Отбракованные (Некондиция)

Линь Цзинхэн тихо подключился к ментальной сети спасательной капсулы. Та в ответ вздрогнула, и ее вибрации оказалось достаточно, чтобы уронить стеклянную емкость, стоявшую в углу лаборатории. Из нее хлынула жидкость, заливая пол и подбираясь к ногам пожилого ученого. Старик не шелохнулся, лишь одарил мужчину в капсуле скорбным взглядом. Уголки его глаз и губ из-за возраста уже опустились, и от этого он сейчас выглядел особенно несчастным. Морщины на его лице были такими глубокими, как будто их вырезали ножом, чтобы навсегда увековечить все печали его жизни. — Будь то война или Цзиншу — в том, что сейчас происходит в Союзе, виноват именно я. Я был первым руководителем Белой башни, — спокойно произнес Доктор Хардин. — И учил многих талантливых студентов, включая твою мать. Изначально Эдем задумывался как верный помощник человечества — если бы он мог функционировать как положено, мы приблизились бы к вечному счастью, о котором люди мечтали в древности. Но исследователи были слишком оптимистичны… стоит творению человеческих рук стать настолько всесильным, что обычный человек уже не может ему противостоять, как оно тут же начинает развиваться по одному из двух сценариев, в независимости от того, какова была изначальная задумка. Либо человечество будет порабощено цивилизацией машин, либо горстка людей использует эти разработки для того, чтобы взять контроль над окружающими и поработить остальную часть населения. Когда я осознал, что Эдем уже прошел точку невозврата, я начал думать о том, как вытащить Союз из этой западни. Уверен, ты в этом со мной солидарен. Линь Цзинхэн мог двигать только глазами, поэтому понять, согласен он с мыслями ученого или нет, было невозможно — его выражение лица ничуть не изменилось. — Я хотел, чтобы Белая башня, будучи ядром Эдема, превратилась в пастуха, неустанно приглядывающего за работой системы. Но я забыл, что у каждого человека свои идеи и стремления: кто-то из моих учеников сдал меня комитету. Это было ожидаемо и понятно. Люди, живущие на дне общества, часто мечтают бороться за справедливость и смотрят на тех, кто стоит выше по положению, сквозь призму своего искаженного восприятия. Средний класс презирает низшее сословие, обвиняет его в лени и нежелании работать, что, впрочем, не мешает им использовать этих самых неудачников как опору при движении вверх по социальной лестнице. А те, кто стоит на самой вершине общества, видят во всех, кто ниже, варваров и дикарей, вечно недовольных своей жизнью. Белая башня была колыбелью системы Эдема, и с комитетом ее связывало очень многое. Талантливые ученые и политики при поддержке комитета быстро добивались высокого положения и славы. Молодой и импульсивный Доктор Хардин умыкнул кусочек торта со стола людей, стоявших у руля, за что и получил смертельный приговор. — Мои необдуманные действия привели сразу к двум катастрофам. Во-первых, реакция комитета была чудовищной — жадность настолько поглотила его, что Эдем все чаще начал использоваться для получения личной выгоды отдельными руководителями. Во-вторых… мои самые лучшие студенты потеряли веру в Союз, поэтому решили обратиться за помощью к внешним силам, связались с психами из АУГ и собственными руками создали беспощадного монстра у самых границ Союза. Я не знал, кому верить, особенно после того, как с Лаурой произошла та же беда, что и со мной. Чувствуя угрызения совести, я решил оставить Цзиншу в комитете… Тогда я не мог выдать себя и взять над ней опеку, поэтому выбрал другой путь. Но в конце концов, мы оба стали следующими мишенями комитета. Доктор Хардин, произнеся эту речь, опустил голову и посмотрел на жидкость на полу. Она продолжала растекаться по гладкой поверхности и уже почти достигла спасательной капсулы, находившейся прямо около электрической розетки. — Препарат RT7 имеет очень хорошую электропроводность, — пробормотал Доктор Хардин. — Всю свою жизнь