Привет. Меня зовут Оля. Мне 17. Я проститутка.

Я только протёрла глаза, чёрт, мозг совсем ничего не хотел соображать, я только выдохнула, когда наступила ночь и можно было относительно спокойно поспать и уже завтра попытаться объяснить ему, что произошло. У нас и аптечки-то нет, её в принципе никогда не было, я просто покупала лекарство, юзала его, выбрасывала, у меня никогда ничего не оставалось на это самое «потом». Чёрт. Вот только не сейчас. Поднимаюсь с кровати и осторожно сажусь к Стёпе и аккуратно стаскиваю с него одеяльцо. Он смотрит на меня мокрыми от слёз глазами и только закрывает правое ухо. Осторожно касаюсь рукой его лба, и чёрт возьми, какой же он горячий. Так. Что делать, что делать? Кажись паника снова решила постучаться в дверь, не спросив моего разрешения. Олег! Точно! Пусть придёт с лекарствами, без них пусть обратно чапает. Он же оставлял мне номер, так, а где номер? В учебнике по литре! Быстро лезу туда и найдя эту тоненькую бумажочку, которую уже во всю помотала жизнь, звоню. — Привет, короче быстро приходи с лекарствами, сейчас же, — и кидаю трубку, не хотелось долго объяснять что-то, он не дурак сам поймёт, ну наверно, я надеюсь на это. Ласково глажу Стёпу по голове. Блин, точно хреновая. Ещё и ребенок заболел. Неужели всё из-за гаражей? Или ещё чего-то? Да, какая к чёрту разница от чего. Главное, чтобы сейчас поправился, нельзя вызывать врачей, он у меня не законно. Писец всему будет. Я только ласково глажу его по голове, как возможно это делала моя мать, когда я болела, а она ещё не пила и не встретила своего абьюзера. Стёпа ёжиться, и ворочается. — Тише-тише, всё хорошо, скоро станет легче, котёнок, — говорю я в надежде его хоть как-то успокоить, хотя он наверно даже не слышит, сейчас он по-моему в каком-то больном сне. — Мама, — неожиданно произносит он, и только крепче прижимается ко мне, я даже не успела среагировать, как постучали в дверь. — Привет, — тихо говорю я, чувствую себя, очень неловко, от того, что сначала наорала на него, а потом зову к себе. — Стёпа заболел? — скорее констатирует, нежели спрашивает. — Да, может чаю пока? Он всё равно спит, наверно лучше полечить, когда проснётся, — о прикиньте, а это похоже на здравую идею. — Давай, — ставит пакет с лекарствами, и мы идём на кухню. Включаю мерзкий противный свет, который бьёт по глазам, мне аж зашипеть, как кошка хочется. Чайник начинает громко кипеть, из холодильника достаю пару батончиков «Wispa». Да, я теперь тоже богатая, даже батончики есть, прикиньте. Во, какая! Оба молчим, не знаю с чего начать разговор, то ли с извинений, то ли сделать вид, что ничего не было. Нет, последний вариант явно плохой, замалчивание проблемы не к чему хорошему не ведёт, так Артур говорит, значит воспользуемся его советом. Время видать пришло, к сожалению. Надо поговорить. Фу, даже звучит мерзко! Бе! — Ты извини за то, что прогнала тебя, так наорала ещё, ты ведь не виноват не в чём, это я всё, на тебе сорвалась, как будто ты сам хотел его изнасиловать, — говорю я, разливая чай и стараюсь не смотреть ему в глаза, очень стыдно. — Всё нормально, Оль, я всё понимаю, и не виню тебя, — накрывает мои холодные руки, своими тёплыми. — Только пожалуйста прими сама тот факт, что тоже не в чём не виновата, — он грустно улыбается. — Но, как это не виновата? Я ведь оставила его, из-за меня, из-за меня всё произошло, нельзя было его оставлять, надо было взять с собой, — говорю, чай у нас так и стоит рядом, даже не притрагиваемся к нему. — Оль, так про всё можно сказать. Это из серии, зачем кипятила чайник, случился пожар. Где тут твоя вина? Так тысячи матерей можно обвинить, когда они просто оставляет детей в очереди на пару секунд, потому что забыли капусту, а когда приходят, к ним уже оказывается кто-то пристал. Оль, пойми в этом нет твоей вины. Виновата здесь Айна за тем, что не уследила, уж извини, что так говорю про твою подругу, но это объективно было, она не заметила, как это произошло, что