Привет. Меня зовут Оля. Мне 17. Я проститутка.

Просыпаюсь снова от кошмара, да твою мать! Когда это дерьмо закончится?! Порой кажется, что я всю жизнь буду мучиться по ночам и толком не спать, и помогать мне до конца моих дней будет только Артур. Выныриваю из кровати, сейчас она кажется мне невероятно жаркой и просто отвратительной, блин, только бы не проснулся. А нет, уже поздно. — Оль, что случилось? — Олег сонно щурится и кое-как открывает глаза. — Я сейчас, спи, дай мне десять минут хорошо? — говорю я, беспокойно бегаю глазами. — Оль, снова кошмар, — он притягивает меня к себе, а мне одного хочется, просто затянуться сигаретой и снова спать дальше. — Опять, Олег, я сейчас, десять минут и всё. — Оль, что за кошмар тебе постоянно снится? Может расскажешь? Может я могу банально тебе помочь? — Вряд ли, — грустно усмехаюсь и опускаю глаза, никто здесь не поможет. — Засыпай, я сейчас вернусь. По пути на кухню, тихо заглядываю в комнату Стёпы. Он тихонько спит, закутавшись в одеяло с головой. Так, полечить его ещё нужно завтра, не забыть. Блин, наверно это так круто иметь свою комнату. Я такого счастья в детстве не видела, хоть у него будет. Свою комната, а никак в нашей прошлой. Кстати, а что теперь с ней делать? Можно было бы сдавать, пока это единственный вариант, который я видела, как с ней поступить. Иду на кухню, здесь брошенная пачка сигарет, залезая на подоконник, и затягиваюсь. Когда сигарета уже догорает до фильтра, машинально кидаю её в окно и иду к Олегу. Хорошо хоть от секса как-то удалось откосить, а он уламывал какую-то херню наговорила, он кажется поверил и хорошо. Просыпаюсь уже утром от будильника. Ой блин, всё, началось. Так, надо, как порядочная девушка (ну или совсем не порядочная) приготовить им завтрак. Так, завтра надо будет свалить приготовление на него. А то, чё я каждый раз должна это делать? Не, мне лень, всё по очереди, всё честно, как в старом добром (опять же спорное утверждение) совке. Открываю холодильник. Ладно, выбор не велик, так, Стёпа теперь ещё яйца не переваривает, и чё делать? О, есть идея. Может фиговая, но идея. Это лучше овсянки с вареньем, по-моему последнюю уже не что не спасёт. Так, хлеб, колбасильник, конечно не фига не полезно, но вкусно. Пожарила, не кулинарный шедевр, но жрать можно, я так думаю. Через минут десять подтягивается Олег. — Оля? — он только потирает глаза, удивленно смотря на весь этот завтрак. — Что это? — Еда, думала завтрак приготовить, — а теперь уже жалею об этой идеи нафиг. Он только берет сковородку и демонстративно это выкидывает. Не нормально, я конечно знала, что я хреново готовлю, но чтоб настолько. И блин, он чё вообще не экономит?! Колбасильники дорогие! Э, аллё! — Могу, я поинтересоваться, какого нафиг чёрта ты творишь? — и принимаю позу. — А могу я поинтересоваться, почему на завтрак не что-то полезное а какая-то хрень? — Слушай, тогда сам бы и готовил. Или так сложно встать с этим будильником?! — всё, закипела. — Да, только я рассчитывал на то, что ты всё-таки соизволишь приготовить что-то нормальное, неужели было не понятно по тому завтраку, что я ем?! — А не проще тогда готовить самому, а не орать сейчас на меня?! И хватит мне предъявлять, я не твоя жена, чтобы тебе завтраки готовить, я даже своё шмотьё к тебе не перевезла! В дверях появился сонный Стёпа, смотря на Олега исподлобья, взгляд чисто уебать, по-другому не скажешь. — Чего раскричался? — бурчит он, смотря на Олега, я кажись в этот момент киплю, ещё больше. — Короче, ешь свою овсянку один, понял?! Стёпа пошли, пока этот здоровый образ жизни будет есть свою хрень, заточим другое, — а он кажется и не сопротивляется, только доверчиво шастает за мной. Бесит, чего прикопался-то?! Нормально же жили! Ну, как жили, всего ночь, но это многое значит! Раньше же такого не