Привет. Меня зовут Оля. Мне 17. Я проститутка.

Просыпаюсь вновь от ласковых касаний. Лениво открываю глаза и только морщусь от ярких лучей солнца, мы опять проспали? Хотя, сейчас всё это солнце упрямо светит в сентябре. — Артур, сколько? — сажусь на кровати, хлопая глазами и хорошенечко потягиваюсь. — Семь часов, давай поднимайся завтракать будем. Тебя до дома или школы? — Давай дома, мне это стих взять надо, сегодня же конкурс, — плетусь за ним. На столе стоят блинчики. Нихрена себе! Рано нынче наступило Рождество. Вот это поворот! Надо ли говорить, что я такого завтрака давненько не ела. С аппетитом накидываюсь на них, хорошенько поливаю шоколадным сиропом. — Вкусно! — довольно выдаю я, с набитым ртом. — Очень рад за тебя, — он усмехается, а потом его глаза скользят по моей левой руке. — Оль, помни пожалуйста, что ты можешь мне довериться по любому вопросу и ты прекрасно знаешь, что я тебя не осужу, — он видимо всё ещё неохотно верит в историю про мать. — Всё нормально, я помню, — пытаюсь изобразить подобие улыбки, и очень страшно, что могу выдать себя прямо сейчас, случайно сболтнув лишнего. — Сегодня конкурс, — он первый переводит тему, видимо поняв, что я не собираюсь обсуждать с ним свою вчерашнюю неудачную попытку суицида. — Да, я вроде готова, стих помню, ты бы знал, как я его выразительно рассказывала… В три часа перед зеркалом громко и отчётливо, под мат всех соседей! — Ну слушай я про осень, ночью, я бы тоже матерился, — усмехается он. — Вы просто не тонкой душевной натуры, — тяну я. — Да, куда уж мне до тебе, — ласково гладит меня по волосам от чего невольно улыбаясь. — Он вчера ко мне приходил и мы сидели у него дома и пили чай. — И как? В смысле вы о чём разговаривали? — В основном о будущем, и он говорит со мной на «вы», это плохо, да? — делая глоток чая. — Не сказал бы, просто держит дистанцию, но я уверен, что вы такими темпами её в лёгкую перешагнёте, — привычно усмехается. — Давай доедай, до поедем. Только киваю, через час уже на месте, только грустно улыбаюсь ему на прощанье, завидев свою чёртову общагу. Стоит только подняться на этаж, как слышу мерзкую трель телефона. Чёрт, что опять у Айны приключилось? Быстро вбегаю в комнату и хватаю трубку. — Алло, — запыхавшимся голосом говорю и параллельно собираю все учебники. — Оль, подваливай к дому Дани, будем деньги с него требовать типа моральную компенсацию за выкидыш, — слышу её злобное хихиканье и она отключается. Ну тут не грех и наведаться к этом гандону. Вообще по-моему идеальный план. А чё? Какого фига он изменял ей с левой девкой, а? Они ещё расстаться не успели, да она даже точно не придумала, что делать с ребёнком, а он уже с новой девицей кувыркается. Спермобак несчастный. Ничё щас получит, главное, чтобы поверил. Поднимаюсь к нему на квартиру, Айна уже стоит под дверью, как верный Плуто и ждёт меня или его, или нас. Мигает мне глазами. Да не затуплю я. Давай! Киваю ей головой. Громкая трель звонка оглашает всю лестничную клетку, да так, что я почувствовала, что у меня всё везде нахрен сжалось и даже ТАМ. К нам выходит заспанный мудак. Э, то есть Даня, хотя в моём лексиконе это уже слова синонимы. — Деньги давай, — начинаю я, думая, что мне надо взять всё в свои руки, она пусть молча и жалостно кивает, так больше на несчастную похожа. — Какие деньги вы о чём? На аборт? — так отлично, он кажется не врубает, твою мать, он только щас о нём подумал, когда в мы в главную попросили, называется посмотрите на то, как он волнуется за девушку. — Какой аборт?! Уже поздно! — Айна хлюпает носом, молодец, давай, нам тут надо драму ломать. — В смысле поздно? Сделали уже что ли? А от меня тогда, чего хотите? — Да не надо мне уже никакого аборта, — тихо говорит Айна. — Выкидыш