Отбракованные (Некондиция)

Много лет назад глава семьи заявил: «Серебряной Крепости суждено оказаться в эпицентре бури», — и насильно отправил Лодэ обратно на Вольто, воспользовавшись связями его матери, которая в то время руководила Академией Черной Орхидеи. Тогда юному Лодэ казалось, что все вокруг ведут себя неразумно и попусту наговаривают на Серебряную Крепость. Он не понимал, почему не может, подобно Серебряной Десятке, просто уволиться со службы, покинуть военную базу и открыто потребовать объяснить, как погиб их командующий. Лодэ не мог смириться с тем, что вместо того, чтобы докапываться до правды, он вынужден бежать, как последний трус. Вместо этого он хотел бы встать плечом к плечу со своими товарищами, чтобы и дальше бороться за свою честь, даже после смерти босса. Иногда Лодэ казалось, что никто не воспринимает его как личность — семья и знакомые контролировали каждый его шаг, вплоть до содержимого тарелки за ужином, несмотря на то, что он давно достиг совершеннолетия. Он чувствовал себя домашним питомцем, который за всю жизнь должен был научиться лишь сидеть смирно и протягивать лапу в качестве приветствия. Но и ослушаться своих родных он не мог, потому что все его будущее зависело от них, и статус почетного выпускника Академии Черной Орхидеи без их влияния ничего не значил в обществе. Даже возможность работать рядом с Командующим Линем ему подарили родственники. На Вольто было полно таких людей, как он, — безупречно воспитанных и получивших отменное образование. У них были хорошие манеры, они презентабельно выглядели, и единственной целью их существования было вызывать восхищение у населения всех галактик Союза. Они тихо попивали свое полезное молоко и покорно выполняли работу, которую от них ожидало общество, несмотря на то, что на душе у них скребли кошки. Лодэ много лет преследовала эта мучительная боль, пока однажды на Вольто не напали пираты, и не пала Серебряная Крепость. Вульф лично руководил эвакуацией жителей столичной планеты, и из-за его личных связей с семьей Лодэ тот был назначен на самую безопасную позицию — личного телохранителя пожилого адмирала. Он потихоньку привык к старику и часто замечал, как тот, рассуждая о прошлом и будущем Союза, словно становится на много лет моложе. Полгода назад, после капитуляции Войск Славы, Вольто восстановил свою частную флотилию. Пускай Лодэ за прошедшие годы так и не снискал себе почестей, у него все еще была безупречная репутация среди политиков Города Ангелов, и он считался ценным кадром. Его повысили до звания полковника и отправили в отряд Генерала Дюка на границе Первой Галактики, чтобы помочь наладить связи между военными штабами и вооруженными силами Союза. Получив продвижение по службе, Лодэ из вежливости посетил Вульфа вместе со своей матерью, чтобы поблагодарить адмирала за его многолетнюю заботу. В этот момент старик как раз простудился и не покидал поместья, поэтому пригласил их к себе домой, а затем попросил Лодэ сопроводить его на прогулку в горах. Посередине пути он внезапно произнес: — Все люди моего поколения уже умерли, и я не знаю, долго ли мне еще осталось. Как ты думаешь, в будущем появятся те, кто пойдет дорогой, проложенной для них мной и моими сверстниками? Вульф на какое-то время замолчал, а затем снова заговорил, крепко сжав ладонь Лодэ: — Я мечтаю, чтобы Союз очнулся от кошмарного сна под названием Эдем. Надеюсь, что получится сохранить равновесие между силами Союза и военными штабами, даже если… если галактики возжелают стать независимыми. Я хочу верить, что эта глава в жизни человечества, которую мы перечитали уже столько раз, наконец уйдет в историю вместе с моим поколением. Вы все… выжившие в этом хаосе… сами сможете выбирать свой путь… Если однажды я предам эту идею, то не по собственной воле. Дитя мое, мне нужно тебя кое о чем попросить. — Чем я могу вам помочь? — Удивленно спросил Лодэ. — Отправляйся в Восьмую Галактику и разыщи Линь Цзинхэна. Из головы Лодэ мгновенно вылетели все мысли: прошло уже больше двадцати лет с тех пор, как он покинул Серебряную Крепость, что было существенно дольше, чем то время, которое он успел там отслужить. Во время войны далеко не все армейские офицеры бросились в ожесточенные сражения — среди них были и те, кто