Отбракованные (Некондиция)

В гостиной воцарилась гробовая тишина. Рука Нагуса почти превратилась в автоматическую щетку, натиравшую ткань старых брюк на бедре, пока та буквально не засияла чистотой, отражая свет ламп. — Черт, послушай сам себя, — произнес он в последней попытке отрицать очевидное. — Твои слова звучат так, будто вы двое решили быть вместе… Пожилой генерал внезапно вспомнил деревянную табличку на двери и растерялся. Забыв, что хотел сказать дальше, он натянуто рассмеялся. Лу Бисин явно не собирался проявлять уважение к старшим — не дав генералам толком переварить услышанное, он с теплой улыбкой ответил: — Мои намерения именно таковы — я действительно планирую быть с ним, разве из моих слов это не очевидно? Нагус: — … Даже яркое сияние его брюк никак не могло пробудить его от этого странного сна! Генерал Четвертой Галактики рассеянно взял в руки чашку с горячим чаем. Лу Бисин хотел было предупредить его, что внутри кипяток, но мужчина уже отхлебнул, обжег язык и от неожиданности едва не выплюнул часть своей разбитой вдребезги души. Если бы речь шла об их собственных детях, эти старики, возможно, уже перевернули бы мир вверх дном, узнав подобные новости. Но они не принимали участия в воспитании Лу Бисина, и хотя борьба с общим врагом на поле боя несколько сплотила их, для молодого мужчины они все еще оставались чужаками. С Линь Цзинхэном они запросто могли вступить дружескую перепалку, но с Лу Бисином такие вольности были неуместны. Кроме того, перед ними сейчас сидел Премьер-министр Восьмой Галактики, недавно провозгласившей суверенитет, и пускай с виду он был безобиден и дружелюбен, они все видели, как он с легкостью вызвал из своей галактики целую армию — с такой серьезной силой нужно было считаться. Откровенно говоря, генералы здесь были лишь гостями из почти разрушенного Межзвездного Союза, и готовность Лу Бисина называть их своими дядюшками, отдавая дань их былым заслугам, уже была с его стороны проявлением благосклонности. Не было ничего плохого в том, чтобы поделиться интересными историями за чашкой чая, но явная критика в адрес личной жизни премьер-министра вышла бы за границы дозволенного. Следуя принятым нормам поведения в обществе, им сейчас следовало бы высказать несколько комплиментов — например, «вы прекрасная пара» или «у тебя хороший вкус» — но репутация Линь Цзинхэна в Союзе навсегда оставила след в их сердцах. Командующего все знали как равнодушного мужчину с прирожденным талантом вселять страх в окружающих, поэтому сколько бы Нагус ни искал в своем лексиконе теплые слова в его адрес, он их так и не нашел. Пожилой генерал напряг все свои извилины, мысленно обратился к своей совести — но так и не подобрал ни одного подходящего комплимента, отчего настолько разнервничался, что его ноги аж начали подрагивать. Некоторые люди были от природы замкнуты и сдержанны, будто всю жизнь несли на своих плечах неподъемный груз: их большие и полные стремлений сердца скрывались под тяжелой броней, похожей на непробиваемый металл. Они использовали других в борьбе за власть и влияние, не позволяя себе испытывать никаких эмоций — в их душах просто не было места любви или романтике. Некоторые из них всю жизнь потакали своим желаниям, другие до самой смерти предпочитали оставаться в одиночестве. Но большинство в конечном итоге выбирали более привычный путь — вступали в политические браки, чтобы упрочнить свое положение и авторитет… для жителей Вольто такие семьи были нормой жизни. Пары наподобие Лу Синя и его жены скорее считались странными исключениями из правил, а Линь Цзинхэн всегда казался куда более консервативным в этих вопросах. Но Нагус прекрасно понимал, что даже если Линь Цзинхэн наплевал бы на моральные принципы, он никогда не попытался бы использовать в своих целях сына Лу Синя — маленький засранец