произошёл, — она опускает глаза. — Требуем моральной компенсации, давай расскажи, как всё было, — крепко сжимаю её руку. — Я, когда увидела тебя с того девчонкой, в этот день всё думала об этом и… По итогу вышло, что вышло, — опускает глаза. — Выкидыш произошёл и всё из-за тебя! — срывается на крик, так, а ну не так громко, а то, как бы его маман сюда не вышло, трендец всем тогда будет. — Держите! — он в попыхах протягивают нам пять крупных купюр, видимо, чтобы мы от него точно отвязались и больше не навещали, оказывается всё так просто было. Выходим из подъезда с чувством выполненного долга. Ну по крайней мере я. А что, нам нужнее. У него вон богатая маман есть, а у нас нет, мы может красиво жить хотим, и вообще считай, легко отделался, ему уже есть восемнадцать, а Айне нет, да мы могли бы его в лёгкую закатать. Ну точнее Артур, если бы я попросила. Но всё равно! Сколько там за связь с несовершеннолетней дают? Восемь? Не лучше деньги, от них хоть какой-то толк, чем от его отсидки. Можно наверно было бы разделить на двоих. Так, и куда мне деньги девать? А пофиг, на образование отложу, или на квартиру, да короче куда-нибудь. Надеюсь он своей не растреплет про «выкидыш»? А то вдруг она проверять кинется реальность нашей байки, проверит карточку, а там гордое слово аборт. Тогда всё! Кирдык просто! И мне и ей! Сначала вынесет мозг, что аборт это зло, мы бесплодны и Бог не дарует нам ничего, хотя чё-то он мне за всю жизнь ничё дать не может, только всякую хрень шлёт, если он вообще есть. А потом, как заберёт у нас деньги, и всё. А если ещё попросит возмещение типа за нервы и обман, тогда просто сворачивай весла. И мне ещё попадёт, за то что участие принимала во всём этом. Хотя блин, он получил по заслугам! Нефиг быть такой тряпкой. Может ничего и не было бы плохого, если бы она в семнадцать забеременела, если бы он был тем самым идеальным отцом из американского кино. Но он-то таким не был! Да близко! Вот прям вообще! Он был просто тряпкой, которой ну вообще ничего не мог сделать сам, а ещё зажимался с какой-то левой девкой, когда его нынешняя девушка беременна, не это вообще, как? Так, что пусть считают это за карму! Она за то, что воспитать нормально не смогла и вырос какой-то малиновый противный кисель из столовки, а он за, то что понятие «мужчина» вообще ему не знакома. И не собираюсь я отдавать наши деньги им. Если, что скажем, что потеряли! Да точно, выпали случайно в канаву и лежат там, мокнут бедненькие. Или мы уже всё спустили на шмотки и тусы. Блин, самая бесполезная трата денег, если так подумать, но нам она может поверить, чего ещё ожидать от такого сброда, как мы? Ничего хорошего! А ещё их надо спрятать, где-то? Где? О, у Артура! Точно! Этот не обманет и не предаст, просто ему отдать и всё, а потом просто забрать. Решено! Тайник мы делаем у Артура! Захожу домой, беру сумку и иду в школу, поем потом, может возьму ту несчастную пиццу в школе? А, да кого я обманываю, не поем я ничего, потому что я хоть ты тресни не переваривала эту отвратную пиццу, и чего в ней только все находили? Не понимаю. Так, щас надо к Олегу, сразу конкурс будет, ладно. Я должна! А чё я должна? Одна мудрая женщина женщина, что никто не кому ничего не должен. Быстро прихожу в школу, сегодня даже не опоздала, какая я молодец. Сам себя не похвалишь, никто не похвалит. Кабинет уже открыт, хоть бы там не было Любки, вроде тихо. — Здравствуйте, Олег Александрович, — захожу в кабинет и неловко останавливаюсь в дверях. — Я это стих выучила, если что. — Оль, привет, ты проходи. Да я в тебе полностью уверен, что выучила, — ободряюще улыбается, надо же даже он уверен во мне. — Главное не нервничай всё пройдёт хорошо, — снова улыбается. — Сегодня решается моя судьба, — неловко шучу в