Enjoy the Silence

— И часто с тобой такое? — допытывалась до меня санитарка, в то время как я просто хотел умереть, но умереть от тошноты или от того, что меня собьет какой-нибудь грузовик. Не от тупых вопросов тупых людей, такая смерть будет как-то уж совсем глупой и неприятной. — Знаете, у меня в колонии для несовершеннолетних врачи были лучше, — пробормотал я. Она, видимо, и не поняла, что я хочу, чтобы она отстала от меня, раз уж она ничего полезного сделать не может. Поэтому она смотрела сначала на меня с удивленным выражением лица, потом, видимо, вспомнила, кто я. — Да-а-а, — протянула она. — И за что тебя посадили? — Я убил школьную санитарку, — закатил глаза я. Веснински, который все это время слушал наш разговор, захихикал. Сантирка обязательно как-то среагировала бы на мои слова, если бы этот дебил её не отвлек. Она даже не поняла, что я сказал, переключая свое внимание на него. — Можешь возвращаться на урок, — строго сказала женщина. — Мне велели остаться с ним! — Веснински прозвучал так убедительно, что даже я почти поверил, не говоря уже и про санитарку. Однако она пристально посмотрела на него и поджала губы, будто вот-вот раскусит его обман, но спорить не стала. Ну чёрт возьми, а я вообще-то хотел посмотреть на то, как она выгоняет Натаниэля из кабинета! Какая жалость. — Принесу тебе грелку со льдом, — пообещала мне женщина и вышла в другой кабинет, а я уже было подумал, что неужели тут собираются сделать для меня хоть что-то полезное, кроме пустой болтовни. Я подумал о том, что мне просто надо было последовать примеру Веснински и не пойти на этот чертов урок! Вот мне же почему-то приспичило пойти сегодня, хотя я до этого уже чувствовал себя не очень хорошо. Вот еще до колонии я бы все это нахуй послал и провёл бы день тихо и спокойно. Колония сотворила со мной ужасное – она почти сделала меня нормальным дисциплинированным человеком. Не зря говорят, что тюрьма схожа с армией. — Я подумал, — медленно начал Веснински. — Что Ньютон тащит твой хладный труп, чтобы закопать в лесу! — Не пробуй больше шутить, — ответил я, закрывая глаза. Силы возвращались ко мне с каждой минутой, и я уже не мог дождаться, когда мне станет хорошо настолько, чтобы я мог ему врезать. — Я серьезно! Даже у покойников цвет лица обычно лучше. Я подумал, что Ньютон тебя извел, и решил отомстить. — Да, ты говоришь это о парне, который сам чуть в обморок не упал, — съязвил я. — Он ненавидит меня всем сердцем, — почти радостно сообщил Веснински, еле сдерживая смех. — Откуда ты знаешь? — зачем-то спросил я. До меня мысль дошла уже после вопроса, что это, вообще-то, было довольно очевидно. Ну только слепой, глухой, безногий и безрукий не заметит, что у Майка к Веснински было отвращение, если не что-то большее. Ну, на самом деле, не могу его винить в этом. — Раскрытая книга, помнишь? Ну, конечно, как я мог о таком забыть. Даже если бы я очень хотел, то не смог бы стереть из своей больной головы любое слово, вскользь брошенное Натаниэлем Веснински. Кажется, это моё проклятие. — Как ты вообще нас увидел? Ты же прогуливал. — Я сидел в машине и слушал диск, — ответил Веснински. Я хотел выплеснуть на него новую порцию сарказма по этому поводу, однако планам не суждено было сбыться – вернулась эта горе-санитарка и принесла холодный компресс. Она попыталась положить мне его на лоб, но я оказался быстрее, перехватив его у нее и прикладывая к голове. Она стояла в замешательстве несколько секунд, а потом натянула улыбку. — Ну вот, — протянула она. — Тебе уже лучше! — Да мне охренеть как лучше было и до этого, — выплюнул я, буквально напрашиваясь на какое-нибудь замечание или посещение кабинета директора, но санитарка как будто моих оскорблений даже и не слышала. Я попытался сесть и, слава богам, попытка была успешной. Голова уже не болела, а блядские мятно-зеленые стены не кружились мятником перед глазами. В ушах только немного звенело, но уж это я как-нибудь переживу. Миссис