Привет. Меня зовут Оля. Мне 17. Я проститутка.

— Мам, я замёрз, — плачет Стёпа, жась ко мне. — Стёп, потерпи немного пожалуйста, нас обязательно выпустят, — говорю я, а сама и не уверена в этом. — Я спать хочу, — говорит он, и устало смотрит на меня. — Стёп, всё будет хорошо, — говорю я, а самой уже тянет спать, и адово трясёт. — А нука, — говорю я, и кладу свою кожанку на крышу и ложусь на неё, прижимая к себе Стёпу, укрываемся ею, так больше вероятность не замёрзнуть, он только закрывает глаза, нам ничего другого не остаётся, как просто заснуть тут. Просыпаемся от какого-то лязга. Олег открывает крышу и схватив Стёпу нафиг убегаю отсюда. Меня адово трясёт от холода, просто жесть, Стёпа только сонно смотрит на меня. Семь часов утра. Пиздец. — Стёпа, — я тихонько зову его м трясу его. — Мам, — сонно тянет он, и прижимается ко мне. — Тише хорошо уже, уже всё хорошо. Пошли в школу, — не было мыслей банально приготовить себе и ему чай, просто хотелось сбежать от этого «маньяка», было тупо страшно, что-то делать сейчас и при нём, он нас только выпустил и непонятно, что будет дальше. Идём в школу. Блин, кожанка уже не спасает. Холодрыга, а у меня кроме кожанки ничего нет. Обидно. Да и денег на чё-то другое нет. Сейчас надо подумать о Стёпе, и о том, что ему наверно тёплая курточка. Захожу в школу. Так, чё за тусня без меня? Э? Но все так очень активно бежали в актовый зал, он типа вместо уроков? Ну ладно, мне жу лучше. Учиться не надо. Захожу, какого чёрта? Чё за нахер? Стенд на котором фото Айны и какие-то шлюхи вокруг него с мерзким челом. Шлюхи были с чёрными пушистыми волосами какими-то стрелками, которые не туда шли, помада и платья в тон волосам. И сидел какой-то хрен. Даже не знаю, как описать. Короче, на торчка похож! Вам этого описания с головой хватит! — Ребята, у нас в школе произошло очень печальное событие, наша ученица Айна Франк покончила жизнь с самоубийством. Чтобы вам это событие было проще пережить, мы пригласили сегодня к нам одну очень интересную организацию, которая поможет вам с этим справится! Да они там чё охуели? Они серьёзно решили позвать секту «Ашрам Шамбала»? В край ебанулись, что ли? Шизики хреновы. — Итак! Чтобы для начала нам успокоиться, все встаём и делаем глубокий вдох, — ага, знаю, я их эти практики, сначала эта «мантра» или по-другому хуяндра, которая до чего доводит, до чего-то нехорошего точно. Но все реально встали и начали повторять. — А теперь выдох. Чувствуете, как ваша настроение начинает повышаться? Давайте раскроим свою душу и ауру. Растворитесь в этом состоянии. Почувствуйте эйфорию, которая наполняет вас. Почувствуйте связь с покойной. Всё. Я её вижу. А вы? Даже можете поговорить с ней, и спросить, почему она решила жить так. Я вижу девушка на заднем ряду не выполняет наши задания. А зря? Вы в это не верите? Зря. У вас очень магический цвет волос, могли бы стать моей жрицей. Да, как вы задолбали. — Стёпа, закрой пожалуйста глаза, и не открывай, пока не скажу, — не долго думаю снимаю с себя платье и остаюсь в одном белье, а потом снимаю и его. — Шнурова! Это ещё, что такое?! Ты забыла, где ты находишься?! Это уже не в какие рамки не лезет! Ты в школе! Понимаешь в школе! Нука быстро оделась обратно! Что ты себя позволяешь! — вопит завуч. — Я выражаю протест, — только отвечаю я, смотря на неё в упор. — Какой протест?! — Обычный! Вы чё ебанулись?! Какая нахуй секта?! Сколько она вам заплатила?! Или он тупо вас трахнул, и вы решили ему помещение освободить?! Вы чё?! Рекламируем секс-рабство?! Хотите, чтобы вашу дочь лешали девственности морковкой?! А чё?! Пять лет, уже пора! В детский ашрам ещё не сдали?! А чё так?! Вы, какой нахуй тут цирк устроили?! Жалко вам, что Айна умерла?! Да вы её на неё болт клали! Сколько раз мы в голодные обмороки перед вами падали! Чё, а продолжаем урок! И сейчас вы это устроили! Совсем ебанутые, что ли?! От директора