незаметно пал жертвой разыгравшейся бури. Тех, кому повезло меньше, проглотили бушующие волны прилива, и от них остались лишь сухие строчки текста в отчетах о боевых потерях. Другим посчастливилось больше — они превратились в героев, задержавшихся в пути и прибывших на уже опустевшее поле боя. Но им оставалось лишь набираться опыта и жить в постоянном страхе за свою жизнь, будучи безымянными цифрами в бессмысленных статистических данных. Сражения на передовой, заговоры, Линь Цзинхэн, захватывающие приключения и смерть… все это теперь теперь казалось Лодэ далеким сном. Он стал настолько равнодушным ко всему, что даже истории о героических подвигах его выживших старших товарищей, которые раньше заставляли его кровь кипеть от восторга, теперь были не более чем глупыми сказками, не имевшими к нему никакого отношения. Пламенное сердце, желавшее рискнуть всем, чтобы следовать за тем человеком, давно остыло — теперь его голову занимали лишь мысли о том, как поладить с новыми коллегами из военного штаба. Услышав неожиданную просьбу Вульфа, Лодэ сначала подумал, что ослышался, поэтому переспросил: — Что вы сказали? Кого мне нужно найти? — Запомни мои слова, — хватка старика стала крепче, словно он хотел вырезать свои слова в сердце Лодэ. — Если такой день наступит, в независимости от того, что говорят тебе твои глаза и уши, никому не доверяй и найди способ связаться с Линь Цзинхэном. — П-поговорить с Командующим Линем? Но каким образом? — Растерялся Лодэ. — Я… и что мне ему сказать? — Сейчас тебе не нужно знать, но возможность обязательно представится. Уверен, этот день не за горами, — ответил Адмирал Вульф. — Когда увидишь его, спроси, помнит ли он оценку «отлично», которую я поставил ему в Академии Черной Орхидеи. *** — Командующий, — осторожно обратился Лодэ к застывшему изображению на своем экране. — Я как-то раз говорил с Адмиралом Вульфом наедине, и он сказал, что однажды поставил вам оценку «отлично» в Академии Черной Орхидеи, вы еще помните тот случай? Эта фраза, которая прошла сквозь несчетные искажения пространства и времени, чтобы достигнуть Города Млечного Пути в Восьмой Галактике, сотрясла землю, словно удар молнии. Сердце Линь Цзинхэна на мгновение замерло. Но легкая дрожь без следа быстро рассеялась в глубине червоточины. Лодэ вгляделся в отрешенное и почти неземное лицо Линь Цзинхэна, внезапно осознав, что этого мужчину он когда-то в юности отчаянно боготворил и любил. Это воспоминание заставило его понять, насколько близко он был к эпицентру бури — его ведь чуть не поглотил этот безжалостный ураган времени. Но странное стечение обстоятельств два десятилетия держало его вдали от опасности, и изменчивое течение судьбы унесло его за тысячи световых лет от того места, где он был когда-то. Молодой мужчина, страдавший от тяжелого груза на сердце, теперь превратился в строгого и аскетичного человека. Передав сообщение Вульфа, Лодэ почувствовал невероятное облегчение — во-первых, он выполнил возложенную на него миссию, а во-вторых, мысленно поблагодарил те «злополучные обстоятельства», которые однажды увели его с намеченного пути в жизни. Он мог бы стать очередным именем с списках погибших. Если подумать, жизнь простого полковника не так уж и плоха. Пользуясь тем, что он когда-то был подчиненным Линь Цзинхэна, Лодэ еще какое-то время смог поговорить со своим прежним боссом, но предусмотрительно не стал затягивать беседу, чтобы не вызывать ни у кого подозрений. Он не был уверен, что в точности донес сообщение, но в своем нынешнем положении не мог связаться с Вульфом. Поверил ли ему Линь Цзинхэн и понял ли, что старый адмирал имел в виду, Лодэ не знал… Ведь почти все сослуживцы из Серебряной Крепости, разделявшие его мечты и стремления, принесли свои жизни в жертву во имя Декларации Свободы. Но Лодэ понимал, что вокруг него сотни любопытных ушей, поэтому спокойно вытер вспотевшую руку об одежду и передал Восьмой Галактике приветствие от Генерала Дюка. Это было длинное и крайне дипломатичное письмо, написанное формальным языком, но с интересными ремарками на полях. Переводя на простой язык, в послании было написано: «Я, Генерал Дюк, искренне приветствую статую своего бывшего босса в Восьмой Галактике, а также его легендарного сына и маленького неблагодарного