было, блин, это так тупо докапаться до завтрака, вот верх тупости! Бесит! Ну и пошёл он! Больно надо! Не умеет нормально общаться, пусть нафиг живёт один, я ещё шмотки к нему не перевезла, может у себя нафиг останусь, а будем любить друг друга на расстоянии. А что? Онегин с Лариной вон друга друга любили на расстоянии и ничего жили. Ну, как жили. Потом он прискакал к ней, признался в любви, а потом вошёл этот её генерал и всё прахом полетело, наверно. Пушкин чё-то дальше не написал. А теперь, где мне найти ларёк с шаурмой, чтобы ребенка накормить?! И себя за одно. У школы кажись был, по крайней мере я его помню, ну раньше точно стоял. О! всё ещё стоит. Класс! А открыт? Ну свет вроде горит. Заходим, я покупаю какую-то мега-огромную шаурму нам, чтобы точно наесться. — Спасибо, мам, — я только вздрагиваю, никак не привыкну, что он меня так называет, только улыбаюсь и треплю его по голове, о чёрт, сегодня ещё собрание, где будут пытаться решить, что делать с Клыком и этими волками позорными. Блин, я же сдохну, да и Стёпа… Я даже не удосужилась с ним поговорить после всего этого, да я честно и не знаю, как говорить. Что сказать, что его попытались изнасиловать в четыре года, это говорить? Он ведь даже толком не понял, что произошло, только очень испугался и наверно где-то на подсознательном уровне понимал, что это больно. Блин, сегодня же ещё за Надей надо зайти, а так и зайду, я блин её дом напротив вижу. Щас, этот Стёпа дотопчет свою шаурму и мы пойдём. Блин, я надеюсь она дома. А то здрасьте, мордасти, забор покрасьте. И чё мне с ней делать? Ну я могу довести её до школы. А потом, что? Ну, отвести в класс, а дальше пусть они сами разбираются. Пусть ей Соколов с Юлькой помогают, они же там вместе все тусят, а я так, просто рядом постоять пришла. Стёпа доедает и довольно улыбается, вся его мордашка в соусе, аккуратно вытираю влажными салфетками. — Зайдём к Наде? — спрашиваю я, беря его за руку, блин опять так спрашиваю, словно он имеет выбор. — Пофли, — и доверчиво кладёт свою руку в мою, блин, надо покупать книжку, чтобы мы эту «ш» стали выговаривать, так не забыть, хотя, можно Олега попросить, но он наверно уже ничего не захочет покупать, после нашего сегодняшнего утра. Звоню. И заходим. — Привет, Оль, ты что-то сегодня рано, вы пока проходите на кухню, Надя скоро должна выйти из своей комнаты, — она поджимает губы, страшно или стыдно, что с её дочерью ТАКОЕ случилось, тем более вчера был допрос. Стёпа только увидев огромные пряники с корицей, с удовольствием запихивает один в рот, и блаженно жуёт. Моя школа! Весь в меня! Аж гордость пробирает! Ух! Я только кошусь на её комнату, да ничего не изменилось, дверь всё в тех же наклейках с феями и единорогами. Невольно в голове проскакивают мысли, что она там может делать, ничего хорошего. — Я сейчас посмотрю, — говорит, так забыла её имя, ну да и хрен с ним не очень-то мне это в жизни и пригодится, подумать так, мне столько не пригодится, тот же Онегин наверно. Слышу крики, а потом из комнаты выходит заплаканная Надя, чьи волосы полностью обрезаны. Твою мать! Малышка, как же сильно этот мудак её повредил. Знаете, она всегда так любила свои рыжие волосы, два хвостика, они были длинные до спины, а теперь они обрезаны и хрен пойми, как. Её мать только психует и раздраженно ударяет полотенцем себе по ноге, ну хорошо хоть не её, плюсик в карму. — Надь, пойдём в школу, я Оля, — честно мне показалось нужным представиться, один чёрт знает, как у неё в голове всё поменялось за эти два дня. — Оля, — смотрит осознанно, ну хоть не полностью потерянный человек, хотя знаете я не в чём уже не уверена. — Пошли, — и тяну обоих за руку, Стёпа только довольный забирает последний пряник и чапает за нами, маленький проныра. Эти пару шагов мы делаем молча, чувствую себя героиней