Коуп заглянула в процедурные и внимательно посмотрела на нашу компанию. Особенно долго её взгляд остановился на меня. — Еще один гость, — предупредила она. Я понял это как приказ освободить место, раз уж мне уже стало лучше. Тяжело дыша, Майк ввел в помещение мертвенно-бледного Ли Стивенса, который на биологии сидел за соседней партой. Мы с Веснински попятились, освобождая место. — Нужно выйти, — тихо сказал мне Веснински, и я впервые был с ним согласен, так что мы сразу вышли в приемную. Я, на всякий случай, присел на стул, тяжело дыша. Натаниэль остался стоять около моего стула. Все эти несколько минут мы молчали, потому что звон в ушах раздражал меня и без разговоров, а Веснински был просто… Веснински, очевидно. В приемную вышел Майк, застыв как вкопанный на середине комнаты, видимо, не ожидая увидеть нас. Он смотрел то на Натаниэля, то на меня. И я подумал, что да, это было не просто отвращение, потому что голубые глаза Майка чуть ли не темнели от ненависти. Ох уж эти безмозглые мальчишки, которые думают, что не могут поделить свои игрушки. Надавать бы им пару раз по шее, чтоб потом ходили как шёлковые и обо всякой ерунде не думали. Звучит, конечно, как речь от какого-нибудь старого деда, тем не менее, Ньютон настолько заебал меня, что мне другое и в голову прийти не может. Просто пусть уже идет нахуй. В общем, да, Ньютон сильно меня доконал. — По-моему, тебе уже лучше, — мрачно заметил он. Я чуть глаза не закатил на такую фальшивую заботу. Ничего не ответив, я просто отвернулся. Туда, где стоял Веснински. Он облокотился близко к моему стулу, так что я мог разглядеть все торчащие нитки у него на брюках, и это было в сто раз занимательнее, чем разговаривать с Майком. Спойлер: никаких торчащих ниток не было. Эти штаны стоили столько денег, что сшиты они должны быть как минимум невидимыми нитками. — Аарон мне тут сказал, — продолжил Майк, когда не добился от меня никакой реакции. — Что он хочет пойти в «Сумерки Эдема» на этих выходных. Ты пойдешь с ним? Вот же ублюдок, понимает, за какие веревки надо потянуть, чтобы привлечь мое внимание. Конечно, стоило ему упомянуть Аарона и что-то такое, чего я еще не знаю, как я сразу же повернулся. Аарон ничего не говорил мне про клуб. — Да, — просто бросил я. Безусловно, я еще перед этим поговорю с Аароном, но если он туда пойдет, то и я тоже. У меня не было доверия к его друзьям, а после этого ужасного месяца мне не хотелось оставлять его одного. Это немного оживило Майка, но он все еще смотрел на меня с явной обидой, как будто я был изменяющим мужем, а он размазней, который в ответ на явного любовника толком сказать ничего не может. — Мы встречаемся в десять в магазине моего отца, — бросил Майк, перед этим украдкой посмотрев на Веснински, который все это время стоял так неподвижно, словно статую античную пародировал. Майк боялся, что выдал секретную информацию? Серьезно? Я лишь пожал плечами, мол, и что мне делать с этой информацией? — Увидимся на физкультуре, — напоследок сказал он, а потом вышел на крыльцо. Сначала я не придал его словам никакого значения. А спустя секунду до меня дошло. — Физкультура, — пробормотал я, чувствуя, как снова начинает тошнить. Веснински фыркнул и оторвался от стены, отходя от меня. Сейчас я видел его выражение лица, и оно было таким, как будто он планировал какую-то пакость. — Сейчас что-нибудь придумаем, — пообещал Веснински. — Можешь сделать вид, что тебе плохо? Хотя нет, не надо. Сиди так, как ты сидишь. Думаю, все пройдет идеально. Я даже пальцем не пошевелил, наблюдая за тем, как Веснински подходит к процедурной, чтобы позвать миссис Коуп. — Да, мистер Веснински? — У Эндрю сейчас физкультура, но мне кажется, сегодня не его день для баскетбола. Думаю, будет лучше, если его отправят домой. Не могли бы вы написать освобождение? — мягким голосом говорил Нейт, как будто уговаривал маленького ребенка съесть невкусную кашу. Представляю, как внутри миссис Коуп