Привет. Меня зовут Оля. Мне 17. Я проститутка.

Просыпаюсь уже с будильником. Чувствую себя намного лучше, хоть вчера и ничего не поела. Блин, у меня же там Крис. А хотя с ней всё норм, наверно, я надеюсь на это. Видимо эта таблетка реально помогла, плетусь на кухню, классно, вчерашний ужин, я надеялась, что всё-таки съем его. — Ты, как, Оль? — спрашивает Артур, поднимаясь из-за стола и прикасаясь губами ко лбу. — Ну температуры уже нет, — говорит он, улыбаясь. — Давай садись завтракать, точнее… Короче еда на столе. Стёпа сидит довольный уплетая тот же ужин, но ему было норм, и мне тоже. Чувствую себя почему-то очень неловко. За то, что вчера так заявилась, вся больная и несчастная. Максимально хочется побыстрее смыться. Привожу себя в порядок. — Пока, Артур, — тихо говорю я. — Пока, — и крепко обнимает меня, я только ошарашено смотрю на него, и крепче прижимаюсь. — Если всё совсем плохо, то звони. — Ага, — я толком не поняла к чему он это, типа в кожанке не буду ходить или в общем? Так, надо посмотреть чё там с Кристиной. Банально завтраком накормить, а то отдавать нечего уже будет. Так, мне же сегодня надо ещё в опеку наведаться. Не, одной идти туда слишком скучно. Надо с битой. И парнями. Точно! Так и сделаю! Заходим, фух. Кристина сама только проснулась и теперь сонно потирала глаза. — Оля? — Привет. Пошли завтракать, раз проснулась, — так чё там в холодильнике? Пофиг, пусть яичницу ест. — Это вкусно, но быстро надоедает, — проговорил Стёпа, но Кристина кажется даже его не заметила, и он только грустно опустив голову поплёлся к двери. — Ты поешь, а мы за тобой зайдём ещё, хорошо? Мы тебя одну не оставим, — говорю я, крепко обнимая её, но она только кивает, также смотря на меня стеклянными глазами. Ладно, спишем на происходящий треш в её жизни. Блин! Я же позвонить забыла! — Алло, Саш, слушай, у тебя есть желательно два друга вышибал, которые сегодня готовы поработать лицом. Есть? Отлично! Так, ща диктую адрес и время, мы ровно должны там быть. Ага, спасибо. Отлично, одно дело сделано. Так, теперь школа, там говорили кажется директор сменился. Ну хуже-то явно быть не может. Хотя. Зная наше везение может и ещё, как. Может новый форму заставит носить? Хотя мы чё в совке, чтобы с нами так обращаться, а может точно нахер выперит меня? Менять школу-то вообще не варик. Мне-то куда податься? Кто меня по середине года возьмёт? Не ну если за бабки, то возьмут. Короче может нафиг этот новый директор? Зря может я тогда на Димашу накатала, хотя. Он сам виноват! Нефиг было меня исключать! Подумаешь интервью. Подумаешь с именем. Подумаешь со школой. Всякое в жизни бывает, трудности надо уметь предотвращать. Захожу. Общага первым уроком класс. Чё?! В смысле?! Какого хрена к нам перевели Ингу?! Э?! Чё за дела? А типа вместо этих четверых, у нас она одна, которая всех четверых легко заменит блин. — Здравствуйте садитесь, — тяжело вздыхает наш препод по общаге, видимо тоже не рад новому директору. — Сегодняшняя наша тема… — Почему Шнурова дала интервью, — усмехнулась Инга, но тот только закатил глаза, отлично, цирк продолжается. — Оля, — она кинула в меня бумажкой из мусорки, блин, да она в край охренела? — Чё там по причинам-то? Почему пошла? Ты говорила вот мать алкоголичка, но почему-то вся наша школа не стоит на панели, — она усмехнулась, бумажка полетела ещё раз. — Не знаю, может им нравится, чтобы не было прокладок или жить при зажигалке, я птица более высокого полета, — о, как красиво сказала. — Ну допустим, — бумажка полетела опять, я всеми силами себя сдерживала. — Только я тут недавно читала одну очень интересную статью, чтобы проститутками становятся те, кто в детстве пережил какое-то насилие. У тебя чё-то было? — Так вот, чё шлюхой-то стала, насилие, — а чё, она не лучше меня, только без денег. — Я кажется не этот вопрос задавала, и вообще я за деньги не сплю. — Ничего, вся жизнь ещё впереди, — оптимистично заметила я. — Шнурова, не съезжай с темы. Говори чё там было? Кто там тебя трахнул или бил, что пошла, а? — Слушай ты, сука