ЧАРЫ КРОВИ И РОЗ. Другая история Белль

      Распрощавшись с Гастоном, Аннабелль надела пальто, скрыв окровавленное платье, и вышла из Мэрии, чтобы вызвать такси. Но потом вспомнила: у неё нет ни денег, ни телефона, да и на такси она после случая с Гидеоном не ездит. Тучи тенью набежали на солнце, повеяло прохладой. Аннабелль стояла на ступенях перед Мэрией, думая пойти поискать мистера Купера, когда услышала лёгкие шаги. Обернувшись, Белль увидела невысокую хрупкую девушку в белом длинном платье. Светло-русые волосы незнакомки свободно падали на спину, а в переплетение кос, обхватывающих голову от висков к затылку, были вставлены цветущие веточки яблони. Девушка кивнула Белль как старой знакомой и улыбнулась. Её светло-карие глаза блеснули янтарём в свете выглянувшего из-за туч солнца. Незнакомка вскоре исчезла за дверью, а к Белль подошёл судья Морган. Взглянув на него, она подумала: как же всё изменилось с Хэллоуинского бала, когда они виделись в последний раз. Просто человек. Не опасный, не волнующий, не раздражающий. Самый обыкновенный.       – Аннабелль, я могу тебе чем-то помочь? – спросил он.       Белль кивнула:       – Дайте свой телефон.       Виктория Уайт была в списке контактов судьи Моргана.       В трубке после нескольких гудков раздался несколько удивлённый голос сестры:       – Мистер Морган?..       – Это я, – сказала Аннабелль.       – Белль? Откуда ты?.. Как ты?.. – в недоумении забросала сестру вопросами Вики. – Ты в порядке? Фредерик…       – Я в порядке, – ответила Белль. – А Фредерик в больнице.       – Почему?.. Что случилось? – в голосе сестры послышалось беспокойство, перерастающее в панику. – План провалился?.. Я же говорила: нельзя доверять вампиру!       – Нет, план сработал, – ответила Белль и кратко пересказала сестре о произошедшем.       – Я не могу поверить, что Фредерик… – обомлев от ужаса, проговорила Вики. – Прости, Белль… – перебила она себя. – Он поправится?..       – Да, я уверена, – твёрдо ответила Аннабелль, успокаивая сестру и убеждая в этом саму себя, прогоняя застывшую перед внутренним взором картину: неподвижное тело с раскроенной грудью, растекающееся вокруг тёмное пятно остро пахнущей крови...       – Значит, ты была в замке не по доброй воле? – спросила Вики, переведя разговор.       – Последние сутки нет, – ответила Белль и спросила: – Как у вас дела? Прости, что была такой грубой в наш последний разговор. Почему ты плакала?..       – Как-то всё навалилось… – проговорила Вики. – Марк заболел… Я даже не знаю с чего начать…       Вики стала рассказывать, но получалось путанно: она то начинала говорить о событиях последних дней, то проваливалась в произошедшее в ноябре, когда Фредерик должен был поехать в замок. В конце концов Вики не выдержала и расплакалась. Белль не стала настаивать на дальнейшем повествовании, щадя чувства сестры. К тому же она поняла в общих чертах, что произошло, а некоторые детали уточнила позже у Генри.       Сначала Вики рассказала о том, как Фредерик получил предложение занять место шеф-повара в Волчьем Клыке, как отказался, и как пропал Алекс, но нашёлся, едва Фредерик отправил подписанный договор. Белль знала об этом от самого Фредерика, но Вики нужно было выговорится, и Белль, конечно, выслушала её.       Вернувшись из замка, Фредерик рассказал: Белль там по доброй воле и хочет снять проклятие. Это успокоило Вики и Генри и, кажется, его самого тоже. Он занимался ремонтом дома, ходил на ледолазание с Джеймсом и Аароном, несколько раз ездил в Лондон. Вики удивляло, что Фредерик не звонил Белль и даже не писал, а просто просил передать приветы, а когда Вики не выдержала и прямо спросила (это случилось в начале февраля), Фредерик ответил: Белль приняла решение временно приостановить общение, и он с этим согласился. Вики удивилась, но Фредерик попросил не вмешиваться.       Двадцать девятого апреля, ещё до полудня, шериф Вольфген привёл двух варгисов для охраны дома. «Вампиры вернулись на остров, – лаконично пояснил шериф. – В целях безопасности вам лучше не покидать дом». Варгисы попросили Фредерика временно переселиться в дом к Вики и Генри, чтобы «все близкие Белль были под охраной».       Аннабелль вспомнила утреннюю попытку побега на вертолёте, чёрные невидящие взгляды Эллиаса и Дреа… Совпадением ли было, что варгисы взялись оберегать Уайтов сразу после её неудачного побега?... Ведь вампиры вернулись на остров гораздо раньше, а Айрин Бёрд вообще к двадцать девятому апреля была мертва. Очевидно, так называемая охрана была всего лишь способом держать Уайтов на виду, чтобы иметь возможность воздействовать на Белль. Разумеется, угрозы Адама не были пустыми. Однако Вики сразу отметила: никакого неудобства варгисы не приносили, их было почти незаметно.       А тридцатого апреля Уайтам позвонил мэр, узнать, есть ли новости от Белль, так как он не разговаривал с ней несколько дней и начал волноваться. Вики была слишком расстроена из предыдущего разговора с сестрой, Генри был на работе, и диалог с мистером Купером вёл Фредерик. Оказалось, мэра смутил звонок Гастона. Ему, разумеется, не было причин доверять, но он с таким искренним беспокойством повторял: Белль в опасности и пыталась сбежать из замка. Фредерик взял номер телефона Гастона и сам ему позвонил. Поговорив с Гастоном, Фредерик первым дело связался с Эллиасом Холтом. Тот подтвердил: Белль действительно пыталась сбежать из Волчьего Клыка и ей угрожает опасность. Но затем Фредерику перезвонил Дэвид и сообщил: мистер Холт больше не занимает должность начальника службы безопасности замка, а с мисс Тэйлор всё в порядке: она невеста лорда Спенсера и находится в замке в полной безопасности и по доброй воле. Фредерик не знал, кому верить. К тому же Эллиас действительно говорил торопливо, будто за ним гонятся, постоянно прерываясь, голос его звучал взволнованно и едва ли не испуганно. Фредерик не помнил, чтобы мистер Холт когда-нибудь так себя вёл. Однако если Эллиас говорил правду, у него были некоторые основания так себя вести. Поэтому Фредерик решил: если Белль действительно угрожает опасность, нужно подготовиться, чтобы спасти её, когда она приедет вместе с Адамом в Торнфилд, и подключил к своему плану Гастона – тот с радостью вызвался помочь.       Вики не понравилось участие вампира в плане по спасению сестры, но в конце концов Фредерик смог её убедить: если Белль действительно угрожает опасность, люди не смогут противостоять варгисам.       О плане Фредерика знал мэр и весь Совет Основателей, исключая мисс Уэлш, чтобы не заставлять её волноваться за крестницу, и шерифа Вольфгена, так как он варгис. Все остальные члены Совета Основателей, в том числе и мэр, были уверены: для тревоги нет причин. Они, как и большинство людей в Торнфилде, воспринимали союз легендарного альфы варгисов и последней фейри как нечто абсолютно правильное, и считали, что он ознаменует начало новой эры Элфина, эры процветания. Да и сам Фредерик признавал такое развитие событий вполне логичным. К счастью, на Совете его всё-таки поддержал мистер Купер, а после небольшой дискуссии – и остальные члены Совета Основателей. В итоге было решено запастись аконитовой эссенцией и револьвером с серебряными пулями. При хорошем раскладе никто просто не воспользуется ими. А о произошедшем сегодня в Мэрии Вики сама узнала от сестры.       – Аннабелль? – позвал подошедший мэр. – Я тебя везде ищу, а твой телефон не отвечает.       – Мистер Купер пришёл, – сказала Белль сестре. – Мне пора. Береги себя и мальчиков, а за меня не переживай. Я в порядке.       – Приезжай скорее к нам, сестрёнка! – попросила Вики. – Мы все так соскучились…       – Я приеду, как только смогу, – пообещала Аннабелль.       Отдав телефон терпеливо ожидающему в стороне судье Моргану и поблагодарив его, Белль подошла к мистеру Куперу.       – Мой телефон остался в замке, – сказала она. – Вы можете отвезти меня в больницу?              Аннабелль и мистер Купер сидели на заднем сиденье роллс-ройса и молчали. Густые весенние сумерки окутывали Торнфилд. Белль казалось, что в последний раз она вот так ехала с мэром по городу тысячелетие назад, в другой жизни. Столько всего произошло за эти полгода…       – Как ты? – спросил мистер Купер.       – В порядке, – ответила Белль и даже не соврала. Она чувствовала себя как безукоризненно прибранный дом, где всё чисто и на своих местах. Только никого внутри нет. Дом пуст и безжизненен. Она отогнала эти мысли и спросила: – А как вы собирались определить, угрожает ли мне опасность?       – Мы надеялись, ты подашь нам какой-нибудь знак, – после паузы ответил мистер Купер. – Честно говоря, не думал об этом, – признался он. – Когда я увидел тебя с лордом Спенсером, то решил, что с тобой всё отлично. Ты улыбалась и казалась счастливой. Я даже… – на лице мэра появилось выражение недоумения, точно он только сейчас осознал то, о чём говорит, – забыл про наш план. А тут… Фредерик ранен… Гастон, варгисы… – он сокрушённо покачал головой.       Белль задумалась.       – Не было ли у вас ощущения, – спросила она чуть позже, – что вы спали и вдруг очнулись от сна?       Мистер Купер помолчал, размышляя.       – Ты к чему клонишь? – спросил он с беспокойством. – Было какое-то такое ощущение, да…       – Я не уверена, – проговорила Белль, отвернувшись в окно и решив высказать вслух беспокоившую её с утра мысль, – но, возможно, Адам влияет не только на варгисов, но и на людей тоже. Это всего лишь теория. Нужно опросить больше людей, – она помолчала и добавила: – И пока держать Адама без сознания.              В сгущающихся сумерках больница святого Элреда белела высокими стенами, горела огоньками окон, вокруг разносился тонкий аромат цветущего филадельфуса, пестрели длинные ряды тюльпанов. Мистер Купер и Белль поднялись по ступенькам, и Белль замерла на пороге, глядя на буквы имени «Элред». Мистер Купер остановился рядом с ней.       – Как вы думаете – где святой Элред? – спросила Белль.       – В Заповеднике, – без колебаний ответил мэр.       – Я тоже так считала, – ответила Белль. – Но его убили. – Она взглянула на собеседника.       – Ведьмы?       – Нет. Адам, – ответила она и вошла внутрь.       Мистер Купер замер в недоумении.       – Но… зачем? – догнав Белль, спросил он.       – Магия, – ответила Белль. – Ему нужна была магия. А ведьмы испугались.       – Откуда ты знаешь об этом? – в растерянности спросил мистер Купер.       Аннабелль взглянула на него.       – Адам сам мне рассказал. Когда угрожал убить моих родных.       Мистер Купер застыл посредине коридора.       – Что с тобой?.. – вырвалось у него. – Ты слишком спокойно об этом говоришь!       Белль кивнула.       – Иначе я бы уже сошла с ума.              В зале ожидания мистер Купер и Аннабелль увидели Виктора и родителей Фредерика. Глаза Кэтрин Уайт покраснели от слёз, она сидела, прислонившись к плечу мужа. Джозеф Уайт хмурился и обнимал жену, успокаивающе похлопывая её по плечу. Виктор расположился в кресле напротив, уставившись в пол. Белль смотрела на всех троих, видя их горе, но не чувствуя его.       «Наверное, они ненавидят меня, – подумала она. – У них есть для этого все основания. Из-за меня Фредерик пришёл сегодня в Мэрию. Из-за того, что я просто посмотрела на него, Адам едва его не убил». В голове Белль вдруг промелькнула мысль: жизнь Фредерика была куда проще и счастливей, когда он был с Камиллой. Что хорошего принесла в его жизнь последняя фейри? Беспокойство о ней, страх за семью племянника, общение с вампиром и смертельное ранение. «Мне впору ненавидеть саму себя», – подумала Белль.       Мистер Купер спросил у Уайтов, есть ли новости? Новостей не было, операция всё ещё шла и закончится она, кажется, нескоро.       – Доктора сказали, – негромко всхлипнув, проговорила Кэтрин Уайт, – он чудом выжил. С такими… травмами он должен был умереть на месте.       «Из-за меня он едва не погиб, но я же его и спасу», – твёрдо пообещала себе Белль. Завтра утром, после операции. Сейчас нельзя отвлекать врачей.              Мистер Купер привёз Белль к Вики.       – Аннабелль нужно отдохнуть, – сказал он. – Она слишком много пережила за последние дни. Ты уж проследи, Виктория, – попросил он.       Вики крепко обнимала младшую сестру и всхлипывала. Белль тоже хотела заплакать, но не получилось. Она была точно высохший колодец – ни утолить жажду, ни утопиться.       За ужином Белль рассеянно поела салата, а потом Вики отправила её спать. Улёгшись в постель, Белль вспомнила о королевском письме. Там было именно то, что она ожидала, – благодарность за то, что она сняла проклятие с рода Пендрагонов; сообщение, что принц Ричард отправился в Авалон, и гарантия пожизненной протекции короны для Белль и её будущих детей. Она отложила письмо и выключила свет.              Прозрачная тьма майской ночи окутывала сиреневую спальню Белль. За окном пел соловей, едва слышно шелестели листья деревьев. Пахло цветеньем, зеленью, остывающей землёй – сад дышал жизнью в открытое окно. Аннабелль закрыла глаза, ожидая, что вот-вот благословенное забытьё заключит её в свои объятья и подарит покой на короткую ночь.       …Соловей допел свою полночную песнь, ветерок затих, перестал раздаваться далёкий гул машин, комната поблёкла, посерела, из кухни послышались шаги Вики, по квартире пронёсся горьковато-кислый аромат кофе. Белль поняла, что уже не уснёт, откинула одеяло и села на постели.       «Интересно, – неожиданно подумала она, глядя на свои руки, – как себя ощущает Фезер? Чувствует ли она боль?»       Белль взяла маникюрные ножнички и резким движением прочертила по запястью линию. Боль была. Царапина жгла. Но, казалось, будто… это воспоминание о боли, а не она сама. Зажав в пальцах ножницы, Белль наблюдала за тем, как рана медленно затягивается.       «Если ты ещё раз попробуешь навредить себе, – вдруг раздался в голове Белль холодный и острый точно лёд голос Адама, – я убью кого-нибудь из твоей семьи».       «Теперь ты не сможешь никого убить, – мысленно ответила ему Аннабелль. – Я надеюсь, ты сгниёшь в тюрьме, так ни разу не придя в сознание».       Белль прислушалась к себе. Внутри неё была пустота, но она понимала: там должна быть ненависть к Адаму. Просто она не чувствовала её.       Белль убрала ножницы и потянулась за мобильником. Это был старенький телефон Вики, который Белль дали для связи, пока из замка не привезут её собственный. Листая ленту новостей, Белль везде видела обсуждение вчерашних событий в Торнфилде. Заголовки множества газет по всему Британскому королевству кричали о покушении на жизнь наследника короля Артура, и Белль не сразу поняла, что имеется в виду не Ричард, а Адам. Белль поразило, сколько людей поддерживало Адама. Также много писали о скорой свадьбе альфы варгисов и последней фейри. В «Жёлтых листках» даже обсуждали наряд невесты и списки гостей.       Белль открыла «Вечерний Лондон». В этой газете Адаму пели дифирамбы с особым рвением и называли его буквально мессией и избавителем страны от узурпации. Статьи сопровождались фотографиями, на одной из которых был запечатлён момент в Мэрии, где улыбающиеся Адам и Белль стояли в окружении восторженно глядящих на них людей.       В других газетах авторы называли лорда Спенсера самозванцем и указывали на то, что Ричард всё-таки прошёл испытание Авалоном, поэтому именно он – наследник престола. В «Таймс» автор статьи сдержанно обвинял Адама в том, что он навлёк проклятие ведьмы на весь род Пендрагонов и из-за этого наследники полтора столетия не могли пройти испытание Авалоном. В доказательство были приведены копия свидетельства о браке сэра Мэтью Льюиса Пендрагона с мисс Кэтрин Элеонорой Мур и копия свидетельства о рождении Мэри Аланнис Калиды Глэдис Мур (Пендрагон). Под статьёй были тысячи комментариев с самым горячим обсуждением. Тема так волновала граждан, что иногда они переходили на личности в оскорблениях.       Утомившись, Белль отложила телефон и вновь попыталась уснуть. С кухни раздавался негромкий голос Генри, собиравшегося на работу. Затем послышались шаги проснувшегося Алекса, который захотел к маме на ручки. А потом пришёл Марк и попросил тёплого молока. Все четверо сидели на кухне, завтракая и негромко переговариваясь. Вики и Генри с беспокойством обсудили состояние Фредерика, надеясь на профессионализм врачей, а затем Белль услышала, как они упомянули её имя. Оба считали: с ней что-то не так, думали, как помочь и ломали голову, что могло произойти с ней в замке. Белль не видела смысла рассказывать им подробности случившегося, – всё равно ничего не изменить, а сестра и зять только ещё сильнее расстроятся.       