все перевернулось от его чёртового взгляда. — Полагаю, тебе освобождение тоже понадобится, да, Натаниэль? — любезно предложила миссис Коуп, а мне от этого зрелища снова тошно чуть не стало. — Нет, спасибо. У меня философия с миссис Грофф. — Значит, все в порядке, — подытожила она. — Эндрю, тебе лучше? Я ей ничего не ответил, просто смерив её взглядом. Кажется, это ей сказало лучше любимых слов. — Взять тебя на руки или ты сам сможешь дойти до стоянки? — поинтересовался парень у меня с явным весельем в глазах. Когда-нибудь я его точно ударю с такой силой, что он больше никогда улыбаться не сможет. И вообще открывать свой гребаный симпатичный рот. — У меня просто тошнота, — закатил глаза я, медленно вставая. — А не предсмертные конвульсии. Мы с Натаниэлем вышли на улицу, где мелко и противно моросило. Но я, кажется, впервые обрадовался этому гребаному дождю, потому что под прохладными каплями мне становилось легче дышать с каждой секундой. Оставалась только одна проблема – Натаниэль Веснински. Он помог мне с медпунктом и физкультурой, поэтому меня не оставляло ощущение, будто я ему что-то должен взамен. — Придешь в субботу? — спросил я. Говорил я медленно и максимально безразлично, стараясь не выдавать надежды в голосе. Хотя все равно прекрасно понимал, что он вряд ли согласиться. Не мог себе представить этого енота в компании золотого ретривера в одной машине. Но попробовать все равно стоило. Во-первых, Натаниэль может воспринять это как оплату долга, и тогда я ничего не буду должен. Во-вторых, где, как не в клубе, будет проще всего разговорить его? Это может быть идеальной возможностью узнать некоторые его секреты. — «Сумерки Эдема»? — В этом богом забытом месте вроде больше нет клубов, — выплюнул я. — Меня не приглашали. Господи, ну что за занудный человек, этот Натаниэль Веснински! Как можно быть занудным и таким тупым одновременно? — Кажется, я только что пригласил тебя, Веснински. — Думаю, на этой неделе нам с тобой больше не стоит мучить Ньютона, а то глядишь вдруг кусаться начнет. Нет, это я скоро кусаться начну. Прививку от бешенства еще не поставили, так что мало ли, что у меня в голове перемкнет. Особенно, когда Веснински говорит «нам с тобой», а мне это нравится больше, чем должно было. Но там я уже скорее себя покусаю. — Ну, как хочешь, — пожал плечами я и развернулся к стоянке. Надо будет по дороге написать Аарону, что ему придется возвращаться домой на автобусе. Но тут кто-то схватил меня за рукав куртки. — Куда ты? — возмущенно спросил Веснински, вцепившись в рукав с такой хваткой, как будто от этого зависела его жизнь. — Нахуй, — закатил глаза я. — Подожди, я обещал лично тебя отвезти! Да и опасно садиться за руль в таком состоянии. — У меня состояние получше твоего, придурок. Да и что будет с пикапом? — поинтересовался я. — Ты можешь отдать ключи и свои водительские права мне, а я передам их Аарону, — пожал плечами он. — Он же умеет водить, но у него просто нет прав, не так ли? А я все равно потом вернусь сюда за своей семьей. Это была ужасная и одновременно с этим самая крутая идея, которую только можно было придумать в данной ситуации. В смысле, полчаса в одной машине с Натаниэем Веснински? Звучит так отвратительно, что, в принципе, я был согласен. Но только потому, что я и отвратительные вещи очень хорошо сочетаемся друг с другом. Только поэтому. — Ладно, — вздохнул я, обгоняя его, чтобы пойти к его ёбаной и прекрасной Мазерати. Да, еще одна причина, почему можно было согласиться на эту весьма сомнительную затею – машина Веснински. Мне нравился мой пикап, но Мазерати… эта машина была так хороша, что я просто не мог ей отказать. Опять же, машине, а не Натаниэлю. Он завел мотор, включил печку и негромкую музыку. — Вау, богатенькие мальчики слушают «Лунный свет», — отозвался я. — Ты знаешь Дебюсси? — искренне удивился он. — Веснински, Дебюсси – это вроде не какая-то запрещенка или редкая порнуха, о которой знают три