тупая, тебя должно в последнюю очередь волновать всё это! Ты чё завидуешь?! Тоже туда хочешь?! Нет?! Всё! Рот закрыла иначе я щас так тебе каблуком врежу, будешь зубы, как Тася собирать. — Шнурова! Прекратила немедленно! Вышла из класса! — гаркнул препод. — Да пошли вы! — и схватив сумку и Стёпу кажется нафиг в слезах вылетела из класса, блин, да в кого я врезалась? — Дайте пройти, — поднимаю глаза, да твою мать, директор! — Оля Шнурова, про которую мне рассказывали? Давай в мой кабинет пройдём, — фак, сейчас начнётся, ща точно пиздец, короче ухожу в соседнюю и дело с концом, всё! Сажусь, ну давайте начинайте говорить, как всё отвратительно, спойлер и без вас знаю. — Оль, мне тут рассказали, чем ты занимаешься после школы. Я сейчас не буду на тебя кричать, у тебя есть опекун, который должен контролировать тебя, чтобы такого не было. Но, просто, как так получилось? Я понимаю, положение в семье было очень плачевное. Но, есть же и другая работа. — Ну типа денег нет, вот и пошла туда, а то что другая работа, это копейки, мне там много не заплатят. — Но она хотя бы не такая опасная, как твоя, понимаешь, это ведь не дело. Есть ведь уборщицы, хочешь помогу тебе устроится? — Да поздно уже, и это ваша уборщица, мне нахрен не нужна. Мне деньги нужны, мне себя как-то обеспечивать надо, это хрень не поможет. Спасибо конечно, но всё уже поздно. Н отчисляйте только. — Я не собирался. — Ага, до свидания, — и вышла из кабинета и из школы. А чё такое бывает? Типа директор нормальный попался? Просто это первый человек в школе, который озаботился моей жизнью так сказать. Видимо не зря я тогда Димашу спалила. Только вот поздно все озаботились. Надо было это делать ещё четыре года назад. Тогда ведь все знали, что я на панель вышла. Да я как-то особо и не скрывала. По моим шмоткам как бы видно всё было. Но клали болт, меня конечно вызвали пару раз к директору и завучу и соц педагогу и психологу, но все они твердили, какая я отвратительная сука и девиантный ребенок, что им стыдно рядом сидеть, что мне надо забыть про все эти глупости и думать об учёбе, а не о платьях. Тупицы! Они хоть понимали, что мне деньги на еду нужны, на оплату всяких счетов. Вот сразу видно не жили в матерью-алкоголичкой. Помню, меня тогда пугали, что в коррекционный класс запихнут, а мне было пофиг. Пусть уже делают со мной, что хотят. Но просто все их слова это была куча дерьма, которое на меня лилось. Никто просто не пытался даже ковырнуть чуть по-глубже. У вас тринадцатилетняя девочка стоит на панели, явно что-то у меня в семье не так. Как моно быть такими тупыми пездами. Всех волновал только сам факт, но никого не волновала причина. Они смотрели на меня, как на кусок засохшего дерьма и думали, как вот это хрень, учится с остальными детьми. Они даже не озаботились тем, чтобы банально мою мать вызвать на разговор, типа, чтобы она как-то повлияла. Сначала дружно сказали мне, что кончу я со шприцом в подворотне на девятом месяце беременности, и потом обязательно всю школу СПИДом заражу. Но мне никто не пытался просто помочь. Поговорить, как сейчас. Кто знает, может мне бы просто предложили ту же уборщицу и нашли эту работу, то может я бы бросила. Может я бы отреагировала нестандартно. Да, я всегда говорила, что не пошла бы туда, но если бы со мной поговорили и объяснили, может и ушла. Мне было тринадцать лет, втолковать мне что-то было очень просто. Но никто не пытался меня спасти, все только фукали. Никого не волновали те же риски, опасность, что в школу не приду, просто она проститутка это и плохо. Может, если бы со мной поговорили, как сегодня тогда, то не было бы вообще всей этой истории. Все было легко предотвратить, но не у кого не было желания. А сейчас он заговорил. Но слишком поздно меня спасать. Спасать уже нечего. Так ладно, сейчас остаётся ждать только часа и идти разбираться с соц опекой, а ещё нужна мать Кристины. Стёпа только смотрит на меня озадаченным взглядом. — Мам, она всегда молчит, — говорит он удивленно и грустно одновременно. — Это просто шок, она