Привет. Меня зовут Оля. Мне 17. Я проститутка.

Я просыпаюсь утром от противного будильника, Олег на кухне готовит завтрак, который чё-то вообще не хочется. Медленно поднимаюсь и бреду в ванну, рядом с виском огромный фиолетовый синяк, только вздыхаю, и начинаю рыться в своей косметике, найдя тоналку, как следует всё это мажу, чтобы сегодня не у кого не возникло вопросов. И чувствую, как слёзу начинают невольно литься из глаз, только тяжело сглатываю и вытираю их. Мне надо быть сильной. Смотрю на коробку с таблетками, которые я вчера сожрала, не знаю, вообще не хочется от него залететь. А он кажется хочет, чтобы так было, не один нормальный мужик не будет ОСОЗНАНО трахаться без презерватива. Бужу Стёпу и этот сонный гномик, лениво идёт на кухню. Я только сглатываю, блин, отвратительно! Какой нафиг творог, но возмущаться, если честно стрёмно и мы только молча едим. — Оль, я думаю мы будет так очень часто питаться, всё-таки это полезно для Стёпы, — по взгляду последнего было понятно, что он, как я не готов питаться правильно. — Олег, — тихо начинаю я, давясь завтраком. — Ты же вчера всё это не серьёзно говорил, ну, про работу? — у меня ещё теплится надежда, которая, как известно подыхает последняя. — Нет, абсолютно, серьёзно, Оль. У нас должен быть раздельный бюджет, так будет правильно. — Но, кроме того, как вернуться ТУДА мне не куда идти. — И что? Я уверен в твоей верности, так что думаю проблем не будет. — Но, ты ведь прекрасно понимаешь всё про это… — Да, понимаю, Оль, но это РАБОТА, которая должна исполниться. Только киваю, и взяв Стёпу за руку, иду в школу. Голова просто раскалывалась, снова возвращаться на работу, надо ли говорить, что я этого совсем не ожидала. Я думала, что когда у нас всё это завертится, то и моя работа пропадёт. Честно, я надеялась, что он будет меня обеспечивать, но видать не моя остановочка. Просто я искренни думала, что такого дерьма не будет. Но он другого мнения об этом. И наверно он прав об этом раздельном бюджете, так наверно действительно справедливо. Всё равно у меня выбора нет. Просто странно, что он согласился меня снова туда отпустить. Хотя, я знаю девочек, у которых парни знают, чем она занимается. Хотя, Артур говорит, что у них мужики гребанные альфонсы, которые только и знают, что тянуть с них деньги. Но, мой Олег ведь не такой. Совсем не такой. Тихо заходим в класс. Теперь блин даже общаться не с кем. С Айной мы конкретно разосрались, точнее просто перестали общаться, и я сомневаюсь, что мы теперь снова возобновим общение. Я не знаю, мне уже так пофиг на всё. Просто сдохнуть хочется. Да сдохнуть, и чтобы никто не трогал, идеальный вариант. Олег заходит в класс и я машинально поднимаюсь. — Так, для вас это наверно новость, но у нас сегодня день самоуправления, я вам наверно не говорил. Так, литературу у меня сегодня будет вести Оля, — он смотрит на свой стол. — Чёрт. Журнал забыл. Так, сидите тихо, сейчас вернусь. Нифига себе новости! Круто же! Хоть где-то чё-то буду вести, а то я за одиннадцать лет такой чести и не удостоилась. Приятно. Ну вот, он снова хороший. Я же говорю, это мелочи, на которые можно закрыть глаза. Просто надо терпеть. Придётся терпеть. Я только чувствую, как меня пронзают двадцать девять не добрых взглядов. — Ещё какая-то шлюха будет у детей вести литературу, — усмехается Любка. — И вообще, почему не я? Шнурова, к тебе какое-то особое отношение, — усмехается. — Вы чё трахаетесь, что ли? — Если ты так делаешь, то не значит, что все юзают такой же способ, — усмехаюсь, эта сука меня не сломает. — Да ладно тебе, Ольча, — говорит Клык, присаживаясь рядом, и мне становится мерзко от того, как он коверкает моё имя, садится сзади меня за парту, и трогает мои волосы, и я буквально чувствую, как резко становится холодно. — Мы же давно видим, как вы из школы вместе выходите, скажи честно, мутите? — Нет, не мутим, а если так не понимаешь, то сейчас каблучанским