Отбракованные (Некондиция)

Последние несколько лет в жизни Линь Цзинхэна, по иронии, полностью отсутствовали болтуны. Пока он на протяжении четырнадцати лет был заключен в галактической тюрьме, лишь Доктор Хардин время от времени донимал его историями о прошлом и жизни разных галактик. Он даже заметил, что его терпимость к пустым разговорам серьезно возросла, а тяжелый характер смягчился, но когда Чжаньлу рассказал ему про имплантацию биочипа, Линь Цзинхэн не смог сдержать гнев. — Что ты сказал? — Линь Цзинхэн потянул руку из хватки Лу Бисина, но пальцы спавшего премьер-министра лишь сильнее сжали его запястье. Ладони Лу Бисина были словно прочные стальные наручники, нарушавшие все права заключенных, — их захват был таким холодным и крепким, что Линь Цзинхэну показалось, будто его кости болезненно затрещали. Эта нечеловеческая сила лишь раздула пламя гнева в его сердце, так как явно указывала на эффект имплантации биочипа. — Вот ублюдок! Словно почувствовав, что Линь Цзинхэн пытается вырваться, Лу Бисин задышал тяжелее, все его тело инстинктивно съежилось от боли, и он ударился лбом о стенку медицинской капсулы. Сердце Линь Цзинхэна пропустило удар — вся его ярость тут же испарилась, уступив место мучительной тревоге: — Что с ним? — Не волнуйтесь, это просто побочный эффект от релаксанта Номер 6, — объяснил Чжаньлу. — Этот препарат вызывает кратковременное расстройство мозговой активности, что часто выражается в низком качестве сна пациентов. В такие моменты их легко разбудить, но пребывая в глубоком забытьи, они иногда начинают говорить или ходить во сне. Линь Цзинхэн тут же нашел, к чему придраться: — Вы модифицировали релаксанты аж до 6-го уровня, как же получилось, что побочные эффекты стали только хуже? — Во-первых, Номер 6 — это побочный продукт разработки других препаратов, а не новая разновидность существующих релаксантов, и используется он крайне редко. Во-вторых, по крайней мере проблема мышечных судорог решена. А в экстренных ситуациях Номер 6 может значительно повысить совместимость с ментальными сетями… Линь Цзинхэн вовсе не желал выслушивать полную инструкцию по применению препарата, поэтому перебил ИИ: — Просто скажи, что мне нужно делать. — Ничего, — ответил Чжаньлу. — Просто оставайтесь на месте, не шумите и старайтесь не тревожить его сон. То есть… попытка высвободить руку из этой мертвой хватки потревожила сон Лу Бисина? Линь Цзинхэн некоторое время внимательно смотрел на мужчину, а затем осторожно присел на край медицинской капсулы. Успокоив дыхание, но все еще ощущая тяжесть на сердце, он утомленно вздохнул: — Ну и на что ты годен, раз не остановил его? — В то время у меня были отозваны все разрешения, а когда я восстановил доступ ко всем функциям, то так и не смог адекватно оценить риски от извлечения боичипа, потому что не располагал необходимыми исследовательскими данными. Я решил, что если насильно избавлюсь от биочипа, то могу серьезно навредить Ректору Лу, — терпеливо объяснил Чжаньлу. — Но после того, как я получил необходимые разрешения, я практически в 100% случаев успеваю остановить иррациональные порывы моего хозяина. Линь Цзинхэн поднял взгляд на небольшую механическую руку. Это было подобие прежней формы Чжаньлу, но с несколько странными пропорциями. Командующий и сам не понимал, что именно не так с роботизированной рукой, но ИИ неуловимо напоминал ему простенькую старую игрушку. Он наконец сдался и позволил Чжаньлу рассказать о своих достижениях: — Например? — Например, однажды он попытался клонировать вас из пряди волос. Линь Цзинхэн: — … Чжаньлу предусмотрительно напомнил: — Как я и говорил, вам нужно оставаться спокойным и вести себя тихо. Конечно, каким бы невероятным ни был этот ИИ, он все еще не мог в полной мере понять человеческие эмоции. Реакция Линя была на удивление бесстрастной, он даже казался растерянным, когда опустил голову и молча уставился на Лу Бисина, спавшего в медицинской капсуле. Внешность молодого мужчины не особо изменилась — люди младше 100 лет при помощи медицинского оборудования могли без усилий поддерживать молодость. И будучи премьер-министром Восьмой