произошло. А эти четверо, — он аж кулаки сжал. — Послезавтра я провожу экстренное собрание, надо решить, что делать со всей этой ситуацией. — Ты думаешь это на них как-то повлияет, очнись, мы все неблагополучные, и семьи у нас такие же, такие же дерьмовые. Да, чёрт возьми, это даже не мой ребенок, — говорю, прихлёбывая уже остывший чай. — Всё равно, Оль, это дичь, когда такое творят ученики того класса, где я преподаю и являюсь классным. Пусть Дима знает, что творится на переменах, — говорит Олег и я буквально чувствую, всю его злость. — Сомневаюсь, что поможет, — опускаю глаза. — Тебе пора идти, а мне лечить Степашку, завтра не приду, с ним просижу, за лекарство спасибо, потом позвоню, на курсы тоже не зови, не до этого сейчас. — Я понимаю, Оль, понимаю. Один вопрос у меня. Ты с ним как-то это обсуждала? — Нет ещё, я вообще всё смутно помню, после того, как пришла, но обсужу, по крайней мере попробую обговорить всё это. Давай, пока, — и захлопываю дверь. Снова возвращаюсь к Стёпе и глажу по голове. Главное, чтобы не умирал, почему-то именно сейчас я испытываю нереальный страх за его жизнь, ставлю градусник и также ласково глажу его. Не хочу вызывать врачей, я не знаю, что им говорить и чего от них ожидать. Если они потребует увезти его, то я даже не могу на это согласиться или отказаться, он вообще не мой. Он блин, должен быть сейчас у этого Ромы. Главное, чтобы ничего серьёзного. Может простуда, а может вообще из-за этой херни, которая произошла. Я толком-то не знаю, как лечить. Единственное, что могу дать пока жаропонижающее и капли для ушей. Всё! На этом мои навыки медсестры заканчиваются! Чёрт, и на работу и теперь хер выйду. Нет, в теории это возможно, но никогда у тебя блин тут четырехлетний болеющий ребенок. Хотя, если совсем припечет, то можно снова Окси сбагрить, а самой на работу уйти. Но продукты и лекарства пока были, можно плюс минус дня три четыре жить спокойно и не в чём себе не отказывать. Главное, чтобы никаких осложнений не было, а то знаете, как это бывает, думали обычный насморк, оказался гайморит. Но про горло и нос пока ничего не понятно. Хотя, зная себя и жизнь в целом, на утро обязательно будет ВСЁ на свете. И горло и насморк, и температура, которую хер собьёшь, а ещё и уши, вот мы попали. Но ничего справимся, уж лекарство по инструкции дать я могу, ну я надеюсь на это. Чёрт, была бы каким-то официальным его опекуном было бы проще, я бы банально сейчас могла врача вызвать, а так только из частной клиники, надо разузнать, как такие дела делают, с минимальными последствиями для жизни. Чёрт, теперь и шмоток не купишь, я же хотела пройтись с ним по магазинам, а теперь хрен мне. Блин, никогда не ожидала, что могу ТАК СИЛЬНО привязаться к ребенку, никогда бы не подумала, что буду так переживать. Просыпаюсь от того, что кто-то дёргает за мои пижамные шорты и от того, что солнце зараза, хреначит мне прям по глазам. Спасибо, я уже поняла, что утро! И кажись меня рубануло. Снова. Ой, блин, моя шею, моя спина, моё всё. Оказывается градусник я так и не сняла, но он показывал тридцать восемь. Да чёрт, где там лекарства. Блин, мне бы щас закинуться чем-то. Не тем, о чём вы подумали! Я про кофе говорила! И сигареты! — Мам, — протянул он, так это был не мой воспалённый глюк вчера, он серьёзно меня так назвал?! — Уфко болит, сильно, — на глазах снова знакомые слёзы. — Тише-тише, сейчас полечимся хорошо? Сейчас закапаем капли и будет легче, хорошо? — только иду в холл, охренеть, просто охренеть, чё у него за ночь в мозгу-то перевернулось, что я теперь «мамой» стала, всю жизнь Олей была, нет я не против, просто странно. Шуршу пакетом. Так, капли для ушей, горло, нос, жаропонижающее, супер, всё есть. Так, а у нас есть вата? Кажись в шкафу была. Лезу в него, звонко чихнула от пыли, не чихнуть от неё это значит зря лезть в шкаф, вата и правда была, даже не в плачевном состоянии. Так, и как тут тебя юзать? Так, тёплыми две капли. Ну, у нас явно не холодно. Блин, да