The Inside Story

Чимин не знает, который час. Там, где он лежит под пуховым одеялом Хоби, темно, поэтому он потерял счет времени суток. Кажется, старые привычки отмирают с трудом, поэтому, когда мир Чимина рухнул накануне, он оказался у двери своего лучшего друга, залезая под одеяло, чтобы спрятаться от мира. Хоби помогал Чимину идти по воде в самые худшие времена, помогая ему оставаться на плаву, когда его тревога грозила утопить его на протяжении многих лет, но даже он изо всех сил пытался успокоить Чимина, когда тот вчера появился у его двери, злой и обиженный. И в замешательстве, потому что Чимин так растерян. Даже проведя всю ночь в размышлениях об этом, он не может понять этого. Зачем Чонгуку писать такие вещи? Потому что их написал Чонгук. Они были на его компьютере. Но… Чимин знает Чонгука. Он так глубоко его знает, и эта статья, эти ужасные слова — это не Чонгук. Чонгук заботится о нем. Чонгук заступался за него, защищал его, был рядом с ним в самые трудные времена, принял все запутанные стороны Чимина. Чонгук всегда был на его стороне, и это дало Чимину силу, о которой он даже не подозревал. Чимин чувствовал, что сможет вырасти с помощью Чонгука, что он может положиться на него, и, возможно, люди скажут, что именно здесь он ошибся. Что вы не должны искать своего счастья в другом человеке, а должны быть счастливы в себе, прежде чем когда-либо связывать себя с кем-то другим. Но если это так, сможет ли кто-нибудь действительно вступить в отношения? Потому что у всех нас есть сломанные части, уродливые стороны, темные мысли. Должны ли грязные детали Чимина мешать ему искать собственного счастья? Чонгук во многом помог Чимину, включая его внутренних демонов. Встреча с Чонгуком помогла ему впервые полюбить себя. Чонгук пролил свет на части души Чимина, которые он научился принимать и любить. Чимин, вероятно, не смог бы исцелить столько частей себя, если бы не Чонгук. Но теперь он понятия не имеет, что и думать. Он чувствует, что его страховочная сеть исчезла. Он нашел кого-то, кто поддерживал его, и теперь он больше не заземлен. Ему кажется, что его могут снести в любой момент. Он подносит рукава толстовки к носу и глубоко вдыхает. Ну, не его толстовка, а толстовка Чонгука. Та, которую Чонгук дал ему вчера, та, которую он еще не снял. Он не хочет ее снимать, потому что это похоже на спасательный круг. Он зарывается в него, делая глубокий вдох. Оно все еще пахнет Чонгуком, и этот запах так успокаивает, окутывая его. Пахнет домом. — Чимин-а? Хоби вернулся. Чимин не услышал, как он вошел, слишком потерянный в вихре собственных мыслей. Он сворачивается калачиком, когда кровать сдвигается рядом с ним. — Чимин-а? Хоби откидывает одеяло и обнаруживает, что под ним свернулся калачиком Чимин. Он протягивает руку и гладит Чимина по волосам так же, как всегда, и вдруг кажется, будто они снова двое школьников в своем старом общежитии. — Как ты? Ты съел то, что я тебе оставил? Чимин кивает, но ничего не говорит. У него болит горло. Он чувствует себя утомленным, но не может заснуть. Под его кожей чувствуется беспокойство. Он снова пытается зарыться под одеяло, но Хоби останавливает его. — …Он был сегодня там, в студии. — тихо говорит Хоби. Чимин не может помочь своей мгновенной реакции, тому факту, что он так отчаянно хочет знать. — Чонгук…? Хоби кивает. — Он был в довольно тяжелом состоянии. Я думаю, он надеялся, что ты сегодня будешь там, чтобы он мог с тобой поговорить. Ему очень хотелось объясниться. Он много плакал. Сердце Чимина колотится в груди. Он не хочет, чтобы Чонгук плакал. Он хочет, чтобы он улыбался. Та улыбка, которая заставляет его нос сморщиться, та, которая заставляет желудок Чимина кувыркаться. — Ты говорил с ним? Хоби кивает. — Он как бы объяснил мне кое-что. Я могу рассказать тебе, что он сказал, если ты захочешь послушать. Нам не обязательно сейчас об этом говорить, но я думаю, тебе было бы полезно услышать, что он сказал. Когда будешь готов. Чимин на мгновение задумывается, а затем садится у изголовья кровати. — Я хочу знать, что он сказал. Ему нужно знать. Потому что он знает, что есть причина. Он знает Чонгука. Он знает, что то, что у них было, было реальным. Что у них есть. Он знает, что Чонгук заботится о нем. Он почувствовал это, когда они провели ночь вместе. Ему просто не хватает части головоломки. — Хорошо. Чимин шаркает, а Хоби забирается на кровать и садится рядом с ним. Чимин кладет голову Хоби на плечо, и Хоби достает свой телефон, прокручивая его на мгновение, прежде чем поднести его к лицу Чимина. — Ты помнишь это? Чимин щурится от яркого света экрана телефона. Это сообщение от него Хоби, полученное чуть меньше двух месяцев назад, целое эссе, заполнившее экран. — Это сообщение, которое ты мне посылаешь, разглагольствуя о Чонгуке, когда ты впервые встретил его. Просто прочитайте кое-что из того, что ты написал. Взгляд Чимина скользит по тексту. Он вздрагивает, как только читает одну строчку, желающую Чонгуку ужасной смерти. Еще одна строчка, в которой его называют кровососущей пиявкой. Есть одна часть, где Чимин говорит, что Чонгука, должно быть, не любили в детстве, и это заставляет его чувствовать себя особенно виноватым, зная, как сильно его любят родители Чонгука. Другая часть говорит, что Чонгук не способен быть хорошим человеком, что он бессердечный, что очень далеко от истины. Он сказал несколько ужасных вещей, и чем больше он читает, тем хуже ему становится, понимая, сколько предположений он сделал о Чонгуке до того, как познакомился с ним. — Я забыл, что писал все это… Помню, это было после нашей ссоры. Сейчас я определенно ни о чем таком не думаю. Хоби мычит, убирая телефон. — Точно. Вы оба начали не с той ноги, и из-за этого вы оба написали друг о друге всякую гадость. Для тебя это было в виде сообщений мне. Что касается Чонгука, он использовал свои сочинения, чтобы выразить свое разочарование. Он рассказал мне, что однажды вечером вы, ребята, сильно поссорились, и он разозлился, поэтому выпил, а затем написал какую-то глупость, чтобы выговориться и прочистить голову. Он никогда не собирался публиковать это, просто забыл удалить. Он просил меня передать тебе, что ему жаль. И он определенно не думает, что что-то из этого правда, он очень ясно дал это понять. Чимин делает глубокий вдох, размышляя над словами Хоби. Они с Чонгуком определенно начали не с той ноги, и Чимин знает, что он не был невиновной стороной во всей ситуации. В первые неделю или две, когда они с Чонгуком впервые общались, он был довольно мелочным, и ни один из них тогда вообще не знал друг друга. Если бы Чонгук написал статью в то время, тогда было бы понятно, почему она была бы полна такого яда. Его собственные послания Хоби были не лучше. Он никогда не хотел бы, чтобы Чонгук прочитал его резкие слова, поэтому он представляет, что Чонгук, должно быть, чувствует себя ужасно из-за того, что Чимин читает его. — Так это была не настоящая статья? Хоби качает головой. — Неа. На самом деле… — Хоби наклоняется через край кровати, Чимин наклоняется вместе с ним, когда он тянется к чему-то, прежде чем положить это на кровать перед Чимином. — Вот. Чонгук хотел, чтобы я дал тебе это. Глаза Чимина расширяются, и он садится, освобождаясь от своего лучшего друга. Его сердце бьется быстрее, но на этот раз не по какой-то негативной причине. Он протягивает дрожащие пальцы и проводит ими по блестящей обложке журнала. — Что это? Хоби улыбается рядом с ним. — Это выпуск GQ в следующем месяце. И его настоящая статья о тебе. И, очевидно, он имел полный художественный контроль над всем этим, включая обложку, что безумие, потому что я, черт возьми, никогда не видел такой обложки ни в GQ, ни в каком-либо другом журнале. Чонгук, должно быть, действительно потянул за ниточки. Чимин чувствует переполняющий прилив эмоций, когда смотрит на обложку. Он ожидал, что на обложке будет фотография из фотосессии, которую устроило его руководство, — фотография, на которой он в костюме, выглядит холодным и устрашающим — таким, каким его всегда изображают. На что-то красивое, на что можно посмотреть, но на этом все и заканчивается. Но это… Чимин даже не знал, что Чонгук сделал это фото. Он чувствует, что улыбается, обводя образ себя, вскидывающего руки вверх и смотрящего на раскинувшийся под ним город. Он не знал, что может выглядеть таким беззаботным. Ему кажется, что он смотрит на себя глазами Чонгука, и Чонгуку снова удалось показать ему что-то, что он может любить в себе. — Где была сделана эта фотография? — удивляется Хоби. — Это секрет, — шепчет Чимин, осторожно беря журнал и кладя его на колени, как будто это особое сокровище. Все воспоминания о том дне нахлынули обратно; он и Чонгук выкрикивали все свое разочарование в воздух над Сеулом, они бесконтрольно смеялись, пытаясь «доверительно упасть» в объятия друг друга, и в итоге они свалились кучей на полу. Чимин помнит, каким беззаботным он себя чувствовал и в какой безопасности. «Не могу поверить, что он использовал это как обложку». Он проводит рукой по краю журнала, ощупывая края страниц. «Пак Чимин: Внутренняя история». Он читает вслух, следя пальцами за словами, напечатанными на лицевой стороне обложки. Внезапно он перестал нервничать из-за статьи. Он чувствует себя взволнованным. Он хочет это прочитать, а Чимин никогда не думал, что когда-либо почувствует это. Он переводит дух и открывает журнал, и первая страница статьи захватывает дух. Обложка не была единичной. Вся статья усеяна откровенными фотографиями Чимина, которые Чонгук сделал за те недели, что они провели вместе. На одном из них Чимин смеется вместе с Джином, Тэ и Хоби, его лицо скривилось так, что его руководство никогда бы не позволило прессе ни при каких других обстоятельствах. На другой фотографии Чимин улыбается, пьет кофе в своей гримерке, предварительно накрашенный, в своей любимой толстовке с капюшоном. Фото, где находится на лодке брата Чонгука, выглядит неряшливо, с чистым лицом и просто такой человечный. На всех фотографиях он широко улыбается. Чимин не осознавал, что может так улыбаться. Он чувствует, как у него в горле нарастает комок, когда он начинает читать статью Чонгука.           Пак Чимин: Внутренняя история           Автор: Чон Чонгук Исследования показали, что при первой встрече с человеком требуется всего семь секунд, чтобы составить впечатление о человеке. Это называется «мгновенное суждение». Семь секунд — это все, что нужно человеку, чтобы решить, является ли человек, которого он встречает, хорошим человеком в его глазах, тем, кого он любит, уважает или с кем хочет проводить время. Однако это исследование не показывает, что первое впечатление может быть совершенно ошибочным. Когда мне впервые поручили написать тематическую статью о Пак Чимине, мои мысли сразу же стали негативными. Еще до того, как я встретил его, я уже решил, что он за человек. Я даже не позволил Пак Чимину показать себя. Как писатель, который должен быть беспристрастным во всех своих работах, это была моя самая большая ошибка и, по общему признанию, самый непрофессиональный момент в моей карьере. Взгляд Чимина скользит вниз по странице, пока он воспринимает слова Чонгука, и хотя они более формальны, чем Чимин привык слышать от него, в них безошибочно можно узнать Чонгука. Настолько, что в голове Чимина он читает слова мягким голосом Чонгука. Его взгляд прикован к имени, которое он узнает. Короткое интервью посередине страницы, рядом с фотографией Чимина на съемочной площадке, сосредоточенно смотрящего на свой сценарий — еще одно откровенное фото, которое сделал Чонгук. «Пак Чимин на удивление добрый», — говорит Ким Джиху, ассистент, который работал с Чимином на съемочной площадке в нескольких дорамах. Глаза Чимина расширяются при упоминании ассистента, которого он хорошо знает. Он всегда думал, что она его боится. Он вспоминает, как однажды слишком резко отобрал у нее сценарий, напугав её. Весь оставшийся день он чувствовал себя ужасно виноватым. На следующий день он купил ей угощения в её любимом кафе, чтобы извиниться, хотя и тайно, потому что он был слишком застенчив, чтобы извиниться на самом деле, а она не знала, от кого они. Он удивлен, услышав, как она отзывается о нем положительно. Ему интересно, когда Чонгук брал у нее интервью? Ким Джиху продолжает: «Я даже не осознавала, но один из помощников сказал мне, что он регулярно покупает угощения и еду для всего персонала. Я действительно заметила, что он это делает. Сотрудников он обеспечивает регулярно из собственного кармана, никому не сообщая. Я была так впечатлена его смирением и тем, как он это сделал, потому что он хотел выразить свою благодарность, но в то же время не выставлять это напоказ. С тех пор я поняла, что недооценивала его. Я думаю, было бы неплохо стать ближе к Пак Чимину. Кажется, из него получится хороший друг. Надеюсь, однажды я смогу должным образом отблагодарить его за его доброту». Губы Чимина растягиваются в улыбке. Чонгук сказал, что не будет писать в статье о тайной покупке закусок Чимином. — … Лжец, — тихо говорит он, и его сердце наполняется радостью от добрых слов ассистента, который, как он был уверен, его ненавидела. Он никогда не думал, что кто-то заметит то, что он сделал. Глаза Чимина продолжают сканировать страницу, тихо посмеиваясь, когда он смотрит на его фотографию на лодке брата Чонгука, с крабом в руке, на расстоянии вытянутой руки, и он смеется, как будто он одновременно и напуган, и влюблен в это существо. Воспоминание. Он помнит, как бросил краба обратно в море, и помнит громкий смех Чонгука, это воспоминание вызвало тепло в его груди. Его глаза скользят по имени Хоби чуть дальше по странице. «Один факт о Чимине, о котором, держу пари, никто не знает, заключается в том, что он один из самых очаровательных и талантливых танцоров, которых я знаю. Многие знают его по актерскому мастерству, но если вы когда-нибудь увидите, как он танцует, вы будете в восторге, обещаю». Чимин смотрит на Хоби, который терпеливо наблюдает за ним. «Самый талантливый танцор, которого ты знаешь, да?» — Он это вставил? Хоби наклоняется вперед, чтобы посмотреть на открытую страницу. «Он просто спросил меня, что бы я хотел, чтобы общественность знала о тебе, и вот что я придумал». Чимин фыркает. «В следующий раз, когда ты будешь ругать меня за неправильную хореографию, я процитирую это», — поддразнивает он, и Хоби закатывает глаза. Чимин возвращается к статье, полностью погружаясь в слова Чонгука. Он смахивает слезы, пока читает, его пальцы дрожат, когда он осторожно перелистывает страницы. По газете разбросано все больше откровенных фотографий, больше интервью от близких ему людей, от Хоби, Тэхена и Сокджина, даже от самой его бабушки, которая изливает на страницу свою любовь. Статья полна добрых слов, любви и похвалы. Чонгук не написал ни о каких личных трудностях или неуверенности Чимина, как он и обещал, но он написал о силе и решимости Чимина, его профессионализме, его храбрости, его сострадании, о его любви к друзьям и близких ему людей. Чонгук пишет о Чимине так, будто он повесил звезды на небо, его чувства вплетены в каждое предложение. По его словам, Чимин видит себя глазами Чонгука, и какое это зрелище. Слеза падает с кончика носа Чимина на журнал, и он задыхается, быстро промокая рукавом страницу насухо, прежде чем вытереть лицо. «Проведя почти два месяца слежки за Пак Чимином, я пришел к выводу, что он настолько отличается от его образа, созданного средствами массовой информации и проецируемого публикой, которая по какой-то причине решила очернить его со стороны. юный возраст. Но Пак Чимин далеко не злодей. Он