Enjoy the Silence

Пролог Чего уж греха таить, я и раньше всерьёз думал о смерти, а за последние месяцы так вообще она не покидала мои мысли. Но, блять, даже в самые худшие свои дни я и представить не мог, что всё случится именно так. Признаюсь честно, это была довольно страшная хуйня, поэтому, затаив дыхание, я смотрел на свой самый худший кошмар. Через большой зал я смотрел в счастливые глаза ищейки. Отдать свою жизнь за другого человека, а тем более за того, в кого я был типа влюблен, но на самом деле я его ненавидел больше всего живого на этом свете, – ребята, жизнь настолько заебала меня к семнадцати годам, что мне было уже всё равно, за что умирать. Я знал, что именно с приездом в Форкс подверг свою жизнь опасности невиданных масштабов. И не смотря на леденящий душу страх, ни разу не пожалел об этом. Потому что жалость – пустая трата времени. Следовало ожидать, что всё не может быть так хорошо. Что судьба рано или поздно предоставит тебе счёт за все хорошие моменты и не поскупится на проценты. Но знаете что? Я не верю в судьбу. Ищейка ласково улыбнулся и медленно подошел ко мне. Глава первая. Первые впечатления Дорогой Эндрю, Меня огорчает, что ты так и не ответил ни на одно моё письмо. Офицер Хиггинс меня заверил, что вся почта доходит до тебя, поэтому я не понимаю, почему ты решил вычеркнуть меня из своей жизни. И из списка посетителей? Что я такого сделала? Я всегда старалась быть для тебя хорошей матерью. Эндрю, милый, давай встретимся и всё обсудим. С тех пор как пропал Дрейк, ты остался моей единственной надеждой. Знаешь, я каждый день прохожу мимо той фотографии, тебя и Дрейка, которую мы сделали в тот выходной на каньоне. Ты кажешься таким счастливым. Как и Дрейк. Вот бы вернуть те времена. Пожалуйста, Эндрю, напиши мне. Твоя мама, Кэсс Спир ХХХ В аэропорт мы с Хиггинсом приехали с открытыми окнами, потому что в Окленде в это время было невероятно жарко. Прощаясь с Калифорнией, я мысленно послал куда подальше всех и вся, хотя и от переезда тоже не был в восторге. На северо-востоке штата Вашингтон притаился маленький городок Форкс, где погода почти всегда пасмурная, если верить Гуглу. Именно туда сбежала моя мать, как оказалось, когда родила меня, оставила в роддоме, а моего брата-близнеца прихватила с собой. Звучит как паршивая история, и вы правы, но мне уже было на это откровенно похуй. И вот я переезжаю в Форкс, причем сложно сказать, по собственной ли воле. Тем не менее, оставаться в колонии для несовершеннолетних больше не имело смысла, поэтому я с легкостью подписал все бумаги, которые подсунул мне мой новоиспечённый дядя. Мне в любом случае Окленд никогда не нравился. Наверное, я и Калифорнию терпеть не мог, однако не могу говорить наверняка. Это будет моя первая поездка за пределы штата. — Эндрю, — позвал меня Хиггинс, а я уже был готов закатить глаза на любое его милосердие, которое польется из его рта нескончаемым потоком. — Ты всегда можешь позвонить мне, если они все окажутся полными придурками. Проблема была в том, что они все и всегда были полными придурками. Ну не видел я еще ни одну нормальную семью. А мне вы можете верить, между прочим, я тот еще спец по приемным семьям. И я даже ни секунды не сомневался, что вот эта, которая типа биологическая, может быть хотя бы приличной. Итак, впереди утомительный четырёхчасовой перелет до Сиэтла, затем пересадка, еще час до Порт-Анжелеса и, наконец, час езды на машине до Форкса. Перерезать себе вены мне захотелось еще в тот момент, когда я сел в первый самолет. Каково было мое состояние дальше - тут лучше промолчать. А езда с Лютером… господи, помилуй мою грешную душу. Хотя на первый взгляд Лютер казался нормальным. Но давайте так: я не доверяю всяким там богослужителям. Просто поверьте мне, никто из них никогда не бывает хорошим человеком. И я уверен, что Лютер исключением не будет. Порт-Анжелес встретил меня проливным дождем, какая радость. Что-то мне подсказывало, что солнца я теперь долго не увижу. — Рад тебя видеть, Эндрю, — сказал Лютер, когда тот поймал меня каким-то образом в аэропорту, хотя я делал все возможное, чтобы не попасться ему на глаза и остаться здесь навсегда, как какой-нибудь преступник. Ну знаете все эти истории про людей, которые годами жили в аэропортах, потому что у них были проблемы с законом. Так вот, я был мастером по проблемам с законом, так что я считаю, у меня было право остаться здесь. Но, видимо, не судьба. Лютер с ожиданием смотрел на меня. В этот момент я почти послал его нахуй, но он развернулся и махнул рукой, чтобы я шёл за ним. — С поездкой до школы проблем быть не должно, — объявил Лютер, когда мы сели в машину. — У Аарона есть машина, но он так и не сдал на права. — У меня есть права. — О, я в курсе, — отозвался Лютер. — Именно поэтому я про неё и заговорил. А то она стоит во дворе дома никому не нужная. Вот подумал, что ты и Аарон можете ездить на ней в школу. — Что за машина? — решил уточнить я. Потому что любому было понятно, что машина наверняка самая дерьмовая из всех возможных. Ну не может хорошая машина оказаться «никому не нужной». — Ну, вообще-то это пикап, «шевроле». — И сколько этому пикапу лет? — Предыдущий владелец купил его где-то в 1984. — Ага, — пробормотал я. — И наверняка не новым. То есть он где-то пятидесятых годов. Для живого гроба вполне подходит, потому что я сомневаюсь, что она работает исправно. — Эндрю! — возмутился Лютер. — Ну что ты такое говоришь! И вообще, даренному коню в зубы не смотрят. — То