получишь. — Так ты на это только и способно, кроме своих плешивых угроз ничего не можешь! — Да чё мы паримся?! Айна, ты её best frend, скажи, чё у них там? Я только смотрю на Айну, искренни надеясь, что она сейчас не сдаст меня с потрохами, хотя, я не знаю, чего от неё можно ожидать, я даже не знаю, как дела у неё идут, а тут с чего она должна меня покрывать, да ещё и то, что я переодически могу получить от него за что-то. Но она только сжимает свои губы в тонкую полоску и упрямо смотрит на них. Ну хоть где-то не подвела, на то спасибо. Олег входит в самый подходящий момент, в принципе, как всегда. Потому что чувствовала моя задница, что меня били бы долго и сильно. — Так, Гоша, сел на место. Оль, пошли со мной в кабинет. — И что я им буду рассказывать? — только спрашиваю я, когда мы идём по коридору и я осознанаю, ВО ЧТО я влипла. — Оль, успокойся, просто расскажешь про Пушкина, ты ведь не глупая. Всё, я в тебе уверен, — и буквально насильно запихивает меня в класс. Я только ловлю на себе их заинтересованные и не очень взгляды. Ещё бы вывели мартышку на показ, так об мне говорили преподы, я подслушивала их разговоры в учительской обо мне, все так говорят. Так ладно, хорошо хотя бы, что меня закинули к «моим» девочкам, которые вечно за мной хвостиком бегают. Может, если что они как-то всех успокоют. Так, а чё там у Пушкина проходить-то можно? А точно! Американская дочка! Ой, то есть «Капитанская Дочка» с этими его дочками запутаешься. — Так, ну начнём. Сегодня поговорим с вами о Пушкине, по крайней мере с вами об этом попросили поговорить. — Ты лучше о своих «Пушкинах» расскажи! — заржал какой-то кусок сала, ой, то есть пацан. — Я тебе сейчас каблучанским дам или указкой. Что выберешь? Сел и сидишь, и слушаешь! — для устрашения ударила указкой по столу. — Так, а теперь к нашему Пушкину. — А у тебя много клиентов было? — спросила какая-то девка, да чё вы ко мне привязались-то сегодня, дайте о Пушкине рассказать. — Не больше, чем девушек у Пушкина, — я всеми силами ещё пытаюсь направить урок в нужное русло. — А анально это больно? — нет блин, приятно, как они задрали! — Давайте, о Пушкине! — но я увидела только их злобные улыбки. А потом и вовсе смех, который кажется моментально меня окружил. Чёрт, только не это, только не сейчас. Голова адски закружилась, ногу пронзило судорогой, а потом привычная мне темнота. Я очнулась на чьих-то коленях в учительской. — И снова у нас с тобой всё так вышло, — усмехается Олег, ласково гладя меня по голове, как назло задевая мой шрам. — Извини, — устало произношу я, чувствуя, как во рту всё пересохло, а он словно, поймав мои мысли, подаёт мне стакан воды. — Много времени-то уже пришло-то? — Ну, урок, ты уже явно не отведешь, — я кое-как принимаю вертикальное положение. Олег только закрывает дверь и хитро улыбается, и честно, мне становится жуть, как страшно, чёрт знает, что он захотел. Стоп, а где Стёпа? Это мысль шарахает по-лучше самой шаровой молнии. — А, где Стёпа? — только спрашиваю я. — Оль, успокойся, он у Димы, — он осторожно подходит ко мне, а мне до сих пор не по себе, что он задумал? — Оль, я всё-таки подумал, что я должен это сделать. Столько времени уже вместе. Хотя, если честно, я подумал об этом ещё с первой нашей встречи. Я ведь влюбился в тебя тогда, ещё с твоих ног на парте, не знаю, я подумал, что в этой девочке что-то определенно есть. И я не ошибся. Олюш, я понимаю, что тебе со мной порой бывает очень сложно, ты увидела ту сторону, которую я не хотел, чтобы ты видела, но ты первая девушка, которая приняла меня таким, какой я есть. Поняла меня. Я считаю, что ты достойно этого. Оль, ты выйдешь за меня? — и он встаёт на одно колено, держа в руках кольцо, — я только охреневающим взглядом смотрю на него, и кажись даже ничё сказать не могу, мозги, которые и до этого особо-то не работали, теперь вообще заклинили. — Да, — только смогла произнести я. — Моя девочка, — прошептал