Отбракованные (Некондиция)

После уничтожения лаборатории Эдема Город Ангелов охватила паника. Оставшиеся в правительстве чиновники приняли срочное решение установить постоянное наблюдение за всеми членами Комитета Эдема, за исключением пропавшей Линь Цзиншу. Ван Айлунь взглянул на свое персональное устройство и прошептал Адмиралу Вульфу: — Парламент желает с вами поговорить. Старый адмирал, словно черепаха, которой лень даже поворачивать голову, какое-то время пустым взглядом смотрел вдаль, а затем все-таки ответил: — Скажи им, что мое дряхлое сердце опять барахлит, поэтому я отдыхаю в медицинской капсуле, пускай подождут. Ван Айлунь кивнул и написал длинное вежливое сообщение в парламент от лица старика Вульфа. Тот обернулся и легонько постучал по стене, вызывая из нее 3D-экран, на котором автоматически запустилась видеозапись. Это был тот самый отрывок файла, на котором доносчик рассказывал властям о том, что Лу Синь владеет «запретным плодом». Перепуганный мужской голос сообщал: — Лаура Гордон перед своим побегом навещала Лу Синя. Генерал Линь Вэй в это время не спал, стоял у окна и наблюдал за тем, как она уходит из дома… В тот день я был на службе… он… Генерал Линь попросил меня сохранять молчание. Он сказал, что у Доктора Гордон есть что-то очень важное, но она ему не доверяет, поэтому решила передать этот предмет другому человеку… — Этот мужчина родился в Четвертой Галактике, и у его брата диагностировали синдром церебральной пустоты. Он служил личным телохранителем Генерала Линь Вэя. Когда Лу Синь усыновил Линь Цзинхэна, мальчик был еще совсем мал, поэтому командующий решил нанять охранника, ранее служившего в доме семьи Линь, чтобы тот присматривал за ребенком. Мужчина не возражал, потому что работа в доме Лу Синя могла стать для него отличной карьерной возможностью. Лу Синь позже назначил его одним из своих личных телохранителей и ценил его не меньше других приближенных людей, — объяснил Ван Айлунь. — В Белой башне было специальное подразделение, которое постоянно работало с людьми, у которых диагностировали синдром церебральной пустоты. Единственной задачей пациентов, пребывавших там, было прохождение ежедневных тестов мозговых волн, но к ним относились не хуже, чем к ведущим исследователям. Вы и сами знаете, что в мире, который контролировал Эдем, не было места таким людям — они могли устроиться только «исследователями» в Белую башню. В тот год брату этого охранника исполнилось двадцать, и он со всей своей семьей уже практически был обречен на ссылку в Восьмую Галактику. Пытаясь защитить своих близких, охранник предал Лу Синя и решил договориться с Комитетом Эдема у него за спиной. К тому моменту, когда он узнал об «охоте на привидений» и понял, что решение жюри присяжных было заранее спланировано, было уже слишком поздно. Он сожалел о своем решении и рассказал Лу Синю правду — его попытка шпионить на комитет закончилась печально. — Благодаря этому лицемерному информатору, комитет так и не смог обнаружить «запретный плод» после смерти Лу Синя. Поэтому они начали подозревать, что программа никогда попадала в его руки, а была уничтожена вместе с Лаурой Гордон. Ван Айлунь кивнул: — Все верно. Единственное, до чего они не добрались — это Чжаньлу, потому что полный доступ к нему был только у Линь Цзинхэна. Из-за этого за мальчиком многие годы внимательно наблюдали. Тем не менее, насколько я слышал, все его характеристики были нормальными, даже слишком — он демонстрировал приемлемый уровень раздражительности и жесткости характера, который никогда не переходил границ, установленных Эдемом и центральным правительством. Даже когда он периодически сильно злился и приближался к тому, чтобы попасть в список «потенциальных преступников», вся его личность расценивалась Эдемом, как не несущая в себе опасности. Если даже те данные были