есть ты теперь у нас конь-священник? Никогда бы не подумал, ты скорее походишь на осла. Надо было видеть его выражение лица в этот момент. Ну, а что он хотел, когда замолвил за меня словечко в колонии для несовершеннолетних, чтобы те освободили меня за примерное поведение на год раньше? Что со мной будет легко? Что его выдуманные бог поможет пройти это испытание? Я был проблемным подростком, который не собирался упрощать жизнь этого ублюдка. Если будет возможность доставить Лютеру неприятности - я это сделаю. — Как ты смеешь так со мной разговаривать? — задохнулся он от возмущения. — Следи за дорогой, Лютер, — устало попросил я, уже жалея, что начал эту перепалку. Да, было весело разозлить его, но ещё веселее просто сидеть в тишине. — Нет, мы не оставим этот разговор… А я решил, что оставим, поэтому резко на всю громкость включил радио. Лютер может пытаться играть в праведника сколько его душе угодно, но управлять собой я не позволю. Я считал, что и так уже уступил ему во многом, позволив ему привезти меня сюда. Но продолжать так дальше нельзя, иначе он почувствует вкус несуществующей власти. Лютер выключил радио. И благо не стал больше ничего говорить. Я же отвернулся к окну, пытаясь рассмотреть город, в котором я теперь будут жить как минимум год. Ладно, город можно было бы назвать красивым в какой-нибудь параллельной вселенной, где мне бы нравился зеленый цвет. Просто нескончаемое море зелени: листва, мшистые стволы деревьев, на земле - толстый ковёр из папоротника. Самое тошнотворное зрелище, которое вы можете себе представить. Мы подъехали к небольшому двухэтажному коттеджу, видимо, моему новому дому. У дороги был припаркован, похоже, моя новая «крутая» машина. Блекло-красная, с большими закругленными крыльями и просторной кабиной. Ну, возможно, этот «зверь» мне немного и понравился, пусть он и не был каким-нибудь Порше или Мерседесом. В конце концов, у меня никогда не было своей машины. Лютер же никак не прокомментировал машину, заходя в дом с одной из моих сумок. Я поспешил за ним, отрываясь от созерцания моего нового «зверя». Внутри было тихо и… вообще всё равно, я ничего не ожидал от этого момента. Просто заметил, что дом выглядел не так уж и плохо, пусть и был немного неопрятным и потрёпанным. В остальном же – вполне неплохие условия, учитывая, где я мог жить месяцами. Хотя признаться честно, колония для несовершеннолетних все-таки немного воспитала меня. Только сейчас понял, что стал более брезгливым, а руки так и чесались отмыть здесь полы от многолетней грязи. В общем да, для меня оно и могло быть неплохо, но человек со стороны назвал бы такое место наркопритоном. — Ну мы же договаривались, — возмущённо пробухтел себе под нос Лютер, бросая мою сумку и проходя по коридору. — Тильда! Чёрт тебя подери, спускайся сейчас же! Тильда, Тильда, Тильда. Имя такое странное и незнакомое, будто принадлежащее какой-то очень далёкой от меня незнакомке. Что ж, так оно и было, потому что никак во мне не отзывалось. Тильда – всего лишь имя, которое не имеет для меня значения. Я подхватил свою вторую сумку и прошел по коридору, чтобы выйти к лестнице, где и стоял Лютер. Как раз в этот момент спускалась Тильда, женщина, которая типа была моей матерью. У меня никогда не было настоящей матери, но в голове сложился четкий образ, какой она должна быть. Я представлял себе, что у матери мягкая и теплая улыбка, что она всегда опрятно одетая, волосы у нее убраны, а глаза постоянно светятся. Да, я представлял в первую очередь Кэсс. И Тильда, к счастью или сожалению, была очень далека от этого столь светлого образа, который я напридумывал в своей голове. — Не кричи так, Лютер, — устало попросила его Тильда своим тихим голосом. — Вот она я. Чего ты от меня хочешь? Тильда неуверенно стояла на ногах, всем телом облокотившись на перила, которые под ее весом держались на последних соплях. Я обнаружил, что представляю, как они с треском ломаются, и Тильда… Наверное, это не то, что должен представлять нормальных ребенок, когда впервые видит свою мать. — Тильда, я привез твоего сына, — с каким-то отчаянием сказал Лютер, махнув рукой в мою сторону. Наши глаза с Тильдой встретились, и это не было моментом откровения. Тильда смотрела на меня так, словно узнавала во мне что-то, но все ещё видела во мне много новых черт, которые отличали меня от Аарона. Я же все еще думал о том, как забавно будет, если перила всё-таки сломаются, и она полетит вниз. В конце концов, она опустила глаза вниз. — Хорошо, — сказала она, повернувшись к Лютеру. — Теперь я могу пойти спать? Мне вставать через несколько часов на ночную смену. Лютер действительно ожидал от нее чего-то другого? А ведь она была его сестрой. Даже я, взглянув на нее один раз, успел понять, что из этого ничего хорошего не выйдет. Она не Кэсс, чтобы хотя бы попытаться быть хорошей матерью. Наверняка она даже Аарона особо не любила, хоть ей совесть и не позволила семнадцать лет назад оставить двоих близнецов. Тильда ушла обратно наверх, а Лютер осторожно взглянул на меня, словно ожидал с моей стороны какого-то взрыва. Но его не было, потому что мне действительно было всё равно. Я не разочаровался, потому что разочарование наступило ещё в день моего рождения. Сейчас же я просто принимаю всё, что есть. — Так, Аарон еще не вернулся из школы, — сконфуженно пробормотал Лютер, который явно не ожидал такого поворота. — Я покажу тебе комнату, которую мы с Аароном подготовили к твоему приезду. Мне отдали западную спальню с окнами