он, только надевая мне кольцо, и заваливая меня на диван, зацеловывая мою шею, а я опять ничего не чувствую, странно. Вот видите, я же вам говорила, что он хороший. Он мне блин предложение сделал. И честно я не о чём не жалею, что решила связать себя узами брака так рано, это же не ребенок. По-моему это круто, иметь такую почву под ногами уже в семнадцать лет, не знаю это какая-то надежность, что у вас всё серьёзно что ли, и что вы теперь крепко связаны. Да наверно семнадцать лет это рано, но честно мне пофиг. Просто блин, если он совершает ТАКИЕ поступки, то это явно показывает его, как ОЧЕНЬ хорошего человека. Сейчас я видела в нём ответственного человека, который готов меняться. А ещё прикиньте, я кажись избранная. Ну не считая, то девчонку, которая сдохла. Даже она не смогла принять его таким, какой он есть, а я смогла. Тем более я ему кажись понравилась с нашей первой встречи, знаете, по-моему так только в сказках бывает. И я очень этому рада! Что теперь моя жизнь будет сплошной сказкой. Видимо мы ещё первого сентября как-то почувствовали друг друга. Не смотря на то, что наше первое знакомство, был некий обмен колкостями. Ну, если уже ПОСЛЕ него он начал об этом думать, то это позиционирует его, как очень серьёзного мужчину. Даже я блин, о таких вещах не думала. Блин, прикиньте, как это будет классно. Свадьба. Ещё с детства мечтала об этом приславутом белом пышном платье, огромном розовом торте, кидание этого букета. И о первой брачной ночи, хотя она у нас была вчера, но не важно. Да и проблем с документами не будет, моя мать подпишет всё, что нужно при этом не глядя. Можно будет позвать Окси, Варя и Кристи, и этих девочек, пусть обзавидуются, что я теперь ВЫХОЖУ за муж, просто интересно посмотреть на их лица, которые заходятся в зависти и яде. Пусть там будут стоять с максимально кислыми рожами, а в этот день Я буду королевой бала. И ничего он с этим сделать не смогут, молодые кашолки. Блин, а деньги-то мы, где возьмём? А пофиг. С двумя заработками как раз сможем накопить на свадьбу, потому что дешевую я не хочу, пусть наконец-то все увидят, что я не конченная неудачница, да я работаю в проституции, но это не значит, что у меня жизнь не удалась. Всё у меня удалось! И на сто процентов уверенна, что мы со всем справимся! — Олег, — смеюсь я. — Ну хватит! Сейчас сюда зайдут, хватит! — Ты права, — он только плотоядно облизывается. — продолжим ночью, — и немного сжимает мою ягодицу, от чего мне становится жутко не по себе, аж дрожь пробирает. Школьный день заканчивается в час, я выхожу со Стёпой из школы и вижу Анфису, которая выглядывает из тачки, и радостно машет мне рукой. Я только мешкаюсь, потом быстро стаскиваю с пальца кольцо и пихаю его в карман кожанки. Не знаю, почему но видеться с ней мне вообще не хочется сегодня, она наверняка снова будет спрашивать про Олега, а я не хочу о нём говорить, зачем говорить о том, что идеально. — Анфис, прости сегодня никак не выйдет, дела у меня ещё, — и даже не дождавшись её ответа, нафиг убегаю. Дома начинаю искать хоть что-то приличное. Но из приличного у меня… Да твою мать! Ничего! Хотя стоп. Платье, которое покупал Артур, чёрт. Стёпа только вертится вокруг меня, предлагая то одно, то второе, он наверно ещё не понимает всей ситуации. Блин, сегодня он останется с Олегом на ночь. И что? Он не трогал меня со вчера, тем более мы сегодня идём в загс подавать документы, а это значит, что он изменился. Хотя? Можно ли расценивать платье из-под которого видна тонкая полоска белья? Да пофиг! Это лучше, чем ничего! Блин, руки, там же ещё, столько порезов не зажило, последние пару дней, когда я не выходила на работу, я не штукатура их, просто кожанки до локтя было достаточно. А теперь надо, и не только для этого, а и для работы. Как бы это прискорбно не звучало. К пяти я уже готова и еду по адресу. Перед нами тётка прям из совка, знаете, как та из этих несмешных анекдотов в