заразились?! Воздушно-капельным?! Вы хуй на нас клали. А теперь хуйню иустариваете. Идите нахуй, поняли! А все остальные живо вышли, пока не изнасиловали! — натягиваю вещи, и взяв Стёпу за руку выхожу со всей толпой, послушались. Да, я наверно была очень резка по вашему мнению, но просто по-другому не могла. Я не понимаю, что за клоунаду они решили устроить из-за вчерашних похорон Айны. Просто, как им в голову пришло, что пригласить секту это ок. я понимаю, что с Димашей полная задница, и наверно школе выписали просто ОГРОМНЫЙ штраф, но это не повод приводить секту, да даже, если его нет, то чё они творят. Завуч в край ебанулась, что ли? Все же прекрасно знают об этой секте. О том, как люди пропадают, о том, что там девушек насилует и детей и котов поджигают. Я просто не понимаю, какой прожженной сукой надо быть, что это просто так всё организовать. У неё же черт возьми дочь пяти лет растёт, реально ведь есть детские ашрамы, в которых детей зомбируют, просто мозги промывают предкам и детям, и блин, она потворствует распространению этого мракобесия. Как они там детям горячий все заливают, как надо отрекаться от предков, она бы в будущем хотела такой участи же дочери. Но наверно меня больше всего выбесило всё это лицемерие вокруг Айны. Чего она хотела этим добиться? Показать, какая она классная завуч, так все знают, что она кладёт болт на наши проблемы. Она не разу не поинтересовалась, что у нас дома, особенно, у таких неблагополучных, как мы с ней. Сколько раз мы падали в голодные обмороки при ней, но она спокойно дальше вела урок. Она знала, что у нас творится пиздец, но почему-то даже малейших сил не пыталась приложить для этого, чтобы хоть чем-то хоть как-то помочь, а понимаю, что она не соц педагог, но нельзя же быть такой равнодушной сукой. Она даже наших предков никогда на собрания не звала, а зачем, всё равно не придут. Просто мне мерзко, что ситуацию с МОЕЙ Айной так обставили. Это показушное лицемерие, которое некому не всралось. Знаете, все же понимают, что всей нашей школе глубоко пофиг, если какой-то ученик умирает, мне надо говорить, что самоубийство у нас редкое, но частое явление, никто об этом не говорит не разговаривает, я сама слышала, как они в учительской говорили, на одного придурка меньше. Просто клоунаду сделала. Чтоб она сдохла. Миру легче только будет. Прости нас Айна за это. Прости меня Айна за это, я попыталась это остановить. Надо к Але заглянуть, не могу так больше, знаете, это попытка хоть как-то с кем-то поделиться. Чёрт, озноб ещё не проходит капец блин. Просто жесть, меня жутко колошматило. — Мам, тебе холодно? — спросил Стёпа, сжимая моя руку и идя за мной. — Нет, Стёп, всё хорошо, просто мама устала, — говорю первое, что приходит в голову, интересно, Аля не ушла к другой мамке? Надеюсь, что нет. Я нахожу её у «Космос», кто бы сомневался. Но Аля кажется стояла там не одна, а с какой-то девочкой лет двенадцати, которая очень боязливо к ней жалась. Стоп, лицо у девочки очень знакомое, такое впечатление, что вчера видела. Блин! Капец! Реально вчера! Про неё же по телику говорили, что мать алкашка и она сбежала от неё, но самое страшное, что там говорили, что при всём при этом, мать типа борется с алкоголизмом и её хотят вернуть! Блин! Я даже за Алю забыла. Ну точнее, как забыла… — Аля, — я невольно смотрю на эту девочку, вот чёрт, ей даже двенадцать на вид не дашь, маленького роста, худенькая, светлые волосы, голубые глаза, платье такое, которое было в крови, чёрт. — Оль, привет, — она выглядела очень обеспокоено. — Вот тут, увязалась за мной, — она только крепче прижалась к ней. — Не знаю, блин, чё делать. Спрашиваю, как зовут, сколько лет, молчит, спрашиваю кровь откуда тоже молчит, про родителей ничего не говорит. Писец, Оль. — Аль, это та самая девочка из новостей. — Каких новостей? — Собачьих блин! Всенародных! От матери алкоголички сбежала, вернуть