во двор. Все было бы замечательно, потому что не в каждой семье мне доставалась отдельная комната, но господи, этот деревянный пол, бледно-голубые стены, пожелтевшие кружевные занавески на окнах - поистине тошнотворное сочетание. Добавьте ко всему этому бесконечную зелень за окном и поймите, что вы варитесь в адском котле. По крайней мере, кровать была новая, как и письменный стол. Спасибо, Икеа, за то, что ты существуешь. Две ванные на этаже, одна со стороны спальни Тильды, а вторая, как я понял, будет делиться между мной и Аароном. Отличный способ поссорить нас в первые же часы нашей совместной жизни. Как только я более менее нормально освоился в спальне, хлопнула входная дверь на первом этаже. — Должно быть, Аарон вернулся, — сказал Лютер. Вот тут я уже начал волноваться. На Тильду мне было все равно еще с самого начала, но Аарон… я не смогу объяснить, почему у меня грудь так сдавливает, когда я думаю о встрече с ним. Возможно, все дело было в том нашем телефонном разговоре ещё до того, как меня посадили. Я тогда ясно дал ему понять, что не хочу иметь ничего общего, но отчаяние и надежда, с которыми он говорил со мной тогда, все ещё застряли в моих ушах. Я не привык испытывать вину. И сейчас я всеми способами отгоняю ее, напоминая себе, что так было нужно. Что в тот момент это был самый правильный путь из всех возможных. Набрав в грудь побольше воздуха, я спустился вниз. Я видел уже фотографии Аарона, которые прислал Лютер. Это было странно: видеть себя на фотографиях в тех местах, где ты никогда не был. Приходилось постоянно напоминать себе, что это вообще-то не я, а другой человек. Но смотреть на точную копию себя, вот так, лицом к лицу и глаза в глаза… что ж, странный эксперимент. Аарону было неловко. Черт возьми, даже мне стало не по себе. Зато Лютер как новогодняя ёлка светился от счастья, аж из трусов готов выпрыгнуть. Воссоединение семьи и всё такое, которое пройдет явно лучше, чем моё знакомство с Тильдой. Но я бы не был в этом так уверен. Аарон довольно насторожено смотрел в мою сторону, застыв в проходе с почти спущенной сумкой и упавшей на пол ракеткой для экси. Господи, мой гребаный близнец играет в гребаный экси, желание жить только что ушло в минус сто. 一 М-м-м, привет, 一 неуверенно промычал Аарон, видимо, не зная, что делать. Блять, да и сам был без понятия, что люди делают в такой ситуации. Хорошо, мне не были доступны сакральные знания нормальных социализированных людей, но черт возьми, что делали ненормальные? Были ли у них какие-то планы на такие вот случае, которыми они забыли со мной поделиться? Я молча уставился на него, пытаясь отогнать нарастающую панику. Видимо, мое молчание пришлось Аарону не по вкусу, поэтому он просто недовольно фыркнул и, подхватив свой рюкзак и клюшку, прошел мимо меня наверх. Я прям чувствовал его злость, но он даже драматично не толкнул меня плечом, хотя и мог бы. 一 Что ж, всё прошло не так уж и плохо, 一 сказал Лютер. Я лишь на это закатил глаза и пошел обратно наверх, закрывшись в своей новой комнате. Здесь не было замка, зато был стул, которым можно было подпереть дверь. Я не думал, что Аарон может сделать что-нибудь… плохое. Не знаю, откуда взялась у меня такая вера в него, но интуиция редко меня подводила. А вот Тильда и Лютер - с ними я предпочитал быть настороже. Я сел на кровать, не зная, куда ещё себя деть, и уставился в эту уродскую бледно-голубую стену. Завтра начинается школа, и не то чтобы я как-то волновался по этому поводу. Я привык быть везде новенькими, везде чужим даже в собственном доме, который на деле же никогда не мог назвать “собственным”. Но сейчас все было совсем иначе. В средней школе Форкса триста пятьдесят семь, а со мной триста пятьдесят восемь учащихся. Господи, в колонии для несовершеннолетних у меня соседей было больше. А местные жители этого города наверняка живут всё ещё в средневековье и знают друг о друге все. Пусть пройдет даже пять лет (и не дай бог, я столько жить не собираюсь в принципе, не то, что в Форксе), а я всё ещё останусь для них чужаком с юга. Да и похуй, честно говоря. Я долго не мог заснуть. Мешал этот постоянный шум дождя и шелест ветра. Я думал, если так будет продолжаться и дальше, то я сойду с ума быстрее, чем планировал изначально. Извините уж, но зелёный цвет и бесконечный дождь в мои планы по самоубийству не входил. И чтобы хоть как-то заглушить эту природную катастрофу, я накрылся одеялом с головой, а потом еще и положил сверху подушку, планируя придушить себя, но каким-то образом уснул. Взглянув утром в окно, я увидел лишь густой туман. Сквозь грязно-серые тучи не проникало ни одного солнечного луча, и я почувствовал себя словно в клетке даже больше, чем когда сидел все эти годы в настоящей клетке. Ну, вы должны теперь понимать уровень всего этого пиздеца. Завтрак прошел спокойно, можно сказать, даже удачно, учитывая, что никто не разговаривал. Тильда выглядела такой убитой с утра, но я вспомнил, как она говорила про ночную смену. Ее еда была деревянной и безвкусной, но опять же, тебе не надо будет разочаровываться, если ты ничего не ждешь. Я спокойно проглотил ту кашу, которую она называла едой, и был вполне себе доволен. Вот как Аарон терпит такое – для меня самая большая загадка человечества. Пока мы завтракали, я без стеснения рассматривал небольшую кухню: старый квадратный дубовый стол, который надо было уже выбросить на помойку и забыть как страшный сон, мы сидели на трех совершенно разных стульях, которые которые убивали во мне последнее чувство прекрасного. И, господи, эти ярко-жёлтые ящики, которые были хуже зелёного. Я подозревал, что красила все это Тильда, потому что по ней сразу было видно отсутствие вкуса. Мы с моим злым близнецом (злым, потому что, ну, только тупой не почувствует эту пассивную агрессию, исходящую от него) сели в мою новую машину. Кабина, на удивление, оказалась чистой. Ну, она выглядела в три раза приличнее дома Тильды. Кожаная обивка сидений пахла табаком, бензином и мятной жвачкой. Мотор завелся быстро, правда с оглушительным ревом. В общем, спасибо, что работаешь. 