я боялся принимать серьезные решения, и это привело к тому, что я натворил ошибок. Нет ничего удивительного в том, что ты хочешь меня убить. Глаза Линь Цзинхэна слегка двинулись, и он осуждающе посмотрел на старика сквозь стеклянную крышку капсулы. Доктор Хардин устало произнес: — Моя специализация — нейрология и совместимость с ментальными сетями. Тебе понадобилось всего два месяца, чтобы пройти путь от первых проблесков сознания до того момента, когда ты смог коммуницировать с окружающими, используя ментальную сеть. Но затем ты целых сто дней «не просыпался» — а это не типичная динамика. Могу предположить, что ты все это время собирал информацию, это так? Уверен, что несмотря на парализованное тело, у тебя в запасе есть еще куча способов избавиться от меня. Оценить реакцию Линь Цзинхэна на это разоблачение было невозможно — его взгляд оставался абсолютно спокойным, будто он и не думал ничего скрывать. Хардин внезапно подумал, что теперь понимает, почему столько людей желали этому мужчине смерти. Потому что этот человек действительно был способен перевернуть мир вверх дном даже на последнем издыхании. — Я сохраню все в секрете, — произнес Доктор Хардин. — Цзиншу изолировала эту планету от внешнего мира, и все мы теперь заперты здесь. Раз мы в одной лодке, то можно ли надеется на поддержание мирных отношений? Глаза Линь Цзинхэна слегка изогнулись, словно он саркастично ухмыльнулся, — пожилой ученый не знал, интерпретировать ли этот взгляд как «да» или «нет». — Я и так старый, поэтому уже не боюсь смерти. Я лишь переживаю, что Линь Цзиншу свернет туда, откуда нет возврата, — Доктор Хардин откатил кресло от лужи на полу. На этот раз, наблюдая за тем, как тот медленно покидает лабораторию, Линь Цзинхэн даже и не думал чем-то ему угрожать. — …Но, кажется, я уже опоздал. После того, как Линь Цзинхэн убедился, что Хардин действительно ушел, он почувствовал, как его сознание постепенно ускользает от него. С трудом отсоединившись от ментальной сети, он вскоре погрузился в глубокий сон. Время текло для него нелинейно, и он не мог определись, как долго уже находится в спасательной капсуле, от чего испытывал постоянное чувство тревоги. Но сам факт того, что он смог достичь этой точки и самостоятельно открыть глаза, уже был чудом. Ему казалось, что он пролетел тысячи километров над бездной, схватившись за тоненькую шелковую нить удачи и раскачиваясь на сильном ветру. Ему приходилось задерживать дыхание каждый раз, когда он приходил в сознание, из страха, что эта иллюзорная нить может в любую секунду оборваться. Восьмую Галактику сейчас защищала Туран. Капитан Девятого Отряда была решительным человеком и действовала без промедлений — наверняка, она уже уничтожила все трансферные точки, ведущие в галактику. Но что насчет него… Что сейчас с Лу Бисином? *** На Цимине недавно прошел дождь, и теперь на планете плавно рассветало. Небо было чистым, а на горизонте уже виднелись слабые солнечные лучи. Лу Бисин стоял возле небольшой статуи у входа в больницу и слушал врача: — …Больше не может самостоятельно принимать пищу, но к счастью, у нас еще остались ампулы питательного раствора. Вчерашние записи медицинской капсулы неутешительны — ему удалось поспать лишь 20 минут. Вероятно, это бессонница, вызванная болью, но мы не можем еще больше поднять дозировку анальгетиков. — Он отказался подписывать? — Спросил Лу Бисин. Врач покачал головой, и Лу Бисин замолк. По закону, лишь в случае полной потери сознания или ясно озвученного желания самого пациента можно было применять эвтаназию, собрав подписи кровных родственников. Старый премьер-министр пока еще все осознавал, и близкой родни у него не было, поэтому он сам выбирал, каким путем ему пойти. Робот, кативший инвалидное кресло, каким-то образом умудрился застрять в грязи, и несколько врачей тут же поспешили на подмогу. Из-за плачевного состояния здоровья Эдварда Ханта его кресло теперь