знал, какую грань переходить нельзя. — Уф… — Старина Бу заговорил первым, попытавшись разрядить неловкую атмосферу. — Цзинхэн… да, Цзинхэн… не так уж плох. В конце концов, мы все знаем, что человек он верный и не будет играть чужими чувствами — это ведь хорошо, правда? Остальные генералы поспешно закивали в ответ: — Так и есть, правда. Старина Бу в отчаянии придумывал, что еще сказать: — Помнится, много лет назад была одна певица. Помните, эта… у которой была куча связей в парламенте, как там ее звали? Она нагло добивалась его у всех на глазах, но была отвергнута всего парой слов. Уверен, были и более бесстыдные люди, кто пробовал завоевать его внимание, но не удостоился и взгляда в ответ. Старина Бу на ходу пытался придумать способ выкрутиться из этой неловкой ситуации, и остальные генералы мгновенно последовали его примеру. Нагус подхватил: — Уверен, что он до сих пор не изменился в этом вопросе. Черт, да даже после смерти он останется таким же — не беспокойся, в ближайшие десять тысяч лет ему не грозит звание героя-любовника. — И у него такая сильная энергетика, — поддакнул генерал из Четвертой Галактики. — Он насквозь видит всех злонамеренных и скользких личностей, которые пытаются к нему приблизиться. Лу Бисин: — … Он внезапно подумал, что, кажется, ухитрился влюбиться в магическое зеркало, разоблачающее злых демонов. Нагус не мог удержаться и все-таки добавил: — Его единственным недостатком является тяжелый характер — наш командующий избаловал его в детстве, и даже во время службы в Серебряной Крепости этот мальчишка вел себя так, будто все должны ему подчиняться… Лу Бисин уже не знал, плакать ему или смеяться: — Он не избивает людей без повода и тем более не склонен к домашнему насилию — уж точно не застрелит меня, если я найду у него под подушкой носок. Ручной хамелеон Чжаньлу вечно пытается забраться к нему на руки… кстати, этот малыш тоже где-то здесь, поблизости… и Цзинхэн время от времени самостоятельно кормит его. Нагус: — … Линь Цзинхэн, который кормит хамелеона! Эта невероятная идея, кажется, нанесла непоправимый урон его ограниченному воображению. Старина Бу заметил, что вот-вот снова повиснет крайне неловкая пауза, и решил срочно сменить тему разговора, чтобы спасти положение: — Восьмая Галактика когда-то считалась заброшенной территорией, но командующий… твой отец… подарил этим мертвым землям надежду. Теперь это место, полное чудес: даже Цзинхэн кажется куда более расслабленным и счастливым, чем во время жизни на Вольто. — Если вам здесь нравится, прилетайте в любое время. — О, нет, если мы будем навещать тебя слишком часто, мелкий засранец Линь Цзинхэн найдет способ подложить боеголовки в наши чашки с чаем. Старые генералы наконец пришли в себя от потрясения и снова начали шутить. Посреди всеобщего смеха генерал из Шестой Галактики вздохнул: — Даже если мы захотим снова увидеться, я не знаю, сможем ли мы сюда снова попасть. Лу Бисин поставил свою чашку на стол и спросил: — Что вы планируете дальше делать? — Нам обязательно нужно найти способ в ближайшее время вернуться в свои галактики, — уже серьезнее ответил Старина Бу. — Лидер Легиона Свободы мертва, и у оставшихся носителей биочипа больше нет с ней связи — эти пираты превратились в бесполезных муравьев. И хотя им теперь куда сложнее контролировать органы власти, мелких угроз стало больше, чем когда-либо. В прошлом носители биочипа следовали четко структурированной иерархии, безропотно выполняя полученные приказы, поэтому им легко хватило бы сил, чтобы за одну ночь свергнуть любое правительство. И хотя у них больше не было общей идеи, достаточной для построения целой империи, эффекты биочипов никуда не делись. И определенная иерархия среди них все еще сохранялась: любой носитель поздних поколений вполне мог собрать собственную армию из тех, кто