一 Мы так и будем делать вид, будто нас не существует друг для друга? 一 раздраженно поинтересовался Аарон, когда я повернулся к нему, чтобы он объяснил, как ехать до школы. Ну вот опять, мы вернулись к этому. Он задавал вполне логичные вопросы, не так ли? И было видно, что ему не настолько все равно на меня, на наше общение, как Тильде. Но я в душе не ебал, что должен говорить. Казалось, что из меня исчезали любые мысли, когда он смотрел на меня. И тем не менее, мне надо было что-то с этим сделать. Я не хотел, чтобы он меня возненавидел. Я постоянно возвращался к нашему разговору несколько лет назад и понимал, что Аарону не было все равно, хотя на деле мы совсем друг друга не знали. 一 У меня никогда не было нормальной семьи, 一 признался я, хотя это было не самым легким решением. Но я просто представил, будто я стою перед зеркалом и разговариваю с самим собой. Правда… проблема была ещё и в том, что я до конца и с самим собой никогда не был откровенным. 一 И я не знаю, как делается правильно. В конце концов, единственная более менее нормальная семья, которая у меня была… тоже оказалась не самой нормальной. Сколько бы раз я ни пытался отогнать укол сожаления по поводу Кэсс, а все никак не мог от этого избавиться. Она была словно больным местом на моем теле, которое всё никак не могло зажить. 一 Ты тогда послал меня нахер, 一 заметил Аарон. Да, возможно, это было не самое правильное решение в моей жизни. Нет, я ни о чём не жалею и считаю, что мой поступок имел смысл, просто сделать это надо было как-то… по-другому, что ли. Но справедливости ради, мне было тринадцать лет. Даже тогда я подходил под все параметры “проблемного” подростка. У меня сейчас фильтра в словах не прибавилось, чего уж говорить о том времени. 一 У меня были свои причины, 一 ответил я, не желая выдавать все свои секреты. 一 О которых ты мне не расскажешь. 一 Не сейчас, 一 попросил я, хотя был уверен, что никогда не заговорю с ним об этом. 一 Хорошо, 一 почти понимающе кивнул Аарон. 一 Я тоже не знаю, каково это иметь брата. Это всегда были только я и мама, так что… мы можем попробовать? Аарон посмотрел на меня с какой-то надеждой, которую я не мог понять. Что скрывалось за всем этим, потому что я не верил, что это могло взяться из ниоткуда. В любом случае, вряд ли я сейчас смогу понять больше. 一 Да, 一 ответил я. 一 Давай попробуем. А теперь покажи мне, куда ехать. Не буду лукавить, разговаривать с Аароном было странно. Было странно даже смотреть на него, потому что я словно в зеркало смотрел каждый раз. А слышать его голос и понимать, что вот сидим мы, вроде и не общаемся как нормальные люди, но он спокойным голосом объясняет, как мне проехать - что-то за гранью моего понимания. Вообще проезд к школе был не таким уж и сложным. Она находилась прямо за автострадой, как и большинство школ любого американского города. Сама школа была до невозможности примечательной, прости господи, в этом городе будет хоть что-то не таким банальным? Несколько зданий из темно-красного камня, и только вывеска “Средняя школа Форкса” говорила о его истинном назначении. К тому же вокруг корпусов росло столько деревьев, что это был отличный способ пойти туда и повеситься между уроками, чтобы твоё тело никогда в жизни не нашли. Хорошо, если быть откровенным, школа не была настолько типичной. Но это лишь потому, что я привык к тюремной дисциплине, высокой ограде и охранникам на каждом шагу. Я припарковался у одного из корпусов, дверь которого украшала маленькая табличка с надписью “Администрация”, куда мне и надо было зайти перед уроками. Судя по тому, что наша машина была сейчас единственной на студенческой парковке, мы приехали очень рано. 一 Я привык приезжать на автобусе, который объезжает до школы половину города, 一 объяснил Аарон, заметив мое замешательство. 一 Теперь, наверное, нам можно будет выходить позже минут на тридцать. Хочешь я схожу с тобой в администрацию? 一 Все в порядке, 一 ответил я. Господи, я за это утро наговорил больше, чем за последний месяц. У меня такими темпами язык от разговоров отвалиться. Вот бы так оно и было, чтобы люди больше не приставали ко мне с тупыми разговорами. 一 Я схожу один. Но, к сожалению, разговоров сегодня мне будет не избежать. Даже если я собирался свести все разговоры по минимуму со своими новоиспечёнными одноклассниками, все равно придется говорить с учителями или с людьми в администрации. Я уже представлял, каким разбитым буду чувствовать себя под конец дня, когда вернусь домой. В идеальном мире мне бы понадобилось несколько дней отдыха под одеялом с самой большой порцией мороженого и марафоном тупых комедий нулевых, чтобы прийти в себя. Но да, мы не в идеальном мире. Господи, в маленьком кабинете канцелярии хоть и было довольно уютно, но даже сюда они умудрились запихнуть больше десяти растений в пластиковых горшках, как будто на улице этого зрелища было недостаточно. Женщина подняла на меня глаза, когда я подошел к стойке. 