из кресел перед незажжённым камином и стала ждать.              – О чём ты хотела поговорить? – спросила Эбигейл Уэлш, входя в гостиную с подносом в руках, на котором чуть позвякивали две чайные пары; от чайника шёл аромат свежезаваренного чабреца.       Белль дождалась, пока крёстная поставит поднос на стол и сядет в кресло, после чего ответила:       – Почему вы не сказали мне, что я не беременна?       Эверин, потянувшись было за чайником, замерла.       – Я не думала, что тебя это беспокоит, – заметила она.       Аннабелль рассердилась, но сумела сдержаться и, вскинув подбородок, спросила:       – Вы думаете, я такая маленькая и наивная и не знаю, откуда дети берутся?       Взгляд Эбигейл Уэлш смягчился.       – Не сердись, Белль, – произнесла она. – Мне не хотелось лишний раз напоминать тебе о том, что ты пережила. Если бы ты была беременна, я бы сказала.       Белль сжала губы в одну линию и промолчала.       – Ты была у Адама? – спросила Эверин, наливая душистый чай в белую чашку.       – Да, – ответила Белль. – И я хотела спросить: вы можете открыть врата Лэителя для него?       Эверин протянула крестнице чайную пару и, покачав головой, ответила:       – К сожалению, нет. Я пробовала несколько раз. В Адаме слишком много тьмы.       Аннабелль поднесла кружку к губам и сделала маленький глоточек, обдумывая слова крёстной.       – И эту тьму… – начала она, – никак нельзя убрать?       Эверин тоже сделала глоток и, с лёгким звоном поставив кружку обратно на тарелочку, произнесла:       – Если это и возможно, то мне неизвестно как, – она помолчала. – Я не знала, что тебя беспокоит благополучие Адама.       – Меня беспокоит собственное благополучие, – возразила Белль. – Я не уверена, что смогу спокойно жить, зная, что он может в любой момент прийти за мной или за моими близкими.       – Не сможет, – уверенно ответила Эверин. – Завтра приедет Комиссия из Королевского Суда. Они имели дело с ведьмами, вампирами и детьми Лилит. Если король приговорит Адама к пожизненному сроку, то ему никогда не выйти на свободу.       – А если нет? – спросила Белль.       – Тогда ты уйдёшь в Лэитель, – ответила Эверин.       – Не могу, – покачав головой, ответила Белль. – Адам угрожал убить мою семью, если я уйду в Заповедник.       – Не думаю, что он действительно исполнит свою угрозу, – возразила Эверин.       – Не хотелось бы проверять, – заметила Белль.       – Давай дождёмся решения Королевского Суда, – сказала Эверин.       Аннабелль кивнула: от этого разговора и впрямь не было никакого толка сейчас. И она спросила:       – Почему Эмбер не забрала меня после того, как дедушка оказался в Лэителе? Она ведь даже не приехала проведать меня!       – Эмбер была своенравной фейри, – помолчав, ответила Эверин. – Она скорее всего просто передумала.       И тут по её лицу проскользнула тень. Ещё бы! Ведь она не говорила Белль об Эмбер!..       – Вы хотите спросить, откуда я знаю про Эмбер и её с дедушкой план? – усмехнулась Белль: её ловушка сработала. – Мне рассказал об этом Фредерик, который общался с Ричардом Найтингейлом. Адам подтвердил их слова. И сирены тоже знали. Что ещё вы мне не рассказали, крёстная? – спросила Белль.       Эверин помолчала.       – Я хотела спасти жизнь Джеймсу – остальное меня не интересовало, – ответила она. Взглянула на Белль, сверкнув недобрым огоньком в глазах: – Адам не рассказывал тебе, как подстраивал несчастные случаи для твоего дедушки? –спросила она. – Он знал: тогда я отправлю его в Заповедник, и ты останешься на острове.       После сегодняшнего разговора с Адамом Белль сомневалась в подобном развитии событий, но не стоило отрицать такую возможность.       – Но откуда бы Адам узнал о плане дедушки и Эмбер? – спросила Белль.       – Я не знаю, – ответила Эбигейл Уэлш ледяным тоном, явно недовольная и, кажется, обиженная расспросами крестницы. – Но он всегда был в курсе происходящего на Элфине.       Это было, кажется, правдой. Ведь откуда-то Адам знал о чувствах Белль к Фредерику ещё до его приезда в Волчий Клык. Но знал ли он о плане дедушки и Эмбер, который они тщательно скрывали именно от него, – это по-прежнему оставалось под вопросом.       Аннабелль помолчала, размышляя. Сегодня ей легче было поверить Адаму, его искренность обезоруживала. Но ведь это был Адам – доверять ему опасно. И Белль сказала:       – Пока я не склонна верить ни вам, ни ему.       Эверин ничего не ответила, но, похоже, обиделась. Или, по крайней мере, сделала вид. А Белль, рассердившись, что толком ничего так и не узнала, не стала рассказывать крёстной о Джулиане Красовски, причастности Адама к смертям фейри и о том, что именно его воля заставила людей покинуть Элфин в 1864 году.              ***       Вечером Аннабелль вместе с Уайтами поехала к Фредерику. Он чувствовал себя ещё лучше, чем утром, и Кэтрин Уайт всё порывалась забрать сына домой. Но врачи категорично отказали, и Белль была уверена: не потому, что беспокоились об ухудшении его состояния, а надеясь выяснить причину такого стремительного выздоровления. Может, Фредерик прав и стоит не торопиться вновь давать ему свою кровь?..              Вернувшись домой, Белль выпила в постели чаю, почитала Агату Кристи, а потом выключила в спальне свет и около двух часов прилежно полежала в темноте, без особой надежды пытаясь уснуть. После чего вновь включила свет, достала пяльцы, нитки и ткань и стала вышивать цветочный орнамент на будущей скатерти, чтобы потом подарить Вики.       Белль размышляла над тем, сколько дней фейри способны протянуть без сна и можно ли вернуть его? Она подумала: возможно, жить, не чувствуя эмоций людей, не так уж плохо? К тому же её собственные чувства постепенно возвращались, хотя и в основном не самые приятные. Можно привыкнуть к чему угодно, может, и она привыкнет к этой гулкой пустоте внутри себя, где раньше было так шумно и тесно от её собственных ощущений и чужих чувств?..              Когда Белль пришла утром к Фредерику, она издалека услышала голоса Аарона Крейга и Джеймса Ли. Белль ни разу не заставала их, пока Фредерик был в больнице, хотя они приходили почти каждый день.       Аарон, кажется, бухтовал верёвку, шутливо недовольствуя, что Фредерик снова отказался сбегать по ней из окна, а Джеймс продолжал весело допытываться:       – Так что, Рик, вы с ней вместе или нет? Если нет, значит, я могу подкатить?       Аннабелль усмехнулась: Джеймс и Аарон часто в шутку предлагали ей выйти за кого-нибудь из них двоих (а иногда и сразу за обоих – смотря какое было настроение), а сейчас, раз Фредерик расстался с Камиллой, видимо, нашли повод подшучивать и над ним.       – Ты вчера спрашивал, – усмехнувшись, напомнил другу Фредерик. – С тех пор ничего не поменялось.       – Уймись, Джей, – сказал Аарон и ехидно добавил: – Или ты надеешься, что рядом с фейри ты перестанешь падать с табуреток?       Белль улыбнулась: получается, Джеймс повредил кисть и получил лёгкое сотрясение, упав с табуретки? Да уж, немного позорно для альпиниста.       – Да причём тут это, Рон? – придав голосу обиженные нотки, спросил Джеймс.       – А ты думаешь, почему Гидеон танцевал только с Белль? – рассмеялся Аарон. – Без неё он танцует как тюлень на льду.       – Ну ты сравнил, – хмыкнул Джеймс.       – И вообще, Белль Рику жизнь спасла, – серьёзно произнёс Аарон, – думаешь, он был бы сейчас здесь, если бы не она?       В этот момент Белль подошла к палате и толкнула дверь, оповестив о своём присутствии. Первым её заметил Фредерик, который полусидел в постели и вязал на обрывке динамической верёвки узлы. Получалось не очень хорошо: пальцы не слушались, и не хватало сил, чтобы как следует завести и затянуть верёвку.       – Привет, Белль, – подняв голову и убрав в сторону верёвку, сказал Фредерик.       Аарон и Джеймс обернулись одновременно.       – Привет, Белль, – расцвели улыбками оба.       Джеймс за то время, что Белль его не видела, успел отрастить себе знатную шевелюру: каштаново-рыжая грива жёсткими волнами почти касалась плеч; Аарон же по-прежнему стриг свои тёмные волосы ёжиком. Кисть Джеймса до сих пор была в бинтах и неподвижно висела на тканевой перевязи – видимо растяжение оказалось всё-таки серьёзным.       – Привет, – ответила Аннабелль. – Рада вас видеть, – сказала она, входя в палату.       Аарон и Джеймс пошли ей навстречу.       – Наконец-то ты перестала нас избегать, Аннабель Ли, – сказал Джеймс, взяв её под руку.       – Или вы меня, – ответила Белль. При упоминании героини стихотворения По ей вспомнилась Аннабель Джейн, и она улыбнулась. – Как ты? – спросила она у Фредерика.       – Отлично, – бодро ответил он. – Но постельный режим пока не отменили.       – Дай себе время, – сказала Аннабелль и присела на краешек постели.              