много пережила, поэтому так тяжело ей. — Аааа, — протянул он, но наверно не понял, о каком шоке идёт речь. Кристина что-то тихо говорила игрушечному коту. Ну пусть так. Всё равно наверно скоро попрощаемся с ней. Я только включая телик, ну хоть мультики посмотрим, хоть какой-то гребанный плюс. Так, наверно Стёпу брать с собой на разборки не варик. — Стёп, я вам еду оставила, всё хорошо. Если Крис захочет с тобой говорить, то говори ладно, и не обижать. — Мам, ты чего? Зачем? Мне жалко её, — проговорил он, прижимаясь ко мне, мой котенок, ладно, биту ещё купить надо. Она ведь должна продаваться где-то наверно. Хотя… Да, достану. Так стоп, у меня тут кажется где-то был кокс. Надо в тумбочке посмотреть. Точно! Вот он! Видать Айна тогда лишнюю пачку, ещё поругались тогда. Да. Ну думаю биту можно получить. Биту реально получила. В час уже стояла у святые святых. А именно и этих органов. О, отлично, пришли. — Привет, ну что нам делать? Припугнуть барыгу или братка. — Нам, соц опеку напугать надо. — А, то есть Саня серьёзно говорил? — Более чем, наша главная задача просто напугать их, окей, не убить, а напугать. — Ну ладно, как скажешь. Ну чё, пошла жара. Так, ща главное не промахнуться. Выбиваю окно битой и мы быстро заходим, так это тот кабинет. — Ну щас вы получите! — нафиг врываемся в кабинет, три биты это сильно, кажется я громила стол, а тётки только в афиге сидели, кстати шкаф тоже своё отжил, к сожалению. Ну короче нафиг разгромили им кабинет, а они только в угол зажались. — Это не случай, если захотите Кристину матери вернуть, поняли, мрази! — они перепугано кивнули, кажется поняли, теперь мать. Ну вышибалы больше мне нужны наверно. С этой сама справлюсь. Наверно. Так отлично, диктофон включен. Может ей алкашки купить? А чё вышибал я бесплатно, можно и купить. Хотя, на неё тратится, у неё же всё есть. А если чё не скажет, то как по зубам дам! Я уверенна получать битой очень больно. Да, какая-то старая многоэтажка, которая наверно страшнее моей общаги, так точно. Раза в десять! Так, квартира двадцать. Это чё, а первый этаж. Окей. Блин, а если не дома? Приедет значит! Давлю на ручку, ёмоё открыто! Так ладно, спокойно. Где она тут обитаем в каком склепе? Так тихо. Захожу на кухню. Ага. — Ну, здравствуйте, — усмехаюсь, да, это типикал моя мать. — Ты, кто? — блин, капец страшная, какие-то длинные светлые пересженные волосы, платье, спасибо, лучше бы не видела её соски, и фиолетовые тени. — Конь в пальто! Кристина твоя, где? — Не дома, вчера не было. Так сбежала она, по новостям говорили и меня показывали. — Почему? — Я видите ли плохая мать! — ну всё, ща будет шоу! — Слушай сюда сука, сейчас ты очень правдиво говоришь мне о том, что мужики с ней твои делали, иначе зубы у тебя к херам собачьим разлетятся, — и прижимаю биту к её челюсти. — Мужики с ней мои спали, то есть за бутылку, я им её, а они мне её. За бутылку продавала. — Молодец, но по зубам всё-таки получишь и со всей шарахнула ей, — и быстро выбежала из дома, кинув биту где-то. Отлично! Теперь доказательства у меня есть! Сама говорит и на диктофон всё записано. Теперь наверно можно обратиться за помощью к отцу Анфисы и она кажется говорила, что он готов помочь ей и мне во всём. Потому что на федеральные СМИ надеяться нельзя. Так что только они, и тогда наверно уже можно будет с чистой совестью выдохнуть. Странно, вроде в стране демократия, а пиздец, всё равно творится. Какого хрена они все за мать? Типа им лень чё-то делать наверно. Ну хотя, теперь наверно только журналистов норм найти и всё будет супер! Я надеюсь, потому что Кристину я оставлять у себя совсем не собираюсь. Не нужна мне она. Вы обо мне банально подумайте, куда мне семнадцатилетней двое детей. Мне с одним-то бы справиться. Мне блин его лечить надо, развивать, чтобы этот синдром Маугли, точно не вернулся. А тут ещё она. Мне одного геморроя достаточно, ещё пытаться как-то с ней чего-то делать. Тем более там всё ещё более запущенно, чем у Стёпы. Он-то хоть как-то говорил, а это молчит, и чёрт знает, чё