Отбракованные (Некондиция)

— Генерал Туран, поговаривают, что Команда межгалактических исследований на той стороне червоточины наткнулась на армию Союза. Что именно творится за пределами галактики? Стоит ли нам ожидать восстановления отношений с Союзом в будущем? Станет ли Восьмая Галактика снова его частью? Сохраняется ли риск нападения на наши флоты? — Я смотрю, вы неплохо осведомлены. Кажется, кое-кому из команды нужно пройти повторный тренинг на тему конфиденциальности информации, — Туран уверенно улыбнулась в камеру. — Мы с группой стратегов все еще не закончили анализ ситуации за пределами галактики. Но будьте уверены, что в независимости от того, какое направление движения мы выберем в будущем, безопасность и свобода Восьмой Галактики останутся нашей первостепенной задачей. Пока вероятность того, что крупные военные флоты извне смогут попасть к нам сквозь червоточину, кажется ничтожно малой, поэтому сейчас Восьмая Галактика находится в безопасности, не стоит беспокоиться. — Генерал Туран, мы слышали, что премьер-министр сделал шокирующее заявление перед вооруженными силами Союза. Вокруг этого инцидента тут же возникло много сплетен и слухов, планирует ли правительство сделать официальное заявление, чтобы прояснить ситуацию? — Премьер-министр и члены Команды межгалактических исследований сейчас отдыхают после долгой поездки и решают срочные вопросы. Вы и сами наверняка догадываетесь, как опасен и сложен прыжок через природную червоточину, поэтому я надеюсь, что вы дадите им время прийти в себя. Правительство Восьмой Галактики всегда соблюдает максимальную прозрачность в своих действиях. Скоро вся важная информация появится в официальных источниках. — Генерал Туран, а правда, что Командующий Линь… Пуассон завороженно смотрел, как Туран профессионально общается с репортерами вот уже полчаса, не проявляя никаких признаков раздражения, и в какой-то момент пихнул локтем Капитана Первого Отряда, стоявшего рядом: — Эй, а ты помнишь, как она натворила столько дел во время отпуска, что на нее поступили жалобы в Военное консульство? Тогда Серебряную Крепость осаждали журналисты, и она прямо у всех на глазах выдала… Капитан Первого Отряда Фрэнк Ли протянул ему сигарету местного производства: — На, попробуй… да, помню, она тогда сказала: «Я не могу сделать никакого заявления, потому что командующий велел мне больше не пороть чушь, но я могу перед всеми раздеться, как насчет этого?» Пуассон взял предложенную сигарету и покачал головой. Улыбка сошла с его лица, и он произнес: — И ситуация, и люди изменились. Теперь, вспоминая о тех днях, мне кажется, что тогда все было здорово… Думаю, командующий планирует остаться в Восьмой Галактике, что скажешь? Ли несколько секунд молчал, прежде чем ответить: — Раз уж Первый Отряд откликнулся на его зов, то последует за ним до конца. — Восьмая Галактика объявила о выходе из состава Союза — когда-то мы назвали бы их за это пиратами, — Пуассон одарил товарища долгим взглядом. — Так кто же мы теперь? Собирается ли командующий и впрямь предать Союз? Если однажды мы попадем под перекрестный огонь между Восьмой Галактикой и армией Союза, придется ли нам обернуть свои орудия против тех, кого мы когда-то защищали? — Вероятно, нашему поколению не нужно будет взваливать на себя неподъемный груз борьбы против Союза, частью которого мы тоже раньше были. В Союзе вот уже почти два десятка лет творится хаос, я уверен, они сейчас не хотят наживать новых врагов. Все трансферные порталы в Восьмую Галактику уничтожены, и никому не нужны лишние проблемы. Кроме того, если этот человек и вправду сын Командующего Лу Синя, Союз проявит к нему учтивость из уважения к военным штабам. Если все сложится удачно, мы будем мирно сосуществовать, соблюдая границы друг друга. Можно просто притворяться дружелюбными и цивилизованными, вместе бороться