дурацкого драматического сериала для подростков. Отвожу в класс, Юля с Сережей сразу перенимают инициативу и благородно смотрят на меня. Не за что, чуваки, вы крутые! Стёпа боязливо жмётся ко мне, когда видит, Любку и остальную пиздобратию. — Оль, они плохие, — и прячет за меня, мелко семеня. Будто я не знаю, я вообще без понятия, что делать. Просто кукушка в голове. Я, я не знаю, наверно в первые в жизни. Хотя нет вру, в последний раз я не знала на общаге на этой неделе. В очередной смотрю на Любку. А какого хера?! Э! Аллё! Чё за дела?! Олег, какого фига?! Он норм вообще?! Стоять и улыбаться ей, пока она трясёт перед ним своими сиськами. Да пошёл он! Но он кажется меня и вовсе не замечает и только усмехается, поймав мой взгляд он только ехидно улыбается. Блин, слушайте, я всё понимаю! Мы поссорились с ним с утра, и всё было не так красиво, как утро в «Красотке», но это же не повод флиртовать с ней! Или для него повод? Да блин, я бы не так сильно обижалась и сердилась, не будь Любка хотя бы замешана в том, что произошло со Стёпой вчера, он же всё знает. Что по её наводки эти трое бросились за гаражи. Жопой чую, её идея была. Он же говорил будет собрание против неё, а сегодня он ржёт с ней и смотрит взглядом: «Я хочу тебя, детка!». Это он так меня позлить хочет, что ж получилось! Вот прям легко! Я загорелась, как спичка! Или он так хочет, чтобы я приревновала?! Так я уже, я ведь могу не простить зелёнку, а достать серную кислоту, я не из простых! Я уже запуталась в его сегодняшнем поведении. То он решил поиграть в психолога и расспросить у меня о кошмаре, сори, но мы не так близки, чтобы я ему такие вещи о себе рассказывала. То завтрак не зашёл. Я думала совместная жизнь с ним будет лёгкая, а мы успели поругаться в первое же утро, наверно это как-то неправильно. Сам виноват, я тут вообще не причём. Докопался, а сам обиделся. Может он вовсе не мужчина моей мечты? Сколько пар расстаётся после того, как съезжаются, много. Может он именно такой. В обычный жизнь, охуенный мужик, а дома просто какой-то бесячий чел, который требует себе женщину для патриархата. Может не стоит, так стремительно перевозить к нему вещи, а подумать над тем, какая будет моя дальнейшая жизнь, сори, но я уже натерпелась жить с мудаками, поверьте не самое приятное в жизни занятия. Хотя, ему наверно простительно, мы же только первый день вместе живём. Оба со своими характерами и привычками, вот и пытаемся притереться. А ссоры… Они наверно у всех бывают, особенно на почве бытовухи, вот мы и того, сорвались. Просто первый день, ещё толком привыкнуть к друг другу не можем, вот и бесимся. Да, пока это единственное разумное объяснение, всему тому, что произошло, и я перевезу вещи, но если он мне объяснит, какого хера эта Любка?! Я вижу, как Айна выходит из класса и глазами зовёт меня. Таак, беру за руку Стёпу и иду в туалет за ней. Она только крепко закрывает дверь и для надежности, ещё подпирает шваброй. У неё чё оральный секс был, и она хочет мне об этом рассказать, но стыдно, поэтому закрыла? Так, Стёпа, закрой-ка уши. — Ну чё случилось? — спрашиваю я, всё ещё надеясь, что это был просто минет, и она опять ничего не натворила, но она только поднимает толстовку. Твою мать! Какого хрена у неё живот? Стоп, получается я не замечала из-за толстовки?! А она не говорила?! Но это невозможно! У неё живот так выглядит, как будто месяц третий, она же не могла найти себе за месяц нового парня. Не, в теории, конечно, могла, но даже, если бы они трахнулись и она залетела, у не были бы такого живота! Не было! — Айна, — я сглатываю. — Какого хрена? — Стёпа только непонимающе смотрит на меня, он прав, я тоже нихрена не понимаю. — Оль, я тебя хотела спросить, я сначала думала, что мне всё кажется и у меня паранойя, но нет, он правда растёт. Оль, что мне