журналах. Те же толтые очки, какая-то малиновая помада на губах, светлые вьющиеся волосы с чёлкой, даже голос низкий. Нам что-то говорят про документы, нужна подпись моей матери, мы говорим, что всё через месяц и будет готово и выходим. Но только теперь я чувствую привкус едкого сомнения. Правильно ли я сделала радостно покивав головой на то, что двадцатого мы снова будем здесь со всеми этими бумажками. Сейчас стоя на улице и ожидая своего такси до борделя, я почему-то совсем не ощущала себя счастливой, как это было утром, не было того состояния эйфории. Сейчас был какой-то мерзкий страх и сомнения. Мне ведь всего семнадцать, а я уже хочу связать себя узами брака. Это же не просто штампик в паспорте, или, где там его ставят? А он вообще есть? Это же ещё обязанности. По-моему тогда спокойная жизнь совсем закончится, Олег наверно начнёт требовать от меня, чтобы я была покорной женой. И честно мне страшно представить, что значит в его понимании быть покорной женой. Это типа готовить борщи, убирать квартиру, с подружками не встречаться, после семи сразу домой? Да не, это больше походит, на какие-то попытки контролировать подростка. А я это уже давно не ребенок. Буду полностью дееспособна! Прикиньте, какие умные словечки знаю. Просто сейчас я ощущала какую-то жуть перед предстоящим будущем. Брак ведь предполагает наличие детей, а я совсем их не хочу. Да и меня, если честно очень смущает тот факт, что он пока не говорит об усыновлении Стёпы. Но я не хочу на данный момент никого, мне бы со Стёпой сначала управиться, хоть как-то социализировать его, а потом и за других приниматься. Не знаю, сейчас стоя здесь, я ощущала какое-то несчастье? Но почему, я же люблю этого человека, он ведь с утра даже ничего плохого мне не сделал. Был только этот грёбанный творог, надо искать между собой коммпромисы. Хоть, бывает и очень неприятно. Просто в голове снова какая-то путаница. Вроде я вижу моего Олега, который был до такого, как мы съехались, идеальный мужчина, я наверно от одной мысли о нём готова был кончить, хотя никогда такого у меня не было. Сейчас моё восприятие очень разниться. В ушах стоит просто его жуткий крик о том, какая отвратительная, когда он случайно проснулся в крови. Я в такие моменты его, если честно очень боюсь, складывается впечатление, что ему ничего не стоит убить меня, просто он этого не делает по каким-то своим причинам. Я сразу переношусь в свои прошлые летние отношения, которые как раз закончились в конце августа. Я замутила тогда с новым русским, он показался мне совершенно не таким, как остальные «братки» и мои бывшие. Но на данный момент это был самый жуткий монстр, которого я когда-либо видела. Он пристёгивал меня к батареи, на пару дней, я не могла банально встать, всё это время ничего не мешало тушить ему об меня сигареты и пару они очень близко находились к моему клитору, вы понимаете, насколько он был неадекватен. Но ведь Олег такого не делает, и никогда не сделает, тогда, почему сейчас стоя рядом с ним, я чувствую какой-то животный страх? Я ведь люблю его, так почему мне на физическом уровне страшно находиться рядом с ним, мне ведь страшно, страшно оставаться с ним наедине, и возвращаться к нему на квартиру, где меня ждёт мой Степашка. Сажусь в такс и еду на точку. Света только удивленно смотрит на меня, да, я тоже думала, что сюда не вернусь. Девочки недружелюбно смотрят на меня, только взгляды Полины и Айджи, более менее, что ли, если это слово вообще походит под описания их глаз. — Что, Оля, твой тебя уж попёр? У тебя же так всегда, начинаешь встречаться с каким-то мужиком, потом оказывается, что он конченный гандон, — усмехается Миранда. Сучка. Сама-то не лучше. Чё она блин вообще забыла у нас в России и Мокве. Над на ней мы вообще постоянно ржём, конечно, когда её нет, а то втащит и всё пиздец тебе, зубов потом не соберёшь. Миранда был единственной чернокожей у нас. За неё всегда был самый высокий