человека. — Хорошо, а если серьезно? — Ты удивишься, но в колонии было не очень много развлечений, — пожал плечами я. Многим парням моего возраста, конечно, было плевать на всяких там Дебюсси, который играл в библиотеке для фона. Но многие и в библиотеки то не ходили, предпочитая выбивать из кого-нибудь деньги или строить козни со своими сокамерниками против других сокамерников. В общем, неинтересных развлечений было куча, а хреновая библиотека была одна. А терпеть не мог библиотеки. Но Клода Дебюсси я знал. — За что тебя посадили? — поинтересовался Веснински. — Мы снова играем в правду? — Если ты хочешь, — неопределенно отозвался. — Я кинул коктейль Молотова в полицейскую машину, а потом подрался с самими копами, — спокойно ответил я, как-то не горя желанием вспоминать тот вечер. Я ни о чём не жалею, но это же не значит, что я хочу помнить об этом постоянно. Несмотря на свою феноменальную память, некоторые вещи я предпочитал оставлять на самом дне своего сознания, будто их вовсе не существовало. Было сложно, потому что они часть моих рутинных кошмаров, но время идёт и некоторые вещи перестают трогать так сильно. Они становятся такими безразличными, что их как будто и не существовало. — Зачем? — осторожно спросил Натаниэль. — Это уже второй вопрос, а так нечестно, — мрачно усмехнулся я. — Моя очередь. Как давно ты с Лисами? Я мог бы придумать что-нибудь и получше, но решил начать с чего-нибудь простого. Кроме того, это был не менее интересный вопрос. Я мало представлял в своей голове, как они все попали в одну семью, с чего все начиналось. Так что мне показалось, это будет неплохой возможностью начать узнавать. И, кажется, я попал в самую болевую точку, потому что Веснински поерзал и нахмурился. — Уже очень много лет, — неопределенно ответил он. — По правде сказать, я даже не помню, сколько именно. Моя очередь? Так зачем ты все это сделал? — Хотел попасть в колонию для несовершеннолетних, очевидно, — просто ответил я. Технически это не было ложью. Какая разница о моих первоначальных мотивах, если моей конечной целью был именно арест? Ему необязательно знать все детали, да и его ответ на мой вопрос был таким туманным, что я хотел даже не засчитывать его. — Что случилось с твоими родителями? — решил подытожить я, подозревая, что на этом то вопросе все и закончится. Но Веснински как будто ждал этот вопрос. Он глядел прямо перед собой на дорогу, а уголок его губ чуть заметно приподнялся, как будто мы дошли к его долгожданной сути. А я уже почти пожалел, что спросил. — Они умерли, — просто ответил он, как будто это было, блять, не так уж и очевидно. И тем не менее, он продолжил говорить дальше, чего я не ожидал. — Мама умерла очень давно. Так давно, что я и не помню ее лица. А отец… с ним было сложно всю жизнь, поэтому… я рад, что он умер. При этом маленькая ухмылка не сходила с его лица, будто он наслаждался этими словами. Натаниэль припарковался около моего дома быстрее, чем я рассчитывал. Нет, я не чувствовал разочарования в груди, что наше совместное время так быстро закончилось. Просто меня все еще немного тошнило, вот и все. — Мы продолжим в следующий раз, — предложил я. — Это будет моя очередь, — ответил Натаниэль. — Ну безусловно, — с сарказмом вырвалось у меня. Я открыл дверь и вышел на свежий воздух. Подумал о том, что пока иду до двери, точно не буду оборачиваться на дорожку, где вместо моего пикапа сейчас припарковался Веснински. Однако я даже к крыльцу приблизиться не успел, как услышал: — Эндрю! Пришлось обернуться. Опустив стекло, Натаниэль высунулся из окна. — Ты можешь называть меня Нейт! — крикнул он. — В моем словарном запасе есть только слова «мудак» и «придурок», — крикнул я, отворачиваясь и показывая ему средний палец. Мне хотелось знать, было у него недоуменное выражение лица в этот момент или же он наоборот улыбнулся. Но я же, блять, был чересчур гордым, чтобы удовлетворить свое любопытство. Поэтому быстро проскочил в дом.