добрый, самоотверженный, застенчивый, заботливый и просто любящий человек.» «Я надеюсь, что благодаря этой статье вы сможете узнать настоящего Пак Чимина, даже если мои слова отражают лишь малую часть того, кем он является на самом деле. Может быть, тогда вы дважды подумаете, прежде чем судить с такой готовностью, как и я.» «Я надеюсь, что пока вы читаете эту статью, она сможет тронуть ваше сердце. Я знаю, что так и будет. — Тебе понравилось это? — спрашивает Хоби, выжидающе глядя на Чимина. Чимин кивает, поднося руку ко рту и задыхаясь от рыданий. — Х-хён, я должен его найти. Чимин вытирает лицо, почти падая, когда он поднимается с кровати и тянется к телефону, который был выключен со вчерашнего дня. — Тогда я думаю, это хорошая статья. Хоби улыбается, наблюдая, как Чимин в спешке возится со своим телефоном. Чимин наконец включает свой телефон, и его сердце замирает, когда он видит все пропущенные звонки от Чонгука, голосовые сообщения и сообщения какао. Ему страшно их слушать, и все же он отчаянно хочет услышать голос Чонгука. Он щелкает уведомление о новом сообщении голосовой почты и подносит его к уху. «Хён… я… мне так жаль, я ничего из этого не имел в виду, обещаю…» — Чонгук звучит так грустно, и Чимин чувствует, что снова плачет. «Пожалуйста, тебе даже не обязательно со мной разговаривать, но мне просто… мне нужно знать, что ты где-то в безопасности. Пожалуйста, позвони мне. Или напиши мне. Пожалуйста." В следующем сообщении на заднем плане слышен шум транспорта, и Чонгуку приходится говорить громче. — Я знаю, что ты, вероятно, не хочешь слышать мой голос, но я просто хочу убедиться, что ты в безопасности… пожалуйста, хён. Сообщения продолжаются следующим образом. Голос Чонгука с каждым сообщением звучал всё более и более уныло. В конце концов, Чимин больше не может их слушать. Он звонит на номер Чонгука, но звонок сразу попадает на голосовую почту. — Черт, — хнычет Чимин, выходя в гостиную Хоби со своим лучшим другом. Он пытается снова и снова, но телефон каждый раз сразу переходит на голосовую почту. Кажется, Чимин пробует собственное лекарство. Почему у Чонгука выключен телефон? С ним что-то случилось? Чимин кусает ноготь большого пальца, тревога колотится в груди и грозит выплеснуться наружу. Он смотрит на время на телефоне: уже пять часов дня. — Хён, Чонгук всё ище может быть в студии? — Когда тебя там нет? Давай, Чимин. Он ушел в тот момент, когда я сказал ему, что ты сегодня не придешь. Чимин отказывается от телефона, когда он в пятый раз переходит на голосовую почту. Он подходит к двери и натягивает туфли, натягивая на лицо капюшон чонгуковой толстовки и маску высоко на носу, давая ему то небольшое чувство безопасности, которое всегда бывает. Возможно, он не в состоянии контролировать многие вещи в своей жизни, но он может контролировать, какую часть его лица может видеть публика, и это всегда было небольшим спасательным кругом, за который он мог держаться. — Увидимся позже, хён, — быстро говорит он через плечо. — Вау, держись! Куда ты идешь? — Э-э… ​​я еще не уверен. Может, к Чонгуку? Чимин быстро заказывает такси по телефону, и звучит уведомление о том, что водитель принял его запрос и будет в трех минутах езды. — Спасибо, что позаботился обо мне, хён, — вздыхает Чимин, беря Хоби и крепко обнимая его. — Мне жаль, что я просто убегаю. Но… я не могу заставить Чонгука думать о худшем, мне нужно с ним поговорить. — Ты хоть знаешь, где он? — Нет, но мне нужно попытаться. — А я с нетерпением ждал возможности посмотреть с тобой фильм, — вздыхает Хоби, но затем ухмыляется и дергает край капюшона Чимина. — Иди и возьми его, тигр. Тебе нужно, чтобы я пошел с тобой? Чимин обдумывает это, но затем качает головой. Его решимость помириться с Чонгуком — самая сильная эмоция в его голове прямо сейчас, и она затмевает все остальные мысли, которые обычно вызывают у него тревогу. Впервые он чувствует себя сильным. Хоть немного. — Я могу сделать это. Мне нужно это сделать. — Хорошо. Ну, позвони мне, если я тебе понадоблюсь. Чимин кивает, в последний раз поправляя маску, прежде чем открыть дверь. — Я буду держать тебя в курсе.                          ——  — Все в порядке, спасибо, — говорит Чимин таксисту, когда они подъезжают к улице Чонгука, практически выпрыгивая из машины, пока она еще движется. Здание Чонгука старое, и вход постоянно открыт, так что Чимин может проскользнуть внутрь и подняться по лестнице. Когда он приближается к входной двери Чонгука, его сердце колотится в груди, тревожная энергия наполняет его тело, заставляя мышцы напрягаться. Он колеблется всего секунду, прежде чем нажать на старый дверной звонок. Он слышит тихое эхо звона в квартире. Но затем тишина. Ничего. Чимин пытается еще раз. Тишина. Он стучит. Ничего. — Чонгук-а? Чимин кричит через дверь: — Это… я. Чонгук? Ничего. Тишина. Чонгука здесь нет. — Дерьмо, — бормочет Чимин себе под нос, поднося большой палец к губам и кусая кожу вокруг ногтя. Где он может быть? Его нет в студии, его нет дома. Чимин сбегает вниз по лестнице и выходит на улицу. Он натягивает капюшон ниже на глаза, когда мимо проходит группа людей, отворачиваясь, когда знакомое покалывание паники угрожает захлестнуть его. Он делает вид, что смотрит на экран блокировки своего телефона, и, убедившись, что они прошли, успокаивающе вздыхает, открывает приложение такси и вводит новый пункт назначения: штаб-квартира GQ. Водитель принимает его просьбу, и через несколько минут перед ним подъезжает такси. Чимин тихо приветствует водителя, а затем низко опускается на заднее сиденье, переводя дыхание. Он даже не знает, что делает в этот момент, но, видимо, тем не менее с головой уходит в это. Чертов ад. Он снова набирает номер Чонгука, но звонок по-прежнему идет прямо на голосовую почту. — Где ты, Чонгук-а? — шепчет он, глядя в окно, наблюдая, как здания становятся выше по мере входа в деловой район. Когда такси подъезжает к рабочему месту Чонгука, Чимин возится с ручкой, прежде чем выйти на оживленный тротуар и закрыть за собой дверь. Такси уезжает, и внезапно он оказывается один. Он глубоко вздыхает и оглядывается вокруг. Чимин никогда не был один в таком оживленном месте, сколько себя помнит. Он всегда то и дело въезжает и выезжает из столичных зданий в соответствии со своим графиком, но обычно его окружают несколько телохранителей, а также толпы фанатов и папарацци, выстроившиеся вдоль улиц, чтобы взглянуть на него. Вне своего графика он избегает подобных мест, как чумы. Сердце Чимина бьется быстрее, когда он смотрит на роскошное здание перед ним, высокие стеклянные окна, расположенные вдоль всего первого этажа, могут похвастаться парадным входом. Он поправляет капюшон и маску, низко опустив голову, и, прежде чем он успевает догадаться, что он делает, проходит через вход в главный офис GQ, тротуар под ногами превращается в темный мрамор. Чимин берет себя в руки и поднимает глаза, осматривая вестибюль. Перед ним, в центре помещения, находится элегантная стойка регистрации, ворота безопасности для рабочих, стоящих рядами по обе стороны. Один из работников за столом уже заметил его, и он чувствует себя напряженным. Он действительно не думал что зайдет так далеко вперед. Все, что он знает, это то, что Чонгук — журналист и пишет для GQ. Он знает, что работает в этом здании, по прошлым встречам, которые они проводили на протяжении нескольких недель, но понятия не имеет, на каком этаже или в каком отделе. Как, черт возьми, он должен его найти? Глубоко вздохнув, Чимин подходит к столу, нервно сжимая край стола. Он нерешительно наклоняется, чтобы заговорить тихим голосом с рабочим, который с любопытством наблюдал за ним. — Э… Чон Чонгук? Это все, что Чимин может выговорить, его голос приглушен из-за маски. Рабочий наклоняется вперед в невинном замешательстве. — Извините? Я не слышу Вас. Чем могу помочь? Она наклоняет голову, чтобы лучше рассмотреть глаза Чимина, единственную часть его лица, которая каким-то образом не прикрыта. Чимин не может не отшатнуться. Это автоматическая реакция, и он ненавидит себя за такое поведение. — Я здесь, чтобы увидеть Чон Чонгука, — говорит Чимин чуть громче, — он здесь работает. — У Вас с ним назначена встреча? — Э-э, нет. — Хм. Могу я узнать ваше имя? Чимин замирает. Его имя. Он не хочет этого говорить. — Не могли бы вы просто сообщить мне, будет ли он сегодня в офисе? Чимин снова пытается схватить пальцами край стола: — Чон Чонгук? Чимин видит, как другие работники стойки регистрации начинают перешептываться между собой. Он сильнее сжимает стол. — В каком он отделе? — Он журналист… — говорит Чимин, но это звучит скорее как вопрос, чем как утверждение. Ему следует уйти. Это была плохая идея. Голоса вокруг него становятся громче. А может быть, это всего лишь его воображение. Может быть, это из-за его головы все кажется намного громче. — Простите, вы Пак Чимин? Один из других администраторов наклоняется, чтобы спросить. Глаза Чимина устремляются к ней, и её лицо озаряется узнаванием, когда она, наконец, может как следует увидеть его глаза. Она с волнением подносит руку ко рту, пытаясь оставаться профессионалом. — О боже, извините, я ваш большой поклонник. — Это правда Пак Чимин? Другой сотрудник позади нее повторяет, наклоняясь вперед. Разговор становится громче по мере того, как все больше людей его слушают. Чимин замечает, что некоторые проходящие мимо работники держат в руках свои телефоны. — Почему Пак Чимин здесь? — Это действительно он? «Он выше, чем я думал!» «В обычной одежде он выглядит совсем по-другому». Чимин качает головой, затем кланяется, затем пытается натянуть капюшон еще ниже и делает шаг назад, его сердце грохотает в ушах. Он сталкивается с чьей-то грудью, из его горла вырывается вопль. — Ух ты, стой, — говорит человек. — И-извините, — Чимин поворачивается, готовясь бежать к двери. Это была глупая идея, он не может справиться с такими ситуациями. — Подожди, Пак Чимин? Голос спрашивает. — Я Ким Намджун. Друг Чонгука. Намджун. Друг Чонгука назван в честь одной из своих рыбок. Он смотрит вверх из-под капюшона. Мужчина высокий и широкоплечий, но его красивое лицо выглядит добрым, а глаза мягкими, когда он смотрит на Чимина. Глаза Чимина бегут по медленно формирующейся толпе, и Намджун, кажется, тоже это замечает. — Следуй за мной. Давай пойдем куда-нибудь в более приватное место. Он добродушно улыбается, провожая Чимина следовать за ним. «Что касается остальных, возвращайтесь к работе!» Он немного кричит на сотрудников, которые быстро разбегаются. Намджун ведет Чимина к барьерам безопасности и сканирует свой пропуск на считывателе, и барьер открывается для них. Он ухмыляется Чимину, кивая ему вслед, когда они проходят. — На самом деле у меня нет полномочий кричать на них так, — усмехается он, — но они ничего не говорят. — Действительно? — спрашивает Чимин, цепляясь за разговор, чтобы попытаться отвлечься от своего почти краха. Намджун ведет его в тихую зону ожидания сразу за лифтами для персонала. — Я здесь обычный журналист, но у меня есть преимущество, понимаешь. Я с главным редактором, — улыбается он, понимающим жестом постукивая по носу. — Мне жаль, что наши сотрудники заставили чувствовать тебя некомфортно. Могу ли я чем-нибудь тебе помочь? — О да, вообще-то, — Чимин откашливается. Это… Чонгук здесь? Я имею в виду: он в офисе? Намджун качает головой, в замешательстве нахмурив брови. — Нет. Я не видел его уже пару дней. Поскольку он закончил свою статью, ему дали немного времени на отдых. — Ох. Черт. Где он может быть? — О-окей, в любом случае спасибо. Намджун тепло улыбается. — Кстати, здорово наконец-то встретиться с тобой. Чонгук много о тебе говорит. Я рад, что вы, ребята, стали близки. На самом деле у него не так много друзей здесь, в городе. Только я и Юнги. Большую часть времени он просто опускает голову и сосредотачивается на работе. Но я заметил, что он действительно повеселел с тех пор, как вы проводите время вместе. Ты, должно быть, оказываешь на него хорошее влияние. Ты делаешь его счастливее. В горле Чимина образуется ком, и он его проглатывает. С тех пор, как он себя помнит, его учили, что он истощает окружающих. Когда он стал старше, тревога еще больше укоренила это чувство в его мозгу. Но сделать ли он другого человека настолько счастливее, что его самые близкие друзья увидят перемены? Чимин не знал, что его рука настолько ценна. — Ты пробовал позвонить ему? — спрашивает Намджун. — Думаю, его телефон выключен, — говорит Чимин, потому что надеется, что Чонгук не отвечает именно по этой причине. — Спасибо за помощь, особенно в холле… Хм, если я оставлю тебе свой номер, ты сможешь позвонить мне, если увидишь его? Намджун кивает, доставая телефон, чтобы Чимин мог ввести его номер. — Не продай, — шутит он, возвращая телефон. Намджун поднимает руки. — Я бы не посмел, Чонгук убил бы меня. Он быстро сообщает Чимину о пропущенном звонке, чтобы у него был его номер. Когда Чимин поворачивается, чтобы уйти, он чувствует небольшой прилив смелости и говорит то, что думает. — Было приятно встретить человека, который заботится о Чонгуке так же, как и я. Намджун кивает. — Я уверен, что в будущем мы еще увидимся. А ещё классная толстовка. Чимин смотрит на толстовку Чонгука, сложив руки на мягкой ткани. — Спасибо. Это Чонгука. Намджун понимающе улыбается. — Я знаю. Тебе идет.                            —— Чимин может думать только об одном месте, где мог бы быть Чонгук. Он кусает ноготь, наблюдая, как здания превращаются в деревья, а такси следует по маршруту, который узнает Чимин. За исключением последнего раза, когда он был на пассажирском месте в машине Чонгука. Примерно через пятнадцать минут езды в гору они поворачивают за угол и достигают смотровой площадки. Счастливое место Чонгука. Место, куда он приходит, когда ему нужно уйти и очистить голову. Такси высаживает Чимина на обочине, и Чимин в последний раз поправляет маску и капюшон, прежде чем поблагодарить водителя и выйти из машины. Как только такси отъезжает, Чимин чувствует себя единственным человеком на многие мили. Он снимает маску и глубоко вздыхает, позволяя прохладному воздуху коснуться его кожи. Это место заставляет его чувствовать, что ему не нужно быть настороже. Он чувствует себя так далеко от всего этого. Как будто он может быть просто Чимином. Он чувствовал себя так только в одном другом месте, когда он был с Чонгуком в эллинге у моря. Чимин очень надеется, что Чонгук здесь, потому что в противном случае он, должно быть, вернулся в дом своей семьи, а Чимин не знает, как именно туда добраться. Чимин следует по тропе, по которой Чонгук вел его раньше, через тропинку среди деревьев. Отчаяние заставляет его ноги двигаться быстрее, дыхание учащается. Он несколько раз спотыкается о корни деревьев, ему приходится удерживать равновесие, хватаясь за ветки, но, наконец, он достигает скрытой точки обзора над Сеулом, деревья падают, и перед ним открывается небо. Солнце уже садится, и весь город залит розовым сиянием, огни далеких зданий мерцают, как звезды. Вся территория пуста, кроме одного человека. Он сидит на скамейке спиной к Чимину и смотрит на город. Его волосы распущены и неуложены, настолько грязны, что у Чимина сгибаются пальцы на ногах. Желудок Чимина переворачивается, и он издает дрожащий вздох облегчения. Он нашел Чонгука. Чонгук глубоко вздыхает, его плечи опускаются. Даже сзади он выглядит таким грустным. Должно быть, он пришел сюда, чтобы очистить голову. Он выглядит таким маленьким, сидя здесь один, и сердце Чимина болит от осознания того, что он является причиной печали Чонгука. Он корит себя за то, что позволил тревоге затуманить его рассуждения, за то, что сделал поспешные выводы, прежде чем выслушать Чонгука, потому что, конечно, Чонгук не стал бы публиковать что-то подобное. Теперь, когда он видит его снова, он понимает, насколько глупой была эта мысль. Потому что Чонгук был рядом с ним снова и снова. Он успокаивал его, когда тот был в самом худшем состоянии, защищал его, утешал его. Всякий раз, когда он чувствовал, что падает, Чонгук всегда был рядом, чтобы поймать его. Потому что именно такой человек Чонгук. Чимин идет к нему, поднимаясь по ступеням пагоды, где он стоял несколько недель назад, когда они выполняли упражнение по установлению доверительного падения, когда Чимин впервые упал в объятия Чонгука. — Чонгук-а… — кричит Чимин, его голос ломается от эмоций. Голова Чонгука поворачивается, его глаза широко раскрыты со смесью удивления и недоверия. Даже с того места, где стоит Чимин, он видит, что лицо Чонгука опухшее, красные глаза и заплаканные щеки. Он неуверенно встает и делает нерешительный шаг вперед. — Ч-Чимин-хён? …Что ты здесь делаешь? — Тебя сложно найти, Чонгук-а, — задыхается Чимин, и у него в горле образуется комок, когда он видит, как Чонгук улыбается водянистой улыбкой, вытирая глаза. — Говори за себя. Чимин усмехается, делая шаг вперед. — Что ты здесь делаешь, а? Он поворачивается, раскинув руки в стороны и закрывая глаза. — Поймай меня! Он слышит шаги Чонгука, приближающегося к нему, бегущего к нему. Поэтому он позволяет себе упасть, потому что точно знает, что Чонгук его поймает. Чонгук всегда его поймает. Его живот скручивается, когда он падает назад, а затем сильные руки обхватывают его, твердая грудь на спине смягчает его падение. А потом Чимин оказывается в объятиях Чонгука, и кажется, что ничего не произошло, как будто они снова вместе под его простыней, и все беспокойство Чимина тает. Хватка Чонгука сокрушает его, когда он прижимается к спине Чимина. Он зарывается лицом в шею Чимина, с его губ срываются рыдания. Чимин поднимает руку и запускает ее в мягкие волосы Чонгука, а его глаза наполняются слезами. — Прости, хён, мне так жаль Чимин поворачивается в объятиях Чонгука, кладет руки на его щеки и поднимает лицо. — Все в порядке, Чонгук-а, — говорит он, вытирая слезы Чонгука большими пальцами. — Мне тоже жаль. Я должен был выслушать тебя. Мне не следовало вот так убегать. Мне жаль, что я тебя побеспокоил. Чонгук качает головой. — Мне вообще не следовало писать все эти ужасные вещи… тот факт, что тебе пришлось их читать, и это исходило от меня… когда я о-обещал тебе… — Эй, посмотри на меня, — говорит Чимин, и Чонгук наконец смотрит ему в глаза, его лицо удручается. — Мы оба знаем, что не совсем поладили, когда впервые встретились. Чонгук фыркает, качая головой, а Чимин посмеивается. — Мы оба сказали вещи, которые вначале не имели в виду. Но это было тогда, а это сейчас. Итак, согласимся ли мы, что мы оба сожалеем о себе в прошлом, а? Чимин все еще вытирает слезы Чонгука, которые, похоже, не остановятся в ближайшее время. — Мне просто жаль, что тебе пришлось это прочитать. — Все в порядке. — Я ничего из этого не имел в виду, хён. Даже тогда я знал, что пишу чушь. Я просто… давал выход своим мыслям. — Это хорошо знать. Давай просто забудем об этом, ладно? Чонгук кивает, снова ныряя обратно в шею Чимина. Ноги Чимина отрываются от пола, и он издает водянистый смех, растворяясь в объятиях Чонгука, позволяя падать слезам, накопившимся за весь день. На этот раз это не слезы печали, а слезы облегчения, слезы счастья, надежды. Он гладит Чонгука по волосам, они оба крепко обнимают друг друга. Я прочитал твою статью, — шепчет Чимин, — твою настоящую. Чонгук, наконец, отстраняется, услышав это, и снова опускает Чимина на ноги. — Ты читал? Чимин кивает, чувствуя, что снова задыхается, вспоминая красивые слова Чонгука. — Мне понравилось, Чонгук-а. Это единственная статья, которая когда-либо была написана обо мне – настоящем мне. Я понятия не имел, что мне это нужно, пока не прочитал слова сам. У меня было такое чувство, будто ты говорил со мной, рассказывая мне все, что мне нужно было услышать всю свою жизнь. Просто… спасибо. Чонгук улыбается и поглаживает Чимина по щеке. — Я хотел показать тебе, каким я вижу тебя, хён. Я хотел показать тебе, что я чувствую, потому что… потому что я люблю тебя… я люблю тебя, Пак Чимин, чертовски сильно. Такое ощущение, что время на мгновение останавливается, а затем Чимина охватывает такая эйфория, что он чувствует, будто его сердце вырывается из груди. Он радостно рассмеялся, обвил руками шею Чонгука и запечатлел его губы в страстном поцелуе. — Я тоже тебя люблю, Чонгук-а, — говорит он, отстраняясь, чтобы посмотреть на человека, у которого есть его сердце. — Я действительно люблю тебя. Чонгук снова плачет, а Чимин хихикает, притягивая Чонгука к себе и целуя его соленые щеки, прежде чем снова поймать его губы. Капюшон Чимина падает, но на этот раз ему все равно. Только они и розовое небо, город вдалеке. Даже если бы кто-то их увидел, он  думает, что ему было бы все равно, он слишком увлечен Чонгуком. Его милый, любящий, поддерживающий и нежный Чонгук. Они целуются, пока у обоих не перехватывает дыхание, а затем Чонгук тянет Чимина к скамейке, где они садятся рядом. Чонгук крепко прижимает Чимина к себе, и Чимин кладет голову Чонгуку на плечо, его сердце наконец успокоилось. Он зевает, прикрывая рот рукой. — О боже… Я даже не осознавал, насколько я измотан. Почему ты не ответил на звонок? Я пытался найти тебя весь день. Я очень волновался, особенно после того, как услышал твои сообщения. — Батарея разрядилась, — бормочет Чонгук в сторону его головы, — и я не хотел заряжать ее снова, потому что был уверен, что ты не позвонишь. Но по иронии судьбы оказывается, что звонил ты. — Мне жаль. Чонгук берет подбородок Чимина в руку, чтобы снова поцеловать его, его губы мягкие, теплые и немного соленые от засохших слез. — Никогда больше не убегай от меня так. Мне кажется, я постарел лет на десять. Серьезно. — Мне жаль. Я больше не буду этого делать. Чимин касается его носа своим. — Даже если возникло недопонимание, давай обсудим это, ладно? Бегство ничего не решает. — Хорошо. Ты прав. — Обещаешь? — Обещаю. Чтобы это засчиталось, нужно соединить мизинцы. Чимин посмеивается, переплетая свой мизинец с мизинцем Чонгука. Обещаю. — Ух ты… такой крошечный, — комментирует Чонгук, поднимая их сцепленные пальцы, чтобы осмотреть руку Чимина. Его лицо все еще опухло от слез, и Чимин чувствует, как тает его сердце. Он целует Чонгука в губы, а затем встает, притягивая Чонгука к себе и переплетая их руки. Они идут бок о бок, большой палец Чонгука рисует круги на тыльной стороне руки Чимина, а небо становится сумрачным и приобретает скорее фиолетовый оттенок. — Слава богу, что ты был здесь, а не в своем родном городе, — говорит Чимин, прогуливаясь между деревьями. — Я уже собирался собирать чемодан, чтобы попытаться выследить тебя. Чонгук мычит. — Я подумывал поехать туда, чтобы прочистить голову, но мне не хотелось находиться так далеко от тебя. Ты бы действительно поехал бы до Чхонсапо? Чимин кивает. — Конечно, я бы сделал это. Хотя я не могу точно вспомнить, как добраться до эллинга, …но я помню, как добраться до ресторана твоих родителей, так что я бы пошел туда, чтобы попытаться выследить тебя. Они достигают стоянки, где припаркована машина Чонгука, скрытая деревьями. — Ты действительно любишь меня, да? Чонгук усмехается, размахивая руками: — Идти так далеко ради меня… — Конечно. И вообще, мне очень понравилось быть с тобой в Чхонсапо. Когда они подходят к машине, Чонгук обнимает Чимина сзади, прежде чем у него появляется шанс открыть дверь. — Поехали прямо сейчас? — бормочет он, целуя шею Чимина. — Обратно в эллинг? Чимин позволяет своей голове опуститься на плечо Чонгука. — Ты даже не представляешь, как мне бы это понравилось, — вздыхает он, глядя на теперь уже темное небо над ними. — Но сначала мне нужно здесь во всем разобраться. Мне нужно провести официальную встречу с компанией, чтобы обсудить расторжение моего контракта. Мне нужно снять последние сцены дорамы. А моя пресс-конференция, на которой будет объявлено о моем уходе.– я даже не хочу об этом думать. Но… — он поворачивается в объятиях Чонгука, — после того, как все закончится, мы можем вернуться туда? Мне нужен отдых. Я так устал. Глаза Чонгука становятся мягкими, и он наклоняется к щеке Чимина. — Конечно можем. Нет ничего, что мне хотелось бы больше. Он целует уголок губ Чимина, и Чимин чувствует то покалывание, которое он всегда чувствует в животе, когда Чонгук крепче обнимает его. — Я хочу унести тебя и спрятать только для себя. Увести нас обоих от всего. На некоторое время. — Мне бы это понравилось, — вздыхает Чимин в ответ. Потому что мысль о побеге с Чонгуком — это то, что поможет ему пережить все то дерьмо, которое наполнит его ближайшие пару недель. — Ты же знаешь, что я буду рядом с тобой, верно? — говорит Чонгук, глядя ему в глаза. — На всех встречах и конференциях, везде, я буду там все время. Сердце Чимина никогда еще не было таким наполненным. Он поднимает руку и убирает волосы Чонгука с его лица. — Я так сильно люблю тебя, Чон Чонгук. Чонгук улыбается той милой улыбкой кролика, от которой его нос морщится, настоящей улыбкой, от которой у Чимина летают бабочки. — Я тоже тебя люблю. Их губы встречаются в поцелуе, который мгновенно становится жарким, язык Чонгука облизывает нижнюю губу Чимина. Чимин обнимает Чонгука за шею, прижимаясь к машине, и всхлипывает, когда Чонгук целует его глубже. — Чонгук-а, — бормочет он себе в губы, — кто-нибудь может прийти… Чонгук стонет, а затем внезапно дверь машины рядом с ним распахивается, и Чимина тянут на заднее сиденье. Чонгук закрывает за ними дверь, и затем они снова оказываются друг на друге, губы прикасаются к губам, руки ласкают тела друг друга. Звуки их причмокивания внутри машины становятся громче, и Чимин хнычет, когда Чонгук стонет его имя прямо в его губы. — Ч-Чонгук-а, кто-нибудь нас увидит… — Чимин задыхается между поцелуями. Он никогда раньше не делал ничего подобного, целуясь на заднем сиденье машины. Он всегда прячется, стараясь не попасться. Это очень на него не похоже, но он чувствует себя очень нуждающимся и чрезвычайно возбужденным, и всякий раз, когда Чонгук целует его, он, кажется, не может сопротивляться. Чонгук разрывает поцелуй, глядя на Чимина сверху вниз с голодом в глазах. — Эти окна затемнены, хён. Никто не увидит. Чимин прищуривается, закусывая нижнюю губу. — Дай-ка я проверю, — говорит он, отталкивая Чонгука назад и перелезая через него, чтобы выйти из машины. Выйдя на улицу, Чимин проверяет, нет ли вокруг никого, и никого нет, затем закрывает дверь и отходит назад, скептически осматривая окна машины. Машина немного подпрыгивает вверх и вниз, указывая на то, что Чонгук перемещается внутри, вероятно, делая какие-то комичные жесты, но Чимин ничего не видит. Он прав. Окна полностью затемнены. Чимин снова открывает дверцу машины, и большие сверкающие карие глаза Чонгука выжидающе смотрят на него с заднего сиденья. — Видешь? Он говорит с озорной ухмылкой: — Ты не мог меня видеть, не так ли? Чимин забирается в машину и садится прямо на колени Чонгуку, закрывая за собой дверь и захватывая губы Чонгука жгучим поцелуем. Даже если стекло затемнено, Чимин раньше этого не сделал бы, но с Чонгуком он чувствует себя в безопасности. Чонгук в безопасности. И Чимину он нужен. Чонгук, кажется, в восторге от такого развития событий, и скользит руками по выпуклой заднице Чимина, притягивая его так, что они прижимаются друг к другу к кожаному сидению, колени Чимина по обе стороны от бедер Чонгука. Они идеально сочетаются друг с другом, как две части головоломки, которые всегда были вместе. Когда Чонгук корчится под ним, вспыхивает искра смелости — необходимость показать Чонгуку, как много он для него значит. — Чонгук-а, — вздыхает Чимин, начиная вращать бедрами, прижимаясь к Чонгуку на коленях. У Чимина быстро кружится голова, его щеки краснеют, глаза затуманиваются, когда он просовывает язык в рот Чонгука, они целуются, как будто изголодались друг по другу. Чонгук стонет, пальцы впиваются в бедра Чимина, чувствуя синяки. Чимин разрывает поцелуй, чтобы посмотреть на мужчину, которого он любит. Кажется, он так же взволнован, как и Чимин: его большие глаза покраснели, а губы опухли. Он смотрит на Чимина так, как Чимин никогда раньше не видел, с улыбкой, обещающей долгую жизнь, полную любви. Чимин чувствует, как из уголка глаза скатывается слеза, теплая, стекающая по его щеке. — Мой Чонгук… — шепчет он, гладя пальцами его мягкие волосы. Слова так естественно скатываются с его языка, будто они отвечают на вопрос, который он молча задавал. Движения Чонгука замирают, он отстраняется и смотрит на Чимина остекленевшими глазами: — …скажи это еще раз. — …Мой Чонгук. — Снова. Чонгук соприкасается носами, его улыбка становится шире. Чимин смотрит в его глубокие карие глаза и находит все ответы, которые ему когда-либо были нужны. Чонгук безвозвратно принадлежит ему. От этой мысли у него по спине пробегает дрожь. — Мой Чонгук, — снова говорит Чимин, готовый повторять это столько раз, сколько Чонгуку понадобится, — мой милый, прекрасный Чонгук. Его глаза закрываются, когда Чонгук ловит его губы в жгучем поцелуе, и кажется, что в этот момент они — единственные два человека в мире. Сильные руки Чонгука обхватывают его за талию, а затем поднимают. Его толстовка сбилась в комок, кожа под спиной прохладная, когда он укладывается на заднее сиденье. У Чимина перехватывает дыхание, когда Чонгук проскальзывает между его ног и кусает его за шею, его руки скользят под толстовку, пальцы касаются ребер. Чимин издает стон, когда Чонгук проводит пальцем по его соску. На заднем сиденье машины Чонгука тесно, от чего Чимину становится намного жарче от прикосновений Чонгука. Чимин прикусывает нижнюю губу, стараясь не говорить слишком громко в небольшом пространстве, но Чонгук прижимает большой палец между губами Чимина, чтобы тот не кусал их. — Дай мне услышать тебя, хён, — шепчет он в челюсть Чимина. «Только ты и я». Чимин задыхается, когда чувствует, как рука Чонгука ныряет под пояс его спортивных штанов и боксеров, обхватывая его и без того подтекающий член. — Бля, Чонгук… — Чимин задыхается, когда Чонгук начинает двигать рукой, прикасаясь к нему так, что его спина выгибается. Он не может сдержаться, когда его ноги еще немного раздвигаются, как будто он предлагает себя Чонгуку. Его бедра дрожат, когда Чонгук проводит большим пальцем по головке его члена, который теперь стал темно-розовым. Прежде чем он успевает полностью осознать происходящее, Чонгук стягивает с Чимина спортивные штаны и боксеры и поднимает его ноги вверх, пока тот практически не складывается пополам. Толстовка Чонгука, которую носит Чимин, скатывается вокруг груди, когда Чонгук наклоняется и проводит языком по дырочке Чимина, вытягивая из Чимина звук, которого он никогда раньше не слышал от себя. Он от удивления прижимает руку ко рту, его грудь вздымается. Никто никогда раньше с ним такого не делал. Он слабо толкает Чонгука в лоб, и Чонгук смотрит на него, его глаза наполнены голодом, от которого дырочка Чимина смущенно дергается. — Это нормально? — спрашивает Чонгук, целуя внутреннюю часть бедра Чимина. В этот момент щеки Чимина кажутся пылающими, и он уверен, что никогда раньше не был таким красным. Угол, под которым он находится, не помогает: его колени по обе стороны от головы, кровь приливает к лицу и вызывает головокружение. Но тем не менее он кивает, запуская пальцы в волосы Чонгука и откидывая их назад. Он чувствует себя таким уязвимым, и