стоял ниже по уровню, и создать тем самым кучу проблем. Мощная антиправительственная группировка за считаные часы превратилась в кучу разрозненных преступных банд — конечно, раньше они казались куда чудовищнее, но и сейчас представляли серьезную опасность для привыкшего к благополучной жизни общества. Нагус развернул проекцию галактической карты на своем персональном устройстве и произнес: — Вульф полностью разрушил сеть терминалов между Первой Галактикой и остальным миром, но к счастью, расстояния между ней и соседними галактиками не такие уж большие. Я попросил своих людей не ложиться спать и построить для нас возможные маршруты: если все сложится удачно, то через шесть лет по календарю Вольто мы сможем добраться до Второй Галактики. Позже мы восстановим терминалы, но эти шесть лет… никто не знает, во что превратится мир за это время. Но что бы ни случилось, вернуться все равно придется. Даже если по возвращению их встретят опустошенные земли, им нужно будет избавиться от пепла войны, посадить в мертвую почву новые деревья и заново отстроить дома. Пускай это займет шестьдесят лет… или даже шестьсот — ни один из них не откажется от своей родины. — Если ориентироваться на среднестатистическое потребление питательного раствора, каждому солдату понадобится всего тридцать шесть ампул, чтобы преодолеть весь путь. А при благоприятном стечении обстоятельств, мы сможем сэкономить запасы, по очереди погружаясь в глубокий сон. — Не переживайте насчет питательного раствора, — ответил Лу Бисин. — В последние пару лет экономика Восьмой Галактики находится в расцвете. Если вам что-то нужно в пути, мы можем передать вам часть запасов Четвертого Отряда. Старина Бу пристально посмотрел ему в глаза: — На протяжении 200 лет Союз отвергал Восьмую Галактику: обещанная финансовая помощь и техническая поддержка снова и снова откладывались на неопределенный срок. Это место было брошено на произвол судьбы, а затем внутренние распри Союза привели к тому, что кто-то пригласил дьявола в собственный дом и позволил пиратам вторгнуться на наши территории. И конечно, Восьмая Галактика оказалась первой невинной жертвой. Прошли годы, и ее снова использовали как разменную монету, чтобы скрыть правду о «запретном плоде» и подорвать авторитет АУГ. Вам даже пришлось взорвать все трансферные точки, чтобы отделиться от Союза… Никто в Союзе, за исключением Командующего Лу, не заслуживает вашего уважения… а теперь нам остается лишь просить вас о помощи. Лу Бисин с улыбкой ответил: — Разве у нас есть выбор? Дядюшка Бу, стоит ли нам закрыть галактику и превратить ее в мощную военную державу, чтобы потом исподтишка напасть на ослабевший Союз, превратившись в очередные Войска Славы? Старина Бу не знал, что на это сказать. — Все восемь галактик оказались жертвами Комитета Эдема, и за преступления, совершенные некоторыми людьми в правительстве Союза, не должно расплачиваться все остальное человечество. Между галактиками налажены стабильные политические и экономические связи, зафиксированные законодательными актами, — мы не ребятишки в детском саду, чтобы драться между собой и искать мести за каждую обиду. Безусловно, на протяжении сотен лет власти Вольто были к нам несправедливы, — Лу Бисин поднял голову и легонько постучал пальцем по подлокотнику кресла. — Так… что вы думаете о моей столичной планете? Разве она уже не стала куда прекраснее Вольто? Старина Бу, наконец взглянув на ситуацию со стороны и на время отложив мысли о войне, был ошарашен: а ведь прямо сейчас планета Вольто представляла из себя лишь выжженную дотла землю. Первая Галактика сначала стала притоном безумцев из Легиона Свободы, а затем превратилась в территорию под контролем ИИ-клона Вульфа, который еще неизвестно, на сколько там задержится. Вот так бесславно сложилась судьба некогда всемогущего