The Inside Story

Стук — Заходите, — раздается слегка приглушенный голос Юнги из кабинета. Чонгук распахивает дверь и заходит внутрь, обнаруживая, что Юнги сидит за столом, а Намджун стоит у окна позади него. — Ребята, вы проводите время порознь? — спрашивает Чонгук с усмешкой, садясь на сиденье перед столом Юнги. Он дразняще поднимает бровь на Намджуна. — У тебя нет работы? — А ты? Юнги вмешивается прежде, чем Намджун успевает ответить. Он откидывается на спинку стула и складывает руки на груди, выжидающе глядя на Чонгука. — Где моя статья, а? Чонгук не может сдержать гордую ухмылку, которая появляется на его лице, когда он лезет в карман и достает USB-накопитель с готовой статьей, кладя его на стол между ними. Глаза Юнги расширяются, его брови взлетают вверх, когда он наклоняется вперед и берет USB-накопитель. — Готово? — недоверчиво спрашивает он, не теряя времени, вставляя его в порт сбоку своего компьютера. — Ты действительно закончил это? Чонгук кивает, указывая на экран Юнги. — Все готово. Юнги выглядит так, будто не верит в это, и Чонгук не может удержаться от смеха. — Ты должен быть доволен, хён. — О, я в восторге, поверь  мне. Юнги несколько раз щелкает мышкой, внимательно просматривая статью на экране. — Я просто удивлен. Когда мы разговаривали на прошлой неделе, ты был в смертельной хватке писательского кризиса и сказал, что не знаешь, с чего начать. Что изменилось? Чонгук пожимает плечами. — Я был… вдохновлен. И как только я начал, я не смог остановиться. Вернувшись из поездки с Чимином, Чонгук последние четыре ночи писал, как будто находился в каком-то безумном трансе. Его руки не раз свело судорогой, а шея все еще немного окоченела от слишком долгого наклонения над ноутбуком, но наконец статья закончена, и это хорошо. Это лучше, чем хорошо. Наверное, это лучшее, что он когда-либо написал. Она получилась отличающееся от его обычных статей. Может быть, потому, что это гораздо более личное. Может быть, потому что он знает, что это будет значить для Чимина… что для него будет значить, когда Чимин это прочтет. Чонгук наблюдает, как Юнги читает статью, нервно жуя ноготь. Он перечитал статью более дюжины раз, чтобы убедиться, что она идеальна, физически записывая некоторые ее части на бумаге, прежде чем напечатать на своем компьютере. Его блокнот принял на себя основную тяжесть его запутанных мыслей, пока он пытался придумать, как правильно их сформулировать, поля были заполнены мелкими заметками и каракулями. Именно так он всегда предпочитал писать: карандаш на бумаге, графит помогал выявить самые сокровенные мысли. После нескольких мучительных минут молчания Юнги выдыхает и откидывается на спинку стула. — Что думаешь? — спрашивает Чонгук, его нога нервно подпрыгивает. — Честно? Юнги проводит рукой по волосам. — Я думаю, это лучшее, что ты когда-либо писал. Чонгук выдыхает, даже не подозревая, что задерживает дыхание. — Действительно? Ты действительно так думаешь? Юнги кивает, снова глядя на экран. «Пак Чимин – Внутренняя история». Он читает заголовок вслух, приподнимая уголки губ. — Это довольно сентиментально для статьи в GQ. — Это не что иное, как правда, — возражает Чонгук, чувствуя себя немного обороняющимся. — Кажется, публике нравится хорошее разоблачение Чимина, поэтому я просто даю им то, что они хотят. За исключением того, что этот — единственный, который на самом деле правдив. Юнги мычит, все еще скользя глазами по словам на экране. — Ну, это определенно вызовет переполох. Учитывая то, как публика воспримет любую новость о Пак Чимине, как голодные чертовы зомби, я думаю, что это потенциально может стать одним из самых продаваемых выпусков, которые мы когда-либо публиковали, если не самым продаваемым. Намджун наклоняется над Юнги, его рука скользит ему на плечо, пока он просматривает статью. — Черт, Чонгук-а, это высокая похвала от главного редактора. Юнги слегка, почти незаметно, шевелится под прикосновениями Намджуна. — Это определенно вызовет поляризацию реакции общественности. Есть люди, которые ненавидят Пак Чимина, поэтому они возненавидят эту статью. Но они всё равно прочитают. А еще есть его поклонники и представители широкой публики, которым это понравится. В любом случае, выпуск разлетится как горячие пирожки. Чонгук кивает. Он рад слышать, что Юнги возлагает такие большие надежды на его статью, но она уже давно перестала касаться вопросов продаж. Эта статья — нечто большее. Это письмо Чимину, для Чимина, о Чимине. — Вообще-то, хён, я хотел попросить об услуге… — нервно говорит Чонгук, взъерошивая волосы на затылке. Юнги с любопытством смотрит на него. —Вперед, продолжай. — Мне, ну, действительно не нравятся редакционные фотографии, которые Чимин сделал для статьи. Чонгук немного вздрагивает, зная, что на съемки, вероятно, было потрачено немало средств компании. Юнги смеется, невозмутимо. — О, ты дал понять это более чем ясно. Чонгук вздыхает. — Они просто не правы, хён. Каждая журнальная фотосессия Чимина — это всегда одна и та же поздняя фотография, где он выглядит устрашающе. Именно таким его всегда изображали, и это настолько отличалось от того, кем он является на самом деле. Прости, хён, не хочу усложнять, но они не подойдут… во всяком случае, для моей статьи. Юнги секунду сидит молча, прежде чем обменяться взглядами с Намджуном. — Хорошо. Что же тогда ты имеешь в виду? Чонгук достает телефон и кладет его на стол между ними. Юнги смотрит на устройство, а затем поднимает взгляд на Чонгука, как будто у него выросла дополнительная голова. — Ты не можешь быть серьезным. — Хён… поверь мне.                           —— Глядя на Чимина, теперь чувствуешь себя по-другому. Тот же самый, но совершенно и совершенно другой. Ощущение почти осязаемое. С тех пор, как они вернулись из спонтанной поездки в родной город Чонгука, похоже, что все оставшиеся стены между ними тихо рухнули и были унесены морским течением. Теперь они с Чимином — это что-то, хотя он пока не уверен, что это такое. — Извините, пожалуйста, — говорит сотрудница, проходя мимо Чонгука, вырывая его из мечтаний. Он отрывает взгляд от того места, где он наблюдал за Чимином через фотостудию, и уходит с её дороги, извиняясь, прежде чем его глаза снова находят Чимина. Чимин еще не осознал, что Чонгук прибыл на фотосессию, слишком занятый в окружении стилистов и визуального директора Vogue Korea. Это был один из «свободных концов», который Чимин хотел связать, прежде чем уйти из центра внимания. Он хочет выполнить свои ранее согласованные графики и обязательства, поэтому вот они, на очередной фотосессии, с Чимином под еще одним набором резких белых огней. Утром Хосок написал Чонгуку, объяснив, что не будет сегодня на съемках, поскольку бренд хочет нанять собственных стилистов. Он попросил Чонгука присмотреть за ним за Чимином, пока тот неохотно работает на другой работе в течение дня. Чимин сосредоточенно хмурится, слушая фотографа, его глаза устремлены на экран компьютера, где ему показывают что-то связанное с концепцией фотосессии. Чонгук не может сдержать нежной улыбки, наблюдая за ним. Когда он впервые начал следить за Чимином два месяца назад, он был невероятно напуган им, но теперь он не может не думать, что Чимин все время выглядит мило. Чимин что-то говорит фотографу, когда из ниоткуда внезапно появляется стилист и начинает проводить пальцами по его волосам, заставляя Чимина слегка вздрогнуть от внезапного неожиданного прикосновения. Она даже не предупредила его о своем присутствии и не попросила прикоснуться к нему, и её заботы кажутся немного чрезмерными, поскольку она продолжает проводить рукой по его уже уложенным волосам, слегка взъерошивая их, прежде чем поправить, чтобы они выглядели именно так, как они были раньше. посмотрела, прежде чем прикоснуться к нему. Это буквально самая бессмысленная вещь, которую Чонгук когда-либо видел. Совершенно очевидно, что она просто хотела предлога, чтобы прикоснуться к Чимину, и Чимин, кажется, тоже это понимает, судя по тому, как он слегка отшатывается. Чонгук чувствует, как его охватывает горячая вспышка защитного чувства. У него сильнейшее желание подойти и отбить её руку, но он сдерживает себя, не желая устраивать сцену. Словно он почувствовал на себе взгляд Чонгука, Чимин внезапно поднимает голову, и когда их взгляды встречаются через всю студию, жесткое выражение лица Чимина мгновенно смягчается теплой улыбкой, его плечи поднимаются и опускаются, когда он выдыхает с облегчением. Внезапно все остальное отходит на второй план, как будто персонала больше нет, и они снова одни, снова на пляже, а морской воздух окутывает их, пока они вместе идут по гавани. Момент прерывается тем, что другой стилист приближается к Чимину и тянет за воротник его рубашки, чтобы поправить ее, чтобы она распахнулась немного больше, открывая большую часть его груди. Чимин, кажется, сыт по горло и стряхивает всех сотрудников, напряженно кивая им, прежде чем проскользнуть сквозь небольшую толпу, собравшуюся вокруг него, и направиться прямо к Чонгуку. Персонал, кажется, ворчит между собой, неодобрительно глядя на него, но Чимин, кажется, этого не замечает, его глаза сосредоточены только на Чонгуке. — Ты опоздал, — поддразнивает Чимин, останавливаясь перед ним, слегка прикусывая губу и вставая на цыпочки. — Знаешь, это плохая журналистика. Таким способом ты никогда не получишь сенсацию. Чонгук смеется, его лицо расплывается в улыбке. — Ой, извини, я застрял в пробке. Видишь ли, я до сих пор не привык к этим городским дорогам. Не знаю, знаешь ли ты, но я вырос на лодке, и в море нет движения. Чимин посмеивается, наклоняясь немного ближе к пространству Чонгука. — Ты уверен, что это не потому, что ты допоздна писал мне сообщения, а потом проспал? — Я не понимаю, о чем ты говоришь, — мычит Чонгук, изображая невежество. Чимин вскидывает бровь. — Хм, да? Думаю, тогда тебе не понадобится кофе, который я тебе принес? Чонгук практически скулит в ответ. — Хён, пожалуйста, я умираю. Чимин смеется, поднимая палец вверх и говоря Чонгуку подождать секунду, прежде чем поспешно свернуть за угол. Через несколько мгновений он возвращается с большим американо на вынос и передает его Чонгуку. — Огромное спасибо, хён. Чонгук принимает чашку от Чимина и делает глоток, удовлетворенно вздохнув. — Это именно то, что мне было нужно. Ты лучший. Чимин улыбается, наклоняя голову, и если бы Чонгук не знал ничего лучшего, он бы сказал, что Чимин покраснел. Боже, он такой красивый. — Чимин-щи? Их прерывает помощник стилиста, который подходит к ним. — Теперь мы готовы принять вас. Нам просто нужно надеть следующий комплект украшений. Чимин кивает в ответ, его поза выпрямляется, выражение лица закрывается, когда он инстинктивно возвращается к внешнему образу Пак Чимина, который видят все остальные. Забавно, насколько сильно может измениться ваше окружение. Всего несколькими днями ранее Чимин свернулся калачиком на кровати в лодочном домике брата Чонгука, с чистым лицом, с растрепанными волосами, в старой футболке Чонгука для серфинга и рассказывал ему, как он не спал так хорошо  уже много лет. Но теперь, как щелчок выключателя, он снова оказался в центре внимания, который угрожает задушить его. Чонгук видит, какой эффект это на него оказывает, даже если Чимин улыбается и притворяется. Он видит темные круги, которые снова появились у него под глазами. Такое ощущение, что эта профессия его высасывает. Чонгук хочет успокоить Чимина. Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но стилист уже ведет Чимина обратно к той части съемочной площадки, которая предназначена для гардероба. Чимин на ходу оглядывается через плечо, словно проверяя, идет ли за ним Чонгук. Как будто это вообще вопрос. Они останавливаются перед большим туалетным столиком, и только тогда Чонгук видит плюшевые бледно-голубые коробочки с украшениями, которые Чимин будет моделировать. — Тиффани?  Чонгук заглядывает через плечо Чимина. — Ух ты… Я не знал, что ты с ними работаешь. — Я какое-то время был их послом, Чонгук-а. Ты не очень хорошо меня изучил, не так ли? Чимин поддразнивает, вытягивая запястья и позволяя стилистам начать надевать украшения. Они обертывают его запястья и шею слоями тонких серебряных цепочек, а его рубашка вырезана настолько низко, что прекрасно видно украшения. — Знаешь что, — Чонгук поднимает палец, как будто он только что вспомнил, — я почти уверен, что это действительно всплыло в моих исследованиях. — Лжец, — посмеивается Чимин, слегка наклоняясь, пока стилист застегивает ему на шею цепочку. — Хён, у тебя, по крайней мере тридцать брендовых сделок? Разве я виноват, что кого-то пропустил? Я почти уверен, что весь Сеул заключил с тобой контракт. Чимин качает головой, все еще улыбаясь. — Я просто дразню тебя. Чонгук обходит Чимина и скользит перед ним, немного наклоняясь, чтобы поймать его взгляд, чтобы полностью завладеть его вниманием. — Хорошо, я признаю, может быть, я не знал обо всей этой истории с Тиффани — я имею в виду, кто вообще о них слышал? Он пренебрежительно указывает на логотип Тиффани и синие коробочки, и Чимин фыркает. — Но я знаю о тебе более важные вещи, чем случайные сделки с брендами. — О, и что же это за вещи, ммм? Чимин бросает вызов, облизывая губы. — Ну ты предпочитаешь спать на правой стороне кровати, — шепчет Чонгук так, чтобы мог слышать только Чимин, — и ты дуешься во сне. Глаза Чимина почти комично расширяются, а по его щекам пробегает глубокий румянец. — Что ты вообще такое говоришь, Чонгук-а… — он дуется, и Чонгук торжествующе ухмыляется. Он собирается еще немного подразнить Чимина, когда между ними встает стилист, осматривая Чимина. — Он готов, — кричит стилист режиссёру фотосессии. — Хорошо, хорошо, тогда давай поставим тебя перед камерой, Чимин-щи. Режиссер съемок, кажется, торопится и громко хлопает в ладоши. — Всем на свои места! Чимин напрягается, сжимая кулаки, прежде чем быстро их расслабить, нервно глядя на дорогие кольца, покрывающие его пальцы. Он смотрит на Чонгука, опустив брови и делая успокаивающий вдох. — У тебя все получится, — Чонгук ободряюще улыбается ему. — Я здесь, если я тебе понадоблюсь. Чимин кивает, легкая улыбка тронула его губы. Он выходит на чисто-белую площадку и останавливается на отметке в центре, указывающей, где ему нужно встать. Чимин естественен перед камерой. Его глаза скользят прямо по линзе, когда он поднимает руки вверх, придавая лицу различные позы, идеально демонстрируя украшения. Он действительно потрясающий, когда попадает в зону, вся комната в восторге от него, наблюдая за происходящим. Вскоре режиссер призывает Чимина переключиться на следующую линию украшений. Мужчина смотрит на Чимина так, словно смотрит на свою новую музу, его глаза сверкают, когда он вызывает команду стилистов. — Вы действительно блестящий, Чимин-щи, — делает он комплимент, и Чимин кивает в знак благодарности. — Но я действительно хочу раздвинуть границы этой кампанией. Знаете, больше двигаться в ногу со временем. Теперь режиссер обращается к стилистам, обращаясь к ним. — Мне бы хотелось, чтобы на следующих фотографиях Чимин-щи был без рубашки, с длинными цепями до пупка. Просто