Отбракованные (Некондиция)

Вольто. Солнце медленно садилось за ухоженный лесной массив, и на улицах начали зажигаться фонари. Группа врачей покинула особняк Адмирала Вульфа, о чем-то тихо переговариваясь между собой. Секретарь Ван Айлунь, проходя мимо, поприветствовал их: — Добрый вечер. — Здравствуйте, Генеральный секретарь. — Как сегодня поживает адмирал? Пять лет назад старик отказался от использования медицинской капсулы и вместо этого нанял команду опытных врачей, которые теперь занимались только его здоровьем. В их ежедневные обязанности входило следить за тем, чтобы Вульф выглядел презентабельно на публике и не выказывал никаких признаков старческих болезней. — Неплохо, климат в горах очень полезен для пожилых людей, — ответил один из докторов. — Но ему уже почти 320 лет, и мы подозреваем, что в последнее время у него начали проявляться предвестники цепной реакции ДНК. Генеральный секретарь, вы не могли бы поговорить с адмиралом и попросить его по возможности избегать длительных полетов и поездок на вооруженных автомобилях? На самом первом этапе цепную реакцию разрушения ДНК все еще можно было притормозить, но стоило ей действительно набрать силу — и человек был приговорен к смерти. Генеральный секретарь серьезно кивнул в ответ, проводил врачей и направился внутрь особняка. Это место находилось глубоко в горах, вдали от основных жилых зон. На другой стороне возвышенности располагалась Академия Черной Орхидеи. Имение адмирала было построено у подножия, поэтому часть земель выше также принадлежала ему и не находилась под наблюдением правительства Вольто. С этого удивительного склона открывался прекрасный вид на город — как раз на ту территорию, которую до войны занимала вилла Вульфа. После освобождения планеты на этом месте появилось широкое зеленое поле. Ван Айлунь вышел из лифта и увидел адмирала сидящим в небольшой беседке снаружи. — Когда-то тот дом принадлежал Лу Синю, — Вульф указал вперед, услышав шаги за спиной, но не обернулся. Километрах в десяти от склона горы раскинулась широкая долина невероятной красоты. Помимо роскошного пейзажа, это место идеально подходило для строительства жилого квартала. Посреди домов самых влиятельных людей планеты гордо возвышалось здание правительства Союза. Старый адмирал окинул постройки взглядом и продолжил. — Помню, его сад всегда был таким убогим, словно по нему пронеслась стая диких псов, обглодавших все ветки… А вот дом Линь Вэя находился чуть дальше от долины, и у него во дворе всегда царил порядок. Но это место почти всегда пустовало, и со временем власти разделили его территорию пополам, чтобы передать во владение близнецам. К сожалению, один ребенок оказался в Комитете Эдема, а другой жил в Серебряной Крепости — ни один из них так и не вернулся домой. Ван Айлунь проследил за направлением взгляда старика и произнес: — Адмирал, думаю, вы немного ошибаетесь. Генерал Линь был благовоспитанным и сдержанным человеком, поэтому поселился ближе к центру долины, совсем рядом со зданием парламента. А вот Командующий Лу выбрал место в отдалении. Вульф на несколько мгновений растерялся, и на лице у него отразилось непонимание: — Правда? Неужели я впадаю в маразм? — Адмирал, — Ван Айлунь положил на стол перед Вульфом небольшой чип. — Здесь вся информация о побеге госпожи Лу в Восьмую Галактику после смерти Лу Синя, включая записи с камер ее преследователей. Вульф тихо хмыкнул в ответ, все еще не отрывая взгляда от долины вдалеке: — Я постарел, мое зрение уже не такое острое. Просто скажи, что там записано. — Конечно, сэр. Прежде всего, когда все это случилось, мы оценили шансы на выживание госпожи Лу — они были крайне малы, но это не значит, что такая вероятность полностью исключена, — Ван Айлунь нагнулся ближе к уху Вульфа. — Ее… или лучше сказать, ее труп… позже забрал неизвестный человек. Только хорошо знакомый с местностью житель Восьмой Галактики смог бы скрыться от преследования, а еще ему бы