не только выполняло функцию перемещения пациента, но и превратилась в подобие мобильной медицинской капсулы. Она была более метра в длину и имела очень крепкий корпус, делавший ее похожей на небольшой автомобиль. — Осторожнее, не потревожьте его. — Так не получится, можете расходиться и позовите другого робота, чтобы помог. Лу Бисин вздохнул, снял с себя пиджак, повесил его на статую и произнес: — Позвольте мне. Чуть сдвиньте его в сторону для меня. Затем он ухватился за обе стороны инвалидного кресла, приподнял его и вытащил застрявшие колеса в одиночку. — Я… Боже, Премьер-министр Лу, вы, видимо, в последнее время много тренировались. Лу Бисин молча улыбнулся осторожно сдвинул кресло с того места, где оно увязло. Сонный старик почувствовал движение, открыл глаза и посмотрел на молодого мужчину. — Ладно, — Лу Бисин забрал инвалидное кресло у робота, который ранее его катил. — Вы все можете идти, не волнуйтесь. Позже я попрошу кого-нибудь сопроводить его обратно. После того, как Лу Бисин был официально назначен новым премьер-министром, Эдвард Хант начал с каждым днем все больше времени проводить в больнице. Но несмотря на его постоянно ухудшавшееся состояние здоровья, его мысли все еще занимало благополучие Восьмой Галактики. Он до сих пор каждое утро осматривал здание парламента и военную базу перед началом рабочего дня. Лу Бисин очень беспокоился за него, поэтому лично сопровождал старика из больницы в обе локации, прежде чем снова сдать его на попечение медицинскому персоналу. Бывший премьер-министр совсем ослаб и теперь отдыхал полулежа в своем кресле-капсуле. Лу Бисин решил его не тревожить, поэтому на пути к военной базе Цимина просто молча шел рядом с автоматическим инвалидным креслом, положив руку на одну из ручек. Ботинки Лу Бисина оставляли глубокие следы на мокрой земле, он шел уверенно, и на лице его было написано абсолютное спокойствие — всем своим видом он выражал надежность и ответственность. Солдаты на базе вежливо приветствовали их. Неподалеку группа новичков как раз проходила обучение на тренировочных механоидах. Эдвард Хант похлопал Лу Бисина по руке, жестом дав ему знать, что хочет ненадолго остановиться, и прищурившись, стал разглядывать новобранцев, которые участвовали в симуляции сражения. Если бы это была настоящая битва, то такого оружия хватило бы, чтобы за считаные секунды уничтожить всю галактику целиком. Четверо студентов, только что закончивших утреннюю пробежку под руководством Туран, встретились с ними на пути и поспешили найти для старика Ханта одеяло. Бывший премьер-министр внезапно заговорил: — Насколько реалистичны данные, которые вы используете для тренировок? — Все 100% данных перенесены в систему симуляции без потерь, — тихо ответил Лу Бисин. — Использование тренировочных механоидов вдвое сокращает время обучения новобранцев. — Я видел новый десятилетний план развития галактики, который ты недавно подписал, — Эдвард Хант на мгновение замолчал. — Бисин… — Хм? — Армейское снабжение, крупное производство и военные заводы будут финансироваться больше, чем что-либо еще. Во что ты планируешь превратить Восьмую Галактику? В неприступную крепость, где почти каждый обитатель — солдат? Лу Бисин тщательно избегал обсуждения скользких вопросов при своих студентах, поэтому ответил: — В новом обществе, в эпоху, когда везде царит автоматизация, крупные отрасли промышленности могут создать крепкую базу для развития экономики. На заводах может работать множество людей с пробелами в образовании, да и все процессы обучения в такие времена обычно фокусируются на прикладных науках — это будет актуальным, пока мы не достигнем некоторой стабильности и процветания. Таков закон истории, что в этом плохого? Тем более, мы застряли в Восьмой Галактике не навсегда, однажды нам придется заново отстроить трансферные точки. Я уже составляю карты маршрутов. Если не покинуть изоляцию добровольно, наши враги