украшения — это его одежда. Желудок Чонгука внезапно становится тяжелым, как камень, защита, которую он всегда чувствует к Чимину, вспыхивает снова. Режиссер даже не спросил мнение Чимина, вместо этого инструктируя стилистов, как будто это его решение по поводу тела Чимина. Как будто Чимин не имеет права голоса в этом вопросе. Он даже не спросил, согласен ли Чимин с этим. Чонгук знает, что это не так. Он знает, что оказаться раздетым перед комнатой незнакомцев достаточно, чтобы ввергнуть Чимина в панику. Чонгук расправляет плечи и собирается сделать шаг вперед, чтобы возразить, как он это сделал на прошлой съемке, где это произошло, но он удивляется, когда вместо этого заговаривает Чимин. — Вообще-то, эм… извините, но мне это не нравится, — говорит Чимин режиссёру. Выражение его лица спокойное, но Чонгук видит легкую дрожь в его руках. — Я бы хотел остаться в рубашке… и в готовом виде. Режиссер смеется, как будто Чимин только что рассказал анекдот. — Чимин-щи, подумайте, какое внимание это может привлечь. Это всего лишь кусочек кожи, и я уверен, что вам нечего стыдиться своего тела. Он смотрит на Чимина сверху вниз так, что Чонгуку хочется ударить его по лицу. — Давайте дадим людям то, что они хотят, а? Чимин какое-то время молчит, прежде чем сделать глубокий вдох. — Извините, но нет, — повторяет он вежливо, но твердо, стоя на своем, — я не хочу этого делать. Выражение лица директора быстро становится кислым. — Очень хорошо, Чимин-щи. В таком случае я оставлю решение об одежде на ваше усмотрение. Он явно недоволен ситуацией и, вероятно, готов пожаловаться руководству Чимина на то, что он трудный, непрофессиональный или какую-то ерунду, которую он собирается сплести, чтобы навлечь на Чимина неприятности. Чонгук не может скрыть свой взгляд, когда директор уходит. Разговор о непрофессионализме. Устраивать истерику только потому, что кто-то не хочет стоять перед тобой полуголым. Чонгук, однако, не мог больше гордиться Чимином. Тот факт, что Чимин смог постоять за себя, тогда как всего несколько недель назад он не осмелился бы высказаться, опасаясь, что его посчитают трудным. Для него это огромный шаг вперед. То, чем он должен невероятно гордиться. Чонгук делает шаг вперед и оказывается рядом с Чимином. — Хён, это было чертовски круто. Чимин смотрит на него, выдыхая воздух, беспокойство плывет в его глазах. — Ага? Чонгук кивает. — Черт возьми, да. Он был совершенно не в духе. Это твое тело и твой выбор, что ты хочешь с ним делать. Я так рад, что ты постоял за себя, сначала с мамой, а теперь и с этим. Я действительно горжусь тобой. Чимин проводит рукой по волосам, его рука слегка дрожит. — Думаю, по сравнению с моей матерью это ничто. Они оба бросают взгляд на режиссера, который, кажется, разглагольствует перед своими помощниками. — Наверное, мне следует какое-то время держаться подальше от Naver. Кто знает, какая статья об этом выйдет. — К чёрту Naver, хён. То, что ты поставил этого придурка на место, было чертовски сексуально. Глаза Чимина расширяются от удивления.    —Сексуально… правда? Чонгук кивает, и Чимин отводит взгляд, легкий румянец заливает его щеки. — Ты считаешь меня сексуальным? Чонгук усмехается, находя Чимина настолько чертовски милым, что ему не хочется ничего, кроме как бросить его через плечо и убежать с ним из студии. Но, видя, что Чимин все еще украшен украшениями, которые могли бы оплатить аренду Чонгука за десять лет, он передумал об этом. Вместо этого он наклоняется, чтобы прошептать Чимину на ухо. — Милый, сексуальный, очаровательный. Ты — всё, Пак Чимин. Чимин втягивает воздух, его щеки краснеют еще сильнее, когда стилист приходит, чтобы вручить ему следующий наряд, который они приготовили. Это темная шелковая рубашка, и Чимин исчезает в гардеробной, чтобы надеть ее, явно немного взволнованный. Чонгук смотрит ему вслед с улыбкой, чувствуя, что его щеки вот-вот вспыхнут. Он смеет так открыто флиртовать, но он хочет, чтобы Чимин уловил эти сигналы, которые он посылает. Он хочет подтвердить, что Чимин отвечает им взаимностью. Пак Чимин. Боже, Чонгук так сильно хочет пригласить его на свидание. Но он хочет сначала опубликовать статью. Он хочет, чтобы Чимин прочитал это и вник в это. Он хочет, чтобы Чимин уловил все мелкие нюансы, чувства, которые Чонгук вплел в его слова. Он хочет, чтобы Чимин увидел себя глазами Чонгука. Затем он хочет пойти еще дальше — если Чимин ему позволит. Он знает, что между ними что-то есть. Он не забывает знать, когда с ним флиртуют другие. В прошлом он немного встречался, знакомился с людьми в барах. Но это гораздо глубже. Это выходит за рамки флирта, знакомств или случайных свиданий. Это эмоциональная связь, нечто глубокое и настоящее. Он не хочет поступать так, как обычно. Он хочет быть уверен, что когда он пригласит Чимина на свидание, это будет идеально. Чимин снова выходит на съемочную площадку, бросая взгляды и улыбки на Чонгука, который стоит рядом с камерой. Он почти уверен, что фотограф запечатлел застенчивые улыбки, которые дарит ему Чимин, и втайне надеется, что они не войдут в финальную кампанию. Эти улыбки принадлежат только Чонгуку, и он никогда не хочет ими делиться. Как только съемка наконец закончилась, Чимин снова переодевается в свою удобную одежду — мягкие на вид мешковатые джинсы и кремовую футболку с длинными рукавами. Он выглядит… очень обнимающимся, и Чонгуку приходится сдерживаться, чтобы не обнять его и не сжать сильнее. — Эм, и что ты делаешь после этого? — спрашивает Чимин, когда они оба идут по коридору к задней части здания, где находится парковка. Менеджер Чимина идет прямо впереди, вне пределов слышимости, что-то обсуждая с кем-то по телефону. — Я собираюсь пойти домой, покормить рыб и полить растения, — отвечает Чонгук, закидывая сумку на плечо. — После этого я собираюсь встретиться с Намджуном и Юнги в нашем обычном баре, чтобы немного выпить и пообщаться. — Это звучит хорошо. Чимин мычит. — Кстати, как твои рыбки? — С ними все в порядке, спасибо. Мы работаем над новым трюком, в котором они проплывут через этот крошечный обруч. Но Намджун становится для этого слишком толстым. Он продолжает застревать. Чимин хихикает. — Бедняга. Я до сих пор не могу поверить, что ты назвал их в честь своих лучших друзей. — Думаешь, это глупо? Чимин качает головой. — Нисколько. На самом деле, если у тебя появится еще один, тебе следует назвать его Чимин. Чонгук улыбается. — Хорошо, договорились. Они делают паузу, прежде чем разойтись, направляясь в разные углы парковки. — Что ж, повеселись сегодня вечером, — говорит Чимин с улыбкой, переминаясь взад-вперед на ногах. — Увидимся завтра на съемочной площадке? Чонгук кивает. — Я буду там. Что ты будешь делать сейчас? Чимин пожимает плечами. — Я, наверное, просто пойду домой и приму ванну, чтобы снять стресс после этой съемки. Потом Хоби-хён придет позже посмотреть фильм. — Заставь его посмотреть «Дневник памяти». — О боже, он будет так плакать. Чонгук усмехается. — Точно. Ты должен позвонить мне и сказать, если он это сделает. Чимин хихикает и кивает. — Как скажешь.                        ——  Чонгук с ворчанием садится в кабинку, где он обычно сидит со своими хёнами, пытаясь, но безуспешно, не пролить пиво себе на колени в тусклом свете бара. Он вскрикивает, когда холодная жидкость впитывается в его джинсы, а Юнги качает головой, швыряя ему через стол салфетки. — Мы не можем никуда тебя отвезти. Появляется Намджун, держащий в руках две бутылки пива: одну для себя и одну для Юнги. Он осторожно ставит одну кружку пива перед Юнги на стол, прежде чем скользнуть в кабинку рядом с ним. Юнги хватает свое пиво и держит его перед собой. — Спасибо Чонгуку за то, что он нашел свою музу и написал мне самую продаваемую статью всех времен. Чонгук чуть не поперхнулся глотком пива, которое только что выпил. — Х-хён, оно еще даже не вышло, — хрипит он, слово «муза» крутится в его мозгу. Юнги просто пожимает плечами. — Мы все знаем, что так и будет. Так что приветствую. Они все вместе чокаются, делают глоток и снова садятся на свои места. Намджун протягивает руку через заднюю часть кабинки позади Юнги, и Юнги расслабляется, прижимаясь к нему сбоку. Чонгук приподнимает бровь, переводя взгляд с одного на другого. — Значит, ты даже больше этого не скрываешь? Честно говоря, самое время. Юнги закатывает глаза, а Намджун просто фыркает от смеха, обнимая Юнги рукой за плечо. — А как насчет тебя, хм? Как проходит твоя сильная влюбленность в Пак Чимина? — Что… не отклоняйся, — бормочет Чонгук, делая еще один глоток пива, пытаясь скрыть тот факт, что он краснеет. — Я не влюблен в Чимина, — лжет он. —  И на самом деле мы с Чимином сейчас неплохо ладим. Это мягко сказано, но он не собирается говорить  правду. Чонгук уверен, что у Юнги и Намджуна есть подозрения по поводу его отношений с Чимином. И он знает, что может им доверять. Но несколько недель назад он пообещал Чимину в туалете клуба, что никому не расскажет о своей сексуальной ориентации, и сдержал это обещание. Это не его секрет. Если в будущем их отношения перерастут во что-то большее, это будет выбор Чимина, готов ли он признаться другим или нет. Чонгук знает, насколько это может быть сложно, поэтому он более чем счастлив идти в темпе Чимина, сколько бы времени это ни заняло. — Ну, я просто рад, что вы двое больше не пытаетесь оторвать друг другу головы, — ухмыляется Юнги, попивая пиво и счастливо усаживаясь, обняв Намджуна. Чонгук чувствует укол зависти, наблюдая за ними. Он представляет себя и Чимина сидящими в одной и той же позе, светлые волосы Чимина касаются его подбородка, а он расслабляется на его плече. Они вдвоем смеются и рассказывают о своем дне. Чонгук массирует воспаленные мышцы Чимина, пока они решают, что поесть этим вечером… — …привет… земля Чонгуку? Голос Намджуна вырывает Чонгука из мечтаний, возвращая его к реальности. — С тобой все в порядке, приятель? Чонгук кивает, делая еще один глоток пива. — Прости, хён. Что ты сказал? —Ты рад, что твоя статья наконец-то готова? — Да, конечно. Чонгук чувствует прилив нервов и волнение, когда думает о публикации статьи. — Я очень надеюсь, что Чимину это понравится. Юнги усмехается. — И, конечно же, широкая публика, которая на самом деле будет покупать статью… И ты знаешь, Пак Ён Хи, человек, который на самом деле заказал её. Чонгук пожимает плечами. — Думаю, они тоже. Юнги качает головой. — Ты такой взбитый, Чонгук-а. В любом случае у меня есть кое-что для тебя. Он лезет в свою сумку рядом с ним и вытаскивает что-то, кладя это на стол перед Чонгуком. Глаза Чонгука расширяются, и он чувствует комок в горле. На столе перед ним — экземпляр июльского выпуска журнала GQ. Журнал с его статьей о Чимине. — Это пробный экземпляр, — говорит Юнги с улыбкой, делая глоток напитка. — Я подумал, что ты, возможно, захочешь копию передать Чимину. Он должен прочитать это раньше всех. Чонгук смотрит на Юнги, а затем снова на журнал перед ним. — Спасибо, хён, — шепчет он, беря журнал и глядя на фотографию Чимина на обложке. Он чувствует, как его охватывает целый ряд эмоций. Гордость за то, что получилось именно так, как он хотел, взволнован тем, что оно наконец-то будет выпущено, нервно, что Чимин это прочитает, любопытно, что он об этом подумает. Он также чувствует грусть, что все закончилось. Статья готова. После этой недели он больше не будет следить за Чимином. Его контракт на два месяца истекает. Внезапно его охватывает глубокая меланхолия. Все это так скоро закончится. Он рад, что статья будет опубликована и, надеясь, заставит замолчать всех ненавистников Чимина и даст людям представление о настоящем Пак Чимине, в которого так сильно влюбился Чонгук. Но оно горько-сладкое… очень горько-сладкое. Он не знает, как ему снова не видеться с Чимином каждый день после того, как это задание закончится. Боже, как он хочет видеть его каждый день, как сильно он этого хочет. Он вздыхает про себя, делая глоток пива. Он не может точно определить момент, когда влюбился в Чимина. Все произошло так… естественно. Это так отличается от любых его прошлых отношений, если их вообще можно так назвать. Он сильно влюбился в Чимина. Это произошло не в одночасье. Будто земля постепенно рассыпалась у него под ногами, мало-помалу, день за днём, и вот он попал в оползень, из которого даже не хочет вырваться. Он просто надеется, что Чимин чувствует то же самое. Чонгук выбрасывает остатки пива и выскальзывает из кабинки. —Я собираюсь выпить еще. — Я что-то сказал? — спрашивает Намджун. — Нет, хён, — Чонгук с улыбкой качает головой. — Я только что понял, что мне скоро понадобится новый письменный материал. — Разве это не хорошо? Юнги парирует. Ты можете начать работу над статьей в следующем месяце. Чонгук усмехается, показывая ему большой палец вверх, прежде чем проскользнуть сквозь толпу к бару. Чего Юнги не знает, так это того, что если бы он мог, Чонгук с этого момента писал бы только о Чимине. Он думает, что мог бы заполнить миллион библиотек историями о Чимине, но этого все равно было бы недостаточно. Опираясь на стойку, он задается вопросом, могут ли у писателей быть музы. Он думает, что могут.                        —— Вернувшись домой, Чонгук плюхается на кровать, наблюдая, как кружится потолок в его спальне. Он определенно слишком много выпил сегодня вечером, особенно учитывая, что сегодня будний день, а утром ему нужно на работу. Ну, технически нет, потому что он закончил свою статью. Но он не собирается никому об этом говорить, потому что у него осталось несколько дней до окончания контракта, и он собирается максимально использовать их. Затем на следующей неделе, когда его два месяца пройдут, он даст Чимину пробный экземпляр журнала, который есть у Юнги, и Чимин его прочитает, а затем Чонгук пригласит его на свидание. По крайней мере, таков план. Он издает громкий вздох, который эхом разносится по комнате, затем смотрит на часы на стене. Сейчас раннее утро. Если он сейчас ляжет спать, то, по крайней мере, поспит несколько часов, прежде чем сработает будильник. Однако сон не приходит. Чонгук перекатывается на бок, его простыни шуршат от этого движения. Он собирается закрыть глаза, когда его телефон загорается, и жужжание указывает на входящий телефонный звонок. Чонгук щурится на экран и улыбается, когда видит имя Чимина. — Хён, — тихо говорит он, когда отвечает. — Чонгук-а… ты проснулся. — Я вообще-то только что вернулся домой. Чимин мычит. — Тебе было весело со своими хёнами? — Я… слишком повеселился для буднего вечера, — стонет Чонгук. Чимин тихо хихикает. — Ты пьян? — Не совсем. — Навеселе? —Немного. — Я понимаю. Чонгук слышит улыбку в голосе Чимина и шелест простыней, когда он поворачивается на своей кровати. Ему хотелось бы быть рядом с ним. — Ты в постели, хён? Чимин вздыхает. —Ага. Хоби-хён недавно ушел домой… знаешь что? — Что? — Я уговорил его посмотреть со мной «Дневник памяти». Чонгук фыркает. — Он плакал, да? — Как ребенок. На самом деле мы оба. Потом мы практически обнимались до конца вечера. Чонгук усмехается, представляя эту сцену. — Это мило. Мне бы хотелось быть там, я бы тоже тебя обнял. — Действительно? Чонгук слышит улыбку в голосе Чимина. — А что насчет Хоби-хёна? Чонгук качает головой, хотя Чимин его не видит. — Только ты. Но Хоби-хён получил бы много ласковых похлопываний по плечу. Я не злой. — Значит, твои объятия предназначены только для меня? — Только ты. — Хм… это хорошо. Чимин кажется довольным. — Хён, — Чонгук перекатывается на спину, свободной рукой запуская длинные пряди волос. — Как ты думаешь, у писателей может быть муза? — Муза? В линии на мгновение замолкает, прежде чем Чимин снова тихо заговорит. — Думаю, да. Письмо – это вид искусства. Чтобы писать, нужно вдохновение, и этим вдохновением может стать человек. — Хм, — соглашается Чонгук. Он на мгновение закрывает глаза, в голове кружится туман. — Я думаю ты прав. Они оба молчат какое-то время, лишь их тихое дыхание проходит между ними. Затем Чимин говорит снова. — У тебя есть одна? — Хм?  — Муза? У тебя есть одна? Чонгук улыбается. — Я  думаю, да. Долгая пауза, прежде чем Чимин снова заговорит. "…Это я?" Чонгук усмехается, играя со своими волосами. — Ты очень смелый сегодня вечером, хён. — И ты сегодня очень пьян, Чонгук-а. — У тебя снова проблемы со сном? — спрашивает Чонгук, пытаясь сменить тему. — Не больше, чем обычно. Не пытайся сменить тему, — упрекает Чимин, и Чонгук фыркает. — Так это я? — Хм? — Твоя муза. Чонгук улыбается. — А ты как думаешь? Еще один шорох, затем Чимин говорит тихо, немного приглушенно, словно говорит в подушку. — Надеюсь, это я. Если это не так, то это будет очень неловко. Чонгук медленно вздыхает, пытаясь успокоить голову. — Конечно, это ты, хен, — тихо шепчет он, слова тяжелые на языке. — Кто еще это мог быть? Чимин удовлетворенно вздыхает, его простыни снова шуршат по телефону. — Я рад, что это я. — Действительно? Чимин зевает. — Ага. Несколько мгновений они лежали в комфортной тишине, прежде чем Чимин сонно заговорил. — Наверное, мне стоит сейчас попытаться немного поспать. Чонгук улыбается, представляя, как Чимин свернулся калачиком в его постели. — Хорошо, хён. Ты выпил что-то для сна? — Да. Я принял лекарство. — Это хорошо. Попробуй также послушать белый шум или звуки дождя. Это всегда помогает мне, когда я не могу заснуть. — Хорошо я попробую. Завтра утром я принесу тебе кофе от похмелья, которое у тебя точно будет, — тихо хихикает Чимин. Чонгук стонет, но улыбается, глубже зарываясь в подушку. — Мой спаситель. Увидимся завтра, хён. — Спокойной ночи, Чонгук-а. — Сладких снов, Чимин-хён.                          —— — Ты получил сообщение от Джин-хёна? — спрашивает Чимин, когда они идут бок о бок по коридору драматической студии к автостоянке. Сегодня пятница, полдень, и на этой неделе съемки завершились, а это значит, что двухмесячная слежка Чонгука за Чимином официально подошла к концу. Никто из них еще не упомянул об этом. Чонгук не хочет поднимать этот вопрос первым, поэтому ждет, пока Чимин что-нибудь скажет. — Сообщение? Чонгук достает телефон и видит в уведомлениях сообщение какао от Джина. Он был настолько отвлечён просмотром съёмок Чимина, что даже ни разу не проверил свой телефон. — Ага. Хочешь прийти сегодня вечером к Джин-хёну? — спрашивает Чимин, когда они проходят мимо нескольких сотрудников. — Он сказал, что мы все можем пойти потусоваться, если захотим. Чонгук усмехается. — Он просто хочет победить меня в Халли Галли, не так ли? Не могу смириться с тем, что он встретил достойного соперника. Чимин хихикает, качая головой. — Не в этот раз. Я сказал ему, что сегодня вечером настольные игры исключены – это каламбур. Это выявляет в нем самое худшее. Думаю, сегодня вечером будет футбольный матч или что-то в этом роде. Сонни играет. — Достаточно справедливо, — усмехается Чонгук, придерживая тяжелую дверь, ведущую на парковку, для Чимина, который благодарит его застенчивой улыбкой, — и да, я обязательно буду там. Улыбка Чимина становится шире. Он зависает, когда понимает, что их машины разъезжаются в разных направлениях. — Хорошо, отлично. Э-э… Я, конечно, тоже буду там. Так что да. Он заправляет прядь волос за ухо. — Ты помнишь адрес, да? Или тебе нужно, чтобы я это отправил? Чонгук качает головой. — Я помню, хён. Чимин ярко улыбается, его глаза превращаются в маленькие полумесяцы. — Хорошо… увидимся позже, Чонгук-а.                           —— — Время повторного матча! — кричит Сокджин, как только открывает дверь своей квартиры, обнимая Чонгука за плечо и ведя его внутрь. На заднем плане играет тихая музыка, а удачно расположенные лампы делают гостиную теплой и домашней. Тэхён и Хосок громко хихикают на кухне, наливая сомнительные цветные напитки в высокие стаканы. — Хён, ты сказал, что не будешь, — ноет Чимин, свернувшись калачиком в углу большого дивана. — Да, я просто шучу. Обещаю, на этот раз я не буду отнимать у тебя Чонгуки на всю ночь, ладно? Он подмигивает Чимину, прежде чем игриво сжать плечи Чонгука, и Чонгук думает, что румянец на его собственных щеках, вероятно, такой же, как у Чимина. — Чонгук-а, — кричит Хосок из кухни, — ты пришел! Хочешь выпить? — Мы экспериментируем, — говорит Тэхён, держа в руках стакан мутной коричневой жидкости, которая, как может предположить Чонгук, — это полдюжины алкогольных напитков, смешанных в одну. — Это называется химия. Чонгук с подозрением смотрит на стекло. — Э, просто пива мне, спасибо. — Киска, — игриво дразнит Тэхён, наполняя рот своей мутно-коричневой смесью и морщась, когда Хосок разражается смехом. — Эй. Это нечестно. — Второй! Хосок хлопает рукой по столу и от души смеется. Они передают Чонгуку пиво, прежде чем вернуться к нему, хихикая, как школьники. Чонгук со смехом качает головой, делая глоток пива, подходит к дивану и падает рядом с Чимином. — Похоже, эти двое полны решимости заставить себя вырвать к концу ночи. Чимин фыркает, качая головой и глядя на двух своих друзей на кухне. — Давайте скорее закажем еду, ребята! Он зовет. — Что ты хочешь съесть? — спрашивает Чонгук, показывая пальцем на свое пиво, и поворачивается, чтобы посмотреть на Чимина. Блондин выглядит очень мило: ноги прижаты к груди, руки обхватывают колени, длинные рукава толстовки прикрывают руки. Чимин мягко улыбается, поворачиваясь к Чонгуку и опуская голову в сторону, прислоняясь к спинке дивана. — Хм, я хочу… крабов. — Крабов? Чонгук вскидывает бровь. — Ага. Видишь ли, недавно я ходил в один потрясающий крабовый ресторан. Это семейное место на берегу моря на юге. Самый вкусный краб, который я когда-либо ел. С тех пор я зависим. Чонгук смеется, когда понимает, о чем говорит Чимин. — Да неужели? Ресторан случайно не был удостоен награды? Чимин кивает, откинувшись на подушку, игриво кусая губу, чтобы подавить усмешку. Там была табличка и все такое. Семья действительно добрая. А сын — один из самых прекрасных парней, которых я знаю. Чонгук игриво поднимает бровь. — Да неужели? — Ммм. — Он очарователен? Улыбка Чимина становится шире. — Да.  — Красивый? — Очень. Чонгук мычит, вытягивая руки через спинку дивана и погружаясь в него почти так же, как Чимин. — Похоже, тебе очень повезло знать такого парня. Это редкая порода людей. Чимин фыркает и игриво пинает Чонгука ногой. Чонгук хватает Чимина за ногу и тянет, пока ноги Чимина не оказываются у него на коленях. Чонгук знает, что он так открыто флиртует, но Чимин не возражает, а вместо этого, кажется, очень доволен развитием событий, удобно устроившись на диване с улыбкой. Остальные трое присоединяются к ним в гостиной, даже отдаленно не синхронизируясь с той позицией, в которой они находятся. Они даже не упоминают об этом, и Чимин не убирает ноги. Чонгук ловит себя на том, что нежно сжимает ноги Чимина, массируя напряжение, которое он провел на ногах весь день. Чимин время от времени издает счастливые вздохи рядом с ним. Наконец они выбирают курицу для доставки. Когда она приходит, Хосок раскладывает все коробки и контейнеры на кофейном столике, а Джин включает футбольный матч как раз к началу матча. Чонгук любит смотреть футбол так же, как и любой другой парень, но его больше отвлекает мужчина рядом с ним, и он ловит себя на том, что краем глаза бросает взгляд на Чимина, рисуя узоры на материале его спортивных штанов. Чимин выглядит так же, как в лодочном домике; расслабленный, с открытым лицом, непринужденный среди людей, которым он доверяет. Это намного лучше, чем он смотрелся на съемках тем утром. Вот почему Чонгук знает, что Чимин принял для себя правильное решение, дистанцировавшись от индустрии. Во-первых, он никогда не хотел быть в центре внимания и, кажется, гораздо дальше от него отстраняется. — Кто-нибудь хочет мороженое? — спрашивает Чонгук, когда они съели всю курицу, а коробки теперь лежат пустыми на кофейном столике. — Мороженое? Хосок поворачивается и смотрит на Сокджина. — У тебя есть что-нибудь в морозилке? Сокджин качает головой, но Чонгук снова говорит. — Я подумывал пойти в 7eleven, который находится прямо по дороге. Я увидел его по дороге сюда, и мне очень хочется кукурузного мороженого. Кто-нибудь хочет? Оказывается, мороженое — популярный выбор, поэтому Чонгук пишет заметку на своем телефоне, пока все говорят ему, чего хотят, а затем неохотно снимает с себя ноги Чимина, чтобы встать. — Хочешь, чтобы я пошел с тобой? Чимин внезапно спрашивает, когда Чонгук встает, — составить тебе компанию и, ну, подержать мороженое? Чонгук поворачивается и смотрит на него. — Ты хочешь пойти? Чимин кивает. — Конечно. На самом деле, я давно не был в магазине. Это может быть весело. Чонгук улыбается. — Давай тогда. Чимин следует за Чонгуком до двери, и они оба надевают туфли. Затем Чимин надевает маску и панамку, которую низко натягивает на глаза. — Готов?— спрашивает Чонгук, и Чимин кивает. Он открывает дверь и выходит в коридор, Чимин следует за ним. — Ты правда в последнее время не ходил в магазин? — спрашивает Чонгук, когда они стоят перед дверями лифта и нажимают кнопку. Чимин мысленно мычит. — А остановка, на которой мы побывали во время поездки, считается? Чонгук поджимает губы. — Я имею в виду, типа того? Но не совсем. А что было до этого? Чимин пожимает плечами. — В доме Nine-One Hannam есть супермаркет для жителей, и там продается большинство вещей, которые мне нужны. Все остальное я закажу с доставкой. Так что это впервые за… некоторое время. — А что насчет того, когда ты в пути? Двери лифта открываются, и они оба входят внутрь, Чонгук нажимает кнопку первого этажа. — Я не хожу куда-то «гулять», помнишь? — говорит Чимин из-под панамки. — Лишь изредка я захожу в клуб, как тогда, когда ты меня однажды увидел… но даже тогда я не слоняюсь и не захожу в магазины. Я не просто брожу днем ​​и сижу в кафе или парках. Но… я хочу поработать над тем, чтобы это изменить. — Хорошо. Чонгук немного наклоняется, наклоняя голову, чтобы заглянуть Чимину под шляпу в его глаза. Их глаза встречаются, и глаза Чимина мгновенно превращаются в маленькие полумесяцы, когда он застенчиво уклоняется и бьет Чонгука в грудь. — Ага. Было бы здорово чаще выходить на улицу. Двери лифта открываются в фойе здания, и двое проходят через него и выходят на темную улицу снаружи. Это тихий жилой район, сейчас почти полночь, поэтому вокруг никого. Несмотря на это, Чимин держит голову опущенной. — Никто тебя не заметит, понимаешь? — успокаивает Чонгук, оглядывая их на пустую улицу. — Я даже не думаю, что поблизости кто-то есть. Чимин вздыхает. — Я знаю. Это просто… привычка. — Я знаю, я понимаю. — понимающе говорит Чонгук. И он действительно это понимает. Теперь он знает Чимина достаточно хорошо, чтобы знать, что у него есть определенные привычки, которые сдерживают его беспокойство. Один из них закрывает лицо, когда выходит. Это способ спрятаться, что-то, что он может контролировать, и все, что нужно сделать Чимину, чтобы чувствовать себя в безопасности, Чонгука полностью устраивает. — Не волнуйся, если кто-нибудь даже посмотрит на тебя, я надеру ему задницу. Это вызывает смех у Чимина, который, кажется, расслабляется и тяготеет ближе к Чонгуку. Они идут бок о бок, обсуждая рекомендации фильмов, пока не добираются до 7eleven. Чонгук заходит в магазин первым, держа дверь открытой, чтобы Чимин последовал за ним, пока они направляются к морозильной камере с мороженым в дальнем углу. Сокджин, Хосок и Тэхён уже отдали им свои заказы, а Чонгук знал, какое мороженое он хочет, еще до их прихода, так что Чимину остается только выбирать. Он просматривает все варианты, прежде чем остановиться на мороженом со вкусом дыни. — Отличный выбор, — улыбается Чонгук, закрывая дверцу морозильной камеры и относя мороженое на стойку, чтобы заплатить. Чимин отстраняется, делая вид, что смотрит на выбор рамёна, чтобы избежать встречи с кассиром. Когда мороженое  упаковано, они возвращаются на улицу, в теплый летний ночной воздух. Уже почти июль, и влажность растет все больше и больше, в воздухе витает обещание летних ливней. Выйдя на улицу, Чонгук лезет в пакет и достает мороженое, чтобы поесть на ходу. — Ты хочешь взять свое? — спрашивает он Чимина. Чимин кивает, и Чонгук протягивает ему мороженое. Чимин стягивает маску ниже подбородка и открывает его, издавая удовлетворенное жужжание, когда пробует ее на вкус. Чонгук напевает себе под нос счастливую мелодию, откусывая кукурузное мороженое и направляясь по тихой улице обратно к жилому дому Сокджина, Чимин идет в ногу с ним. Чимин несколько раз бросает взгляд на Чонгука, пока они продолжают идти, открывая рот, как будто хочет что-то сказать, прежде чем отвести взгляд и вместо этого облизать мороженое. Он делает это несколько раз, очевидно, что-то у него на уме. Чонгук не заставляет его говорить и не принуждает к разговору. На самом деле ему комфортно просто есть мороженое и слушать звук их шагов по тротуару. Среди деревьев, обрамляющих дорогу над головой, светятся несколько уличных фонарей, бросая теплый свет на тротуар, пока они идут. Через пару минут, когда они доели мороженое и выкинули мусор, Чимин, кажется, взял себя в руки. Он делает глубокий вдох, а затем подходит к Чонгуку, протягивая руку, чтобы остановить его. Чонгук останавливается, вопросительно наклоняя голову, замечая, что Чимин внезапно начинает нервничать. — Чонгук-а… — голос Чимина слегка дрожит, и он откашливается. — Я хотел кое-что у тебя спросить… вообще-то, уже некоторое время. Его голос немного напряжен, он нервно покусывает нижнюю губу. Чонгук улыбается так ободряюще, как только может. — Да, хён? Щеки Чимина краснеют, и он делает еще один глубокий вдох. — Сегодня твой последний день слежки за мной, верно? Два месяца истекли? Чонгук чувствует, как его сердце немного падает, но он кивает. — Да, хён. Сегодня был мой последний день. Чимин кивает. — Верно. Итак, я подумал, могу ли я… э-э… может быть… я мог бы пригласить тебя на свидание? Глаза Чонгука расширяются от шока, и он думает, что его сердце, возможно, перестало биться, пока его разум пытается осознать, действительно ли Чимин спрашивает его, кем он себя считает. — …Свидания? — медленно повторяет Чонгук, больше про себя, чтобы убедиться, что это действительно происходит. Глаза Чимина расширены от нервозности, когда он выставляет себя напоказ, выражение его лица совершенно уязвимо, когда он кивает. — На-на свидании. Я бы хотел пригласить тебя на свидание. Ну блин. Чимин только что пригласил его на свидание. — спросил его Чимин. Он опередил Чонгука в этом. Кто бы мог подумать. Чонгук радостно смеётся, а глаза Чимина расширяются от удивления. Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но прежде чем он успевает что-то сказать, Чонгук крепко обнимает его, а Чимин издает небольшой вскрик от удивления, когда тот оказывается в объятиях Чонгука. — Хён, — ноет Чонгук в ткань панамы Чимина, — я хотел быть тем, кто тебя спросит. Чимин какое-то время ничего не говорит, но затем говорит, его тихий голос слегка приглушен в шее Чонгука. — Ты собирался пригласить меня на свидание? — Конечно, я собирался пригласить тебя на свидание. Чонгук счастливо вздыхает, крепче прижимая Чимина. — Ты мне так нравишься, Пак Чимин. Я не могу выкинуть тебя из головы. Во всех лучших смыслах. Руки Чимина обхватывают Чонгука за спину, и он прерывисто выдыхает, тело расслабляется и практически обмякает от облегчения. — Ты мне тоже нравишься, Чонгук-а. Сердце Чонгука чувствует, будто вот-вот вырвется из груди. Он нравится Чимину. Чимин, который по природе своей застенчив, сумел набраться смелости и пригласить его на свидание в полночь, посреди улицы, когда они возвращались из магазина с пакетом тающего мороженого. Чонгук не может удержаться от смеха про себя, потому что он пытался придумать весь этот план, как пригласить Чимина на свидание, думая, что ему нужно добиться расположения мужчины и сделать его особенным, но что может быть более особенным, чем этот? Чимин. Открытый и честный, всегда хранящий свое сердце на рукаве. Чонгук неохотно отпускает Чимина после нескольких минут объятий, ухмыляясь ему, как кот, получивший сливки. — Итак, ты собираешься пригласить меня на свидание, да? Чимин кивает, его щеки краснеют, когда он улыбается ему. Но затем его улыбка превращается в легкое нахмуривание. — Единственное, я пока не знаю, как это сделать. Я не думал так далеко вперед. Он протягивает руку и тянет подол футболки Чонгука, рассеянно играя с тканью. — Я не могу отвезти тебя в бар или ресторан. Я имею в виду, я мог бы. Очевидно, что двое мужчин могут поесть в ресторане, и это ничего не значит для кого-либо еще. Но я думаю, что просто почувствую себя немного незащищенным, понимаешь? И я хочу быть где-то, где я смогу сосредоточиться на тебе на сто процентов. Он покусывает нижнюю губу и на мгновение задумался. — Может быть, ты мог бы прийти ко мне в квартиру? Чонгук обдумывает это. Конечно, ему нравится дом Чимина, но актер проводит там девяносто процентов своего времени. Он знает, что Чимин хочет чаще гулять, а Чонгук хочет, чтобы их первое свидание было особенным. И у него есть идея. — Хорошо, хён, технически я знаю, что ты пригласил меня на свидание, но я знаю одно действительно красивое место, куда мы могли бы пойти, рядом с рекой Хан. Это вообще непопулярное место, — быстро успокаивает он, когда видит неуверенное выражение лица Чимина. — Честно говоря, это не то место, куда обычно кто-то хотел бы пойти, но мне нравится иногда посидеть там во время пробежок. Он спрятан в стороне, но из него открывается прекрасный вид на реку. Мы могли пойти поздно вечером, чтобы никого не было рядом. Может быть, устроить пикник? Что ты думаешь? Чимин, кажется, обдумывает это, а затем кивает. "Хорошо." — Хорошо? Мы можем расслабиться и поесть там. Тебе не придется чувствовать давление в общественном месте, но и ты не будешь спрятан в Nine One Hannam. Чимин улыбается. — Звучит идеально, Чонгук-а. Чонгук отвечает на улыбку. — Ладно, тогда это свидание. — Это свидание. — тихо повторяет Чимин, как будто он не может в это поверить. — Когда бы ты хотел? Чимин задумчиво наклоняет голову. — Ты свободен завтра вечером? — Не можешь больше ждать, да? — поддразнивает Чонгук, игриво шевеля бровями, а Чимин хихикает, притворяясь, что бьет его в грудь. — Тише ты. Я ждал достаточно долго, — краснеет Чимин. — Что нам есть? У меня не было такого настоящего свидания… ну, никогда. — Оставь это все мне. У меня есть хорошая идея. — Так ты меня обыгрываешь? Чимин поддразнивает его с усмешкой. — Мы следуем друг за другом. Чонгук парирует, и Чимин фыркает. — Звучит неплохо. Так в чем твоя идея? — Это сюрприз. — поддразнивает Чонгук. Чимин закатывает глаза. — Почему для тебя все должно быть сюрпризом? — Потому что сюрпризы — это весело, и я думаю, тебе действительно понравится то, что я приготовил. Просто принеси свою милую маленькую фигурку и оставь на меня. Хорошо? Чимин отводит глаза, его щеки снова покраснели. — Хорошо. Только когда Чонгук чувствует, как конденсат пакета касается его ноги, он вспоминает о мороженом, которое тихо тает на жаре. — Давай  вернемся к остальным, — он держит сумку, — прежде чем оно полностью растают. Чимин хихикает и кивает в знак согласия. Чонгук, внезапно обретя смелость, оглядывается по сторонам, чтобы убедиться, что они одни, а затем вкладывает свою руку в руку Чимина, их пальцы так естественно переплетаются между собой. Кажется, они оба идут с небольшой передержкой, и когда они входят в лифт в доме Сокджина, Чимин снова обнимает Чонгука, его щеки краснеют, а глаза сверкают, когда он целомудренно целует Чонгука в щеку. — Я не могу дождаться завтрашнего дня. — Я тоже, хён.                    —— Чонгук собирается на свидание с Чимином. Пак Чимин. Если бы он три месяца назад сказал Чонгуку, что идет на свидание с Чимином, у него, вероятно, случилась бы аневризма по совершенно другой причине. Но с тех пор он так изменился. Он почти чувствует себя другим человеком. Лучшим человеком. Действительно, знакомство с Чимином смирило его в десять раз. Он усвоил, что нельзя судить о ком-либо по тому, как о нем говорят другие. Проведя последние два месяца, следя за Чимином для его статьи, Чонгук обнаружил, что Чимин — самый добрый, самый милый, самый нежный человек, чья тревога и ужасающая застенчивость были ошибочно истолкованы как высокомерие, гнев и агрессия. Ему бы хотелось вернуться к тому Чонгуку, который впервые встретил Чимина, и вселить в него хоть немного здравого смысла. Столько времени было потрачено впустую после плохого первого впечатления с обеих сторон. Но, несмотря на непростое начало, их отношения расцвели, и Чонгук невероятно благодарен за возможность познакомиться с настоящим Чимином. Чонгук чувствует прилив волнения под кожей, когда идет через Итэвон к Nine One Hannam. На улице темно, в воздухе жужжат цикады, а влажность кажется еще более удушающей, чем когда-либо. Чонгук предложил встретиться ближе к полуночи, чтобы они могли быть уверены, что никто не прервет их свидание, или даже если рядом будут прохожие, они не смогут узнать Чимина в темноте. Кому-то все это может показаться чрезмерным, но Чонгук полон решимости сделать так, чтобы Чимину было максимально комфортно на этом свидании, точно так же, как он чувствовал себя в родном городе Чонгука. Он хочет, чтобы все было идеально. Он идет в задние проходы старой части Ханнама, ведущие к блестящей новой застройке у реки. Чимин посоветовал ему одеться удобно, но он все еще хочет приложить усилия, чтобы хорошо выглядеть, поэтому он одет в черную классическую рубашку на пуговицах, немного расстегнутую сверху, чтобы показать грудь, его любимые черные джинсы и ботинки, завершающие образ. . Его длинные волосы собраны в полухвост, темные пряди разделены лбом и вьются вокруг шеи. Он несет сумку со всем, что ему нужно для свидания. Чимин прислал ему место недалеко от Nine One Hannam, где они смогут встретиться и вместе дойти до места свидания. На этом участке реки есть только пешеходная дорожка и велосипедная дорожка для людей, едущих по берегу. К счастью, Чонгук знает небольшой причал, который идеально подходит для их свидания. Оно находится на одинаковом расстоянии от обеих их квартир, поэтому Чонгук очень гордится тем, что предложил это место. Около полуночи Чонгук достигает места их встречи, прямо перед входом в подземный переход, ведущий к набережной. Чимин уже здесь, прислонившись к стене с сумкой в ​​руке и глядя на свой телефон. Если бы не тот факт, что Чонгук уже так хорошо знает Чимина, он бы его не узнал. Чимин, как обычно, хорошо справился с тем, чтобы скрыть свои черты лица: низко опустив панамку и маску, закрывающую лицо. На нем мягкая белая футболка с широким вырезом, заправленная в облегающие джинсы, а на ногах — поношенные ботинки «Челси». Он выглядит великолепно, и Чонгук, честно говоря, не может поверить, что ему повезло пойти на свидание с Чимином. — Хён, — кричит Чонгук, когда он приближается. Чимин поднимает взгляд, его глаза мгновенно превращаются в маленькие полумесяцы, когда он улыбается под маской и кладет телефон в карман. — Чонгук-а. Ты здесь. Ты выглядишь… очень красивым. Сердце Чонгука замирает. — Ты тоже, хён, — говорит он, игриво поправляя поля Чиминовой панамки. Чимин касается своей панамки так же, как только что это сделал Чонгук. — Я сниму все эти вещи, когда мы доберемся до места для пикника. Ты сказал, что там уединенное место, верно? — Да. Никто туда не ходит. Кроме меня, конечно. Чимин снова улыбается ему. —Хорошо, потому что мне потребовалась целая вечность, чтобы уложить волосы. Чонгук смеется, обнимая Чимина, наполняя нос мягким ароматом цветов апельсина, когда Чимин обнимает его в ответ. Они расходятся, и Чонгук указывает на ступеньки подземного перехода. — Нам действительно нужно идти этим путем, так что это был хороший выбор места встречи. Они идут в ногу, спускаясь в пустой туннель. Когда они достигают берега реки, Чонгук оглядывает тускло освещенную тропинку, по которой он регулярно бегает, и, как он и предсказывал, в поле зрения нет ни души. — Видешь? Никого на многие мили, — говорит он Чимину с усмешкой. — Майлз, да? — говорит Чимин, оглядываясь вокруг, прежде чем уверенно вложить свою руку в руку Чонгука. Чонгук чувствует, как электрический разряд пробежал по его руке от прикосновения, сжимая ладонь Чимина и слегка сжимая ее. Они идут вверх по реке, прежде чем Чонгук уводит Чимина с главной тропы, используя фонарик на телефоне, чтобы провести их через несколько рядов кустов и кустарников к набережной. Кому-то другому этот маршрут покажется так, будто он ведет никуда, кроме как прямо к водам реки Хан. Сам Чонгук нашел это место случайно во время пробежки. Они идут еще немного дальше, пока не достигают бетонных ступенек, которые исчезают в реке, куда можно попасть во время отлива. Рядом с ними находится причал, вдающийся в реку, где могут швартоваться лодки. Местами он немного зарос, что свидетельствует о том, что им не пользовались: сквозь трещины в бетоне прорастают сорняки. Большие разросшиеся кустарники и кустарники, заслоняющие дорогу, делают ее незаметной и совершенной. — Мы здесь, — говорит Чонгук, неохотно отпуская руку Чимина, чтобы положить в карман телефон и открыть сумку, которую он держит, вытаскивая свернутое плед для пикника. Он распахивает его, и Чимин хватает другой конец, чтобы помочь его разложить. Затем Чонгук достаёт небольшой переносной фонарь, который включает и устанавливает в центре одеяла, давая ровно столько света, сколько нужно для создания интимной атмосферы. — Я никогда раньше не был на пикнике, — говорит Чимин, опускаясь на колени на одеяло для пикника, снимая маску и шляпу. Он выглядит потрясающе, его волосы уложены и немного макияжа вокруг глаз. Чонгуку почти приходится ущипнуть себя, чтобы убедиться, что это не сон. — Пикник является неотъемлемой частью путешествия по реке Хан. По крайней мере, я так слышал… Я здесь еще новичок, — Чонгук пожимает плечами, а Чимин хихикает. Чонгук кусает губу, внезапно чувствуя нервозность. —Это нормально? Тебе тут нравится? Чимин кивает, сбрасывая ботинки и складывая ноги под себя на одеяле. Он улыбается, теплый свет лампы освещает его красивое лицо. — Я уже люблю это. Это идеально Чонгук-а. Будем надеяться, что дождя не будет. — Он не посмеет, — упрямо качает головой Чонгук, — а если посмеет, то мы просто устроим пикник под дождем. Как тебе? Чимин хихикает: — Договорились. Чонгук снимает свои ботинки и с ворчанием падает на одеяло рядом с Чимином. Он роется в своей сумке, вытаскивает переносную газовую плиту и поднос для жарки мяса, ставит их обоих на землю перед собой с одеяла. — Это необычный пикник, — комментирует Чимин, кажется впечатленным. Чонгук усмехается. — Я помню, как однажды ты сказал, что хочешь сидеть на улице в барбекю-ресторане и есть мясо бесконечно, пока тебя не вырвет… — Я никогда не говорил, что хочу вырвать! Чимин смеется, игриво хлопая Чонгука по плечу. Чонгук поднимает руки: — Я просто заполняю пробелы, хён. В любом случае, это лучшая альтернатива этим ресторанам. Он достает контейнер со свининой, замаринованной на ночь. — Знаменитое жареное мясо Чон Чонгука, — ухмыляется он, держа контейнер, и Чимин хихикает. — Лучшего места во всем Сеуле вы не найдете. Хотя моя мама специализируется на морепродуктах, она готовит и замечательную свинину на гриле. Это её рецепт, которому она меня научила. Надеюсь, ты голоден. — Да, — кивает Чимин, оглядывая установку. Он счастливо вздыхает, подтягивает ноги и обхватывает колени руками. — Спасибо за это. И, пожалуйста, поблагодари и маму Чон. — Мама Чон, — со смехом повторяет Чонгук, — ты такой чертовски милый. Чимин наклоняет голову, румянец на его щеках и мягкая улыбка на губах. Чонгук занят включением газовой плиты, чтобы не притянуть Чимина к себе на колени и не поцеловать его тут же. Чимин тянется к купленной сумке и достает бутылку вина и два пластиковых бокала. Он показывает это Чонгуку. — Я собирался принести соджу, но подумал, что вино будет более романтичным? Я прочитал в Интернете, что это вино действительно хорошее. Он смотрит на этикетку на бутылке, а затем снова смотрит на Чонгука. — Ой, ты любишь вино? Я должен был спросить… Чонгук кивает. — Я люблю вино. Чимин с облегчением улыбается, наливая Чонгуку стакан, прежде чем налить себе. Лодка проплывает мимо них на дальнем берегу реки, ее след разбивается о берег перед ними, шум волн смешивается со звуками цикад на деревьях. — Это потрясающе, Чонгук-а, — вздыхает Чимин, откидываясь на руки и глядя на реку. — На самом деле я не… ну, я никогда раньше не был на настоящем свидании. Чонгук хмурится. — Ты никогда не был? Чимин качает головой, проводя пальцами по узору клетчатого одеяла. — Я же говорил тебе, что встречался с этим парнем, когда был моложе, верно? Чонгук кивает, и Чимин продолжает. — Это были единственные отношения, которые у меня когда-либо были, если это вообще можно назвать отношениями, — фыркает он, — и ну, в основном мы просто таскались по мотелям. В то время я все еще исследовал свою сексуальность, разбирался в себе, понимаешь? И он был просто рад, что у него есть кто-то для этого. Так что никакой романтики с самого начала не было. Чимин усмехается, качая головой. — Я действительно не знаю, почему я позволил этому продолжаться так долго. Наверное, я был просто счастлив, что у меня есть кто-то, понимаешь? Мне нравилось чувствовать себя желанным. В любом случае, поскольку все закончилось так беспорядочно, я поклялся никогда больше не встречаться. Я начал ходить в клубы, чтобы найти незнакомцев, с которыми можно было бы пообщаться, всякий раз, когда мне было одиноко… что в какой-то момент случалось довольно часто. Чимин вздыхает, проводя рукой по волосам. — Я этим не горжусь. Наверное, я просто привык к такому образу жизни. Я думал, что это все, что я мог иметь. Я никогда не видел себя в счастливых отношениях, потому что никогда не думал, что смогу снова кому-то доверять. Так что да, думаю, можно сказать, что это мое первое настоящее свидание. Чимин поднимает взгляд и встречается взглядом с Чонгуком, и выражение его лица смягчается. — Чонгук-а, не смотри на меня так, тебе не нужно меня жалеть. Чонгук фыркает и осторожно заправляет прядь волос Чимина за ухо. — Мне так грустно, что у тебя никого не было, понимаешь? Выяснять свою сексуальность, пытаться скрыть ее, находясь в центре внимания, красться и подвергаться нападкам со стороны своего бывшего засранца… плюс все, через что тебе заставили родители. Ты через многое прошел, хён, и ничего из этого не заслужил. Чимин мычит, наклоняясь к прикосновениям Чонгука. — Помни, у меня был Хоби-хён, так что я был не совсем один. И теперь ты присматриваешь за мной, Чонгук-а. Чонгук неохотно убирает руку, и Чимин смотрит на воду, тихо вздыхая. — Мне просто жаль, что я не могу пригласить тебя на подходящее свидание, как нормальный человек. Я заставляю тебя красться со мной тоже, как тогда. Хён, ты не заставляешь меня ничего делать, — быстро успокаивает Чонгук. — Это совершенно другое, поэтому, пожалуйста, не говори так. Если бы я был на твоем месте, я бы не смог справиться с этим и вполовину так хорошо, как ты. Ты делаешь то, что тебе нужно, чтобы обезопасить себя, и у меня нет с этим никаких проблем. Поэтому, пожалуйста, иди в своем темпе, и я буду здесь с тобой. Шаг за шагом. Помни, я на твоей стороне. Чонгук поднимает мизинец, как он это сделал той ночью на балконе Джина. — Я обещаю. Я всегда буду на твоей стороне. Чимин смотрит на руку Чонгука и улыбается, соединяя свой мизинец с рукой Чонгука. — Я знаю. Я доверяю тебе, Чонгук-а. — Хорошо.  