понадобилась обширная сеть знакомств, чтобы добыть информацию. Он явно был готов идти на риск и содержал собственную армию, а кроме того, поддерживал близкие отношения с Лу Синем. Мы сузили круг подозреваемых и вышли на человека по имени Одноглазый Ястреб. Одна из камер зафиксировала его механоид во время погони — он, конечно, пытался его замаскировать, но мы проанализировали другие записи, на которые попал его корабль, и обнаружили совпадения. Поэтому мы быстро подтвердили свои подозрения. — И вы не стали в то время его искать? — Спросил Вульф. Ван Айлунь сделал паузу, а затем склонился еще ближе: — Сэр, вы же сами устроили скандал перед всем комитетом и потребовали прекратить расследование. Вы сказали, что раз Лу Синь уже мертв, а Чжаньлу снова в руках Союза, то любое дальнейшее преследование людей, связанных с делом, будет просто хладнокровным убийством… Адмирал, вы этого не помните? Вульф слегка нахмурил брови и некоторое время молчал, прежде чем ответить: — И правда… это произошло так давно — будто в прошлой жизни. Есть еще какая-то информация? — Да. Однажды Линь Цзинхэн отправился в Восьмую Галактику на очередную миссию по уничтожению пиратов. Я проверил его расписание из той экспедиции и обнаружил, что у него было свободное окно как раз в тот момент, когда его отряды пролетали неподалеку от планеты Кайли. Хотя командиры не так уж и редко покидают свой пост, когда армия в них не нуждается, чтобы нанести дипломатические визиты или просто отдохнуть, вы и сами знаете, что ничего подобного Линь Цзинхэн обычно не делал. — Ты предполагаешь, что он встречался с этим торговцем оружием. — Возможно. А еще я подозреваю, что он знал о существовании этого ребенка. Когда чуть позже он пропал в зоне Сердца Розы, то провел в Восьмой Галактике целых пять лет. Что могло заставить его так задержаться? И надо отдельно отметить, что в отчете о сравнении ДНК, который был направлен Генералу Дюку, за образец были взяты ткани мозга, а это очень странно, адмирал. Технически с этим нет проблем, но… такого рода исследования пришли к нам еще из Древней земной эры. У наших предков был ограниченный выбор технологий, поэтому они брали для тестов те ткани, которые было проще всего получить — мы и сейчас обычно действуем так же. Зачем же ему понадобилось использовать клетки мозга? Вульф медленно повернул голову к Ван Айлуню. Тот продолжал: — У АУГ есть данные о перезапуске Проекта «Нюйва» в Восьмой Галактике, который пришелся как раз на то время, когда погибла госпожа Лу. И я напоминаю вам, адмирал, что у нас также есть интересная информация, добытая с персонального устройства Хоупа, — и не только об этом пареньке Субботе, но и о других обитателях Восьмой Галактики. Премьер-министр Лу — Лу Бисин — однажды длительное время контактировал с новым штаммом Радужного вируса, но так и не заразился. Это вам о чем-нибудь говорит? Выслушав длинный доклад Ван Айлуня, Вульф несколько секунд смотрел на него, не говоря ни слова, а затем снова обернулся в сторону долины, на которую любовался до прихода секретаря. Он надолго затих, прикрыв глаза, как будто просто уснул. Ван Айлунь молча стоял в стороне и не двигался, спокойно ожидая ответа и не выказывая ни намека на раздражение. Генеральный секретарь всегда был на редкость терпеливым человеком, а за последние годы стал еще уравновешеннее. Он строго следовал приказам и обращался к адмиралу только тогда, когда это было уместно, а когда дело доходило до ответов на вопросы старика, то был покладист, словно ИИ. Если Вульф каким-то образом намекал на то, что секретарю нужно замолкнуть, тот тут же зарывал рот, а вместе с этим отбрасывал и любое любопытство, которое могло в нем проснуться. Будто ему от природы не было дано ни пытливости ума, ни желания выражать свои эмоции — точь в точь изысканная модель ИИ в человеческой коже. Если бы Вульф и правда уснул посреди разговора, Ван Айлунь запустил бы над беседкой защитный барьер, принес теплое одеяло, настроил