сфальсифицированы, это воистину страшно — ведь он был лишь подростком. — Все эти годы программа «запретный плод» втайне работала в системе Чжаньлу и создавала запутанную паутину подложной информации. Кажется, Лу Синь так и не сказал Линь Цзинхэну о ее настоящем назначении, поэтому мальчик искренне верил, что единственной функцией «запретного плода» является блокирование Эдема, — Вульф глубоко вздохнул. — Лу Синь промолчал, чтобы защитить этого ребенка — он не стал рассказывать ему о своих сложных взаимоотношениях с Комитетом Эдема… и о том, что однажды видел мое имя в списке преступников, хранящемся в данных «запретного плода». Вульф медленно подошел к своему столу и провел по нему рукой — гладкая деревянная поверхность блестела на свету. Он открыл один из ящиков стола и вытащил оттуда фотографию, заключенную в рамку… сложно было представить, что в Новую звездную эру кто-то еще пользовался таким раритетом. Это была групповая фотография трех юношей. Специальная технология сохранения снимков позволила этому фото, сделанному более двухсот лет назад, выглядеть так, будто его сняли этим утром. — Это я посередине, — пробормотал Вульф. — Ты бы догадался? Я теперь выгляжу совсем иначе. Ван Айлунь слегка улыбнулся и ответил: — Конечно, я вас узнал, ваши черты сильно не изменились. Двое других, вероятно, Доктор Хардин и Главнокомандующий Линь Гэ-эр. — Мы выросли все вместе, но теперь их двоих уже нет в живых, — мягко произнес Вульф, будто рассказывая старую историю. — Все они умерли… последнее, что мне сказал Гэ-эр, была просьба наслаждаться этим миром вместо него. Он велел мне наблюдать за тем, как Союз будет становиться прекраснее, когда последует заповедям Декларации Свободы, чтобы я потом мог рассказать ему об этом, когда мы встретимся в другом мире. Он сказал, что больше не сможет увидеть солнца, сияющего над Вольто, и не застанет рождения своего маленького Линь Вэя… сказал, что до заката его жизни остались считанные секунды. Ван Айлунь знал, что старик Вульф сейчас говорил не с ним, поэтому молча стоял в стороне, застыв, словно статуя. — Первоначально «запретный плод» был задуман самим Комитетом Эдема. Они хотели использовать Эдем, чтобы за всеми присматривать, но сами не хотели быть под колпаком. Поэтому и решили создать механизм обхода Эдема для своих сотрудников, но никак не ожидали, что Хардин превратит программу в оружие, способное разрушить систему Эдема до основания. Он пришел ко мне и сказал, что хочет с помощью «запретного плода» построить анти-утопичную организацию за пределами Союза, потому что боялся, что Эдем превратится в непобедимого монстра. Я тогда был глуп и наивен, поэтому разозлился на него. Помню, я ответил, что хотя комитет и проявляет непомерную жадность, разве может человек вроде него работать заодно с пиратами — это ли не предательство Союза? Хардин был мне как брат, поэтому я никак не мог донести на него и поставить его жизнь под угрозу, и мне оставалось лишь разорвать с ним все связи. Он тогда не стал спорить со мной и сказал, что просто запишет мои мысли и убеждения в базу данных «запретного плода». А если я однажды изменю свое отношение, для Эдема я все равно останусь законопослушным гражданином… он надеялся никогда не увидеть того дня, когда мне пригодится эта сфабрикованная информация, — тихо продолжал Вульф. — Хардин посмеивался надо мной, но я знал, что он прав. Если бы не он, я бы так долго не прожил. Его друг, человек, которого он так и не смог забыть, ребенок, которого он лично вырастил, студенты, в которых он верил, — все они покинули адмирала. Один за другим они брали штурвал в свои руки и уводили огромный корабль под названием «Межзвездный Союз» все дальше от их изначального маршрута. К тому моменту, как он осознал свои заблуждения и накопил целую кучу сожалений, его тело настолько состарилось, что свои прежние