правительства Союза. И в такое непростое время Альянсу Человечества протянула руку помощи Восьмая Галактика, таким образом полностью изменив расстановку сил. Будь то военное время или долгий период восстановления — всем галактикам теперь придется опираться на поддержку Восьмой Галактики. Что касается людей с синдромом церебральной пустоты, ранее изгнанных на окраину вселенной, то сейчас они превратились в единственных, кто способен противостоять носителям биочипов… Если все галактики разом попросят их о помощи, возможно, даже усилий этих удивительных солдат из Четвертого Отряда окажется недостаточно. Но как бы ни сложилось будущее Межзвездного Союза, было уже совершенно очевидно, что наступила эра Восьмой Галактики. Этот молодой премьер-министр никому не присягал в верности и ни разу не склонял головы перед чьим-либо авторитетом, но и в политические игры не играл и заговоров не плел. Когда в этом неспокойном мире больше не осталось места для великолепного купола Академии Звездного Моря, этому мужчине ничего больше не оставалось, кроме как потратить шестнадцать лет жизни, чтобы переписать правила Новой звездной эры, действовавшие последние три столетия. Впрочем, ему нечего было терять — у Ректора Лу и так не было ничего, кроме безграничного воображения. Воспользовавшись случаем, пожилые генералы провели в доме премьер-министра полдня, и за это время успели в общих чертах обсудить следующие шаги Альянса Человечества. Теперь оставалось лишь распределить обязанности и скоординировать свои действия. Лу Бисин вежливо предложил им остаться на ужин, но получил отказ. Наконец скинув с себя тяжелый груз рабочих обязанностей, Нагус какое-то время рассматривал ручного хамелеона. Он снова вспомнил, какие отношения связывали молодого премьер-министра и бывшего командующего, и отмахнулся от приглашения: — Нет, спасибо — мы же впервые в Городе Млечного Пути, я думаю, что всем хочется… прогуляться и все осмотреть. В тот вечер была сделана трогательная фотография, которая впоследствии появилась во всех новостных заголовках Восьмой Галактики: группа генералов, прилетевших из других галактик, выстроилась на центральной площади у основания памятнику Лу Синя, и их морщинистые лица были настолько залиты слезами, будто те не прекращая рыдали на протяжении последнего тысячелетия. К тому моменту, когда Лу Бисин вернулся в спальню, Линь Цзинхэн уже проснулся. Ужасные симптомы передозировки релаксанта, кажется, наконец сошли на нет, и теперь мужчина сидел в кресле около кровати, накинув на плечи пиджак, и молча перебирал страницы увесистой записной книжки своего дедушки. Услышав тихий звук шагов, он спросил, не поднимая головы: — Они ушли? — Ага, — Лу Бисин подошел, ступая по мягкому ковру, нагнулся и прильнул к спинке кресла. Распластавшись по ней, он обернул руки вокруг Линь Цзинхэна, словно был одеялом в человеческой форме. — Наверное, они пошли на центральную площадь. Линь Цзинхэн поднял на него удивленный взгляд: — Ты так думаешь? Почему они не попросил тебя проводить их туда? Лу Бисин, словно надоедливый щенок, уткнулся носом в шею командующего и ничего не ответил. Линь Цзинхэн двумя пальцами поймал подбородок мужчины. — Они прервали самое важное событие в моей жизни, я расстроился и все им рассказал, — произнес Лу Бисин. Линь Цзинхэн непонимающе переспросил: — Что рассказал? — Что я весь целиком — и душой, и сердцем, и каждой клеточкой своего тела — принадлежу тебе, — хватка командующего не давала Лу Бисину придвинуться ближе, поэтому он решил взять пример с бессовестного Попкорна, высунул язык и просто облизал пальцы, державшие его за подбородок. Теперь, когда они остались наедине, он расслабился и смело продолжал. — Если ты снимешь с меня одежду, то убедишься, что все мое тело покрыто твоими персональными отметками, маршал, я… Он