температуру, а затем подготовил бы все необходимое в особняке и ушел. Он бы спокойно покинул имение, словно вышколенный слуга, нисколько не обижаясь на то, что его доклад был проигнорирован адмиралом. Многие слуги, считавшие себя сообразительными, не могли удержаться, чтобы не впасть в позерство перед хозяевами, так как же умудрялся Ван Айлунь при всей своей амбициозности оставаться таким равнодушным? Просто он привык тщательно скрывать свое пылкое сердце от пожилого адмирала. Вульф «отключился» примерно на пять минут, а затем неожиданно заговорил: — Пока держись подальше от Восьмой Галактики. Ван Айлунь отвел взгляд в сторону и мягко объяснил: — Адмирал, прошло уже 300 лет с момента Великого объединения Союза и исчезновения границ между национальностями и государствами. Боюсь, что их внезапное решение объявить о независимости вызовет… — Я знаю, что ты хочешь сказать, — перебил его Вульф. — Ты считаешь, что эти бунтари из Восьмой Галактики располагают технологиями Проекта «Нюйва». Они свободно совершают прыжки сквозь червоточины, а наши исследования в этой области еще в зачаточном состоянии. Они самостоятельно открыли этот портал в Первую Галактику и бесстрашно заявили о своем предательстве Союза, тем самым превратившись в часовую бомбу в зоне Сердца Розы. — Я действительно нахожу это поводом для беспокойства, — Ван Айлунь сжал губы. — Айлунь, у нас ушло так много времени, чтобы вычистить наши земли от этой ядовитой почвы, мы потратили столько усилий, чтобы заново посеять семена, — теперь нам нужно осторожно взрастить побеги. Пока растения в нашем саду еще не укоренились, нет смысла думать о том, как бы подрезать ветки деревьев во дворе у соседа. Не припомню, чтобы до объявления независимости Восьмой Галактикой вы относились к этим людям дружелюбно, — тихо ответил Вульф. — В обществе без разделения на территории и национальности зачастую рушатся все законы иерархии, что замедляет его развитие. Затем у населения медленно развивается специфический синдром клаустрофобии, и в этом нет ничего хорошего… Линь Цзинхэн понимал это еще в пятнадцать… неужели я снова должен тебе это объяснять? Опасный сосед — это не так уж и плохо для восстановленного Союза. Сейчас для нас наибольшую угрозу представляет эта группа террористов — Легион Свободы. Ван Айлунь, вновь услышав имя Линь Цзинхэна, почувствовал неприятный кислый привкус во рту. Но одновременно ему было жаль Вульфа. Каким бы влиятельным и хладнокровным ни был этот человек, возраст все равно взял свое, отразившись и на его физическом состоянии, и на эмоциональном восприятии. Сейчас он наверняка снова предавался воспоминаниям о прошлом. Эти ностальгические чувства стариков были похожи на тараканов, которые появлялись снова и снова, сколько бы ты с ними ни боролся. «Это никогда не закончится», — подумал про себя Ван Айлунь. Но секретарь не стал возражать Вульфу и безропотно отступил, осторожно изучая выражение лица собеседника. Вместо споров он решил прибегнуть к небольшой похвале: — Вы правы, Цзинхэн… Цзинхэн и правда гений своего поколения. Я никогда не встречал людей, подобных ему, кто был бы способен творить такие невероятные вещи. Ему даже удалось собрать Серебряную Десятку через шестнадцать лет — если бы он был нашим союзником, то одно упоминание его имени могло бы успокоить общественные волнения. Стоит только вспомнить, как он — верный своим убеждениям — недавно покинул зону Сердца Розы. В последнее время я много размышлял об этой ситуации, адмирал, и не мог не задаться вопросом: не перестарались ли мы тогда в Седьмой Галактике? Если бы он все еще был в Союзе и работал на нас… Вульф усмехнулся: — Это не имеет никакого отношения к его «убеждениям», Айлунь. У него, конечно, есть гордость и чувство собственного достоинства, но те его слова были лишь затравкой — с чего ты взял, что он стал бы показывать перед нами свои слабости? Он просто действовал в соответствии с непредвиденными обстоятельствами. В