все же он хочет дать больше, все, что он может предложить, он хочет дать Чонгуку. — Так хорошо, — скулит он, и это все, что нужно услышать Чонгуку, сильные пальцы прижимаются к бедрам Чимина, пока он ласкает и сосет у входа Чимина. Чимин больше не может молчать, он даже не хочет, и вместо этого позволяет потоку стонов соскользнуть с его губ, когда он дрожит под Чонгуком. — Мне так хорошо, — говорит Чонгук, прежде чем просунуть язык за край Чимина. Это ощущение, которое Чимин никогда раньше не чувствовал, такое горячее и влажное, и оно доводит Чимина до крайности. Оргазм обрушивается на него, как поезд, на секунду затуманивая его зрение, и все, что он может сделать, это выкрикнуть имя Чонгука, растекаясь по его груди, его бедра инстинктивно сжимают голову Чонгука, как тиски. Чонгук стонет, выскальзывая языком из чиминовой дырочки и осторожно вырываясь из сжимающих его бедер. Чимину кажется, что он превращается в резину, практически растворяясь в коже, когда его сотрясает последний оргазм. Чонгук ругается себе под нос, отстраняясь, затем начинает расстегивать молнию на своих джинсах, опускает их вниз и начинает быстро поглаживать себя. Понимая, что Чонгук планирует закончить с собой, Чимин находит второй прилив энергии, решительно разворачивается и заставляет Чонгука сесть на сиденье, прежде чем снова забраться к нему на колени, раскинув бедра. Чонгук выглядит приятно удивленным, когда Чимин просовывает руку между ними, чтобы потереть член Чонгука о его все еще дергающийся член. — Я хочу, чтобы ты был внутри меня, — выдыхает Чимин, раскрывая губы, когда он прижимает головку члена Чонгука к чувствительному кольцу мышц. «Хочу-хочу покататься на тебе». — Хён, я так сильно тебя хочу, — скулит Чонгук, сжимая бедра Чимина, на мгновение останавливая его, слегка нахмурив брови. — Но у меня нет смазки или… подожди… — его глаза расширяются от осознания. Чонгук ставит ноги на пол и наклоняется вперед, крепко обхватив Чимина за талию, когда тот лезет в отсек между двумя передними сиденьями. Когда он сидит, в руке у него презерватив. Чимин поднимает бровь. — Почему это у тебя в машине? — Длинная история… Чимин не может удержаться от смеха, протягивая руку и игриво зажимая Чонгука за нос. Его дразнящая улыбка длится недолго, поскольку, как только Чонгук надел презерватив и смазал себя и Чимина тем, что осталось в пакете с презервативом, он ведет Чимина вниз, медленно погружаясь в него. Чимин кусает губу, чувствуя, как Чонгук дюйм за дюймом проскальзывает внутрь него, пока его задница не прижимается к бедрам Чонгука, а член полностью внутри него. Чонгук ругается себе под нос, когда Чимин начинает вращать бедрами, вдавливая член глубоко внутрь, пока он не достигает того места, от которого у него закатываются глаза. Он все еще чувствителен к оргазму, но хочет доставить удовольствие Чонгуку, подпрыгивая в равномерном ритме, в то время как его бедра раздвигаются настолько далеко, насколько могут. Должно быть, он выглядит в беспорядке: его бедра горят, а щеки все еще румяные, но когда он смотрит на Чонгука своим затуманенным зрением, все, что он видит, — это огонь в глазах другого. Ему кажется, что он разбудил спящего дракона, потому что, хотя Чонгук шепчет ему в кожу сладкие слова, его бедра безостановочно вжимаются в Чимина. Чимин откидывает голову назад, испытывая второй оргазм, руки Чонгука сжимаются вокруг него, когда он следует за Чимином через край, его толчки становятся беспорядочными, когда он наполняет презерватив. Чимин чувствует, будто тает, падает вперед на плечо Чонгука, пытаясь взять под контроль свое дыхание. Обычно Чимин чувствовал бы себя неловко или даже боялся оказаться в такой опасной ситуации. Но сейчас он чувствует только удовлетворение. Он тыкается носом в шею Чонгука, оставляя поцелуи на его мокрой от пота коже. — Ну, это было весело, — усмехается он, наблюдая, как от его прикосновений пробегают мурашки. — Я никогда раньше этого не делал. Надеюсь, нас никто не видел. — Я имею в виду, судя по тому, как эта машина подпрыгивала, она, вероятно, переместилась на следующее парковочное место. Но да, я уверен, что никто не заметил, — усмехается Чонгук. Чимин стонет и зарывается лицом в шею Чонгука: — Думаю, мы увлеклись. — Давай чаще увлекаться, — удовлетворенно вздыхает Чонгук, поглаживая руками Чимина вверх и вниз по спине. — А еще ты носишь мою толстовку во время секса — это извращение, о котором я даже не подозревал. Чимин фыркает, игриво щипая Чонгука за бок. — Теперь ее определенно нужно постирать. Оно прилипает к моей груди. —Фууу. — Эй, — скулит Чимин, кусая шею Чонгука. — Эй, я шучу, — смеётся Чонгук, крепче обнимая Чимина, — давай будем держаться вместе, хён. Чимин мычит, глубже погружаясь в грудь Чонгука. Он чувствует, как Чонгук внутри него медленно смягчается, но Чимин не собирается двигаться. Он совершенно счастлив в объятиях Чонгука. — Хочешь вернуться к себе? Чонгук что-то бормочет в висок. Чимин кивает в ответ, медленно моргая. Он внезапно чувствует себя очень усталым, как будто внутри него произошел огромный сброс напряжения. Чонгук целует его в голову. — Ладно, хён, давай спрячемся от мира, посмотрим фильм и закажем еду с доставкой. Как это звучит? — Звучит превосходно.                           —— — Это очень неожиданно, Чимин-щи. Сейчас вы находитесь на вершине своей карьеры. Мы ожидали, что вы переподпишете с нами контракт, а не разорвете его так внезапно. Чимин берет себя в руки под разочарованными взглядами своего руководства, сидящего в конце длинного стола в зале заседаний. Он чувствует себя так, будто его бросили на растерзание волкам. Его личный менеджер лишь поддерживал Чимина с тех пор, как сказал ему, что решает уйти из индустрии. Но они работали вместе уже много лет, и он видел Чимина в его худших проявлениях. Он знает, что внимание и давление индустрии делают с Чимином, с его психическим здоровьем. Однако руководители и акционеры — это совсем другое дело. Они видят в Чимине примадонну, которой его считает вся остальная Корея. «Дива», которую им приходится успокаивать, потому что он приносит деньги. Но теперь, когда он сидит здесь и говорит им, что хочет расторгнуть свой контракт, их фальшивые улыбки исчезли. Конечно, он ожидал, что они разозлятся из-за всего этого, Чимин — их самый большой источник дохода, и как только будет объявлено о его уходе из актерской карьеры, их акции обязательно упадут. Он слышит пульс в ушах, покалывает кожу головы и заставляет себя сделать успокаивающий вдох. Он отказывается проявлять слабость перед этими стервятниками. — Мне искренне жаль, что это вас всех сбивает с толку, — говорит он ровным голосом, — но недавно я начал осознавать кое-что о себе, и моим приоритетом является собственное психическое здоровье и благополучие. Я выполню все свои текущие обязательства, но после этого я больше не буду продолжать работать в этой компании. Я очень благодарен за многолетнюю поддержку, и этот выбор — отражение не компании, а просто отрасли в целом. Надеюсь, вы все поймете мое решение. Седой мужчина, сидящий рядом с Чимином, усмехается. СМИ не будут в восторге от этого. Это то, чего ты хочешь? Чимин вздыхает. — Я просто хочу впасть в двусмысленность. Люди довольно быстро обо мне забудут, а это именно то, чего я хочу. Один из стариков на другом конце стола наклоняется вперед. — Мы удвоим вашу зарплату. Чимин складывает руки перед собой. Не то чтобы он не ожидал такой реакции. Рядом с ним находится адвокат, но он ясно говорит за себя. — Я ценю это предложение, но я уверен, что это мое окончательное решение. Некоторые из мужчин выглядят рассерженными, некоторые - хмурыми, некоторые выглядят так, будто они смирились с тем, что все так, и не заставят его передумать. — Очень хорошо. Говорит один из более спокойных руководителей в конце стола. — Если это ваше окончательное решение, то мы назначим официальную пресс-конференцию через две недели. Это даст вам время навести порядок в соответствии с вашими различными контрактами. Чимин чувствует, как его позвоночник напрягается. Он надеялся, что каким-то чудом ему удастся избежать наказания за неявку на пресс-конференцию, но, похоже, это неизбежно. — Понял. Спасибо, что уделили время. Чимин отодвигает стул и встает, поправляя рубашку. Он чувствует, как оно неприятно прилипает к его спине из-за беспокойного пота, и осторожно тянется за спину, чтобы оторвать влажную ткань от кожи. Все взгляды по-прежнему прикованы к нему, и он чувствует внезапное сильное желание выбежать из комнаты. Но он должен оставаться профессионалом, он не может проявлять какую-либо слабость, которую они могли бы использовать против него, чтобы втянуть его обратно в дальнейшие разговоры в попытке снова связать его контрактом. По закону они не могут ничего сделать, чтобы помешать ему расторгнуть контракт, но Чимин по опыту знает, что это не остановит их от попыток. О другом можете поговорить с моим адвокатом, — говорит Чимин, указывая на своего адвоката, который вежливо улыбается. Она была с ним с тех пор, как он нанял ее, чтобы подать в суд на чрезвычайно ужасную статью о клевете, и с тех пор это все, что она действительно делала от его имени. Должно быть, ей приятно хоть раз заняться чем-то другим, а не годами заниматься делами о клевете. Он формально кланяется руководителям и своему адвокату, прежде чем развернуться и пойти к выходу, стараясь не бежать. Толкнув дверь, он громко вздыхает с облегчением. Чонгук, ожидающий его снаружи, выглядит таким же нервным, как и он, отталкивается от стены, к которой прислонился, и вопросительно поднимает брови. Он вопросительно поднимает вверх два больших пальца, и Чимин слегка кивает, понимая, что взгляды, вероятно, все еще прикованы к нему в коридоре офиса. Он идет прямо к Чонгуку и хватает его за руку, которая все еще держит большой палец вверх, тянет его вниз по коридору, глядя налево и направо. Наконец он находит пустой туалет, втягивает Чонгука внутрь и запирает за собой дверь. — Мы всегда оказываемся в туалете, — комментирует Чонгук, но прежде чем он успевает закончить предложение как следует, Чимин обнимает его за талию и зарывается лицом в грудь Чонгука. Он мгновенно чувствует, как его тревожное сердце успокаивается, когда он вдыхает аромат Чонгука. — Все прошло хорошо? — мягко спрашивает Чонгук, крепко обнимая его, одной рукой обхватывая его за спину, а другой нежно расчесывая волосы на затылке. Чимин кивает. — Они позволят тебе расторгнуть контракт? Чимин снова кивает. Он хочет уточнить, но сейчас его нервы в беспорядке, и все, что он хочет, — это чтобы Чонгук держал его, пока он пытается привести свои мысли в порядок. — Это блестящие новости, — бормочет Чонгук ему в волосы, медленно потирая спину. — Все получается, хён. Я так горжусь тобой. Чимин наконец поднимает голову, глядя на Чонгука. — Мы можем уйти отсюда? — Конечно. Чонгук неохотно отпускает Чимина, и они оба выходят из уборной, проверив, что никого нет, и снова принимают профессиональный вид, направляясь к подземной автостоянке, где Чонгук оставил свою машину. Чимину трудно сохранять приличия, потому что внутри все, чего он хочет, — это прыгнуть обратно в объятия Чонгука. Но он привык разыгрывать себя на публике, поэтому сохраняет спокойствие и собранность, когда идет рядом с Чонгуком, который легко отражает «профессиональные» манеры. Чимин благодарен, что Чонгук не сомневается в этом, а вместо этого соглашается с тем, что Чимин чувствует себя комфортно делать на публике. — Угадай, что? — говорит Чонгук, когда они подходят к его машине. — Что? — Сегодня вышел твой номер GQ. Сегодня утром он появился на прилавках. Сердце Чимина подпрыгивает в груди. Это произошло быстрее, чем он ожидал. Это то, что было в глубине его сознания почти три месяца, и теперь это сделано. Это доступно всему миру. Чимин чувствует одновременно нервозность и облегчение. Он всегда говорил, что его не волнует, что о нем думают люди, и в какой-то степени это было правдой. Он построил свою жесткую внешность, чтобы защитить себя от осуждения людей, но не осознавал, насколько ему это действительно нужно. Чтобы его имя было очищено. — Давай посмотрим, что об этом скажут Knets и СМИ, — говорит он, распахивая дверцу машины и садясь на пассажирское сиденье. —Держу пари, что они будут шокированы тем, что кто-то действительно на моей стороне. На этот раз они не смогут на меня напасть, не так ли? — Нет, — говорит Чонгук, пристегивая ремень безопасности. — Особенно, если рядом с тобой находится известный журналист. В любом случае, давай не будем о них думать. Они настолько несчастны, что, вероятно, просто удвоят свои жалкие кампании ненависти. Но для обычного представителя общественности было бы здорово показать им непредвзятое мнение о себе. Чимин поднимает бровь. «Непредвзятое?» — Ну, может быть, немного предвзято. Чимин смеется, громко вздыхает и опускается на свое место, когда Чонгук заводит машину и выезжает с парковочного места. С его плеч уже свалился такой большой груз. Никогда в жизни он не чувствовал себя таким легким. В кармане Чимина гудит телефон, и он смотрит на экран, чтобы увидеть звонок Сокджина. — Привет, хён, — говорит Чимин в трубку, — как дела? — Чимин-а! Джин практически кричит в трубку: — Ты видел, что статья в GQ вышла? Ты это читал? Это потрясающе! Я плачу на съемочной площадке, а мой визажист злится на меня за то, что я испортил макияж! Честно говоря, я не был уверен, чего ожидать, но это не похоже ни на одну статью, которую я читал раньше. Это читается как чертово любовное письмо для тебя! Чимин чувствует, что краснеет. Любовное письмо. Возможно, это что-то в этом роде. — Конечно, я прочитал это, хён. — Ага? Как ты себя чувствуешь? Чимин вздыхает. — Счастлив… очень счастлив. — Так и должно быть. И ты заслуживаешь этого. Кто-то наконец заткнет рот всем этим стервятникам, которые гадят на тебя каждый день! Ты сейчас на вершине мира! Чимин слышит женский голос, говорящий Джину успокоиться. — Ах, извини, — говорит он ей в ответ. — Честно говоря, это немного сюрреалистично, когда статья обо мне действительно позитивна, хён. Даже в прошлом, если была позитивная статья, она хвасталась наградами или достижениями, заставляя меня в одну минуту казаться неприкасаемой суперзвездой, а в следующую — впадая в немилость. Но эта статья… она такая идеальная, хён. Чимин смотрит на Чонгука, пока тот говорит. «Чонгук просто говорит обо мне, как будто я обычный человек с обычными чувствами. Я никогда не думал, что кто-то увидит меня таким, какой я есть, не говоря уже о том, чтобы записать это в такой красивой форме». Чонгук, конечно, слушает весь разговор, и Чимин замечает, как кончики его ушей краснеют, хотя он делает вид, что не слушает. Чимин улыбается, нежно почесывая затылок Чонгука. Машина съезжает с главной дороги на боковую дорогу, и Чимин смотрит на Чонгука и видит, как он обыскивает витрины магазинов, сосредоточенно прищурив глаза. Затем он внезапно останавливает машину, включает аварийку и поворачивается к Чимину. — Подожди здесь секунду, детка. Сердце Чимина трепещет от того, как приятно звучит «детка», исходящее из уст Чонгука, и как легко он его произносит. — Э-э-э, ладно. Чимин заикается, когда Чонгук выходит из машины. Как только Чонгук уходит, Чимин поднимает руку и прижимает ее к щеке, чувствуя исходящее от нее тепло. То, как этот мужчина заставляет его краснеть, нереально, и он даже ничего не сделал, кроме как назвал Чимина «деткой». Джин все еще говорил по телефону, бормоча ему на ухо свои любимые части статьи, особенно фотографию, на которой Джин обнимает Чимина в своей квартире после игры в Халли Галли, но когда он слышит, как Чонгук