Чонгук поднимает руку Чимина и целует ее тыльную сторону, заставляя Чимина снова краснеть. Забавно, как легко заставить его покраснеть, Чонгук думает, что у него может возникнуть зависимость. Он счастливо улыбается про себя, поворачивается и начинает готовить гриль, проводя над ним рукой, чтобы убедиться, что он достаточно горячий, прежде чем положить на него кусок свинины, которая громко шипит. — Пахнет потрясающе, — говорит Чимин, приближаясь к Чонгуку, кладя подбородок ему на плечо и наблюдая, как тот готовит мясо. Волосы Чимина касаются щеки Чонгука, и сердце Чонгука трепещет. Он слегка поворачивает голову, рассматривая наклон носа Чимина и едва заметные веснушки на его щеках. Его глаза опускаются на губы Чимина, когда блондин смотрит на него снизу вверх с понимающей улыбкой на губах. — Я тебя отвлекаю? — застенчиво спрашивает Чимин. — Нет, — лжёт Чонгук. Он крайне рассеян. Чимин ухмыляется, как будто точно знает, что делает с Чонгуком. Его глаза на секунду скользят по губам Чонгука, прежде чем он снова встречается с ним взглядом. — Не поджигай мясо. — Хм? Чонгук отвечает совсем не красноречиво, все еще глядя на губы Чимина. Чимин хихикает, кивая головой в сторону гриля. — Мясо, Чонгук-а. Он поднимает голову с плеча Чонгука и игриво подталкивает его, что, кажется, возвращает Чонгука к реальности. Он не привык флиртовать с Чимином. Он не думает, что сможет это пережить. Его сердце бьется так громко, что он боится, что Чимин услышит. Чонгук отвлекается, открывая несколько контейнеров с различными гарнирами и разкладывая их перед собой. Когда мясо готово, он откладывает его в сторону гриля, подальше от огня. — Угощайся — усмехается он, передавая Чимину палочки для еды, — и будь осторожен, когда ты меня хвалишь, это может вскружить мне голову. Я горжусь тем, насколько я скромен. Чимин хихикает, берет палочками кусок свинины и съедает его. Его глаза расширяются. — Мм, это так вкусно, — стонет он, прежде чем съесть еще. Чонгук чувствует себя торжествующим, съедая немного сам: сладкий и пряный маринад идеально сочетается с нежной свининой. — Ого, это хорошо. Знаешь, мне пришлось позвонить маме, чтобы перепроверить рецепт и убедиться, что я все сделал правильно. — Да неужели? — спрашивает Чимин, пока они едят. — Как она? Как твоя семья?  —У них все хорошо.  Чонгук наливает им обоим еще вина. —Мой брат в последнее время получил отличный улов. Моя мама сказала, чтобы ты приходил к ним еще раз, она хочет приготовить тебе еще еды. Чимин хихикает. — Я очень хочу вернуться. Знаешь, я часто думаю об этой поездке. Иногда утром я просыпаюсь и на секунду, прежде чем открыть глаза, надеюсь, что увижу деревянные потолки лодочного домика. Меня всегда разочаровывает, когда в моей квартире просто высокие потолки. — Я тоже, — задумчиво вздыхает Чонгук. — Просыпаюсь рядом с тобой, под шум моря, ты носишь мою футболку, — улыбается Чонгук, когда видит, что Чимин немного краснеет. — Для меня это идеальное сочетание. Они вступают в комфортную беседу, продолжая есть и пить вино, говоря обо всем и ни о чем, о своих симпатиях и антипатиях, рекомендациях фильмов, любимой музыке, узнавая друг о друге все, что можно. Быть с Чимином легко, разговор протекает так легко. Закончив есть, они убирают пустые контейнеры и мусор, и их охватывает радостное настроение, когда они вместе смотрят на реку. — Я не совсем уверен, чем буду заниматься после того, как уйду из актерского мастерства, но знаю, что хочу танцевать. — говорит Чимин, обнимая колени и кладя голову Чонгуку на плечо, пока они смотрят, как огни города отражаются в воде. — Хоби-хён сказал, что уйдет, как и я. — Он сказал, что? Брови Чонгука взлетают вверх. Чимин кивает, его волосы касаются подбородка Чонгука. — Он всегда оставался только ради меня. Потому что он знает, насколько я на него полагаюсь. На самом деле слишком много, — говорит Чимин голосом, полным невысказанного сожаления. — Его мечтой всегда было заняться чем-нибудь еще и танцем. Он сказал, что хочет однажды открыть студию танцев. Он всегда говорил, что это его мечта, с тех пор, как мы жили вместе в общежитии. Но он пришел работать со мной, потому что видел, что без него я не выдержу давления. — Он действительно любит тебя. Чимин кивает, улыбаясь, глядя на мерцающие здания на другом берегу реки. — Я люблю его тоже. Он моя семья. Но мне всегда казалось, что я его сдерживаю. Я беспокоюсь, что в глубине души он может обидеться на меня за это, пожалеть о своем решении остаться со мной. Возможно, после того, как все это закончится, он наконец сможет полностью раскрыть свой потенциал. Чонгук обнимает Чимина рукой и тянется, чтобы погладить его по волосам, несколько раз массируя голову в знак утешения и уверенности. — Он поддержал тебя, потому что любит тебя, хён. Ты сам это сказал, вы, ребята, семья. Он определенно не сожалеет об этом. Чимин тихо мычит, но, похоже, его это не убедило. Чонгук чувствует на себе накатывающую на него вину, поэтому решает сменить тему. — Знаешь, ты еще не показывал мне свой танец. Не думай, что я забыл, что ты обещал однажды показать мне. — Это правда. Я это сказал. Чонгук отходит от Чимина и вскакивает, протягивая блондину руку. — Давай сделаем это. Чимин смотрит на него в замешательстве. — Хм? — Потанцуй со мной. Чимин смеется, недоверчиво глядя на протянутую руку Чонгука. — Здесь и сейчас? — Почему нет? — Ну, во-первых, мы на публике. Чонгук оглядывается вокруг, приподнимая бровь. — Я никого не вижу. — И… музыки нет. Чимин недоверчиво смотрит на Чонгука, но подает ему руку и позволяет Чонгуку поднять его на ноги. — Я умею петь, — парирует Чонгук с ухмылкой, — или ты забыл, что я знаток караоке? — Ты действительно хочешь потанцевать со мной прямо сейчас? Чонгук кивает, протягивая руки. — Я очень хочу этого. Чимин фыркает, качая головой с застенчивой улыбкой. — Ты всегда меня сбиваешь с толку, Чон Чонгук. Я никогда не знаю, чего ожидать, когда я с тобой. Чонгук усмехается. — Мне нравится держать тебя в напряжении. Чимин мягко кивает, его глаза превращаются в маленькие полумесяцы. — Мне это нравится. С тобой никогда не бывает скучно. Чонгук усмехается, а затем театрально кланяется, протягивая руку. — Пак Чимин, можно пригласить Вас потанцевать? Чимин фыркает, прежде чем подойти ближе и вложить руку в руку Чонгука. — Хорошо. Но я понятия не имею, что делать. — Действительно? Чимин качает головой. — Я когда-либо танцевал только сольные номера… Я никогда раньше не танцевала с другим человеком. Чонгук мягко улыбается. — Тогда нам придется это исправить, не так ли? Иди сюда. Он обнимает Чимина за талию и притягивает его ближе, переплетая пальцы другой руки с Чиминовыми. — Кстати, я тоже понятия не имею, что делаю, — признается Чонгук, и Чимин смеется, — но это не может быть так уж сложно. Ты просто как бы раскачиваешься, да? Он начинает вести Чимина, покачиваясь из стороны в сторону, и нежно напевает песню между ними. Чонгук наполовину ожидает, что Чимин смутится и оттолкнет его. Он думает, что большинство людей так бы и сделали. Это немного банально, правда? Медленные танцы у реки, как будто они в каком-то черно-белом голливудском фильме. Многие люди, вероятно, сочли бы это смешным или неловким, если бы сразу отвергли эту идею. Это часто случалось с Чонгуком, когда он рос, будучи слишком игривым среди застенчивых друзей. Но, к удивлению Чонгука, Чимин не смущается и не отталкивает его. Вместо этого Чимин наклоняется к нему, кладя голову на сгиб плеча Чонгука. Чонгук позволяет глазам закрыться, прижимаясь щекой к голове Чимина. Он влюбился в Чимина по многим причинам. Он такой добрый, такой честный, такой открытый и настолько доверяет Чонгуку, что с радостью поддержит его и его дикие идеи. — Это мило, — вздыхает Чимин, поднимая голову и обнимая Чонгука за шею. Его глаза закрыты, щека касается щеки Чонгука, нос упирается в челюсть. "Быть с тобой. Здесь. Так. Это действительно приятно." Чонгук чувствует себя полностью в восторге от Чимина. Это то, чего он никогда раньше ни с кем не испытывал. Быть полностью поглощенным кем-то, кого ты чувствуешь всем своим существом. Он никогда не был влюблен, но почти уверен, что должно быть что-то подобное. Он гладит Чимина вверх и вниз по спине, пока они медленно покачиваются, переключаясь между пением и напеванием попурри из его любимых песен. Он прижимает пальцы к коже на талии Чимина, наслаждаясь тем, как у Чимина сбивается дыхание, когда он притягивает его невероятно ближе, их тела сливаются воедино. Чимин поднимает голову и открывает глаза, его зрачки слегка затуманиваются, когда он смотрит на Чонгука. Его пальцы сжимают плечи Чонгука, и Чонгук чувствует, как оба их сердца бьются одновременно, когда их груди прижимаются друг к другу. — Чонгук-а, — шепчет Чимин, когда их носы сталкиваются. Чонгук чувствует прилив под кожей, от которого бегут мурашки даже в летнюю жару. Губы Чимина слегка касаются его губ, нежных как перышки, и его ресницы закрываются.  — Чон… В этот момент дождь наконец решает пойти, и небо внезапно разверзлось, и сильный летний дождь льется на них, как будто кто-то включил душ над их головами. Пара разбегается, их момент буквально омывает водой. Чимин задыхается, его руки поднимаются, чтобы прикрыть голову, когда дождь мгновенно промокает их обоих. — Бля, серьёзно?!  Чонгук проклинает небо. — О, нет! Пикник! — кричит Чимин, перекрикивая шум дождя. Двоем они пытаются навести порядок на пикнике, раскладывая все по сумкам. Дождь льет ливнем, и одеяло для пикника уже намокло, что делает его намного тяжелее, когда пара пытается его поднять. Один из углов выскальзывает из руки Чимина и издает смешной шлепок, приземляясь на пол между ними. Чимин начинает хихикать, Чонгук присоединяется к нему, и вскоре они оба сгибаются в истерике от нелепости ситуации. Сумев сложить мокрое одеяло и поспешно собрать мокрые вещи, Чонгук берет Чимина за руку и тянет его за собой, пока они бегут по берегу реки. В конце концов они достигают подземного перехода и укрываются под ним, их вещи вздымаются, когда они кладут свои сумки на землю и стоят, наблюдая за завесой дождя из отверстия туннеля. Чимин прислоняется к стене, опуская голову на бетон и переводя дыхание. Он задыхаясь рассмеялся, убирая мокрые волосы с лица. — Ну, это было интересное развитие событий для нашего первого свидания. Он дразняще поднимает бровь, глядя на Чонгука, скрещивая руки на груди. — Ты сказал, что дождь не осмелится пойти. — Я правда думал, что нет, — недоверчиво скулит Чонгук. — Почему это должен быть тот самый день, когда прогноз действительно окажется верным? Чимин фыркает и с улыбкой качает головой. — По крайней мере, дождь подождал, пока мы не закончили наш пикник. Чонгук мычит в знак согласия, вытаскивает половину хвоста, надевает резинку на запястье, а затем проводит обеими руками по своим длинным мокрым волосам. Он несколько раз взъерошивает его, чтобы стряхнуть с себя немного воды, а затем отталкивает его от лица. Подняв взгляд на Чимина, он обнаруживает, что блондин пристально наблюдает за ним, высунув язык, чтобы облизать нижнюю губу. В его глазах голодный взгляд, и Чонгук внезапно осознаёт, насколько они мокрые… насколько мокрый Чимин. Он замечает, как блестит влажная кожа Чимина даже в тусклом свете подземного перехода. То, как его белая футболка почти стала прозрачной, прилипла к телу, как вторая кожа. То, как его узкие черные джинсы выглядят еще теснее. Они смотрят друг на друга, напряжение между ними нарастает. Чимин проводит рукой по мокрым волосам, его взгляд горит. С откинутыми назад волосами Чимин выглядит менее мягким и более опасным. Его двойственности достаточно, чтобы свести Чонгука с ума. — Итак, куда теперь? — спрашивает Чимин, прерывая соревнование молчаливых взглядов, которое они устроили. — Не похоже, что дождь прекратится в ближайшее время… — он сдвигается, отталкивается от стены и делает шаг к Чонгуку, обнимая его за шею и прижимая их тела друг к другу. Его взгляд скользнул к губам Чонгука и снова поднялся. — Я не хочу, чтобы наше свидание уже заканчивалось. Сердце Чонгука колотится, лицо внезапно горит. Он обнимает Чимина за талию, прижимая их лбы друг к другу. — Я знаю одно место, — понимающе шепчет он, и губы Чимина растягиваются в красивой улыбке. Они хватают свои сумки, и Чонгук берет Чимина за руку, прежде чем, не говоря ни слова, выбежать из подземного перехода в сторону своей квартиры. Чимин даже не спрашивает, куда они идут, счастливый следовать за Чонгуком, куда бы он его ни повел. Дождь теперь усиливается, и они насквозь промокли, оба смеются, вместе бегая по пустынным улицам. Чимин в какой-то момент так сильно смеется, что чуть не спотыкается о собственные ноги, вздымается грудь, когда он вытирает дождь с глаз. Чонгук тоже задыхается, пока ведет их по извилистым переулкам к своей квартире. Свет уличных фонарей и неоновые огни ресторанов отражаются от луж, скапливающихся в трещинах тротуара. Падающий дождь создает рябь по поверхности, создавая ощущение, будто огни танцуют. Они вдвоем плещутся по разноцветным лужам, смех Чимина сладкий и игривый, и весь этот момент кажется почти волшебным. Чонгук думает, что за одну ночь он мог бы написать целый роман. — Это твое место? — задыхаясь, спрашивает Чимин, когда они возвращаются в скромный многоквартирный дом Чонгука. Чонгук кивает, ведя Чимина вверх по лестнице на третий этаж. Когда они подходят к его двери, Чонгук вводит код, и дверь разблокируется, подается звуковой сигнал. Они входят в его квартиру, он бросает сумку, сбрасывает мокрые ботинки и пытается включить ближайшую к нему лампу, которая освещает комнату теплым светом. Чимин ставит сумку, расстегивает ботинки, стягивает их и входит в уютное пространство, его глаза осматривают комнату, как будто он не может охватить все это достаточно быстро. Он оглядывается на стопки книг, заполняющие комнату, на старый изношенный диван, на десятки растений, расставленных по комнате на разных полках и поверхностях, на старинный проигрыватель в углу. Внимание Чимина быстро привлекает светящийся у стены аквариум. Он медленно подходит к нему, убирая с лица мокрые волосы и наклоняясь, чтобы поприветствовать золотых рыбок, о которой так много слышал. Чонгук идет в ванную, чтобы взять полотенце, быстро включает остальные лампы в своей квартире, а затем возвращается к Чимину и видит, как тот осторожно проводит кончиком пальца по передней части стеклянного резервуара с нежной улыбкой на лице. — Они действительно похожи на попкорн. — Самый крупный — Намджун. Другой — Юнги, — говорит Чонгук, стягивая с себя мокрую рубашку, и вздыхает с облегчением от того, что ткань больше не прилипает к его коже. Он бросает мокрую одежду на спинку ближайшего стула и начинает сушить волосы полотенцем. Он усмехается при виде своих рыбок, энергично плавающих вокруг аквариума, вероятно, надеясь, что их покормят, хотя он уже покормил их перед тем, как уйти на свидание. — Они выглядят взволнованными встречей с тобой.  