еще успел толком договорить, когда почувствовал, как что-то скользнуло на его безымянный палец. Лу Бисин удивленно опустил голову и увидел кольцо, напечатанное на 3D-принтере, — оно выглядело в точности как-то, что Линь Гэ-эр нарисовал в своем блокноте. — Слишком тесное? — спросил Линь Цзинхэн. Эта заготовка для обручального кольца сработала словно волшебная кнопка паузы: Премьер-министр Лу оторопело замер, будто каменное изваяние, и его невидимый хвост, которым он только что вилял, остановился в воздухе. Он растерянно покачал головой в ответ. — Ну и хорошо, — Линь Цзинхэн ввел какие-то данные на своем персональном устройстве и подтвердил заказ, а затем вернулся к разговору, как будто ничего не произошло. — И что, после этого старики решили повеситься перед статуей Лу Синя? Лу Бисин, чья душа все-еще витала где-то далеко, механически ответил: — Они сказали, что ты — зеркало, разоблачающее злых демонов. Линь Цзинхэн: — … Лу Бисин наконец пришел в себя и сообразил, что несет какую-то чушь. Смущенно почесав затылок, он произнес: — Нет-нет, я должен был сказать что-то более осмысленное… погоди, я сейчас попробую заново. Кхм, я… Пока он подбирал правильные слова, плечи Линь Цзинхэна подозрительно затряслись. Лу Бисин схватил его: — Эй, будь серьезнее! Да что с тобой не так, почему ты всегда делаешь кислую мину, когда самое время подурачиться, но начинаешь смеяться, как только я пытаюсь сказать что-то важное? Линь Цзинхэн не выдержал и громко расхохотался, отчего его пиджак соскользнул с плечей на пол. Во время их шутливой борьбы записная книжка, лежавшая у него на коленях, упала, и из нее вывалился листок бумаги. Решив, что выпала одна из страниц блокнота, Лу Бисин поспешно подобрал ее: — Если бы эта записная книжка оказалась в музее, она была бы самым интересным экспонатом, будь осторожнее… хм? На вывалившемся листке был нарисован портрет: линии казались отрывистыми, но лицо все равно было легко узнать — любой понял бы, что здесь изображен знаменитый Главнокомандующий Линь Гэ-эр, не раз упоминавшийся в учебниках истории. В отличие от грубых фоновых штрихов, черты его лица были прорисованы очень аккуратно и старательно. Лу Бисин задумчиво спросил: — Автопортрет? — Нет, — Линь Цзинхэн указал на подпись в уголке рисунка. — Это почерк Вульфа. Лу Бисин несколько мгновений изучал портрет, и игривое выражение потихоньку сходило с его лица. Наконец он пробормотал: — Почему этот ИИ решил передать тебе нечто подобное? — ИИ всегда остается просто машиной, — ответил Линь Цзинхэн. — Он отличается от настоящего Адмирала Вульфа. Лу Бисин провел пальцем по подписи Вульфа, чувствуя, будто его рука касается какой-то очень сильной, но глубоко скрытой эмоции. Задумавшись, он тихо произнес: — Нет, я просто размышляю… именно они своими собственными руками когда-то уничтожили империю машин, так что Вульф, как никто иной в этом мире, понимал, как устроены такие мощные ИИ. Он должен был знать, в чем разница между ними и углеродными формами жизни. С чего вдруг такому расчетливому и скрупулезному человеку оставлять опасный и совершенно бесконтрольный ИИ в Первой Галактике? Лишь для того, чтобы победить Легион Свободы? Тогда этот ИИ по сути становился одноразовым — как же он планировал с ним дальше поступить? ИИ без системы разрешений практически имел собственную личность — действительно ли такое творение уйдет в глубокий сон, как было обещано? О чем на самом деле думал старый адмирал, когда составлял свой план? *** Вблизи зоны червоточин. Все носители биочипов были взяты в плен вооруженными силами, и каждому из них был вживлен генератор помех. — Капитан, — к Томасу подбежал один из технических специалистов Третьего Отряда. — Внутри коммуникационных сетей Легиона Свободы мы обнаружили следы вмешательства ИИ. Стоит ли нам немедленно от них избавиться?