一 Чем я могу вам помочь? 一 спросила она, внимательно оглядывая меня с ног до головы с такой настороженностью, будто я мог в любую минуту достать ножи и пырнуть её. И она была права, на самом деле, ножи всегда были при мне. 一 Эндрю… Миньярд. Начал я довольно уверенно, но когда надо было произнести свою фамилию, то немного замешкался, хотя она, кажется, не заметила этого. Новая фамилия странно ощущалась на языке, потому что я впервые произносил ее вслух. Знать, что она у тебя есть, что так ты записан во всех документах – это одно. А говорить ее каким-то незнакомцам – что ж, удивительное странное дело. 一 Ну конечно! 一 воскликнула она и лихорадочно стала что-то искать в большой стопке документов. 一 Вот ваша расписание и карта школы. Давайте я вам объясню, как и куда надо пройти… Но так как я изначально не собирался быть вежливым, то и слушать её не стал. У меня на руках было все необходимое, а с какими-то трудностями я могу и сам разобраться. В конце концов, у меня было здесь одно знакомое лицо, которое в любом случае мне поможет. И я все равно был уверен, что помощь Аарона мне не понадобится. Это не должно быть таким сложным. Когда я вышел обратно на стоянку, то та начинала уже заполняться машинами. Я сел обратно в свою, где все еще был Аарон. 一 Итак, у меня сейчас будет литература у Мейсона, 一 ответил я, рассматривая свое расписание. 一 Ух, у меня биология, 一 сказал Аарон. 一 Литература в третьем корпусе, это тебе надо вон в то здание. Аарон предлагал свою помощь после каждого урока, а я чувствовал себя странно от такого внимания, поэтому отказался. Да и правда, это не казалось таким уж и сложным. Школа была не так уж и огромной, чтобы я мог в ней потеряться, так что я был уверен, что все будет нормально. Так как у нас с Аароном не совпадал ни один урок, мы договорились встретиться с ним в столовой на большом перерыве. Затеряться в толпе было не так уж и сложно. Я натянул на голову черный капюшон, поэтому никто на меня не обращал внимания. Да и выглядел я как точная копия Аарона, наверное, именно поэтому на меня пока никто косо не смотрел. Я подал формуляр на подпись тому самому мистеру Мейсону, который окинул меня оценивающим взглядом, а я же уставился на него в ответ. Конечно, он не ожидал, что я отвечу ему, поэтому почти смущенно отвернулся от меня, протягивая список литературы на семестр. Потом он попытался посадить меня за первую парту, но я молча направился в самый конец, тем самым привлекая к себе много внимания. Какая уже разница, они и так поняли ещё несколько минут назад, что я не Аарон. Список литературы был таким банальным, что я уже приготовился к скучному семестру. Ну серьезно, Бронте, Шекспира, Чосера и Фолкнера я прочитал еще в колонии для несовершеннолетних, потому что там английская литература преподавалась в прошлом году. А так как заняться там было особо нечем, то учился я вполне неплохо. Наконец прозвенел этот гнусавый звонок, и я уже было собирался пойти дальше, когда передо мной волшебным, блять, образом образовался какой-то долговязый прыщавый парень с дебильной улыбкой. Он явно хотел пообщаться, а я думал, неужели со стороны я все еще похож на более менее социализированного человека. 一 Ты ведь Эндрю Миньярд? 一 широко улыбаясь, спросил он. 一 Ого, ты так похож на Аарона! Если что, мы с ним друзья, так что ты можешь мне доверять. Я проигнорировал его, проходя дальше по коридору. Но, очевидно, это не сработало, потому что он не просто был “тупым”, он был “еще тупее”, увязавшись за мной. У меня аж руки зачесались, так хотелось достать ножи и показать этому придурку, какой я на самом деле дружелюбный. Останавливало только то, что он был вроде как другом Аарона, а мне не хотелось портить отношения с братом, которые более менее наладились меньше часа назад. 一 Эм, какой предмет у тебя дальше? 一 возбужденно крикнул он, пытаясь угнаться за мной. Я снова ничего не ответил, пытаясь найти по карте шестой корпус. Найдя его глазами, я отправился в ту сторону, а этот придурок не отставал от меня. Друг Аарона, поспешно напоминал я себе, когда руки тянулись к повязкам на руках, где лежали мои ножи. Он все еще был другом Аарона, да и в этом городе нет второй школы, куда бы можно было пойти в случае исключения. А меня точно исключат, если я в первый же день буду угрожать кому-то ножом. Так уж всё складывается, что мне придется как-то держать себя в руках, если я хочу доучиться. На самом деле, не хочу, но даже я понимал, что это всё равно надо. В ближайшие несколько месяцев у меня не было причин кончать жизнью, так что портить себе эту самую жизнь пока не собирался. Если было, конечно, что испортить. 一 О, ты идешь в шестой корпус. Мне надо в четвертый, но я могу тебя проводить, 一 сказал навязчивый парень. Я ничего ему не ответил, но он ожидаемо увязался за мной. 一 Кстати, меня зовут Эрик. 一 Вау, тупее имени я еще не слышал, 一 не выдержал я. Если его это и обидело, то он никак этого не показал. Как же все-таки некоторые люди любят, когда их унижают, просто поразительно. 一 Не очень похоже на Окленд, не так ли? 一 спросил он у меня. Сначала я напрягся, что он знает обо мне так много, а потом подумал, что это же Форкс. Тут информация, наверное, распространяется быстрее, чем она успевает появляться. Я не удивлюсь, если он сейчас скажет цвет моих трусов. Я ничего не ответил, продолжая просто идти, надеясь, что нужный кабинет вот-вот подвернется. 一 Наверное, дождей там почти не бывает? 一 Тебя не научили пользоваться Гуглом? 