ценник, она считается экзотикой. Но при этом я вообще не понимала её логики. Она родилась в Нью-Йорке в Гарлеме, вы сами понимаете, что за район. Что мешало ей стать проституткой там? Но видимо на улице стоять не королевское дело, и платит мало, а тут в Москве и платить много будут и жизнь по-лучше. А ещё она зачем-то присылает деньги своим предкам. Для меня это честно непонятно. Она сама ни раз говорила, как ненавидит отца. Её отец крепко сидел и сидит на наркоте, в детстве, когда Миранде было примерно лет пять может, к отцу пришёл друг и надругался над ней. Я не знаю, нафига она шлёт деньги этим выродкам. Мать ей тогда не поверила отец тоже, на кой чёрт? — Заткнись, обезьяна! — я прекрасно знала, на что надо давить, конкретно на цвет кожи, её это капец, как оскорбляло. — Оля, я понимаю, что ты отсутствовала пару дней, но тебе мозги совсем отбило?! — она надвигается на меня, а я только зло смотрю на неё. — Так, а ну прекратили обе! Хватит! Сейчас Артур выйдет, обе пизды получите! — говорит Светка, в попытках нас вразумить. Я только тяжело вздыхаю и больше не желая выяснять отношения с этой макакой, резко разворачиваюсь и хорошенько дав дверью ей по лбу, тихо захожу в кабинет Артура. — Привет, можно? — тихо спрашиваю я, боясь ступить дальше. — Раз пришла заходи, — ответил он, не отрываясь от разглядывания «Playboy». — Артур… — начинаю я, и чувствую, как слёзы подступают к горлу и говорить очень тяжело, и я только рвано вздыхаю, что кажется заставляет отвлечься его от журнала. Чёрт возьми, мне ещё никогда так стыдно, как сейчас. Только вчера после его хлопка двери, я осознала, сколько дерьма я ему наговорила. Он же правда не в чём не виноват. Это ведь я сама пошла в проституцию, никто меня сюда не тянул, это не было какое-то гребанное секс рабство, нет. Я помню, как тогда упрашивала меня взять на работу в свои тринадцать, и он сам меня отговаривал от этой затеи. Он ведь тогда ещё хотел мне помочь. Предлагал какие-то варианты, а я просто наглухо это не слушала, я сама пришла в это, он ведь правда как-то пытался меня спасти. В мой первый рабочий день он долго разговаривал со мной, и говорил, что маленькой тринадцатилетней девочки это не надо. Чёрт, только сейчас я осознавала, как больно я сделала ему вчера. А ещё это дурацкое признание в любви, которое я уверена была адресовано совсем не ему. Я просто думала об Олеге, а ему это сказала. Хотя, я любила Артура все эти четыре года, я только чертовски вздыхала по нему. По его внешности, по его поступкам. Я честно хотела бы с ним встречаться, и об этом думала до того, пока не встретила Олега. А потом, когда я осознала к нему свои чувства, он оказался, что пропадает со стриптизершами, что не хило так обижало меня. Я же его любила, так почему он с какими-то шлюхами так крутится, ага, они шлюхи, хотя я сама была такой, только ещё хуже мне было тринадцать. Мне кажется меня просто обижало, что когда мне была нужна возможно какая-то его помощь и поддержка, то я не всегда её получала, потому что чёрт возьми. Как мне было горько и больно, когда после очередного клиента мудака, я не могла остаться у него, а надо было ехать домой. Сейчас-то я понимаю, что в его обязанности не входило следить за тупой влюбленной малолеткой, и что он итак много делал для меня. Платил больше, я не разу не была на этих адских субботников. Чёрт, он столько сделал для меня и я вчера так по-скотски с ним поступила, да ещё и в присутствии Тони высказала всё, что о нём думаю. Но ведь это не так, это было сказано на эмоциях, он, он не заслуживает того дерьма, что я ему вчера наговорила. И пусть он забудет про это «люблю». Мне просто вчера сорвало башню. Тогда, почему я сейчас так ненавижу себя за причинённую ему боль? Я к Олегу таких чувств не испытываю, а к нему… Нет, это всё бред и чушь, не могу я любить одного, но при этом жениться на другом. Артур это пройдённый этап и я не хочу об этом думать и говорить, да