делать? — на её глазах слёзы. Так, мне сомой бы понять, что делать. Так, три месяца, сколько это недель? Двенадцать! Твою мать! Срочно! Срочно на аборт ещё раз! Но я честно не врубала, как в ней может что-то расти, если Вика сделала ей аборт. Или не сделала? Чёрт, лучше бы она при минет рассказала! Так сегодня, идём к Вике, она должна хот немного проявить ситуацию. Я надеюсь. Может это киста или рак? Чёрт, да это же не лучше! Как вообще такое получилось! Твою мать! — Так, сегодня после школы идёшь со мной к Вике, поняла меня! И чтобы не отказывалась! — хватаю её за руку, но она кажется и сама всё понимает, по крайней мере относительно, в глазах слёзы и страх, да что же такое у меня в жизни в последние время творится, ааа, с ума сойти уже хочу, а чё, буду в Кащенко, там наверно интересно, столько шизанутых, было бы с кем пообщаться, а может и интервью взять, а потом продать за бешенные деньги в Америку, во, какая бизнес-схема, но чувствую она погорит, мне аборт надо делать, снова, а по Кащенко ходить. Со звонком медленно входим в класс. Прям заползаем. Олег только недовольно на нас косится, ой, харе обижаться, задолбал! Бесит меня всё! И все! Задолбали! — Итак, теперь, когда наконец-то все в сборе. Я хочу сделать объявление. Я договорился с нашим уважаемым директором, и он разрешил нам поставить спектакль, — мои уроды сильно обрадовались, особенно девки, особенно Любка. — Мы ставим «Покахонтас» и сегодня после шестого урока жду вас всех в актовом зале, будем выбирать ту самую Покахонтас. Ой блин, ой всё. Так, ничего не знаю, Айна со своим абортом подождёт, там дело-то всего на час. А мне это очень нужно. Во-первых, надо уделать Любку, а во-вторых, поговорить с Олегом, к концу дня, точнее к его середине он уже явно остынет, я это тоже, наверно, я надеюсь на это. И мы сможем поговорить. Наверно. Пытаюсь поймать его взгляд, но он снова смотрит на эту Любку! Да хватит! Может ещё трахнешь её, как все?! Прямо на этой парте! Козёл! На его литературе особо не слушаю. Думаю об этой Покахонтас. Я знала, что есть такой диснеевский мультик, да я даже смотрела его, да я даже любила его. Прикиньте, насколько подготовленная! Во, какая! Но была же ещё реальная Покахонтас. Которая Индия, которая умерла от чего-то там, и про какую он говорит? Я надеюсь про первую, у неё слова по-легче, и она красивее, а чё, кто знает?! Может в реальности она страшилещей была! У! Последним уроком была противная алгебра. Айна кажись поняла, что поход к Вики явно затягивается и только тяжело, вздыхая идёт за мной. И лицо такое, как будто топиться идёт. Хотя, в её ситуации это наверно ещё не самый плохой выход, особенно, когда сроки, НАСТОЛЬКО поджимают. Нам выдают сложнючий текст, блин, да я половину слов не знаю, о чём он? Я только сижу и пытаюсь вообще понять суть, чего они блин хотят. И чё я им говорю, кажется у меня такой мыслительный процесс начался, что над моей головой мог бы чайник закипеть. А Любка кажись понимает или делает вид, что понимает, а может Олег подсказывает. Хрен его поймёшь. Так, ну вроде поняла! Ну, что? Готова идти блистать! Только собираюсь выйти, как Олег резко хватает меня за локоть, и ведёт подальше ото всех. — Оль, роль будет твоя, если извинишься за утро, — тихо говорит он. — Извиниться, так это ты кажется виноват, нет? — Оль, все мы прекрасно понимает, что это не так. Если бы ты приготовила бы нормальную еду, то я бы не завёлся, тут только ты извиниться должна. — Хорошо, — опускаю глаза и засовываю свою гордость, куда подальше. — Извини. — Отлично, роль твою, — он улыбается и начинает что-то говорить моим уродам. Знаете наверно в любое другое время я бы не повелась, но сегодня видать был не тот день, не тот случай. Я никогда не позволяла мужикам прогибать под себя. Но тут видимо другая ситуация. Я ведь и правда