Некоторое время они пообщались вчетвером, а после Аарон и Джеймс ушли, и Аннабелль с Фредериком остались одни.       – А ты как? – спросил Фредерик, помолчав.       – Нормально, – ответила она. – Даже можно сказать лучше.       – Ты спишь? – внимательно взглянув на неё, спросил Фредерик.       – Пока что нет, но, думаю, скоро это наладится, – Белль улыбнулась. – А ты?       – Часов по пять сплю – больше не получается. Видимо, в коме выспался, – он усмехнулся.       – Тебе можно снотворное, – с лёгкой завистью сказала Белль.       – А тебе разве…? А ну да, – понял он.       Любые химические препараты организм фейри воспринимал как нечто токсичное и не позволял им подействовать.       – Сейчас Суд пройдёт, и я высплюсь, – убеждённо произнесла Белль, хотя сама она не была в этом уверена.       – Кстати, Комиссия уже в городе, – сказал Фредерик. – В утренней сводке написали.       – Хорошо, – улыбнулась Белль.       В конце концов Комиссия для того и создана, чтобы разбираться в подобных делах, а значит, есть надежда, что они примут верное решение относительно Адама. Белль хотела лишь одного: пусть всё скорее закончится, и она вернётся к привычной жизни. А быть может, жизнь станет даже лучше, чем была.       Фредерик достал планшет и, включив его, сказал:       – Хотел показать тебе, что уже сделал для дома.       Белль обрадовалась, что он сменил тему разговора, а ещё ей было действительно интересно увидеть обновлённый особняк.       – Крышу уже поменяли, – сказал Фредерик, показывая фото, – и облицовку тоже.       – Мне нравится, что ты решил сохранить прежний облик дома, – сказала Белль, любуясь снежно-белым фасадом с большими окнами, в которых уже поблёскивали новенькие стёкла. – Ого, а на втором этаже панорамное окно? – восхитилась она, приближая фото.       – Да, пришлось снести стену и много чего переделать, – ответил Фредерик. – Но теперь на закат над Джоэля можно любоваться прямо из комнаты. И на море отличный вид.       Ей захотелось спросить, какая там будет комната, но вместо этого сказала:       – Ты так много всего успел, это так здорово…       – Иногда мне кажется, что работа продвигается слишком медленно, – признался Фредерик. – И тогда я смотрю на фото, каким особняк был в ноябре, – он перелистнул галерею и показал фото посеревшего дома с просевшей крышей и рядом тусклых окон.       – Да, разница огромная, – улыбнулась Белль. – А покажи мне планировку, – попросила она. – Мне интересно, какой у тебя концепт по внутреннему дизайну.       Фредерик открыл папку «Дом» и показал Белль проекты комнат. Ей понравилось обилие белого, но всё-таки в целом обстановка выглядела однообразно.       – А ты не думал добавить немного этнических мотивов? – спросила она. – Например, узоров добавить вот тут, где плитка. На кухню можно поставить плетёные кресла, а на потолок сделать деревянные панели, – предложила она. – Потолки высокие, будет смотреться симпатично. Всё-таки дом в колониальном стиле, и это, мне кажется, было бы уместно.       Фредерику понравились её идеи:       – Да, ты права, интерьер смотрится скучновато. Я думал над этим, но не определился, какой из колониальных стилей мне ближе, – он взглянул на неё. – А ты что думаешь?       – Сейчас модно смешивать элементы разных культур, главное соблюдать баланс, – ответила Белль. – Так что можно и не выбирать один стиль. Немного Африки, немного Мексики, того, другого и всё это вписать в общий минималистичный концепт. Будет и лаконично смотреться, но при этом немного интереснее, чем сейчас.       – Мне нравится твоя идея, – улыбнулся Фредерик, и его глаза блеснули. – Я был бы рад, если бы ты помогла мне с её воплощением.       – Я с удовольствием, – ответила Белль, улыбнувшись. – Только я никогда не занималась проектировкой интерьеров. Но если что можно спросить Кевина – у него полно знакомых дизайнеров. Ну и с программой разобраться.       – С программой я уже разобрался, – ответил Фредерик. – А в твоём вкусе я уверен, – серьёзно произнёс он.       Она улыбнулась:       – Тогда давай начнём!              Белль не ожидала, что так увлечётся. Они с Фредериком провели в программе по дизайну интерьеров весь день, прервавшись лишь несколько раз на самые необходимые дела. Начали они проектировку с кухни, придумывая разные варианты обстановки и цветовых решений. Белль по ходу придумывала куда и как добавить интересные детали, Фредерик – как рациональнее распределить место и какие материалы из предложенных Белль будут не только красивы, но и практичны.       На следующий день Фредерик и Белль продолжили создавать идеальный проект кухни, как вдруг, почти перед самым обедом, у Белль зазвонил телефон.       – Добрый день, мистер Купер, – сказала она в трубку.       – Добрый день, Белль, – ответил мэр. Голос его звучал обеспокоенно. – Комиссия работает над делом герцога Спенсера, и тебя вызывают для дачи показаний. Сегодня в два часа по полудни в здании Суда.       Белль за эти сутки точно забыла про существование Адама, и глухая тяжёлая равнодушная тоска, отступившая на время, вновь вернулась в её сердце.       – Я буду, – ответила она и подумала: «Побыстрее бы это всё закончилось».              Мистер Чейз остановил машину перед зданием Суда. Королевский гвардеец в бордово-золотом мундире подал Белль руку в белоснежной перчатке и помог выйти из машины. Двое других гвардейцев стояли навытяжку у входа. Белль прислушалась: вокруг здания патрулировало ещё шесть мужчин. Неужели Комиссии есть чего бояться на Элфине? Или у них так всегда заведено?       Гвардеец, сопровождающий Белль, шагал впереди и вскоре распахнул перед ней тяжёлую дубовую дверь, впуская в просторный кабинет, обставленный старинной мебелью эпохи короля Уильяма: всё просто, практично и изысканно.       В кабинете было трое мужчин: в левом углу перед ноутбуком, сутулясь и близоруко щурясь сквозь линзы очков, сидел первый, лет тридцати пяти, худощавый, с растрёпанной копной соломенно-русых волос; второй, грузный, рыхлый, с пухлыми румяными щеками и маленькими голубыми глазками, расположился на диване с кружкой кофе и папкой в руках; а в центре за роскошным столом из красного дерева, на столешнице которого стоял ноутбук и громоздились папки, сидел третий. Едва Белль вошла в кабинет, он первым заметил её, сканируя льдисто-серыми глазами, сверкающими как острые лезвия на вытянутом худом смуглом лице с восточными скулами. Казалось, будто он сразу понял, что из себя представляет вошедшая. Аннабелль порадовалась, что больше не ощущает эмоций людей, иначе взгляд этого чиновника превратил бы её в лёд в первую же секунду.       – Мисс Тэйлор по вашему распоряжению прибыла, – отрапортовал гвардеец и вышел.       Все трое мужчин встали, приветствуя Белль.       – Присаживайтесь, мисс Тэйлор, – сев на своё место, произнёс льдистоглазый на удивление мягким, почти нежным голосом. – Позвольте представить вам членов Комиссии, – сказал он, когда Белль села в кресло перед его столом, – старший Эксперт, мистер Пигерман, – он кивнул в сторону пухлого мужчины с кофе, – секретарь Комиссии, мистер Браун, – он показал на мужчину с компьютером. – И ваш милостивый слуга, Винсент Грейер, викарий. Может быть, чаю? Или кофе? – любезно предложил он.       – Нет, ваше высокопреподобие, благодарю, – ответила Белль. – Может быть, начнём?       – Я понимаю, – произнёс викарий ласковым тоном, – вам хочется поскорее оставить этот период вашей жизни в прошлом. Вы столько всего пережили!..       Белль поджала губы. Мистер Грейер продолжил:       – К сожалению, вынужден расспросить вас о вашей жизни в замке и характере ваших отношений с сэром Адамом Бартоломью Морганом Спенсером, потомке благородного рода Ланкастеров и внуке благословенного короля Артура Пендрагона.       Белль насторожилась: почему мистер Грейер назвал полное имя Адама, да ещё и указал на его родство с самыми знатными родами Англии? Звучало почти нелепо в контексте событий. К чему этот пафос?.. Адам осуждённый или нет?       – С начала ноября прошлого года по конец апреля этого года я жила в замке Волчий Клык и почти каждый вечер удостаивалась ужина с сэром Адамом, – сдержанным тоном начала Аннабелль. – Он был в личине Чудовища. Когда проклятие пало, я хотела вернуться домой, но сэр Адам не позволил мне и несколько дней держал меня в замке против воли. Я дважды попыталась бежать, но у меня не получилось. В Мэрии он едва не убил дорогого мне человека. С тех пор я видела герцога дважды, когда приходила по его просьбе к нему в тюрьму. – Аннабелль помолчала, думая, о чём ещё стоит упомянуть. – Когда я попыталась сбежать в первый раз, мне помогали варгисы. Но потом они неожиданно развернули вертолёт и вернули меня в замок.       Белль смолкла. Мистер Грейер всё время, пока она говорила, не переставал сканировать её взглядом.       – Вам необязательно быть сдержанной в словах, – произнёс он самым располагающим к доверию тоном. – Мы не на заседании Суда, – мягко напомнил он. – Мы хотим знать ваше отношение к сэру Адаму. Факты нам уже известны. – Он понизил голос, и в его тоне послышались трагические нотки, точно викарий вот-вот расплачется: – Почему вы не упоминали, что подвергались сексуальному насилию со стороны обвиняемого?       Белль не понравилось, что он заговорил об этом. Она чуть вскинула голову и сказала:       – Я бы не хотела, чтобы это упоминали на Суде. И нет, я не оправдываю сэра Адама, просто обвинительный приговор опубликуют в «Торнфилд ньюз», а его читают мои близкие.       Белль беспокоилась в первую очередь о сестре, так как не собиралась ничего ей рассказывать. Белль вообще собиралась рассказать об этом, когда придёт время, только Фредерику – от него скрывать такое нечестно.       Мистер Грейер слушал Белль с внимательным прищуром и сладкой улыбкой.       – Я полагаю, – продолжила Аннабелль немного позже, – у вас достаточно обвинений, которые вы можете предъявить сэру Адаму, чтобы наказать его со всей предписанной законом строгостью.       Викарий помолчал, глядя на неё с обезоруживающей доброжелательностью.       – Мисс Тэйлор, – произнёс он ласковым голосом, – а каким вы видите наказание для сэра Адама?       Аннабелль не ожидала такого вопроса, но не подала виду.       – Я слышала, его ожидает пожизненное заключение, – сказала она.       – Вас удовлетворит такое наказание? – вкрадчиво уточнил мистер Грейер.       Аннабелль поняла, к чему он клонит, и холодно ответила:       – Если вы думаете, что я буду требовать его крови, то вы ошибаетесь.       – Почему нет? – с трогательной искренностью удивился викарий. – Он надругался над вами, едва не убил дорогого вам – по вашим же словам – человека, управлял варгисами, заставив их вернуть вас в замок. Вполне справедливо, что вы жаждете мести.       Аннабелль вспомнила Адама в камере, разъедающий запах аконита, и произнесла:       – Я думаю, пожизненное заключение принесёт ему больше страданий. А ещё… – она помолчала. – Да, он сделал много плохого, – признала Белль, – но достоин того, чтобы успеть искупить вину. Думаю, на это понадобится много времени.       Мистер Грейер смотрел на неё с восторженным блеском в глазах:       – Потрясающе, мисс Тэйлор! – он захлопал в ладоши. – Браво! Вы не хотите работать у нас в отделе? – спросил он.       Ни одна чёрточка не дрогнула на лице Аннабелль, хотя она даже и близко не могла понять: всерьёз ли мистер Грейер говорит или издевается над ней?       Боковым зрением она отметила: мистер Браун, не поднимая головы, быстро печатает на ноутбуке, а мистер Пигерман вставляет в файлы документы и фото. Очевидно, ситуация была штатной.       Пауза затянулась, и Белль поняла: мистер Грейер ждёт от неё ответа.       – Нет, благодарю, – сказала она. И, взглянув викарию в глаза, спросила: – У вас есть какие-нибудь вопросы ко мне?       Мистер Грейер подпёр голову рукой, не отрывая взгляда от глаз Аннабелль.       – Что вы будете делать, мисс Тэйлор, – проговорил он медовым голосом, – если сэра Адама оправдают по всем пунктам и выпустят на свободу?       – А вы собираетесь его оправдать? – холодно спросила Белль.       – Вы не ответили на мой вопрос, – мягко напомнил викарий.       – А вы – на мой, – заметила она.       Мистер Грейер рассмеялся – точно хрустальные шарики по полу рассыпались.       – Он ведь Пендрагон, его могут оправдать, – заметил он.       – В Англии, которой правит король Александр, перед законом равны все, – ледяным тоном напомнила Белль.       Мистер Грейер вновь рассмеялся.       – Туше, – он хлопнул рукой по столу и встал с кресла. – Не смею вас больше задерживать, мисс Тэйлор.              Аннабелль вышла из здания Суда с чувством глубочайшего недоумения: зачем её вызывали? чего хотели? удалось ли этому скользкому мистеру Грейеру что-нибудь выяснить? Он вёл беседу так, точно Белль была забавной зверушкой, на которую ему захотелось взглянуть; играл с ней, как играет с мышью сытый кот.       Белль вернулась к Фредерику и рассказала ему о беседе с мистером Грейером.       – Он дал тебе подписать протокол с рассказом, записанным с твоих слов? – выслушав, спросил Фредерик.       – Нет, – ответила она. – Я ничего не подписывала.       – А о ведении аудио или видеозаписи тебя предупреждали?       – Нет.       – Значит, они не смогут использовать полученную от тебя информацию. – Фредерик помолчал, задумавшись. – Возможно, это была неформальная беседа. Они прощупывали почву.       Потом Фредерик поискал в интернете о работе Комиссии на Элфине, но никаких подробностей не нашёл.       Тогда Фредерик и Аннабелль вернулись к обсуждению дизайна кухни, а затем разговор коснулся способов прохождения траверса Ружейников и на каких точках лучше делать ночёвки.              ***       Уже на следующий день врачи разрешили Фредерику выходить в больничный парк. Погода стояла ясная, тёплая; лёгкий ветерок разносил аромат цветов. Аннабелль и Фредерик медленно шли по узкой дорожке между цветущими клумбами, а потом присели на лавочку под яблоней, укрытой вуалью бледно-розовых лепестков. Даже очень медленная ходьба давалась Фредерику нелегко, и почти каждые метров пять ему нужно было отдышаться. Это не могло не расстраивать его, и, возможно, он смущался перед Белль, однако он и раньше был весьма сдержан в эмоциях, а сейчас она вовсе не ощущала, что он чувствует.       – Ты очень быстро восстанавливаешься, – сказала она, мягко взяв его руку в свою. – Дай себе немного времени, – и улыбнулась.              Фредерик и правда выздоравливал стремительно. Каждый день он всё больше времени проводил на улице, стал реже делать перерывы между переходами и преодолевать всё большее расстояние, – и через три дня парк стал ему тесен. Врачи упорно не желали его выписывать, настаивая на необходимости круглосуточного наблюдения. Белль подумывала, а не применить ли ей чары фейри, чтобы врачи отпустили Фредерика? Но ей не хотелось ничего внушать людям, лепить их сознание и волю по своему желанию. Иначе чем она лучше Адама?..       Белль сопровождала Фредерика на прогулках, они по очереди читали вслух Конан Дойля, которого оба любили с детства, вязали узлы на скорость, разрабатывали дизайны комнат. По вечерам, когда Белль уходила домой, Фредерик ходил в зал и выполнял предписанный ему комплекс упражнений, оказавшихся эффективными: тело постепенно возвращало себе утраченную силу и ловкость. Фредерик упорно отказывался пить кровь Белль – он не безосновательно опасался: если секрет его выздоровления раскроется, Белль будут ждать неприятности. Только один раз Аннабелль удалось уговорить его, и потом она долго мучилась вопросом: а не использовала ли она случайно фейринские чары?..       Так прошло несколько дней. Белль перестала читать новости и радовалась, что Комиссия больше не зовёт её на допросы. Да и Адам никак не давал о себе знать. Спустя пять дней после их последней встречи Белль задумалась, почему Адам не зовёт её?..              ***       Тринадцатого мая Аннабелль приехала повидаться с Вики и племянниками. Все четверо завтракали в саду, Белль сделала глоток любимого рафа с лавандовым сиропом, и вдруг её точно ужалила тревожная мысль: а всё ли в порядке? Возможно, Адам и правда переосмыслил своё поведение и решил больше не навязываться? Или это очередная его манипуляция: не звать Белль, чтобы она пришла сама? Или с ним что-то случилось?..       Аннабелль попробовала отбросить эти мысли, но они оказались крайне навязчивыми. Вскоре она сдалась и попросила мистера Чейза отвезти её к особняку Лакомбов. По пути она написала Фредерику, что приедет немного позже.              Аконитом запахло, стоило Энтони распахнуть дверцу роллс-ройса. Белль поздоровалась с охранниками и стала спускаться по узкой лестнице, придерживая подол тёмно-лавандового платья. Запах аконита стал удушающим, и Белль прижала к лицу прохладный шёлк шейного платка, надеясь немного заглушить разъедающий аромат. Спустившись по лестнице, Белль обнаружила: камеру от коридора теперь отгораживает железная дверь. Аннабелль нахмурилась, подёргала ручку: заперто. Можно, конечно, пойти и позвать охранника. А если он откажется открывать?.. Он же не посчитал нужным предупредить о закрытой двери! Белль подумала, чем лучше вскрыть замок – маникюрными ножницами или заколкой-драконом? В это время сверху послышались шаги, и охранник в чёрной форме, невысокий, лет сорока, сбежал по лестнице и сказал:       – Это против правил, мисс Тэйлор, но я пущу вас на пятнадцать минут.       