一 уже не выдержал я. 一 Просто… я не представляю, как жить без дождя. 一 Странный у тебя фетиш. 一 Так, разговор что-то у нас не заладился, 一 сообразил он, а я чуть не закричал от счастья, что до него дошло. Но, кажется, не так, как мне хотелось. 一 Что-то ты не очень загорелый для того, кто жил в Калифорнии. 一 Что-то ты не очень умный для семнадцатилетнего, 一 прорычал я. В этот же момент я увидел нужный мне кабинет политологии и ускорил шаг. Не знаю, говорил ли этот Эрик мне вслед что-нибудь еще, но я быстро проскользнул в кабинет, закрывая за собой дверь, хотя за мной шла группа студентов. Ничего страшного, не перетрудятся, чтобы открыть чертов кабинет. Дальше утро продолжалось в более спокойной обстановке, хотя со мной продолжали знакомиться люди или же путали меня с Аароном. Учитель тригонометрии, мистер Варнер, не понравился мне с первого взгляда. Ладно, мне никто здесь не понравился, но этот тип казался мне хуже всех остальных. Особенно в тот момент, когда попытался заставить меня представиться перед всем классом. С одной девушкой, которая представилась как Джессика Стэнли и подруга Аарона, я сидел на тригонометрии и испанском, а потом мы вместе пошли в сторону кафетерия. Конечно, она пыталась заговорить со мной, но как и Эрик, я старался игнорировать ее по возможности. По крайней мере, она не казалась мне такой тупой, как тот самый Эрик, однако каким-то интеллектом она тоже не блистала. Аарон помахал мне, когда мы вошли в кафетерий. Джессика действительно оказалась подругой Аарона, потому что он довольно тепло поздоровался с ней, когда мы сели за стол. Тут же был и Эрик, который без конца улыбался и пытался втянуть меня в разговор, но Аарон видел, что мне это не особенно интересно, поэтому пытался перевести его внимание на себя. И вот в такой обстановке я впервые увидел их. Их было шестеро, они сидели в самом дальнем углу, не разговаривали и не ели, хотя перед каждым стояло по подносу с едой. Но прежде всего меня привлекло то, какими разными они были, но такими пугающе одинаковыми одновременно. Один парень был высокий и мускулистый, другой был таким же высоким, но значительно стройнее, хотя по нему было видно, что он спортсмен. Третий был невысоким, наверное, всего на несколько сантиметров выше меня самого. Такой весь неопрятный, со спутавшимися рыжими волосами. Из-за роста он казался моложе всех, но вообще-то остальные выглядели так, будто могли быть студентами или даже преподавателями. К слову говоря, девушки были красивыми. И это говорю вам я, человек, который обычно не смотрит на женскую красоту вообще. Но да, их внешность прям бросалась в глаза, и это было не вычурно, а даже приятно. Одна была высокая стройная блондинка, как будто она сошла с подиума какого-нибудь показа Виктории Сикрет. Вторая была миниатюрная девчонка, которой на первый взгляд было как будто лет четырнадцать, с короткими светлыми волосами. Третья же была высокой девушкой с короткими черными волосами с симпатичными кудряшками. Смотря на этих людей, на то, какими красивыми они все были, можно легко подхватить бисексуальную панику. Я был на сто процентов уверен в том, что я гей. Но эти девушки… да, изумительная красота, не буду лукавить. И хотя они не были родственниками, но все же были между ними общие черты: они казались мертвенно-бледными, бледнее любого студента. Даже та девушка с кудряшками: она были чернокожей, но по сравнению с другими черными студентами, ее кожа как будто была какой-то блеклой, почти нездоровой. У всех них были почти черные глаза, а под ними - темные круги, похожие на огромные багровые синяки. Словно они не спали по несколько ночей или сводили синяки после драки, где им переломали носы. Однако носы, как и остальные черты лиц, были такими благородными, почти идеальными. Никогда в жизни ничего подобного не видел. Аарон в этот момент был занят разговором с Эриком, поэтому я не удержался, и наклонился к Джессике. 一 Кто они? Джессика почти сразу поняла, о ком идет речь. В тот самый момент рыжий парень поднял голову и посмотрел сначала на мою новую одноклассницу, а потом уже и на меня. Этот симпатичный (мягко сказано) ублюдок отвел глаза быстрее, чем я успел встретиться с ним взглядом. Его интерес был мимолетным, словно Джессика назвала его по имени, и он инстинктивно отреагировал, хотя разговаривать с ней не собирался. Несколько девушек за моим столом глупо захихикали. 一 Это Натаниэль Веснински и Кевин Дэй, они двоюродные братья. Высокая блондинка - это Элисон Рейнольдс, а та, что пониже - Рене Уокер. Другую девушку зовут Дэн Уальдс, а парня Мэтт Бойд, 一 чуть слышно говорила Джессика. 一 Они живут все вместе в семье тренера Ваймака, которые тренирует в школе команду по экси, и доктора Уинфилд. Я снова взглянул на них, в частности на того рыжего – он рассеянно смотрел на поднос с едой. Его губы заметно двигались, но никто из его приятелей не реагировал на разговор, словно он молчал. 一 Знаю, они выглядят необычно, 一 продолжала Джессика. 一 Они все играют в экси, если что. А еще они всегда держатся вместе. Я имею в виду, Элисон и Рене, Мэтт и Дэн. Только у Натаниэля и Кевина вроде нет никаких отношений, 一 с осуждением говорила девушка. 一 Естественно, что они все не кровные родственники. Только Кевин является родным сыном Ваймаку, хотя у них разные фамилии. Ну и Натаниэль его двоюродный брат. Мэтт и Элисон какие-то дальние родственники доктора Уинфилд, вроде тоже кузены друг другу. Дэн их приемная дочь. А Рене тоже удочерили, только не Ваймак с доктором, а Бетси Добсон, сестра доктора Уинфилд и наш школьный психолог. 