никогда не шла на их поводу, и всегда по-максимому отстаивала свою точку зрения. Но я видимо ОЧЕНЬ сильно играть в этом грёбанном спектакле и утереть нос Любке. Кажется только эти два качества, сейчас двигали меня вперед. А ну ещё учителем показать хотела, что я чего-то могу. Просто блин, он же и правда сам виноват. Начал орать на меня с утра, выкинул завтрак. Хотя, наверно он прав, я же не спросила, чего конкретно ОН хочет, а просто решила готовить под себя. И эт наверно неправильно. Хотя, я всю жизнь так жила, всё делала и готовила для себя. Вот правильно мне мать, когда была относительно трезвой говорила, что я эгоистка, которая думает только о себе, хотя с другой стороны, она сама виновата, раз так меня воспитала. А с другой стороны, мне уже семнадцать лет, пора не знаю, как-то думать, что ли. А я всё о себе беднькой боюсь. Просто типа знаете, как-то обидно, что я получила эту роль не потому что классно сыграла, а потому что просто прощения попросила. Так наверно не должно быть. Я хотела честности, как бы то парадоксально не звучала. Это, как роль за постель. А ещё бесит, что подмял под себя. То есть, если бы я не извинилась, хрен мне, а не Покахонтас, так наверно не должно быть. Не люблю, когда моя жизнь зависит от кого-то, это, как к клиенту приехать и думать, что всё зависит от него, и твоё благополучие и всё остальное. Мне получается надо быть удобной для него, а я не хочу! Не хочу, чтобы он всё решал! Я может сама всем руководить хочу, чего он мной раскомандывался, да я понимаю, что он старше, но блин, это, как экономический абьюз, полностью зависишь. Честно, меня это немного напрягает, но он наверно всё никак не может простить мне утро. И я его понимаю! Сама бы не простила! Почему нельзя было банально провести параллель? Он же ел овсянку без варенья, значит ничего жаренного на завтрак он не любит, так, какого хрена я поезла к нему со своим уставам. Ещё и Стёпа всё слушал, вот за него было обиднее всего, из одной неадекватности, к нам, но я буду стараться, буду искать компромиссы, даже, если я им сама буду не рада, и они будут меня как-то ущемлять, ради Олега я готова вытерпеть практически всё! От него на всё готова! Я честно после этого никого уже не слушала и просто, взяв Стёпу с Айной потащила из актового зала. Оставаться здесь с ним почему-то меньше всего хотелось, даже не смотря на то, что он подарил мне роль. Мне почему-то было жуть, как мерзко. На метро едем к Вике, сори про такси я сегодня совсем забыла, Стёпа только крепче сжимает мою руку и держится меня. Чёрт, сегодня ещё это собрание. Я даже не знаю, как ему всё объяснить, полная жесть. И ещё Айна эта огорошила меня, вот что блин с ней делать. Ладно, щас Вика по любому должна всё разрулить. Снова я забегаю без очереди, под крики этих птичек-синичек. Вика только удивлённо смотрит на нас. — Вика, объясни мне, какого хрена? — говорю я, задираю толстовку Айны и чувствую её стыдливый взгляд, ой да будто в этом есть что-то страшное, она её изнутри видела, а тут всего лишь живот. Вика только непонимающе смотрит на нас, а потом на её лице появляется какая-то улыбка? Что? Какого нафиг… — Айна, оставь нас пожалуйста с Олей одних, — и приторно-сладко улыбается, ага, такая улыбка никогда не к чему хорошему не ведет, обычно потом в фильмах, маньяки бьют тебя электрошокером, потом начинают резать твой клитор, ой че-то не туда понесло, короче, остерегайтесь этих улыбок! Она только послушно кивает и уходит, а Стёпа только непонимающе смотрит на нас, типа, а какого хрена? — Оль, присядь, — мягко говорит она, так всё, эта фраза точно говорит о том, что трындец полный, и полная жесть, вот никогда мне не нравилась. — Понимаешь, ребёнок ведь это всегда подарок свыше и убивать его, как минимум ужасно, нельзя убивать этого ангела, он должен жить, как