Галактики, он, безусловно, должен был каждый день заботиться о своем имидже. Линь Цзинхэн рассматривал эти знакомые черты, и ему внезапно показалось, что он вернулся в тот день шестнадцать лет назад, когда оставил Лу Бисина и отправился на границу Седьмой и Восьмой галактик… Это был солнечный день в Городе Млечного Пути. Он держал свой пиджак в руках, а в зубах зажал одну из белых перчаток, одновременно тщательно натягивая вторую на свои пальцы. Сквозь стиснутые зубы он обратился к Лу Бисину: — Я ухожу. Лу Бисин подбежал к нему и обнял со спины, приклеившись к командующему, словно нетерпеливый ребенок. Шаловливые руки, обхватившие Линь Цзинхэна, тискали и сжимали его в попытке не дать ему уйти: — Давай поспорим. Спорю, что ты вернешься нескоро. — Я не буду с тобой дурачиться, — ответил Линь Цзинхэн. — Я тоже так думаю… прекрати, я ведь только что застегнул одежду! — Это называется эмоциональным интеллектом, мой командующий, — вздохнул Лу Бисин. — Ну почему ты даже не пытаешься развиваться в этом направлении? Клянусь, если бы не твоя внешность, ты бы навсегда остался одиноким… давай я покажу тебе, как надо отвечать. Ты должен сказать: «Детка, я спорю, что солнце Восьмой Галактики завтра взойдет на востоке планеты». Линь Цзинхэн не поддавался: — Спасибо, но нет, я уверен, что мой мозг еще работает нормально… так что заканчивай со своими уловками. — А я бы ответил тебе: «Конечно, я спорю, что солнце взойдет на западе», — Лу Бисин по привычке проигнорировал упрямого командующего и смело взглянул в его осуждающие глаза. — И тогда я смогу проиграть самого себя тебе. Линь Цзинхэн: — … — Поэтому я хочу поспорить, что ты вернешься домой нескоро. Каждый день, проведенный вдали от меня, тебе придется восполнить после возвращения. И в такие дни ты будешь делать все, о чем я попрошу… например, тебе будет запрещено носить дома рубашку… эй! Линь Цзинхэн не знал, плакать ему или смеяться над этими приставаниями, поэтому просто схватил мужчину перед собой и заткнул его шумный рот глубоким поцелуем, в надежде, что тот потеряет дар речи. Затем командующий ушел, удовлетворенный собственной находчивостью и бросив короткое: — Ах ты маленький бесстыдник. Эти воспоминания разбились на осколки и снова собрались перед глазами Линь Цзинхэна в образе молодого премьер-министра, спавшего в капсуле. Командующий неосознанно протянул руку и ласково погладил Лу Бисина по лицу, пытаясь стереть с него тревожное выражение. «Он раньше не был таким», — подумал он про себя. Внезапно все его волнения и переживания, испытанные по пути домой, исчезли, и вместо этого сердце Линь Цзинхэна обуяло странное недовольство. В Восьмой Галактике было столько людей, неужели все внезапно стали предпочитать женщин или просто ослепли? Почему никто не попытался сблизиться с ним и хотя бы поддержать его за эти годы? Путь он даже и отвергал других, почему не нашлось ни одного человека, кто стал бы терпеливо добиваться этого мужчину? Прошло шестнадцать лет, наверняка хоть кому-то удалось бы отогреть сердце этой маленькой хладнокровной змейки. Линь Цзинхэн обратился к Чжаньлу почти шепотом: — Почему ты уничтожил его капсулу для выращивания клона? Чжаньлу как обычно дал рациональный ответ: — Любая форма клонирования человека из-за аморальности такого деяния запрещена во всех обществах и галактиках. Кроме того, клон никогда бы не смог вас заменить — он все еще был бы отдельным человеком. В будущем это могло бы привести к еще более сложным моральным дилеммам. История знает массу случаев, из которых можно сделать вывод, что клонирование не принесло бы ему облегчения, а лишь еще больше спровоцировало бы его психологические расстройства. Эта ситуация превратилась бы в замкнутый круг желаний, которые невозможно исполнить. Конечно, это было прописной истиной. Но когда люди опускаются в самые глубины отчаяния, они тратят все свою энергию просто на то, чтобы выжить. Даже слабый проблеск света в этой непроглядной тьме дарит им надежду. Они так мучительно цепляются за все, что может принести утешение, что даже не разбирают, что за свет озарил их жизнь — сияние звезд или адское пламя. Их путь становился