Белль кивнула. Охранник отпёр дверь и ушёл. Когда Белль вошла в камеру, у неё заслезились глаза, закружилась голова, а к горлу подступила тошнота. Этот запах – сложная химия, и в составе явно не только аконит. Как же плохо Адаму, если даже ей нехорошо?..       Окно теперь было застеклено, дверь держали закрытой – свежий воздух не поступал в камеру, его заменила химическая отрава. Белль почувствовала, как внутри неё поднимается возмущение и злость: эти глупые люди совсем не понимают, как мучительно вдыхать аконит для варгисов! нет, им этого мало!.. Аннабелль распахнула прикрытую охранником дверь настежь, потом забралась на стул открыть окно, однако ручки не было: очевидно, открывать это окно никто не планировал. Белль спрыгнула со стула, схватила другой стул, и вновь забравшись наверх, со всего размаху обрушила стул на стекло, молясь, чтобы оно не было бронированным. Дождь хрустальных лезвий полился на пол. Белль спустилась со стула и подошла к решётке, за которой на узкой койке едва зашевелился Адам, потревоженный резкими звуками. Он лежал лицом к стене, на боку, и Белль не сразу поняла по едва заметным движениям: он безуспешно пытается встать или хотя бы повернуться к гостье.       – Аннабелль… – произнёс он очень тихо – не будь Белль фейри, она бы не расслышала.       – Да, это я, – ответила она. – Что случилось?       – Комиссия, – ответил он едва слышно и вновь попытался повернуться.       Белль смотрела на его спину: под рубашкой она бугрилась, точно под ней что-то было: маленькие продолговатые выпуклости – точно жуки под кожей в фильме про Египет. Только они не шевелились.       – Что у тебя на спине? – спросила Белль. – Приподними рубашку.       – Хочешь, чтобы я разделся? – спросил Адам, и в голосе его могла бы быть усмешка или самодовольство, но слова прозвучали шелестом пепла на ветру. Адам вновь попытался пошевелиться.       Белль проигнорировала его вопрос и спросила:       – Ты можешь поднять руку?       После непродолжительной паузы Адам резко повернулся и упал на спину. Его лицо, поросшее светлой щетиной, с тёмными провалами вокруг глаз, землисто-серое, осунувшееся, исказилось от боли; длинные пряди русых волос потемнели и прилипли к покрытым испариной вискам и щекам.       Аннабелль ахнула. Ярость девятым валом поднялась в ней.       – Что. Они. Сделали?! – раздельно проговорила она, стиснув зубы.       Адам тяжело дышал: поворот на спину дался ему нелегко, и боль очевидно усилилась.       – Капсулы… с акони…том… – произнёс Адам, лёжа навзничь и стараясь выровнять дыхание, – вшиты… под кожу… медленно… выли…ва…ют…ся…       Белль онемела от ярости и, сжав руки в кулаки с такой силой, что ногти впились в ладони, в несколько шагов выбежала из камеры, намереваясь найти охранника. А тот, оказывается, далеко не уходил. Увидев Белль, он вскочил со ступенек, на которых сидел, и тут же запричитал:       – Это не я!.. Я просто охраняю!       Охранник выглядел жалко и глупо. Аннабелль ухватила его за ворот формы и тряхнула:       – Немедленно приведи мне старшего инквизитора или кто у вас тут главный по пыткам!! – потребовала она.       Охранник нервно кивнул и побежал вверх, стоило Белль его отпустить. Она вернулась в камеру.       Адам сумел повернуться на левый бок, но, кажется, потерял сознание от боли. Аннабелль села на стул и стала ждать. Потом встала, принявшись мерить шагами камеру, хрустя стеклом под подошвами туфель. Вскоре по лестнице раздались шаги двух мужчин: первый был охранник, а поступь второго была Белль незнакома. Она вышла из камеры навстречу мужчинам.       Вторым оказался мистер Грейер, викарий.       – О, мисс Тэйлор, доброе утро! – сладкоголосо поприветствовал он, ласково улыбаясь.       – Доброе? – Белль скрестила руки на груди, стараясь говорить ровным тоном, хотя внутри всё кипело от возмущения. – Король знает, что вы от его имени практикуете пытки? Кто вам дал такое право?! – она всё-таки не сдержалась и повысила голос.       – Неужели страдания вашего обидчика не доставляют вам радость? – с недоумением в елейном голосе спросил мистер Грейер.       – Вы удивитесь, но нет: я не люблю смотреть на страдания! – парировала Белль. – Вы вшили ему под кожу капсулы с химической отравой! Вы садист!       – Такова моя работа, – с мягкой грустью ответил викарий и вздохнул.       – Ваша работа – быть садистом? – ледяным тоном уточнила Белль. – И какова цель вашей работы? Получать низменное удовольствие от чужих страданий?       Мистер Грейер позволил себе снисходительно рассмеяться.       – Моя работа – добывать информацию, контролировать заключённого и следить, чтобы он предстал перед Судом в полной к нему готовности, – ответил он с улыбкой.       – Готова спорить, он вам ни слова не сказал! – выпалила Белль. – Вы хотите уничтожить его перед Судом, надеетесь, он скажет всё, что вам нужно. Но так не будет!       Аннабелль и сама не знала, откуда она это взяла, но ощущение было совершенно отчётливым.       – Удивительно, с какой горячностью вы его защищаете, мисс Тэйлор, – заметил мистер Грейер с улыбкой.       – Пытки не помогут, – ледяным тоном продолжила Белль, которой не понравилось замечание викария. – Вы определённо не разбираетесь в характерах.       – Как славно, что вы решили заглянуть именно сегодня, мисс Тэйлор, – улыбнулся он и мягко, но цепко взяв Белль за локоть, повлёк в камеру. – Садитесь, – приказал он, указав на стул. – Ваша светлость! – позвал викарий. – Лорд Спенсер!! – помолчав, гаркнул он.       Адам даже не пошевельнулся, он, кажется, вовсе не дышал и выглядел скорее мёртвым, чем живым.       – Он без сознания, ваше инквизиторство, – насмешливо сказала Белль и поднялась со стула. Протянула руку в перчатке ладонью вверх. – Ключи, пожалуйста.       Мистер Грейер рассмеялся.       – На меня ваша магия не действует, мисс Тэйлор.       – А я её и не использовала, – отрезала Белль, выразительно приподняв бровь. – Пока.       – Ваши угрозы наивны, – расслабленно улыбнулся викарий.       – Это не угрозы, – ответила Белль. – Это ваш последний шанс поступить правильно, – на лице её тоже расцвела улыбка. – Ключи, – повторила она.       – Вы напрасно стараетесь, – произнёс викарий мягко. – Мы получили доказательства, что он управляет варгисами и влияет на эмоциональное состояние людей, побуждая их действовать согласно его воле. В том числе он ответствен за Исход. Да, это были не ведьмы, – следя за выражением лица Белль, добавил он. – Ведьм люди не беспокоили, а вот альфа варгисов хотел избавить Элфин от детей Адама и Евы.       Белль знала об этом, но не подала вида.       – Это вы точно не сможете доказать, – холодно заметила она.       – У нас есть показания варгисов, – змеиная улыбка мистера Грейера сочилась ядом.       Он смолк, и Белль спросила, скрестив руки на груди:       – Но как вы докажете, что он до сих управляет варгисами?       – Он попытался освободиться с их помощью.       – Возможно, они сами захотели его освободить, – возразила Белль.       – Расширенные зрачки на всю радужку – точно белладонны капнули, – не торопясь и будто смакуя, начал мистер Грейер, – отсутствие реакций на звуки и свет, движения будто на автопилоте. Вы наблюдали подобное? – он улыбнулся, следя за её реакцией. – Камеры всё зафиксировали.       Белль вспомнила поглотившие радужки зрачки Дреа в то утро, когда они летели на вертолёте, мёртвую хватку варгиса, отсутствие реакций. Но Белль не верила, Адам бы не использовал зов из тюрьмы, он бы почуял подвох.       – Он бы не попался в такую очевидную ловушку, – холодно заметила она.       – Да, поэтому мы использовали другой способ – пригрозили вашей жизни, – сладко улыбнулся мистер Грейер.       – Он знает: я под защитой короля, – возразила Белль.       – Вы даже не представляете, как сильно он за вас переживает, мисс Тэйлор, – усмехнулся викарий. – Рациональное в такие минуты отступает. – После небольшой паузы он сообщил: – Завтра Суд. Уверен, приговор вас порадует, – викарий улыбнулся, коснувшись руки Белль.       Она стряхнула его ладонь. Неужели Суд уже завтра?.. Почему они так торопятся?..       – И когда вы собирались мне сказать, что Суд завтра? – спросила она.       – Сегодня после обеда, – невозмутимо ответил мистер Грейер. – Вам больше не нужно будет бояться за себя и своих близких, – ласковым тоном добавил он.       – Какая забота! – презрительно вскинула голову Белль.       – Само его существование опасно, – произнёс мистер Грейер. – Мы собрали доказательства, и стало очевидно: ни одна тюрьма не удержит его надолго, – он помолчал. – Разве не вы говорили, что не можете жить спокойно, пока он жив?       Белль сказала это лишь мисс Уэлш, и её кольнуло, что крёстная вот так просто передала её слова Комиссии. Аннабелль раздирали противоречивые чувства: с одной стороны, она не могла не признать, что тёмная магия Адама слишком сильна и едва ли её можно контролировать, но с другой… Неужели его правда собираются казнить?.. Белль просто не могла в это поверить.       – Вы подверглись насилию с его стороны, – с печалью в голосе продолжил мистер Грейер. – Жертвам свойственно сочувствовать своим мучителям. Но это пройдёт, – он вновь потянулся к руке Белль, но она уклонилась от прикосновения.       – Тогда зачем вы его пытаете? – спросила она с вызовом. – Раз он всё равно обречён и раз у вас есть все необходимые доказательства?       – Он знает, что обречён и сделает всё, лишь бы спасти свою шкуру, – ответил мистер Грейер.       – Да он едва может пошевелиться! – вскипела Белль. – Знаете, с каким трудом ему удалось повернуться?       – В составе эссенции, которую мы ему вводим, есть вещества с мощным нервно-паралитическим действием, – произнёс мистер Грейер. – Он вообще не должен шевелиться. – Викарий помолчал, потом улыбнулся: – Видите, насколько он опасен, мисс Тэйлор.       Белль скрестила руки на груди.       – Хорошо, – сказала она. – Раз вы его так боитесь, то можете закрыть за мной клетку. А если он сбежит, то я в вашем распоряжении: можете прижигать меня железом или как вы там пытаете фейри.       – Пока вы под протекцией короны, мы вас не тронем, – скривил губы в улыбке мистер Грейер.       – «Пока»? – усмехнулась Белль. – Я жду, – повторила она и посмотрела в сторону лежащего на боку Адама. Ей показалось: он пришёл в сознание.       – Напрасная трата времени, – насмешливо оскалился мистер Грейер. – Но как пожелаете.       И викарий повернул несколько раз ключом, потом приставил карточку к электронному замку, и тот со щелчком открылся. Белль взяла со стула свою сумочку и прошла внутрь.       – У вас час, мисс Тэйлор, – закрывая оба замка, сказал мистер Грейер.       Белль поставила сумку на пол, дождалась, когда викарий выйдет из камеры и закроет за собой железную дверь. И только потом позвала, присев на корточки:       – Адам, – она осторожно коснулась его плеча.       – Аннабелль… – отозвался он, открывая глаза.       Его зрачки были огромными, голубая радужка – тонкой, словно ниточка.       Белль опустилась на колени рядом с узкой койкой, камешки зашуршали, впиваясь в коленки сквозь тонкий шёлк платья.       – Ты испачкаешь… платье, – проговорил Адам.       – С каких это пор тебя беспокоит моё испорченное платье? – усмехнулась Белль.       Он выдохнул.       – Я не могу купить тебе… новое, – произнёс он едва слышно.       Белль помолчала.       – Уж не думаешь ли ты, – чуть позже спросила она, – будто какой-то кусок ткани беспокоит меня больше, чем расовая нетерпимость и пытки над заключённым?       – Расовая… нетер…пимость… здесь ни при.. чём, – медленно и негромко, возразил Адам. – Это… кон…крет…но я им не… нрав…люсь.       Белль усмехнулась и потянулась к пуговицам его рубашки.       – Не… надо, – тихо остановил её Адам. – Зрелище… не самое… – его дыхание прервалось.       – Я выросла на ферме, – возразила Белль. – Меня сложно шокировать.       Её пальцы ловко расстёгивали пуговиц одну за другой. Кожа на груди Адама пожелтела и висела мелкими лоскутами, кое-где виднелись бугорки – видимо там капсулы ещё не лопнули.       Аннабелль вытащила из сумки серебряный нож и маникюрные ножницы. Ей было бы сподручнее, чтобы Адам лёг на спину, однако на спине у него тоже полно капсул.       – Будет больно, – предупредила Белль. – Но потом станет легче. Я надеюсь, – добавила она. – Постарайся не шевелиться       Белль занесла руку с ножницами над неровностью с капсулой.       – Этот… яд… – начал Адам, делая выдох после каждого слова, – может… быть… опасным… и для тебя…       – Я буду аккуратной, – ответила она.       Осторожным и быстрым движением рассекла кожу, подковырнула капсулу кончиком ножа и ловко извлекла её. Затем ещё одну и ещё. После шестой капсулы она с удивлением вытащила небольшой кусочек свинца. Потом второй.       – Что это? – вырвалось у неё.       – Мистеру Моргану я тоже… не нравлюсь, – в едва слышном голосе Адама послышалась усмешка.       – Он стрелял в тебя? – Белль нахмурилась.       – Разрядил обойму, – хрипло ответил Адам. – Несколько… пуль застряло.       Белль продолжила извлекать капсулы, а затем срезала омертвевшую кожу, после чего достала бутылку, и отодвинув матрац, щедро полила грудь Адама водой.       – Хочешь пить? – спросила она.       – Хочу.       Белль поднесла к его губам бутылку и придерживала её, пока он пил.       Белль коснулась ладонью его лба: он был раскалён точно камни на солнцепёке. Белль сняла с шеи шёлковый платок и, смочив его водой, сделала компресс ему на лоб.       – Немного передохни, а потом придётся перевернуться на грудь, – сказала она. Сполоснула ножницы и нож, проливая воду прямо на пол. Потом осмотрела ранки на груди, откуда она извлекла капсулы: регенерация всё ещё не началась.       Наконец Адам стал медленно поворачиваться с бока на грудь, Белль помогла ему, потом стянула расстёгнутую рубашку. На спине большинство капсул лопнуло: кожа вздулась, пожелтела, налилась гноем. Ядовитая жидкость всё ещё была в теле, отравляя его, и Белль, взяв нож, приступила к работе. Она вскрывала каждый нарыв, щедро поливая его водой, чтобы яд вымылся хотя бы частично. Вскоре вода ожидаемо закончилась. Аннабелль хотела позвонить Энтони, но связи в камере не было. Тогда она написала ему сообщение с просьбой принести две литровые бутылки воды, пару пачек стерильного бинта, пару пузырьков дезинфицирующей жидкости и две пары медицинских перчаток. Потом Белль, подняв руку с телефоном, несколько раз подпрыгнула в надежде, что на уровне окошка есть связь. Так оно и оказалось: сообщение ушло. А через десять минут мистер Чейз в сопровождении мистера Грейера вошёл в камеру. Викарий слащаво улыбался, мистер Чейз смотрел на Белль в недоумении, но сказал лишь:       – Держи, Белль, – и протянул ей сквозь решётку бумажный аптечный пакет.       – Спасибо, – улыбнулась она. – Я скоро закончу.       Энтони кивнул и вышел вместе с викарием.       Белль вымыла руки водой и дезинфицирующим средством, надела перчатки и вернулась к работе. Она вскрывала воспалённую кожу, выдавливала яд и гной, поливала сначала водой, потом дезинфектором. Закончив обрабатывать раны на спине, она помогла Адаму сесть, хотя сначала не особенно верила, что у него это получится. Придерживая его, Белль полила его грудь дезинфицирующей жидкостью, после чего обмотала торс бинтами.       Белль беспокоило, почему тело Адама не регенерирует, и она подумала: а не дать ли ему немного своей крови, чтобы запустить процесс восстановления?.. Но ей не хотелось, чтобы об этом узнали люди, а в маленьком помещении непросто скрыться от всевидящего ока камер. Но даже не это остановило её. «Дети Лилит не должны пить кровь друг друга», – пропели в голове голоса сирен; «И на губах ея ихор…» – всплыли перед глазами строчки мрачного пророчества. А потом Белль вспомнила при каких обстоятельствах они с Адамом пили кровь друг друга, и окончательно отбросила идею дать ему своей крови.       Белль накинула на Адама рубашку, помогла ему лечь обратно, кое-как взбив несчастное подобие подушки. За всё время, пока она вскрывала раны, надавливала, обливала дезинфектором, Адам ни разу не вскрикнул и даже не дёрнулся. И при этом всё время он был в сознании. Чего-чего, а стойкости ему не занимать.       Закончив, Белль сняла перчатки и присела рядом. Адам молчал, кажется, у него не было сил говорить. Он очень устал, но не отрывал от Белль взгляда, хоть это тоже давалась ему нелегко.       – Поспи, – мягко сказала Белль, коснувшись рукой его лба: кажется, жар немного спал. – Сон даст тебе сил.       – Я не… – начал он с видимым усилием, – не заслу…жил тебя.       В этот момент дверь распахнулась, и в камеру вошёл мистер Грейер. Белль обернулась.       – Мисс Тэйлор, – сказал викарий. – Прошло два часа. Вам пора.       – Спасибо, что дали мне больше времени, – сказала Белль, вставая с кровати.       – Я надеюсь, мы оба не пожалеем об этом, – широко улыбнулся мистер Грейер.       Белль кивнула, собрала свои вещи, оставив для Адама бутылку воды.       – Поспи обязательно, – сказала она и вышла в придерживаемую викарием решётчатую дверь, ощущая спиной взгляд Адама.              Энтони ждал на парковке возле замка. Увидев Белль, он распахнул заднюю дверцу машины.       – Одну минуту, мистер Чейз, – попросила она и отошла в сторону, набирая номер судьи Моргана.       – О, Аннабелль, какой приятный сюрприз! – раздался в трубке самодовольный голос.       – Очевидно, такой же приятный, как и расстрелять обойму свинцовых пуль в заключённого, – ледяным тоном произнесла она. – Так поступают только трусы.       – Я защищал твою честь! – горячо и убеждённо возразил судья Морган. – Ты…       – Мне не нужна защита труса и подлеца, – перебила его Белль, нажала отбой и заблокировала контакт судьи Моргана. – Поехали, – сказала она мистеру Чейзу.              