бы тяжело потом не было, но он должен жить. Я не сделала ей тогда аборт, я хотела сохранить этого ангела понимаешь, нельзя убивать подарки Господа Бога, это очень грешно, Оль. — В смысле ты его не достала? Хочешь сказать, что ты дала ей какую-то хрень, а не таблетку? — Выражаясь твоим языком, да, но понимаешь, нельзя их убивать, они ангелы, и они со всем справиться, этот ангел ей поможет, ангелы же помогают. — Да ты ебанутая, что ли?! Я сколько раз блять подвергала свою жизнь опасности, когда ходила к тебе и говорила, меня клиент без резинки трахнул, посмотри нет ли, чего. Я блять, сколько раз уже могла родить или аборт на двенадцатой неделе?! Ты понимаешь, что нет у неё возможности воспитывать его?! Нарки её предки, полные нарки! Это пиздец! Ты ей жизнь сломала со своими ангелами! Ты понимаешь, что это не законно! Сколько девушек ты так подставила?! Сука ходячая! — я взяла какую-то хрень и запустила в неё, к несчастью она успела увернуться. — Чтоб ты блять, никогда не родила! — Оля, подожди! Оля! Они же ангелы! — но я только хлопаю дверью, смотрю на Айну, она всё слышала, мои оры только глухой не слышал, а потом смотрю, что очередь резко пропала, о, ну хоть четырех человек спасла. — Айна, послушай, — говорю я, присаживаясь и беря её руки в свои, но она только резко вырывается и бежит нафиг. — Она сделала что-то плохое? — спрашивает Стёпа и смотрит на меня большими глазами, блин, какой умный ребенок, всё понимает, хотя бы контекст. — Да Стёпа, она поступила ОЧЕНЬ плохо, — только поджимаю губы. — Тогда давай её накажем, — и чапает к кабинету. — Я думаю сделаем это потом, а теперь пошли-ка домой. Чёрт! И вот, что теперь делать? Блин, она совсем ебанулась? Какие ангелы, что теперь Айне-то делать? Так, ладно, сегодня ищу другую клинику и мы завтра бежим в неё, и уже там пробуем избавиться. Двенадцать недель это много, но можно сделать, хоть наверно будет и тяжело. Да чёрт с ним! Тяжело рожать будет, а аборт ещё изи. Чем ей этот ребенок поможет? Бессонными ночами и своим мерзким ором? Этим поможет? Да ей даже идти некуда, куда она его родит, кому? Хотя, можно попробовать отдать на усыновление, но, кому блин нужен чёрный ребенок, вот назовите мне хоть одного человека? Блять, это сколько я сама подвергалась этой опасности? Сколько раз я к ней приходила с тем, что клиент выкинул презерватив, да дофига! Я блять, столько раз уже родить могла! Но к счастью не рожала. То ли просто везло, то ли то множество крови, которое лилось из меня были далеко не обильные месячные, а обычный выкидыш, твою мать! Как она ещё в частной клиники работает, блин, это же вообще не законно! Нет, я слышала, что такие истории бывают, но что блять было рядом со мной, просто не могла поверить. Скольким девушкам она вообще жизнь запарола. Она вот блин не понимает, если не делать аборт, и потом просто родить его, ну потому что убивать плохо, то потом в детском доме ему же нифига не хорошо будет. Кристина блин подтвердит! Чё за треш?! Просто теперь банально страшно за Айну, тогда мы вышли из этого кабинетика такие облегченные, а теперь я не знаю, что делать дальше, опять. Я чё-то в последние время слишком много, чего не знаю. Я просто сейчас всеми фибрами души надеюсь, что с абортом даже, если мы затянули, то его всё ещё реально сделать, хотя бы просто вытащить. Иначе, я без понятия, что нам дальше с Айной делать, а ещё надеюсь, что она всё-таки сможет через это пройти ещё раз, потому что тогда же ей было тяжело. Иначе я без понятия, что она будет, если от этого избавиться уже нельзя, бросит школы и будет растить ребенка в таких условиях. Как мы жестко влипли. Захожу в квартиру, так кажись Олег уже пришёл. Ну и пошёл он нафиг, всё равно разговаривать не хочу с ним. Он видать услышал повороты в замке и вышел из кухни. — Оль, сегодня в шесть