против общих врагов, а за кулисами продолжать вести свою игру, — ответил Ли. — Если этого получится добиться, я лучше останусь здесь. Пуассон поднял на него взгляд. — В Союзе всегда было напряженно и опасно, я устал находиться в обществе этих людей, — продолжал Ли. — Восьмая Галактика другая… Эта территория, некогда объятая огнем войн и катастроф и вынужденная взорвать трансферные порталы на собственных границах, чтобы изолироваться… похожа на чудо, раз не превратилась в большую военную базу. Не стала она и притоном пиратов. Местные обитатели даже готовы тратить деньги на разработку противоракетных систем и межгалактические исследования. Это ли не тяга к жизни и развитию? Та самая, которую так часто проявляют выжившие? Под конец Эры освоения космоса один ученый-нигилист, изучавший социологию, выдвинул теорию о выживших. Вот, что он сказал: «С самых древних времен, когда человечество только вышло из дремучего леса, оно боролось со своим окружением: за территории, затем за планеты и, наконец, за всю вселенную. Сейчас мы на вершине цивилизации — нам остается либо отвергнуть ее, либо продолжать путь вдоль обрыва. Любое небольшое открытие или изобретение может оказать невероятное влияние на жизнь человека. Изменения будут все заметнее, а эффект от них существеннее. Но человечество по-прежнему останется хрупким и испорченным. Мы все словно психопаты со смертельным оружием в руках, а разрушить нашу цивилизацию с каждым днем становится все проще. Мы и дальше будем плутать впотьмах — никто не может предсказать, приведет ли следующий шаг в рай или ад. Тем не менее, людям свойственна удивительная жажда жизни, которая позволяет нам снова и снова восставать из пепла. Когда мир разрушен до основания, обязательно появляются избранные, которые смогли выжить. Им суждено пройти сквозь чудовищную боль исторических событий, шагая по тернистому пути, но все же возродить наследие человечества». — Ты прав, — пробормотал Пуассон. — Они здесь даже продолжают верить в Декларацию Свободы Командующего Лу… Кстати, ты ничего не слышал от нашего командующего? Эту привычку Линь Цзинхэна знали все его солдаты: как только Серебряная Десятка собиралась вместе, он выбирал надежного подчиненного, через которого передавал приказы остальным членам команды. Если им оказывался не Пуассон Юнг из Третьего Отряда, то обычно эта честь выпадала Фрэнку Ли из Первого. С остальными хулиганами Серебряной Десятки он предпочитал не связываться. — Да, точно, я недавно получил от него сообщение. Командующий велел нам отдохнуть дня три и устроиться на новом месте, — ответил Ли. — Он даже предложил нам посмотреть Восьмую Галактику и попросил Туран все для нас организовать… и твой брат с ним на этот раз солидарен. Еще до того, как командующий официально отпустил нас, он уже включил режим туриста. — Клянусь, этот несносный придурок Тома… — Пуассон расстроенно запихал в рот сигарету, заставляя себя прекратить жаловаться. Затем, будто внезапно о чем-то вспомнив, он резко обернулся и спросил. — Кстати, тебе не показалось, что отношения нашего командующего с этим Премьер-министром Лу несколько подозрительные? Объект их сплетен — Линь Цзинхэн — прямо сейчас стоял посреди кухни и был мрачнее тучи. Он взял длинный предмет, похожий на веретено с намотанной на него стальной проволокой, из ладони робота — командующий никак не мог сообразить, для чего используется это приспособление, но судя по форме, им что-то нужно было смешивать или взбивать, — и осторожно опустил его в кастрюлю, где сейчас кипели чайные листья. Из стены тихо показалась механическая рука. Всемогущий цифровой дворецкий некоторое время молча наблюдал, а затем все же решил спросить: — Сэр, что вы делаете с чаем? — Увеличиваю скорость его заваривания, — Линь Цзинхэн, не поднимая головы, проверил силу нагрева с помощью своего персонального