попытке развеять хоть какую-то напряжённую атмосферу. — Да я думаю ты справишься, — слегка усмехается, неужели уже сделал свой выбор? Только киваю и направляюсь в актовый. Почему-то было адово неловко именно сейчас и именно в данный момент. Не знаю, на меня ещё никогда, столько ответственности не возлагалось. Мой потолок это Стёпа, и то ему чуть от Таси не прилетело, блин, сегодня наверняка ещё в кабинет нашего самого замечательного и лучшего в мире директора вызовут. И чего ему меня дёргать, других проблем нет? Я ведь знаю, чем всё закончится, позорю школу, мерзкая проститутка, могут отчислить. Так отчисляйте! Я сомневаюсь, что эта бумажка под названием аттестат мне когда-либо пригодится, не ну можно использовать, как туалетную бумагу на крайняк. Школу я позорю, по-моему у неё и без меня репутация ниже некуда, я честно сомневалась, что я была ЕДИНСТВЕННОЙ, кто так зарабатывал, просто может другие скрывали это. Хотя, да кого я обманываю, такие слухи и факты расходятся очень быстро. Может уже в пятую школу уйти? Говорят, там есть проститутки, которых никто не клеймит. Да камон! Чему он удивляется?! Сейчас это самая востребованная профессия! Вот я и поднимаю её рейтинг! А не нравится, пусть молчит, может он такой злой на меня, потому что я не даю? Вряд ли. Хотя… Так, супер, я первая. В зале уже сидели довольные школьники, конечно первого-то урока нет, я бы тоже была довольной. Вижу своих уродов и Олега. — А сейчас стих про осень нам прочитает Ольга Шнурова, — класс, я ещё безэмоцианальнее сказать нельзя было, да у меня в голове эмоции громче, чем это, вижу их кислые мины, да вы мне тоже не очень нравитесь, ща я вам, как расскажу, сразу мои три по физики в пять превратите. — Нивы сжаты, рощи голы, От воды туман и сырость. Колесом за сини горы — Солнце тихое скатилось Олег ободряюще улыбается, типа продолжай в том же духе. Я только моргаю глазами и понимаю, что новая строчка предательски забывается. Чёрт! Только не сейчас! Так лохонуться перед ним! Голова начинает сильно кружится, перед глазами всё плывёт, мою любимую правую ногу пронзает судорога. Началось. Глаза закатываются, чувствую, как меня кто-то ловит, а потом кромешная темень. Очнулась уже на чьи-то мягких коленях и вообще на чём-то мягком. Учительская? Точно! Тут ведь есть то самое кресло в рыжую полосочку, лениво поднимаю голову верх. Олег? — Я кажется отключилась, — протягиваю, немного потираю виски. — Отключилась, — он грустно улыбается, ласково поглаживая меня по голове. — Оль, почему ты не сказала сразу? — в его глазах какая-то строгость и боязнь за меня? Вот это поворот! — Не хотела, вы итак обо мне СЛИШКОМ много знаете, а тут ещё и эпилепсия, полный набор, я думала как-то обойдёмся без этого, но видать слишком стрессанула. Ну, Олег Александрович, — резко поднимаюсь, ой блин, привет звёздочки в глазах. — Я наверно пойду, стих-то я не прочитала, — уже берусь за ручки двери, но он тут же берёт меня за руки и вновь садит на рыжее кресло в полосочку, о молодец, что без рук. — Оль, ничего ты не опозорилась, эпилепсия это не позор, ты ведь и правда хорошо рассказывала тот стих. А Люба вообще его не выучила, — поджимает губы, вот я же говорила, что благодаря его голым сиськам не все готовы ставить ей оценки, я была права! Хоть где-то. — Она вообще пыталась рассказать его с помощью парней, вышло отвратительно, это бесспорно твоя победа, если бы не переволновалась бы так, вообще супер был. Я продолжаю с тобой работать, в тебе видно желание, а в ней я только вижу… — Голые сиськи! — Оля. Не это я в ней вижу, а отсутствие какой-либо мотивации и страсти. Давай сейчас на уроки иди, точнее можешь пойти на них? Может домой? — Лучше сидеть на обществознании, чем с моей маман. — Хорошо, — усмехается. — И