часов собрание, — говорит он, поджимая губы, и смотря на Стёпу. — Окей, — только говорю я, не хочу разговаривать, Стёпа только побежал на кухню, с единственной мыслью, что его накормят. А сама звоню Окси, она там кажется говорила, чтобы посидеть вместе, сегодня меньше всего мне хочется здесь с ним быть. — Привет, — она сразу взяла трубку. — Окси, привет, слушай ты что-то там говорила про посидеть. — А, да вообще без проблем, как раз тебе сегодня позвонить хотела, короче к восьми подгоняй, — говорит она и бросает трубку. Эти пытки в два часа казались вечностью. Я только сидела и бездумно читала какую-то книгу, в голове вертелось только одно, что будет сегодня на собрание. Как на всё это посмотрит Стёпа, чё вообще скажет Дима, это жи писец! Просто полный! Я вообще в кое-то веки увижу предков Клыка, Крокодила и Биты, там же ещё остальные предки уродов будут. Ой. Всё. Ровно в шесть мы переступаем порог этого кабинета, приходят всех предки и эти четверо, стоит Дима и я буквально чувствую, как воздух здесь накален, обычно воздух так накаляется, когда занимаешься страстным сексом по любви, а у нас тут немного другая ситуация. — Ну, что я хотел бы начать, — говорит Олег, тяжко вздыхая. — Буквально позавчера, Любовь Соловьева, Андрей Рыбин, Михал Алексеев и Максим Проскурников, хотели не побоюсь этого слова изнасиловать четырехлетнего ребенка на заднем дворе школы, их остановила Ольга Шнурова, облив перцовым баллончиком, сейчас я хотел бы обраться к вам родители, как вы такое допустили? Повисло тяжелое молчание, кажись воздуха даже стало не хватать, я заёрзала на стуле, надеясь, что хоть кто-нибудь, хоть что-нибудь скажет. — А вы сами-то видели, как это произошло? — спросила мать Клыка. — Признаю, я этого не видел, но у меня нет сомнений не доверять одной из лучших учениц моего класса, особенно, когда дело идет о таких серьёзных вещах. — То есть вы просто опираетесь на её слова, а вы сами-то не думаете, что она могла вам наврать? — Поддерживаю! Моя Люба, сколько раз домой приходила с синяками из-за вашей Шнуровой?! Сколько раз она жаловалась, что её называют простите шлюхой?! — Так просто научите её лифчику! — вскипела я. — Молчать! Уважаемый Дмитрий Алексеевич, вы сами верите в это?! По крайней мере в виновность моей дочери?! Мы не можем доверять Шнуровой! Она проститутка! Это девиантный ребенок! Почему она вообще не в коррекционном классе, с этими тупицами?! — Согласна! Мой Андрюша тоже не идеальный! Да он оставался на второй год пару раз, да его исключили, но он продолжает ходить, посмотрите это банальная тяга к знаниям! Вот, вы директор, вы сами это видели?! — Нет, но вы считаете я не имею право доверять моему персоналу? — Конечно имеете! Просто давайте войдём в этот контекст по глубже! — хорохорилась мать Любки. — Мы все прекрасно знаем, что Шнурова и Люба с мальчиками недолюбливают друг друга все одиннадцать классов. И насколько я знаю, что Шнурова всегда была зачинщицей конфликтов, она всегда всех провоцировала, а потом бросалась в драку. — Согласна, сколько она моего Мишу провоцировала, это из-за неё он срывался и применял силу, она сама его до такого состояние доводила. — Вот видите, а сколько раз моя Люба возвращалась домой вся в жутких синяках из-за Оли! Да она её убить может! И давайте всё-таки подведём итог нашей беседы, кому мы поверим отличнице, которая идеально сдаёт все предметы и активистки, и мальчикам, которых вечно провоцируют, или малолетней проститутке, которая регулярно участвует в драках и учителю, которой работает в этой школе всего два месяца?! — Согласен с вами, — неожиданно выдал Дима. — Я этого сам ЛИЧНО не видел, опираюсь только на слова нашей самой худшей ученицы, которую я хотел поставить на учёт, и для которой нормально надеть платье из-под которого трусы торчат, простите за