устройства. После сверки со стандартным рецептом, на экране появилась красная надпись: «Слишком высокая температура». Линь Цзинхэн тихо охнул и убавил огонь. Персональное устройство снова выдало предупреждение, теперь уже шрифтом синего цвета: «Температура недостаточная». Линь Цзинхэн: — … «Что это за фигня?» Чжаньлу вновь подал голос: — Книга рецептов, зашитая в вашем персональном устройстве, — это самое свежее издание «Гида гурмана», которое требует использования специального кухонного оборудования. Все инструменты здесь используются очень редко и давно устарели, поэтому у них недостаточно функций. Хотите я обновлю все кухонные системы для вас? Линь Цзинхэн несколько мгновений обдумывал его предложение и пришел к выводу, что приготовление еды все равно сводится к простому нагреву. До тех пор, пока у него была плита, качество оборудования не играло большой роли, поэтому он отмахнулся от совета Чжаньлу. Чжаньлу не унимался: — Кстати, сэр, инструмент у вас в руках называется венчиком и представляет из себя ручной аналог миксера для взбивания яиц. Рука Линь Цзинхэна застыла в воздухе, но он ответил со стоическим спокойствием: — Идиот, думаешь, я не в курсе? Я тщательно перемешиваю чай, чтобы он равномерно нагревался и хорошо заварился, тебе что-то не нравится? — Нет, что вы, ваш творческий подход, безусловно, говорит о хорошем чувстве юмора, хахаха, — искренне ответил Чжаньлу. Линь Цзинхэн выключил плиту с таким тягостным выражением лица, будто тревожился о судьбах человечества, а затем налил темно-красный чай в чашку сквозь ситечко. Чжаньлу опять не удержался от замечания: — Сэр, вам стоит использовать более мелкое ситечко, потому что то, которое вы сейчас держите, не может тщательно отфильтровать жидкость. «Это ведь всего лишь чертово ситечко, почему справиться с ним сложнее, чем с ракетной установкой?» — Подумал про себя Линь Цзинхэн. — «Это просто нелепо». Но он все еще был полон решимости до последнего притворяться знающим перед Чжаньлу, поэтому ответил как можно более равнодушно: — Я знаю, я просто планирую дважды его отфильтровать. Чжаньлу, неспособный считать эмоции командующего, продолжал придираться: — Но увеличение количества неэффективных прогонов сквозь фильтр не… — Ты все сказал? — Оборвал его Линь Цзинхэн. — Почему у тебя так много дурацких предположений? Думаешь, что раз я теперь не могу тебя заткнуть, тебе позволено творить все, что душе угодно? Когда Лу Бисин поспешно сбежал вниз по ступеням, с его влажных после душа волос все еще капала вода. Он даже не стал их сушить, а сразу кинулся на первый этаж, где увидел Линь Цзинхэна и наконец вздохнул с облегчением. Линь Цзинхэн услышал торопливые шаги молодого мужчины, обернулся и кинул на него быстрый взгляд. Затем он вытащил надоедливую механическую руку Чжаньлу из стены и кинул ее в любопытного Попкорна, который тайком выглядывал из-за двери. Попкорн был на редкость пугливой змеей — испытав настоящий шок от того, что в него запустили роботизированной рукой, он бросился наутек, не обращая внимания на Чжаньлу, прицепившегося к его длинному телу. Уголки губ Лу Бисина слегка изогнулись, он облокотился на перила и сел на ступени. Разглядывая Линь Цзинхэна сквозь опоры перил, он чувствовал себя так, будто парил в облаках, избавившись от оков гравитации Цимина, — все происходящее казалось ему нереальным и похожим на удивительный сон. После того, как эффект релаксанта Номер 6 окончательно рассеялся, Лу Бисин быстро взял под контроль свои льющиеся через край эмоции. Способность сохранять внешнее спокойствие, когда сердце рвется от чувств, нельзя воспитать за одну ночь, но и привычку все держать в себе сразу не искоренишь. После воссоединения с Линем его душу наполнял нескончаемый поток эмоций, но наружу они почти не просачивались, поэтому он не мог их толком выразить. Бушующие волны давно