мне уже хоть как-то и хоть что-то, потом правильно сделаю, сейчас надо хоть первую боль снять, что ли. Быстро возвращаюсь в комнату. — Тихо, потерпи, сейчас легче станет, потрепи, — бормочу я, быстро закладывая ему капли. — Вот так, — снова глажу его, но на этот раз по спинке. — Что-нибудь ещё болит? — Горло и нос, — он шмыгает, — нуда, как я и говорила, полный набор. — Сейчас полечимся хорошо, дома сегодня посидим, никуда не пойдем, да? — Тогда давай что-нибудь поделаем, — говорит он, смотря на меня своим взглядом, блин, по-моему это он должен вести эту программу вместо Кашпировского, нафига нам он, тут блин Стёпа со своим взглядом! — Хорошо, поделаем, кушать хочешь? — Хочу и спать тоже, — невольно улыбаюсь этой детской непосредственности. — Сейчас принесу и мы поиграем потом. Только кивает. А всё ещё прибываю в афиге от такого утра. Писец, друзья, товарищи. Просто писец! Тупо заглядываю в холодильник и даже понять не могу, что нужно взять. В голове только стоит одно «мама». Блин, вспомнила! Можно одну офигенную штуку попробовать сделать! Я надеюсь, я помню, как она делается. Не знаю, я в детстве я делала себе такую фигню, чтобы хоть как-то порадовать себе и показать, что жизнь это не кромешное дерьмо, на десять минут помогало. Потому что минут десять я ела. Так, яйца, масло, молоко. В шкафу ищу какао, соль, сахар и муку. Так, теперь все смешиваем кажется. Потом яйца, Стёпа прости, но без никак. Так, теперь молоко, масло. И с микроволновку, главное не спалить. И главное, чтобы последняя не сильно возмущалась, только пофырчи мне тут, у меня ребенок больной и не кормленный! Через три минуты готово, так ну вроде выглядит съедобно, надеюсь на вкус тоже норм, чтоб есть хотя бы было можно. Иду в комнату. — Стёп, я тут поесть принесла, — говорю я, и сажусь к нему на кровать, прижимая его к себе. — А что это? — смотрит недоверчиво. — Очень вкусная штука с шоколадом, — блин, я надеюсь, что вкусная, а то писец, ребёнку вру. — Вкусно, — довольно выдаёт он, и уплетает за пару минут. — Спать хочу, — говорит он, заворачиваясь в одеялко, полностью. — Сейчас полечимся и поспишь, хорошо? А днём должно стать лучше, — улыбаюсь. Быстро закапываю, всё что можно и Стёпа правда засыпает. Я сажусь резать предметы для изучения цветов. Мама, офигеть он меня назвал ею. То чувство, когда я даже свою мать не разу не называла так, даже по имени, никак, просто субстанция, которая, к сожалению жива и дышит. А, тут Стёпа. Что такого чёрт возьми произошло за ночь, что он начал меня так звать. А может просто шоковое состояние до сих не прошло? Хотя, чё-то откровенно говоря, оно тогда подзатянулось. Я вообще не думала, что по сути посторонний ребёнок может меня так называть. Хотя, кого я обманываю, по-моему где-то в глубине души я ждала этого момента, ну типа знаете, я прониклась этим мальчуганом, когда увидела его в первый раз, потом такое резкое «похищение». А потом, оставление его в общаге, у Окси и это мерзкое чувство вины, которое поселялось в душе, типа сбагриваю всем, кому можно. Это дурацкое не исполнение желаний, когда я тогда нафиг забыла за карандаши и карамельки. Потом квартира. Мне кажется и я правда начала воспринимать его, не просто, как своего младшего брата, которая нагуляла моя заблудшая мамаша, а как именно СВОЕГО ребенка, как возможно бы тупо и идиотски это сейчас не звучало. Но сейчас, пытаясь строить из себя, хер пойми, какого великого художника, я понимала, что не хочу и не могу с ним расставаться. Стёпе ведь никогда ничего не хватало. У него было этой преславутой «семьи». У меня в принципе тоже. Может мы и нашли друг друга. Может Артур был прав в том, что я не девиант в отношениях? Наверно, не знаю, о нём хочется заботиться, хочется давать самое лучшее, пытаться с ним как-то заниматься, хотя я блин это в первый раз делаю. Хочется не знаю, как-то показать, что люблю наверно. И только теперь, сидя за столом, я понимаю, как сильно резала мне слух своё имя, когда он говорил. Типа