Проводив Генри, Вики ушла вместе с детьми досыпать, и дом медленно погрузился в мягкую тишину. Белль лежала на постели, глядя, как по стенам и по потолку ползут полосы тихого медового света. За окном гудели машины, раздавались птичьи голоса, шелестел ветер. Поняв, что не уснёт, Белль встала с постели и пошла одеваться.              Ей важно было выглядеть как можно неприметнее, и она открыла шкаф, надеясь подобрать что-то подходящее. Там висело много одежды, такой родной и удобной, любимых цветов – вся из прошлой жизни. Сначала Белль думала надеть джинсы и худи с капюшоном, но джинсы оказались ей велики, болтались на талии, а ремня к ним не нашлось, и ей пришлось отказаться от этой идеи. В итоге Белль надела белое хлопковое платье с расшитым фиалками корсажем, и белые кеды, чтобы было удобно быстро идти, после чего тихонько выскользнула из дома.       Было восемь утра, солнце медленно разливало тягучий медвяный свет по улицам пробуждающегося города, повсюду раздавался птичий щебет, иногда слышался гул проезжающих внизу автомобилей. Белль не решилась ловить попутку и просто ускорила шаг. Через полчаса впереди показались белые стены больницы.       Подойдя к пропускному пункту, Белль помедлила, думая, как лучше поступить с охранником, если он откажется её пропускать. Но седеющий мужчина за пятьдесят в очках-полумесяцах узнал её и открыл турникет безо всяких вопросов:       – Проходите, мисс Тэйлор, – приветливо улыбнулся он. – Давайте, я вас провожу.       – Благодарю, – ответила Аннабелль, проходя. – Не стоит беспокойства: дорогу я знаю.       Пройдя по светлому коридору, Белль тихонько толкнула дверь в палату. Полноватая медсестра лет сорока пяти, дремавшая на стуле возле койки, тут же проснулась и тревожно огляделась, ища причину пробуждения. Торопливо проверила все датчики приборов и только потом повернула голову в сторону двери, наконец увидев Белль. Белль разглядела веснушки у женщины на лице, морщинки у глаз, бледный след от пролитого кофе на воротнике халата. И табличку с именем – «Луиза». А что сказать – Белль не успела придумать. Но медсестра приветливо улыбнулась, обнажая диастему между желтоватыми зубами, и спросила:       – Чем я могу вам помочь, мисс Тэйлор?       – Можно мне недолго здесь посидеть? – спросила Белль.       – Хорошо, – ответила медсестра. – Только недолго. Потому что скоро будет обход врача, потом нужно будет кормить и… – она запнулась, взглянув на Белль, – и много ещё чего. – Медсестра пошла к двери. – Я буду в кабинете напротив, мисс Тэйлор. Позовите, как будете уходить.       – Спасибо вам, Луиза, – сказала Белль.       Когда медсестра вышла, Белль подошла ближе к кровати, к лежащему на ней человеку. Перевязанная бинтами грудь медленно, почти незаметно поднималась и опускалась – казалось, будто человек просто спит. Но это было не так. Одна из трубок, вставленных в рот, вела к аппарату искусственной вентиляции лёгких – это он помогал дышать. Выше бинтов на коже расположились несколько электродов – для мониторинга сердца, и катетер чуть ниже ключицы, присоединённый к капельнице. Аннабелль оглядела лицо, покоившееся на белой больничной наволочке. Оно было похоже на бледно-серую восковую маску: щёки ввалились, все черты заострились, под глазами пролегли тёмные круги. Белль не знала человека, лежащего в переплетении проводов и трубочек. Он был лишь тенью, отражением в тёмных водах, смутным воспоминанием настоящего Фредерика. Чем дольше Белль смотрела на него, тем меньше это восковое лицо напоминало ей того, кого она знала и любила.       Белль присела на краешек кровати. Давным-давно люди верили: если фейри посетит больного, то вскоре он пойдёт на поправку. Подобные случаи и правда были не редки. Сейчас Белль знала, в чём секрет таких чудес, и понимала, почему дедушка не рассказывал ей настоящую причину выздоровления больных. Тут ей пришло в голову: нужно быть осторожнее. Лучше бы никто не узнал, что она даёт свою кровь человеку в коме, который вскоре после этого рекордно быстро идёт на поправку и приходит в сознание.       В коридоре послышались шаги, и в палату вошла Луиза, толкая перед собой тележку. Белль поднялась с кровати ей навстречу.       – Я могу помочь, – сказала Белль.       – Мне проще самой, – ответила Луиза, немного смутившись от того, что приходится отказывать фейри.       – Да, я понимаю, – улыбнулась Белль.       Она увидела систему для капельницы и термос, в котором, вероятно, была питательная смесь для кормления. Пока Луиза промывала руки и надевала перчатки, Белль быстро открыла крышку термоса, достала из кармана складной ножичек, полоснула по ладони, щедро капая в густую бежевую смесь. Всё это заняло несколько секунд. По палате распространилось нежное благоухание фиалок. Белль быстро закрыла термос и отошла к окну.       Медсестра втянула аромат и спросила:       – Это ваш парфюм, мисс Тэйлор?       – Да, – улыбнулась Белль, незаметно вытирая платком ладонь и нож. – Можно я ещё немного побуду здесь? – спросила она.       Луиза согласилась.       Белль наблюдала, как ловкие руки женщины присоединяли капельную систему к зонду.       – Почему вы здесь, – спросила Луиза, – а не со своим женихом? – ей кажется, было немного неловко задавать этот вопрос, но любопытство оказалось сильнее.       Аннабелль сложила руки на груди, прислонившись к подоконнику.       – Мой жених, – произнесла она холодно, – удерживал меня рядом с собой против моей воли. Он угрожал убить моих родных, – пояснила она и перевела взгляд на Фредерика. – А его он едва не убил ни за что.       Луиза была недовольна: она явно надеялась услышать другой ответ. Молча закончила с установкой капельной системы для питания и сказала Белль:       – Я пойду в другие палаты. А вам пора уходить.       Белль кивнула. В кармане у неё завибрировал телефон. Выйдя в коридор, Белль приняла звонок. Это была Вики, которая чуть с ума не сошла, не обнаружив сестры в спальне.       – Прости, Вики, что не предупредила, – сказала Белль. – Я у Фредерика, сейчас пойду домой.       – Как он?..       – Пока без изменений. Дома всё расскажу.              Через десять минут за Белль приехал мистер Чейз и отвёз к Уайтам.              Ближе к вечеру Белль снова поехала проведать Фредерика, но уже вместе с Генри, Вики и детьми. Мальчиков хотели оставить с няней, и Марк даже сначала согласился, но потом Алекс раскапризничался, желая увидеть дядю, и Марк присоединился к брату. Вики провела с ними целую беседу, как нужно себя вести и что дядя не сможет с ними поиграть: он очень сильно болеет и даже не увидит их и не услышит.       Когда Уайты и Белль прибыли в больницу, у Фредерика в палате уже были его родители, а Виктор должен был приехать чуть позже. Белль стояла в стороне, не подходя близко к кровати. Вскоре к Белль подошёл Марк, обнял, доверчиво прижавшись щекой к её бедру.       – Он поправится? – спросил он, взглянув на крёстную снизу вверх.       – Обязательно, – ободряюще улыбнулась Белль племяннику, потрепала его по русым волосам.       Улыбка соскользнула с её лица, когда она поняла, каким механическим вышло движение. Она любила Марка, ей нравилось гладить его по голове, целовать в макушку, крепко-крепко обнимать. От этого всегда становилось теплее на душе и хотелось, чтобы однажды у неё обязательно появились свои дети. Но сейчас Белль не ощутила ничего.       А если она никогда не сможет чувствовать так как раньше?.. Если Адам что-то сломал в ней, или она сама заперла свои чувства под замок и выбросила ключ, не желая больше испытывать боль? Оказывается, вместе с болью и страхом ушли и радость, тепло, уют, единение.       Белль думала об этом в машине, глядя на темнеющий майский Торнфилд, окутанный цветением яблонь. Думала за ужином, наблюдая за семьёй сестры. Думала, лёжа в своей постели и глядя в потолок.       