засранца, которого он воспитал. Заодно выражаю почтение всем братьям, кто воевал с Командующим Лу плечом к плечу в Восьмой Галактике. Вульф стар и впал в маразм — он настоял на том, чтобы переместить военные отряды в зону Сердца Розы, но при этом усиленно отрицает агрессию в сторону Восьмой Галактики. Будучи членом одного из таких отрядов у границы, я, блять, уверен, что и он, и его верный пес — полные идиоты. Но не беспокойтесь, Восьмая Галактика все еще следует курсу, проложенному Командующим Лу, и я клянусь его именем, что не открою огонь первым. Можете установить станцию связи на границе, чтобы мы могли чаще общаться. Будет повод обсудить геройские поступки и дурацкие затеи из прошлого Командующего Лу, а заодно послушать как этот мальчишка Линь — как там его имя? — обсирает Союз. Всем мира». — Линь, как ты думаешь, мы можем доверять ему? — Спросил Лу Бисин после завершения разговора. — Что он имел в виду, упоминая оценку «отлично»? — Что он человек Вульфа, — покачал головой Линь Цзинхэн, чувствуя тяжесть на сердце. — Маршал опасается, что за двадцать лет люди успели сильно измениться? — Спросил Капитан Энакин из Четвертого Отряда. — Мне показалось, что он говорил неловко и напряженно — если это просто актерская игра, то она заслуживает высшей награды. Линь Цзинхэн снова покачал головой. — Босс, вы не боитесь, что Лодэ изменился, вы опасаетесь, что полковник и сам не понимает, что его используют в своих целях, — догадался Ли, присмотревшись к выражению лица командующего. — Учитывая жажду Вульфа все держать под контролем, он наверняка отправил пару своих шпионов в Серебряную Крепость. Но хорошо зная вас, он не стал бы напрямую приставлять к вам своего человека или плести интриги, иначе вы бы сразу его заподозрили. Лучшей пешкой в игре против вас был бы кто-то с честным прошлым, маленьким опытом и склонностью все идеализировать. На словах про неопытность и склонность идеализировать, глаза Лу Бисина слегка потускнели. Но Линь Цзинхэн не заметил этого и просто отмахнулся от дальнейшего разговора: — Давайте пока действовать по ситуации. В конце концов, зона червоточин — это естественный барьер на пути к нам. Экспедиция Команды галактических исследований на этот раз была полна тревог, но оказалась не опасной и могла считаться успешной. Ученые не только смогли провести эксперимент в червоточине, но и установили двустороннюю связь с пограничной зоной Первой Галактики, напрямую соединив ее с Городом Млечного Пути. Будучи руководителем военного штаба, Генерал Дюк все еще был достаточно храбр, чтобы отстаивать свою позицию даже перед Вульфом. В то время как официальная позиция Вольто относительно Восьмой Галактики была скептической, он открыто предложил установить с ней дипломатические отношения, а заодно и открыл соседям доступ в публичные сети Первой Галактики. Пускай сигнал и был нестабилен, но его вполне хватало, чтобы каждый день читать новостные заголовки Вольто Дейли. Вскоре в газете появилась статья, в которой излагалась позиция Вульфа относительно 306-го указа, а затем была опубликована и видеозапись интервью пожилого адмирала, в котором он четко и спокойно изложил свои аргументы. Волнения среди населения стихли. И в Союзе, и в Восьмой Галактике установилось временное затишье — даже Легион Свободы залег на дно. В эти спокойные мирные дни воздух снова стал прохладным и влажным, а небо заволокло серыми тучами — на планете наступал новый сезон дождей. Доктор Хардин навещал Лу Бисина каждые два месяца, чтобы собрать данные о биочипе. Ученый был крайне осторожен, проводя любые манипуляции: несмотря на то, что он когда-то стоял у истоков Проекта «Нюйва», даже ему ситуация Лу Бисина казалась слишком необычной. С тех пор, как Лу Бисин в последний раз извлекал из своего тела чип, прошло уже несколько лет, поэтому крохотное устройство полностью слилось с организмом мужчины. Все жизненно важные процессы, включая метаболизм и клеточное деление, сильно изменились после имплантации, и никто не мог предсказать, что произойдет, если удалить биочип… Даже если мгновенных последствий не наступит, всегда оставалась вероятность, что побочные эффекты проявятся через годы, а то и десятилетия. Доктор Хардин забрал у Лу Бисина специальное устройство для проверки