хотят. — А возвращать нельзя, — деловито закончила она за меня. — Мне короче отдавай, — тихо говорю я. — Оль, ты итак одного похитила уже. — Ничё разберемся, у меня хоть квартира есть. — Ладно, ей с тобой явно безопаснее будет, чем со мной. Пока, милая, — но девочка только осторожно взяла меня за руку. — Мам, а она теперь с нами будет жить? — спросил Стёпа без всякой злости в голосе. — Сомневаюсь, когда объявятся её родители, мы её отдадим, а пока лучше у нас поживёт, чем на улице, — девочка дернулась при словах о родителях, поняла, молчу. Приезжаем ко мне на квартиру, я только отсылаю Стёпу на кухню в надежде поговорить с ней. Закрываемся с ней в комнате. — Привет, меня Оля зовут, а тебе, как? — спрашиваю я, садясь перед ней на корточки, она только молчаливо смотрит на меня. — Я тебя не обижу, хорошо? Ты в ПОЛНОЙ безопасности. — Кристина, — говорит она совсем тихо, так хорошо, хоть что-то. — Почему ты сейчас на улице, маленькая? Почему не дома? — я не рискнула лишний раз говорить слова «родители» и «мама». — Страшно там и больно, постоянно, — он сжала подол своего платья. — Больно? — я прекрасно помню, что вчера говорили про неё, но хочу, чтобы сама рассказала, как будто мозг верить не хочет. — Каждый раз дядя какой-то приходит и больно потом, сильно, — тихо говорит, практически шепотом. — Пойдём может в ванну? — только кивает. Да твою же мать! У нас чё все в край ебнулись? Они серьёзно хотят отдать эту милую девчушку, этой суке? В новостях говорили, что она продаёт дочь мужикам за бутылку водяры, вы кажется понимаете, что тут что-то из разряда морали отсутствует. Но там это так подавалось, типа слухи, просто слухи соседей. Смотрю на это платьичко становилось всё сразу понятно, по крайней по огромному пятну. И вот чё мне прикажите делать? Во-первых не могу я её оставить, тут со Степашкой бы прожить, мы итак блин всю ночь с ним на крыше ночевали, и кажись мне это аукнулось, причём очень сильно, потому когда чёрт возьми пройдёт ваш озноб?! Во-вторых ещё уже ищут, и я понятия не имею, просто, что с ней делать. Сдать, вообще не варик, её же к этой ебанутой вернут, ебанутая власть и соц опека вернут ебанутой мамаше. Так, удерживать я её тоже не могу. Меня блин, как на карандаш-то посадят, так и всё. Хана мне. Не, я у меня конечно Артур есть, но я не хочу, чтобы они вышли на Стёпу. Я вот за него боюсь, если отнимут у меня. Я же вскроюсь точно, нафиг. А Кристи, куда девать? А может просто попробовать свои правила игры начать ставить? А что? Щас засуетятся журналисты и я с ними. Я покажу этим мразям, где коты зимуют. Быстро забудут слово «отдать». Мы её, как отвоюем. По крайней в интернат поместят, потому что я блин вам не мать Тереза, чтобы всех детей спасать. Да и Степашка у меня есть. Мой любимый шибзик. Просто знаете, смотрю, что на неё, что на него. Мне кажется я себя нафиг вижу. Моё окружение с самого раннего детства было таким. Мать алкашка, которая тупо болт на меня клала. Правда знаете видя их, я наверно мысленно радуюсь, что такого треша у меня не было, ну как не было, был, но не так много. В чулане меня не держали, на том спасибо. То что за водку продавала, знаете это сейчас очень грустная повседневная фигня среди девочек с улицы. Многих с пяти лет так продают, а по итогу они сами это начинают делать, но на улице. Я никогда не понимала, как так можно поступить с ней. Тут по-моему всё человеческое отсутствует, какой сукой надо быть, чтобы ребенка подкладывать каждую ночь под мужиков за водяру. В такие моменты я радуюсь, что моя мать хоть такого не делала. Ну, как не делала. Она очень близка к этому. Ненавижу её. Хорошо, что сдохла. Надеюсь в аду её насилуют. А за Кристину! Я им ещё дам! Ещё поборемся за её честное имя! И за моё тоже! А то репутация в последние время фуфло. — Мам, а у нас долго жить будет? — спросил Стёпа, поедая мясо. — Нет, всего пару дней. Не бойся кроме