сами постучатся к нам в двери, поэтому нам нужны ресурсы и хорошо вооруженный флот, способный нас защитить. Если мы не сможем обезопасить самих себя, то и о будущем не сможем позаботиться. — Какое оно — это будущее? — Снова спросил Эдвард Хант. — Мирное и прекрасное, конечно, — Лу Бисин обвел взглядом молодежь, собравшуюся вокруг, и терпеливо объяснил. — Вселенная постоянно расширяется, за пределами Союза существует огромный мир, полный невероятных открытий. Общество слишком привыкло к комфорту с тех пор, как закончилась Эра освоения космоса — мы совсем позабыли о любопытстве, свойственном человеческой натуре. Я хочу, чтобы мы вырвались из оков этой ложной утопии и начали новую эру освоения. Это было одной из причин, почему много лет назад я решил основать Академию Звездного Моря. Уайт перебил его с горящими глазами: — Босс, вы уже построили так много военных школ и инженерных училищ на различных спутниках, когда же вы возродите Академию Звездного Моря? Я готов еще лет сто в ней учиться. За свою болтовню он тут же получил пинок от Минт. Лу Бисин закатил глаза, а затем чуть насупил брови: — Думаешь, я в любой момент могу взять и построить себе Академию Звездного Моря? Нам нужен тот купол за шесть миллионов, откуда мне взять деньги? Ты так легко об этом рассуждаешь — так, может, пойдешь и заработаешь эти средства, чтобы инвестировать в мой проект? Уайт в ответ показал ему язык. — Мы подумаем над этим позже, — улыбнулся Лу Бисин. — Сейчас у нас еще уйма дел, и нам не хватает рук и умных голов, чтобы с ними справиться. Пока у нас нет ни необходимых инструментов, ни времени, чтобы спокойно получать образование, поэтому придется сосредоточить усилия на базовом уровне знаний. Однажды у нас появится Академия Звездного Моря… Уайт издал радостный возглас и дал «пять» Тупоголовому, который стоял рядом: — Нам обязательно нужен этот купол за шесть миллионов, на котором будет выбит девиз нашей академии. — Хорошо, а сейчас вы все можете идти и заниматься своими делами, — Лу Бисин махнул им рукой. — Вы, сорванцы, слишком шумные, не беспокойте больше Премьер-министра Ханта, он устал. Студенты послушно развернулись и убежали. Теперь у каждого из них было напряженное расписание дня — кто-то проходил интернатуру в Министерстве инженерии, кто-то летал с Туран в качестве полевого механика, а Уайт, например, уже участвовал в проектировании механоидов на заводе. И хотя все четверо уже давно познакомились с кучей народа и успели обзавестись новыми приятелями, они по-прежнему собирать в свободное от работы время и делились друг с другом новостями и идеями. То, через что они когда-то прошли вместе, создало между ними нерушимую связь, превратив из простых одноклассников в настоящую семью. Лу Бисин и Эдвард Хант все еще слышали голоса студентов издалека. Тупоголовый растерянно спросил: — Что за девиз академии? — У нас он есть, тупица! — Ответила Хуан Цзиншу. — «Запомните это с сегодняшнего дня: ценнее богатства — знания, ценнее знаний — неутолимое любопытство, но ценнее всего этого звезды над нашими головами». В голове у Лу Бисина на мгновение стало пусто. «Ваш успех или провал зависит от того, куда швырнет вас веяние времени. В вашей жизни будет бесчисленное количество взлетов и падений…» «Подумайте о том, как важны ваши старания во время обучения. Когда вы пойдете долиной смертной, не погружайтесь во тьму. Помните о фундаменте, который заложила в ваших душах академия». Какие глупые и бесстыдные речи. Как давно это все было. Лу Бисин заставил себя вернуться в реальность, нацепил на лицо спокойное выражение и поправил одеяло, прикрывавшее колени старика Ханта: — Пойдемте, после посещения парламентского здания вам нужно вернуться в больницу. Премьер-министр внезапно схватил мужчину за запястье. В руке Лу Бисина не было ничего особенного — ладонь среднего размера для взрослого мужчины, не слишком тонкая или массивная. Длинные пальцы, теплые