Аннабелль вернулась домой и забралась в душ. Она стояла под струями обжигающе горячей воды и думала об Адаме. Что с ним будет? Правильно ли она поступила, оказав ему помощь? Адам ведь сделал столько плохого: и с ней, и с Фредериком, и с варгисами, велел похитить Алекса. Вдруг теперь ему станет лучше, и он сбежит? И кто будет в этом виноват? Конечно, она. А ему нельзя на свободу. Белль сделала воду ещё горячее.       А если он исправится?.. Белль подумала: однажды она смогла бы простить ему и себя, и даже Фредерика. Только при условии, что он перестанет управлять варгисами. Но сможет ли он это сделать? И захочет ли?..       Аннабелль весь день не находила себе места, не смогла даже пойти к Фредерику: не хотела, чтобы её тревожность передалась ему; просто написала сообщение, что не придёт.       Белль заварила себе травного чая и села с кружкой на балконе в плетёном кресле. Небо цвета дорблю хмурилось, поднялся ветер, несущий аромат цветов и свежескошенной травы.       Белль сделала глоток. Нет, она сделала всё правильно. Что бы Адам ни совершил, нельзя с ним так обращаться! Медленно лопающиеся под кожей капсулы с паралитическим веществом – это слишком, так нельзя! Может, Адам заслуживает смерти, может, другого выхода нет, но чтобы пытать его!..       Белль резким движением поставила кружку на стол. А вдруг выход есть?.. Если его тело перестало регенерировать, вдруг тёмную магию в его крови выжег яд?.. А это значит…       Аннабелль вернулась в комнату за телефоном, поспешно набрала номер мисс Уэлш.       – Я не уверена, что получится, – произнесла та, подумав, – но можно попробовать. Будь готова в шесть.       В ожидании заветных шести вечера Белль поехала сначала к Вики, а после – к Фредерику. Белль решила предупредить их, что, возможно, исчезнет на восемь лет. Она, конечно, планировала отправить в Лэитель одного Адама, а самой остаться на Элфине, но не отрицала: возможно, придётся пойти вместе с ним. Ей не хотелось, чтобы родные ломали голову, жива она или нет. Вики и Фредерик восприняли новость так, как она и надеялась: оба не поверили, что Белль уйдёт в Заповедник, решили – она просто предупредила их на всякий случай.              В начале седьмого Эверин и Белль спустились вниз по лестнице в сопровождении мистера Грейера. Все трое шли в молчании. Белль волновалась: ей так хотелось, чтобы её план сработал!..       – Внутрь я вас не пущу, – сказал мистер Грейер, остановившись перед решёткой. В камере царил сумрачный полумрак – электричества здесь не было.       – Нам это и не нужно, – ответила Эверин. – Вы можете идти, викарий.       – Адам! – позвала Белль, когда железная дверь за мистером Грейером захлопнулась.       Адам открыл глаза. И попытался приподняться.       – Эверин попробует открыть врата в Лэитель, – сказала Белль. – Пожалуйста, не отказывайся! Мистер Грейер сказал: тебя скорее всего… – она запнулась.       Адам, пошатываясь, сел на койке.       – …казнят, я знаю, – договорил за Белль он.       – Ты попробуешь пройти через врата? – спросила она.       – Попробую, – ответил Адам.       Аннабелль посмотрела на Эверин. Её облик стал меняться: десятки, сотни женских лиц всех возрастов мелькали бесконечной чередой; фигуры, рост, одежда, длина волос сменяли друг друга бесконечным потоком. Вдруг в этом калейдоскопе лиц Белль увидела знакомое – пусть оно промелькнуло меньше, чем за секунду, Белль узнала ту самую цыганку, что предсказала встречу с вампирами и вручила красную розу. Разумеется, Аннабелль промолчала: отвлекать Эверин не стоило – помочь Адаму было важнее, но после она обязательно устроит крёстной допрос.       Лик банши застыл – лицо древней старухи, испещрённое морщинами.       – Тьма всё ещё в тебе, Адам, – произнесла она хриплым голосом. – Только огонь может выжечь её из тебя.       Адам кивнул, точно не услышал ничего нового.       – И каким образом можно выжечь тьму?.. – обеспокоенно спросила Белль у Эверин, которая уже приняла знакомое обличие мисс Уэлш.       – Эверин имеет в виду: от тьмы меня избавит только смерть, – произнёс Адам. Белль отметила: он держится куда бодрее, чем утром, но сидеть, поддерживая себя в вертикальном положении ему всё ещё тяжело.       – Адам, ложись, пожалуйста, – сказала Белль. – И знаешь, сейчас уже никого не сжигают на кострах. Если тебя и казнят, то сделают инъекцию или что-то вроде того. Сейчас казни стали гуманнее.       – Но я не человек, – возразил Адам, упорно продолжая сидеть.       – Наполовину человек, – парировала Белль. – Подождите, я сейчас приду.       Она выбежала из камеры, дверь которой была не закрыта, и наткнулась на караулившего за ней мистера Грейера. Белль с разбегу привстала на цыпочки и прижалась губами к губам викария: «Немедленно откройте мне дверь за решётку!» – приказала она. У неё были опасения – мистер Грейер имеет иммунитет к чарам фейри, но они не оправдались. Викарий послушно прошёл в камеру и открыл оба замка.       – Быстрее! – посмотрела Аннабелль на крёстную. – Откройте врата для меня, – велела она.       На лице Адама изобразилось изумление. Белль села рядом с ним и взяла его за руку.       – Не думай, я не простила тебе всё, что ты сделал, – строго сказала она. – Но это единственный способ спасти тебя, чтобы никто не пострадал. Я не желаю твоей смерти, но и здесь тебе не место, ты сам знаешь. – Она взяла его за руку и отвернулась, наблюдая за изменяющимся обликом банши.       – Спасибо, – негромко произнёс Адам. – Даже если это не поможет, спасибо.       Белль едва дышала, наблюдая за банши, а сердце у неё билось точно пойманная в силки птица. Лицо цыганки вновь мелькнуло в веренице лиц, и вскоре маленькая девочка взглянула на Белль белыми глазами.       – Мне жаль, Фиалка, – произнесла она тихо. – Врата не открылись.       Губы у Белль задрожали, ей показалось: она вот-вот расплачется от бессилия и отчаяния. Но в её сердце по-прежнему царствовала пустыня, в которой не было места животворящей силе освобождающих слёз. Её прекрасный план разбился вдребезги. Надо это принять. И придумать новый.       – Похоже, – произнесла она и ободряюще улыбнулась Адаму, – в Лэителе не рады нам обоим.       Белль решительно встала с койки и пошла к замершему в ожидании неясно чего мистеру Грейеру. Она хотела вновь его поцеловать, но он схватил её за руку:       – Полегче, мисс Тэйлор, – произнёс он, скривив губы в усмешке – острой точно турецкий ятаган. – Поиграли и хватит.       Белль вырвала руку из его хватки и отступила назад в клетку, потянув на себя решётчатую дверь: электронный замок щёлкнул, закрываясь. Кажется, мистер Грейер просто притворился, что на него подействовал поцелуй. Или викарий отошёл от него быстрее других людей. Или… её поцелуй – это теперь всего лишь поцелуй?.. Никаких чар?.. Белль решила подумать об этом позже.       Белль взглянула на Эверин, стоящую за решёткой.       – Спасибо, что не отказали, крёстная, – сказала Белль. – Я ещё побуду здесь.       Она решила: расспросит про цыганку позже. Сейчас Белль хотелось побыть с Адамом. Эверин молча кивнула и растворилась в вихре бражников за спиной у викария.       – Мисс Тэйлор, выходите, – приложив карточку к замку и распахивая дверцу, велел мистер Грейер.       – Приходите через час, – отступая к Адаму, ответила Белль. – Вы всё равно не сможете заставить меня! – она вскинула голову.       – Уйди, – раздался у неё за спиной хрипловатый и низкий голос Адама.       Шатаясь, Адам прошёл вперёд, оттеснив Белль за себя. И было в его голосе что-то, отчего мистер Грейер попятился к двери и вышел, нет, выбежал из камеры.       Адам зашатался и осел на пол. Поддержав его, Белль сумела лишь немного смягчить его падение. Прошло несколько минут, прежде чем Адам смог подняться и с помощью Белль добраться до кровати.              Аннабелль сидела рядом с Адамом, лежащем на постели. Коснулась пальцами его щеки: жёсткая щетина слегка колола кожу.       – Знаешь, – задумчиво проговорила она, – где-то в параллельной вселенной ты не убил святого Элреда, не забрал его магию и… – она смолкла, не договорив.       Адам молчал, не отрывая от неё взгляда. Его глаза блестели озёрами в сумеречном полумраке камеры.       – Почему… – вновь нарушила тишину Аннабелль, – почему ты не звал меня все эти дни? Я ведь могла помочь раньше.       – Я не хотел тебя заставлять, – ответил Адам. – Когда я услышал, что ты пришла сегодня утром… – его голос дрогнул. – Почему ты пришла?       – Я… – Белль задумалась на секунду, – не могла понять, почему ты меня не зовёшь. Я рада, что пришла, – она улыбнулась.       Они помолчали.       – Почему… – вновь первой начала Аннабелль, и внутри неё свернулись боль и обида – не за себя, а за Адама. – Почему ты так не любишь себя?..       