тебя мне никто не нужен, — крепко обнимаю его. К вечеру Кристина засыпает. А мне становится только хреновее. Озноб не проходит, живот адски болел. Блин, чёрт. У меня последние деньги на метро. Я просто лежала на кровати и тряслась. Степа только беспокойно суетился вокруг меня. — Мам, может к Артуру пойдём? Мам, пойдём. Тебе плохо, — говорит он, тяня меня за руку. Я только кое-как поднимаюсь, желание согласиться на эту авантюру пришло незамедлительно. Хватаю сумку и со Стёпой бреду к метро. Хоть бы он сегодня был дома. Мне кажется я в каком-то бреду еду к нему. Я бегом поднимаюсь к Артуру и давлю на звонок. На удивление он открывает и кажется я просто валюсь к нему на руки. — Оль, Оль, тихо, тихо, — говорит он, сажая меня на пуфик, Стёпа только беспокойно завертелся рядом. — Так, Степ, давай ты сейчас пройдёшь на кухню, откроешь холодильник и достанешь от туда всё что хочешь, и потом я приготовлю. Хорошо? А мы с твоей мамой, пока поговорим, — он только кивает и беспокойно оглядываясь на меня чапает на кухню. — Оль, что произошло? — сжимает мои ладони и стягивает с меня туфли. — Наверно в кожанке уже нельзя расхаживать. — Оля, — он тяжело вздыхает. — Пойдём в ванну, — подхватывает меня на руки и несёт в ванну. В ней расслабляюсь и кажется наконец-то начинаю согреваться. Кажется. Или мне только кажется, голова сильно болит и я устало, закрываю глаза. — Ляг со мной, — тихо говорю я. — Не при Стёпе, — смеётся он. — Он уже все видел, — тяну я. — Думаю ему уже хватит. Я согласен лечь с тобой, но в кровати. Давай-ка, — подхватывает меня на руки и несёт в спальню и кладёт на кровать, кайф. Ласково гладит меня по волосам я только сонно начинаю кутаться в одеяло. — Лежи. Пока принесу тебе жаропонижающее, температура у тебя, — только сильнее заворачиваюсь в одеяло. Класс. Обо мне так ещё никто не заботился. Особенно, когда я кажись слегла после вчерашней крыше. Только бы Стёпе не заболел, а то я помню, как я с его ухом тогда паниковала, если и болеть, то только мне. Видимо идея Стёпы приплестись к Артуру была очень хорошей. Просто знаете это не привычно, когда все семнадцать лет, ты когда с тобой такая хрень случается справляешься как-то сама. Типа знаете, я привыкла в тридцать девять идти в аптеку за лекарствами и полудохлой плестись обратно в общагу. Где конечно же самое лучшее место для лечения. Где постоянно набуханная мать, которая почему-то когда я заболевала, начинала ещё сильнее лезть ко мне. Вот просто инстинкт самосохранения у неё отсутствовал. Я на неё и лампой замахивалась. Олег я тоже сомневаюсь, что был бы благосклонен ко мне сейчас. Мне честно даже страшно представить, что он мог бы сотворить, если бы я приплелась к нему такая. А Артур нет, он хороший. Ради такого, я готова болеть хоть каждый день. Просто знаете, это так круто. Что хоть одному человеку в жизни я типа небезразлична. Я честно как-то не привыкла к этому. Я никогда не бежала к нему, когда такое было. Это меня подталкивает меня на одну очень интересную мысль. Может он меня прямо любит? Когда любят ведь по сути так себя вроде и ведут. Сори, я не могу точно интопретировать его поведение. Потому что никто меня в моей жизни никогда не любил. А Артур нет, он другой. Он хороший. Пусть так будет всегда. Это очень приятное чувство, что я кому-то нужна. Знаете, может такими темпами я и уйду от Олега, ради такой жизни. Я ведь тоже люблю Артура. Только, почему я с Олегом, тогда? Непонятно. Но сейчас не хотелось не о чём таком думать. Просто выкинуть все мысли из головы и лежать в очень теплой кровати, хоть и с чёртовым ознобом и болью в животе, но наслаждаться всем этим. Обо мне никто в жизни не волновался и это было очень круто. Хочу, чтобы так всегда было. — Держи, Оль, — подает мне чашку с таблеткой и кое-как выпиваю её. На тумбочку ставит ужин. К нам прибегает Степашка и прыгает на кровать. — Я люблю тебя, Артур, — бормочу я.