не забудь, сегодня в два мы пробуем снова актёрское мастерство. — Я про такие вещи помню, также хорошо, как походы к гинекологу, давайте, увидимся после моего тупого, бесполезного, скучного шестого урока. Громко хлопаю дверью. Охренеть, я надеюсь он там от такого хлопка в стратосферу не улетел? Ну, надежда умирает последней, прям, как моя надежда, что клиент окажется адекватным и не захочет незаметно стянуть резинку после секса. Так, ну вот уже интересно. Обойти Любку в чём либо, это же моя детская мечта. Наконец-то показать этой стерве, что в жизни нужно ещё что-то кроме рабочей пизды. Мозги тоже пригодяться, но всегда, но пригодяться. Да и хрен с этими мозгами. Я же остаюсь! Его даже не напряг этот чёртов эпилептический приступ. Думала он начнёт орать, почему я не предупредила, зачем вообще взялась рассказывать стих, если такие проблемы, но он с таким пониманием относится ко мне, это достойно плюсика в карме. Хотя, может я просто была лучшей их худших? Да даже, если итак, то мне пофиг, главное, я-то остаюсь. Ещё сегодня эти курсы, кажется он первый препод, который забывает про эту невидимую линию начерченную белым мелом. Я бы и правда хотела, что у нас с ним возможно что-то сложилось. Он такой благополучный, что ли? Может именно из-за этого Артур не хотел, чтобы мы встречались? Хотел, чтобы в моей жизни было хоть что-то адекватное? А я хочу ли этого я? Может я смотрю на него таким вожделенным взглядом, только из-за того что он готов подарить, ту самое спокойствие и адекватность, которого у меня всю жизнь не было. Может только из-за этого? Хотя я слишком много о нём думаю, а это явно какой-то признак. Хочет ли он этого сам? Нужна ли ему девушка с таким грязным прошлым, как моё? Сейчас-то он говорит, что не осуждает, и что вообще нельзя винить ребёнка в таком выборе, но если начнётся совместная жизнь, не полетят ли какие-то оскорбления и унижения в мой адрес? Сколько девочек у нас забирали, и сколько потом возвращались обратно, по такой же причине. Не будет ли он одним из таких? Ну тут ему самому нужно честно ответить на этот вопрос, готов ли он потом всю будущую жизнь делить с малолетней проституткой. Тут он уже сам должен себе помочь. Одна напрягает, когда мы перейдём на «ты»? В два ровно останавливаюсь у его кабинета. Опять. — Да, Оль, я помню, пошли, — только говорит он, увидев меня топчущуюся на пороге. Только киваю и мы выходим из школы. — А, куда мы вообще идём? Это явно дальше, чем я думала, — спрашиваю я, когда мы направляемся к метро, блин, да где он прячет тачку? Я тебя уже раскусила, что ты член итальянской мафии, иначе откуда батончики, будь добр, наконец-то мне показать всё остальное. — ГИТИС, — спокойно говорит он, словно для него это так буднично. — Просто я очень хорошо общаюсь с одним человеком, он решил дать тебе такую возможность, чтобы ты хоть немного поняла, как всё это обстоит. Если понравится, то может эти занятие станут регулярными, — мне показалась или я услышала, какое-то заигрывание в его голосе? — Олег Александрович, вы правда думаете, что у меня что-то выйдет? — Я уверен, Оль. Может уже всё-таки перейдём с тобой на «ты», сколько выкать-то можно? Я не такой старый, да и кажется с учётом того, что произошло между нами за эту неделю, мы просто обязаны принять такое решение. — Хорошо, — только говорю я, чувствуя, как понемногу начинаю охеревать от такой информации, ну вот и пока дистанция, мы тебя преодолели, теперь главное… А что главное? Теперь всё только от его чувств зависит. Выходим из метро, начинаю нервно покусывать щёку изнутри. Блин, надо было что-то по приличнее одеть. А не это, то что на мне сейчас. Хотя может это мой образ? Да, может я специально оделась, как проститутка, это мой вызов обществу, и желание