сдерживаемых чувств томились где-то на дне этой пропасти, тяжело стучали в сердце Лу Бисина, но не находили выхода в словах. И по какой-то причине он не мог заставить себя спросить Линь Цзинхэна, где тот был все эти годы и что делал. Осторожно потерев ладони в попытке согреть свои одеревеневшие пальцы, Лу Бисин подумал: «Чего я боюсь?» За последние годы он уже привык тщательно обдумывать свои чувства и действия, потому что если он сам не ставил их под сомнение, никто другой и подавно бы не решился задавать вопросы. Чуть более навязчивые старшие советники то и дело спрашивали про трудности, с которыми приходилось сталкиваться молодому наивному мужчине, но никто не пытался лезть в личные дела премьер-министра. Лу Бисин прекрасно понимал, что какими бы болезненными и ужасными ни оказались слова командующего, он должен был выслушать их — желал он того или нет. Ведь если продолжать держать в себе невысказанные мысли и игнорировать их существование, это однажды обернется непредсказуемой катастрофой. Как, например, произошло с Лу Бисином, когда он решил затеять свой опасный эксперимент с клонированием. Но прямо сейчас он инстинктивно хотел избежать обсуждения событий последних шестнадцати лет. За то время, пока Лу Бисин чувствовал себя живым лишь в своих снах, он обрел новый навык. Зная, что человек из его сна испарится в момент пробуждения, он научился отпускать себя в сновидениях, наслаждаясь ими в моменте и отсчитывая мгновения до неминуемого конца. Все его глубоко скрываемые мысли высвобождались в этих снах, словно он скидывал с себя оковы настоящего и возвращался в прошлое. Но когда его невероятные мечты на самом деле сбылись, этот ценный навык сам собой пропал. В его сердце теснилось слишком много слов и эмоций, которые он не мог высказать. Все его тело было охвачено низменными желаниями, оплетено любовью, ненавистью и мучительным страхом, разъедавшим его душу изнутри. Эти хаотичные чувства раздирали его на части, опуская в глубины преисподней и вытаскивая обратно до тех пор, пока ему не начало казаться, что смерть — не такой уж плохой исход. Пытаясь справиться с внутренним раздором, Лу Бисин медленно поднял голову и обнаружил, что перед его лицом замерла чашка. — Свежезаваренный чай с молоком, — Линь Цзинхэн протянул вторую руку и зарылся пальцами во влажные волосы Лу Бисина, осторожно убрав со лба молодого мужчины непослушную прядь. Небольшие мозоли на кончиках пальцев командующего послали электрический разряд по коже Лу Бисина. — Попробуй. Разве мог оказаться вкусным чай, заваренный с помощью венчика? Любой человек с нормальными вкусовыми рецепторами, привыкший к хорошему чаю, счел бы этот напиток просто отвратительным теплым молоком, разведенным с водой. Но мозг Лу Бисина абсолютно проигнорировал вкус «чая с молоком» и вместо этого тут же подкинул ему кучу комплиментов этому странному молочному вареву. Тщательно спрятав в своем сердце всю неуверенность, он ответил совершенно спокойно: — Такой мужчина, как ты, всю жизнь выживавший на питательных батончиках, и вправду знает, как готовить? Линь Цзинхэн не улыбнулся в ответ, лишь внимательно разглядывая лицо Лу Бисина. — Что случилось? — Спросил молодой премьер-министр. Линь Цзинхэн обхватил пальцами его ладонь, все еще державшую чашку, поднес напиток к губам и сделал маленький глоток, тут же нахмурившись: — Я попрошу Чжаньлу заварить тебе другой чай. Рука Лу Бисина крепче сжалась на ручке кружки: — Погоди, все в порядке. Он неловко замолчал, пытаясь вызвать из памяти собственную способность говорить бесстыдную ерунду: — Даже если ты дашь мне стакан холодной воды, она тут же станет для меня сладкой, как мед, я… Лу Бисин уставился на мужчину перед собой и внезапно забыл все слова — казалось, неловкость заполнила все пространство вокруг них. Линь Цзинхэн смотрел в его глаза с невероятным