The Inside Story

— Доброе утро, солнышко, — радостно щебечет Хосок, появляясь рядом с Чонгуком, когда тот входит в киностудию. — Мне следовало бы называть тебя солнышком, — улыбается Чонгук, придерживая дверь открытой, чтобы впустить Хосока, — ты здесь рано. Его глаза бегают по сторонам в поисках знакомой копны пушистых светлых волос или, возможно, огромной толстовки с капюшоном. — Где Чимин-щи? — Он уже в пути, — говорит Хосок, пока они идут к раздевалке. — Ему нужно было кое-что сделать этим утром перед тем, как прийти, поэтому я пошел сюда сам. —Как он? Чонгук тихо спрашивает: — знаешь, после вчерашнего…  Чонгук не мог перестать думать о том, что произошло накануне. У него была бессонная ночь, в его голове мелькали образы Чимина, съежившегося среди яростно одержимой толпы. — С ним все в порядке, — вздыхает Хосок, — это происходит не в первый раз. Чонгук вспоминает видео, которое он видел, когда впервые искал имя Чимина на Naver. Очевидная «вспышка насилия» Чимина в адрес прессы, когда его окружила толпа в аэропорту. Оказавшись сейчас в такой ситуации, Чонгук может сказать, что всем сердцем понимает действия Чимина. Во всяком случае, он считает, что Чимин недостаточно отреагировал.  — Не могу представить, чтобы тебе приходилось проходить через это каждый раз, когда ты хочешь выйти на улицу, — нахмурившись, говорит Чонгук.   — Я знаю, — вздыхает Хосок, открывая дверь чиминовой гримерки, — ты радуешься, что ты не знаменит, не так ли? Он указывает внутрь: —Ты входишь? Можешь подождать Чимина, пока я подготовлюсь к сегодняшнему дню. Чонгук делает шаг назад. — Э-э, я не думаю, что это хорошая идея… — нерешительно говорит он, воспоминания о том, как он впервые оказался в гримерке Чимина, мелькают в его голове. Он не желает повторения этого.  Хосок посмеивается: — Все будет хорошо, поверь мне, он не будет возражать. Давай, — он провожает Чонгука в гримерку, прежде чем тот успевает возразить дальше. Чонгук осторожно оглядывает комнату. Он здесь впервые с того первого дня на съемочной площадке, когда Чимин выгнал его. Прошло уже почти три недели, и с тех пор ситуация, кажется, немного улучшилась, но прогресс идет медленно. Когда Пак Ён Хи сказала, что нужно быть терпеливым, она действительно имела в виду терпение. Чонгук садится на свободный стул сбоку, от которого, кажется, нет никакой особой пользы, кроме как складывать на него одежду. Он достает телефон, пользуясь возможностью проверить электронную почту. Ничего нового, только небольшие обновления в расписаниях и несколько рабочих писем о статьях, которые он пока отложил. Хосок предоставляет его самому себе, а сам раскладывает косметику на туалетном столике и развешивает гардероб Чимина на весь день, как он всегда это делает.  Через несколько минут дверь со щелчком открывается, и Хосок, кажется, буквально расцветает от счастливой энергии: — Чимин-и! Доброе утро! Глаза Чонгука вспыхивают, когда он видит Чимина, стоящего в дверном проеме, с пушистыми светлыми волосами, падающими вперед, с поднятой толстовкой и чистым лицом, как всегда, потрясающим. Взгляд Чимина сразу же находит Чонгука, и он задерживает дыхание, ожидая, когда на него накричат ​​или снова попросят уйти. Вместо этого Чимин просто смотрит на него какое-то время, прежде чем подойти к Хосоку. — Доброе утро, хён, — тихо говорит он, его голос все еще немного хрипловат от сна, что заставляет Чонгука думать, что он, должно быть, недавно вставал с кровати, или, возможно, он немного поспал в машине, — я принес тебе кофе.  — Ох, спасибо, Чимин-и! Я не думал, что смогу получить его сегодня, потому что мы не собрались вместе, а мне это очень нужно, — Хосок тянет руки к кофе, который Чимин вытаскивает из картонного подстаканника в своей руке.  Чонгук улыбается этому продуманному поступку. Хосок определенно увидит Чимина с другой стороны, чем все остальные. Он снова оглядывается вниз, чтобы быстро закончить письмо, которое он писал коллеге из издательства. Пока он печатает, он слышит тихий шепот Хосока и Чимина. —Пожалуйста, хён… — Нет, это сделаешь ты. —  Хён. — Просто отдай это ему, — слышит он шепот Хосока, — какой смысл тебе покупать это, если отдам ему я? —Но… —Это все равно, что сорвать повязку. Просто сделай это быстро. Он слышит, как Чимин фыркает, а затем до его ушей доносится нежный звон кубиков льда, когда на стол рядом с ним ставится кофе со льдом.  Чонгук с удивлением смотрит на чашку, а затем поднимает взгляд и видит стоящего перед ним Чимина. Чимин быстро отдергивает руку от чашки, отодвигая их на некоторое расстояние, его щеки слегка покраснели: — Я, э-э… это американо. Я не был уверен, чего бы ты хотел, — бормочет он, избегая зрительного контакта. — Ох… — Чонгук теряет дар речи, потому что, черт возьми, но быстро выходит из ступора. — Я… да-да, американо идеально, — говорит он, беря чашку и быстро делая глоток. Вкусно, определенно из кафе, которое знает свое дело: «ммм, очень вкусно, спасибо». Чимин кивает, решив избегать взгляда Чонгука, и возвращается к Хосоку, садясь на свое обычное кресло перед зеркалом. Хосок понимающе ухмыляется, ласково сжимая плечо Чимина, прежде чем приступить к прическе и макияжу. Чонгук смотрит на чашку в своих руках, пытаясь понять, что, черт возьми, только что произошло. Чимин действительно только что купил ему кофе? Пак Чимин сегодня утром по дороге на работу нашел время, чтобы остановиться и принести ему кофе. Он не может не чувствовать себя тронутым этим маленьким актом доброты, особенно учитывая то, как он вел себя по отношению к Чимину вначале.  Когда он поднимает голову, чтобы посмотреть на отражение Чимина в зеркале, блондин мягко улыбается Хосоку, который наносит дымчатые тени на его веки, он не может не согласиться, что в Чимине есть нечто большее, чем кажется на первый взгляд.                            —— Чонгук продолжает потягивать американо, стоя сбоку от съемочной площадки и наблюдая, как Чимина поставили перед камерой. Он снимает сцену с партнершей по фильму Ким Со Хён, и, судя по тому, что Чонгук может понять, слушая съемочную группу, они снимают сцену, в которой он признается ей в любви. Это должен был стать поворотный момент в драме, одна из самых ожидаемых сцен – первый поцелуй.  — Да, это цельная сцена, — говорит режиссер, — помните ту эмоцию, о которой мы говорили. Я действительно хочу, чтобы зрители прочувствовали этот момент через экран, чтобы они были полностью в него вовлечены. Чимин кивает, вежливо улыбаясь Со Хён, который отражает его улыбку в ответ. Чимин, похоже, не лгал, когда говорил, что их отношения строго профессиональные. Если они встречаются за кулисами, то они очень хорошо это скрывают. Чонгук пытается вспомнить, когда он видел, чтобы они вдвоем разговаривали, кроме тех случаев, когда они снимали видео или читали строки, но у него ничего не получается.  Честно говоря, Чонгук никогда не видел, чтобы Чимин кокетливо разговаривал с какой-либо женщиной… или вообще, если подумать. Кажется, он никогда ни с кем не разговаривает, кроме Хосока. Тэхён и Сокджин не лгали, когда говорили, что Чимин в основном прячется в своей гримерке. Откуда же взялись все эти слухи о том, что он ловелас и встречается с женщиной за женщиной? Установленный свет приглушается в соответствии с настроением, и Чимин и Со Хён занимают свои места. Она прислоняется к стене, декорация напоминает тихий больничный коридор. Чимин стоит перед ней, опираясь одной рукой о стену, и смотрит на нее сверху вниз. Они выглядят так, будто только что украли момент, чтобы побыть вместе, как будто время остановилось только для них.  —Ладно… начали, — кричит режиссер. Чимин поднимает руку, нежно обхватывая лицо Со Хён нежными пальцами: — Йеджун-а… ты выглядишь уставшей… когда ты в последний раз ела? Чонгук не может удержаться от раздражения при мысли, что Чимин говорит кому-то еще, что они выглядят усталыми, и спрашивает, когда они в последний раз ели. В последнее время у него возникло возрастающее желание сказать Чимину, чтобы он просто вздремнул, где бы они ни были, — хотя бы для того, чтобы увидеть, как мешки под его глазами хоть немного уменьшаются.  —Ты знаешь, почему у меня проблемы со сном, — тихо отвечает она, закрывая глаза и наклоняясь к его прикосновениям. — Твой брат поправится, — Чимин держит ее лицо обеими руками, запрокидывая голову, чтобы встретиться с ним глазами, — я дал тебе обещание и не собираюсь его нарушать. Никогда. Чонгук не может не смотреть, бумажная соломинка его ледяного американо слегка размокает между его приоткрытыми губами.  — Откуда я могу знать это наверняка? — говорит она, глядя в глаза Чимину. — Ты говоришь это сейчас, но… — Йеджун-а, — перебивает Чимин, его глаза полны эмоций, — я знаю, что не говорю то, что у меня на уме, так сильно, как тебе бы хотелось. Это то, с чем я боролся всю свою жизнь... Эти слова трогают сердце Чонгука. Каждый раз, когда он наблюдает за игрой Чимина, он не может не погрузиться в повествование, которое он изображает. Прямо сейчас ему кажется, что он не смотрит сцену — что каким-то образом эти слова исходят непосредственно от Чимина. Возможно, он отчаянно хочет хоть раз услышать, как Чимин что-то объясняет о себе, сказать что-то большее, чем просто пренебрежительное предложение из одного слова. Он отдал бы все, чтобы хоть раз заглянуть в голову Чимина. — Я… — Чимин делает паузу, глубоко вздыхая, — мне всегда было трудно произносить слова. Я не умею объяснять, что у меня на уме… большую часть времени я даже не уверен, но с тобой… — Чимин проводит рукой по ее волосам, а другой обхватывает ее за талию и притягивает ближе, — Йеджун-а с тобой… ты единственное в моей жизни, в чем я уверен. Желудок Чонгука трепещет, жар глубоко обжигает его, когда он наблюдает, как Чимин отчаянно цепляется за нее, словно боясь, что она отстранится. Он сжимает в руке кофе, купленный ему Чимином, его горло подпрыгивает. Ты ведь знаешь, что я к тебе чувствую, верно? — шепчет Чимин, поглаживая большим пальцем челюсть Со Хён, глядя ей в лицо, — ты должна знать… Она смотрит ему в глаза, их лица находятся на расстоянии нескольких дюймов друг от друга. — Мне нужно, чтобы ты сказал мне… пожалуйста, скажи мне, — умоляет она, обхватив руками шею Чимина, запустив пальцы в его волосы. В горле Чонгука пересохло. Его глаза останавливаются на Чимине, остальная часть комнаты становится немного размытой, словно туннельное зрение. — Я люблю тебя, Йеджун-а, — шепчет Чимин, нежно касаясь ее губ своими, произнося слова против них. — Я всегда любил — с того дня, как мы встретились. Я так сильно тебя люблю. Её глаза закрываются, когда он ловит ее губы своими, нежно и медленно целуя ее, наполненный всеми эмоциями своих слов.  Все в комнате затаили дыхание. Камера приближается и делает крупный план поцелуя, закрывая Чонгуку обзор, и он обнаруживает, что отчаянно вытягивает шею, отходит в сторону и отталкивает члена съемочной группы, чтобы он мог видеть. Он находит щель между камерами, из которой действительно может видеть только Чимина. Его глаза закрыты, потерянные в поцелуе. Его пальцы сжимают волосы Со Хён, склоняя её голову в сторону, в то время как камеры показывают их поцелуй под разными углами. Рот Чонгука отвисает, его рука сжимает кофе в руке, пока он не чувствует, что крышка отскакивает. Его ноги слегка покалывает, когда он наблюдает за поцелуем Чимина, возбуждение жжет его живот.  Игра актеров безупречна, настолько безупречна, что Чонгук сам чувствует себя поглощенным этой сценой. Вместо этого он почти чувствует губы Чимина на своих, его изящные пальцы с кольцами запутываются в волосы. Он чувствует, как крепко держится за талию Чимина, пальцы скользят по его коже настолько сильно, что оставляют следы, руки сжимают его бедра, обхватывают их вокруг бедер, когда он прижимает его к стене… — Снято! Чонгук громко задыхается, привлекая любопытные взгляды окружающих его членов команды, и постукивает себя по груди, пытаясь отдышаться. Он чувствует, как его щеки краснеют от смущения, когда он пытается закрыть крышку своей кофейной чашки. Что это было? Неужели он действительно чуть не вспотел, наблюдая за поцелуем Чимина? Чимин и Со Хён разделяются, мгновенно возвращаясь к профессиональному тону и выжидающе глядя на режиссера. «Прекрасно, — радостно аплодирует режиссер, — именно то, что я хотел. Чимин-щи, ты прекрасно передал эмоции. Отличная актерская игра. Вы все можете взять перерыв, пока мы готовимся к следующей сцене. Правильное действие. Просто игра. Чонгук качает головой, пытаясь вернуть себе хоть немного здравомыслия. Ему жарко под воротником, щеки все еще слегка покраснели, пока он пытается успокоиться после того, что бы это ни было.  Чимин выходит из-за камеры, естественно тяготея к тому месту, где Хосок стоит сбоку от съемочной площадки недалеко от Чонгука. Его губы розовые и слегка опухшие от поцелуя, и Чонгуку трудно отвести взгляд. Хосок улыбается, разговаривая с Чимином, вытирая губы различными продуктами из мешочка на поясе. Чонгук даже не осознает, что смотрит на него, пока Чимин, кажется, не чувствует этого. Его глаза встречаются с Чонгуком, губы приоткрыты, когда Хосок наносит на них бальзам для губ кисточкой. Чонгук сглатывает, и глаза Чимина слегка расширяются, как будто он только что понял, что Чонгук все это время наблюдал. Он быстро отводит взгляд, когда Хосок начинает поправлять его волосы, которые слегка испорчены руками его коллеги. Через мгновение он снова смотрит на Чонгука, выдерживая его взгляд, как будто пытается оценить свои мысли, пытаясь понять, о чем думает Чонгук.  Чонгук действительно не знает, что делать. Чувствуя себя взволнованным из-за длительного зрительного контакта, он делает первое, что приходит на ум, и показывает Чимину большой палец вверх. Хорошо Чонгук. Чимин выглядит немного озадаченным, но затем уголки его губ слегка изгибаются. Он кивает Чонгуку и поворачивается, чтобы поговорить с Хосоком. Режиссер призывает их подготовиться к следующей сцене, и Чонгук пользуется этой возможностью, чтобы выскользнуть из студии и сбежать в коридор.  Он прислоняется к стене и несколько раз ударяется о нее головой, пытаясь привести себя в чувство, потому что что, черт возьми, это было? Он не просто фантазировал о Чимине, пока смотрел, как тот снимает любовную сцену. Это действительно новый минимум. Чонгук стонет, запуская руку в волосы. Ему нужно переспать, это единственное объяснение. Вот что это такое. Это все сексуальное разочарование: прошло слишком много времени, и ему просто нужно переспать. Это не имеет абсолютно никакого отношения к Пак Чимину. Он достает телефон и отправляет Намджуну сообщение о том, что они собираются куда-нибудь сегодня вечером, и чтобы он сообщил остальным. Он посмеивается про себя, качает головой, кладет телефон обратно в карман и проводит руками по лицу. Возможно, за одну ночь он сможет убедить себя, что Чимин не живет в его голове бесплатно.                         —— Чонгук кивает швейцару в знак приветствия, проходя через двери ночного клуба Heaven. Это один из небольших гей-клубов в Итэвоне, популярный среди иностранцев и туристов и спрятанный в одном из переулков. Он не такой блестящий и элегантный, как клубы в Каннаме. Внутри темно, освещено только разбросанными вокруг разноцветными неоновыми огнями. Открытые кирпичные стены покрыты граффити и потертыми плакатами, бумага отслаивается по краям. Это не каждому по вкусу, но Чонгуку он нравится. В нем есть определенная атмосфера. Скрытый драгоценный камень. Внутри жарко, воздух густой, и Чонгук уже чувствует, как слой пота увлажняет его кожу. Глубокие басы сотрясают его грудь, пока он пробирается сквозь море тел к бару, где замечает Намджуна.  — Привет, хён, — кричит он сквозь музыку, похлопывая Намджуна по спине. Намджун поворачивается и улыбается. — Эй, ты пришел наконец-то, — кричит он в ответ.  Чонгук кивает и улыбается, заправляя волосы за ухо и позволяя распущенным прядям свисать через скулу. Он откидывается спиной на прохладную поверхность бара, чувствуя, как мягкий нежный шелк рубашки туго обтягивает его грудь. Сегодня вечером он приложил дополнительные усилия, надев свои самые узкие черные джинсы и слегка полупрозрачную черную шелковую рубашку с расстегнутыми пуговицами, так что она опускалась низко. Он оставил свои длинные волосы распущенными и зачесал их назад, слегка влажными после душа, чтобы придать им мокрый вид. — Юнги, как обычно, опаздывает, — говорит Намджун, кивая бармену и заказав для них выпить, — он написал, что скоро будет здесь. Он протягивает Чонгуку напиток и жестом указывает в сторону от бара: — Остальные здесь, идем. Он ведет Чонгука к будке, спрятанной в темном углу. — Чонгук-а! — кричит Мингю, подпрыгивая, чтобы крепко обнять его: «давно не виделись». — Привет, Мин, — улыбается Чонгук ему в плечо, — рад тебя видеть. — Ты выглядишь горячо, — говорит Мингю, отстраняясь, чтобы взглянуть на Чонгука. — Кто-то сегодня вечером не хочет идти домой один, — говорит Югем, подмигивая, сидя в кабинке. Чонгук просто смеется, качая головой. Он уже чувствует себя лучше, просто находясь в среде, где он чувствует себя как дома, среди своих друзей.  Чонгук переехал в Итэвон именно по этой причине. Быть близким к сообществу ЛГБТК+, которое так гостеприимно приняло его, когда он был молодым студентом, переехавшим в Сеул с побережья, чтобы попытаться найти себя, узнать о себе. В этом баре он встретил младших Юнги и Намджуна, где они стали друзьями и, в конце концов, здесь ему удалось убедить Юнги дать ему работу в GQ.  Когда он впервые встретил Юнги, он был поражен тем, что тот не слонялся по бару на крыше в Каннаме, будучи главным редактором такого огромного журнала. Но ему понадобилась всего одна ночь с другим, чтобы увидеть, насколько приземленный Юнги. Он никогда не забывал свои корни, и его сердце всегда будет принадлежать друзьям в маленьких барах, спрятанных на сияющих улицах Итэвона. — Присоединяйся к нам, — говорит Югем, поглаживая сиденье рядом с собой. Чонгук проскальзывает в кабинку, и Намджун падает рядом с ним, осматривая клуб, ожидая каких-либо признаков присутствия Юнги.  — Ну и как твои дела, Чонгук-а? — спрашивает Мингю, проскользнув в кабинку по другую сторону от Югема. — Как работа?  — Хм, — Чонгук закатывает глаза над краем напитка и делает глоток, чувствуя теплый ожог алкоголя в горле, — работа — это… ну, это что-то. — Должно быть, становится легче, не так ли? — спрашивает Намджун, поднося свой стакан к губам. — Я имею в виду, вроде как, но в то же время нет, — стонет Чонгук, проводя рукой по волосам, — это похоже на то, что чем больше я узнаю Чимина, тем меньше я его узнаю, понимаешь? — Подожди, ты пишешь статью о Пак Чимине? — вопросительно спрашивает Югем. Мингю наклоняется вперед на локтях, поднимая брови: «Ни за что, это правда?» — О… э-э, да, — кивает Чонгук, делая еще один глоток напитка, — Да. — Проклятие. Это, должно быть, сложно, — говорит Мингю, выдыхая, — я бы не хотел быть на твоем месте… каким бы горячим он ни был. — Ты думаешь, он горячий? — говорит Югем, недоверчиво поднимая бровь. — А ты нет? Мингю парирует, широко раскрыв глаза: —Он такой горячий, что это просто смешно. Как жаль, что он натурал, — вздыхает он. — Жаль, что он псих, — фыркает Югем, и Чонгук чувствует себя напряженным, его рука сжимает стакан. — Думаю, он меня просто не привлекает, потому что у него ужасный характер. Вы знаете, как кто-то может потерять все свое обаяние, когда вы поймете, что он ужасный человек… — он пожимает плечами. — Что значит ужасный человек? Чонгук слышит свой вопрос, ставя стакан на стол чуть крепче, чем нужно: — Ты когда-нибудь встречал его? — Нет, — смеется Югем, — конечно, нет, но все знают, какой он. Вам нужно всего лишь ввести его имя в Naver, и вы сможете узнать все, что вам нужно. — Да, — согласно кивает Мингю, — разве он однажды не ударил фотографа по лицу? он наклоняется вперед, как будто это самая пикантная сплетня, которую он когда-либо слышал: «Я слышал, что бедный парень просто фотографировал, а Пак Чимин подошел к нему и разбил его камеру, а затем ударил его по лицу…» — Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, — огрызается Чонгук, которому не нравится, как развивается этот разговор. Был ли он таким? Готов поверить в худшее о Чимине без доказательств? Готовы представить его злодеем еще до того, как он с ним встретится?  —Это не то, что произошло, я могу за это ручаться. Не верьте всему, что читаете. На самом деле он не плохой парень… Чонгук неожиданно чувствует, что защищает Чимина. Он думает о том, как тайно покупал сотрудникам дорогие угощения, о том, как он нашел время, чтобы принести ему кофе по дороге на работу этим утром. То, как он так мягко общается с Хосоком. Это не действия грубого или эгоистичного человека. Мингю и Югем удивленно смотрят на Чонгука:  — Я не знал, что ты такой фанат, — пожимает плечами Югем.  — Дело не в том, чтобы быть фанатом, — огрызается Чонгук, — дело в том, чтобы не осуждать того, кого ты даже не знаешь. — Ладно, ладно, мальчик, — Намджун похлопывает Чонгука по плечу, — давай сменим тему, а? Например, как наконец-то прибыл Юнги. Как всегда поздно. Юнги проскальзывает сквозь толпу, уже с напитком в руках. — Привет, мои любимые, — улыбается он, садясь за столик рядом с Намджуном. — Ты здесь, — говорит Намджун, обнимая его, и его лицо светится. Юнги протягивает руку и игриво поглаживает подбородок: — …Я здесь. Чонгук закатывает глаза. Он никогда не понимал, как Юнги не может видеть, что Намджун по уши влюблен в него. Как он практически превращается в щенка всякий раз, когда другой входит в комнату. Как его били уже много лет, но он так и не рассказал другому о своих чувствах. Часть его подозревает, что Юнги уже знает. Он может видеть это в едва заметных изменениях в позе Юнги, в том, как он так легко падает в сторону Намджуна, когда тот притягивает его ближе, в том, как его глаза становятся немного теплее, когда Намджун стесняется его. Возможно, он просто ждет, пока Намджун сделает свой ход. Ждем, когда он будет готов.  