провоцировать его на новые эмоции. Кажись всё так оправдать можно при желании. Да, и по приличнее у меня нет. Конечно у меня сохранилась форма из младшего класса, это коричневое платье и белый фартучек, но чувствую, если бы это надела, то больше бы похожа на ту самую девчонку из германского порно. А других шмоток у меня нет, у меня всё покупается для работы. Да и в глубине души мне нравится выглядеть ТАК эпатажно. Останавливаемся перед аудиторией номер сорок. Ну давайте, удивите меня. Нихрена себе! Даже сцена! Вот это уровень, я понимаю. — Здравствуйте, — первая нарушаю эту тишину, которая напрягает лично меня. Вижу чувака лет сорока. Типичного режиссера, которого показывают в американском кино. В шлюпе, очке и шарфе, наверняка и говорит с каким-нибудь французским акцентом. А ещё, где бокал его красного вина и сигарета? Э! Чё он из образа-то выходит. — Привет, привет, Олег, — жмут друг другу руки. — Я так понимаю, что ты та самая Оля, про которую он мне рассказывал. — Та самая, надеюсь только хорошее? — сори не удержалась от этой шутки. — Только хорошее, Оль, не беспокойся, — смеётся Олег. — Ну, что давайте попробуем, разыграть небольшую сценку. Вы влюбленная пара и у вас свидание, вперёд, Оля, покажи, что ты можешь, реквизит уже готов. Готов?! Капец я слепая! А что я могу? Да я нихрена не могу! Не, у меня были первые свидания, но они все были нахрен провальными. То ли я не тех выбирала, то что. Но вс к концу сводилось к взаимным колкостям и оскорблениям, а ещё пару раз я выливала на них алкоголь, и портила их дорогие пиджаки с их слов. Жмотяры, новый что ли купить не могли? Надеюсь здесь такого не будет? Олег вроде не тянет на того, кого хочется облить вином. Пока что, посмотрим, что будет дальше. Сажусь за столик, и чувствую, как нервничаю. Надо наверно начинать как-то импровизировать. Хотелось бы произвести впечатление на них обоих. Невольно сглатываю. — Сегодня такой замечательный день, — начинаю я, чёрт, что я несу, мы же не в каком-то сопливо-мыльно-романтично-банальном кино из Голливуда. — Я согласен, Оль. Я думал, что мы сегодня могли бы поговорить о нас. — О нас? — так ладно, надо принимать правила его игры. — Да я тоже так думала, всё-таки уже полгода встречаемся, — интересно это много или мало, чтобы про отношач говорить? — Да уже полгода, как быстро время летит, всё-таки не жалею, что тогда решил уйти из этой чёртовой элитной гимназии, — это он сейчас серьёзно или нет, начинаю путаться. — Надо было давно уже признаться тебе, но я всё тянул говорил себе, что это аморально и безнравственно, дотянул до твоего поступления. — А я ждала, когда ты наконец признаешься, всё время думала, что дело во мне, я же из бывших, — стыдливо поджимаю губы. — Брось, твоё прошлое, волнует меня меньше всего, — накрывает мои холодные руки своими горячими. — Я же говорил тебе, что ребёнок никогда в этом не виноват и он не может принимать такие решения, потому он не умеет правильно оценить ситуацию. — Да, но одно дело говорить, а другое поступки, — смущённо поджимаю губы. — Это точно, Олюш, — только крепче сжимает мои ладони. — Мы ведь кажется поговорить хотели, — пытаюсь направить разговор в нужное русло. — Точно, ты как всегда умеешь сохранить нить разговора. Я думал, что наши отношения возможно пора перейти на новый уровень. Как насчёт того, чтобы подумать о детях? — даже не успеваю толком среагировать, как слышу громкий голос режиссёра. — Стоп! Отлично! Для первого раза очень неплохо, Оль. Если такие занятие станут ежедневными, то в принципе всё может получится. Довольно неплохо импровизировали, — говорит он. — Спасибо, спасибо, я пойду наверно, мне пора уже, — и схватив сумку, нафиг убегаю. Почему-то чувствую себя опять очень неловко. Честно мне кажется я