一 Я слышала, что доктор Уинфилд просто бесплодна, 一 вставила другая девушка, имени которой я не знал. Ладно, все остальное было просто сплетнями, которые и могли быть интересны, но вряд ли правдивы. А все неправдивое быстро теряло свою ценность, а следовательно и интерес. Девушки тихими голосами говорили что-то ещё, но я уже не слышал. Эти ребята заинтриговали меня, поэтому я снова посмотрел на них. Один из них, да-да, тот самый рыжий, снова взглянул на меня, но на этот раз с каким-то интересом. Я тоже не отводил от него глаз, пытаясь понять, какого хуя этому рыжему от меня надо. Удивительным образом, он выдержал моя тяжелый взгляд, а потом отвернулся с каким-то разочарованием. Это только больше разозлило меня. Во мне появилось столько желания встать и двинуть ему по морде в лучших традициях парней из колонии. 一 Как зовут этого рыжего мудака? 一 снова не выдержал я, наклоняясь с Джессике. 一 Мудака? О, ты говоришь про Натаниэля? Натаниэль Веснински. Он, конечно, душка, но можешь не тратить на него время, как и на Кевина Дэя, который темненький рядом с ним. Они такие гордецы, что ни с кем не встречаются. Видимо, наши девушки и парни для них недостаточно хороши, 一 с явной обидой проговорила Джессика. Ну, тут не надо быть экстрасенсом, чтобы понимать, что один мудак уже успел отшить другую дурочку. Хорошо, в каком-то смысле я её понимаю. Но никогда этого не признаю. Я снова посмотрел на этого Натаниэля, который отвернулся, но на его щеках появились ямочки, будто он улыбался. Боже мой, да, я чертовски гей. Без сомнения. Я уже ненавижу Натаниэля Веснински. Обратно в класс я шёл сначала с Аароном и с еще одной девушкой, с которой он разговаривал с большим интересом. Но потом наши пути разошлись, Аарон пошел на свой урок, а мы с этой девушкой остались вдвоем. Она дружила с Аароном, но явно опасалась меня, чего я, честно говоря, не хотел. Ну, хотя бы потому, что она молчала. И не выглядела как кто-то, кто будет сильно докучать мне. В итоге она все равно заговорила первая, спросив, какой у меня следующий урок. Я постарался ответить ей спокойно, как нормальный человек. Но опять же, мне до нормальности, как пешком до Китая, поэтому она вжала голову в плечи и сказала, что у неё тоже биология, и мы можем пойти вместе. Впоследствии я узнал, что её зовут Анжела. Мы вошли в класс, и Анжела села за заднюю парту к своему соседу. К сожалению, класс уже был переполнен, и оставалось только одно место в ряду около окна. Эти спутанные рыжие волосы, темные, почти черные глаза - мне досталось место с Натаниэлем Веснински. Краем глаза наблюдая за Натаниэлем, я подал формуляр учителю. Когда я проходил мимо, парень окинул меня ледяным взглядом. Во мне снова проснулось желание врезать ему по его красивой гладкой роже, но урок уже начался, поэтому я просто сел рядом с ним. Мистер Баннер, учитель биологии, подписал мой формуляр и выдал учебник, слава богу, не задавая глупых вопросов. Я положил учебник на парту, а Веснински рядом со мной заерзал, как нетерпеливый младшеклассник, которого учительница не отпустила в туалет. В итоге этот ублюдок отодвинулся стул к самому краю парты, подальше от меня… морщась, будто от дурного запаха. Ладно, со мной бывало всякое, ночевал я тоже во всяких интересных местах, что от меня потом люди шарахались. Но сегодня утром я определенно принимал душ, так почему же тогда этот мудак выебывается? Я не удержался, закатывая глаза и сосредотачивая внимание на мистере Баннере. Я не был любителем биологии, но во мне теплилась надежда, что будет какая-нибудь интересная тема, на которой я смогу заострить внимание. Однако эта надежда рухнула слишком быстро, когда я понял, что лекция будет посвящена молекулярной анатомии, которую я уже изучал в колонии. Господи, эта школа находится в каком-то средневековье, раз уж даже в колонии образование современнее. В любом случае, я решил слушать и записывать во второй раз, хотя помнил эту тему замечательно. Просто для того, чтобы занять себя хоть чем-то. И чтобы не отвлекаться на Натаниэля Веснински. Любопытство сгубило кошку, а моя жизнь и так была уже погублена по всем фронтам, поэтому я все равно несколько раз за урок посмотрел в его сторону. Этот идиот целый урок просидел на краешке стула, стараясь держаться как можно дальше от меня. Я заметил, что его левая рука сжалась в кулак, а под бледной кожей проступили жилы. Такое поведение напоминало мне парней из колонии. Чего уж греха таить, я и сам был таким. До сих пор могу разозлиться с полоборота, с любого слова. Хотя таблетки, которые были прописаны тюремным психиатром, отлично помогали с настроением. Думаю вот, с этим парнем надо будет поделиться парой штук. И я знаю, что проблема этого парня вовсе не на мне. Может быть, у него просто сработал триггер - я могу быть похожим на кого-то из его прошлого. Меня это злило, руки так и чесались достать ножи, но в каком-то смысле я его понимаю. Даже с таблетками у меня случается… разное. Я снова посмотрел на Натаниэля. Наверное, мне не следовало, потому что его глаза вспыхнули такой яростью, что непроизвольно я схватился за нож, но не вытащил его. Парень как будто сдерживал себя, нападать не собирался, поэтому я не спешил прибегать к радикальным мерам, но всё равно оставался настороже. Я почти снова повернулся и чуть не спросил “Уебок, в чем твоя проблема?”, но в этот момент прозвенел звонок. Он только включился, а от Натаниэля Веснински уже и след простыл. От неожиданности я словно прирос к столу и смотрел вслед Натаниэлю. В каком-то оцепенении я собрал все свои вещи и уже собирался выходить из класса. 