все темнее, а пропасть под их ногами все глубже. Пока однажды их мир не рушился. — Чжаньлу, — обратился к ИИ Линь Цзинхэн. — Ты не мог бы проанализировать данные в своей базе и подсказать мне, как себя вести после его пробуждения? Чжаньлу не сообразил, что командующий просто беспомощно что-то бормочет себе под нос, и с энтузиазмом взялся за поиск подходящих случаев из истории человечества. ИИ в этом смысле был очень ответственным: в независимости от того, выполнял ли он роль сильнейшего ядра механоида или консультанта по отношениям, он всегда вкладывался в исполнении задач на все 100%. — Сэр, основываясь на результатах исследований, на долгосрочную память сильно влияет эмоциональный фон, поэтому с каждым днем воспоминания все больше отличаются от реальности. Люди в них все время меняются, и это создает проблемы в отношениях. Поэтому после длительных расставаний, партнеры зачастую видят друг в друге совершенно незнакомых людей, с которыми теперь куда сложнее ладить — в независимости от того, случилась ли разлука по случайности или по обоюдному согласию. Мне кажется, вам стоит проявить по отношению к нему терпение, заново узнать его поближе и стараться не упоминать о том, какими были ваши отношения раньше. Эта странная механическая рука говорила так уверенно и приводила такие логичные доводы, будто в ней и впрямь была заключена человеческая душа. — Еще я думаю, что в нынешнем психологическом состоянии Ректора Лу ему будет непросто подойти к ситуации рационально, — добавил Чжаньлу. — Помните, что и негативные, и позитивные эмоции могут приносить вред, если становятся слишком сильными. Линь Цзинхэн ответил коротким кивком, затем положил голову на корпус медицинской капсулы и провел весь остаток пути в молчании. Когда-то на своих плечах он нес всю судьбу Восьмой Галактики, тяжелую, словно гигантский валун. Этот неподъемный груз в кровь стирал его плоть и кожу, поэтому он отрастил непробиваемую броню, способную выдержать вес этой ответственности. Теперь ему предстояло взвалить на себя лишь судьбу этого мужчины, которая казалась легкой, словно перышко, на фоне всего пережитого. Но внезапно именно этот задача показалась ему самой сложной и невыполнимой из всех, которые выпадали на его долю. Лу Бисин все еще спал, когда они прибыли на Цимин, что совсем не вязалось с утверждением Чжаньлу о «низком качестве сна». Но медицинское оборудование не обнаружило никаких проблем — вероятно, мужчина просто крепко уснул от усталости. К счастью, Туран уже догадалась, что премьер-министр вернется не в лучшем состоянии, поэтому позаботилась об организации всех процедур сама. Линь Цзинхэн воспользовался специальным транспортным терминалом и отвез Лу Бисина домой прямо в медицинской капсуле — в тот самый «Дом Командующего Линя и Инженера 001». Танцующие роботы во дворе отсутствовали, и вместо них перед входом стоял обычный робот-садовник, который сейчас тщательно подстригал газон. Все растения и цветы были ухожены и рассажены по своим местам, словно робот руководствовался «Энциклопедией классического дизайнерского садоводства», — двор выглядел элегантным и приятным глазу, но слишком безликим. Сам дом был перекрашен в серый и белый цвета и теперь походил на все соседские… Эта жилая зона, некогда выделенная для сотрудников военной базы Города Млечного Пути, теперь стала местом проживания всей политической элиты Восьмой Галактики. Разноцветные фасады больше не соответствовали ее статусу. Лишь табличка на двери осталась нетронутой. Хотя искусственные цветы вокруг нее не могли увянуть, их некогда яркие оттенки поблекли за прошедшие годы. Дождливые сезоны оставили свои следы на деревянной табличке — в небольших трещинах пророс мох, отчего она казалась очень старой. Мебель внутри не претерпела больших изменений, даже диван из трасформируемого материала все еще стоял в гостиной. Чердак был заперт, а из-за угла на мгновение выглянула маленькая голова питона-альбиноса, который почувствовал присутствие незнакомого человека и, перепугавшись, спрятался обратно в свой террариум. Линь Цзинхэн помнил, что Лу Бисин часто был неорганизованным, когда дело доходило