у неё в голове происходит, мне со Стёпой-то её было стремно оставить. Сейчас журналисты подключатся её определят в специальный интернат и пусть работают. Я не потяну ещё одного ребенка. Да и если честно вообще не хочу. Мне семнадцать лет, какие две ребенка, я за Стёпой тогда уследить не смогла, у меня в жизни такая хуйня творится, надо разобраться с нашими с Олегом отношениями, а тут ещё девочка с жесткой травмой в плане мужчин. Нет, даже не просите. Я чётко говорю, я не мать Тереза. Да, мне её жалко, но кроме жалости я к ней ничего не испытываю, на одной жалости далеко не уедешь. Да вижу в ней себя в детстве. Но и только. Я правда хочу, чтобы с ней всё было хорошо, но я не хочу её отдать, когда точно убедюсь, что с ней всё окей. Просто я не люблю её, к Стёпе да, у меня гамма чувств, в ней ничего кроме жалости. Я не хочу, чтобы ещё она была у меня. Я вам блин тут не главная усыновительница детей. Я вообще рискую, держа её у себя дома. В интернате ей будет лучше, чем у меня. Потому что там будут ей заниматься, а я вообще такого желания не испытываю. Да, маленькая, хорошенькая девочка, но не более. Нет какого-то желания с ней заниматься, я просто взяла, потому что жалко и пока ситуация не разрешится, когда скажут, что отдают в интернат, тогда держите, но у меня нет мыслей её оставить. Не люблю я её. И не нужна она мне. К вашему сожалению. Надо к Олегу зайти, да кота наверно лучше забрать, а ещё поговорить о наших отношениях. Тихо захожу, так отлично кот на месте. Бросать его пора наверно Олега. — Привет, — я осторожно захожу и невольно вжимаюсь в стену. — Заходи, Оль, — мне искренне не нравится его голос. Сажусь на диван и только смотрю на свои колени. — Нам наверно лучше расстаться, — тихо говорю я. — Ты в этом так уверенна, — усмехается он. — Да, я не хочу больше с тобой ничего общего иметь. Завтра я забираю все вещи и уйти, наверно. — Наверно, Оль, я бы не был в этом так уверен. Понимаешь ли, ты сама видела тот блокнот, и почему практически все не ушли, ты думаешь ты также сможешь? Нет, моя хорошая. Школу ты не сменишь. Я скажу тебе так, такую суку, как ты очень легко достать и найти, и дописать в ежедневнике, что вышло. Резко подскакивает, а бросаюсь на кухню, в панику хватаю нож и он напарывается на него своим плечом. Я только охреневающим взглядом смотрю на него, а потом осознавав, что натворила, просто убегаю с котом. Чёрт! Чёрт! Чёрт! Я же не хотела. Так ладно, он не маленький мальчик, сам вызовет скорую и всё остальное. Но я ведь правда не хотела его убивать и как-то ранить, я вообще не думала, что он на этот нож наткнётся, я думала просто выставлю его вперед, как защиту и всё. Он испугается хотя бы отойдёт назад, но нет, всё оказалось намного страшнее. Это всё. Это просто капец. Просто блин, если я ему боль смогла причинить, то мне сейчас честно страшно, что будет, если мы продолжим с ним жить вместе. Я не хочу такого. Просто, что не мешает получается также сорваться на Стёпе. Хотя, на нём-то я так точно не сорвусь, я уверена в этом, на сто процентов. Но сейчас мне стало страшно не за Олега, а за себя. Да, я порой веду себя мягко говоря не очень, но я контролирую себя в эти моменты. Сегодня даже с той же битой, я знаю, когда сказать себе «стоп». Но тут я не контролировала себя, я просто сделала то, что наверно всегда мечтала сделать. Неужели где-то в глубине я всегда мечтала избавиться от него. Но я не хотела! Я не хочу быть убийцей! Просто, что будет со Стёпой, если реально убью его когда-то, скажут превышение самообороны, по-моему тут даже Артур не сможет меня нормально отмазать, мне будет просто писец. Окей, даже, если он меня отмажет, то Стёпу мне уже вернут, не хочу я так! Не хочу, чтобы забирали! Не хочу! Просто я получается себя не контролирую, я могу случайно сорваться на Стёпе и ударить его, или наорать, я не хочу превращаться из-за Олега в его уродливую копию. Не хочу! Просто теперь, когда он начал меня запугивать, стало ещё страшнее. Мне надо от него как-то сбежать. Пиздец, как сбегать-то? У него блин