той ситуации шестнадцать лет назад… Если бы Линь Цзинхэн не застрял в Восьмой Галактике и обладал более точной информацией, если бы Серебряная Десятка не стала с таким упорством отстаивать Декларацию Свободы и не задержалась в пути… да даже если бы Линь Цзинхэн просто чуть раньше увидел список внутри «запретного плода», он наверняка взял бы инициативу с свои руки и сверг нашу власть в Союзе. Гражданскому населению свойственно восхищаться прославленными солдатами, и военные штабы тоже, скорее всего, последовали бы за ним. АУГ была расколота изнутри, и я сомневаюсь, что Хоуп решился бы стать его врагом. Пусть Войска Славы и вторглись в Первую Галактику, они одновременно оказались здесь в ловушке, поэтому избавиться от них было бы проще простого… Даже Цзиншу из-за его вмешательства, вероятно, залегла бы на дно, не желая ввязываться в войну. В тот момент вся судьба человечества была в руках Линь Цзинхэна. Нам пришлось бороться с неизбежным, чтобы выжить, — если мы не хотели потерпеть полное поражение, нам оставалось лишь избавиться от него. — Но сейчас все иначе. Альянс Союза и военных штабов силен, как никогда, и — что немаловажно — война уже закончилась. Линь Цзиншу — просто ненормальная террористка, а Цзинхэн упустил свою возможность повлиять на ситуацию, ему остается лишь принять все, как есть, — Ван Айлунь склонил голову еще ниже. — Вы и правда хорошо его знаете. — Позволь сказать тебе еще кое-что: раз Линь Цзинхэн решил промолчать в зоне Сердца Розы, он не откроет рта до конца жизни. По крайней мере, на ближайшие 200 лет Восьмая Галактика останется недружелюбным, но одновременно неотступным спутником Союза. Один пророк Эры освоения космического пространства сказал, что каждые пять лет нас ждут небольшие изменения, а каждое десятилетие — судьбоносные события. Если Восьмая Галактика способна так измениться за несколько лет, то почему не может Союз, тем более имея такую благодатную почву? Мы можем жить в гармонии, оставаясь одновременно союзниками и соперниками, глубоко уважающими друг друга, разве это плохо? — На этих словах глаза Вульфа засияли, несмотря на то, что он был дряхлым стариком в возрасте почти 320 лет. Его доводы были логичными и разумными и совсем не походили на глупое сентиментальное бормотание до этого. — Айлунь, иметь амбиции — это хорошо, но нельзя позволить им контролировать себя. Нужно понимать границы своих возможностей! Ван Айлунь искренне кивнул головой в ответ, но его рука за спиной сжалась в кулак. Вульф встал на ноги, опираясь на трость, и секретарь поспешно шагнул вперед, чтобы поддержать его. Уголок носа адмирала едва заметно дернулся, и старик пробормотал: — Аромат черных тюльпанов… моя «Ночная императрица» снова расцвела? Ван Айлунь прищурился, пытаясь уловить запах, а затем расслабленно ответил: — О, и правда? — «Ночная императрица» распустилась. Когда это происходит, значит, наступила годовщина его смерти, — произнес Вульф. — Восстановление мемориала закончено? Я хочу пойти повидаться с ним завтра. — С Адмиралом Линем? — Ван Айлунь изобразил на лице удивление. — Господин, разве годовщина смерти Адмирала Линя не была прямо перед тем, как Войска Славы вернули нам Вольто? Тогда мы организовали небольшую церемонию в Городе Ангелов, или вы забыли? Свет в глазах Вульфа потух, и они снова затуманились. Пожилой адмирал некоторое время смотрел на Ван Айлуня с нечитаемым выражением лица, пока наконец не вспомнил: — Хм… Ты прав, в Городе Ангелов… так и было… Странно, как я мог об этом забыть? Ван Айлунь невинно улыбнулся: — Сэр, вы слишком много размышляете и планируете каждый день. Вашу голову занимают мысли о всей человеческой цивилизации, поэтому моя задача — запоминать мелкие детали вместо вас. Если бы вы все могли держать в голове, я бы давно потерял работу. Осторожнее, смотрите под ноги. Свет в особняке адмирала медленно угас, и лишь уличные фонари и декоративные огни в саду сияли в ночной тьме. Ван Айлунь