силы сжатия, взглянул на цифры на экране и произнес: — Вы с невероятной точностью контролируете свою физическую силу. — Мне пришлось сильно постараться, — Лу Бисин помог ученому собрать его оборудование для проведения тестов. — Понадобилось время, чтобы привыкнуть к изменениям. — Вы пожертвовали функцией внешней связи биочипа ради своей безопасности — это было правильным решением. Вам теперь не страшны и прерыватели сигналов. Премьер-министр Лу, а вы проверяли, какое максимальное давление способны выдержать? — Нет, ведь все эксперименты я проводил втайне, поэтому не решался заходить слишком далеко. Если бы я случайно погиб в процессе, это повлекло бы за собой массу проблем, — честно признался Лу Бисин. — Но если выстрелить мне в грудь из лазерного пистолета, я способен контролировать свое тело достаточно хорошо, чтобы на три минуты остановить кровотечение. При наличии поблизости медицинской капсулы, это вполне может спасти мне жизнь. Кроме того, я выяснил, что могу бодрствовать не более 23 дней. Конечно, я все равно устаю, но не до такой степени, чтобы терять над собой контроль или дойти до нервного срыва. Концентрация внимания также сохраняется, и никаких заметных долгосрочных последствия я не наблюдал. — Этот невероятный уровень выносливости — одна из причин, по которой вы уничтожили все свои разработки, но так и не извлекли из своего тела биочип? Лу Бисин махнул рукой: — У меня недостаточно сил, приходится полагаться на выносливость. В то время на меня многое свалилось, у меня не было другого выхода. — Я рекомендую вам больше так не делать, Премьер-министр Лу. У меня нет образца, на который я мог бы ориентироваться, поэтому я использовал лишь записи, которые вы мне предоставили. Сейчас ваша жизнь гораздо более упорядоченная, поэтому ваши показатели существенно лучше тех, что были. Если ваше нынешнее состояние считать за нормальное, это значит, что вы долгое время были очень нездоровы. И если продолжать в том же духе, то никто не сможет предсказать последствия, — произнес Доктор Хардин. — По запросу Командующего Линя я позже отправлю ему отчет о вашем здоровье, вы не против? — Ммм… — Лу Бисин сделал неловкую паузу и заговорил тихо, даже нерешительно. — Расскажите ему об улучшениях, которые произошли. Но не могли бы промолчать о том, в каком состоянии я находился до этого? Доктор Хардин ответил не сразу. — Один человек рассказывал мне, что больше половины населения Восьмой Галактики страдает синдромом церебральной пустоты. Что все они мечтают однажды исцелиться, даже если придется рисковать для этого жизнью. Премьер-министр Лу, мне посчастливилось пообщаться с вами в эти несколько месяцев, и я считаю, что ваши исследования последних девяти лет были крайне ценны для науки и дальнейшего прогресса, так почему вы решили их прекратить? Вы же понимаете, что если бы добились успеха, Восьмая Галактика могла бы стать территорией сверхлюдей — любой прохожий на улице был бы не слабее хорошо натренированного солдата Союза. Вы могли бы использовать свое преимущество и захватить весь Союз. — Разве пациенты с синдромом церебральной пустоты не люди? — Улыбнулся в ответ Лу Бисин. — Эдема больше нет, так почему вы до сих пор смотрите на них свысока? Пилотирование механоидов — не единственная работа в мире, да и управлять кораблем с синдромом вполне можно, просто приходится дольше учиться. Откуда у вас эти нелепые заблуждения? Доктор Хардин: — … Лу Бисин некоторое время смотрел, как пожилой ученый меняется в лице, а потом осознал, что этого несчастного старика в свое время до полусмерти перепугал Командующий Линь, и у него теперь психологическая травма. Он не сдержался и рассмеялся от этой мысли, а затем, чувствуя что-то среднее между жалостью и виной, налил Хардину еще одну чашку чая: — Знаете, что я почувствовал, когда впервые по-настоящему заглянул в базу данных Чжаньлу? — Хм? — Поднял бровь Доктор Хардин. — Я был просто ошарашен, — ответил Лу Бисин. — Я нашел там технологии и научные данные, о которых даже подумать не мог. Некоторые из них пересекались с моими глупыми наработками из юности, но большая часть в тот момент была за гранью моего воображения. Даже сейчас есть вещи, которых я не понимаю. Тогда я подумал, что в мире полно людей, которые умнее меня, и