Смогла бы она спасти Фредерика, если бы её чувствительность фейри была с ней? Или её бы захлестнуло страхом за него и его болью, и она бы не смогла ничего сделать? На эти вопросы у неё не было ответов. Но пусть она больше никогда не испытает ни радости, ни тепла, ни любви – главное, чтобы Фредерик выжил и выздоровел.       Тихая майская ночь разливалась по комнате лунным светом, ароматом цветущих яблонь и пеньем соловья, едва уловимо шелестела нежной листвой. Никак было не уснуть, и Белль решила отвлечься чтением. Она пробегала по строкам глазами, улавливая смысл, но ни один из текстов не трогал её сердца, не волновал воображение, не звал узнать, что будет дальше. Перебрав четыре книги, Белль выключила лампу и снова попыталась уснуть. Вдруг одна мысль пришла ей на ум. Неприятная мысль.       Белль знала: у варгисов редко рождаются дети, а у фейри – ещё реже, и в глубине души считала этот вопрос решённым. Но ведь речь шла об альфе варгисов. Белль села на постели. «Что, если я беременна?» – подумала она. Человеческим женщинам проще понять в положении ли они – у них лунные дни каждый месяц. А у неё следующий цикл только в сентябре. Раньше она умела чувствовать чужую беременность: когда Вики носила под сердцем Алекса, Белль ощущала новую жизнь внутри сестры. Но сейчас Белль не испытывала никаких чувств, а значит могла не почувствовать даже собственную.       Белль открыла поисковик, чтобы понять, как определить беременность на ранних сроках. Такие признаки как тянущая боль внизу живота, головокружение, сонливость, перепады настроения, тошнота, обострение обоняния были характерны для человеческих женщин и вполне могли не проявиться у фейри. Тест на беременность рекомендовалось делать на второй день после задержки крови. Когда его делать фейри было непонятно. И покажет ли тест её беременность? Вдруг у неё нет таких гормонов, которые вырабатываются у беременных человеческих женщин?       Белль коснулась рукой живота. Если там варгис, Адам через некоторое время сможет его почувствовать. А если там фейри? Или человек? Что ей делать? Ребёнок уж точно не виноват, что вот так появился на свет. Но сможет ли она его любить?       Белль вздохнула. Сможет ли она вообще любить?..       Наступило утро, а Белль так и не придумала ответа на извечный вопрос «что делать». Она решила ждать. И надеяться, что не беременна.              На следующее утро Белль была у Фредерика, когда ей позвонил Эллиас. Он привёз из замка её вещи, и предложил подвезти из больницы. Белль согласилась.       – Как там Снежинка? – спросила она, сев на пассажирское сидение рядом с Эллиасом.       – Хорошо. Нил и Ольсен ею занимаются.       – Спасибо.       Помолчав, Эллиас спросил:       – Ты знала, что Лантерн, Когвил и Фезер – не люди?       Белль кивнула.       – Я поцеловала Фезер, когда хотела сбежать из замка с её помощью. А ты откуда узнал?       – Разбирал вчера документы в кабинете Адама и нашёл инструкции по эксплуатации, программные коды и пульты управления, – ответил он. – Я сначала не поверил своим глазам. Мне никогда бы и в голову не пришло, что они роботы!       – Да, Дэвис – гений, – согласилась Белль, механически повторив расхожую фразу. За всё время, проведённое в замке, ей тоже ни разу не пришло в голову, что Лантерн, Фезер и Когвил – машины, она была уверена: они всего лишь хорошо вышколенные слуги. – Фезер даже слезами умеет плакать.       – Она плакала, когда мы её отключали, – проговорил Эллиас задумчиво. – Мне до последнего не верилось, что она – гиноид, а не живая девушка.       Аннабелль кивнула, думая уже о другом. Ей хотелось спросить у Эллиаса, как женщины у варгисов определяют, что они беременны, но в конце концов решила: вдруг вопрос его смутит или поставит в тупик, и промолчала.       Потом Белль собралась спросить, зачем механических людей отключили, но сама ответила на свой вопрос: они были запрограммированы Адамом и неизвестно, чего от них можно было ждать.              Когда Эллиас уже поворачивал к белому дому Уайтов, у Белль зазвонил телефон. Это был мэр.       – Привет, Белль, – сказал он. – Как ты?       – Здравствуйте, мистер Купер. Благодарю, хорошо. Есть новости?       – Предварительное закрытое обсуждение по делу лорда Спенсера назначено на сегодня пять часов, – ответил мэр. – Будут члены Совета и некоторые из варгисов. Я понимаю, ты вряд ли захочешь присутствовать…       – Я буду, – остановила его Белль.       – Хорошо. Тогда увидимся в пять.              Аннабелль пила чай у себя в комнате, сидя на подоконнике, когда ей на телефон пришло одно за другим два сообщения. Первое было от мистера Купера: «Белль, Энтони подъедет за тобой через сорок минут» и второе от Кевина: «Зацени, Бэмби, что тут про вас пишут» и к сообщению была прикреплена ссылка. Аннабелль сначала ответила мистеру Куперу, а потом открыла ссылку Кевина. Это был небольшой текст, опубликованный вчера ночью, но уже набравший больше тридцати тысяч просмотров. Название было многообещающим – «Мы можем попробовать больше». Героев было всего двое: Аннабелль Тэйлор и Адам Спенсер. И очень скоро стало понятно, что герои собрались пробовать. Сначала Белль просматривала текст довольно равнодушно, уверенная, что её уже ничем не удивить. Но автор постепенно наращивал обороты, и в конце концов необузданная писательская фантазия сумела-таки вывести Белль из безразличного состояния. Белль не дочитала и закрыла ссылку, надеясь забыть о происходящем в тексте. Никто в здравом уме не стал бы такое сочинять. Описывать такое противоестественно и мерзко! У автора, кажется, совсем не было тормозов!.. Белль вдруг вспомнила себя, как слизывала с груди Адама густую пряную кровь, как проливала вино на своё обнажённое тело, и подумала: в тот день она тоже была без тормозов. Как и Адам. Возможно, прошло бы немного времени, и они вполне могли бы воплотить фантазии автора в жизнь. К слову, Адам вполне мог уже делать подобное раньше, к примеру, с ведьмами. «Неужели я всерьёз об этом думаю!» – одёрнула себя Белль, и тут ей на телефон пришло сообщение от Кевина: «Ты прочитала? Скажи же, та-ак горячо!» и несколько смайликов, обливающихся потом с высунутым языком.       «Кевин, ты извращенец!» – напечатала она, присоединив к сообщению гневный смайлик. «А то ты не знала», – тут же пришёл ответ со смеющимися до слёз и подмигивающими смайликами. Белль усмехнулась и напечатала: «Допустим, я догадывалась». Она не успела написать следующее сообщение – Кевин позвонил ей.       – Тебя не смутило, что там моё имя и описание моей внешности? – спросила Белль грозно.       – Ты не хочешь знать ответ, – задорно ответил Кевин.       – Ты же понимаешь, твоя уклончивость – сама по себе ответ? – заметила Белль. Кевин не ответил, и она спросила: – А как бы ты отнёсся, если бы про тебя такое написали?       – Отлично! – без колебаний ответил тот. И, помолчав, сказал: – Наши кинки в искусстве не равно наши пристрастия в реальной жизни. В фантазиях и искусстве мы можем быть куда более свободными и смелыми. В этом и смысл.       Белль посмотрела в окно: ветер срывал с цветущей яблони белоснежные лепестки. Для неё вообще было странно читать о себе такой текст и, наверное, будь она в другом состоянии, ей бы стало плохо. Но она знала: Кевин смотрит на мир сквозь призму искусства шире и свободнее, он может восхищаться любыми формами и содержанием, если они представляет художественную ценность. И ещё она знала: Кевин ни за что бы не стал бы присылать ей такой текст и так говорить, если бы узнал, что она пережила всего несколько дней назад. Но какой смысл ему об этом рассказывать? Чтобы смутить и расстроить?..       – Я скажу, что ты меня убедил, – сказала Белль, – если пообещаешь больше не присылать мне подобного.       – Обещаю, Бэмби, – с горячностью заверил её друг. – Ты не сердишься?.. –обеспокоенно спросил он. – Я зря прислал это тебе…       – Всё в порядке, Мушу, – мягко ответила Белль. – Как там твоя работа?       Конкурсная выставка уже на днях, рассказал Кевин, и к ней всё готово.       – Камилла пойдёт со мной на открытие! – поделился радостью он.       – Потихонечку заманиваешь её в свой богемный мир? – спросила Белль с улыбкой.       – Ага, – ответил Кевин довольным голосом. – Она вроде не против.       Белль была рада, что Камилла нашла в лице Кевина поддержку и круг общения. Оба любили шумные вечеринки и большие компании, быстро находя с кем угодно общий язык.              …Надевая длинное белое платье-футляр и лавандовый пиджак, Белль хотела ощутить себя прежней Аннабелль – словно одежда из прошлой жизни могла в этом помочь.       Энтони отвёз Аннабелль к зданию Суда в неоготическом стиле: остроконечный силуэт, устремлённый ввысь, со стрельчатыми окнами и витражами – объект восхищения туристов. Высокие кованые двери украшали изображения Фемиды с завязанными глазами и весами в руке на одной створке и крылатой Немезиды с обнажённым мечом – на другой. Здание Торнфилдского Суда не часто видело интересные дела: здесь обычно разбирали административные правонарушения. Последнее крупное заседание состоялось, пожалуй, в 1951 году, после убийства фейри.       Белль прошла внутрь, на звуки голосов. Повсюду царил полумрак и прохлада. В зале заседаний она нашла весь Совет Основателей и восьмерых варгисов. Это явно не было официальным слушанием: все собравшиеся расположились в зале, развернув кресла по кругу, чтобы было удобнее общаться. Судья Морган сидел среди остальных, а не за своим столом. Люди продолжали оживлённо разговаривать, а варгисы, обернувшись, встали, едва Белль открыла дверь. Дреа и Эллиас пошли навстречу.       Когда все поздоровались и расселись, судья Морган спросил:       – Белль, мистер и миссис Холт утверждают, что лорд Спенсер удерживал тебя в замке против твоей воли. Это верно?       – Да, – ответила Аннабелль. – Но всего два дня. До этого я была в замке по доброй воле.       Белль видела, как исказилось от злости лицо судьи, но она не почувствовала ни его злости, ни сочувствия мистера Купера.       – Незаконное лишение свободы и преступление против жизни, – заметил мистер Свон. Белль часто забывала, что отец Кевина – прокурор, но сегодня его непривычная серьёзность напомнила об этом. – Это уже тянет на пожизненное.       – И давайте всё-таки не будем списывать со счетов результаты опроса, – произнёс мистер Джонсон. Белль видела его онлайн-опросник в «Торнфилд ньюз», который собрал больше двух тысяч восьми ста голосов – почти всех, кто был на площади и в Мэрии, когда Адам Спенсер вошёл в Торнфилд. Многие отмечали, будто их воля перестала принадлежать им.       – Мы не можем предъявить лорду Спенсеру чьи-то ощущения, Питер, – заметил мистер Свон.       – Они могли быть выгодны только ему, – настаивал главред «Торнфилд ньюз».       – Но технически это мог сделать кто-то другой, – включился в разговор мистер Вуд. – За всю историю английского Суда не было подобных прецедентов.       – А мои показания могут подойти в качестве доказательств? – спросила Белль. Все повернулись к ней. – Когда я попыталась сбежать из замка в первый раз, мне помогали мистер и миссис Холт. Мы летели на вертолёте, и внезапно мистер Холт повернул вертолёт в обратную сторону. Эллиас ничего не видел и не слышал тогда. Я уверена, мистер Холт ни за что бы не сделал это по доброй воле.       Все озадаченно молчали.       – Но как технически это можно осуществить? – спросил мистер Вуд, нахмурившись.       – Магия, – ответила Белль.       – Я не уверен, что это можно предъявить в качестве доказательства, – скептически заметил мистер Вуд. – Мистер Холт мог передумать.       – Нет, я не передумал, – вступил в разговор Эллиас. – Мы с Дреа знали: Аннабелль нельзя возвращаться в замок после того, что лорд Спенсер с ней… – он быстро взглянул на Белль, которая отрицательно покачала головой. Ей было по большому счёту всё равно, если об этом узнают. Но ей не хотелось, чтобы узнал мистер Купер. Это бы его очень расстроило.       – Сделал с Аннабелль?.. – уточнил судья Морган, сурово взглянув сначала на Эллиаса, а потом перевёл взгляд на Белль. В его глазах была ярость.       – Белль, это правда?.. – встревожился мистер Купер.       – Я бы не хотела обсуждать это здесь, – ответила Белль. – Всё равно его ждёт наказание. Мне этого достаточно.       Зал замер, все в напряжении глядели на неё.       – Аннабелль ясно дала понять, что не хочет обсуждать этот вопрос, – подала голос Эбигейл Уэлш. – Давайте перейдём к следующему.       Белль действительно бы промолчала, но слова крёстной неприятно кольнули её, и она сказала, сначала посмотрев на Эверин ледяным взглядом, а затем оглядев всех присутствующих:       – Лорд Спенсер всегда берёт то, что хочет. И ему неважно – вещь это или живое существо.       До людей стал медленно доходить смысл её слов. Варгисы же и так всё знали.       Первым нарушил молчание судья Морган. Он был вне себя от ярости.       – Живым он из тюрьмы не выйдет!!       – А это решать не тебе, а королю, – негромко произнёс мистер Вуд, и его глаза блеснули – Белль показалось – злорадством. Неужели он так злится из-за Камиллы?       – Если его оправдают, я сам его убью!! – бушевал мистер Морган.       Белль усмехнулась и посмотрела на него в упор:       – А вы бы не сделали то же самое, если бы смогли? – спросила она. – Я ощущала вашу похоть со дня нашей первой встречи. А ведь тогда мне не было и шестнадцати.       Судья Морган побледнел.       – Разница в том, что от вас я могла защититься, а от него нет. Вы боялись огласки, боялись вмешательства мэра, боялись своей жены, а он ничего не боялся и ему ничего не мешало. Вот и всё.       Судья Морган не возразил ни слова. Мистер Купер был потрясён и расстроен и долго не мог ничего сказать. Взглянув на мэра, Белль подумала, что напрасно не сдержалась.       – Аннабелль, – наконец произнёс мистер Купер негромко. – Почему ты не сказала?.. – он растерялся, не зная, что сказать. – Тебе нужна помощь специалиста? – спросил он чуть позже.       – Я справляюсь, мистер Купер, – ответила Белль, и в голове промелькнула мысль: всё равно психолог-человек не сможет ей помочь. – Спасибо, – она улыбнулась. – Давайте продолжим.       Продолжить, однако, получилось не сразу. Одни выражали ей свою поддержку, другие сетовали на несправедливость и жестокость этого мира, третьи предлагали способы наказания для Адама. Лишь варгисы траурно молчали. Белль не знала наверняка, она не чувствовала, но они выглядели виноватыми. А ведь по большому счёту урон, нанесённый им, был гораздо глубже и страшней, чем нанесённый ей. Белль сейчас в безопасности, а они – стоит Адаму прийти в сознание – снова окажутся под его воздействием.       В конце концов заседание вернулось в привычное русло. Судья, прокурор и адвокат обсуждали статьи и пункты, по которым будет выдвинуты обвинения, хотя это было не по правилам. Но ситуация осложнялась вероятным посягательством Адама на свободную волю варгисов и, возможно, людей. Мистер Вуд настаивал, что подобное предположение нельзя предъявить в качестве материального доказательства, мистер Свон и судья Морган считали: над этим вопросом стоит поразмыслить, ведь если Адам действительно может управлять варгисами, то ему ничего не будет стоить выйти из тюрьмы с их помощью, едва он придёт в сознание.       Было решено всесторонне осветить проблему королю, предоставить ему полный отчёт о минувших событиях, рассказать о процессе и результате сегодняшнего заседания и дождаться его решения. Уже в самом конце мистер Купер попросил не передавать никому содержание сегодняшнего обсуждения и особенно того, что касается Белль. Она была ему благодарна: нет ничего хорошего в подобной огласке. И это бы принесло боль Вики.       Аннабелль в окружении варгисов ждала мистера Купера, когда её позвала мисс Уэлш. Они отошли в сторону, хотя обе понимали: варгисы всё равно их слышат.       – Белль, – начала Эверин. – Людям не обязательно знать подробности ваших с Адамом отношений. – В её голосе звучали укор и неодобрение.       Аннабелль уставилась на крёстную в недоумении и возмущении:       – «Подробности наших отношений»? – гневно переспросила она. – Он изнасиловал меня, Эверин, – негромко, но жёстко и чётко проговорила Белль, впервые произнеся вслух это страшное слово и впервые назвав женщину, которую она знала с рождения холодным и далёким именем банши. – Он переломал мою волю и слепил как захотел. – Белль скрестила руки на груди. – С вашими формулировками что-то не так.       