даже успела потеряться в этой игре, всё то что я говорила, это была часть игры, или мои реальные мысли по поводу него. Надо ли говорить, что я кажется неровно дышу к нему и все мои поджатые губы и улыбки, кажется даже не было элементом актёрской игры. Не знаю, просто мне и правда показалось, что мы сидим в какой-то кафешки, у нас и правда хрен пойми, какое по счёту свидание, уже полгода встречаемся, что не этого чела без бокала вина. Кажется все мои эмоции просто вышли наружу вот таким вот образом. Потому что в последнее время и правда представляла себе такую сцену, мы тихо сидим вдвоём, никто нам не мешает. Но вот только, что почувствовал он, ведь он шёл тупо по нашей истории, которая развивалась в данный момент, сейчас. Может это был такой невербальный знак, что он тоже ко мне что-то чувствует. И ведь прервали нас на самой интересной ноте так сказать. Честно, я видела наши отношения, но я в своих мечтах и фантазиях, явно не заходила ТАК далеко. А он? Неужели заходил? Просто будущее мне в принципе казалось мне каким-то далеким, а тут ещё с человеком, который мне кажется нравится. Никогда я не мечтала так далеко, я не знаю, что будет завтра, а он уже о детях говорит. А если серьёзно, хотела бы я с этим человеком создать семью? Ну вообще всё в жизни возможно. И наверно честно бы хотела. Кажется во мне ещё где-то глубоко сидела та самая маленькая девочка, которая мечтала после школы найти парня, выйти замуж, родить ребенка. И кажется я и сейчас порой об этом задумываюсь. Да наверно, в моём возрасте об этом смешно и рано думать, люди о таком говорят ближе хотя бы к двадцати годам. Но порой меня даже не пугала мысль, что в восемнадцать лет можно полностью посвятить себя семье. Просто блин, это же так круто, создать свою РЕАЛЬНУЮ и НАСТОЯЩУЮ семью, порой думала, что к чёрту этот универ профессию, было классно, просто посвятить себя своему будущему мужу и ребенку. Хотя я так наверно думала, потому что сама такого не видела, и мне хотелось это так быстро. С Олегом я бы наверно хотела попробовать создать свою американскую мечту. Но потом задумывалась о себе, что мне нужно быть самой готовой, по крайней мере бросить курить и проработать всё то психологическое дерьмо, которое было. Да, если мы и начнём встречаться с Олегом, то вообще надо сначала посмотреть, какой он, готов или нет, взвесить все «за» и «против». Ребёнок это же ответственность чёрт возьми. Пока загадывать и мечтать рано, надо сначала, чтобы реально отношения начались, а потом можно и о семье подумать, если мы оба этого ТАК захотим. Потому что может я к концу одиннадцатого класса решу, что нахер мне карьера, давайте мне семью. Собрание заканчивается ровно в шесть. Странно, что сегодня Ромы не было, даже посредник на это внимание обратил. Наверно лучше к нему домой заглянуть, а то может пора вызывать ментов и говорить, что у нас тут два тела. Ой, чё-то не туда понесло. Ну ведь там и правда этот гандон может разойтись и махать своим ружьём или винтовкой? Ай, не важно. Я вообще помню дорогу к ним? Да кажись помню. Поднимаюсь на пятый этаж, обычно в таких семьях никогда не заперто. Бинго! Тихо захожу в квартиру. Пробую включить свет, отлично нет вам света. Знакомая ситуация меня в ней только свечи спасали, а если свечей нет, то тут только зажигалкой всё освещай. Только сейчас понимаю, что для сентябрьского вечера тут СЛИШКОМ темно. Первым дело иду на кухню почему-то, наверно моя голодная натура даёт о себе знать. Шторы плотно закрыты. Так, мне это явно не нравится, в какой ужастик Уэса Крейвена я попала. Так ладно, комнаты Синей Бороды. Телик выключен, блин он жив ещё. Обхожу диван. Блин, он жив ещё, осторожно забираю у него ружьё или всё-таки винтовку. Он подскакивает с резким криком. — Спокойно