Чонгук отводит взгляд от компании и осматривает клуб. Сегодня субботний вечер, и здесь довольно многолюдно, люди толпятся во всех углах бара, еще большая толпа танцует на танцполе. —Хочешь еще выпить? Намджун спрашивает у стола. — Еще два раунда, — лукаво улыбается Югем, — а потом мы потанцуем. Чонгук кивает в знак согласия: — Боже, кажется, прошла целая вечность с тех пор, как я танцевал. — Ну, ты можешь освободиться сегодня вечером, — говорит Намджун с усмешкой, — избавиться от части того «разочарования», которое накопилось за последние несколько недель, а? Я имею в виду, у тебя нет расписания на завтра, верно? Так что наслаждайся, — он многозначительно шевелит бровями. — Тебе не обязательно повторять мне дважды, — Чонгук допивает свой напиток, мгновенно сожалея об этом, поскольку понимает, что он, вероятно, создан для того, чтобы его пить. Он кашляет от ожога в груди, чувствуя, как алкоголь начинает жужжать под кожей.  Некоторое время они сидят за столом, разговаривают и пьют, и к тому времени, когда они наконец пробиваются в толпу людей на танцполе, Чонгук чувствует тонкий гул алкоголя, гудящий в его жилах.  Мингю и Югем исчезли в толпе, а Намджун и Юнги уже образовали пары, притянутые друг к другу, как магниты. Они вместе танцуют рядом с ним, позволяя приему алкоголя оправдать то, как они прижимаются друг к другу, делясь интимными прикосновениями под покровом темноты.  Жара в толпе намного сильнее, и Чонгук чувствует, как его волосы становятся влажными, рубашка слегка прилипает к коже, когда он двигается в такт музыке. Через пару минут к нему подбирается мужчина, одобрительно глядя на Чонгука. Он кореец и привлекателен, его тело имеет тонкую линию, когда он покачивается и танцует. Он не так привлекателен, как Чимин думает Чонгук, затем с раздражением выбрасывает эту мысль из головы. Сегодня вечером он не должен думать о Чимине. Чонгук разворачивает мужчину и прижимается к его спине, раскачиваясь в такт, позволяя музыке и алкоголю проходить сквозь него. Мужчина опускает голову на плечо Чонгука, и его духи пахнут сладко, как ваниль. Он отличается от запаха Чимина, запаха цветов апельсина, который наполняет его гримерку и прилипает к нему, даже когда он только в толстовке, а его мягкие светлые волосы падают ему на глаза.  Мужчина поворачивается, кладет руки Чонгуку на плечи и наклоняется к его уху. Он издалека слышит, как мужчина произносит свое имя и спрашивает свое. Чонгук оцепенело отвечает, пытаясь отогнать отвлекающие мысли, окружающие одного человека. Почему он до сих пор думает о Чимине сейчас? Итак, Чонгук-щи, хочешь уйти отсюда? — шепчет мужчина, прижимаясь бедрами к Чонгуку. Чонгук кивает: — Ага. Позволь мне просто… мне-мне нужна уборная. Мужчина в замешательстве наклоняет голову, но все равно кивает, проводя пальцами по подбородку Чонгука: — Я подожду у бара. Чонгук пробирается сквозь толпу, проводя рукой по волосам. Что с ним происходит? Он думал, что ему просто нужно справиться с некоторым сексуальным разочарованием, но теперь он здесь, и у него не может быть меньшего настроения. Он вообще не хочет идти домой с этим парнем. Кажется, он думает только о Чимине. Чонгук стонет. Возможно, ему просто нужно плеснуть немного холодной воды в лицо, чтобы немного прочистить голову.  Он приезжает в этот клуб уже несколько лет, достаточно долго, чтобы знать, что ему может сойти с рук пользование красивой ванной комнатой в VIP-зоне. Когда он проходит мимо частных кабинок, из одной из них выходит официант с подносом пустых бокалов для коктейлей, отодвигая занавеску и обнажая внутреннюю часть комнаты. Чонгук замирает, открыв рот от недоверия.  Внутри кабинки, похожий на секс на ногах, стоит Чимин. Нельзя не заметить, что светлые волосы свисают низко до скул, а розовый неоновый свет над головой подчеркивает его потрясающий профиль. Он сидит на коленях у красивого иностранца, обхватив его руками за плечи, а мужчина наклоняется и проводит губами по шее Чимина. Слегка прозрачный белый топ Чимина соскользнул с его плеча, а густая щетина мужчины оставила красный след на открытой коже. Официант, который тоже иностранец, слишком занят, чтобы даже обратить внимание на Чонгука, быстро проходит мимо него и позволяет занавеске опуститься. Чонгук наклоняется вперед, хватает тяжелую занавеску и дергает ее назад. Его связь между мозгом и ртом перестает работать, и он делает единственное, о чем может думать в этот момент. —Ты гей?! Молодец, Чонгук.  Чимин мгновенно напрягается, его глаза распахиваются, когда он смотрит на Чонгука, стоящего в дверном проеме. Его лицо наполняется паникой, глаза широко распахиваются, когда он вырывается из рук мужчины и спрыгивает с его колен: — Ч-Чонгук-щи? Ч-что ты... — Ты гей, ты на самом деле гей, о боже мой, — запинается Чонгук, все еще пытаясь осознать, что Пак Чимин на самом деле стоит перед ним, в гей-клубе, с мужчиной. Пак Чимин гей, черт возьми. Чимин торопливо поднимает воротник рубашки, и, прежде чем Чонгук успевает хоть что-то понять, Чимин хватает его за запястье, таща из кабинки и по коридору в ванную. Он заталкивает его внутрь, запирая за ними дверь, грудь вздымается от паники, когда он прижимает Чонгука к двери. Он выглядит расстроенным. Ты следил за мной?! Ты серьезно следил за мной здесь?! — Что? Нет. — Почему ты так поступил?! Ты так отчаянно хочешь найти на меня компромат?! Дыхание Чимина учащается, руки сжимаются в воротнике Чонгука, когда он прижимает его к двери.  Чонгук качает головой: — Нет, это не… — Ты следил за мной все это время?! — спрашивает он, и в его глазах мелькает боль. — Нет! Чимин-щи, обещаю, это чистое совпадение! Чонгук поднимает руки вверх, сдаваясь: — Я здесь со своими друзьями! Я не знал, что ты будешь здесь, откуда мне знать, что ты будешь здесь? Черт, я не могу поверить, что ты здесь! Чимин держит руки в кулаках на рубашке Чонгука, его глаза бегают от одного Чонгука к другому, его лицо полно отчаяния: — Пожалуйста, Чонгук, ты не можешь помещать это в свою статью! Т-ты не можешь никому говорить, что я был здесь- Я- я тебя умоляю! Пожалуйста! Он дрожит, все его тело дрожит, когда он делает резкие вдохи. — Эй, воу-воу, успокойся, ладно? — говорит Чонгук, наклоняясь и нежно поглаживая руки Чимина вверх и вниз. Сначала он насторожен, но когда Чимин не отмахивается от него, он успокаивающе сжимает руки: — Я не собираюсь помещать это в статью. — Т-ты нет? — спрашивает Чимин дрожащим голосом. Чонгук твердо качает головой, почти оскорбленный этим обвинением: — Нет, конечно нет! Господи, за кого ты меня принимаешь? Думаешь, я бы так поступил? Я знаю, что могу быть ослом, но я не такой уж и осёл. Я бы никогда не сделал этого с кем-то. Я имею в виду ей, я тоже гей. — Что… — Чимин моргает, — ты? Чонгук обводит их рукой: — Я буквально в гей-клубе. —…Ой. — Просто дыши, ладно? — говорит Чонгук, все еще нежно потирая руки Чимина, пытаясь его успокоить. Чимин вдыхает и выдыхает. Его глаза выглядят немного отстраненными, как будто он борется со своими мыслями, которые Чонгук практически видит, безудержно бегущие у него в глазах. Чонгук говорит тихо, изо всех сил стараясь успокоить Чимина любым возможным способом: — …все в порядке, я никому не скажу. Со мной твоя тайна в безопасности. Чимин медленно отпускает рубашку Чонгука, которая теперь слегка провисает спереди. Его руки слегка дрожат, когда он медленно разжимает кулаки, потирая ладони повторяющимися движениями. Мысли Чонгука возвращаются к тому времени, когда он находился в машине после того, как на него напала толпа, когда он ногтями оставил следы на ладонях. Ему интересно, посмотрел бы он на них сейчас, были бы они в таком же состоянии.  — Тебе не о чем беспокоиться. Просто сделай несколько глубоких вдохов. Чимин медленно вдыхает через нос и выдыхает через рот. Он трясущимся кивает: «Да-да, ладно». Наконец он отстраняется от Чонгука, увеличивая между ними некоторое расстояние, и Чонгук опускает руки. Чимин продолжает переводить дыхание, несколько раз прохаживаясь вперед и назад по небольшому пространству, наконец снова останавливаясь перед Чонгуком и всматриваясь в его лицо: — Ты правда никому не скажешь? — Я не буду. Я обещаю. Кажется, обещания Чонгука достаточно, чтобы убедить его. Он отступает назад и прислоняется к стене кабинки, закрывая глаза и запрокидывая голову. «Я не могу поверить, что это произошло», — бормочет он, больше для себя, чем для кого-либо еще.  Несколько мгновений он молчит, прежде чем Чонгук снова говорит: — Так… ты действительно гей? — осторожно спрашивает он. Чимин делает глубокий вдох, прежде чем открыть глаза и поднять голову, чтобы посмотреть на Чонгука. Он делает паузу на мгновение, как будто решает, признавать это или нет, но наконец кивает: «Да…» говорит он почти шепотом. — Ух ты, — выдыхает Чонгук, — я вообще этого не ожидал… а мой гейрадар обычно довольно хорош. Думаю, вся эта история с «серийным бабником» сбила меня с толку… Чимин горько фыркает, качая головой и нервно теребя кольца на пальцах: — да, ну, если ты еще этого не понял — это все чушь, — тихо говорит он, — все эти… — он закрывает глаза. , «все эти статьи. Все то, что они говорят обо мне… все это ложь». Некоторое время они стоят молча, прежде чем Чимин продолжает тихим голосом: — Люди просто любят распускать обо мне слухи ради развлечения. Они поклянутся, что знают кого-то, кто знает кого-то, кто видел, как я это сделал, а потом бац, — он поднимает руку, вытягивая пальцы, словно фейерверк, — все это будет в заголовках завтрашних новостей. И тогда от меня ждут, что каждый раз будет делать заявление. Чонгук недоверчиво смотрит на Чимина. Почти каждую неделю ходят новые слухи о том, что он встречается с какой-нибудь участницей женской группы или трахается с какой-нибудь женщиной-моделью за кулисами недели моды в Сеуле, и во всё это Чонгук, как и все остальные, верил. И оказывается, что Чимин все это время был геем. Чонгук медленно подходит к Чимину, прислонившись к стене рядом с ним, повторяя его позицию, когда они оба тупо смотрят на стену напротив. «Мне очень жаль…» — говорит он через мгновение, — «Я даже не могу себе представить, что это такое. Тебе не обязательно идти на это. —Люди говорят, что это часть популярности. —Люди чертовски отстойные. Чимин фыркает: — Да… большинство так и делает. Они снова погружаются в знакомую тишину, мысли проносятся в головах обоих. Чонгук поворачивает голову, чтобы посмотреть на Чимина, в то же время Чимин поворачивает свою, их взгляды встречаются. — Ты правда никому не расскажешь? — шепчет он, его глаза умоляют, но полны надежды. — Мои губы запечатаны, — изображает Чонгук, закрывая рот на молнию и запирая его на ключ, комично перебрасывая его через плечо.  Чимин немного смеется. Это так неожиданно, что Чонгук этого не ожидает. Он маленький, но красивый. Нежный и легкий – как ветерок через океан. Он попадает Чонгуку в центр груди, ощущение трепета пробегает по ребрам, наполняя легкие. — Спасибо, — шепчет он. Он едва заметно улыбается, прежде чем оттолкнуться от стены и подойти к зеркалу в полный рост, чтобы поправить волосы и поправить свой наряд. Он достает из кармана бальзам для губ, наносит его на губы, прежде чем идти к двери. — Эм, еще раз спасибо, — тихо говорит он, прежде чем повернуться и открыть дверь, шагнув обратно в неоновое освещение клуба, Чонгук выскальзывает за ним. Он наблюдает за Чимином, идущим сквозь колеблющиеся лучи света, через один прожектор, затем другой, его светлые волосы освещены, мерцают серебряные серьги-кольца. Он идет по коридору, как по подиуму, элегантно, даже не осознавая этого. — Итак, эм, ты возвращаешься к своему… э-э… — Чонгук указывает на кабинку, внезапно чувствуя себя неловко. Чимин смущенно наклоняет голову и быстро качает ею: — Нет… Я просто хочу собрать свои вещи и пойти домой. Он идет к кабинке и подпрыгивает, когда занавеска внезапно открывается и из нее выходит иностранец, который на самом деле невероятно высокий.  — Мне было интересно, куда ты делся, — говорит он по-английски, обнимая Чимина за талию и притягивая его ближе. Глаза Чимина расширяются от удивления. — О, я, эм… — он нерешительно заикается по-английски, — вообще-то, я думал… я не совсем, эм… — он прижимается к груди мужчины, пытаясь отстраниться, его глаза метнулись к Чонгуку. Кажется, парень не понимает намека, на котором Чонгук сужается. Он хмурится, когда его захлестывает волна защиты. — На самом деле он неважно себя чувствует, — резко говорит Чонгук по-английски, протягивая руку вперед и вместо этого оттягивая Чимина из рук мужчины на свою сторону. Чимин с готовностью идет, хватая его за руку: — Он сказал, что хочет домой. — Да неужели? — спрашивает мужчина у Чимина, удивленно подняв брови. — Д-да… извини, — извиняется Чимин, слегка кланяясь. Честно говоря, парень на самом деле выглядит довольно спокойным, он просто разочарованно пожимает плечами из-за упущенной возможности. «Это вполне справедливо, — он указывает на клуб, — думаю, я пойду искать кого-нибудь другого. Приятно было познакомиться с тобой, красавчик, — говорит он Чимину, поворачиваясь, чтобы вернуться в главную зону. Чимин поворачивается к Чонгуку: — Эм… спасибо, — говорит он, его глаза метаются между ними, и только тогда Чонгук понимает, как близко он притянул его к себе. Он быстро убирает руку с талии Чимина, увеличивая расстояние между ними. — Нет проблем, — пожимает плечами Чонгук, на мгновение закусив нижнюю губу, прежде чем заговорить, — ты ведь знаешь, что можешь быть твердым, когда не хочешь что-то делать, верно? Чимин смотрит на него в замешательстве, а Чонгук хмурится: — как только что, с тем парнем… тебе не нужно беспокоиться о том, чтобы сказать кому-то, что ты не хочешь что-то делать… и тебе, конечно, не нужно за это извиняться.  Это снова похоже на наряд на фотосессии. Чонгука раздражает мысль о том, что люди заставляют Чимина чувствовать, что он не может постоять за себя из-за страха, что его назовут грубияном или дивой. Чимин смотрит на него с нечитаемым выражением лица, его глаза всматриваются в Чонгука, прежде чем он твердо кивает: — Хорошо.  Чонгук выдыхает, проводя рукой по волосам: — ладно, хорошо. Итак, ты сейчас возвращаешься домой? — спрашивает он, когда Чимин заходит в кабинку, беря в руки черную бейсболку и маску.  Он надевает кепку и убирает волосы: «Да, думаю, да. На самом деле я не планировал уезжать один, но, хм, все в порядке. Думаю, я возьму такси или что-нибудь в этом роде? Он выходит из кабинки и надевает маску: «Эм… наверное, увидимся на съемочной площадке?» — говорит он, опуская голову, проходя мимо Чонгука и направляясь обратно к основной части темного клуба.  Чонгук на мгновение колеблется, взъерошивая волосы на затылке, прежде чем окликнуть его: — тебе, ну, нужна помощь, чтобы добраться домой?  