такие подробности, уважаемые родители, и учителю, который всего два месяца здесь работает. Извините, но мне нужны доказательства по существенней, всё, на этом наша беседа закончена. — Да пошли вы все! — резко говорю я, и нафиг бегу отсюда вместе со Стёпой, захлебываюсь слезами. Правильно я Олегу говорила, ничего хорошего из этого не получится. Что мы ожидали от них, они же всегда горой за этих мудаков стояли, особенно мать за свою Любку, та, если человека убьёт, она и то судью обвинит, что жертва виновата. На что я вообще рассчитывала? Просто типа знаете, я думала им дадут хоть какое-то минимальное наказание, не знаю, работы на благо школы, когда три часа листья метёшь после шесть уроков. Но по итогу даже этого не произошло. Этого следовала ожидать, с каких пор коллектив, которые все одиннадцать лет был против меня, теперь встанет на мою сторону. Они же откровенно презирают меня, проститутка, которая в свои семнадцать лет стоит на панели, они видят меня так. А ещё моя мать полная алкашка, это только ещё сильнее подогревает их, что я просто пиздец, как асоциальна и что вообще меня надо куда-то положить, наверно набить чеснока в клитор, чтобы мне там всё выжгло и я больше никогда не вела, такой похабный образ жизни. Просто типа знаете, я надеялась, что хоть остальные хоть как-то встанут на мою сторону, но им всем было похуй, у них на лице было написано, ну давайте вы нас быстрее домой отпустите, мне скоро банку с Кашпировским заряжать. А Дима… С ним всё изначально было понятно, он никогда не будет на моей стороне, даже, если бы видел всё это своими глазами, он бы не говорил об этом чисто из принципа, потому что Любку больше трахать не сможет. А я говорила, что справедливости нет. Просто блин обидно, что они даже не пытались понять ситуацию, их даже не волновал Степашка, их вообще не смущало то, что по сути их дети чуть не сломали жизнь ребенку, четырех лет. Они просто начали перекидывать эти стрелки, главное, чтобы их детей не тронули. Их вообще не смутила вся суть, содеянного, они вообще не обратили внимание на Стёпу, что вообще этот ребенок в школе, что он у меня. Им было вообще без разницы, что они там пытались сделать, как они пытались сделать, просто надо оборонять свою Любку от всего. И я буквально почувствовала, что Дима кажется реально из последних сил сдержался, чтобы не сказать про нас с Олегом, потому что чувствую, что он всё понял, но решил промолчать, видимо решил, что это сегодня будет явно лишнее, а ещё наверно побоялся об этом поговорить, потому что его самого могли бы обвинить в том, что какого чёрта он принял на работу «педофила», который крутит романы с ученицами и тогда мать Любки, уже орала бы на него. Всё, не хочу к Окси идти, не хочу. Я сажусь на метро и еду, в нужное мне направление, к тому, кто меня сейчас поймёт. Звоню в дверь и мне сразу открывают. — Оля? Привет, заходи, а что случилось? И куда ты пропала, я волновался, звонил тебе, — говорит Артур, пропуская нас. — Я к Олегу переехала и ухожу я короче, а сегодня с ним поругалась и всё остальное, — я только захожусь громкими слезами и Артур, только крепко прижимает меня к себе. — Не плачь, мам, — Стёпа гладит меня по спине, а я только начинаю ещё громче всхлипывать. — Так, Степашка, давай ты пока мультики посмотришь а, мы… С Олей поговорим, находится, — и Стёпа весело топает в гостиную. Я только сижу на кухне, рассказывая всё то, что произошло за день. — Так, Оль, успокойся, всё, тихо, тихо. Я уверен, что с Олегом ещё помиритесь, просто вы пытаетесь притереться к друг другу, немного он сорвался сегодня бывает, просто поговорите завтра вместе, спокойно, без упреков, слышишь меня? Только киваю, чувствую, как голова уже просто раскалывается. — Давай сейчас поедите и спать, — только киваю, как же я скучала по нашим таким вечерам.