это ваши! Русские, э в смысле чеченцы, — блин, кого говорить-то? — А наши, как там, — блин, капец, его глючит. — Хорошо, Гитлер пих дох, — блин чё я несу, какой Гитлер, какой нафиг пих дох, он же не из Великой Отечественной. — Ага, пих дох. Кажись у него в башке уже всё перемешалось. Это явно последствия алкашки. Выхожу из комнаты, только сейчас слышу какой-то скулёж из комнаты парней. Только не говорите, что он прицепил их наручниками к батареи ещё неделю назад. — Стоять не двигаться! Лапы за голову! — кричу я, какого чёрта? Рома? Я буквально чувствую, как непонимание на моём лицом, сменяется отвращением и ненавистью. Так, как тут из неё стреляют, блин, какая тяжелая. Куда-то нажимаю, пуля разбивает окно. Отлично, наугад это моё второе имя. — Отошёл от ребёнка, — шиплю я, надвигаясь на Рому. — Если я что-то непонятно сказала, морги дважды, — сквозь зубы говорю. Рома только резко садится на кровать, из рук выпадает тяжелый отцовский ремень. А Стёпа только увидев меня резко подпрыгивает и подбегает ко мне, спрятавшись за ногу. Подхватываю его на руки, он обнимает меня за шею и прячет лицо где-то в волосах и я к чертям убегаю из этой проклятой квартиры. Чёрт! Почему я сразу не заметила и не поняла? Ну конечно, теперь всё становилось легко и предельно ясно. Понятно, почему Стёпа завидев нас убежал и спрятался под кровать. Он не меня испугался, а Рому. Как вообще долго это всё продолжалось? Как долго он продолжал избивать его ремнем. Кажется Стёпу в этой семье ненавидели всё, включая Рому. Кажется все его воспринимали, как убийцу матери и жены. И Рома наверно был обозлён на него ещё сильнее, чем отец, он же типа «забрал» у него мать, которая была с ним все тринадцать лет. Кажется эти двоя вообще не задумывались о том, что такая дичь просто происходит и ребёнок в это точно не виноват. Блять, он ведь мне ещё говорил, какой хуёвый отец, и какой хороший он. Как вовремя я сегодня зашла, а если бы нет? Он бы дальше продолжал мучиться. Только, почему Стёпа всё-таки спрашивал меня в тот день, когда мы вернёмся домой? Или так в принципе каждый ребенок спрашивает, как бы с ним херово не обращались дома, все равно любили, не смотря на всё это дерьмо. Только один вопрос. Куда мне его теперь девать? К Роме нельзя. В детский тоже. Не брать же мне его с собой на работу! Это будут те самые истории, которые дети рассказывают уже в будущем, как их матери были проститутками и брали их на вызовы и они смотрели на секс. Я ему конечно никто, но ещё сильнее губить его психику не хочу, да и какому клиент нужен ребенок на вызове уж извините, не ну может и есть такие, но тогда вопросы уже к их наклонностям, а не педофилы ли они случаем, а? Может найти богатую семью и им отдать? Ага, где я блин найду богатую семью, которым нужен мальчик-кот? Пока вариант только один, выгнать мать и оставить его в комнате. Ну, в бой. Открываю комнату. Мать, как обычно развалилась на кровати не в менозе полном. За волосы вытаскиваю её холл. Стёпа так и боится слезать с моих рук. Осторожно сажаю его на кровать. — Ты, как? — спрашиваю я, ласково гладя его по голове. — Хорофо, — он не смотрит на меня. — Оля, не уходи, — хватает меня за руку. — Стёп, пожалуйста, послушай меня. Я сейчас уйду на несколько часов, ничего не бойся. Ты в полной безопасности, я приду и мы снова будем вместе, тебе посидеть так совсем немного. Смотри в шкафу есть книжки, игрушку, в общем всё, чего душа пожелает. Только не бойся слышишь, тебя больше никто не обидит. — А мы к Роме вернёмся? Только качаю головой, он обнимает меня и гладит по шее, смешно зарываясь лицом в волосы. — Всё, я пойду, Стёп, — закрываю комнату, так надо, чтобы кто-то последил, а то выломают замок, как в прошлый раз. — Так, короче, ничё не знаю, сейчас