терпением, которому научился, пока снова и снова пытался отправить сигнал через блокаду галактической тюрьмы. Лу Бисину под этим взглядом стало неуютно, и он инстинктивно отвернулся. — Не помнишь, что нужно говорить? — Линь Цзинхэн встал на нижнюю ступень лестницы и немного наклонился. — Давай я подскажу. Если в голову твоего незадачливого партнера однажды взбредет идея приготовить кучу отвратительной еды и накормить тебя, а затем он припрет тебя к стенке и потребует оценить вкус, тебе стоит… В следующее мгновение он отхлебнул еще глоток из чашки с варевом, притянул Лу Бисина к себе, прижался к губам молодого мужчины и влил ему в рот напиток. Лу Бисин округлил глаза, его зрачки слегка сузились от удивления, и он от растерянности разом проглотил всю жидкость. Линь Цзинхэн вытер уголок его губ пальцем и продолжил объяснять: — Затем ты должен сказать мне: «Попробуй сам и скажи, вкусно ли»… Запомнил? Лу Бисин на короткое мгновение потерял дар речи. Он судорожно вдохнул, поперхнулся чаем, который не успел до конца проглотить, и отвернулся, закашлявшись. Линь Цзинхэн забрал из его рук чашку и постучал костяшками пальцев по перилам. Цифровой дворецкий, все это время ошивавшийся где-то в доме, вытянул механическую руку из-под лестницы и забрал посуду. Линь Цзинхэн несколько секунд раздумывал, а затем поднялся по ступеням и сел рядом с Лу Бисином. Он взял мужчину за запястье, приложил свое персональное устройство к его и установил специальное приложение для отслеживания местоположения. Лу Бисин только успел откашляться, когда услышал едва различимый сигнал, который издало его персональное устройство. На экране всплыло короткое уведомление: «Одностороннее отслеживание местоположения успешно подключено». Вскоре над его запястьем развернулась небольшая карта. На ней появилась красная точка, обозначавшая локацию Линь Цзинхэна, — легкое прикосновение к ней запускало видеонаблюдение за окружением Линя с помощью персонального устройства самого командующего. Лу Бисин был ошарашен: — Погоди, ты… Обычно лишь родители и законные опекуны детей младше шести лет устанавливали функцию слежения на персональном устройстве своего чада, чтобы в любой момент знать, что с ним происходит. И в таком случае система работала в обе стороны: ребенок тоже имел возможность с помощью нее отыскать родителей. Единственным местом, где использовалось одностороннее слежение, была тюрьма, где маячок служил невидимыми кандалами для заключенных. Линь Цзинхэн накрыл ладонь Лу Бисина своей: — Если не хочешь меня видеть, просто выключи. Одержимость, словно страшный демон, прочно поселилась в сердце Лу Бисина и отчаянно выла из-за прутьев клетки, в которую он ее заточил. Она была жестоким монстром, объятым уродливыми желаниями, — Лу Бисин запер ее внутри, используя собственное тело как тюрьму, и теперь никак не мог позволить ей вырваться наружу и кого-то ранить, пусть даже это и разрушало его изнутри. Лу Бисину казалось, что он охотник на демонов, который из последних сил сдерживал чудовищного зверя, уже изранив свои ладони в кровь. А затем чья-то рука потянулась сквозь прутья, легонько похлопала чудище по голове и скормила ему кусок свежего мяса. Лу Бисин в неверии смотрел на монстра, который наконец опустил голову и улегся на землю, замолкнув впервые за долгие годы. — Я знал, что в зоне Сердца Розы есть природные червоточины, и кажется, ты уже тоже обо всем догадался. Я пролетел сквозь эту территорию, когда впервые попал в Восьмую Галактику, — произнес Линь Цзинхэн. — Но лишь спустя шестнадцать лет я смог попытать удачу, чтобы вернуться. Ты хочешь знать, что случилось после того, как вооруженные силы Седьмой и Восьмой галактик попали в западню? Глаза Лу Бисина едва заметно заблестели от волнения. — Если готов слушать, то спрашивай, — прямо заявил Линь Цзинхэн. — Если ты не спросишь, я не расскажу.