Я никогда не видел, чтобы Юнги двигался так быстро. Чимин поворачивается к Чонгуку с улыбкой, открывает рот, чтобы что-то сказать, прежде чем остановиться, его глаза расширяются. Он выпрямляется и видит Чонгука, стоящего без рубашки и вытирающего полотенцем свои темные волосы, почти доходящие до плеч. Взгляд Чимина скользит по телу Чонгука, его горло дергается, когда он сглатывает, его язык высовывается, чтобы облизать нижнюю губу. Чонгук чувствует, как меняется энергия в комнате, видит голод в глазах Чимина и то, как задерживается его взгляд. Чувствуя смесь нервозности и предвкушения, Чонгук делает шаг ближе, пространство между ними уменьшается, атмосфера наполняется невысказанным напряжением. Чонгук выдерживает взгляд Чимина, протягивая полотенце, чтобы мягко высушить мокрые волосы Чимина, нежно поглаживая пряди. Он касается влажной кожи шеи Чимина полотенцем, и плечи Чимина поднимаются, он глубоко вздыхает, его голова склоняется набок, наклоняясь под прикосновения Чонгука, как будто ему наконец-то дали то, чего он так жаждал. — …Хён, — шепчет Чонгук, его голос наполнен смесью надежды и неуверенности. Он откладывает полотенце и осторожно протягивает руку, его пальцы скользят по щеке Чимина, очерчивая тонкую дорожку вдоль линии его подбородка. Дыхание Чимина сбивается, его веки закрываются, когда он наклоняется к прикосновению. В комнате наступает тишина, звук дождя, барабанящего по балконному окну, является единственной фоновой музыкой для их невысказанных желаний. Губы Чимина изгибаются в нежной улыбке, когда он поднимает руку и проводит рукой по волосам Чонгука, заправляя несколько прядей за ухо. Его прикосновение легкое, как перышко, от которого по спине Чонгука пробегает дрожь, раздувая пламя, которое вспыхнуло между ними. Глаза Чимина скользят по губам Чонгука, и воздух вокруг них, кажется, мерцает от предвкушения. Эмоции Чонгука наконец достигают критической точки, и он сокращает оставшееся расстояние между ними, его рука скользит от щеки Чимина к его затылку, когда их губы встречаются в нежном, наэлектризованном поцелуе, который посылает искры по телу Чонгука. Целовать Чимина — это как вернуться домой. В этот момент Чонгук понимает, что больше ни дня в своей жизни он не сможет не поцеловать Чимина, не сейчас, когда он знает, насколько он сладок на вкус. Губы Чимина мягкие и сладкие, когда они касаются его, и Чонгук наслаждается тихим звуком, который он способен извлечь из него, нежно целуя и покусывая их. Чимин инстинктивно отвечает, его губы приоткрываются, приглашая Чонгука войти, и Чонгук углубляет поцелуй, их губы смыкаются вместе, языки нежно касаются друг друга. Чимин вздыхает в губы Чонгука, и Чонгук не может не задаться вопросом, когда в последний раз Чимина целовали так. Его прошлые отношения заставили его настолько бояться эмоциональной близости, что с тех пор он позволял себе только спешные свидания на одну ночь с незнакомцами в темных клубах или мотелях. Но Чимин заслуживает гораздо большего. Он заслуживает того, чтобы его обожали, говорили, какой он замечательный, какой добрый и красивый. Он заслуживает похвалы, любви и удовольствия, и Чонгук более чем рад ему помочь. И судя по тому, как Чимин выгибается при каждом прикосновении Чонгука, кажется, он жаждал этого не меньше. Их руки бродят, обводя изгибы тел друг друга, запечатлевая их в памяти. Пальцы Чимина запутываются в волосах Чонгука, притягивая его ближе, их тела прижимаются друг к другу, жар между ними нарастает с неудержимой силой с каждым украденным вздохом и каждой нежной лаской. Тело Чимина дрожит в объятиях Чонгука, и он внезапно вспоминает, что Чимин все еще одет в мокрую одежду. Чонгук прерывает поцелуй, желая вытащить Чимина из мокрой футболки, но Чимин тут же снова гонится за его губами, решительные руки тянут его обратно. — Чонгук-а… — бормочет Чимин, снова целуя Чонгука, не желая останавливаться ни на мгновение. Чонгук улыбается в губы Чимина, нежно обхватив его лицо руками. — Ты самый замечательный человек, Пак Чимин, ты это знаешь? — спрашивает он между нежными поцелуями. "Такой красивый." Поцелуй: «Такой добрый». Поцелуй «Такой сильный». Поцелуй: «Дерьмо, через которое ты проходишь, но ты никогда не позволял ему превратить тебя в плохого человека. Боже, я так тебя обожаю, что ты даже половины не знаешь». У Чимина перехватывает дыхание, когда Чонгук осыпает поцелуями все его лицо, веки, нос, щеки, лоб, шепча нежные слова обожания между каждым поцелуем, пытаясь сказать все, что росло внутри него за последние два месяца. Черт, у него столько всего, что он хочет, так сказать. Как человеку, который всегда был переполнен словами, ему трудно их сдерживать. Они выходят наружу, как прорыв плотины, и Чимин, кажется, впитывает бесконечную похвалу. — Чонгук-а… — у Чимина перехватывает дыхание, когда руки Чонгука ласкают его талию, прежде чем потянуть за подол его мокрой рубашки. Чимин поднимает руки над головой, когда Чонгук стягивает с него мокрую ткань и отбрасывает ее в сторону, спутанные пряди его влажных волос запутываются в ресницах. Чонгук нежно убирает волосы Чимина с его лица, гладя его шею и плечи, нежное прикосновение оставляет следы мурашек на его мягкой коже. Щеки Чимина покраснели, глаза ошеломлены, грудь поднимается и опускается, когда он снова тянется к Чонгуку, обхватывая его шею руками, их обнаженные груди прижимаются друг к другу. — Ты — все, что я когда-либо мог хотеть и нуждаться, Чонгук-а, — шепчет Чимин, их носы соприкасаются. «Спасибо, что поддержал меня и дал мне силы. Я… мне бы никогда не хватило смелости сделать все то, что я сделал за последние несколько недель, если бы не ты. Ты изменил мою жизнь». Желудок Чонгука сжимается от этих слов. Чимин хочет его. Он нужен Чимину. Он думает, что Чимин ему нужен так же, если не больше. Чонгук осыпает влажными поцелуями шею Чимина, нежно покусывая мягкую кожу. Глаза Чимина закрываются, а голова падает набок, чтобы предоставить Чонгуку лучший доступ. — Я х-хочу знать о тебе все, Чонгук-а, — заикается Чимин, — я хочу б-быть жадным с тобой. Его слова немного застревают в горле, пока Чонгук проводит губами по чувствительной коже за ухом, но слова продолжают вырываться наружу. — Я хочу д-держать тебя при себе, т-только для себя. Чонгук чувствует укол в груди от более глубокого смысла слов Чимина, потому что у Чимина никогда в жизни не было ничего, что принадлежало бы только ему. Его жизнь даже не принадлежала ему. Родители Чимина и его компания диктовали все, что он делал до этого момента. Чимину рассказали, как вести себя, как одеваться, как делать прическу, как говорить, что есть, с кем разговаривать. За него всегда люди принимали решения. Но Чонгук – это его решение. С Чонгуком у него есть что-то, что он может назвать своим. — Я твой, — шепчет Чонгук, сжимая их губы в страстном поцелуе, который, как он надеется, передает, насколько сильно он это имеет в виду. — Я весь твой, хён. Чимин стонет ему в губы, и Чонгук чувствует, как вся оставшаяся сдержанность рушится. Он проводит руками по бокам Чимина и по его заднице, хватая его под бедра и поднимая на руки. Чимин с готовностью идет, обхватив ногами Чонгука за талию и целуя его шею, пока Чонгук ведет их в спальню. Чонгук аккуратно укладывает Чимина на кровать, и Чимин тянет его за собой, не позволяя освободиться даже дюйму пространства между ними. Чонгук не может удержаться от смеха в губы Чимина, когда его ноги выскальзывают из-под него, и они превращаются в клубок конечностей, а простыни вздымаются вокруг них. Звук их дыхания смешивается со стуком дождя, падающего в окно. Это умиротворения. Утешительно. Вокруг них царит атмосфера безопасности, как будто внешний мир не может проникнуть внутрь. — …Ты чувствуешь себя здесь в безопасности? Со мной? Чонгук слышит свой вопрос, когда бедра Чимина сжимаются вокруг его бедер, материал их мокрых джинсов кажется слишком тесным. Чимин выглядит удивленным, как будто он не ожидал, что Чонгук спросит что-то подобное. А может, и нет, учитывая, что большинство людей в жизни Чимина не заботятся о его чувствах. Но как Чонгуку может быть всё равно, когда Чимин поглощает все его мысли? — Почему ты спрашиваешь?  — шепчет Чимин. — Потому что я хочу, чтобы ты чувствовал себя в безопасности. Со мной. Чимин на мгновение моргает, прежде чем улыбнуться, красивая улыбка, которая освещает его туманные глаза, заставляя его выглядеть еще более блаженным. Он поднимает руку, отталкивая волосы Чонгука от лица и запуская пальцы во влажные пряди. Чонгук поворачивает лицо, чтобы поцеловать внутреннюю часть запястья Чимина. — Да, — шепчет Чимин, — я чувствую себя в безопасности здесь, с тобой. Он кусает губу, как будто не уверен, хочет ли он сказать следующие слова. — Наверное, это звучит глупо, но… я не знал, что это должно было ощущаться именно так. Чонгук улыбается, наклоняясь, чтобы снова поцеловать Чимина. Он видит, в какой безопасности чувствует себя Чимин. Он видит это по тому, как Чимин так легко открывается под ним. То, как его руки падают над головой, запутываясь в простынях, когда он позволяет Чонгуку просто смотреть на него, обнимать его. То, как он смотрит на Чонгука тяжелыми глазами и покрасневшими от поцелуя губами. Это чертовски сильно подстегивает Чонгука. В его груди что-то бьется, пламя, тоска. Он видит это и в глазах Чимина, когда тот ныряет, чтобы глубоко поцеловать его. Огонь в огне. — Чимин… — шепчет Чонгук Чимину на ухо, целуя чувствительную кожу за ним. Чимин не может не заметить, как он бросает почетные знаки, у него перехватывает дыхание. — Я просто должен тебя предупредить… — Чонгук снова целует приоткрытые губы Чимина, прежде чем тот снова садится на колени, расстегивая джинсы Чимина с дразнящей улыбкой, — …что это только начало ночи. Он прикусывает нижнюю губу, когда Чимин с готовностью приподнимает бедра и позволяет Чонгуку снять джинсы, его боксеры, которые тоже мокрые от дождя, застревают в материале и тоже соскальзывают, оставляя Чимина под ним совершенно голым. Чонгуку нужно время, чтобы просто посмотреть на Чимина, охватить его целиком, лежащего обнаженным среди простыней. Он поражен тем, насколько прекрасен Чимин. Его тело похоже на скульптуру, его тонкая талия и сильные мышцы бедер говорят о том, что Чимин танцует гораздо чаще, чем он показывает. Его кожа выглядит почти накрашенной аэрографом, мягкая и безупречная. Он — искусство. Это вызывает у Чонгука желание схватить ручку и начать писать. Ему кажется, что слова, которые он мог бы написать в этот момент, могли бы соперничать с Шекспиром. Чимин внимательно наблюдает за выражением лица Чонгука, издавая довольный гул, когда его ноги раздвигаются. — Мне нравится, когда ты так смотришь на меня, — тихо шепчет он, — ты заставляешь меня чувствовать себя красивым. — Ты прекрасен, — вздыхает Чонгук, когда его руки ласкают кожу Чимина, поглаживая его ноги, бедра, талию, чувствуя, как мышцы подергиваются под его прикосновениями, когда Чимин издает нежные вздохи и хныкает между неровными вдохами. Чонгук снова садится, чтобы избавиться от мокрых джинсов и трусов, а затем осторожно опускается обратно на Чимина, наслаждаясь ощущением обнаженной кожи Чимина на своей. У Чимина перехватывает дыхание, когда их члены сближаются, его глаза закрываются, когда Чонгук начинает равномерно трясти бедрами, оставляя поцелуи на его челюсти. — Чонгук… — Чимин задыхаясь стонет ему в ухо, обхватив ногами чонгука за талию, — я х-хочу тебя… я хочу, чтобы ты был внутри меня, п-пожалуйста. Чонгук кивает, отстраняясь и прижимая их лбы друг к другу. — Скажи мне, если это слишком, если ты захочешь остановиться в любой момент. Он тянется через Чимина к прикроватной тумбочке, достает смазку и презервативы, которые он там хранил, и бросает их на кровать, прежде чем спуститься вниз, чтобы снова захватить губы Чимина. Они целуются и придвигаются друг к другу, оба погружаются в блаженное чувство. Чонгук целует Чимина в горло и ключицы, продвигаясь вниз, чтобы взять в рот один из его сосков. Чимин со вздохом выгибается дугой и запускает руки в волосы Чонгука, в то время как Чонгук продолжает поклоняться его телу, исследуя и целуя каждый его дюйм, пока не доберется до того места, где хочет. Он устраивается между ног Чимина, покусывая и посасывая кожу на внутренней стороне бедер Чимина, оставляя синяки там, где, как он знает, никто их не увидит, синяки, которые отмечают Чимина как его. Он целует Чимина до паха, облизывая дразнящую полоску вдоль нижней части члена Чимина, от чего Чимин дрожит под ним, прежде чем взять Чимина в рот. Чимин выгибается дугой, простыни сбиваются под него, его рука скользит к щеке Чонгука, а другая рука запутывается в его волосах. Мышцы его ног напрягаются, и Чонгук может сказать, что Чимин борется, чтобы они не сжимались вокруг его головы. — Ах, Ч-Чонгук-а, блядь… Чонгук расслабляет горло, подтягивая Чимина к основанию, и рука Чимина сжимает его волосы, когда он громко стонет. После нескольких покачиваний головы Чонгука и движений языка Чимин практически тает в кровати, его рот открывается, голова падает набок на подушку. Его глаза закатываются, угрожая закрыться от блаженства, но Чимин изо всех