до бытовых вопросов, и из лени пренебрегал уборкой. Он никогда не заправлял кровать и вечно не мог найти свои вещи, но к удивлению Линь Цзинхэна этот дом был был достаточно чистым, несмотря на то, что премьер-министр так много лет прожил в одиночестве. Не считая нескольких странных домашних питомцев Чжаньлу, в доме царил полный порядок. Небольшие роботы периодически вычищали всю мебель. Возможно из-за того, что последний месяц Лу Бисин провел в зоне червоточин, в доме царила холодная атмосфера, словно он был давно заброшен. Механическая рука Чжаньлу слилась со стенами дома, и его голос раздался во всех помещениях сразу: — Ректор Лу обычно спит в своем кабинете, поэтому спальня заперта. Линь Цзинхэн протянул руку к цифровому замку, система распознала его личность и автоматически открыла ему деревянную дверь… Линь Цзинхэну показалось, что он попал в какую-то тайную комнату. Температура и влажность здесь уже давно не регулировались, поэтому его приветствовал ледяной воздух, который не могли прогреть даже солнечные лучи. Он тут же заметил, что на стуле возле кровати спиной ко входу тихо сидел «человек», положивший голову на скрещенные руки. Линь Цзинхэн на мгновение растерялся, но затем сообразил, что это было напечатанное на 3D-принтере изображение… его самого. Выражение лица этого «человека» было слегка сонным, словно тот только что проснулся и все еще смотрел на пол перед собой. Линь Цзинхэн даже не мог вспомнить, когда Лу Бисин успел сделать эту фотографию. Цифровой дворецкий моментально настроил в помещении комфортную температуру и вытер везде пыль. Всего через несколько минут комната снова наполнилась теплом и уютом. Линь Цзинхэн осторожно поднял Лу Бисина из медицинской капсулы и уложил на кровать. Внезапно он почувствовал, как у него подкосились ноги, и едва не упал на мягкие одеяла вместе со спящим мужчиной. Он был похож на Фидиппида, достигшего Афин (прим.пер.: Фидиппид — греческий воин, который принес в Афины весть о победе греков в битве при Марафоне), исполнившего свой долг и в край измотавшегося. У него даже не было сил задуматься о том, какой теперь стала Восьмая Галактика. Какое будущее ожидает Восьмую Галактику? Что будет с Союзом после того, как он снова обрел свой обманчивый мир? Что собирается делать эта ненормальная Линь Цзиншу? Что ему делать с Серебряной Десяткой… Все эти важнейшие вопросы, влиявшие на судьбу всей вселенной, абсолютно вылетели из его головы, и он быстро заснул. Но в снах его все еще преследовали воспоминания, словно волнами катившиеся из прошлого в настоящее, заставляя его то и дело просыпаться. Через час очнулся Лу Бисин — наступило его привычное время подъема перед рабочим днем. Его словно что-то испугало — он резко сел на кровати, не успев даже толком открыть глаза. Его затуманенный взгляд отчаянно что-то искал, пока не остановился у края изголовья. Линь Цзинхэн заснул на полу, облокотившись на кровать и подтянув к груди одну ногу. Лу Бисин задержал дыхание и открыл рот, чтобы позвать его по имени, но с губ мужчины не сорвалось ни звука. Некоторое время он без движения сидел на кровати, а затем осторожно положил ладонь на шею Линь Цзинхэна. В отличие от холодной 3D-имитации, под его пальцами сейчас была теплая человеческая кожа, под которой мерно бился пульс. Лу Бисин прикрыл глаза, его плечи сгорбились, и он свернулся калачиком на простынях. Линь Цзинхэн мгновенно проснулся, почувствовав прикосновение к своей шее, и инстинктивно схватил Лу Бисина за запястье. Подняв голову, он встретился взглядом с покрасневшими глазами Лу Бисина. Над столичной планетой забрезжил рассвет. Двое мужчин несколько мгновений молча смотрели друг на друга. Затем Лу Бисин вцепился в Линь Цзинхэна, притянул к себе и заключил в крепкие объятия. Линь Цзинхэн почувствовал тяжелое дыхание мужчины около своего уха и шлепнул того ладонью по спине. Но этого было недостаточно, чтобы потушить пожар в его сердце, — командующий пылал от гнева и боролся с желанием перекинуть негодника через колено и хорошенько наподдать ему. Лу Бисин напрягся всем телом и наконец дрожащим голосом позвал: — Линь… — …Маленький ты паршивец.