эта мысль меня поразила. Но эти разработки никогда не будут реализованы — все записи о них сопровождаются длинными предупреждениями об опасностях и официальными запретами на дальнейшее изучение. — За время работы в Белой башне я участвовал в 60 проектах, но более 90% из них не прошли проверку на предмет безопасности. Те, что остались, были крайне безобидны, — Доктор Хардин вздохнул и заговорил тише. — Магические бобы прорастут всего за одну ночь, их стебли вымахают до самых небес, и тогда по ним на землю сойдут гигантские людоеды [1]. Каждый крохотный шаг, который мы делаем, способен перевернуть мир до основания. — Пока я сам не оказался у власти, я не догадывался, что Союз ломает голову над этими вопросами еще с тех пор, как меня и в помине не было… Нет, наверное, еще со времен объединения Союза или даже окончания Старой звездной эры. Люди, стоявшие на вершине мира, осознали проблему гораздо раньше меня, — произнес Лу Бисин. — После окончания Эры освоения космоса человечество начало регрессировать. И дело не в том, что мы вымираем как вид, просто нам пришлось заковать самих себя в кандалы. — Но как бы осторожно мы себя ни вели, Союз все равно ухитрился наступить на мину. Даже простейшие развлекательные системы представляли опасность, — продолжал Доктор Хардин. — Кто ж мог подумать, что Эдем превратится в такого монстра? — Кстати, это был второй раз в моей жизни, когда я был по-настоящему ошеломлен. Впервые это случилось, когда я в юности мечтал сконструировать механоид специально для людей с синдромом церебральной пустоты, уверенный, что могу решить одну из основных проблем человечества, и узнал, что в прошлом мою теорию уже кто-то опробовал, — произнес Лу Бисин. — Чем старше ты становишься, тем яснее понимаешь, что все твои наивные идеи о том, как изменить мир, кто-то уже придумал до тебя. И любую твою самую невероятную гипотезу кто-то ранее опроверг. А причина того, что мир находится в таком непостоянстве и хаосе, очевидна: даже те, кто умнее тебя, в прошлом не смогли добиться успеха. Доктор Хардин, который на сотни лет стал изгоем из-за Проекта «Нюйва», понимал его как никто другой. По спине старика пробежали мурашки. — Это ужасно, доктор. Когда я был ребенком, в моей голове были тысячи идей на тему будущего человечества. Затем, будучи еще совсем юным, я создал свою первую академию, где только и делал, что блефовал перед своими студентами. Теперь, когда у меня наконец появилась возможность осуществить все свои прошлые мечты, я стал бояться даже упоминать о них, — сказал Лу Бисин почти шепотом. — В самые трудные годы мой подход к руководству Министерством инженерии основывался лишь на внешних обстоятельствах, мне неподконтрольных… если бы мы не смогли освоить ту или иную технологию, то просто погибли бы. Помню, мы обсуждали это на каждом совещании перед началом рабочего дня. А вот биочип мог бы изменить не только общественное устройство, но и весь геном человека, но эта разработка оказалась слишком опасной. Лу Бисин ненадолго замолчал, позволяя пожилому ученому обдумать все эти моральные и этические дилеммы, а потом продолжил рассказывать: — Уверен, что даже госпожа Линь из Легиона Свободы осознает опасность биочипов — когда Линь оказался на грани смерти, пока более получаса был подвержен действию космического излучения, она ведь почему-то не имплантировала ему чип? Доктор Хардин не понял, что молодой мужчина, сидевший напротив, просто-напросто его обдурил, поэтому честно кивнул в ответ: — Мы и правда тогда думали, что его мозг получил непоправимые повреждения, и шансов на реабилитацию уже нет. Кто-то из врачей предложил использовать биочип, чтобы помочь ему, но Цзиншу отказалась наотрез. [1] Прим.пер.: это отсылка к английской народной сказке «Джек и бобовый стебель». Если коротко, то в ней мальчик посадил волшебные бобы, чьи стебли выросли до самого неба. Забравшись наверх, он обнаружил дворец гиганта-людоеда. Позже он обманул несчастного монстра, а когда тот погнался за хулиганом и полез по стеблям на землю, мальчишка стебли перерубил. В общем, моральная составляющая у сказки так себе))) Но Вульф ссылается на то, что посадив волшебные бобы ты своими руками открываешь страшному монстру дорогу в свой сад у дома — символично о технологиях Союза.