сил пытается держать их открытыми, глядя вниз и наблюдая, как Чонгук разбирает его на части. Из-за греховных звуков, которые издает Чимин, и того, как он повторяет свое имя, Чонгук чувствует себя болезненно твердым, и ему приходится немного ослабить это давление, прижимаясь к кровати под собой. Он стонет вокруг члена Чимина, осознавая, что Чимин наблюдает за каждым его движением. Руки Чимина касаются всего, до чего он может дотянуться, его пальцы скользят по спине и плечам Чонгука, прежде чем снова оказаться в его волосах. — Я скоро кончу, если продолжишь, — выдыхает Чимин, слабо дергая Чонгука за волосы. Сердце Чонгука замирает, и он замедляет движения, отрывая член Чимина с влажным хлопком. — Я хочу, чтобы мы объединились. Я-хочу, чтобы и тебе было хорошо. Ты заставляешь меня чувствовать себя так хорошо, хён, — хрипло говорит Чонгук, хватая флакон со смазкой и выплескивая немного на руку, растирая ее между пальцами, чтобы согреть, прежде чем раздвинуть половинки Чимина и обвести его дирочку. — Хорошо? — спрашивает он, и Чимин трясущимся кивает, выгибаясь, когда Чонгук медленно вдавливает палец и начинает осторожно раскрывать его. Чонгук наклоняется назад, чтобы поцеловать Чимина, свободной рукой гладит Чимина по лицу и волосам, шепчет похвалы, пока тот раскрывает его, медленно добавляя пальцы, пока он приспосабливается. — Хорошо, я готов, я готов, — Чимин задыхается, когда Чонгук приближается к нему тремя пальцами, — пожалуйста, ты мне-мне нужен. Чонгук, затаив дыхание, кивает, высвобождая пальцы. Он хватает презерватив и натягивает его, смазывая свой член и капая немного между ног Чимина для пущей убедительности, заставляя член Чимина подпрыгивать у него на животе. Он располагается над Чимином, опираясь предплечьями по обе стороны от головы Чимина, полностью закрывая его своим большим телом, словно защищая его от мира. — Ты мне так нравишься, хён, — шепчет Чонгук, его сердце грозит выпрыгнуть из груди. Чимин улыбается ему остекленевшими глазами, его щеки покраснели, а губы опухли. Он протягивает руку и проводит руками по бокам Чонгука, осторожно касаясь пальцами каждого ребра, как будто он намечает тело Чонгука. — Покажи мне, насколько сильно, — поддразнивает Чимин, но в его голосе есть нотка отчаяния, которая совпадает с голосом Чонгука. Тело Чонгука дрожит в предвкушении, когда он наклоняется, чтобы выстроиться. — Позволь мне позаботиться о тебе, хён, — шепчет он, страстно целуя Чимина и медленно продвигаясь внутрь. Они стонут друг другу в рот, когда Чонгук достигает предела, полностью погружаясь в Чимина. Ощущение ошеломляющее, когда Чимин наконец-то вот так обвивается вокруг него, его тугое, влажное тепло втягивает его в себя, его мягкие, но сильные бедра обхватывают его бедра. Чонгук начинает двигаться, сначала медленно, давая Чимину время приспособиться, прежде чем полностью выйти и толкнуться обратно внутрь. Чимин издает громкий стон, его руки взлетают и обнимают Чонгука, крепко держа его. Он выглядит красиво в теплом свете лампы, на его коже блестит пот, губы приоткрыты, ресницы трепещут при каждом движении бедер Чонгука, звуки его отрывистых стонов становятся все громче с каждым вздохом на губах Чонгука. Чонгук чувствует себя пьяным от этих звуков и от того, как Чимин смотрит на него. Ебать. То, как он смотрит на него. — Ты такой идеальный, малыш, — шепчет Чонгук в приоткрытые губы Чимина, ускоряя темп, звук кожи о кожу заглушает дождь, — как будто ты был создан специально для меня. Чимин цепляется за Чонгука, его стоны растут на октаву, когда Чонгук находит идеальный угол, чтобы прижаться к его простате. — О-о, — Чимин напрягается, — Ч-Чонгук, пожалуйста, Чонгук… Его имя, так естественно сорвавшееся с губ Чимина, подстегивает Чонгука, и он безжалостно выдвигает бедра вперед, его мысли поглощает Чимин, Чимин. — Ты чертовски красивый, — задыхаясь, стонет Чонгук между поцелуями, — такой добрый, такой милый, такой хороший. Я чертовски без ума от тебя. Хочу только тебя. Чимин хнычет, когда Чонгук захватывает его губы жгучим поцелуем, доводя до крайности. Чимин издает долгий, протяжный стон прямо в губы Чонгука, когда тот кончает нетронутым, растекаясь между ними. Его внутренности сжимаются, и с помощью ещё нескольких толчков Чонгук тоже приближается, заполняя презерватив внутри Чимина. Чонгук падает на Чимина, оба тяжело дыша, спускаясь с кайфа. Чимин дрожит под ним, его пальцы запутываются в волосах Чонгука, не позволяя даже дюйму пройти между ними. Он слышит, как Чимин фыркает, поднимает голову и видит, как по его щекам текут слезы. — Эй, тсс, все в порядке, ты в порядке. Чонгук приподнимается на локтях и держит лицо Чимина в ладонях, вытирая большими пальцами слезы с его щек. — Малыш, поговори со мной, что случилось? Я сделал тебе больно? — обеспокоенно спрашивает Чонгук, но Чимин качает головой. — Н-нет, ты этого не сделал, это было и-идеально, ты идеальный. Он делает судорожный вдох, глядя на Чонгука влажными глазами, полными обожания. — Я просто… никогда раньше не ощущал такого… Я никогда не чувствовал себя так. Это было похоже на мой п-первый раз, и я так м-много чувствую… Я счастлив, честно, это просто очень, и-извини. — Не извиняйся, — говорит Чонгук, наклоняясь, чтобы нежно поцеловать Чимина в губы и нежно поглаживать его лицо, — тебе не за что извиняться, ясно? Тебе никогда не придется извиняться за свои чувства. И для меня это тоже было очень важно. — Для тебя тоже? — спрашивает Чимин, его глаза сияют. Чонгук кивает. — Я тоже никогда не чувствовал себя так, хён, — шепчет он, как будто это секрет. Чимин улыбается ему красивой улыбкой, полной чего-то, чему ни один из них еще не дал названия. Чонгук думает, что это очень похоже на любовь. Чимин притягивает Чонгука к себе в нежный поцелуй, и они остаются так какое-то время, обнявшись друг с другом, пальцы Чимина рисуют узоры на спине Чонгука. Он пытается выскользнуть из Чимина, но ноги Чимина сжимают его вокруг. — Еще нет. Хочу, чтобы ты остался внутри еще немного. Чимин бормочет. Он выглядит усталым, но таким расслабленным и довольным. Так что Чонгук остаётся там, пара соединилась, а Чимин продолжает рисовать на его спине. Такое ощущение, что он пишет слова. — Ты пишешь что-то? Пальцы Чимина на мгновение замирают, прежде чем он продолжает. — Ммм. — Что ты там написал? — спрашивает Чонгук, кладя подбородок на грудь Чимина и глядя на него снизу вверх. Чимин улыбается ему, его рука поднимается, чтобы погладить его щеку, прежде чем остановиться на затылке. — Это секрет. Чонгук стирает поцелуями протестующие звуки Чимина, когда тот наконец выскальзывает из него и идет в ванную, чтобы избавиться от презерватива и взять полотенце. Он приносит его обратно со стаканом воды и моет Чимина, блондин удовлетворенно напевает, закрыв глаза и борясь со сном. Когда Чонгук выбрасывает использованное полотенце и забирается обратно в кровать, Чимин почти спит, издавая довольное мурлыканье, когда Чонгук обнимает его и притягивает к себе, набрасывая на них одеяло и целуя его в лоб, пока Чимин прижимается к его груди. — Я так рад, что нашел тебя, — вздыхает Чимин, когда его дыхание замедляется до ровного ритма. — Я тоже рад, что нашел тебя, — шепчет Чонгук, протягивая руку, чтобы выключить лампу. Звук нежного дыхания Чимина и стук дождя окружают Чонгука в темноте, убаюкивая его. Чонгук не чувствовал себя таким счастливым с тех пор, как переехал в Сеул, и позволяет этой мысли поселиться в его голове, сжимая руки вокруг Чимина и засыпая под ощущение, как сердце Чимина бьется рядом с ним.                                        —— Дождь наконец-то прекратился, и Пак Чимин спит у него на руках. Эти две мысли наполняют голову Чонгука, когда он просыпается от солнца, струящегося в окно его спальни, и от ощущения, что очень обнаженный Чимин шевелится рядом с ним. Он не знает, сколько сейчас времени, но если бы ему пришлось угадывать, то, судя по положению солнца на небе, он бы сказал, что это где-то середина утра. Чимин снова шевелится, его растрепанные волосы касаются подбородка Чонгука, когда он движется, с его губ срывается тихий вздох. Чонгук целует волосы Чимина, когда тот просыпается, и поглаживает его по щеке, когда Чимин поднимает голову и смотрит на Чонгука с сонной улыбкой. — Доброе утро, — хрипит Чимин, наклоняясь и целуя Чонгука в челюсть. — Доброе утро, малыш. Как ты себя чувствуешь? — Я чувствую себя потрясающе, — вздыхает Чимин, вытягивая руки и голову. Чонгук улыбается, проводя пальцами по растрепанным волосам Чимина. — Хорошо ли спалось? Чимин мычит, уткнувшись лицом в изгиб шеи Чонгука. — Я не спал так хорошо с тех пор, как мы вместе спали в эллинге. — Хм.  Чонгук улыбается. Он рад видеть Чимина таким хорошо отдохнувшим. Чимин кивает. — Мне даже не пришлось принимать снотворное. Чонгук понимающе мычит. — Ну, если честно, я изрядно утомил тебя перед сном, так что, наверное, это помогло. — Тогда, может быть, мне стоит сказать своему врачу, что я нашел хорошее решение, — ухмыляется Чимин, поднимая руку и проводя пальцами по волосам Чонгука. «Домашнее средство». Чонгук усмехается, переворачивая их на простынях и оказываясь поверх Чимина, целуя его и хихикая. «Можешь представить?" Чонгук имитирует голос Чимина. «Ах, да, доктор. Я нашел решение своей бессонницы. Это медицинское чудо. Что вы спрашиваете? Секс. Много-много умопомрачительного секса». Чимин смеется, его глаза, уже опухшие от сна, превращаются в маленькие полумесяцы. Чонгук поднимается, держась за руки по обе стороны от Чимина, и смотрит вниз на мужчину, лежащего под ним. Он выглядит потусторонним, его светлые волосы распущены вокруг него веером, грудь и щеки слегка покраснели под взглядом Чонгука. — Нравится то, что ты видишь? Он дразнит, вытягивая руки над головой, выгибая спину, его мягкие, но сильные бедра плотно прижимаются к бедрам Чонгука. Чонгук недоверчиво поднимает брови. — Я примерно в трех секундах от того, чтобы начать из-за тебя прямо здесь и сейчас. Чимин смеется, игриво хлопая Чонгука по плечу. Чонгук хватает его руку и переплетает их пальцы, прижимая ее над головой Чимина, наклоняется и нежно целует его. — Завтрак? Чимин освобождает его руку и обнимает Чонгука за шею, притягивая его вниз для новых поцелуев, но затем кивает. "Звучит отлично." — Сначала нужно принять душ. Чимин мычит. — Ты первый. Мне нужно кое-что уточнить у моего менеджера. Он пытался позвонить мне, когда я собирался встретиться с тобой вчера вечером, но я как бы оставил его в подвешенном состоянии. Кто знает, сколько кровеносных сосудов у него уже лопнуло. Чонгук посмеивается, неохотно отрываясь от тела Чимина и выпутываясь из простыней. Он подходит к комоду и достает одежду для Чимина: большую толстовку с капюшоном и несколько спортивных штанов, а также несколько чистых боксеров. Он кладет их на кровать рядом с Чимином, который лежит, подперев подбородок рукой, и приподняв брови, осматривая Чонгука с головы до ног. — Тебе всегда так удобно ходить голым? Чонгук смеётся. — Не всегда, но когда Пак Чимин так же гол, я так и делаю. Чимин фыркает. — Эротичное шоу и обещание завтрака. Думаю, я вернусь сюда снова. — Тебе определенно всегда рады. Чонгук наклоняется через кровать и целует волосы Чимина, который счастливо вздыхает и снова погружается в простыни, уткнувшись носом в подушку Чонгука. Чонгук не может перестать ухмыляться, заходя в душ, горячая вода течет по его спине, успокаивая слегка ноющие мышцы. Прошлая ночь была похожа на лихорадочный сон. Он не может поверить, что Чимин сейчас лежит в его постели. Он задается вопросом, что ему приготовить на завтрак. У него в холодильнике есть яйца, бекон и хлеб. Возможно, он мог бы приготовить для них обоих континентальный завтрак. В этот момент в дверь ванной стучат. — Чонгук-а? В моем телефоне разрядился аккумулятор. Могу ли я быстро использовать твой ноутбук, чтобы войти в свою беседу о какао? — Конечно! Он на журнальном столике в гостиной, он должен быть открыт. — Спасибо.  Чонгук заканчивает принимать душ и оборачивает полотенце вокруг бедер, используя полотенце поменьше, чтобы грубо высушить волосы, и выходит в гостиную. — Значит, я подумал, можно ли сделать нам тосты с яйцами? У меня тоже есть бекон, и я могу-хён…? Чимин сидит на потрескавшемся кожаном диване, одетый в одежду, которую Чонгук оставил, с открытым ноутбуком Чонгука на коленях. Он смотрит на экран, зажав большой палец в зубах и покусывая кожу так же, как всегда, когда он встревожен или расстроен. Плечи его дрожат, а на глазах слезы. — Хён? В чем дело? Чонгук спешит через комнату к Чимину, обеспокоенный тем, что он мог получить плохое сообщение от своего менеджера или что в СМИ о нем распустили очередной скандал. Но когда он достигает Чимина и смотрит на экран через плечо, становится намного хуже. Ебать. Он забыл удалить ту статью. Статью, которую он написал, когда впервые встретил Чимина, когда они поссорились, и Чонгук выразил весь свой гнев и разочарование в словах, наполненных горькой ненавистью, от которых даже он съежился, когда посмотрел на них. Он открыл его прошлой ночью, собираясь удалить, но что-то отвлекло его, и он оставил его свернутым внизу экрана на одной из дюжины вкладок. Чимин, должно быть, увидел заголовок и щелкнул по нему из любопытства, и теперь Чимин его прочитал. Чимин читал о нем все эти ужасные вещи, и что еще хуже, их написал Чонгук. Ебать. Он даже не знает, сколько слов он написал той ночью. Но его наполненная ненавистью напыщенная речь в итоге заняла несколько страниц, наполненных дешевыми выпадами и жалкими раскопками в адрес Чимина. Он был настолько неосторожен в своих словах, что теперь он знает, насколько они ранят Чимина. Чимин отводит взгляд от экрана, его красные глаза останавливаются на Чонгуке, и слезы наконец-то текут. — Это твоя статья? — Чимин… — сердце Чонгука подпрыгивает к горлу, когда он видит выражение лица Чимина. Боль, разочарование. Он видит, как стены Чимина снова поднимаются вверх, внезапно насторожившись, как тогда, когда они впервые встретились, и это похоже на удар под дых. — Чимин-хён, это не… — Это… это то, что ты на самом деле думаешь обо мне? — Хён, конечно, н- — «…Наркоман, ищущий внимания?» Чимин читает с экрана, практически задыхаясь от слов, его голос дрожит. Чонгук подходит к нему, желая объяснить. — Нет, это не так… Ты знаешь, почему я принимаю лекарства… — шепчет Чимин. — Да, конечно, я знаю хён, пожалуйста, если ты дашь мне минутку, чтобы объяснить… — Объяснить, что? Что ты забыл добавить и  мою запутанную семейную историю? Хм? Чимин рыдает, и выражение его лица меняется на что-то гораздо более душераздирающее для Чонгука, гнев и предательство заливают его покрасневшие глаза. — Ты собираешься написать, что я тоже гей? Рассказать всему гребаному миру? — Нет! Хён, я бы никогда… Чимин вскакивает, его руки дрожат, кулаки сжимаются по бокам, грудь вздымается, а слезы текут по его щекам. Он выглядит опустошенным, и Чонгук чувствует, как пол уходит из-под него. Он протягивает руку, пытаясь удержать Чимина, утешить его, объяснить. — Отпусти меня! Чимин высвобождает руку, защитно обхватывая себя руками, и его дыхание становится