Чимин останавливается, поворачиваясь и удивленно глядя на него: — ох… все в порядке, я… хм… я живу в Ханнаме. Это довольно быстрая поездка на такси. — Ладно… — Чонгук закусывает нижнюю губу, — тогда я провожу тебя до остановки такси… на всякий случай. Чимин выглядит удивленным, но медленно кивает. Он бросает осторожный взгляд на группу мужчин, идущих мимо них, и опускает голову, натягивая маску: «…только если ты этого захочешь». — Просто следуй за мной. Я имею в виду, что это меньшее, что я могу сделать, чтобы не испортить твои, э-э… планы, — говорит Чонгук так беззаботно, как только может, проходя мимо Чимина, ведя его в клуб, — … прости еще раз за это. Чимин пожимает плечами, говоря из-под маски, когда они выходят из VIP-секции: — Мне все равно это не нравилось. В последнее время я не совсем… в настроении. —…Нет? —Нет, я… В этот момент рядом с ним раздается голос, перекликающийся с грохотом музыки: «Мне интересно, где ты». Чонгук поворачивается и видит парня, с которым он собирался уйти, который, очевидно, ждал его. — ох, э… привет, — заикается Чонгук, чувствуя себя немного виноватым, потому что совершенно забыл о нем. — Ты не торопился. Мы собираемся? — спрашивает он, обхватывая Чонгука своей рукой, бросая взгляд на Чимина через плечо. — Эм, насчет этого… — Не позволяй мне задерживать тебя, если у тебя есть планы, — говорит Чимин, поворачиваясь и быстро уходя в сторону выхода.  — Подожди… — кричит ему вслед Чонгук, — черт… — он снова смотрит на выжидающе смотрящего на него парня, все еще обхватывающего его бицепс, — Смотри. В голову приходит идея, и он обыскивает толпу, взгляд падает на привлекательного иностранца из кабинки, который прислонился к стене с напитком в руке. Быстро притянув к себе симпатичного парня на руке, он поставил их лицом друг к другу. — Эй, вы не встречались?— спрашивает он высокого иностранца по-английски. —Нет, — отвечает он с улыбкой. —Вы говорите по-английски?— спрашивает он корейца. —Да, — отвечает он, уже оглядывая остальных вверх и вниз. — Великолепно, — он похлопывает их по спинам, — вы прекрасно выглядите вместе. Спокойной ночи, используйте защиту! — кричит он через плечо, практически пробегая сквозь массу танцующих тел за Чимином. — Чим…— Чонгук останавливается на середине крика. Хотя имя Чимина не редкое в Корее, он, вероятно, не был бы слишком рад, если бы Чонгук выкрикивал это имя через переполненный клуб. Он предлагает альтернативу. — Ух, эй, блондинчик! Подожди! он перекрикивает музыку. Чимин делает паузу и оглядывается через плечо, удивляясь, что Чонгук все еще следует за ним. Чонгук пробирается сквозь толпу, пока снова не оказывается рядом с Чимином.  — …Блондинчик? Чимин смотрит на него, приподняв бровь. Чонгук неловко улыбается: — эээ… я запаниковал?  Чимин не отвечает, поворачиваясь и продолжая идти сквозь толпу. Чонгук следует за ним, доставая телефон, чтобы отправить сообщение Намджуну и Юнги, сообщая им, что он уходит и не беспокойтесь о нем. Их все равно не видно, они куда-то исчезли вместе. Выскользнув на улицу, Чонгук чувствует ту знакомую влажность, которая бывает летом в Сеуле. Улица полна людей, тела входят и выходят из клубов и баров, мелодия гулкой музыки меняется от одного места к другому, пока он идет с Чимином по закоулкам. Он не может не заметить, как Чимин держит голову низко, почти глядя на свои ноги во время ходьбы. Наверное, это так утомительно — все время быть начеку. Чонгук молча идет с Чимином, пока они не поворачивают за угол на главную дорогу Итэвона. Чимин останавливается на обочине, высматривая на дороге признаки бесплатного такси. Чонгук подсаживается к нему, вытаскивает телефон и смотрит в приложение Kakao Taxi, чтобы попытаться найти Чимина попутку. Потоки людей продолжали проходить за ними, мимо проплывал хриплый смех и страстные разговоры с группами друзей и коллег, наслаждающихся вечеринкой.  После того, как его запрос был отклонен в 10-й раз, Чонгук сдается и кладет телефон обратно в карман. Он поворачивается, чтобы посмотреть на Чимина, замечая, как яркий свет магазинов напротив заставляет его глаза сверкать, как звезды. Он выглядит неземным. Глаза Чимина обращаются к нему, когда он замечает, что Чонгук наблюдает за ним. Он выглядит так, будто собирается что-то сказать, но тут его внезапно отвлекает приближающееся такси. Он машет рукой, подзывая водителя, и машина останавливается перед ними. Водитель опускает стекло, и Чимин наклоняется, чтобы поговорить с ним. —Куда тебе нужно? —Эм… 91 Ханнам? — говорит он приглушенным голосом, как будто кто-то его подслушивает. Водитель пренебрежительно качает головой: «Нет. Слишком близко." Он отъезжает и останавливается перед парой дальше по дороге, которые запрыгивают в машину и уезжают.  — Да, я думал, что это может случиться, — говорит Чонгук, и Чимин в замешательстве поворачивается к нему, — в Итэвоне в это время ночи почти невозможно поймать такси, если ты хочешь только короткую поездку. Водители соглашаются на более длительную стоимость проезда, чтобы заработать больше денег. — Ох, — говорит Чимин, сжимая руки вместе, — верно. Обычно я не… Обычно я сопровождаю кого-нибудь в отель или что-то в этом роде… —Да, да, ещё раз извини за это, — неловко смеётся Чонгук, проводя рукой по собственным волосам, — но разве ты никогда не ходишь просто так? Знаешь, просто потусоваться в Итэвоне? — Нет, — качает головой Чимин, — если честно, я не часто выхожу из дома, когда не работаю. — Ой. Как-то грустно думает Чонгук, застряв дома, потому что боишься, что на тебя нападет толпа, если ты выйдешь на улицу. Люди смотрят на жизнь знаменитостей так, будто они живут мечтой, но Чонгуку это кажется стрессом. В его мозгу начинают крутиться шестеренки, и идея формируется, когда он наклоняет голову и смотрит на Чимина.  — Знаешь, я живу здесь. —…Действительно? — отвечает Чимин, подозрительно приподнимая бровь. —О боже, это было не что типа пикапа. Просто я очень хорошо знаю Итэвон. Чимин наклоняет голову, поднимает брови и скрещивает руки на груди. — Ты хвастаешься? — Ну, ты хорошо знаешь эту местность? Повторяет Чонгук. — Я знаю, как мое такси ездит из моей квартиры в несколько клубов, — защищается Чимин. Чонгук усмехается: — тогда да, это хвастовство. Это отличное место, почему бы тебе не прогуляться хоть раз? Я отвезу тебя домой. Чимин обеспокоенно оглядывается по сторонам: — Но что, если кто-нибудь узнает меня? Ты видел, что может случиться, когда образуется толпа, — его плечи напрягаются при воспоминании, — Я… я не могу… — Тогда я вытащу тебя из ситуации, прежде чем она обострится. Просто держи маску, и все будет хорошо, — Чимин неуверенно смотрит на него, — поверь мне. Чимин мгновение колеблется, прежде чем наконец кивнуть: «…хорошо». — Отлично, сюда, давай, — говорит Чонгук, указывая на дорогу. Чимин кивает и идет в ногу с ним, пока они идут, все еще опустив голову, чтобы избежать нежелательного внимания. Он идет рядом с Чонгуком, используя его, чтобы указать путь. Честно говоря, проходящие мимо люди либо слишком пьяны, либо слишком увлечены своими разговорами, чтобы даже заметить его, но Чонгук может понять, почему он осторожен, ведь он сам испытал на себе толпу Чимина. Чонгук уводит их с главной дороги на переулок, где немного менее оживленно, надеясь успокоить нервы Чимина. Это работает, напряжение спадает с его плеч, когда он немного поднимает голову. — Так ты живешь в Ханнаме? — небрежно говорит Чонгук, оглядывая различные кофейни и рестораны, расположенные вдоль этой конкретной улицы, и в воздух разносятся всевозможные восхитительные запахи. — Да, — отвечает Чимин. — Ты всегда там жил? — Ты снова пытаешься взять у меня интервью?  — Честно говоря, нет, — Чонгук поднимает руки вверх, — я просто хочу с тобой поговорить. Например, я вырос в Пусане, в маленькой деревне под названием Чхонсапо. Слышал о ней? Чимин качает головой, а Чонгук улыбается: — ну, она не очень большая, так что я не удивлен. Я переехала в Сеул, чтобы изучать журналистику в университете, и меня тянуло к Итэвону, потому что я чувствовал себя здесь очень комфортно, поскольку пришел к согласию с собой как личностью и своей сексуальной идентичностью. Это было именно то, что мне было нужно в тот момент, когда я нуждался в этом больше всего. Вот почему я переехал сюда. Чимин поворачивает голову и смотрит на него: — Так ты действительно гей? — Насколько это возможно, — кивает Чонгук, засовывая руки в карманы и делая более широкие шаги, когда они проходят мимо переполненного барбекю-ресторана. Чимин внезапно отходит на другую сторону, прячась за ним, чтобы избежать людей, толпящихся вокруг столов снаружи. После минуты молчания Чимин говорит: «Я… э… вырос в Каннаме со своими родителями, но когда учился в школе исполнительских искусств, я жил в общежитии, а затем, когда мне было около двадцати, я переехал сам.. — Это похвально — переехать жить самостоятельно, — говорит Чонгук, приподняв брови. Чимин просто пожимает плечами, его глаза сосредоточены на разнообразной рыбе, плавающей в аквариумах, стоящих возле ресторана морепродуктов, а бирюзовые огни освещают дорогу перед ними. — Думаю, — тихо говорит он, — У меня действительно нет выбора. Чонгук кивает, внимательно слушая, следя за тем, чтобы не подглядывать и не заставлять Чимина отстраниться, видя, что это больше, чем он когда-либо с ним говорил. — Какие твои родители? — спрашивает он с любопытством. Чимин напрягается, голос становится холодным: — Я не хочу о них говорить. —Ох, извини... — Все в порядке, просто… можем ли мы поговорить о чем-нибудь еще? Чонгук кивает, глядя на проплывающих мимо рыб, на струйку воды, просачивающуюся сквозь городской шум, заставляя его скучать по дому. — Тебе нравятся крабы? Чимин в замешательстве смотрит на Чонгука. — Крабы? Чонгук усмехается, останавливаясь, чтобы наклониться и посмотреть через стекло аквариума. — …Это то, чем занимается моя семья дома, на чем я вырос, — он стучит по стеклу, поворачиваясь, чтобы улыбнуться Чимину, — ловя крабов. Глаза Чимина расширяются от удивления: — Ты рыбак? Чонгук усмехается: — Нет, но мой отец был таким, и мой брат пошел по его стопам. У моих родителей есть ресторан морепродуктов в Чхонсапо, а мой брат снабжает их свежими крабами, — Чонгук встает, наклоняясь к Чимину, — наши крабы намного лучше этих, — шепчет он, неодобрительно глядя на крабов в аквариумах.  —Ага? Чонгук слышит улыбку в голосе Чимина, хотя и не видит ее. — Мм. Не хочу хвастаться, но ресторан моих родителей неоднократно получал награды. Чимин поднимает бровь: — Действительно? — Ага. Есть даже мемориальная доска. —Мемориальная доска? вау, это круто. — Я знаю. Чонгук поворачивается и снова идет с Чимином: «В Пусане это имеет большое значение. Мы там «большие собаки». — Я бы никогда не назвал тебя любителем парусного спорта, — говорит Чимин, с любопытством глядя на Чонгука. Чонгук усмехается: — Ну, в детстве я проводил много времени на лодке моего отца, а затем на лодке старшего брата, когда у него появилась своя. Особенность пребывания в море в том, что там нет ничего, что могло бы тебя отвлечь, есть только ты, бесконечный океан и твои мысли. Чонгук не может сдержать ностальгической улыбки и чувствует, что Чимин наблюдает за ним: «Я понял, что хочу стать писателем, когда был в море. Я понял, что в голове много мыслей, поэтому мне захотелось их все записать. Именно тогда я решил приехать в Сеул, чтобы изучать журналистику». — Твои родители были согласны с этим? Когда ты занимаешься своими делами? — спрашивает Чимин с любопытством в голосе. — Ага. Я имею в виду, что они определенно были шокированы тем, насколько это отличалось от карьеры остальных членов семьи, но они всегда знали, что во мне есть нечто большее… вещи, которые я хотел исследовать. Думаю, если бы я остался там, я бы просто отговаривал их, пока не свел их с ума, поэтому они были рады моему уходу. Глаза Чимина слегка округляются, показывая, что он улыбается под маской. Чонгуку хотелось бы увидеть это.  Они погружаются в комфортную тишину, идя рядом несколько минут, прежде чем Чонгук снова заговорит. — Итак, эм… тебе нравятся иностранные парни или что-то в этом роде? — Что? Чимин поворачивается и в замешательстве смотрит на него. — Парень… в клубе. — Ох, — Чимин наклоняет голову, глядя на свои руки, пока он возится со своими кольцами, — Я… это не так. Это просто… безопаснее, — бормочет он. —Безопаснее? Чимин на мгновение задумался, прежде чем сказать: — Иностранные парни… типа, туристы… они не знают, кто я. Им плевать на то, что я делаю. Они просто приходят сюда в поисках корейского парня, с которым можно переспать. Половина из них даже не спрашивает моего имени, а если и спрашивают, то я просто говорю им вымышленное имя. Мне не нужно беспокоиться о том, что они прибегут в Dispatch и скажут, что я гей. Это не идеально, но я имею в виду, что у меня не может быть настоящих отношений, — горько говорит он, пиная банку на пол перед собой. —Почему нет? — тихо спрашивает Чонгук. — Это слишком опасно, — грустно говорит Чимин. Он возится со своими кольцами, прежде чем снова заговорить, его голос настолько тихий, что Чонгуку приходится наклониться, чтобы услышать его: — много лет назад, когда я был намного моложе… был один парень. Он убедил меня, что я ему действительно нравлюсь. Он сказал, что сохранит нас в секрете, но вдруг ему понадобились деньги, и он даже не подумал пригрозить выдать меня, если я не отдам их ему. Он сказал, что я в долгу перед ним за то, что я держал в секрете тот факт, что я гей. В конце концов мне пришлось расплатиться с ним, и я больше никогда его не видел, — он защитно обхватывает себя руками, — именно тогда я понял, что мне лучше ни с кем не сближаться.  Безопаснее просто проводить время физически, и только с мужчинами, которые точно не знают, кто я. —Дерьмо. Мне очень жаль, Чимин-щи. — Все нормально. Это было очень давно, — он пожимает плечами. — Я усвоил урок. Чонгук понимающе кивает: — Ты поэтому пришел сюда? Я имею в виду, — он обводит их руками, — что знаменитостей здесь найти не совсем то. Чимин кивает: — Я не делаю это часто. Я имею в виду, что это первый раз, когда я выхожу из дома примерно за три месяца. Но да, никому не придет в голову искать меня здесь, крадущегося в тени. —Как какой-то шпион. Чонгук видит улыбку Чимина под маской, но она не достигает его глаз. «Мне бы хотелось, чтобы это было что-то такое же крутое, но на самом деле это немного грустно. Пак Чимин пробирается по гей-барам, чтобы переспать». — Я не думаю, что это грустно, — пожимает плечами Чонгук, когда Чимин поворачивает голову, чтобы посмотреть на него. — Я думаю, что ты имеешь такое же право на физическую привязанность, как и все мы. Просто обидно, что тебе приходится прятаться, чтобы получить это. Физическая привязанность, хах, — говорит Чимин с легкой улыбкой, —… как поэтично. — Ну, я писатель, — говорит Чонгук, направляя Чимина на другую улицу, — или ты забыл? — О, я никогда этого не забуду, — отвечает Чимин, закатывая глаза. Чонгук усмехается. На ходу они погружаются в комфортную тишину, глаза Чонгука бегают по сторонам, пока не останавливаются на знакомом ларьке с едой, куда он заходит слишком часто: — эй, тебе нравится ттокпокки? Чимин моргает: «Конечно». — Что ж, тогда мы будем есть здесь, — Чонгук идет к своему любимому стенду с ттокпокки, владелец которого уже кивает ему в знак приветствия, ведь он уже много лет знает его как постоянного покупателя. Чимин молча следует за ним, поглядывая через плечо Чонгука на различные блюда из рисовых лепешек, которые пузырятся и ждут, чтобы их съели.  — Выглядит так же вкусно, как всегда, — радостно щебечет Чонгук аджумме, управляющей прилавком, которая лишь улыбается в ответ: — Два, пожалуйста! Аджумма наполняет два бумажных стаканчика восхитительным жевательным лакомством и кладет сверху шпажку. Чонгук платит женщине и берет две чашки, протягивая одну Чимину. — Ты можешь поблагодарить меня позже. Чимин смотрит на дымящуюся чашку в своей руке, затем снова поднимается на Чонгука. «Спасибо», — тихо говорит он, осторожно оглядываясь по сторонам, прежде чем натянуть маску под подбородок и сделать полный рот ттокпокки.  — Вкусно? — спрашивает Чонгук, слегка наклоняясь в поле зрения Чимина. Чимин кивает, его глаза расширяются, щеки надуваются, пока он жует, — так вкусно, — бормочет он, тыкая еще одну рисовую лепешку, готовую к следующему глотку. — Видешь? Я же тебе говорил, — самодовольно говорит Чонгук, практически затягивая свою чашку. Одной чашки никогда не бывает достаточно. Он поворачивается, чтобы заказать еще, когда рядом с ними раздается неуверенный голос. — Э-э-простите. Ты Пак Чимин? — спрашивает молодая женщина у Чимина, ее подруга смотрит на него широко открытыми глазами. Чимин тут же натягивает маску, чтобы снова закрыть лицо, и качает головой, отворачиваясь. Чонгук тут же встает перед ним, вставая между ним и двумя любопытными прохожими.  — Это не так, но он действительно похож на него, верно? Ему постоянно об этом говорят. Я сказал ему, что он должен стать дублером Пак Чимина или что-то в этом роде. Сходство поразительное. — Он… не Чимин?  — Конечно, нет. Зачем Пак Чимину здесь быть? Он, вероятно, на премьере фильма или в каком-нибудь баре на крыше в Каннаме или где-то в этом роде. Чимин молчит, оставаясь позади него: — Знаешь, иногда люди говорят мне, что я похож на Пак Богома. Что вы думаете? Чонгук принимает позу, проводя рукой по волосам. — Ох… эм… не совсем? — отвечает одна из девушек, глядя на него так, словно у него выросла лишняя голова. — Что? Ты хочешь сказать, что не видишь этого? Он поворачивает голову в одну сторону, затем в другую, прежде чем указать на телефон, который они приготовили, чтобы сфотографировать Чимина: — смотри, сфотографируй меня, давай, я говорю тебе, что мы идентичны. Девочки делают шаг назад, нервно глядя друг на друга: «э-э… нет, мы в порядке». Чонгук надувает губы в притворном разочаровании, довольный тем, как хорошо ему удалось отвлечь их внимание: — Хорошо, если это так, то я и мой друг собираемся уйти. Он поворачивается, не дожидаясь ответа, и крепко обнимает Чимина за плечи, таща его по улице. Когда он уверен, что они вдали от потенциальной опасности, он отпускает Чимина, глядя на него и вздыхая с облегчением. — Это было близко. — Эм, спасибо, — тихо говорит Чимин, тревожно сжимая руки, — я на секунду подумал, что в конечном итоге это превратится в толпу, как раньше. Пока он говорит, он несколько раз разжимает и сжимает кулаки. Кажется, он не замечает этой своей привычки, но Чонгук заметил, что он делает это почти каждый день. — Я же сказал тебе, что разберусь с этим, ладно? Ты можешь расслабиться. Я сделаю то же самое, если это повторится. — О-окей, да, — кивает Чимин, немного расслабляясь и возвращаясь к размеренной походке. Они выходят на главную дорогу, ведущую из Итэвона через Ханнам. Вокруг все еще есть люди, но стало намного тише, благодаря чему Чимин заметно спокойнее. Они снова замолкают, идя к Nine One Hannam, где живет Чимин. Вдалеке он видит квартиры, стены, освещенные снизу теплыми прожекторами. Чонгук читал, что это самая дорогая недвижимость в Сеуле. — Твой жилой комплекс посрамляет пещеру, в которой я живу, — усмехается Чонгук, — там, должно быть, приятно жить. — Думаю, — отвечает Чимин, пожимая плечами, — иногда он кажется слишком большим. — Держу пари, что ты мог бы устроить крутую вечеринку. — С кем? У меня трое друзей, — уныло говорит Чимин, и это трогает Чонгука до глубины души. — Дело не в количестве, а в качестве, это главное, — говорит Чонгук, когда они приближаются к комплексу, — пусть ваш круг будет небольшим, но эпичным. Все твои друзья кажутся особенными. Чимин улыбается на это, кивая головой: — Да, они… Когда они приближаются к закрытому входу, Чимин поворачивается к Чонгуку: — ммм, спасибо, что проводил меня до дома. — Пожалуйста, и не волнуйся, я никому не расскажу о… ты знаешь. Я обещаю. Чимин кивает: — Спасибо, я ценю это. Извини, что прервал твою ночь. — Все в порядке, — пренебрежительно машет рукой Чонгук. — Мне действительно это очень понравилось, — он показывает между ними, — поговорить с тобой, было приятно. Мне это нравится гораздо больше, чем ссоры. Чимин усмехается, качая головой, прежде чем посмотреть на Чонгука. — Мне тоже, — тихо говорит он, его глаза превращаются в маленькие полумесяцы, когда он улыбается под маской. «Мне лучше пойти», — говорит он, пятясь к входу, — «еще раз спасибо, что присмотрел за мной». — Пожалуйста, — говорит Чонгук, слегка покачиваясь на ногах и держа руки в карманах, — наслаждайся завтрашним выходным. — Ты тоже, — говорит Чимин, доставая брелок, чтобы открыть дверь со звуковым сигналом, — увидимся в понедельник. Чонгук наблюдает, как Чимин исчезает внутри, а дверь за ним закрывается. Он стоит там какое-то время, прежде чем развернуться и пойти обратно к Итэвону, пытаясь разобраться в сегодняшних событиях. Самая большая бомба: Чимин гей. Он до сих пор не может в это поверить. После всех скандалов? Это заставило его осознать, что, вероятно, каждый слух, который он когда-либо читал о Чимине, был большой ложью. Когда он перебегает дорогу, срезая переулок, чтобы вернуться по закоулкам Итэвона к своей квартире, он думает о маленьких кусочках информации, которую дал ему Чимин, о нескольких кусочках головоломки, которые он мог бы собрать воедино, чтобы начать чтобы понять Чимина немного лучше.  Он уехал, когда ему было двадцать, и живет один в квартире, которая, по его словам, иногда кажется слишком большой. Он мало выходит на улицу, предпочитая оставаться в безопасности своей квартиры, когда не работает. Он не говорит о своих родителях. Его обманул какой-то придурок, бывший парень, который пытался шантажировать его из-за его сексуальной ориентации. Эта информация сводит Чонгука с ума. Ему бы очень хотелось поговорить с тем бывшем… с кулаками. Но ему также так грустно из-за Чимина, что тот, кому он открыл свое сердце, предал его доверие и заставил его отказаться от любовных отношений. Он вспоминает, что сказали Тэхён и Сокджин о людях, пытающихся сблизиться с Чимином, чтобы использовать его или получить на него компромат. Кажется, что Чимин всю свою жизнь был осторожным. Неудивительно, что он никому не доверяет. Тогда Чонгук решает, что сделает свою статью о Чимине лучшей статьей, которую он когда-либо писал. Он сделает устаревшими все остальные бульварные статьи, когда-либо написанные о Чимине. Он очистит его имя и репутацию. Он покажет миру настоящего Пак Чимина. Это меньшее, чего Чимин заслуживает.