осторожно, словно добропорядочный сын, помог старику улечься в кровать, а затем покинул имение. На часах уже было за полночь, но когда-то секретарь жил в этом доме, а теперь круглосуточно находился на связи. С тех пор, как правительство переехало обратно на Вольто, Ван Айлунь больше не был личным секретарем Вульфа, а вместо этого занимал пост Генерального секретаря парламента Союза. Когда-то эта должность была в руках у Комитета Эдема, и предшественником Айлуня был член семьи Гордонов. Этот мужчина взял в жены первую красавицу Союза, а сам быстро стал костью в горле у Военного консульства. А вот Генеральный секретарь Ван даже находил время, чтобы навестить пожилого адмирала, поэтому в глазах Военного консульства все еще выглядел скромным и нерешительным личным помощником. Ван Айлунь нисколько не возражал против такого имиджа в их глазах и просто с присущим ему спокойствием принял пост, не забывая, кому обязан своим повышением. Ван Айлунь ввел маршрут на приборной панели своего автомобиля, и машина плавно поднялась в воздух, направляясь к терминалу, находившемуся в небе. Из его персонального устройства послышался неестественный механический голос, явно пропущенный через преобразователь: — Что сказал старый лев? — Кажется, старый лев растерял все свои зубы — он даже не может прожевать кусок свежего мяса, что он может сказать? — Недовольно усмехнулся Ван Айлунь. — Он планирует пригреть на груди эту гадюку, притворившись, что она не опасна. Решил поиграть в «добросердечного соседа», как будто не он чуть раньше приказал выдернуть эту сорную траву с корнем. — Не нахожу в этом ничего удивительного, — сказал голос, искаженный устройством. — Но волноваться не о чем. Он почти труп, зарытый в земле. Будьте терпеливее, Айлунь… Если он хочет притвориться добрым соседом, позвольте ему это сделать. Со временем мы наладим с ними нормальные дипломатические отношения. Если не получится, мы создадим такие условия, при которых у них не останется выбора — эта независимая галактика не может навечно остаться незапятнанной. На лице Ван Айлуня промелькнуло беспокойство. Человек, говоривший сквозь преобразователь голоса, внезапно спросил: — Скажите, по душе ли ему моя «Ночная императрица»? — Ах, да, это и правда маленькое волшебство… Как вы смогли заполучить ее? — Ван Айлунь слегка расслабился. На другом конце послышался тихий смешок, неприятно искаженный устройством. Сложно было определить пол или возраст говорившего, но от этого смеха почему-то хотелось прикрыть уши: — У нас есть специалисты, которые работают над такими проектами. Все вы, стоящие у власти, только и думаете, что о боеголовках, механоидах и прочих скучных бездушных вещах. Никого не беспокоят те, кто внутри механоидов, как будто война не зависит от личных навыков и опыта. Лично я по многим параметрам не могу сравниться с военными, поэтому мне приходится торговать, чтобы обеспечить себя оружием для самозащиты, и в мою зону интересов входят всякие интересные товары. Кстати, несмотря на все ваши мечты о полностью роботизированной армии, разве вам все еще не нужны люди, чтобы ей командовать? Надеюсь на плодотворное сотрудничество с вами, Генеральный секретарь Ван. Услышав название своей должности, Ван Айлунь едва заметно улыбнулся. Сейчас он был в машине совсем один, поэтому наконец позволил себе расслабиться — на его лице отразились ничем не прикрытые жадность и жажда власти. После взятия Сербии в заложники, вокруг планеты и близлежащих станций медленно, но верно росло потребление «опиума». Раньше биочипы считались нелегальной заменой Эдема. Даже без активной пропаганды Союза, все и так знали, что это незаконные наркотики, поэтому остерегались их. Но после инцидента с захватом планеты люди осознали, что члены Легиона Свободы все это время жили среди них, и будучи носителями биочипов, оказались самыми сильными, дисциплинированными и эмоционально стабильными членами общества. В головах населения это никак не взялось с