кричит «детка», он замолкает. — Ох, прости, хён, что ты говоришь? — быстро говорит Чимин в трубку. Вы двое очаровательны. — отвечает Джин болезненно сладким голосом. — Итак, вы находитесь на этой стадии ваших отношений, да? — Хён… — Чимин чувствует, как его лицо горит еще сильнее. — Вы используете защиту? Он шепчет по телефону: — Знаешь, даже если вы оба чисты, это все равно важно. — Хён, — пищит Чимин, — я на это не отвечаю. Ты свободен завтра вечером? — Для тебя? Всегда. — Я хочу устроить вечеринку-сюрприз для Чонгука. Своеобразное празднование выхода его большой статьи… и благодарность. Я сделаю это у себя. Тэ с тобой? — Он здесь. — Можешь ли ты сообщить ему о планах? — Конечно. Я возьму Халли Галли. — Нет, — Чимин опускает ногу, — Нет. — Прошу прощения, что это было? Я тебя не слышу, ты где? — говорит Джин сквозь совершенно четкую линию, — увидимся завтра вечером! Он быстро кладет трубку, прежде чем Чимин успевает вставить еще слово. Чимин посмеивается, открывая Kakao Talk, чтобы отправить сообщение Намджуну. Он хочет, чтобы все важные люди в жизни Чонгука были там, поэтому быстро печатает приглашение для него и Юнги. Намджун почти мгновенно отвечает подтверждением, и Чимин отправляет ему свой адрес с предупреждением не продавать его. Намджун отвечает смеющимся смайликом, а Чимин улыбается в телефон. Затем он отправляет сообщение Хоби, сообщая ему о планах и спрашивая, сможет ли он прийти раньше, чтобы помочь ему подготовиться. Как только он отправляет сообщение, дверь машины водителя открывается, и Чонгук снова проскальзывает внутрь. — Посмотри что я нашел. Он держит номер GQ с фотографией Чимина на обложке. — Я знаю, что как писатель и сотрудник GQ я могу получить десятки выпусков бесплатно, но я хотел купить их официально, понимаешь? Чимин чувствует тепло в груди, когда берет журнал, который предлагает ему Чонгук. — Это так мило. Легко ли ты его нашел? — Я зашел в YP Books и сначала нигде не смог его найти, поэтому спросил у сотрудника, и они сказали, что этот номер разлетается с полок! Она только что достала еще одну коробку, чтобы пополнить полки. Она думает, что они распродадутся до конца дня. Разве это не удивительно? Глаза Чимина расширяются от удивления. — Они действительно распродаются? Чонгук кивает. — Как сумасшедшие. Знаешь, Юнги сказал, что этот выпуск станет бестселлером, и он не ошибся. Чонгук пристегивает ремень безопасности, и они снова отправляются в путь. — Я думаю, что произойдут большие изменения в том, как публика воспринимает тебя. Не для того, чтобы хвастаться или что-то в этом роде, — ухмыляется он. Чимин фыркает и игриво бьет Чонгука по руке. Чонгук немного включает музыку и отъезжает от обочины. Дорога на машине домой к Чонгуку успокаивает, все заботы и тревоги дня, кажется, уходят из него, пока машина уверенно движется по сеульскому потоку машин. Слушая плейлисты Чонгука, он ловит себя на том, что засыпает, чувствуя, как Чонгук протягивает руку и мягко поглаживает его руку. Помимо Хоби, Чимин никогда не чувствовал себя в достаточной безопасности рядом с кем-то, чтобы полностью потерять бдительность. Это чувство, которое он никогда не думал, что сможет испытать с кем-то еще. Но тут появился Чонгук. Чонгук нежно подпевает под музыку, и это напоминает Чимину танец в его объятиях на берегу реки Хан. Воспоминания наполняют его разум, и Чимин позволяет себе заснуть, свободно переплетая пальцы Чонгука между своими.                           —— Объяснить все бабушке оказывается проще, чем ожидал Чимин, и Чимину это напоминает, почему он так сильно любит её. Для женщины, находившейся почти в такой же ситуации, как и он, и с юных лет оказавшейся в центре внимания, она всегда оставалась доброй и скромной. Она никогда не позволяла ничему из этого изменить себя, более того, она всегда старалась изо всех сил изменить мнение общественности. И на этот раз она сделала это снова для Чимина. В каком-то смысле все это была ее заслуга. Если бы не она, Чимин никогда бы не встретил Чонгука. Ему никогда не удалось бы очистить свой имидж, и он, вероятно, никогда не смог бы обрести уверенность и решимость оставить эту жизнь, которая так его тошнит. Его бабушка обожала статью, которую написал Чонгук, а журнал лежал открытым на ее кофейном столике. Она даже упомянула, что звонила Чонгуку и очень благодарила его за хорошо выполненную работу. Он часами сидит с ней в её шикарном офисе, пьет чай и объясняет, почему он хочет уйти из актерского мастерства и жить спокойной жизнью вне индустрии развлечений. Она просто улыбается ему той же красивой и доброй улыбкой, что и всегда, и обнимает его. — Все, чего я когда-либо хотела, — это чтобы ты был счастлив. Твоя мать всегда пыталась заставить тебя пойти  по нашим стопам, но я видел, что тебе это никогда не нравилось. Я хранила относительное молчание, потому что в конечном итоге это твое решение, остаться или уйти. Но я думаю, что уход — лучшее решение, которое ты принял, и я так горжусь тобой. Не беспокойся о своих родителях. Я поговорю с ними. Я прослежу, чтобы они обо всем этом знали. Я всегда буду здесь, чтобы поддержать тебя, когда тебе это понадобится, мой любимый Чимин, так что не бойся того, что принесет будущее. Она улыбается и ущипывает его за щеку. «Принять неизведанное, вот где приключения».                            —— — Я буду примерно через пять минут. Ты уверен, что не хочешь, чтобы я выбрал еду по дороге? — Нет. Все в порядке, — беспечно отвечает Чимин, стараясь ничего не выдавать по телефону. Просто приезжай скорее, и мы определимся с едой, когда ты приедешь. — Хорошо. Я почти на месте. Чимин добавил Чонгука в свой список людей, которые могут выходить и входить в его квартиру, не будучи остановлены охраной. Он также сообщил Чонгуку код от двери, так что теперь Чонгук может без проблем приходить и уходить. Кажется, он даже подружился с командой охраны. Кажется, они все светятся, когда видят Чонгука. Чимин не может их винить. — Хорошо, увидимся скоро, — говорит Чимин, прежде чем повесить трубку. Он поворачивается и смотрит на пятерых других людей, собравшихся в его гостиной, на баннер с поздравлением на стене и на воздушные шары, чтобы сделать вечеринку еще более особенной. — Он будет здесь через пару минут. — Я люблю вечеринки-сюрпризы, — взволнованно аплодирует Тэхён, — у Чонгука когда-нибудь были такие раньше? Он поворачивается, чтобы спросить Юнги, который сидит на диване, скрестив ноги. Юнги качает головой. — Я так не думаю. Может быть, когда он был ребенком? Но не с тех пор, как он переехал в Сеул. Это была действительно хорошая идея. Он улыбается Чимину. — А то, что ты это организовал, он, наверное, упрется в потолок, — посмеивается он. Намджун и Юнги прибыли немного раньше остальных, и это дало Чимину возможность сесть и немного узнать их. Он сразу понял, что они обожают Чонгука, как свою семью, и Чимин сразу понял, что они ему уже нравятся. Чонгук сказал Чимину, что его друзья были открытыми геями, и хотя сам Чонгук ничего не говорил им о сексуальной ориентации Чимина, они, похоже, уже знали, что Чимин и Чонгук — одна вещь, и это делало ситуацию Чимина менее неловкой. Он не привык откровенничать с новыми людьми, поэтому на самом деле испытал большое облегчение от того, что они сложили два и два. У Чимина также возникло ощущение, что они сами были чем-то более близким, чем друзья. Благодаря тонким прикосновениям и взглядам, которыми они обменивались друг с другом, казалось, что он встретил еще одну группу родственников Чонгука. Чимин быстро осматривает квартиру, чтобы убедиться, что все устроено правильно. На кухонной столешнице стоит несколько разных блюд. Чимин изо всех сил старался приготовить кимчи-чиге, а также рисовые шарики с приправами и гарниры. Это не идеально, Чимин не привык готовить для себя, не говоря уже о семи человек, но он считает, что это не полный провал, и Юнги ему немного помог. Он нервно помешивает кипящую кастрюлю. Хоби подходит и потирает плечи Чимина: — Чимин-а, ты в порядке? Чимин кивает. — Да, просто немного нервничаю. Выглядит хорошо? Хосок обнимает его сзади. — Выглядит потрясающе, еда вкусно пахнет. Я так горжусь тобой за то, что ты все это устроил. В последнее время ты действительно выходишь из своей зоны комфорта, — он смотрит на Намджуна и Юнги. — Я знаю, что они близки с Чонгуком, но я никогда не ожидал, что ты пригласишь людей, с которыми раньше не встречался. Ты действительно выставляешь себя напоказ. Я серьезно горжусь тобой. Чимин улыбается, тот знакомый комфорт, который он всегда чувствовал, когда Хоби омывал его, когда его лучший друг обнимал его. — Кто бы мог подумать, что главный редактор журнала GQ будет сидеть у меня в гостиной и пить домашний пунш? Хоби выдыхает. — С ума сойти. — Они очень милые. — Я знаю. — Как я теперь дружу с тремя представителями прессы, хён? Во что я превратился? Хоби смеется. — Это дикие времена. Я имею в виду, что ты буквально уходишь из актерского мастерства. Это огромное дело. Ты когда-нибудь думал, что это произойдет? Чимин закусывает нижнюю губу. — Честно говоря, я думал, что умру в этой карьере. Эти последние несколько месяцев были американскими горками. Но я бы ничего не менял. Хоби крепко сжимает Чимина. — Хорошо, давай выключим свет и займём позицию, — предлагает он, и Чимин кивает, следуя за ним обратно в гостиную, где Сокджин раздаёт хлопалки с конфетти. Еще через пару минут раздается звуковой сигнал кода входной двери, и Чонгук открывает и закрывает за собой дверь. — Э… Чимин-хён? — кричит он, заходя дальше в квартиру. "Привет?" Чимин слышит, как он медленно и осторожно входит в гостиную, нащупывая выключатель и наконец включая свет. — Сюрприз! Все кричат, и пушки с конфетти взлетают в воздух, осыпая конфетти очень ошеломленного Чонгука. Он несколько раз моргает, оглядываясь по сторонам, прежде чем радостно рассмеяться. — Что все это значит? — Поздравляю с большой статьей! — кричит Тэхён, и остальные присоединяются, крича то же самое. Чонгук недоверчиво смотрит на Чимина, и Чимин не может сдержать улыбку на его лице. — Хён, ты это организовал? Чимин кивает, и Чонгук подходит, крепко обнимая его. Он целует его в щеку, прежде чем отстраниться со стеклянными глазами. — Я не знаю, что сказать… Чимин усмехается, поднимая руку, чтобы погладить его по щеке. — Тебе нравится это? Чонгук кивает. — Я не думаю, что кто-нибудь когда-либо устраивал для меня вечеринку-сюрприз. Это потрясающе. Спасибо тебе большое, детка. — Снимите комнату! — в шутку кричит Сокджин, и Тэхён бьет его подушкой. Чимин и Чонгук смеются, отстраняясь с одинаково красными щеками. Странно, что ему не приходится скрывать свою сексуальность перед этими людьми. Что они все смотрят на него и Чонгука, не меняя ни выражения лица, ни мнения о них. Приятно иметь возможность расслабиться и по-настоящему быть самим собой. Это то, о чем он никогда не думал, что это возможно, когда он был моложе и примирялся со своей сексуальностью. — Еда пахнет потрясающе. — Чимин все сделал, — говорит Юнги, подходя и взъерошивая волосы Чонгука. — Поздравляю с тем, что в этом месяце мы с тобой стали чертовски богаче. — Чонгук посмеивается, отбрасывая руку Юнги. — Вы все угощайтесь, — кричит Чимин, указывая на кухню, прежде чем подойти к акустической системе и снова включить музыку. Плейлист для вечеринки, который он составил, фильтруется через звуковую систему, и все идут за едой. Через секунду Чонгук снова оказывается позади него, обнимая его за талию. — Ты удивительный. — Ничего особенного, — говорит Чимин с застенчивой улыбкой. — Просто спасибо за все. И эта статья имеет большое значение и для тебя, поэтому она заслуживает того, чтобы ее отметить. Чонгук целует его за ухо. — Мне бы хотелось, чтобы мы были одни… Чимин хихикает, освобождая руки Чонгука от себя и поворачиваясь, чтобы посмотреть в его большие карие глаза. На мгновение он желает того же. — Я уверен, что ты сможешь продержаться несколько часов. — Не обещаю. Вся группа ест тушеное мясо Чимина, и нервы Чимина успокаиваются, когда он видит, что никто не гримасничает, и кажется, что все искренне наслаждаются этим. Прежде чем он это осознает, все миски пустеют, и группа собирается вместе в большой гостиной. Пространство наполнено смехом и музыкой, и, несмотря на протесты Чимина, Сокджин быстро вытаскивает Халли Галли, и группа по очереди играет. Юнги на удивление хорош, а Сокджину снова приходится бороться за сохранение своего чемпионского титула. Чимин сворачивается калачиком рядом с Чонгуком в углу дивана, прижимая голову к изгибу шеи, пока Чонгук рассеянно проводит пальцами вверх и вниз по его руке. Каждый раз, когда Чонгук смеётся, его пальцы всё ещё остаются, а Чимин подталкивает его, прежде чем он снова начинает рисовать узоры. Чимин может легко заснуть, если не будет осторожен. Его квартира всегда казалась ему слишком большой, слишком пустой и одинокой. Дни, когда у него не было расписания, он проводил, сидя один на своем большом диване и смотря телевизор, пока не засыпал. Он никогда не думал, что это пространство может быть наполнено таким количеством смеха и тепла. По ходу вечера атмосфера успокаивается, и разговоры становятся более интимными. Всплывает тема ухода Чимина на «пенсию», и хотя для большинства это не является сюрпризом, Намджун и Юнги не предвидели этого. — Я просто… я не создан для всеобщего внимания. Это вредно для моего здоровья и моего счастья. Большую часть своей жизни я просто боролся и заставлял себя продолжать идти вперед, пытаясь угодить другим. Чимин не называет имен, но в его памяти вспыхивают лица его родителей. Особенно неодобрительный взгляд его матери, который всегда ранит его так, как ничто другое. Он подвигается, и Чонгук успокаивающе сжимает его колено. — На этот раз я хочу кое-что сделать для себя. Начать заново, понимаешь? Юнги понимающе кивает. — В этой отрасли тебе пришлось нелегко. Теперь, когда я узнал тебя, я понятия не имел, в какую боксерскую грушу они тебя превратили. Я рад, что все это раскрыто в статье Чонгука. Если тебе что-нибудь понадобится, GQ всегда тебя поддержит. У него добрая улыбка, и Чимин понимает, почему Чонгук так заботится о нем. Если кто-то вроде Юнги прикрывает тебя, чего бояться? — Спасибо, я ценю это. Чимин улыбается ему в ответ. — Итак, вы собираетесь провести пресс-конференцию? — спрашивает Намджун, сидя на ковре, опираясь спиной на стул, на котором сидит Юнги, и вытянув длинные ноги под кофейным столиком. Чимин чувствует, как знакомый всплеск беспокойства проползает по его спине. Это чувство он всегда испытывает, когда упоминают прессу. «Ага. Я не имею права голоса в этом вопросе. Компания уже разозлена тем, что я не переподписываю свой контракт, они хотят, чтобы я объяснил это СМИ». — Может мы бы пришли к тебе? — предлагает Тэхён, оглядывая комнату. «Ты так хорошо выступил на церемонии награждения раньше. Мы можем снова поддержать тебя таким же образом». Я… — Чимин должен сказать нет. Насколько ему известно, это будет довольно масштабная пресс-конференция, и никаких вопросов он вызвать не должен. Но опять же, почему там не могут быть его друзья? — …Это будет нормально? Его голос становится тихим, когда он оглядывает их всех, прежде чем его взгляд останавливается на Чонгуке рядом с ним. Он не хочет причинять боль, но ему действительно кажется, что он рухнет на сцене перед всеми этими репортерами. Чонгук бросает на него взгляд, говорящий: «Ты спятил?» «Хён. Я думал, уже предполагалось, что я там буду. Я уже запланировал, как пробраться с тобой на сцену». — Что? Чимин хмурится. Он не уверен, шутит ли Чонгук или нет. Он выглядит серьезным. Юнги отвечает на замешательство Чимина. — Я уже получил много отзывов о статье Чонгука. Ему предложено провести пресс-конференцию, чтобы ответить на некоторые вопросы общественности. Чонгук кивает. — Поэтому я предложил сделать и то, и другое одновременно. Статья и факт вашего ухода в отставку в любом случае связаны между собой. Многие причины описаны в статье. Так что да, — он ухмыляется, — это дает мне повод быть рядом с тобой. — Ты будешь рядом со мной? — Если хочешь? Чимин быстро кивает. — Да, пожалуйста. — Решено! Хоби аплодирует: — И мы все тоже будем там. Так что не волнуйся. Чонгук тянет Чимина на руки. — Мы всегда тебя поддержим, Чимин-хён. Тепло расцветает в груди Чимина, когда он попадает в объятия Чонгука. — Я знаю.                            —— Просто дышать. Просто дышать. Чимин глубоко вдыхает через нос, прерывисто выдыхая. Это не помогает. Его дыхание быстро становится быстрым и поверхностным. Его сердце колотится в ребрах, чувство паники застревает в горле. Он пытается посмотреть на себя в зеркало в уборной, хватаясь за раковину, чтобы заземлиться, но его отражение размыто. — Дерьмо, — хнычет Чимин, отступая назад, пока его спина не упирается в стену позади него, и он соскальзывает на прохладную плитку пола в уборной. Он откидывает голову назад, его зрение расплывается по бокам, все становится синим, когда по коже головы пробегает покалывание. Он впивается ногтями в ладони, острая боль немного прорезает дымку. Он слышит стук, но он звучит вдалеке из-за звона в ушах. — Чимин-а? Голос Хоби доносится из-за двери. Кажется, он обеспокоен. "Ты в порядке? Они готовы начать пресс-конференцию…» Чимин опускает голову на колени, его дыхание становится прерывистым. Он ненавидит это. Каждый раз, когда в дело вмешивается пресса, его тревога зашкаливает. Мысль о том, что целый конференц-зал полон людей, задающих ему вопросы, и о том, что ему приходится сидеть перед ними и вынуждать себя улыбаться, заставляет его чувствовать себя овцой, брошенной на растерзание хищным волкам. Он может только представить, о чем они спросят. Дверь щелкает, открывается, и раздается шаркающий звук, прежде чем прохладная рука прижимается к щеке Чимина, и его лицо поднимается. Чонгук. Чонгук здесь. Чонгук держит лицо Чимина в ладонях и смотрит на него широко раскрытыми глазами, полными беспокойства. Хоби — другая его сторона, такая же обеспокоенная. — Дыши, детка, — тихо говорит он, осторожно поглаживая большими пальцами щеки Чимина, — тебе нужно дышать со мной, ладно? Повторяй за мной, вдох выдох. Чимин кивает, изо всех сил стараясь имитировать медленное дыхание Чонгука. Он чертовски ненавидит это. Почему он должен быть таким? Он был в центре внимания с детства, но даже спустя столько лет он до сих пор не может справиться с прессой. — Эй, эй. Посмотри на меня. Успокаивающий голос Чонгука прорывается сквозь беспорядок в голове Чимина. — Ты хочешь уйти? Мы можем уйти. Просто скажи слово. Ты не в ловушке, ясно? Ты не обязан этого делать, если не хочешь. Чимин качает головой, все еще делая глубокие вдохи. В его голове немного проясняется, когда он сосредотачивается на двух своих самых важных людях. — Я могу сделать это. Я х-хочу. Я хочу положить конец всему этому дерьму. Скажи им: они все могут засунуть свои статьи на Naver себе в задницы. Чонгук улыбается, несмотря на беспокойство, и из него вырывается приступ смеха. — Это мой Чимин. Никакой спешки, ладно? Не торопись. Сколько тебе нужно времени? — Мне нужно всего пять минут, — вздыхает Чимин, его зрение проясняется, успокаивающие прикосновения Чонгука помогают ему успокоиться. — Окей, — говорит Хоби, вставая и направляясь к двери, — я скажу им подождать десять минут. Как только Хоби закрывает за собой дверь, Чимин со стуком откидывает голову назад о стену. — Я не могу поверить, что я, черт возьми, делаю это снова. Мне жаль. К настоящему времени я должен быть лучше в этом. — Эй, — руки Чонгука опускаются вниз, когда он поглаживает руки Чимина, — не смей извиняться. Тебе не за что извиняться. Выступать перед толпой – дело непростое для любого человека, особенно если это представители прессы. Ты уверен, что хочешь это сделать? — Да, — кивает Чимин, — я уверен. — Я буду рядом с тобой, хорошо? Если кто-то задаст неуместные вопросы, я могу вмешаться. Чимин делает глубокий вдох, медленно выдыхая. Он уже чувствует себя утомленным. Тот факт, что ему все еще нужно выйти и провести целую пресс-конференцию, вызывает у него тошноту. Он не может дождаться, когда все это закончится. "Спасибо." Чонгук поменялся местами и сел рядом с Чимином, прислонившись спиной к стене, а Чимин положил голову ему на плечо, концентрируясь на том, чтобы успокоиться, Чонгук нежно поглаживал его руку. Через несколько минут Чимин поднимает голову. Чонгук поворачивается и смотрит на него. "Готов идти?" Чимин кивает. Чонгук встает и поворачивается, чтобы помочь ему подняться. Чимин встает и поправляет воротник, приглаживая свой уже помятый костюм. Чонгук одет так же: в приталенном черном костюме и рубашке, что делает его еще более красивым. Его длинные волосы уложены назад, и он смотрит на Чимина с той же мягкостью в глазах, что и всегда. Он выходит перед волками, но на этот раз он не один. На этот раз рядом с ним есть собственный волк. Они выходят из уборной и обнаруживают нервно слоняющуюся группу менеджеров Чимина. Все они вздыхают с облегчением, когда видят его. — Готов? Менеджер Ким подходит к нему, всматриваясь в его лицо. Он менеджер, который долгое время тесно сотрудничал с Чимином. Хотя Чимин изо всех сил старается это скрыть, он знает, с какими трудностями Чимин сталкивается. Он выглядит удивленным, что Чимин выглядит относительно собранным. Вероятно, он подумал, что Чимин вылез из окна ванной или что-то в этом роде, что случалось не раз. — Готов. — Я скоро вернусь, — говорит Хоби, сжимая плечо Чимина. — И я буду рядом с тобой. — повторяет Чонгук. Чимин кивает, сухо сглатывая. Входя в конференц-зал, все та же рутина. Шквал вспышек фотоаппаратов угрожает ослепить его, поскольку представители прессы выкрикивают его имя, пытаясь заставить его посмотреть в их сторону и позировать для фотографии. На этот раз Чимин не подыгрывает и просто несколько раз вежливо кланяется, вместо этого сосредотачиваясь на расположении сцены. Там стоит длинный стол, позади которого стоит ряд стульев, а перед каждым сиденьем установлен микрофон. Двое менеджеров Чимина быстро проходят мимо него и садятся на два дальних сиденья, оставляя место для Чимина и место рядом с ним для Чонгука. Чимин еще раз кланяется, прежде чем пройти к своему месту и сесть. Материал стула — грубый бархат, и Чимин тут же начинает проводить руками по подушке сиденья. Он концентрируется на ощущении, а не на сотнях пар глаз, устремленных на него. Сцену освещают прожекторы, но не так, как когда он на церемонии награждения или во время съемок. Они не ослепительно яркие. На этот раз он может ясно видеть публику, а это последнее, чего он хочет. Но это необходимо для пресс-конференции. Он откашливается, благодарный за стакан воды, приготовленный на столе перед ним, который он быстро выпивает. Рядом с ним происходит движение, и Чимин смотрит на Чонгука, сидящего на стуле рядом с ним. Он пододвигает стул ближе к Чимину и устраивается. Это небольшое движение, незаметное для тех, кто перед ними, но от него Чимину почти хочется плакать. Он тянется под столом и нащупывает руку Чонгука. Вместо этого он как бы нащупывает свое бедро, но как только Чонгук понимает, что ищет Чимин, он мгновенно берет его руку в свою и переплетает их пальцы, успокаивающе сжимая руку Чимина. Это мгновенно заземляет. Чимин вздыхает и, наконец, смотрит на публику, выпрямляя позу. Он чувствует, как его челюсть вот-вот сомкнется, а сердце колотится, и он задается вопросом, похож ли он на ту высокомерную, неприкасаемую знаменитость, которой все любят его изображать. Он замечает Тэхёна и Джина, стоящих в дальнем углу, маски закрывают большую часть их лиц. Похоже, их заметила часть прессы, с любопытством поглядывая и фотографируя. Они слегка машут Чимину, когда видят, что он смотрит, и Чимин чувствует волну уверенности. Камеры снова вспыхивают, и на этот раз Чимин не отводит взгляд. Он сосредотачивается на узорах, которые Чонгук рисует на тыльной стороне ладони под столом. Затем публика замолкает. Насколько известно Чимину, пресса на самом деле не знает, почему их всех позвали на эту внезапную конференцию. Там все с нетерпением ждут, чтобы узнать, о чем это может быть. Менеджер Чимина дает общее представление, которое Чимин едва слышит. Кое-что о статье. Что-то о задержке выхода дорамы Чимина из-за проблем со здоровьем. Все это просто сливается в один звук в его ушах. Через некоторое время рядом с ним говорит Чонгук. Он говорит легко, выглядя совершенно равнодушным к толпе людей. Один из репортеров в первом ряду задает Чонгуку вопрос, который Чимин не совсем понимает. — Да. Я очень благодарен за то, как хорошо моя статья о Пак Чимине была принята широкой публикой. Я думаю, что причина, по которой она оказала такое влияние, заключается в том, что она был основана на реальных фактах, а не на слухах, видео, вырванных из контекста, или просто наглой лжи, на которой основаны все ваши статьи, написанные о Пак Чимине. Я должен признать, что даже у меня самого было негативное мнение о Чимин-щи еще до того, как я встретил его, и я позволил этому повлиять на то, как я относился к нему, когда мы впервые встретились. И я обычно горжусь своей беспристрастной журналистикой. Видите ли вы, какой волновой эффект от ваших статей может разрушить имидж человека? Я искренне надеюсь, что у вас всех была возможность прочитать мою статью. Я искренне надеюсь, что вы все видите, какой негативный эффект ваши статьи оказали на репутацию Чимин-щи. Сказать, что большинство из вас заслуживают судебного преследования за клевету, — это слишком легкомысленно. Менеджер Чимина громко откашливается рядом с ними, и по аудитории проносится ропот. Тэхён откуда-то аплодирует, Чимин в шоке смотрит на Чонгука, и Чонгук поворачивается, чтобы одарить его улыбкой, прежде чем выражение его лица снова становится серьезным, и он поворачивается обратно в ошеломленную комнату. На самом деле он выглядит так, будто ему это нравится. Чонгук откашливается и продолжает. — Преследовали его с юных лет, ежедневно вторгались в его частную жизнь и загоняли в угол, где он чувствовал, что даже не имеет права защищаться? Что его и дальше выставят в нехорошем свете, если он обо всем этом выскажется? Это справедливо? Это был случай издевательств и преследований в масштабах всей страны, и я считаю, что вы все должны как минимум извиниться перед Пак Чимином. Он улыбается одному конкретному репортеру. «Итак, мистер Ким из… Dispatch, не так ли? Отвечая на ваш вопрос, я рад, что статья была принята так хорошо. Надеюсь, это отражает мои чувства по этому поводу. Челюсть Чимина отвисает, когда он продолжает смотреть на Чонгука. Он не может поверить, что только что сказал это. У Чимина никогда не хватало смелости говорить подобное с прессой, но Чонгук поставил их всех на место всего несколькими словами. Сумасшедший парень. В этот момент Чимин влюбляется в него еще сильнее. Он снова поворачивается к морю лиц перед ним, большая часть толпы репортеров перешептывается между собой от возмущения словами Чонгука, и откашливается. Чимин говорит, его рука все еще переплетена с рукой Чонгука и никогда не разлучалась с тех пор, как они сели. — Я уверен, что вам всем интересно, почему вас сегодня сюда позвали. Хотя отчасти это связано с ответами на любые вопросы о недавней статье, написанной Чон Чонгуком, и объяснением задержки выпуска «Мы встретились весной», ни одна из этих причин не является основной. Чимин вздыхает, чувствуя, как Чонгук ободряюще сжимает его руку. — Я хотел бы объявить о своем уходе из актерского мастерства. Тишина. Всего на секунду вы как будто услышали падение булавки. Тогда все, что у него будет, вырвется на свободу. Аудитория взрывается потоком вспышек фотокамер и криков, каждый представитель прессы машет руками, пытаясь первым получить ответы на свои вопросы. Взгляд Чимина танцует, охваченный натиском света и шума. Просто дышать. Ты не одинок. Чонгук рядом с тобой. Хоби стоит рядом со сценой. Тэ и Джин находятся в зале. Ты можешь сделать это. Чимин переводит дыхание. — Может быть, вам всем это кажется неожиданным. Толпа стихает, когда Чимин снова начинает говорить. Он говорит ясно, поэтому не может быть никаких недоразумений или неправильных переводов. — Но для меня это было решение, к которому я не отнесся легкомысленно. Я уже несколько лет подумываю о досрочном выходе на пенсию, но никогда не думал, что это возможно. Я просто продолжал давить на себя и игнорировать предупреждающие знаки, говорящие мне остановиться. Он смотрит на людей, сидящих перед ним, видит людей за камерами и имена пользователей. — Я был зависим от рутины, из-за которой мне было очень плохо, как физически, так и морально. Лично я не думаю, что я создан для такой карьеры. Это не та карьера, которая когда-либо была для меня естественной, и с течением времени я все больше и больше боролся с тем, чтобы быть в центре внимания. Когда СМИ решили сделать из меня что-то вроде боксерской груши, это повело меня по очень темному пути. Я надеюсь, что вы все прочитали статью «Внутренняя история», если нет, я хотел бы попросить вас об этом. Я думаю, что это изложено словами гораздо лучше, чем мое собственное, что привело меня к этому решению. Краем глаза Чимин видит улыбку Чонгука. Он продолжает, желая подчеркнуть определенный момент. — Я хочу подчеркнуть, насколько я благодарен тем, кто поддерживал меня на протяжении многих лет. Моя управленческая команда, — он указывает на двух своих менеджеров, сидящих рядом с ним, которые уважительно не перебивают и даже кажутся гордыми. — Мой стилист и лучший друг, который был со мной с самого начала, — Чимин смотрит в сторону сцены, ища Хоби, стоящего возле двери со слезящейся улыбкой. — Мои близкие друзья и близкие, которые были моей самой большой сетью поддержки, — он смотрит на Тэ и Джина, которые улыбаются ему в ответ, и сжимает руку Чонгука под столом. — А также мои фанаты, которые снова и снова защищали меня от всех статей, порочащих меня. Я так благодарен всем людям, которые помогли мне достичь этого уровня в моей карьере, и, возможно, именно мое чувство благодарности к ним заставило меня зайти так далеко, несмотря на мои трудности, но теперь я хочу сделать решение для себя. Поэтому, возможно, в первый и в последний раз я хотел бы попросить вас уважать мое решение и мою конфиденциальность. Я не буду переподписывать свой контракт с M Entertainment, а также прекращаю свою миссию послов по всему миру. Я бы хотел, чтобы меня оставили в покое, чтобы жить нормальной жизнью нормального человека. Спасибо. Шум начинается снова, зрители переговариваются друг с другом. Но Чимина это не волнует. Огромное чувство облегчения нахлынуло на него, как никогда раньше. Как будто с его плеч свалился груз. Он смотрит на Чонгука и не может сдержать улыбку. Чонгук улыбается в ответ той очаровательной зубастой улыбкой, от которой его нос сморщивается. Боже, как он любит этого человека. Чимин неохотно выпускает руку из рук Чонгука, встает и поправляет костюм. Чонгук быстро встает рядом с ним, как будто ему не терпится уйти отсюда. Эта мысль делает Чимина счастливым. Шум толпы становится все громче, представители прессы в отчаянии выкрикивают его имя. У них такой же взгляд в глазах, как и у его руководителей. Паника. Они теряют свою добычу номер один. Их бестселлер. Их создатель денег. Как грустно, что это все, что он когда-либо был для них. Теперь все кончено. Чимин наклоняется, чтобы сказать в микрофон в последний раз, говоря спокойно, глядя на людей, которые превратили его жизнь в ад. — И нет, я не отвечу ни на один ваш вопрос.  