блин, какая нафиг Оля? Я ему, что старшая сестра, что ли? Так нет вроде. Чёрт, вот это пародокс. Так, топить за аборт Айны, но так радоваться этому Степашке. Хотя, может я в принципе понимала, что она не готова. Ага, я блин как будто готова. Хотя, по-моему я справлялась относительно неплохо, не считая, конечно своей работы, и то, что он вообще не мой. Но видимо где-то в глубине души, я этого ждала, когда назовёт меня «мама». Всё, нафиг поплыла. Просто хотелось быть чем-то больше, чем Оля, и видимо этот момент наступил вчера, когда я облила этих мудаковых перцовым баллончиком. А теперь это чудо спит рядом со мной. И я точно понимаю, что не могу и не хочу его отдавать. Тоже люблю. Даже видать полюбила, как своего РЕАЛЬНОГО ребенка. Так, всё готово! Ну художник из меня от слова худо. Ну да и хрен с ним. Будем учить цвета! Чёрт возьми всю огромную фантазию приложила, чтобы сделать этот шедевр, на который по-хорошему надо сесть на колени и молиться на того, в кого вы там верите. Потому что я нафиг уже сделала мозоль от этих дурацких ножниц! Бесит! — Стёпа, — я ласково глажу его по плечу.- Просыпайся, уже… — двенадцать часов, нихрена себе! — Просыпайся, будем заниматься, — он смешно щуриться и садится на кровати, тря глаза кулачками, блин, он такой орный, в самом хорошем смысле этого слова. — Заниматься, — протягивает он. — Давай, — и быстро одевшись, садится за стол, я только щупаю его лоб, так ну вроде темприча спала, оно и хорошо, будет легче и мне и ему, начнём с простого, с того, что он хотя бы видел, хоть немного, хоть пару раз. — Так, начнём с простого. Смотри, это солнце оно у нас всегда желтого, есть такой цвет, — блин чё я несу, чувствую себя сейчас, как у доски по химии, что-то говорю, но нихрена не понятно. — Жёлтый, — так значит не зря несу, это хоть что-то. — Давай дальше трава, всегда зеленый, — ну за редким исключением осенью, когда она в какую-то хрень превращается. — Апельсин оранжевый, — нашла же фрукт нафиг, он его даже никогда не ел, наверно, я не знаю, не спрашивала, но Стёпа молча слушает. — Дерево коричневое, — хотя, где вы видели коричневые деревья, у них стволы какие-то чёрные. — Клубника красный, — тоже никогда не ел наверно. — Голубой небо, белый снег, — ну в лучшем мире снег всегда белый, а у нас либо желтый, либо коричневый, выбирать не приходиться. — Синий море, фиолетовый ежевика, — так ну вроде всё сказала, ну ему на первый раз хватит, так теперь тест, не на оценку к счастью, не будем портить итак не самую здоровую психику. — Смотри, я тебе сейчас дам предметы, а ты скажешь, какого они цвета, — так нашла вообще рандомные, ну Стёпа, покажи, что я не хреновый учитель. — Жёлтый, — он посмотрел на солнце. — Белый, — взгляд на шторы. — Красный, — взгляд на помаду на моих губах, блять, косметику забыла смыть, класс. — Коричневый, — смотрит на шкаф, ну и нахрена я предметы искала, он тут пошёл вабанк блин, хитрый ребенок, ну и хрен с этими предметами. Ровно в три часа звонят в дверь. Олег? Это он? Странно, я же сказала, что на курсы не пойду. Открываю. Охренеть! Реально он! — Привет, — непонимающе смотрю на него. — Уроки видать уже закончились, — усмехаюсь. — Привет, ну типа того, решил к вам заглянуть, — и заходит в квартиру, блин точно, надо же его впустить, и высматривает Стёпу. — На курсы не получится сегодня, ты сам всё понимаешь, — говорю я, и смотрю прямо ему в глаза. — Да, Оль, понимаю, но кто-то кажется обещал ребёнку игрушки, — усмехается, твою мать, он помнит, а я нет, пиздец! — Обещала, — а мысленно думаю про себя, есть ли у меня деньги, ну вроде есть, блин, щас с Стёпой пару дней на работу не выйду точно, чёрт! — Только неуверенна, что есть такая возможность, — не, зато честно. — Я и не говорю про тебя, бери Стёпу и пошли исполнять детские желания в жизнь, — блин, сколько в нём энтузиазма. — Олег, послушай, я заебусь потом тебе потом всё это возвращать. — Так, я и не прошу, Оль, успокойся, я просто захотел так сделать и не