на ощупь. Эдвард Хант тихо произнес: — Мое инвалидное кресло весит под тонну, но ты можешь поднять его голыми руками. Поговаривают, что ты спишь всего по три часа в день, но при этом совсем не выглядишь уставшим. Лу Бисин отмахнулся: — Я все еще молод… — Что ты с собой сделал? — Перебил его старик. Лу Бисин замолк. Возможно потому, что этот старик все еще обладал некоторым авторитетом в его глазах, да и был слишком немощным, чтобы чем-то ему помешать, молодой премьер-министр решил не врать и не изворачиваться: — Просто небольшой эксперимент. Пока еще многое не изучено, поэтому сейчас не могу рассказать подробности. Но если все получится, я смогу создать невероятно сильный флот солдат с крайне высокими показателями ментальной силы. — Как те наполовину люди, наполовину монстры из Легиона Свободы? — Резким тоном спросил Эдвард Хант. — Конечно, нет, — искренне ответил Лу Бисин. — Если бы ИИ могли полностью заменить людей, современные сражения уже давно превратились в бойню между роботами. А флот ИИ-солдат, собранный в Серебряной Крепости, не пал бы столь быстро. Это живой пример того, почему такой подход не сработает. — Ты прекрасно знаешь, что я не спрашиваю тебя о том, какие солдаты лучше, — упрямо продолжал старик. — Ты хоть представляешь себе опасность этой идеи? Если… — Если я умру, то на этом моя работа будет окончена, — спокойно произнес Лу Бисин. — Но пока я жив, я больше ни за что не позволю другим меня ущемлять. «Я собственными руками разорву время и пространство, чтобы выбраться из изоляции. А затем разрушу до основания их мирное существование, построенное на лжи и крови, заставив их заплатить за все грехи». Эдвард Хант не сдавался: — Послушай сам себя, разве это не противоречит тому, что ты говорил до этого? Неужели ты собираешься с таким настроем открыть путь в новую эру? Эру познания и освоения? — Нет никаких противоречий, — Лу Бисин опустил взгляд. — Какая новая эра? Это просто красивые слова, чтобы вдохновить детишек. Старик замолчал. Внезапно налетел порыв холодного ветра, и пожилой мужчина зашелся в приступе глухого кашля, такого громкого, что казалось, будто он вот-вот выплюнет легкие. Лу Бисин глубоко вздохнул и развернул кресло, чтобы закрыть старика от ветра. Тот наконец отдышался и произнес: — Бисин, в тот день, когда меня не станет, не останется никого, кто мог бы удержать тебя от необратимых ошибок. Лу Бисин сильнее сжал ручки инвалидного кресла, и те протестующе затрещали под его ладонями. — Премьер-министр, — мягко спросил он. — Почему вы не подписываете документы на эвтаназию? Не потому ли, что беспокоитесь обо мне? — Эвтаназия способна избавить от боли и позволить пациенту уйти спокойно и с достоинством, — голос пожилого мужчины звучал, словно испорченная аудиозапись. — Я добровольно отказываюсь от спокойствия и достоинства, потому что хочу бороться на стороне Восьмой Галактики до своего последнего вздоха. Я… Его голос сорвался, а тело свело дрожью. Лу Бисин предложил: — Давайте я вколю вам обезболивающее и отправлю вас назад, чтобы вы могли отдохнуть? Пальцы старика сжались на руке молодого премьер-министра: — Я… я… увольнялся семь раз… из правительства Восьмой Галактики… и вернулся восьмой раз… для того, чтобы занять пост премьер-министра… в самые тяжелые времена… — Да-да, я все понимаю, Эдвард… — Я… я ничего не мог добиться в одиночку… пока не встретил вас, ребята… и тогда я увидел луч надежды… Бисин, а ты можешь дать сам себе шанс снова встать на ноги… после того, как семь раз превратишься в пепел? Те слова, которые ты сказал этим детям… они… они… Сорок пять дней спустя Эдвард Хант в восьмой раз превратился в пепел и закончил свой жизненный путь. Для Лу Бисина началось целое десятилетие трудностей и мучений. От автора: На тему времяисчисления: в Восьмой Галактике далее будет использоваться местное время, где в году более 400 дней. Все остальные используют стандартный календарь Вольто.