Лицо Эверин ничего не выражало, и Белль, не дожидаясь реакции, вернулась к варгисам.       Дреа обняла Белль за талию:       – Мне так жаль, что мы не смогли тебя защитить… – прошептала она. – Прости нас.       – Вашей вины здесь нет, – ответила Белль. – Никто из вас не виноват, – сказала она, оглядев варгисов. – И вы пострадали больше, чем я. Но король Александр защитит нас, – твёрдо закончила она.              Вечером, когда Уайты поехали к Фредерику, Аннабелль осталась дома одна. В сердце расползалась чёрная дыра, и Белль чувствовала лишь пустоту и бессмысленность всего, что происходило вокруг и внутри. Нечто важное отняли у неё, и это ощущение не позволяло чувствовать, как раньше. Неужели так будет всегда?..       «Мне нужно пережить Суд, – сказала себе Белль. – Пусть мой разум и сердце останутся холодными».       И вдруг ей пришла ужасная мысль. Вдруг, из-за того, что она лишилась эмпатии фейри, её кровь не сможет спасти Фредерика?.. Вдруг магия ушла из неё?.. Но ведь раны на её теле по-прежнему заживали. Белль проверяла это совсем недавно, однако она пошла на кухню и взяла нож. Острое лезвие разрезало кожу от запястья до локтя, кровь заструилась вниз, разливаясь ароматом фиалок и глухой неживой болью. Вскоре порез медленно затянулся. Белль вымыла руку и нож под краном.       Нет, если бы магия покинула её, Фредерик бы уже умер. Нет, её кровь помогает ему, а значит, Белль не бесполезна.       Она вернулась к себе в комнату. Ей хотелось занять голову и руки, но только не книгой. Книги в последнее время перестали выручать её. Неожиданно Белль вспомнила о Хлое. Найдя в шкафчике у Вики пяльцы, ткань, иголку и шёлковые нитки, Белль взялась за дело. Она не бралась за рукоделие с тех пор, как переехала в Торнфилд, но руки быстро вспомнили подзабытые движения. Белль вышивала цветы – флёрдоранжи, туберозы, нарциссы, глицинии и фиалки – в память о своих сёстрах-фейри и дружбе с ними. Вот бы они снова пришли к ней... Может быть, другим фейри удалось бы вернуть ей утраченные чувства?..              На следующее утро, когда Белль пришла в больницу к Фредерику, она дала ему немного больше своей крови, чем раньше. Аннабелль опасалась, что магия в ней ослабела, поэтому ей показалось логичным увеличить дозу.       Белль сидела на краешке постели, наблюдая за показаниями приборов, прислушивалась к их писку и к ровным, как будто механическим вдохам и выдохам. Она коснулась руки Фредерика – чуть тёплая и сухая как пергамент кожа. Белль переплела свои пальцы с его податливыми, ставшими такими тонкими, почти хрупкими пальцами. Она вспомнила, как ловко эти пальцы вязали грейпвайны, блэкноты и восьмёрки, как умело разминали тесто и украшали пирожные, как ласково касались её рук и щеки – и не почувствовала ничего: ни тепла, ни надежды, ни щемящей боли. Умом она понимала, что должна почувствовать – но не чувствовала. Точно она стояла на морозе и не могла ощущать ничего, кроме холода, к которому давно привыкла.       Телефонный звонок вырвал Белль из задумчивости.       – Доброе утро, мистер Вуд, – сказала она в трубку, удивившись этому звонку.       – Доброе утро, мисс Тэйлор, – холодно и официально ответил отец Камиллы. – Сэр Адам пришёл в сознание и хочет вас видеть.       Белль помолчала, размышляя над ответом. Почему ей позвонил мистер Вуд, а не мистер Купер? Это было странно. И она сказала:       – Спасибо, что сказали, мистер Вуд. Хорошего вам дня. – Белль уже собиралась положить трубку, но отец Камиллы спросил:       – Каков будет ваш ответ? Когда сэру Адаму вас ждать? – в голосе мистера Вуда послышались нотки раздражения.       – Я не приду, мистер Вуд, – сухо ответила Белль. – Неужели после вчерашнего разговора в Суде вам неясно: я не хочу видеть сэра Адама? – спросила она. – Всего хорошего, – и она нажала отбой и тут же набрала номер телефона мистера Купера.       – Это правда, что А… сэр Адам, – поправилась она, – очнулся?       – Я не хотел тебе говорить, подумал… тебе будет неприятно, – ответил мистер Купер взволнованно и виновато. – Откуда ты знаешь?..       – Мистер Вуд сейчас позвонил и сказал, – ответила Белль. – И да, мне было неприятно. Я не собираюсь идти к Адаму по первому же его зову.       – Я так и сказал! – ответил мистер Купер. – А с Джоном я ещё поговорю, – угрожающе пообещал он.       – Спасибо, – ответила Белль.       Потом она спросила, правильно ли позволять Адаму бодрствовать и как его охраняют. Мэр успокоил её, рассказав о сменах караула, и что Адам не знает и не видит никого, кто его охраняет, а в его камере и в коридоре аконит, который его ослабляет. Также ему регулярно делают инъекции, а варгисы под постоянным наблюдением. Тогда Белль успокоилась: кажется, всё под контролем.              Серебристый роллс-ройс уже ждал её около больницы. Мистер Чейз молчал всю дорогу, изредка поглядывая на Белль. Подумав, она поняла, что рано или поздно пойдёт к Адаму. Ей было интересно, что он думает по поводу произошедшего, что собирается предпринять и что может. Да, она пойдёт к нему. Но не раньше, чем Фредерик придёт в сознание. Сейчас это самое важное.              Утро следующего дня, пятого мая, Аннабелль вновь провела у постели Фредерика. Луиза уже привыкла к визитам Белль и перестала расспрашивать её. Однако в это утро медсестра, испытующе взглянув на Белль, как бы между делом упомянула: пациент очень быстро идёт на поправку, и никто из врачей не сталкивался с такой стремительной регенерацией тканей. Луиза будто ждала от Белль признания в причастности к этому чуду, но та лишь выразила радость по поводу быстрого выздоровления дорогого ей человека.       Вечером, когда все ждали Генри с работы, он позвонил и сообщил, что Фредерик пришёл в сознание. Все обрадовались и решили: Генри поедет сразу в больницу, а Вики с детьми и Белль отправятся туда на такси.       У постели Фредерика собрался целый консилиум из шести врачей. Они уже осмотрели пациента и теперь пытались понять, как же он так быстро очнулся. Когда пришли Уайты и Белль, консилиум, поздоровавшись и кратко обрисовав ситуацию, покинул палату, но Белль слышала их приглушённые голоса. «После такой травмы головы он вообще не должен был прийти в себя!», «Мы ему треть левого лёгкого удалили, а теперь оно целое!», «У него кожа на груди лоскутами висела, а теперь остались только глубокие царапины!»       Белль прикусила губу, понимая, что всё-таки не рассчитала дозу своей крови, и теперь выздоровление Фредерика выглядит подозрительным, как она и боялась. Но лучше уж так, чем беспокоиться, что магия её крови не действует и Фредерик может умереть.       Генри, Вики, Марк с Алексом, родители Фредерика и Виктор – все были здесь, окружив постель больного. Белль стояла чуть позади, за спиной Виктора, не желая никому мешать и чувствуя себя лишней.       Все наперебой радовались быстрому выздоровлению, желали поправиться ещё скорее, улыбались и обнимались. Вики и Кэтрин всхлипывали. Вопросами никто Фредерика не забрасывал – врачи предупредили: ему трудно пока говорить, и это отнимает много сил.       Чуть позже Белль всё-таки прошла ближе к его постели. Трубка для искусственной вентиляции лёгких и зонд для кормления исчезли, но электроды на груди и катетер под ключицей остались. Аннабелль и Фредерик встретились взглядами. Его зелёные глаза на бледном похудевшем лице казались огромными и неестественно яркими. Аннабелль улыбнулась, и Фредерик улыбнулся ей в ответ. Присев на край кровати, Белль взяла его руку в свою, и он слабо отреагировал на её движение, едва ощутимо обхватив пальцами её пальцы. Белль вновь улыбнулась и сказала:       – Поправляйся скорее, хорошо?       Он сделал лёгкое движение головой, обозначающее кивок.       Вскоре пришёл лечащий врач Фредерика и попросил всех покинуть палату: пациенту было пора отдыхать.              