прерывистым. — Б-была ли вчерашняя ночь частью плана? Переспишь со мной и опубликуешь это во всех новостях? Его взгляд устремляется в спальню. «…Ты нас тоже снимал? Сколько денег ты можешь получить за мое секс-видео? Хм? Или ты хочешь, чтобы я заплатил тебе за то, чтобы ты молчал, как он? Боль в голосе Чимина, когда он произносит эти последние слова, заставляет слёзы наворачиваться на глаза Чонгука. Его желудок сводит с ума, когда его сравнивают с бывшим Чимином, чтобы Чимин подумал, что его снова предали. — Хён, пожалуйста, послушай меня! Ч-то, что ты читаешь, это не та статья, которую я написал о тебе! Я... черт... это глупость, которую я написал несколько недель назад, когда злился на тебя, это неправда, пожалуйста... Чимин отказывается больше на него смотреть. Он даже не слушает в этот момент. Он в режиме паники. Его глаза отстранены, как будто он пытается идти по воде среди бури, разрывающей его разум. Он натыкается на свою сумку и лихорадочно роется в ней. — …Я думал, что ты другой, — всхлипывает он, — я думал, что могу д-доверять тебе. Ты мне обещал. Т-ты обещал, что будешь на моей стороне. Он достает лекарство, пытается открыть пузырек с таблетками, но его дрожащие руки рассыпают таблетки по полу. Он падает на колени, руки трясутся, когда он пытается их собрать. — Черт, — Чонгук становится на колени рядом с ним, желая как-то помочь, потому что, черт возьми, Чимин сейчас выглядит таким разбитым, и это его вина. И что еще хуже, он не может придумать, как это исправить, потому что он — причина. Он никогда не думал, что станет причиной паники Чимина. Его руки парят в воздухе, отчаянно желая притянуть Чимина в свои объятия, но зная, что это только усугубит ситуацию. — Чимин, хён, тебе нужно дышать, ладно? Вместо этого он говорит. «Просто дыши со мной». Чимин отказывается от попытки собрать разбросанные таблетки и сворачивается калачиком, закрывая голову руками и издавая душераздирающий крик. Он рыдает, все его тело трясется, и Чонгук издает сдавленный звук и тоже начинает плакать. — Хён, мне очень жаль, мне очень жаль, я обещаю, что смогу объяснить, пожалуйста… Чимин внезапно встает на ноги и вместо этого бросается к двери, перекинув сумку через плечо, натягивает панамку и натягивает туфли. Чонгук чувствует, как у него останавливается сердце. «П-подожди! Пожалуйста, не уходи!» Он вскакивает, когда Чимин открывает дверь, и бежит за ним, пока не понимает, что тот все еще в полотенце. — Дерьмо! Подожди! Хён, пожалуйста! Он мчится в свою спальню, хватает пару спортивных штанов и сдергивает полотенце, чтобы надеть их. Он натягивает футболку и, спотыкаясь, идет по гостиной, и даже не заботится о своих туфлях, распахивая дверь и бросаясь за Чимином. — Хён, подожди, пожалуйста! Чонгук карабкается за ним, в отчаянии его ноги скользят по полу. — Пожалуйста, хён, это не то, что ты думаешь… — он кричит вниз на лестницу, смотрит через перила и видит, как тень Чимина исчезает на улице. Чонгук делает два шага за раз, легкие горят от отчаянного вздоха. Когда он выходит на улицу, Чимина уже нет. Чонгук в отчаянии оглядывается по сторонам, но его не видно. Он бежит по одному переулку, затем по следующему, пока не добирается до главной дороги, но Чимина нигде не видно. Чонгук издает сдавленный крик, обхватив голову руками. Он чувствует, как паника сжимает его, как смирительная рубашка. Это тот страх, который он испытал только однажды, когда увидел, как кто-то врезался в пробке, когда он впервые переехал в Сеул. Это чувство, что это может стать катализатором, моментом, который изменит все. Момент, когда ты больше никогда не увидишь этого человека. Но это не просто кто-то. Это Чимин. Чонгуку нужно найти Чимина. Ему нужно это исправить. Ему нужно извиниться и все объяснить, и сделать это нужно как можно скорее. Он быстро бежит обратно в свою квартиру, чтобы надеть туфли и взять телефон. Он внутренне отчитывает себя снова и снова, вытирая слезы со щек, набирая номер Чимина, дрожаще поднося телефон к уху, чтобы сразу переключиться на голосовую почту. — Х-хён, мне так жаль, что тебе пришлось прочитать все эти ужасные вещи, — рыдает в трубку Чонгук, даже не уверенный, что Чимин выслушает его сообщение. — Но я я-обещаю, что это не настоящая статья. Я написал это, когда мы впервые встретились, той ночью мы поругались, и это так ох-глупо, я идиот, что даже написал это, но, хён, я никогда не собирался это публиковать. И я бы н-никогда не выгнал тебя, не снял бы тебя на видео и не рассказал бы никому о нас. Ничто из того, что я написал, не было правдой, Чимин-хён, пожалуйста… пожалуйста, просто выслушай меня, пожалуйста. Чонгук вешает трубку и прячет телефон в карман, пытаясь успокоиться и собраться с мыслями. Ему нужно найти Чимина. Это все, что имеет значение сейчас. Он направляется прямо за дверь, направляясь в единственное место, которое приходит ему на ум, — в квартиру Чимина. Вместо того, чтобы идти пешком, он прыгает в машину, отчаянно пытаясь выиграть время. Добравшись до входа в Nine One Hannam, он останавливается рядом с охраной у входа на парковку. Охранник встречает его с вежливым недоумением. — Я могу вам помочь? — Я здесь, чтобы навестить Пак Чимина? — тревожно говорит Чонгук, и это звучит скорее как вопрос. — Вы помните меня, да? — Да, сэр, - кивает охранник, беря в руки телефон внутренней связи, поднося его к уху и нажимая несколько кнопок. — Он ждет тебя? Чонгук нервно грызет ноготь большого пальца. — Надеюсь на это… мне просто очень нужно с ним поговорить. — Как мне Вас представить? — Э… — Чонгук подумывает о том, чтобы солгать и сказать, что это Сокджин или кто-то еще, просто чтобы Чимин впустил его, но он знает, что это только усугубит ситуацию. — Скажите ему, что это Чон Чонгук. Охранник кивает, нажимает несколько кнопок и подносит телефон к уху. После двух попыток он кладет трубку. «Кажется, Пак Чимина сейчас нет дома». Ебать. Где он может быть? Даже если Чимин дома, он, вероятно, все равно не ответит на звонок по внутренней связи. Чонгук надеется, что он не один дома в том состоянии, в котором его оставил. Он закусывает нижнюю губу, тревога оседает в его груди. — Есть ли хоть какая-то возможность, что вы меня впустите? Это своего рода чрезвычайная ситуация. — Мне очень жаль, сэр. Я не могу впустить сюда нерезидентов без разрешения резидента. Чонгук сдувается. — Я понимаю. Охранник, кажется, прочитал выражение его лица и сочувственно улыбнулся. — Может быть, повторю попытку через несколько часов. Мне жаль, что я не могу больше помочь. — Все в порядке, — Чонгук изо всех сил старается улыбнуться, хотя и знает, что сейчас он, должно быть, выглядит эмоционально разбитым. — В любом случае спасибо за помощь. Э, могу я оставить свой номер, и если вы увидите, что он возвращается домой, вы не могли бы мне позвонить? Охранник колеблется, оглядываясь по сторонам, прежде чем протянуть Чонгуку стикер, чтобы тот оставил свой номер. — В обычных обстоятельствах я бы не стал. Но я заметил, что Пак Чимин проводит с тобой много времени. Я его очень люблю, он часто оставляет мне благодарственные подарки. Если это действительно чрезвычайная ситуация, то я позволю это один раз. Между нами. Но имейте в виду, что я все равно не могу впустить вас без его разрешения. — Да-да, я понимаю. Большое спасибо. Это хоть что-то маленькое, но, по крайней мере, это шаг вперед. Чонгук уезжает и паркуется на соседней улице, пытаясь успокоить свое сердце и придумать, что делать дальше. Он снова пытается позвонить Чимину, но звонок все равно попадает на голосовую почту. Он оставляет еще одно сообщение, а затем отправляет Чимину сообщение, но оно остается непрочитанным. Он звонит Сокджину и Тэхёну, но они уезжают по расписанию, поэтому не знают, где находится Чимин, а также, кажется, не понимают, почему Чонгук звонит им, а не самому Чимину. Чонгук пытается отыграться, придумывая какое-то оправдание и вешая трубку, прежде чем они смогут допросить его дальше. Он звонит Хосоку, но, как и в случае с телефоном Чимина, звонок сразу переходит на голосовую почту. Он даже пытается связаться с менеджером Чимина, но со вчерашнего дня от него не было вестей. Чонгук чувствует себя совершенно беспомощным. Его тело полно тревожной энергии, и он не знает, что делать, поэтому заводит машину и просто едет. Обычно, когда он расстроен, он едет в лодочный причал своего брата, но он не хочет ехать куда-то далеко от Чимина, поэтому просто ездит по Сеулу, продолжая звонить Чимину и оставляя голосовые сообщения, пока не зайдет солнце. Охранник так и не позвонил. Это значит, что Чимин не вернулся домой. Чонгук ничего не слышит. Ему не хотелось оставлять это так надолго, но он догадывается, что у него нет другого выбора, кроме как просто увидеться с Чимином завтра в студии. Он проверил расписание: Чимин снимает три сцены. Он очень надеется, что Чимин выслушает его и не выгонит со съемочной площадки. В конце концов Чонгук возвращается в свою квартиру и падает на кровать, его глаза наполняются слезами, когда он понимает, что простыни все еще пахнут Чимином. Он зарывается носом в подушку, которую использовал Чимин, закрывая глаза и судорожно вздыхая, когда события последних двадцати четырех часов прокручиваются в его голове.                           —— Чонгук не спит. Он знает, что, должно быть, выглядит совершенно разбитым, когда приходит в студию рано утром следующего дня, затаив дыхание, ожидая каких-либо признаков мягкой копны светлых волос, которые он так привык видеть каждое утро, обычно в сопровождении сонных глаз. и чашки кофе. Но вместо этого он встречает серые светлые волосы, когда Хосок идет к нему по коридору. Хосок останавливается как вкопанный, когда видит Чонгука, брови нахмурились, когда он подходит, берет Чонгука за запястье и тащит его в гримерку Чимина. На секунду Чонгук надеется, что Чимин действительно здесь, но, когда его глаза бегают по пустой гримерке, он снова сдувается. Хосок закрывает за ними дверь, резко поворачиваясь к Чонгуку. Его лицо полно гнева, который Чонгук не привык видеть в нем. — Что, черт возьми, ты сделал, Чонгук-а? Хосок, очевидно, знает, что произошло, просто по тому, как он смотрит на него, и Чонгук чувствует себя так близко к тому, чтобы сломаться. Он смахивает слезы, вытягивая руки перед собой. — Хён, это не то, что ты думаешь… — Ну и что мне думать? — кричит Хосок, вскидывая руки вверх. «Чимин был в полном беспорядке, когда вчера появился у моей двери. Мне потребовалось несколько часов, чтобы успокоить его! Он продолжал говорить, что ты такой же, как все, и что ему никогда не следовало доверять тебе. Он сказал, что ты написал на него разоблачительную статью? Что ты предал его? Я не мог добиться от него особого смысла, прежде чем он практически полностью отключился и больше не говорил об этом. Я никогда не видел его таким». Сердце Чонгука разрывается, когда он слышит боль, которую он причинил Чимину, и слезы, которые он пытался сдержать, начинают течь. — Хён, мне очень жаль, я не хотел, чтобы он это прочитал… На лице Хосока появляется разочарование. — Так ты написал что-то ужасное? — Это не то, что ты думаешь, — говорит Чонгук, — пожалуйста, хён, пожалуйста, позволь мне объяснить. Хосок, кажется, на мгновение задумался, прежде чем кивнуть. — Хорошо, объясни. Чонгук вытирает слезы с лица и переводит дыхание. — Хён, ты знаешь, когда мы с Чимином встретились, мы не сходились во взглядах, верно? Хосок усмехается. «Это преуменьшение». Чонгук кивает. — Ну, однажды ночью у нас произошла особенно тяжелая встреча. После этого я так разозлился, что пошел домой, выпил немного и… ну, я просто выпустил пар. Я написал кучу дерьма о Чимине, чтобы почувствовать себя лучше, что было чертовски глупо, непрофессионально и незрело. Но я никогда не собирался использовать эту статью! Даже если бы я все еще ненавидел Чимина, я бы не стал публиковать что-то подобное. Просто я лучше всего могу собраться с мыслями и разобраться в своих эмоциях, когда записываю их, и в тот день я был особенно разозлен, поэтому мое письмо это отразило. Половина того, что я написал, была сильно преувеличена, хён, я ничего из этого не имел в виду. Выражение лица Хосока слегка смягчается, но он все еще вздыхает и качает головой. — Чонгук-а. Неважно, имел ли ты это в виду или нет. Важно то, что Чимин это увидел. Даже если ты его ненавидел, тебе не следовало писать ужасные вещи о нем или о ком-либо еще, если уж на то пошло. Это люди, это знаменитости — люди, а не те, на кого можно вылить свой гнев и жаловаться, чтобы почувствовать себя лучше. Чонгук опускает голову, вытирая нос тыльной стороной ладони. — Я знаю, хён, я просто не подумал. Я очень сожалею об этом. Я никогда не хотел причинить боль Чимину-хёну. Я так забочусь о нем.  Хосок вздыхает. — Я знаю, это. Он тоже заботится о тебе. Чонгук смотрит на Хоби умоляющими глазами. — Хён, где… где он? Он не дал мне объясниться перед тем, как сбежать, и не отвечает на мои звонки. Мне нужно его увидеть, пожалуйста, мне нужно объяснить. Пожалуйста, хён. Хосок размышляет, но наконец смягчается. — Он у меня дома. Но я не думаю, что тебе стоит увидеться с ним сегодня. Он довольно хрупкий. Я поговорю с ним. Я знаю, что ты не имел в виду то, что написал, и я знаю, что в глубине души Чимин тоже это знает. Чонгук кивает. Он понимает. — Спасибо, хён. Можешь сделать мне одолжение? Хосок кивает, и Чонгук подходит к своей сумке, которую он уронил у двери, когда его впервые затащили в гримерку. Он приседает перед ним, открывает его и вытаскивает журнал. Он встает и протягивает его Хосоку, лицо которого мгновенно смягчается, когда он видит обложку. — Чонгук-а… — Это выпуск GQ следующего месяца, тот, в котором будет моя статья о Чимине. Моя настоящая статья. Она еще не выпущена, но публикация уже завершена. Мне дали копию. Можешь ли ты передать это ему, пожалуйста? Хосок берет журнал, нежно проводя пальцем по обложке, которая так не похожа ни на одну из обложек предыдущих журналов GQ. Эта явно особенная. Хосок улыбается, глядя на Чонгука. "Хорошо. Я отдам это ему». — Спасибо. И просто… пожалуйста, скажи ему, что мне очень жаль. — Хорошо. — Скажи ему, что я хочу его увидеть. Я скучаю по нему. Я не хотел причинять ему боль. Это последнее, чего я хочу. Хосок кивает. — Я ему передам. Чонгук с тревогой прикусывает нижнюю губу, его глаза наполняются слезами. — Мне страшно, хён. Я так боюсь, что он больше не захочет иметь со мной ничего общего. Я боюсь, что я все испортил, что я разрушил доверие, которое мы построили. — Я так не думаю, Чонгук-а. Чимину больно, но он знает тебя, знает, что должно быть объяснение. Ему просто нужно время… эй, не корчи такое лицо. Иди сюда. Хосок раскрывает руки, и Чонгук вступает в его объятия, чувствуя, как снова начинают падать слезы. — Я хочу увидеть его, хён. — Ну, теперь это его дело. Но я уверен, что это ненадолго. Он отстраняется и ерошит волосы Чонгука. — Поверь мне, когда я говорю, этот мальчик без ума от тебя. Чонгук выдавливает водянистую улыбку. — Я тоже в него по уши. Я… я люблю его, хён. Хосок улыбается. — Тогда имей немного веры, ладно? Вам двоим суждено быть вместе. Пусть он придет к тебе.