и тем более с сутенером, явно будет что-то хорошее, блять, да с Олегом ещё хуже, я же его натурально боюсь. А Артура? А его нет? Потому что даже сейчас плача, я уверенна, что он не залепит мне пощёчину и максимум, чем я отделаюсь это громким ором, и правильно, заслужила. Такие мрази, как я должны получать по заслугам. — Артур, прости меня пожалуйста. Я вчера тебе, столько всего наговорила, того чего не думаю, да ещё и при Тоне, совсем омерзительно вышло. Я правда не хотела. Ты ведь так мне помогал, я ночевала у тебя, ты мне давал деньги, если клиент с этим обламывал, ты поддерживал меня, не брал эти чёртовы проценты. Ты пытался меня отговорить, просто что я вчера начала говорит про «спасение». Ты правда пытался, это я дура тупая ничего не ценю. А про любовь, это случайно, я вообще тогда об Олеге наверно думала. А стриптизерши… Ты имеешь право на личную жизнь, никто не должен тебя в этом осуждать. Артур, прости меня пожалуйста. Мне правда очень стыдно. Я, я не хотела, — я только громко всхлипываю и оседая на пол, чувствуя, как воздуха предательски не хватает. Испуганно дёргаюсь, когда чувствую, как он берет меня на руки и садит к себе на колени, а только обвиваю его шею, и утыкаюсь лицом в грудь. — Оленька, ну что? Я совсем не злюсь, маленькая, я простил тебя, слышишь. Ты ведь и правда была вчера права. Мне надо было настойчивее в твои тринадцать лет, чтобы у тебя потом не сломалась жизнь. И про клубных шлюх права, сколько раз ты была в жутком состоянии, но я отправлял тебя домой. Оль, мне неприятно было это слышать вчера, особенно при Тоне. Но ты была права, Олюш, по всем фронтам, тут уже моё самолюбие не любит такие вещи. Ты ведь права, Оль, ты не должна извиниться, ты сказала всё по факту, Оль. А признание в любви, чёрт с ним, я готов про него забыть, хорошо? Только не плачь, Оль. Ну тише, тише, всё хорошо, я прощаю. Маленькая моя, ты ведь права. Тише, тише, не плач, солнышко. Я не злюсь, совсем. У меня к тебе другой, почему ты снова здесь? — он отстраняется, вытирает мне слёзы и целует в лоб. — Я ушла от Олега, — вру я. — Деньги снова нужны, — поджимаю губы. — Это хорошо, что ушла, хотя в твоём случаи не знаю, что хуже. В любом случаи ты молодец, Оль, — он обнимает меня за талию. — А твои условия работы не меняются, я не прошу с тебя эти проценты. — Спасибо, — шепчу я, чувствуя, как из глаз всё ещё текут слёзы. — Малыш мой, ну тише, успокойся, всё, всё хорошо, я ведь не ругаю, всё не плачь, не плачь, — только крепче прижимает меня к себе. Нас прерывает Светка. — Там клиент, — говорит она, не обращая внимания на нас. — Всё, Оленька, всё пошли, — говорит он, помогая мне вставать. — Так, показ, девочки, показ, — его голос вновь приобретает властные нотки. Мы красивенько выстраиваемся. Да ну нафиг, священник серьёзно, что ли? Да, это действительно был он. Лет сорок может. Выбирает меня, как обычно. Садимся в его нехилую такую тачку. И подъезжаем к его особняку. Что-то тут не чисто. Вот прям не нравится. Он молчит, может немой? Но завести разговор самой стрёмно. Он только берет меня за руку и ведет на второй этаж в спальню. Я только начинаю раздеваться, как он резко набрасывается на меня. Я пискнуть не успеваю, как он резко переворачивает меня на живот, и со всей силы входит в меня, я так кричу, кажется все слышат. Буквально чувствую, как начинает течь кровь. Резко вскрикиваю, как он крепко завязывает мне руки пластиковой хренью. А потом чувствую, как ко всему этому, прибавляется удары по спиной этой чёртвой кожанной плеткой. Я не знаю, сколько это длится. Он резко одевает меня, а я в последний момент, что он это всё снимал. Я быстро хватаю камеру и пытаюсь запихнуть в сумку, но он хватает меня за волосы и прижимает к шкафу. Я резко плюю ему в лицо, и тут он резко останавливается. Хватает меня за волосы, и вышвыривает из дома. А я только захожусь в истошном плаче от боли. И чувствую, как по моим ногам течет кровь.