На следующее утро Белль пришла к Фредерику рано – он ещё спал. Она посидела возле его постели, наблюдая за светом и тенями, движущимися по его лицу, невесомо коснулась пальцами складки между напряжённо сдвинутыми бровями, разглаживая её.       – Выздоравливай, – шепнула Белль и вышла из палаты: теперь ей предстоял ещё один визит, куда менее приятный.              Мистер Чейз отвёз Белль к особняку Лакомбов на северо-западной окраине Торнфилда. Это был большой грузный дом времён короля Уолтера. Здание напоминало замок, как и было принято в ту эпоху. Был у него и подвал, сделанный по типу средневековых тюремных камер. Энтони провёл Белль к проходной, где двое людей сидели перед экранами, а ещё трое были снаружи – Белль слышала их шаги. Уже здесь она ощутила запах аконита. Отказавшись от сопровождения, Белль спустилась по узкому коридору с низким потолком, придерживая подол бело-лавандово-фиолетового в акварельных разводах шёлкового платья и считая сделанные из песчаника грубые ступени (их было одиннадцать). Коридор заканчивался небольшой комнатой, разделённой пополам тяжёлой грубой решёткой и освещённой лишь тусклым светом единственного зарешёченного окна под потолком. В комнате ярко пахло аконитом, полузавядшие пучки которого были разбросаны повсюду на полу. Камера частично проветривалась благодаря незастеклённому окошку под низким потолком. Белль остановилась на пороге, оглядывая обстановку. Наконец она взглянула за решётку. Когда она вошла, Адам встал с постели, на которой лежал, но ничего не говорил, лишь, чуть прищурившись и как будто совершенно не моргая, смотрел на Белль, обхватив пальцами толстые железные прутья решётки. Белль заметила и бледность его кожи, и небольшую испарину на лбу, и то, как он похудел за эти дни.       – Зачем ты звал меня? – наконец спросила она, нарушив тишину.       – Ты не слишком торопилась прийти, – заметил Адам.       – Тебя это удивляет? – холодно спросила она.       – Нет, – наконец отвернувшись и отпустив прутья решётки, ответил он.       – Так зачем ты звал меня? – повторила Белль свой вопрос.       – Моё желание увидеть тебя так удивляет? – спросил Адам, вновь встретившись с ней взглядом.       Белль поджала губы и скрестила руки на груди.       – Значит, я могу идти? – спросила она.       – Ты ведь только пришла, – с мягким укором напомнил Адам.       – Я вижу ты в порядке – до суда доживёшь, – ответила Белль. – Если тебе нечего мне больше сказать, я пойду – у меня есть дела, – и она развернулась, собираясь пойти к выходу.        – Я люблю тебя, – раздался негромкий голос Адама у неё за спиной.       Обернувшись, Аннабелль рассмеялась.       – Ты хоть знаешь, что это значит? – она подошла к решётке и обхватила железные прутья ладонями, обтянутыми перчатками. – Ты помнишь, когда впервые сказал мне эти слова? – она придвинулась ближе и сама ответила на свой вопрос, чётко выговаривая каждое слово. – После того, как изнасиловал меня. – Она отстранилась. – Бессмысленно из раза в раз повторять мне «Я люблю тебя» и надеяться, что я полюблю тебя в ответ после всего, что ты сделал. Это не заклинание. Словам нужно подтверждение делами.       – Какими? – спросил Адам с фальшивой небрежностью и равнодушием, но Белль расслышала тщательно скрываемую уязвлённость.       Это разозлило Белль. Как будто ей нужно, чтобы он исправился!       – Я не знаю! – вспылила она. – Мне не нужна твоя любовь, мне ничего от тебя не нужно! – она помолчала и сказала жёстко: – Если бы я могла, я бы сделала всё, чтобы никогда тебя не встречать.       Белль развернулась и пошла прочь.       – Я люблю тебя, – вновь донёсся до её слуха едва слышный голос Адама. – Хоть и каждое твоё слово разбивает мне сердце.              Белль поднималась по ступеням, стуча туфельками по крошащемуся песчанику, чувствуя, как в ней кипит злость. Поднявшись наверх, она усмехнулась: значит у Адама получилось вызвать в ней чувства? Впрочем, благодарности за это она к нему не испытала.       Ей захотелось пройтись пешком и немного развеяться, но мистер Чейз сказал: это может быть небезопасно и мэр настоятельно просил её ездить только на машине. Белль не стала возражать и села на заднее сидение, решив во время пути полистать новости.       Лента пестрела сообщениями о предъявленных Адаму обвинениях (о его возможном умении влиять на волю людей и варгисов пока не было ни слова) и о вероятном участии короля Александра в этом громком процессе. Некоторые газеты уже поменяли мнение и перешли на сторону правящей династии, другие же считали, что Адама оклеветали и обвиняли английское правительство в заговоре против него. Люди устраивали целые словесные баталии в комментариях и объединялись друг против друга в отстаивании своих позиций.       Отдельно Белль просмотрела ленту «Торнфилд ньюз». Надо отдать должное Питеру Джонсону – на страницах его газеты, кроме онлайн-опросника, было лишь сдержанное освещение новостей. Аннабелль прочитала о произошедшем в Мэрии первого мая и о последующих за этим событиях – ни одного лишнего слова, никакого навязывания определённой позиции: всё коротко и по существу. Белль заметила, как выросло количество просмотров у каждой статьи. Если раньше там набиралось около пятидесяти-семидесяти тысяч, то сейчас перевалило за полмиллиона.       В сегодняшней утренней публикации было сказано: Фредерик Уайт пришёл в сознание в больнице святого Элреда, где находился после случившегося первого мая в Мэрии. «По словам врачей его жизнь вне опасности», – так заканчивалась эта короткая заметка.              Обед Вики решила накрыть в саду. Белль и Марк помогали ей расстелить скатерть, расставить посуду. Аромат цветущих яблонь и убаюкивающее жужжание пчёл, нежный ветерок и ласковое тепло солнца, свежеприготовленная еда и ягодный лимонад – всё было идеально в этот весенний день, и Белль старалась радоваться спокойным минутам в окружении семьи. Она смотрела, как Вики подставляет лицо солнечным лучам, прикрыв глаза, и наслаждается теплом, видела, с каким торопливым удовольствием Алекс уплетает пирожное-корзиночку, а Марк допивает второй стаканчик лимонада. И ей хотелось быть как они – просто радоваться приятым мелочам. Но, кажется, раздражение, злость и досада – вот и все отмеренные ей чувства.              Вечером, по возвращении Генри, все вместе поужинали и поехали к Фредерику. Он чувствовал себя уже лучше и сидел, прислонившись к подушкам, но по-прежнему ничего не говорил – доктора сказали: нужно время для восстановления. Белль решила давать свою кровь через день, и этот она решила пропустить – так будет безопаснее и для Фредерика, и для неё.       Вдруг Белль услышала знакомые шаги, и вскоре в палату вошла Эверин в знакомом обличие Эбигейл Уэлш. Поговорив с Уайтами и пожелав Фредерику скорейшего выздоровления (легонько коснувшись его руки, и это не ускользнуло от внимания Белль), Эверин отозвала крестницу в сторону и сказала, взяв ладонь Белль в свои:       – Вчера я была не права, Фиалка. Я не знала, что Адам был так жесток к тебе.       – Не знали или не захотели знать? – в упор посмотрев на крёстную и отняв свою руку, спросила Белль.       Эверин поджала губы и промолчала. Затем быстро взглянув в сторону сидящего на постели Фредерика, с упрёком заметила:       – Ты была неосторожна, давая ему свою кровь в таких количествах. Люди начинают подозревать.       – Я знаю, – ответила Белль. – Но лучше так, чем бояться, что он умрёт.       Эверин взглянула на крестницу испытующе и сказала:       – Все люди умирают. Слишком быстро. Мы остаёмся.       Белль нахмурилась:       – Я уж постараюсь, чтобы он не умер как можно дольше. Если он, конечно, сам этого захочет.       – Твоя привязанность к нему похвальна, – сухо заметила Эверин. – Ты очень последовательна.       – Мне не нравится, как вы со мной говорите, – произнесла Белль холодно. – Зачем вы пришли? – спросила она.       – Он дорог тебе, а ты дорога мне, – ответила Эверин с улыбкой.       – Я в порядке, спасибо, – ответила Аннабелль.       – Мне ты можешь сказать правду, Белль, – мягко возразила миссис Уэлш. – Мы обе знаем: ты не в порядке. И это с тобой сделал не Адам. А ты сама.       Аннабелль помолчала.       – Мне надо было как-то выживать, – ответила она и после небольшой паузы спросила: – Чувства вернутся когда-нибудь? Такое было с другими фейри?       – Иногда они возвращаются, иногда нет, – ответила Эверин. Она задумалась, точно принимая решение, и вскоре сказала: – Я могу открыть тебе врата в Лэитель. Там ты встретишься с дедушкой, и магия Заповедника залечит твои раны. Вероятно, твои чувства вернутся.       Белль задумалась: она так давно мечтала увидеть дедушку, побывать в Лэителе!.. И чувства, возможно, вернутся… Это было очень заманчивым предложением, но… А как же Фредерик? Как же Вики, Генри и Марк с Алексом? И мистер Купер, и Кевин? Все они люди; восемь лет – это слишком долго.       – Я, пожалуй, откажусь, – ответила Белль. – Но благодарю за предложение.       Эверин кивнула, думая о своём. Потом она произнесла, взглянув в сторону Фредерика:       – За него не переживай: его смерть не близко.       Белль улыбнулась:       – Спасибо.       Эверин кивнула и вышла.              На следующее утро, едва дождавшись, когда посветлеет, Белль пришла к Фредерику. Ещё не было семи, но он уже не спал: слушал что-то в наушниках, которые снял, когда Белль открыла дверь в его палату.       – Ты уже не спишь? – удивилась она. – Доброе утро.       – Доброе утро, – откликнулся он.       Голос его звучал тихо, хрипловато и надтреснуто – ведь он не говорил почти неделю.       – Не спится, – продолжил он.       Белль подошла ближе.       – Я тоже плохо сплю, – сказала она. – Вернее, совсем не сплю. Но это ничего, – она улыбнулась. – Как ты себя чувствуешь?       – Лучше, – Фредерик тоже улыбнулся. – Столько всего произошло, пока я тут… отдыхал, – заметил он.       – Ты новости читал? – спросила Белль.       – И слушал. На днях должен приехать Королевский Суд, ты знала?       – Адам – Пендрагон, поэтому так, – ответила Белль, пожав плечом. – Тебе нужно выпить лекарство, – сказала она, желая перевести тему. – И вообще, – продолжила она, отходя к окну и незаметно доставая из сумочки бутылку с водой и серебряный нож, – тебе сто́ит поменьше читать новости – стресс мешает выздоровлению. – Она подтянула вверх длинный рукав атласного лавандового платья.       Алая кровь заструилась из пореза на запястье в прозрачный стакан с водой, разливая по палате тонкий запах фиалок. Вода стала нежно-розовой, как весенний рассвет. Белль вернулась к Фредерику и подала ему стакан.       – Держи, – улыбнулась она и присела на край его кровати, расправив мерцающий шёлк лавандового платья.       Фредерик поднёс стакан к губам и сделал сначала один глоток, пробуя на язык. На лице его появилось удивление, сменившееся восторгом. Затем он в несколько крупных глотков допил всё до конца.       – Что это? – спросил он, опустив руку со стаканом на одеяло, но не разжимая пальцев, обхватывающих стекло.       – Лекарство, – повторила Белль, уклоняясь от прямого ответа.       Фредерик взглянул на неё испытующе.       – Почему ты так смотришь? – улыбнулась она.       – Твоё лекарство пахнет фиалками, и на вкус… – он не нашёл нужных слов и продолжил: – Ничего вкуснее я в жизни не пил. Так что это?       – Фейри обладают способностью к быстрой регенерации, – ответила Белль, сдавшись. – Это моя кровь, разбавленная водой.       Фредерик взглянул на стакан, потом на Белль, и во взгляде его сверкнула тревога:       – Кто ещё знает об этом?       – Только варгисы и банши, – ответила Белль. – Но они никому не скажут.       Фредерик кивнул.       – Ты раньше давала мне свою кровь?       – Все эти дни, кроме вчерашнего, – ответила Белль.       – Вот почему я так быстро выздоровел…       – Ещё не до конца, – напомнила она.       – Тебе больше не сто́ит давать мне свою кровь, – подумав, сказал Фредерик. – Моё быстрое выздоровление вызывает много вопросов. Я слышал разговоры врачей.       – Поздно уже об этом беспокоиться, – усмехнулась Белль. – Тебе удалили треть левого лёгкого, а теперь оно целое. И с твоей травмой головы ты скорее всего никогда бы не пришёл в сознание. Но мы здесь, сидим и разговариваем, – она улыбнулась. – Врачи скоро причислят тебя к лику святых, смирись.       – Не думаю, что твой нимб мне будет к лицу, – заметил Фредерик, улыбнувшись. – Все догадаются. – Он посерьёзнел. – И будут гоняться за твоей кровью. Это опасно, Белль, – он взглянул на неё.       – Я знаю. Святую Кэтрин съели заживо, когда узнали, что её кровь исцеляет любые болезни, – ответила Аннабелль. – Она была фейри-полукровкой.       Повисло молчание.       – Никто не видел, как я даю тебе кровь, – нарушила тишину Белль. – Надеюсь, они не догадаются.       Фредерик кивнул, отдав Белль пустой стакан.       – И всё-таки не давай мне больше свою кровь, – сказал он. – Я потихоньку справлюсь сам.       – Это будет очень медленно, – ответила Белль. – Или в августе мы могли бы уже пройти траверс Ружейников, – улыбнулась она.       – По-моему, ты переоцениваешь меня, – скептически заметил Фредерик. – Я даже встать без помощи не могу.       – Без моей крови – да, переоцениваю, но с ней – нет, – ответила Белль, улыбнувшись. – Вчера ты ещё не мог разговаривать, позавчера лежал без сознания и не мог дышать без аппарата. Завтра пойдёшь сам, а послезавтра – побежишь. Там и до скал недалеко.       – Убедительно, – усмехнувшись, согласился Фредерик.       Оба помолчали. Затем Фредерик сказал в задумчивости, коснувшись темы, которой они старательно избегали всё утро:       – Я знаю, что не должен был идти в Мэрию. Меня предупреждали, но…       – Если бы я сделала вид, что не заметила тебя, – перебила его Белль, – всё бы обошлось.       – Только не думай винить себя, – строго сказал Фредерик.       – Я думаю, мы можем свалить всю вину на Адама и спокойно жить дальше, – усмехнулась она. – Потому что он… – Белль смолкла. – Ох, Лита, не хочу про него говорить, – вырвалось у неё.       – Давай не будем, – согласился Фредерик и потянулся к её руке.       Они сплели пальцы. Белль улыбнулась, а сама всё думала, что бы чувствовала, если бы могла. Наверное, много всего. Но вместо этого она ощущала только одно, и это было приятно, – спокойствие. Ей было спокойно сидеть здесь, рядом с Фредериком, сплетясь с ним пальцами, и чувствовать тепло его руки.       За дверью послышались шаги Луизы. Сначала Белль думала отдёрнуть руку – точно она делала что-то запретное. Так всегда было – сначала из-за Камиллы, потом из-за Адама. Но сейчас она имеет полное право быть рядом с тем, кто ей так дорог, и держать его за руку.       Луиза появилась в дверях и, помешкав, вновь исчезла, очевидно, решив зайти попозже.              Когда, спустившись в холл первого этажа больницы, Белль вытащила из сумочки телефон и отключила авиа-режим, на неё одна за другой посыпались сообщения о пропущенных звонках: судья Морган, мистер Вуд, мистер Купер и Вики. Да что же там такое случилось?.. Первым делом Белль перезвонила Вики, и та сказала ей позвонить мистеру Куперу.       – Тебе звонил кто-то из Совета? – спросил он, взяв трубку.       – Да, мне пришли сообщения о звонках, – ответила Белль. – Что случилось?..       – Можешь им не перезванивать, – сказал мэр.       – Но чего они хотели? – спросила Белль.       – Они просто не умеют работать.       – Лучше скажите, – сказала Белль. – Мне интересно, а звонить судье или мистеру Вуду я не очень хочу.       – Лорд Спенсер отказывается давать показания, пока не поговорит с тобой, – нехотя ответил мэр. – Но ты не обязана к нему идти! – тут же добавил он.       – Пусть радуются, что он не даёт показаний, – заметила Белль. – А то бы им пришлось разбираться в нагромождениях его лжи и умалчиваний.       – Тем более, – сказал мэр, облегчённо вздохнул он. – Передавай Виктории привет, – в его голосе прозвучала улыбка.       – Я поеду, – приняв решение, произнесла Белль. – Вам нужен Энтони в ближайший час? – спросила она. – Я хочу, чтобы он подождал меня там.       – Ты уверена?.. – спросил мистер Купер, явно обеспокоенный её решением. – Скоро приедет Королевский Суд, уж они его разговорят.       – Да, я уверена, – твёрдо ответила Аннабелль. – Я ненадолго.       – Хорошо, – согласился мэр. – Энтони подождёт тебя сколько нужно и отвезёт. Будь на связи.