一 Ты Эндрю Миньярд? 一 раздался мужской голос. Оглянувшись, я увидел довольно симпатичного парня, светлые волосы которого были аккуратно уложены. Судя по его интересу, его мой запах как-то не смущал. Я лишь пожал плечами, мол, ну да, это я. 一 Меня зовут Майк! Хочешь, помогу найти следующий класс? Так и хотелось ответить, что нет, не хочу. Меня так заебал этот день, что я уже нихуя не хочу от своей жизни. Только лечь где-нибудь в углу и тихо умереть, чтобы меня больше никто не трогал. Мне явно надо найти нового психиатра, чтобы увеличить дозу таблеток, потому что столько общения требует очень много затрат. 一 У меня физкультура, 一 устало сказал я. Конечно, Майку это было непонятно, потому что я говорил это обычным безразличным тоном. Но внутри себя я начинал уже чувствовать подкатывающее опустошение, когда хотелось просто послать нахуй весь мир и просто… ничего. 一 О, я тоже иду в спортзал, 一 обрадовался Майк, а мне так хотелось послать его куда подальше. На самом деле, Майк не выглядел так, будто собирался мне сильно докучать. И вообще он был действительно довольно симпатичным, вот если бы у меня было настроение… я вспомнил, как выглядит Натаниэль Веснински, и понял, что полтора часа назад у меня резко поднялась планка. Да, Веснински был ненормальным на всю голову ублюдком, но это не исключало того, что он был красивым больным на всю голову ублюдком. Мы вышли во двор. Парень трещал без умолку, а у меня болела голова, поэтому все хорошее о нем впечатление быстро испарилось. По крайней мере, нас объединяло то, что мы оба родились в Калифорнии - это то, что я уловил из рассказа Майка. А еще у нас общий английский, и я охуеть, как этому счастлив. Так и предвкушаю бесконечные разговоры на сорок минут без остановки. 一 Слушай, что ты сделал с Натаниэлем Веснински? 一 смеясь, спросил Майк, когда мы входили в спортзал. Видимо, он хотел меня хоть как-то увлечь в разговор, потому что за все время его болтовни я от силы произнес два слова. 一 Он был явно не в себе. Да, и это слабо сказано. По крайней мере, я схожу с ума не так быстро, а то я уж успел испугаться, что бегу вперед паровоза, и мне не показалось. Ну, я подумал, вдруг у меня уже галлюцинации начинаются, и что я вообще придумал себе этого блядского Натаниэля Веснински, как фигуру идеального мужчины, прости господи. 一 Наверное, 一 пожал плечами я, не показывая интереса. Не знаю, почему этот Майк так уцепился за меня. По мне так, я вел себя ничуть не лучше этого Веснински, едва ли смотря в сторону этого парня и отвечая так неохотно, что этого нельзя было не заметить. 一 Да он точно больной, 一 сказал Майк, заходя за мной в мужскую раздевалку. 一 Если бы случилось чудо, и тебя посадили со мной, я бы… Я не стал дослушивать эти бредни, скрывшись в комнате, где были душевые. У меня не было проблем, чтобы переодеваться перед другими парнями, я был парнем, который последние четыре года провел в колонии, так что я не знал, что такое стыд. Но сейчас мне было так противно от всех них, что морально я не был готов к такому подвигу. В колонии я хотя бы привык к парням и обстановке, да и деваться там было некуда. Сейчас же у меня появилось больше свободы, и я собирался ей воспользоваться. Мистер Клапп, учитель физкультуры, провел со мной небольшую беседу перед занятием. Мол, он читал мое личное дело и знает про вспышки агрессии, поэтому предупредил меня о безопасности, и что мне будет, если я покалечу других детей. В общем, всякое такое дерьмо, которое я пропустил мимо ушей. Ещё он посоветовал мне поговорить с Ваймаком о вступлении в команду по экси, раз уж я играл в колонии, да и мой брат был в команде. После физкультуры я отправился в сторону администрации, чтобы отдать обратно все их бесполезные бумажки. Войдя в теплый административный корпус, я от неожиданности застыл на месте, потому что снова меня ожидала поистине незабываемая встреча с Натаниэлем Веснински. Я громко захлопнул за собой дверь, но это не заставило его, к моему великому сожалению, оглянуться на меня. Низким, очень приятным голосом Веснински спорил с администратором. Понять, чего он добивался, не составляло труда - ему хотелось перенести урок биологии на любой другой день. Мне так и хотелось подойти и встряхнуть его сильно и больно, чтобы он сказал мне лично, в чем, блять, было его гребаное дело. Но я лишь закрыл глаза и посчитал до десяти, сказав себе, что пока этот черт не трогает меня физически, все его проблемы ебать меня не должны. Входная дверь вновь открылась, впуская в помещение новые порыв ветра. Маленькая девочка молча передела администратору какую-то папку и ушла. Натаниэль Веснински медленно повернулся, и черные глаза вновь окатили новой волной ненависти. Даже его перекошенное от злобы лицо все еще выглядело таким… Иисусе, я скоро сам не смогу смотреть на него без ненависти. 一 Что ж, ничего не поделаешь! 一 произнес Веснински низким голосом, словно пытался кого-то соблазнить. 一 Пусть все останется, как есть. Простите, что отнял у вас столько времени, 一 повернувшись на каблуках, он быстро вышел на улицу. Пытаясь выглядеть так, будто мне и бетонная стена не помеха, я подошел к стойке и протянул свой формуляр. 一 Как прошел первый день? 一 с опаской спросила у меня женщина. Я лишь покачал головой, не в силах разговаривать. Все, лимит на пустые слова был исчерпан.