все мои вещи, надо банально их забрать, а мне в квартиру зайти страшно. Артура сюда приплетать не вариант, я не хочу, чтобы он всё узнал. Я только к нему уйду. Только он меня примет. Так хорошо, вроде есть один вариант. Ладно, просто пойти на свой страх и риск. Смогу я день с ним продержаться? Вряд ли. Я его боюсь нафиг! Но это единственный выход, снова заехать к нему, попытаться изобразить милашку-очаровашку, а потом угрожая пистолетом и ножом, собрать вещи и нафиг бежать от него. Я сменю школу, район, да всё, что угодно, чтоб его не видеть. План-то блин неидеальный, полный провал! Он ведь может полный пиздец устроить. А я знаю, что такое может быть. Так ладно, мне всего день прикинуться нормальный, пусть уже будет, без разницы мне надо, чтобы он своё внимание снизил. Только так может что-то получится. — Сахарок! — обрадовался Степашка, увидев кота, а я только обессилено привалилась к тумбочке, но тут же раздался звонок, Олег настучал. — Алло, — дрожащим голосом проговорила я. — Привет, Оль, как насчёт того, чтобы сегодня устроить романтик? Я заеду за тобой в шесть. — Хорошо, — и я кинула трубку, так ну это шанс хоть немного отвлечься. В шесть уже натягиваю на себя фиолетовое платье. Вновь потрясывает и побаливает живот. Твою мать! В голову вклинилась самая жуткая догадка. У меня же задержка уже на две недели. Сука! Нет, нет, нет, я не хочу. Так ладно, сейчас главное дать понять Артуру, что всё хорошо. А то ещё он что-то поймёт. Чёрт! Как угораздило-то?! — Привет, — напряжно улыбаюсь, залезая в машину. — Куда поедем? — Как насчёт кино и… — Давай только кино, — торможу его. — Оль, всё хорошо? Опять вся замерзла, — говорит он, сжимая холодную ладонь. — Нормально, поехали пожалуйста. Через полтора часа останавливаемся у кинотеатра. Артур что-то говорит, заходим в зал, начинам смотреть кино. А у меня только одни мысли в голове. Задержка две недели с того момента, как Олег изнасиловал меня. Сколько раз он кончил в меня? Раз пять точно. Нет, может задержка от того, что я просто нервничаю, также бывает, когда какой-то стресс, месячные пропадают. Может и тут так. Но, всё равно слишком хорошо сходилось. Нет, не хочу. Вот классный подарок-то в Новому Году. Как же я забыла тогда про противозачаточные? Конечно блин забудешь, такой гребанный стресс был. И шок. Я так не выпила таблетки. Капец, чё теперь-то делать. Только аборт. Твою мать, я так не хотела с этим связываться в свои семнадцать лет, я смотрела на Айну и думала, что меня это никогда не коснётся. Но нет, коснулось. Ну теперь понятно, почему вчера был озноб, температура и болел живот, первые симптомы. Жесть. Просто жесть. Я всегда поражалась тем, кто не мог уследить за своим циклом, а теперь сама угодила в их касту. Да, как ещё угодила-то. Мне так не хотелось связываться с аборотом в свои семнадцать лет, мне вообще с этим никогда не хочется связываться. Да, за свои семнадцать лет залетела я так крупно в первый раз, я всегда пила таблетки. Сегодня надо купить тест. А завтра, завтра уже надо будет к врачу, если что. Твою мать. Но я правда не хочу оставлять ребенка от него. Или. Так ладно, завтра я иду в больницу, хотя бы на осмотр, и потом. Хотя не надо мне никакого потом. Я делаю аборт, съезжаю от Олега и честно всё рассказываю Артуру. Блин, я не хочу ребенка от насильника, у меня с Олегом никаких приятных воспоминаний нет. Точнее они были и у нас было, но сейчас мне всё это кажется какой-то моей фантазией. Как вообще можно воспитывать ребенка от насильника. Я не хочу сейчас переживать вся тягости беременности. Я не хочу бросать школу, не хочу иметь этот огромный живот, не хочу жрать селедку с вареньем. Я не хочу потом мучатся на родах, под реплики: «Шлюха, нагуляла, теперь мучайся. Пусть порвёт тебя». Я не хочу всего этого «счастья». У меня Стёпа есть. Мне никто не нужен пока что кроме него. Чёрт! Просто как! Выходим из кинотеатра. Едем ко мне, я захожу домой для вида, а когда я перестала машину Артура окончательно бегу в аптеку. В ванне делаю тест. Всё. Это конец! Две полоски.