образом наркозависимых. Во время битвы большая часть отрядов Легиона Свободы находилась за пределами атмосферы, и пираты без раздумий уничтожили множество гражданских кораблей. Но вот люди, оставшиеся на планете, были вообще не в курсе произошедшего. Пираты, «взявшие их в заложники», захватили лишь правительственные и военные объекты на маленькой планете и были достаточно дружелюбны по отношению к мирному населению. Многие из них даже стучались в двери жителей, чтобы извиниться за доставленные неудобства и оставить небольшие подарки. Большая часть граждан просто узнала через третьи руки, что планету взяли под контроль пираты, а позже растерянно погрузилась на космические корабли и была неожиданно спасена после вмешательства Серебряной Десятки. По планете начала распространяться теория заговора, согласно которой Легион Свободы был незаслуженно окрещен Союзом пиратской группировкой, а «опиум» на самом деле вовсе не был наркотиком, а создавался как продвинутая версия Эдема для ускорения эволюции человека. Затем правительство решило, что не может позволить этим «сверхлюдям» свободно перемещаться по Союзу и сфабриковала историю о пиратах, чтобы запудрить мозги населению. — Взгляните, госпожа, — исследователь в белом лабораторном халате раскрыл перед Линь Цзиншу большую карту галактик. На ней все территории проживания людей были отмечены разными цветами — от белого, розового и красного до темно-коричневого и почти черного. Чем темнее был цвет зоны, тем больше в ней были распространены биочипы. — Несколько белых зон — это те места, где использование биочипов первого поколения не превышает 3%, и для работы с ними понадобится составить долгосрочные планы освоения рынка. В розовых и красных зонах количество носителей более 8%, а это значит, что они уже начинают сбиваться в группы и создавать свои маленькие сообщества. Это очень интересное пограничное значение: по статистике, как только мы переходим это порог, распространение биочипов становится гораздо быстрее. Темно-коричневые зоны — это территории, где свыше 30% населения использует «опиум», и как только мы достигаем этого значения, мы получаем контроль над этими землями. В зонах черного цвета уже есть носители чипов второго поколения, а местные жители добровольно приняли наши идеалы построения общества, поэтому им позволено сменить свои биочипы на постоянные и приобрести официальный статус граждан нашего «королевства» — это именно то, к чему мы стремимся. Большая часть территорий, на которых мы смогли добиться таких результатов, находится возле границ галактик. По моему мнению, наша долгосрочная стратегия должна фокусироваться на красных зонах, если мы хотим укрепить свое положение и увеличить доходы. Линь Цзиншу слегка кивнула, выслушав доклад, и перевела взгляд на абсолютно белоснежную зону на карте — независимую Восьмую Галактику. «Разве родители не научили тебя, что нельзя всю жизнь прятаться под маской?» «Ах ты ублюдок, так хочется погибнуть от моих рук?!» Этот голос продолжал звучать в голове Линь Цзиншу, и она до боли сжала руки в кулаки. *** В абсолютно белой зоне — Восьмой Галактике — ночное небо Цимина было усыпано звездами. Премьер-министра Лу так и подмывало повесить на свою входную дверь огромную табличку «Не беспокоить». Лу Бисин относился к типичным экстравертам. Разница между интровертами и экстравертами не в их способности социализироваться или взаимодействовать с людьми, а в способе, которым они восстанавливают свою энергию — используя внутренние источники сил или внешние. Когда Лу Бисин был еще совсем молод, его переполняло природное любопытство, и он с удовольствием общался со всеми людьми, которых встречал на своем пути. Даже в самые тяжелые и мучительные дни последних шестнадцати лет, превративших его в замкнутого и сдержанного человека, он все равно заряжался энергией с помощью внешних взаимодействий. Например, ему куда проще давалось взять на себя ответственность за других людей