На лице Адама отразилось искреннее недоумение. Он с усилием приподнялся на локте.       – Я всю жизнь, – усмехнувшись, произнёс он, – делал, что хотел, и ставил свои желания выше других и...       – Это не то, – возразила Белль, мягким движением заставляя его лечь обратно на подушку. – Ты подчинил своей воле варгисов, научился контролировать людей, а пока был Чудовищем, попросил Дэвиса сделать для тебя слуг-роботов. Неужели ты считал, что никто не захочет… быть с тобой по доброй воле?..       Адам закрыл глаза и отвернулся.       – Я просил любви, и мне её не дали, – холодно произнёс он, но Белль слышала боль, скрывающуюся за равнодушным тоном. – Тогда я понял: нужно всё брать без спроса.       Аннабелль поняла, о ком он говорит, и тихо проговорила:       – Не весь мир так жесток и холоден к тебе, как твоя мама. Варгисы любили тебя и без магии.       Адам не ответил.       Встав с постели, Белль подняла с пола бутылку и, открутив крышку, протянула ему. Адам не сразу её принял, сначала медленно поднялся на постели и сел, опершись о стену. Потом сделал несколько глотков и вернул бутылку Белль, которая стояла напротив него.       – Мне жаль, – начал Адам, – что я… был так не сдержан и жесток с тобой, – он взглянул на Белль. Она ничего не ответила. – Я ненавижу себя за это. – Его голос дрогнул. Помолчав, он продолжил: – Мне жаль, что я убил Элреда, – закончил он.       Аннабелль испытующе взглянула на него.       – Если бы ты не оказался здесь, если бы тебя едва не убили эти капсулы, – начала она, – что бы ты делал?.. Разве ты бы сожалел, что у тебя есть эта магия и ты можешь получить всё, что захочешь, именно благодаря ей?       Адам не отводил глаз, и Белль казалось, будто она стремительно летит в бездну, и у неё закружилась голова.       – Скажи мне честно, Адам, – произнесла она, сморгнув. – Впрочем… лучше ответь на этот вопрос самому себе. Если бы ты вышел отсюда и вернулся к обычной жизни, ты смог бы никогда не пользоваться магией, не управлять варгисами и людьми?..       Адам ответил не сразу. Потом усмехнулся и произнёс:       – Пожалуй, настало время последовать семейному девизу.       «Vincit qui se vincit», – вспомнила Белль. – «Побеждает тот, кто побеждает себя».       – Мне с детства казался он нелепым, – задумчиво проговорил Адам. – К чему побеждать себя, когда вокруг полно тех, кому можно бросить вызов и победить? – он усмехнулся. – Но прошло столько лет, и вот я здесь, – он отвернулся, а Белль подошла и села рядом. – Боюсь, – продолжил Адам, вновь взглянув на неё, – меня хватит лишь на один шаг. Шаг, чтобы остановить самого себя навсегда.       Белль слушала его в молчании.       – Я думаю, – произнесла она позже, – ты не так уж и безнадёжен, раз способен сделать такой шаг, – Белль вновь смолкла. – Иногда боль нужна нам для того, чтобы понять, что мы делаем не так… – отвернувшись, проговорила она задумчиво. – И знаешь, – она вновь повернулась к Адаму, встретившись с ним взглядом, – последнее ведь слово за королём. Возможно, тебя не казнят.       Адам улыбнулся.       – Король – Пендрагон, – возразил он и усмехнулся. – Он не потерпит такого позора на своём роде. – Его лицо на миг исказила болезненная гримаса.       – Может, ты ляжешь? – с тревогой спросила Белль. – Как твои раны? – она потянулась к пуговицам его рубашки. – Можно? – встретилась она с ним взглядом.       – Тебе можно всё, что угодно, – ответил он, улыбнувшись, и прислонился спиной к стене, чтобы ей было удобнее.       Белль проигнорировала лёгкую двусмысленность в его интонации и ловко расстегнула несколько пуговиц, аккуратно сдвинула бинты. Регенерация началась, но она шла медленно. Кожа ещё не срослась, мышцы тоже, но вид ранок был уже куда здоровее. Белль расправила бинты, застегнула пуговицы и отодвинулась от Адама. Чуть позже он произнёс:       – Я прожил длинную жизнь, никого не любя, – его голос звучал глухо, обречённо. – Мне не хватило времени, чтобы по-настоящему полюбить Уолтера, а моя любовь к матери разбивалась о её равнодушие. Мне казалось, я люблю свою стаю, но я навлёк на варгисов проклятие. – Он помолчал. – Я считал любовь слабостью, и много раз использовал чужие чувства к себе как оружие для достижения собственных целей. – Адам горько усмехнулся. – Неудивительно, что женщина, которую я полюбил, поступила со мной точно так же.       Аннабелль отвернулась, его слова железом прожгли ей сердце. Адам был прав: она слишком увлеклась идеей снять проклятие и не думала о последствиях.       – Мне жаль… – шепнула она едва слышно.       Помолчав, Адам задумчиво проговорил:       – Айрин была права – не быть мне счастливым, – в его голосе прозвучала горечь, губы искривила усмешка. Он помолчал, задумавшись. – После её смерти я начал вспоминать прошлое: те недостающие детали в последний год перед проклятием. Айрин трижды стирала мои воспоминания – каждый раз, когда я догадывался о Роуз. Айрин сама её убила. Из ревности или потому, что после беременности у Роуз почти не осталось магии… – Адам помолчал и встретился взглядом с Белль. – Я благодарен тебе, Аннабелль, что ты помогла ей.       Белль кивнула. Адам хотел продолжить, но не стал, насторожившись. Белль тоже услышала шаги: мистер Грейер спускался по лестнице.       Викарий вошёл в камеру, неся перед собой пневмоническое ружьё с глушителем.       – Мисс Тэйлор, – произнёс он. – Здесь, – он приподнял ружьё, – дротики с ядом, тут, – он отодвинул полу пиджака, – револьвер с железными пулями.       – Выбираю железные пули, – подходя к решётке, ответила Белль. – Или это ещё не полный список?       Глухо рассмеявшись, Адам поднялся с постели и загородил Белль собой.       – Вы считаете, викарий, – произнёс он насмешливо, – что можете позволить себе подобные угрозы? Пожалуй, я задам вам тот же вопрос: предпочитаете пули или яд? – в его голосе прозвучала опасная сталь.       Аннабелль встала перед Адамом, повернулась к нему лицом.       – Адам, – она встретилась с ним взглядом и коснулась ладонью его груди, чувствуя, как под пальцами ускорилось его сердцебиение. – Не надо, – мягко попросила она.       Белль опустила руку, и он отступил назад. Белль кивнула мистеру Грейеру и вновь обернулась к Адаму:       – Увидимся на Суде, Адам, – и она прошла в открытую перед ней мистером Грейером решётчатую дверь.              Вернувшись в свою квартиру, Аннабелль долго стояла под горячим душем. Впереди была очередная бессонная ночь. Сколько она уже не спала? Две недели?.. Может быть, сходить к сиренам? Или пойти ночевать к Вики?.. Белль закрыла кран и вздохнула. Чёрная пустота разрасталась внутри, хотелось сжаться в комочек, сделаться совсем маленькой и перестать существовать. Завтра в девять Суд. Нужно его пережить. А для этого необходимы силы.       Белль взяла телефон – посмотреть, который час. На экране горели циферки, сообщая: всего двенадцать минут десятого, и оповещение о сообщении. От Фредерика: «Ты ещё на Элфине?» Белль улыбнулась и напечатала: «Да, я всё ещё тут» и добавила улыбающийся смайлик. «Ты ведь не собиралась уйти в Заповедник на самом деле?» – был следующий вопрос. Белль ответила не сразу, обдумывая, что же написать. А потом быстро напечатала: «Я попыталась пройти сквозь врата. Но не вышло». «Ты расстроена?» – «Я не знаю», – честно ответила Белль. В ней сегодня были и разочарование, граничившее с отчаянием, и злость, и, наверное, бессознательное облегчение, хотя его она не ощущала. Но сейчас она чувствовала лишь усталость. «После Суда станет легче, вот увидишь, – написал Фредерик. – Постарайся поспать». Белль хотела ответить: за две недели она не поспала и часу, но потом передумала: к чему его сейчас беспокоить? и напечатала: «Хорошо», добавив сонный смайлик. «Доброй ночи, Фредерик», – отправила она следом.       «Доброй ночи, Аннабелль, – пришёл ответ. – Я рад, что ты осталась». Белль улыбнулась и отложила телефон.       Она ответственно попыталась уснуть, а потом достала вышивание и скоротала ночь за этим нехитрым занятием.              ***       В восемь тридцать утра Белль села рядом с мэром на заднем сидении роллс-ройса, и он повёз их к готическим шпилям здания Суда.              Когда Аннабелль и мистер Купер вошли в зал заседаний, почти все уже были на своих местах: коллегия из двенадцати присяжных занимала ряд кресел напротив железной клетки, куда вскоре должны были завести заключённого; мистер Свон и мистер Вуд в париках и мантиях сидели на сторонах обвинения и защиты соответственно, а вот судья Морган расположился в середине зала рядом с мистером Джонсоном. Там же сидела и мисс Уэлш, которая обернулась, когда Белль и мэр вошли. Никого из варгисов в зале не было. Мистер Купер провёл Белль во второй ряд и помог ей снять пальто.       – Ты как, Белль? – с тревогой заглянув ей в лицо, спросил он. – Может, тебе не стоило приходить?       – Я в порядке, – улыбнулась она.              Когда все расселись, Белль оглядела присутствующих – большинство были жителями Элфина, не считая девяти человек: двух гвардейцев в бордово-золотых мундирах, замерших навытяжку у дверей; трёх членов Комиссии; великого лорда камердинера и ещё трёх придворных из ближнего круга короля. Ровно в девять утра двери распахнулись и четверо гвардейцев ввели Адама. Он был одет просто, но опрятно, в чистое, его русые волосы снова отливали золотом, а лицо было аккуратно выбрито. О проведённых в тюрьме двух неделях свидетельствовали лишь бледность кожи и худоба, обострившая черты лица и немного изменившая фигуру. Кажется, даже кандалы и цепь не приносили Адаму особенного дискомфорта. Он уверенно шагал между рядами кресел, а гвардейцы невольно подстраивались под его шаг.       Аннабелль смотрела на Адама, ожидая и боясь, когда он найдёт её глазами. Беспокойство, перерастающее в тревогу, скручивалось в сердце в тугой узел. Вчера Белль искренне сочувствовала Адаму, но сейчас… Вдруг у него есть план, как выйти отсюда, вдруг присяжные его оправдают?.. Этот уверенный, бодрый и расслабленный Адам пугал Белль. Когда он, наконец, встретился с ней взглядом и улыбнулся, она через несколько секунд не выдержала и отвела глаза. И затем почувствовала на себе ещё один взгляд – пронизывающий холодом точно лезвие льда. Аннабелль обернулась, хоть в этом и не было нужды: она знала, это мистер Грейер наблюдал за ней. Его взгляд она выдержала, и викарий, моргнув, отвёл глаза первым.       Все заняли свои места, и лишь стол судьи был пуст. Вскоре двери вновь распахнулись, и в сопровождении шести гвардейцев в зал вошёл король Александр. Все присутствующие встали со своих мест. Король был в бордовом бархатном сюртуке, и на лацкане сиял золотой дракон, усыпанный бриллиантами. Белль вновь отметила простоту и достоинство, с которыми держался король. Он занял своё место за столом судьи и кивком попросил всех сесть.       Вскоре вперёд вышел мистер Грейер. Поприветствовал его величество, лорда камергера, господ присяжных, всех собравшихся и представился. Далее викарий сообщил о мерах, обеспечивающих безопасность всем присутствующим на суде. Речь шла о капсулах с ядом, вшитых под кожу подсудимому: они будут немедленно активированы, стоит ему вызвать малейшее подозрение. Далее викарий огласил обвинение, состоящее из четырёх пунктов и двух подпунктов: покушение на жизнь, незаконное лишение свободы, насильственное подчинение своей воле других разумных существ: воздействие на эмоциональное состояние людей, полный интеллектуальный и эмоциональный контроль над варгисами. навлечение проклятия на род Пендрагонов, что приравнивается к государственной измене.       Белль порадовалась, что викарий внял её просьбе и не упомянул в обвинении сексуальное насилие. Сейчас услышать эти слова в присутствии стольких людей ей было бы тяжело и неприятно, хотя ещё совсем недавно было совершенно всё равно, кто об этом узнает, и её лишь беспокоило, чтобы Вики не расстроилась.       Обвинение предъявило ворох доказательств: документы, видеозаписи, показания свидетелей. Белль тоже дала показания: ещё сдержанней, чем при первом разговоре с мистером Грейером. Но викарий в этот раз не задал никаких уточняющих вопросов, поблагодарил её и отпустил. Варгисы давали показания из комнаты для свидетелей, через микрофон с изменением голоса. Но Белль (и вероятно, Адам тоже) расслышала среди них голоса Эллиаса и Дэвида. Оба говорили лаконично и даже сухо. Других варгисов Белль не узнала.       Аннабелль украдкой наблюдала за Адамом, что было нелегко, ведь он смотрел на неё, не таясь и не отрывая взгляда, как будто пришёл не на судебное заседание, на котором решится, жить ему или умереть, а на свидание с ней. Аннабелль подумала: кажется, вчера она проявила излишне много заботы к нему, и теперь он надумал себе неизвестно чего.       – Адам, – едва слышно произнесла она, повернувшись к нему, – я вчера помогла тебе, потому что злилась на людей, а не потому, что простила тебя.       – Я знаю, любовь моя, – так же тихо ответил он.       – Тогда не смотри на меня так, будто… – начала Белль и осеклась.       Адам улыбнулся и произнёс:       – Я хочу смотреть только на тебя. Ты ведь не откажешь в последней милости без пяти минут приговорённому к казни?       – Подсудимый! – повысил голос мистер Грейер, отчего и Адам, и Аннабелль повернулись к нему. – Надеюсь, вы молитесь, – едко заметил он, очевидно заметив переглядывания обвиняемого с Белль. – Уделите немного внимания Суду.       – Разумеется, ваше высокопреподобие, – широко улыбнувшись, ответил Адам.       Далее было выступление защиты. Адвоката Адаму предоставила корона, и выступление лондонского клерка было простой формальностью.       Когда суд присяжных удалился на обсуждение, многие присутствующие вышли на перерыв, но Белль осталась. Адам смотрел на неё, точно хотел запомнить каждую линию её тела. Белль порадовалась, что надела белый пиджак оверсайз, который скрадывал изгибы её фигуры, но потом подумала: вряд ли свободный покрой мешает Адаму. Белль решительно поднялась с кресла, намереваясь выйти из зала, но Адам мягко попросил:       – Не уходи, Аннабелль.       Вместо того, чтобы пойти к дверям, Белль подошла к клетке.       – Почему? – она скрестила руки на груди.       Белль начинала злиться на него, хотя понимала, что должна злиться на себя, ведь Адам не может заставить её остаться, но она почему-то остаётся.       Адам молчал, не отрывая от неё взгляда, неприкрыто любуясь ею. Белль сама не могла понять, отчего она ему это позволяет, почему не уходит?..       – Я благодарен тебе, что ты пришла сегодня сюда, – произнёс он спустя минуту.       Белль ответила не сразу, пытаясь сформулировать тревожащую её мысль.       – Я рада, что тебе лучше, – наконец, нашла она нужные слова. – Но это меня пугает. Ты же… – она облизнула пересохшие губы и смутилась, увидев его горящий взгляд.       – Тебя пугает, что мне лучше, или что ты рада тому, что мне лучше? – с улыбкой спросил Адам. В его глазах горели лукавые огоньки.       Аннабелль отвернулась и пошла к выходу. В холле она неожиданно увидела знакомую фигуру, облачённую так непривычно официально – в брюки и пиджак.       – Отец?..       Темноволосый мужчина обернулся. Это в самом деле был Джон Тэйлор. Аннабелль была похожа на него куда больше, чем на маму или дедушку – в Белль и её отце была видна итальянская кровь.       Джон Тэйлор полез в карман за очками и платком, как будто иначе не мог увидеть дочь. Он стал протирать стёкла с таким усердием и сосредоточенностью, словно от этого зависела чья-то жизнь.       – Как ты? – спросил он, не отрывая взгляда от своего занятия. Белль ответила не сразу, и он поторопился добавить: – Мама спрашивает.       Аннабелль усмехнулась:       – Конечно, мама. Тебе до меня дела никогда не было. Хотя нет, не так, – она скрестила руки на груди, вскинув голову. – Ты бы хотел, чтобы я никогда не появлялась на свет.       Джон Тэйлор замер с очками и платком в руках. Он быстро взглянул на Белль и тут же опустил глаза.       – Это неправда, – пробормотал он.       – Правда, папа, – ответила Белль. – Ты боишься меня. Хотя я твоя дочь.       Он ничего не ответил.       – Иди, – сказала Белль. – Я скажу маме, что ты поддержал меня и показал себя в этот непростой для меня период настоящим любящим отцом. Я была очень удивлена и тронута.       Джон Тэйлор машинально надел очки, потом поспешно снял их и убрал обратно в карман. Кивнул, избегая глядеть на дочь.       – Ты это… – он сделал неопределённый жест рукой, – не болей.       – Фейри не болеют, папа, – ответила Белль.       Он поморщился и вновь отрывисто кивнул.       – Ты можешь идти, правда, – добавила она.       К Белль стремительно подошёл мистер Купер.       – Здравствуйте, – кивнул он Джону Тэйлору, очевидно, не поняв, кто он. – Присяжные закончили совещание. Пойдём?       – Да, конечно, – ответила Белль, взяв его под руку.       Когда они заняли свои места, мистер Купер спросил:       – С кем ты разговаривала?       – Это был мой отец, – ответила Белль.       Мэр удивлённо вскинул брови.       – Почему ты не познакомила нас?..       Белль не успела ответить: присяжные вошли в зал. Все стихли в ожидании оглашения приговора. Один из присяжных встал и объявил: подсудимый виновен по всем четырём пунктам и обоим подпунктам. Король выразил согласие с обвинением и вынес вердикт:       – Адам Бартоломью Морган Спенсер, герцог Ланкаширский и Элфинский, лишается всех титулов и приговаривается к смертной казни через введение дозы яда и последующее отсечение головы.