ЧАРЫ КРОВИ И РОЗ. Другая история Белль

      Нож оказалось найти просто. Слишком просто. На обед подали овощи и бифштекс с кровью.       Серебряный столовый нож был недостаточно острым для цели Аннабелль, поэтому важно было нанести несколько точных ударов, приложив значительную силу, разорвать рану и не позволить ей срастись. Горло было наиболее уязвимым и отлично подходило для исполнения плана Белль.       Варгисы молчали, уткнувшись в свои тарелки, Адам сидел рядом, с аппетитом поедая бифштекс. Белль не могла смотреть на мясо, вспоминая убитых ей животных. В детстве мама скрывала от неё, из чего делают котлетки и тефтели, и ей понравился их вкус. Дедушка же никогда не ел ничего мясного, и мама не хотела, чтобы Белль узнала, почему. «Пусть она растёт как все нормальные дети, папа! – в одном из подслушанных Белль разговоров сказала в сердцах мама дедушке. – Она не твоя дочь, я лучше знаю, что ей нужно!» «Она фейри, – возразил дедушка. – Ты ничего о ней не знаешь». Но мама тогда сумела настоять на своём. Она всегда умела это делать.       Воспоминания из детства отвлекли Белль. Обед подходил к концу. Адам отвернулся, спросив что-то у Дэвида, и Белль решила воспользовалась моментом. У дверей был Лантерн, он бы не позволил вынести нож из столовой, и Белль лишилась бы последнего шанса.       Аннабелль подняла руку с ножом и резким движением полоснула серебряным лезвием себе по горлу. Хлынула кровь, Белль занесла руку для второго удара, но Адам перехватил её запястье, сжал – не очень сильно, однако нож выскользнул из её пальцев. Адам отпустил её руку, прижал ладонь к её кровоточащему горлу, зажимая рану. Кровь заливала розовое платье Белль, окрашивая его красными подтёками и пятнами.       Адам испугался – Белль это видела по его глазам. Двое варгисов принесли таз с тёплой водой и чистое полотенце и тут же вышли из столовой. Адам и Белль остались одни. Кровь к тому времени уже остановилась, Адам намочил полотенце и вытер Белль шею, словно хотел убедиться: рана зажила как следует.       – Зачем, Аннабелль?.. – в который раз спросил Адам, обхватив её лицо ладонями и глядя ей в глаза.       Он ещё спрашивает!       – Я не хочу больше жить – вот зачем! – пытаясь сбросить его руки, ответила Белль.       Его зрачки угрожающе сузились, губы сжались в тонкую линию, крылья носа затрепетали – Адам с трудом сдерживал ярость. Но потом отпустил Белль и сказал ровным тоном:       – Твои родные.       – Что?.. – не сразу поняла Белль.       – Если ты ещё раз попробуешь навредить себе, – произнёс он спокойным голосом, – я убью кого-нибудь из твоей семьи. Начну, пожалуй, с Генри – тебе же он не так дорог, как остальные.       Перед глазами у Белль поплыло, сердце застучало где-то в горле:       – Ты не сделаешь этого!..       – А если тебе всё-таки удастся себя убить, – невозмутимо продолжил Адам, – то я убью их всех. Викторию, пожалуй, оставлю напоследок. Чтобы она видела, как умирают все, кого она любит.       Кровь отхлынула от щёк Белль, поперёк горла встал ледяной ком, губы задрожали, не в силах вымолвить хотя бы слово. Адам глядел на неё, наблюдая за каждым изменением на её лице.       – Если ты попробуешь уйти в Лэитель, их ждёт та же участь, – он сделал паузу. – Предупреждаю, чтобы ты знала.       – Ради святого Элреда… – прошептала Белль, едва дыша. – Ты же не монстр!       Адам рассмеялся. Приблизил к ней лицо, приподнял её подбородок и проговорил раздельно:       – Я. Убил. Элреда.       – Нет… – сердце Белль провалилось в бездну, тело оледенело, и воздух застрял в лёгких.       – Ты же хотела знать, что такое Хёльде, – усмехнулся Адам, отпустив Белль и потянувшись за бокалом с вином. – Ведьмы до смерти боялись проклятия Элреда и не решились убить его сами. Они не понимали: старина Элред не способен никого проклясть. Но он не был святым, моя маленькая наивная фейри, – сказал он, отпивая вина. – Просто у него была магия. Много магии. И теперь она моя, – он сделал неопределённый жест свободной рукой, и посуда медленно поднялась над столом, свечи погасли и вновь вспыхнули, затем посуда плавно опустилась на скатерть. – Ведьмам достались лишь жалкие крохи. – Он вновь повернул лицо Белль к себе. – Так что можешь называть меня святым, если хочешь, – самодовольно улыбнулся он.       – Ты чудовище!! Ты сам проклял себя, когда убил его! Ты сгоришь за всё, что ты сделал!       Его лицо исказилось как от боли, он схватил Белль за волосы, резко потянув за них вниз и запрокидывая ей голову. Но потом вдруг отпустил.       – Завтра утром, – проговорил он, усилием воли заставляя себя говорить спокойным тоном, – мы едем в Торнфилд. Судьба твоих родных зависит от тебя.       – Ты угрожаешь мне? – вспыхнула Белль.       – Нет, предлагаю тебе сделку, – ответил Адам и вновь взял со стола бокал. – Ты ведёшь себя как полагается моей невесте, и все счастливы, – отсалютовав бокалом, он выпил вино и вернул на стол. – А теперь поцелуй меня, как подобает невесте.       – Невесте не подобает целовать жениха до свадьбы, – хмуро возразила Аннабелль.       – Те времена прошли, – весело ответил Адам. – Покажи мне, могу ли я завтра быть уверенным в тебе? – он приблизил своё лицо к ней.       Белль коснулась губами его губ, не чувствуя ни вкуса его поцелуя, ни его тепла – ничего.       – Маловато страсти, моя дорогая, – сказал Адам. – Попробуй ещё раз.       Белль механически повторила движения, которые так будоражили ей кровь ещё вчера. Но сегодня она не ощущала ничего. Её разум был холоден и трезв, как и тело. От осознания этого факта ей стало легче – ночная молитва подействовала. «Благодарю тебя, Лита», – подумала Белль.       Однако Адама ей обмануть не удалось. Он оторвался от её губ и долго глядел ей в глаза, придерживая её подбородок пальцами. Потом отпустил и вышел.              Остаток дня до ужина Белль провела в спальне, свернувшись калачиком на диванчике с книжкой. Раз за разом она перечитывала одни и те же предложения, не в силах сосредоточиться на смысле. Угрозы Адама убить её семью, его слова о том, что именно он убил святого Элреда, вывели её из состояния равновесия. Но теперь она чувствовала лишь тупую равнодушную усталость. Наконец она позволила книге выпасть из её рук и закрыла глаза. Ужасно захотелось расплакаться. Но слёз не было. Ничего не было. Теперь она не могла даже пожелать себе смерти – Адам лишил её этой привилегии.       «Мне нужно пережить завтрашний день, – сказала себе Белль. – И потом ещё один день. И ещё. Может быть, мне придётся пережить жизнь с Адамом. Пока я не надоем ему. Или пока не умрут те, кого я люблю, и я смогу уйти из этой жизни».              Перед ужином Адам зашёл за ней.       – Пожалуйста, можно мне не идти?.. – без особой надежды спросила Белль, обречённо поднимаясь с диванчика.       – Хорошо, – ответил он и вышел.              Адам вернулся ближе к полуночи. Когда он поднял её на руки и понёс в постель, Белль сжалась, приготовившись к худшему. Но он всего лишь переодел её в ночную рубашку, укрыл одеялом и вновь ушёл. Она уснула; он пришёл только под утро. Лёг рядом, обняв её. Но она этого не почувствовала.