и руководить их работой, чем просто сидеть по ночам одному взаперти, предаваясь размышлениям. Но каким бы экстравертом ни был человек, ему все еще нужно личное пространство. С тех пор, как Серебряная Десятка заявилась на экскурсию в таинственный дом своего командующего, Лу Бисин совсем лишился возможности провести время наедине с Линь Цзинхэном. Сначала, пользуясь молчаливым согласием владельцев дома, эти хулиганы веселились в их гостиной почти всю ночь напролет. В доме было недостаточно гостевых комнат, поэтому Чжаньлу пришлось достать спальные мешки и завернуть в них гостей прямо на полу, словно буррито. Издалека помещение напоминало пекарню, полную свежеиспеченных батонов хлеба. Лу Бисину, безусловно, было, что сказать по этому поводу, но он так и не смог выдавить из себя ни слова и смирился с неизбежным. Только они наконец смогли выгнать эту шумную толпу, как на следующий день Туран решила нанести визит в одиночку. Все последние шестнадцать лет тот случай в лифте стоял костью в горле Лу Бисина и Туран, отдаваясь болью в сердцах обоих. Теперь они все-таки решили откровенно поговорить о случившемся, а Линь Цзинхэн тихо устроился неподалеку с половиной бутылки крепкого алкоголя. Туран наконец выплеснула все, что мечтала сказать многие годы, включая то, о чем стоило бы промолчать. Наконец вытащив этот нож из своего сердца, она оставила в нем глубокую кровоточащую рану, приносившую мучительную боль. К счастью, присутствие живого и здорового Линь Цзинхэна, сидевшего рядом с ней, помогло ей справиться с прошлыми травмами и снова взять себя в руки. Острое лезвие было извлечено, а значит рана постепенно перестанет кровоточить и однажды заживет. Члены Серебряной Десятки были незаменимыми соратниками Линь Цзинхэна, поэтому возможность открыто признать перед ними отношения с командующим была для Лу Бисина просто благословением свыше. И готовность Туран честно поделиться своими мыслями тоже дорогого стоила. Но на третий день Хуан Цзиншу взяла выходной и воспользовалась этим временем, чтобы навестить Лу Бисина, а заодно привела с собой и всех своих одноклассников. На четвертый день зашел Доктор Хардин. У пожилого ученого было крайне неоднозначное отношение к Проекту «Нюйва», поэтому он без умолку болтал на эту тему, пока Лу Бисин чуть не уснул прямо в кресле. На пятый день в дом без приглашения ворвался Томас, притащив за собой весь Третий Отряд, чтобы обсудить со знаменитым Инженером 001 технологии, используемые в разных галактиках. На шестой день… Через десять дней Лу Бисин наконец окончательно вышел из себя. Вечером накануне выходного дня Линь Цзинхэн вернулся домой в свое обычное время и сразу получил на персональное устройство сообщение от Лу Бисина. Премьер-министр сказал, что находится в каком-то отеле Города Млечного Пути на официальной встрече с новыми чиновниками, прибывшими с других планет. Линь Цзинхэн раздраженно цокнул языком: Лу Бисин вовсе не обязан был отчитываться перед ним о своем рабочем расписании, но раз в своем послании он обозначил точный адрес отеля, то явно ждал, что командующий приедет, чтобы забрать его домой. Вскоре Линь Цзинхэн прибыл на место, но робот, обслуживающий посетителей, сообщил ему, что банкет уже закончился. Премьер-министр Лу выпил немного лишнего, поэтому отдыхал наверху в своем номере. Командующий поднялся на нужный этаж и приложил ладонь к двери — та сразу автоматически открылась, так как Лу Бисин всегда давал ему специальный доступ к любым помещениям, которыми пользовался. В небольшом холле при входе в номер был выключен свет. Линь Цзинхэн шагнул внутрь и спросил, пока его глаза медленно привыкали к темноте: — Ты не спишь? Хочешь поехать домой и… Не успел он договорить, как почувствовал резкое движение воздуха рядом со своим ухом. Линь Цзинхэн настороженно отступил назад и понял, что дверь за ним автоматически закрылась. В следующее мгновение кто-то прижал командующего к двери за его спиной. Прим.пер.: хо-хо))