С этими словами он уходит. Чонгук рядом с ним. Его будущее впереди впервые выглядит светлым. Хоби обнимает его, когда они выходят в коридор, и Чимину хочется плакать, когда он падает в его объятия, как всегда, с тех пор, как они были детьми. — Я так горжусь тобой, Чимин-а. Ты действительно сделал это! Рядом с ними появляются Тэхён и Джин, они присоединяются к объятиям и сжимают их так сильно, что Чимину приходится выбиться из строя, прежде чем его раздавят. Чонгука тоже затягивают в объятия, и он, кажется, так же запыхавшийся, когда они все расходятся. Друзья Чимина осыпают его похвалами, каждое из их лиц наполнено гордостью и любовью, и когда Чимин оглядывается вокруг, он понимает, что, хотя есть вероятность, что его отношения с родителями никогда не улучшатся, его все еще окружает семья, которая любит его. Его несмотря ни на что. Чимин слышит, как его менеджеры разговаривают с толпой, вероятно, объясняя некоторые детали таким образом, чтобы контролировать ущерб для их компании, которая, вероятно, в настоящее время переживает резкое падение акций. Он устало вздыхает и смотрит на Чонгука, который смотрит на него так, словно точно знает, о чем думает Чимин. — Ты им ничего не должен, ясно? Ты сделал более чем достаточно. Чимин улыбается. Он не осознавал, как сильно ему нужно было услышать эти слова. — Можем ли мы уйти отсюда? Как то, что мы делали раньше? Просто поехать куда-нибудь подальше? В ответ Чонгук вытаскивает ключи от машины и держит их с нахальной ухмылкой. — Я думал, ты никогда не спросишь. Я сообщу брату, что мы воспользуемся эллингом. Чимину приходится подавлять внезапное желание прыгнуть в объятия Чонгука и задушить его поцелуями, зная, что за ним все еще наблюдают и, вероятно, фотографируют. Тем не менее, он показывает свои чувства глазами.  — Звучит превосходно. Пойдем. Они быстро прощаются с остальными, которые в восторге от того, что Чонгук собирается увести Чимина от всех последствий этого объявления, а затем Чонгук практически тащит его к машине. Чимин не может сдержать улыбку, которая застыла на его лице. Когда он достигает машины и прыгает на пассажирское сиденье, он издает громкий стон облегчения. Проведя руками по своим покрытым гелем волосам, Чимин смотрит на Чонгука, который садится на водительское сиденье и запирает за собой двери. Ощущение другое, чем в прошлый раз. В прошлый раз, когда он сбежал с Чонгуком, он жаждал свободы, жизни вдали от индустрии, которая одержима его уничтожением. На этот раз он действительно добился этого. Он наконец-то свободен. Чонгук наблюдает, как Чимин проводит руками по волосам, со вздохом облегчения распутывая застывшую прическу. Они смотрят друг на друга какое-то время, прежде чем Чонгук наклоняется и хватает Чимина за лицо, чтобы вовлечь его в нежный поцелуй. Чимин напоминает себе, что окна затемнены, и хватает Чонгука за рубашку, приближаясь как можно ближе. Он вздыхает в поцелуе, чувствуя вкус Чонгука на своем языке. — Я так горжусь тобой, — говорит Чонгук ему в губы. Чимин уже задыхается, когда они отстраняются, его глаза затуманены и опьянены любовью. — … Спасибо. За то, что ты рядом со мной. Чонгук запускает двигатель и тянется, чтобы сплести их пальцы. «Навсегда». Чонгук ненадолго подвозит Чимина к его квартире, чтобы он мог быстро переодеться и собрать сумку, и Чонгук едет сделать то же самое. Чимин переодевается в шорты и удобную футболку, погода достаточно теплая, и куртка ему не нужна. Он не берет с собой много одежды, потому что, если честно, в обозримом будущем он просто хочет снова бездельничать в старых футболках Чонгука. Как только Чонгук отправляет ему сообщение о том, что он снова на парковке, Чимин бросает сумку через плечо и направляется к двери. Он осматривает свою квартиру и проверяет, все ли заперто, потому что он даже не уверен, когда вернется в Nine One Hannam, и ему очень нравится эта мысль. Когда он прыгает обратно на пассажирское сиденье машины Чонгука, он настолько взволнован, что тащит Чонгука для еще одного долгого поцелуя, прежде чем они вместе отправляются в дорогу. Чонгук переоделся в мешковатые шорты и темную футболку. Его волосы теперь распущены и собраны в красивые локоны, идеально обрамляющие лицо. Его личный плейлист звучит через динамики: мягкие мелодии идеально сочетаются с ночным летним воздухом. Чимин полностью опускает окно и машет пальцами в воздухе, пока они едут по автостраде, ведущей из Сеула. Чимин наблюдает, как город исчезает вдали позади него, и дышит. Оставшуюся часть пути они с Чонгуком говорят обо всем, что приходит на ум. Жизнь, будущее, их заботы, их надежды и мечты. Чонгук говорит о своих заботах, о своих тревогах, о которых Чимин даже не подозревал. Чимин играет пальцами Чонгука, пока его рука лежит у него на коленях, слушая, как Чонгук объясняет свою вину, которую он чувствовал и до сих пор чувствует из-за того, что занялся писательством вместо того, чтобы взять на себя семейные дела. Тот факт, что, хотя его родители поддерживают его образ жизни и приняли его с тех пор, как он признался им, он все еще чувствует, что подводит их. Чимин рассказывает о своих родителях. Дело в том, что он не знает, признается ли он им когда-нибудь. То, как ему хочется рассказать им об этом, разрушит все оставшиеся у них отношения, и хотя его родители, особенно мать, являются причиной большого стресса и беспокойства, он все еще жаждет их любви и принятия. Чонгук слушает и не судит. На самом деле он заверяет Чимина, что он не обязан никому откровенничать и должен делать это только в том случае, если чувствует, что это будет лучше для его собственного психического здоровья. Чимин чувствует себя легче после их разговора. Он знает, что что бы ни принесло будущее, у него есть Чонгук, и они смогут справиться с этим вместе. Когда они достигают эллинга, небо становится красивого лавандового цвета. Чимин выпрыгивает из машины, сбрасывает обувь и бежит в воду, пока она не достигает ему колен. Он вытягивает руки над головой и кричит в сторону открытого моря. Чонгук смеётся позади него, а затем его руки обхватывают Чимина за талию, а подбородок кладёт ему на плечо. Вода плещется у их колен, волны накатывают и уходят. Чимин оглядывается через плечо на эллинг — его убежище на столько, сколько ему нужно, спрятанное, только он, Чонгук и море. Подняв руку, он запускает ее в длинные волосы Чонгука и поворачивает голову, чтобы нежно его поцеловать. Морской воздух соленый, вода прохладная. — Что ты хочешь на обед? — спрашивает Чонгук. — Хм, — размышляет Чимин, — я слышал, что здесь есть отмеченный наградами ресторан морепродуктов. Источники говорят, что крабы намного лучше, чем в Сеуле. Лицо Чонгука светится, и он притягивает Чимина для поцелуя. — Эти источники верны. А владельцы, по моему совершенно непредвзятому мнению, одни из самых приятных людей на земле. Честно говоря, они, вероятно, будут более рады видеть тебя, чем меня. Чимин смеется и вкладывает руку в руку Чонгука, пока они возвращаются по пляжу к эллингу. — Я не могу ждать. А на десерт… я хочу тебя съесть. — говорит Чимин, многозначительно облизывая губы. Чонгук спотыкается, глядя на Чимина так, словно не может поверить, что эти слова сорвались с его уст. Он внезапно начинает бежать к эллингу, таща за собой хихикающего Чимина. — Десерт может быть перед ужином, верно? Как насчет быстрого перекуса? Чимин так смеется, что ему трудно не упасть, пока они бегут. — Звучит хорошо.                          —— Чимину нравится смотреть, как Чонгук спит по утрам. У него вошло в привычку просыпаться раньше и просто восхищаться тем, как Чонгук выглядит, когда спит. Он протягивает руку и проводит рукой по волосам, проводя пальцами по подбородку. Это прикосновение мягко возбуждает Чонгука, и он открывает один глаз, чтобы посмотреть на Чимина. — Ммм, доброе утро, — говорит Чонгук хриплым голосом. Он протягивает руку и обнимает Чимина, переворачивая их так, что тот оказывается на спине, а Чимин оказывается на нем сверху. Чонгук опускает руки вниз и сжимает бедра Чимина так, что Чимин перехватывает дыхание, тянет так, что ноги Чимина обвивают его бедра. Чимину нравится, как идеально они подходят друг другу и как хорошо Чонгук чувствует себя между его ног. Чонгук все еще обнажен со вчерашнего вечера, Чимин не может не вспомнить об этом, когда они прижались друг к другу. Чимин такой же голый под одной из старых больших футболок Чонгука, которую он надел ранее утром. — Доброе утро, — вздыхает Чимин, вздыхая и уткнувшись носом в плечо Чонгука. Он опускает голову на грудь Чонгука, пальцы рассеянно рисуют круги на коже Чонгука. Чонгук лениво гладил руками вверх и вниз по позвоночнику Чимина, а затем вниз по его бедрам и обратно вверх. — Как долго ты не спал? — Не слишком долго. Ты выглядел таким милым во сне, что я не смог тебя разбудить. Чимин отвечает. Чонгук целует голову Чимина и вдыхает. Чонгук говорит, что в последнее время волосы Чимина пахнут мылом и соленой водой. Чимин говорит, что Чонгук пахнет так же. Должно быть, это потому, что с тех пор, как они приехали, они много плавают в море, и соль прилипает к их волосам и коже. Если бы кто-нибудь в будущем спросил его, какой аромат напоминает ему о доме, вероятно, это был бы именно он. Руки Чонгука продолжают цепляться за подол футболки Чимина, поэтому он поднимает ее высоко, так, чтобы она оказалась выше лопаток Чимина, а затем продолжает поглаживать его обнаженное тело, разводя пальцами кожу Чиминовой задницы, прежде чем потащить их по телу Чимина. ямочки на пояснице. Чимин чувствует, как мурашки бегут по коже везде, к чему прикасается Чонгук, его сердцебиение учащается с каждой нежной лаской. Чонгук, кажется, не осознает, какой эффект его прикосновение оказывает на Чимина прямо сейчас, зажигая огонь глубоко в его животе. Чимин не может сдержаться и начинает извиваться, его дыхание снова сбивается. Его бедра движутся, и Чонгук, должно быть, чувствует, насколько он тверд, когда его член касается его бедра. Руки Чонгука замирают, и он поднимает голову, чтобы посмотреть на Чимина. — Малыш? — И-извини, это просто… твое прикосновение… — признается Чимин. Он чувствует себя неловко, но в то же время настолько возбужден, что не может найти в себе силы заботиться в этот момент. Вместо этого он начинает раскачивать бедрами, прижимаясь к Чонгуку, и чувствует, что тот тоже твердеет. — Т-так приятно, когда ты прикасаешься ко мне. Чонгук сжимает бедра Чимина обеими руками, притягивая Чимина к себе, пока тот растирается и вращает бедрами. — Боже, Чимин. Ты будешь моей смертью. Их дыхание становится все более и более затрудненным, когда они трутся друг о друга. У кого-то вытекает предякулят, возможно, у них обоих, и это творит чудеса, помогая их членам скользить вместе. Чонгук поднимает колени между ног Чимина, и этот угол заставляет их бедра сближаться, искры пронзают позвоночник Чимина. Чимин поднимает голову, преследуя губы Чонгука, задыхаясь между его беспорядочными поцелуями. Чонгук усаживает их обоих, и бедра Чимина прижимаются к его, даже не колеблясь, продолжая заданный ими темп. Он беззастенчиво вращает бедрами, их члены между ними горячие и твердые. Чимин запускает пальцы в волосы Чонгука, не сводя глаз с Чонгука, пока он стонет его имя снова и снова. Оргазм Чимина застает его врасплох. Его сперма хлещет по прессу Чонгука, его бедра дрожат, глаза закатываются, голова наклоняется в сторону, когда он издает низкий стон. Все, о чем он может думать, это Чонгук, Чонгук, Чонгук. — Черт, Чимин, — рычит Чонгук, переворачивая их, роняя Чимина на мягкие простыни и садясь между его раздвинутыми ногами. Чонгук смотрит на него сверху вниз, словно хочет его сожрать, щеки покраснели, а длинные волосы растрепаны. Когда он так смотрит на Чимина, Чимин не может не чувствовать себя сексуальным. Он хочет сожрать и быть сожранным. Чонгук проводит рукой по беспорядку, который Чимин оставил на его прессе, используя сперму, чтобы вылизать член, кончик которого становится темно-красным, там, где он еще не кончил. — Ты быстро пришел этим утром, — говорит он с дразнящей ухмылкой, и Чимину хочется поцеловать этот взгляд прямо с его лица. — В-все еще чувствителен со вчерашнего вечера, — говорит Чимин, впившись зубами в нижнюю губу, когда его взгляд осматривает подтянутое тело Чонгука. Он сгибает колени, обнажая себя Чонгуку, заставляя того ругаться себе под нос. — Я все еще готов со вчерашнего вечера. Тебе не нужно будет меня растягивать. Чонгук выглядит так, будто вот-вот одичает. — Ты уверен, что с тобой все будет в порядке? Прошлая ночь была довольно напряженной, — говорит он, задыхаясь, поглаживая себя, чтобы немного ослабить давление. Воспоминания о прошлой ночи вспыхивают в голове Чимина: его прижали к стене, когда Чонгук трахал его сзади. Чимин кивает, приглашающе раздвигая колени. Ему уже снова становится тяжело. Ему так нужен Чонгук. Чонгук выпрямляется и медленно погружается в него. Внутренние стенки Чимина быстро приспосабливаются, привыкнув к ощущению и обхвату члена Чонгука. Он расслабляет мышцы, насколько может, и скулит, когда Чонгук достигает пика. Чонгук стонет, произнося имя Чимина, запрокидывая голову, закрывая глаза и приоткрыв губы. Он выглядит как грех между ног Чимина, и руки Чимина скользят по его прессу и груди, нащупывая мышцы там, пока он тихо стонет имя Чонгука. Чонгук начинает покачивать бедрами, находя тот ритм, который им обоим нравится, и вскоре стоны Чимина становятся все громче, его спина выгибается, а руки запутываются в простынях. Чонгук подается вперед, сжимая руками бедра Чимина, а затем точно ударяет Чимина по простате. Чимин вскрикивает, когда горячее удовольствие пронзает его тело с каждым толчком, а затем его тело сжимается, когда его сильно поражает второй оргазм. Чимин сжимается вокруг Чонгука, и тот больше не может сдерживаться, достигая своего пика, входя в Чимина. Чонгук падает на грудь Чимина, прижимая его к матрасу так, что Чимин счастливо вздыхает, их груди вздымаются, когда они спускаются с высоты. Чимин обнимает Чонгука, крепко прижимая его к себе. Чонгук кладет голову Чимину на грудь, и Чимин задается вопросом, слышит ли он, как быстро бьется сердце Чимина. Они остаются так, слушая шум волн снаружи, пока обнимают друг друга. — Я бы хотел, чтобы нам не пришлось возвращаться, — шепчет Чимин. Чонгук поднимает голову, кладя подбородок на грудь Чимина. — Мг. Чимин кивает. — Чем дольше я провел здесь, вдали от Сеула, тем больше я осознавал, как много мне нужно, чтобы сбежать. От всего этого… Город, слава, вся эта жизнь. Чонгук понимающе мычит. — Ну тогда почему бы нам просто не остаться здесь? — Не шути так… — Я не шучу. Чимин хмурится, но не может остановить надежду, которая зарождается внутри него.  — Что насчет твоей работы? Чонгук пожимает плечами. — Я обсужу это с Юнги-хёном, но девяносто процентов времени я работаю удаленно, а остальные десять процентов всегда могу доехать до Сеула. — А как насчет наших друзей? — Ты говоришь так, будто мы собираемся переехать в другую страну, — смеется Чонгук, — Пусан находится всего в двух часах езды от Сеула. Мы можем навещать их, и они могут приходить к нам, когда захотят. Как насчет этого? — Ты действительно уехал бы из Сеула ради меня? Чонгук смотрит на него так, словно у него перегорел предохранитель: — Ради тебя и ради нас. Я думал, мы теперь вроде как пара, или я ошибаюсь? Чимин быстро качает головой. — Конечно! Я просто не хотел принимать решение за тебя. — Ну, куда ты пойдешь, я пойду за тобой. Сеул никогда не был моим конечным пунктом назначения. Я добился того, ради чего пришел туда. У меня большой прорыв, у меня стабильная работа и свобода писать то, что я хочу. Я готов перейти к следующей главе вместе с тобой. Так что ты скажешь? Ты хочешь чтобы мы переехали сюда вместе? Чимин хочет плакать от счастья. Он начинает кивать еще до того, как Чонгук закончил предложение, ярко улыбаясь. — Да, я хочу. Давайте жить здесь. Вместе.                           —— 6 месяцев спустя.   — Тормози! кричит Чонгук. Чимин случайно нажимает ногой на тормоз с такой силой, что они оба идут вперед на своих сиденьях. Чонгук чувствует, как его сердце бьется в горле, как будто он занимается каким-то экстремальным видом спорта. Кто бы мог подумать, что обучение Чимина вождению высвободит в нем такой адреналин? Чимин смотрит на Чонгука с застенчивой ухмылкой, сжимая руки на руле машины Чонгука. — Ой, извини. Чонгук усмехается и закатывает глаза. — Знаю, я говорил, что научу тебя водить машину, но я не осознавал, что для этого мне понадобится страховка жизни, хён. Чимин дуется на своем месте. — Я не так уж и плох. — Как получается, что мы учимся на огромной пустой парковке, а ты находишь один столбик и направляешь машину прямо на него? — Я отрабатывал свои маневры. Это могла быть старушка, которую мне нужно было избегать. — И ты избежал этого? Чонгук указывает на столбик прямо перед бампером машины. Чимин смотрит на него, а затем снова на Чонгука. Он говорит после некоторого размышления. — Я почти это сделал. Вот почему я учусь. Ты не очень понимающий учитель. Чонгук смеется, взъерошивая волосы Чимина, которые теперь снова приобрели свой естественный черный цвет. Они пробыли в эллинге около двух недель, когда Чимин вошел с коробкой краски для волос, купленной на рынке, и Чонгук помог ему покрасить волосы, оставив маленькую ванную в эллинге в полном беспорядке.  лоб и уши Чимина в течение нескольких дней тоже были чёрными. Сейчас Чимин редко укладывает волосы, предпочитая оставлять их распущенными и волнистыми от морской воды. Чонгуку очень нравится естественный вид Чимина, его кожа загорела до золотистого цвета, благодаря тому, что он проводит время на солнце. Чимину очень нравится жить на побережье. — Ладно ладно. Почему бы тебе не включить заднюю передачу, и мы попрактикуемся в парковке. — Да-да, капитан, — говорит Чимин, осторожно переводя машину на задний ход и пятясь от столба. Чимин хотел научиться водить машину, он ясно дал это Чонгуку. Он объяснил, что всю свою жизнь его всегда подвозили и вывозили водители, поэтому ему не нужно было учиться водить машину самому. Но после нового старта в жизни одной из первых задач в его списке желаний было наконец получить лицензию. Он хотел этой независимости для себя. Плюс, теперь, когда они живут в крошечной деревне, уметь водить машину просто необходимо. — Хорошо, как я тебе показывал. Попробуй попасть в это место. Не забывай следить за маркерами на парковочной камере. К счастью, у Чонгука относительно новая машина, а все машины в Корее оснащены парковочными камерами, поэтому Чимину намного проще научиться парковаться. На самом деле у него это неплохо получается, и когда он успешно разворачивает машину задним ходом и паркует ее, он поворачивается и смотрит на Чонгука с гордой ухмылкой. Чонгук хватает Чимина костяшками пальцев под подбородок и наклоняется, чтобы поцеловать его. — Молодец, детка. Идеальная парковка. — Спасибо, — улыбается Чимин в губы. — Давайте попробуем еще раз проехать по парковке, и тогда, возможно, после этого мы выберемся на главную дорогу. Чонгук откидывается назад и осторожно затягивает ремень безопасности. — Думаешь, я готов отправиться на настоящую дорогу? С другими машинами? — с надеждой спрашивает Чимин. — Э-э… ​​Посмотрим. На этот раз давай начнем с того, что избежим этого столба. Чимин кивает, кладя руки на руль точно на отметке, его брови решительно опускаются. — Давай сделаем это. Они продолжают урок и, к радости Чимина, выходят на главную дорогу. Чонгук уговаривает его отвезти их домой, от чего Чимин в восторге. Он везет их через приморский город, по главной дороге, идущей вдоль набережной, солнце низко в небе, словно маяк, зовет их обратно домой. Чимин следует по морской дороге с тщательной концентрацией, едва проезжая мимо десяти других машин. Свернув по небольшой дороге между деревьями хурмы, они подъезжают к своему маленькому дому на берегу с видом на небольшой залив. Это своего рода проект: большинство домов в этом отдалении принадлежат фермерам и рыбакам и не похожи на современные квартиры, которые можно найти в Сеуле, но именно это заставило пару влюбиться в него. Морской экстерьер, уютный интерьер и небольшой сад, наполненный цветами, цветущими в любое время года, покорили их сердца с того момента, как они его увидели. Они подъезжают к гравийной дороге, и Чимин ставит машину на парковку. — Я сделал это, — улыбается он, расстегивая ремень безопасности и открывая дверь машины. — Скоро ты будешь готов к экзамену по вождению, — Чонгук вылезает из пассажирского сиденья. — Как насчет того, чтобы завтра поехать на работу в свой первый день? — предлагает он, обходя машину и следуя за Чимином по каменной дорожке к их входной двери. Чимин вытаскивает ключи из кармана и открывает входную дверь, которая приветствует их скрипом. Внутри представляет собой смесь обоих их стилей. Множество деревянных и землистых цветов, стены с книжными полками, на которых хранится коллекция Чонгука, а также его аквариум, стоящий на почетном месте на старом восстановленном столе, который они нашли на ярмарке антиквариата в Пусане. Рядом с основной гостиной находится спальня с французскими дверями, выходящими в сад с тропинкой, ведущей к морю. — Не напоминай мне, я так нервничаю. — У тебя все получится, хён. Я видел, как ты занимаешься, и это так здорово. — говорит Чонгук, когда они сбрасывают обувь. — Мы с Хоби-хёном поставили это вместе, но когда я танцую сам, все по-другому. Учить детей в классе... — У тебя получится потрясающе. А если тебе нужна минутка, просто сделай перерыв. Хоби-хён тоже будет там, верно? Чимин кивает. — Ага. Первые несколько уроков мы проведем вместе, пока я не почувствую уверенность, что смогу делать это самостоятельно. Как только Чимин решил переехать на южное побережье Кореи вместе с Чонгуком, он сел с Хоби и долго обсуждал свои планы. Хоби был на седьмом небе от счастья от Чимина и фактически был тем, кто предложил ему деловое предложение. Сам Хоби остался стилистом в Сеуле только потому, что знал, что Чимин нуждается в его поддержке, но его мечтой всегда был танец, как и Чимина. Поэтому он рассказал Чимину свою идею: открыть школу танцев в Пусане. Он хотел дать людям любого возраста возможность свободно танцевать, чего они с Чимином не могли сделать в детстве. В Пусане было не так много возможностей для людей, поэтому его открытие было чем-то, что его интересовало. Кроме того, он был близок к Чимину, так что это было несложно. Чимин и Хоби вместе занялись бизнесом, открыв танцевальную студию «Hope on the Street». На постройку всего этого ушло несколько месяцев, но теперь оно наконец-то запущено и классы всех возрастных групп полностью забронированы. От их дома до Пусана всего тридцать минут езды на автобусе, а если они поедут на машине, то даже быстрее. Чимин начал регулярно посещать студию, чтобы танцевать с Хосоком, возрождая их любовь к танцам вместе, как в старые времена. Именно тогда Хосок предложил Чимину вести один из его уроков современного танца, и Чимин чудесным образом согласился. — Просто будь собой, — говорит Чонгук, заходя на их маленькую кухню, — не беспокойся слишком сильно о том, чтобы быть учителем. Просто танцуй, потому что тебе это нравится, и дети будут в восторге от этого. По опыту могу сказать тебе, что смотреть, как ты танцуешь, чрезвычайно вдохновляет, даже для такого нетанцора, как я. Он притягивает Чимина к себе, Чимин кладет голову Чонгуку на плечо: — У тебя все получится. Чонгук успокаивает его. Я просто знаю, что ты будешь потрясающим учителем.                           —— Ноги Чонгука болят, бедра горят, пот скапливается между лопатками и промокает сквозь серую футболку. Он поворачивается к Тэхёну, который выглядит таким же потным, как и он. — Чья идея была провести урок танцев для продвинутых взрослых? Хм? Он указывает обвинительным пальцем между Тэхеном и Сокджином, стоящим по другую сторону. — Это определенно был один из вас двоих. Сокджин поднимает руки, защищаясь. — Видео на YouTube не выглядело таким уж сложным. Меня обманули. — Ты сзади, постарайся не отставать! — кричит Чимин из передней части танцевальной студии, игривая улыбка озаряет его лицо, когда он смотрит на Чонгука: — Да сэр! Чонгук передразнивает, и губы Чимина растягиваются в улыбке, когда он поворачивается, чтобы помочь некоторым ученикам впереди со сложной хореографией. — Юнги уже сдался, — смеется Сокджин, поворачиваясь и глядя на Юнги, который в этот момент практически лежит на полу, а Намджун присел рядом с ним. — Хоби-хён снова его отругает, — смеётся Тэхён, качая головой. Говоря о дьяволе, Хосок подходит и смотрит на Юнги и Намджуна, уперев руки в бедра: — Почему ты на полу? — У меня нет для этого выносливости, — стонет Юнги, — мне нужно выпить. — Сегодня вечером у меня будет много выпивки, но тебе нужно их заработать, выполнив эту хореографию. Чимин подходит к Чонгуку. — На самом деле для продвинутого класса ты очень хорошо справляешься, — говорит он с гордостью. — Думаю, я был прав, возможно, тебе все-таки следовало стать айдолом. — Ты думаешь, у меня все хорошо? Чонгук хрипит. — Я чувствую, что умираю. Откуда тебе такой высокий уровень выносливости, хён? — Это приходит с практикой, и ты добьешься этого. Ты справляешься лучше, чем эти двое, — хихикает Чимин, указывая на Юнги и Намджуна, которые все еще лежат на полу и которых все еще ругает Хоби. Популярность их уроков танцев быстро росла, и теперь Чимин регулярно проводит уроки с небольшими группами всех возрастов. Это стало его новой работой, и Чимин открыто заявляет о том, как сильно ему это нравится. С каждым успешным уроком его уверенность постепенно возрастает. — Кажется, студенты любят вас, — улыбается Чонгук. Чимин оглядывается на класс, занимающихся хореографией, и кивает в знак согласия. — Ага. У меня здесь хорошая группа. — Я горжусь тобой. Чимин улыбается про себя, румянец разливается по его щекам. — После этого мы собираемся в квартиру Хоби-хёна, верно? — говорит Чимин своим друзьям в конце класса. — Мы можем заказать курицу. Хоби кивает. — Конечно! Мы уже обсуждали напитки. — Я купил Халли Галли, — объявляет Сокджин, прежде чем прищуриться на Чонгука. — Думаю, пришло время для повторного матча. Чонгук смеётся, хрустя костяшками пальцев: — Приготовься проиграть, хён. — Хорошо!  — кричит Чимин, хлопая в ладоши, чтобы привлечь внимание, и идет обратно к передней части танцевальной студии: — Давайте продолжим? Готовы? Пять, шесть, семь, восемь…                          —— Мысль о свободе от той жизни, которую он жил в Сеуле, раньше была недостижимой мечтой, о которой Чимин даже не позволял себе думать. Но вот он. Год спустя он живет тихой жизнью с человеком, которого любит, работая вместе со своим лучшим другом на работе, о которой всегда мечтал. Он никогда бы не подумал, что это может стать его реальностью, и тем не менее это так. Чимин все еще страдает от беспокойства, иногда сильнее, чем в другие. Это не то, что можно исцелить волшебным образом, и Чимин, вероятно, проведет всю свою жизнь, работая над решением своих проблем. В некоторые дни он чувствует себя уверенно, а в другие дни ему хочется спрятаться от мира. Но в любом случае, Чонгук рядом с ним. Чонгук всегда будет в его углу, и эта мысль утешает его в плохие дни. Он посещает терапевта в Пусане, который ему очень помогает, и у него есть новый рецепт на лекарство, которое, кажется, ему лучше помогает. Его уверенность в себе растет, и он почти не смотрит в свой телефон, кроме как для загрузки видео на YouTube. Это была идея Чонгука. Чимин снимал себя танцующим, чтобы иметь возможность следить за своими выступлениями, и Чонгук предложил ему загрузить их в социальные сети школы танцев, потому что они были очень хороши. Так он и сделал. Возможно, он сделал это, чтобы исцелиться. Возможно, он гордился собой за то, что делал то, что всегда хотел. Возможно, он хотел показать людям себя настоящего, и когда он танцует, он действительно чувствует себя в своей самой сырой форме. Поэтому он загрузил несколько видео. И он назвал их #ThisIsJimin. И они стали вирусными, его поклонники были так счастливы видеть, что он делает то, что любит. Конечно, некоторые СМИ в Сеуле нашли их, и было написано несколько статей о том, что он «вышел из укрытия», но на этот раз Чимина это не волновало. Они больше не имеют над ним контроля. Все это кажется таким далеким. Он исцеляется. Он счастлив. Он наконец может дышать. — Ты в порядке? — спрашивает Чонгук, переплетая их пальцы, пока они идут по тропинке, ведущей от их дома к пляжу. Солнце садится, и небо темно-розовое, как будто нарисованное акварелью. — О чем ты думаешь? — Про жизнь. Про нас. Чимин улыбается. — Знаешь, я позвонил родителям… — Ты сделал это? — Это был первый раз, когда я разговаривал с ними после церемонии награждения… Все прошло не так уж и плохо. Я был действительно удивлен тем, насколько вежливой пыталась быть моя мать. Думаю, я постараюсь звонить им регулярно. Он пожимает плечами: — Кто знает, может быть, однажды мы снова встретимся лично. — Это здорово, хён. Я горжусь тобой. Чимин кивает, крепче сжимая руку Чонгука. — Если… если я пойду с ними на встречу… ты пойдешь со мной? Чонгук смотрит на него с нежной улыбкой. Он поднимает их соединенные руки и целует руку Чимина . «Я буду рядом с тобой». — Я не думаю, что это произойдет в ближайшее время. Но, возможно, однажды. — Говоря о родителях, — говорит Чонгук, уводя Чимина с тропинки к уединенному пляжу, — моя мама приготовила для нас полно кимчи, она собирается привезти его завтра. Я почти уверен, что этого хватит нам на целый год. — Я её очень люблю. — Она тоже тебя любит, если она еще не дала это ясно понять. Чонгук смеётся. — Но помни, что я люблю тебя больше всего. Чимин чувствует, что краснеет, даже спустя год Чонгук заставляет его сердце трепетать. — Я тоже тебя люблю, Чонгук-а. Когда они идут по пляжу, море дышит так же, как всегда, приветствуя их. На песке лежит клетчатый коврик для пикника, с одной стороны наготове стоит небольшая плита и сковорода для гриля, а в центре — светящийся фонарь. — С годовщиной, любимый, — Чонгук протягивает руку Чимину, улыбаясь той улыбкой, от которой у Чимина всегда таяли внутренности, а колени подгибались. — Ты устроил пикник? — Конечно, я это сделал. Я подумал, что мы сможем воссоздать наше первое свидание у реки. Минус проливной дождь. Так что ты скажешь? Пак Чимин, — Чонгук отступает и протягивает руку, — можно мне с тобой потанцевать? Чимин смеется, запрокинув голову, глаза превращаются в маленькие полумесяцы. Как ему так повезло, что его полюбил этот замечательный человек, человек, который вернул ему жизнь. — Конечно, — Чимин берет Чонгука за руку, вступая в его ожидающие объятия, руки, которые всегда ловили его. Всегда. Музыки нет. Только шум моря и мелодичный голос Чонгука, напевающего нежную мелодию. Чимин кладет голову Чонгуку на плечо, пока они танцуют, позволяя его глазам закрыться. Несмотря на то, что их история, возможно, не имела идеального начала, у нее был идеальный конец.