вы следите за моей комнатой, чтоб ни один обрыган не вошёл. Не проследите, пистолет в тумбочке снова ждёт, когда воспользуюсь им. И можете не бояться, если что отмажут, — говорю я соседке. — Всё поняли, или повторить, я могу и с пистолетом повторить. — Д-да Олечка, я поняла, но всё же к чему? — Я про пистолет чётко сказала. — Поняла, — она прискорбно вздыхает. Еду на точку. Успеваю к показу. Да, какой-то новый русский. Лучше бы не успела, блин. И вообще чё он забыл в нашем борделе, который далеко не люкс класса? Пожлобился на более дорогой, или хочет банально сэкономить, мне бы блин так экономить, как он. Выбирает меня по закону подлости, конечно же меня. Ну ладно поехали. Снова хорошая квартира. — Всё, время вышло, давай свои шмотки собирай, — говорит он, одеваясь. Да неужели он, что тот самый редкий тип из этой культуры, который просто хотел секса? Ладно, мне же лучше. — Я провожу тебе, — говорит он, с напускной надменностью, как будто блин какую-то великую честь оказывает. — Ну проводи. Спускаемся на лифте вниз, стоим у подъезда, сейчас опять какую-то херню скажет и я уеду. Резко хватает у меня сумку, и тянет на себя. Я только хватаюсь за её ручки, и теперь просто влачусь по асфальту, крепко держась за сумку, он только тянет меня дальше. Твою мать, как же больно, из глаз льются слёзы, колени адски болят, по-моему там вообще мясо. Кожу печёт и жжёт, завидев нас из тачки вылетает Саша и резким ударом в челюсть, останавливает его. Я кое-как поднимаюсь со своей сумкой. Колени страшные, все в крови, я ели стою. Саша хватает меня за руку и ведёт к машине. — Оль, зачем? — спрашивает он, осторожно сжимая мою руку. — Да там же недельная выручка, ты прикинь, если бы он забрал! Капец был бы! Просто жесть! — Оль, — он тяжело вздыхает. — Давай сейчас тебе… Куда подбросить до Артура? — Давай домой. — Точно? Он сегодня дома. — Нет, давай домой. Подъезжаем к моей общаге. Еле бреду к своей комнате, ловлю на себе взгляд соседки, ой заткнись, нехер на меня так смотреть. Открываю комнату. Стёпа сидит на полу, вокруг куча игрушек. — Кофка, Оля, — он протягивает мне мягкого котёнка. — Кошка, — улыбаюсь я, садясь рядом с ним. — Что случилось? — он смотрит на колени. — Больно? — он дотрагивается пальцем до коленей, твою мать сейчас главное не заорать. — Терпимо, — улыбаясь я. — Пойдём-ка, — осторожно сжимаю его ладошку. — Нет! Только не к Роме! — Тише не к нему, слышишь не к нему, — улыбаюсь и глажу по голове, кажется это срабатывает. Спустя минут десять давлю в звонок. — Можно? — спрашиваю я, смотря на Олега. — Оля?! Проходи, конечно! Стёпа только испуганно пятиться назад. — Не бойся, он хороший, — говорю я. — Стёпа, — представляется он. — Есть хочу, — блин, а он далеко пойдёт, так чётко и прямо высказывать свои желания, надо уметь. — Можно я в ванну пока? Просто смыть хочу всё. — Конечно, Оль, конечно, я пока Стёпу накормлю. Тот только радостно подпрыгивает. Ого! Не теряет оптимизма. В горячей воде смываю с себя кровь и грязь с коленей. — Олег, может обработаешь? — выхожу из ванны, и вижу его шокирующий взгляд. — Упс, сори, хотя, чего ты там не видел? Ты же не наш препод по общаге которому никогда не дадут, и он будет наяривать на всех хоть немного обнажённых. — Оль, я принесу рубашку, — он тяжко вздыхает, намучается он со мной ещё. Обрабатывает мне колени и я только молча залезаю к нему в кровать. — Спасибо, — говорю я. — Ты наверно… — Завтра, Оль, завтра всё обсудим и поговорим, а сейчас засыпай. Почему я пришла к нему? Обычно в таких ситуациях я еду к Артуру и у него уже засыпаю и говорю обо всём. Неужели реально что-то чувствую? Чёрт, как сложно разобраться в себе. А он молодец, не орал на меня даже, это достойно похвалы. С этими мыслями проваливаюсь в сон.