требую от тебя никаких денег, так что бери, Стёпу, — настойчиво говорит он. Только хочу позвать этого шибзика, как он сам выходит из комнаты. — Магазин игруфек? — ну, уговаривать его не придётся, по-моему ему уже лучше, по крайней мере преодолеть расстояние до магазина сможет. Заходим, и я только крепче сжимаю руку Стёпы, потому что зная его прыть, хрен найдём мы его потом среди игрушек. — Кофка, — и он показывает нам котёнка, он же уже есть, он блин спит с ним. — У тебя же уже есть, — ласково говорю я. — Выбери то, чего нет, смотри тут дофига всего. Стёпа смотрит удивлённо, а потом подскочив, как сранный попрыгунчук, летит по магазину. Так, всё записывайте меня в экстрасенсы. Потому что я чёрт возьми чувствовала, что по итогу всё кончится железной дорогой, машинкой и тигром. И откуда у него такие деньги? — Может ко мне? — спрашивает Олег, который тащит всё это, ибо нефиг девушки напрягаться. — Давай, — машинально пожимаю плечами. Был уже глубокий вечер, когда Стёпа вместе с Олегом возились в гостиной вместе с железной дорогой, я только сидела и курила на подоконнике. Вздрагиваю, когда чувствую руки Олега на свои плечах. — Ты, чего тут одна сидишь? — Так просто, думаю, — улыбаюсь ему и поворачиваюсь к нему лицом. — Я тут подумал, а переезжайте ко мне. — К тебе? — усмехаюсь. — Это типа такое признание в любви? — Типа, — он резко обнимает меня и целует, я только рефлекторно обнимаю его за шею, пиздец, охренеть просто. — Почему так долго тянул? — спрашиваю я, всё ещё охреневая. — Думал, — улыбается. — А теперь на все сто процентов уверен, так что завтра переезжайте ко мне, а ночью я жду тебя, — и усмехнувшись, идёт к Стёпе. Офигеть! Это же настоящее признание в любви! Вот, чего я блин, столько ждала! И дождалась блин! Даже не вериться. Столько тянул целых два месяца. И тут наконец-то всё обдумал. Всё! Сбылась моя мечта! Теперь может забыть про старую дерьмовую жизнь! Можно больше не обслуживать клиентов, не бояться за будущее, не думать о том, а куда после школы, не думать о том, что делать со Стёпой, ведь его в лёгкую могут забрать. Всё, теперь можно не париться по поводу оценок. Теперь в принципе можно не париться. Это же кайф! Неужели теперь всё станет нормально? Я обрету то благополучие, о котором всегда так мечтала. Как же классно, что можно забыть про старую дерьмовую жизнь. Теперь всё будет по иному, у меня есть Олег, Стёпа. Теперь это просто будет небольшая семья, где все будут счастливы. Неужели всё сбылось о чём, я так мечтала и загадывала? Блин, Олег. Как же классно, что всё-таки решил послать эту систему к чертям. И не думать о том, что это же роман с моей ученицей, как это неправильно. Как круто, что он всё-таки решил, что несмотря на возраст мы подходим друг другу. Блин всё, как же я рада, что Артур был всё-таки был прав и у нас что-то выйдет. А школа… Да камон, никто не узнает. А даже, если такое и произойдёт, то по-моему это на та школа, где пекуться о репутации, и что такие отношения не норма и всё такое. Нормальные это отношения, я вообще не понимала, почему отношения учителя и ученицы, всегда в обществе были таким табу. Тут же ничего страшного, обычные люди, которые любят друг друга и всё. Встреться мы вне школы было бы тоже самое, то есть ничего запретного. Наконец-то Любка останется без всего. Хоть где-то я уделала своих уродов, просто взяла от этой жизни максимум. Теперь только наша совместная жизнь. Я вам говорю, это будет красиво, как в кино. Знаете, эти дурацкие голливидуские фильмы с их штампами и клише. Вот, у нас всё будет также в штампах и клише. Наконец-то я не ошиблась в своём выборе, я на все сто процентов уверенна, что он не типичный абьюзер, с которыми я встречалась до этого, и которые пиздили меня на следующий лень знакомства. Он другой, по всем параметрам другой. Добрый, заботливый, помогающий. Мне теперь наверно в первые в жизни не страшно за то, что будет дальше. А дальше всё будет хорошо, я могу и себе и вам это гарантировать!