мысли и принципы он мог вспомнить, только открыв цифровое хранилище данных. На мгновение перед мысленным взором Вульфа пронеслась сцена. Он до сих пор помнил маленького мальчика в неряшливой одежде, который с улыбкой говорил ему: — Думаю, что доживу лет до двухсот — и этого будет достаточно. Представь себе, что будет, если я случайно преодолею отметку в триста лет: у меня появятся проблемы со слухом и зрением, я превращусь в дряхлого упрямца, который ничего не может вспомнить. Уверен, я и мыслить стану совсем иначе — разве тогда я не окажусь совсем другим человеком? И это буду уже не я… не хочу, чтобы такое случилось. Вульф сидел за своим столом, а Ван Айлунь стоял неподалеку — оба долгое время не произносили ни звука. Секретарь окинул внимательным взглядом фотографию, которую адмирал вытащил из ящика стола, и вспомнил Лу Синя. «Как себя чувствовал Лу Синь, когда решил бежать из Союза?» Этот человек поклялся преданно служить Союзу, но потом узнал, что его собственные наставники, друзья и старшие коллеги поощряли использование Эдема другими, но втайне блокировали его функции для самих себя. Он посвятил свою жизнь борьбе за свободу и равенство всех граждан, но эти же люди признали его виновным в суде, стоило им попасть в жюри присяжных. Времени было мало, и он не знал, как объяснить все Линь Цзинхэну, который в то время был еще ребенком… а может быть, он и сам не успел во всем разобраться, и ему оставалось лишь спрятать программу в системе Чжаньлу, чтобы сохранить все в секрете. В ту ночь, когда Лу Синь сбежал с Вольто, верил ли он все еще в то, за что многие годы сражался, проливая собственную кровь? — Ничего еще не закончилось, — голос Вульфа стал неразборчивее. — Войска Славы по-прежнему распоряжаются на Вольто, а лишние люди еще не вычищены из рядов АУГ. Мы пока далеки от того прекрасного мира, о котором я обещал рассказать Гэ-эру и Хардину. Но у Союза еще осталась призрачная надежда, я не могу сейчас сдаться… Ван Айлунь внезапно что-то понял: — Вы имеете в виду… Цзинхэн… — Он до сих пор не знает, что такое «запретный плод», но если беспорядки будут продолжаться, однажды узнает, даже если Восьмая Галактика изолирует себя от остальных. В какой-то момент он увидит эти списки, и его убеждения разобьются вдребезги, как уже было с Лу Синем, — произнес Вульф. — Это слишком печально, я не хочу, чтобы он с этим столкнулся. Хочу, чтобы он прожил жизнь, как герой, и погиб тоже героем… понимаешь, о чем я говорю? Ван Айлунь кивнул, а затем склонился чуть ближе к пожилому адмиралу и уточнил: — А что насчет Цзиншу? Вульф некоторое время молчал, а потом вздохнул: — Как бы осторожны мы ни были, все равно не сможем тягаться с ребенком, выращенным Комитетом Эдема. Все мы ее сильно недооценили. Комитет, безусловно, та еще ядовитая колыбель — ни один цветок, выросший на его почве не будет безобидным. Нужно найти ее как можно скорее, мы не можем позволить ей и дальше скрываться… попроси кого-нибудь из чиновников сделать официальное заявление, что Союз собирается избавиться от «опиума» раз и навсегда. Пусть скажет, что этот наркотик стал результатом интриг Комитета Эдема, и выпишет ордер на арест Линь Цзиншу. *** Ядовитый цветок — Линь Цзиншу — сейчас стояла перед Доктором Хардином, скрестив руки за спиной. Она уже без улыбки наблюдала сквозь стекло лаборатории за тем, как люди беспощадно убивали друг друга. Подойдя на цыпочках чуть ближе к прозрачной перегородке, она наклонилась и коснулась поверхности кончиком носа. — Если мир относится к тебе ужасно, если каждому человеку, считающему себя истиной в последней инстанции, позволено пить твою кровь, а ты все равно готов простить и пожертвовать собой… как это называется? Считая, что таким образом ты «совершаешь верный поступок», ты сам становишься частью этой проблемы, — произнесла женщина. — Потому что несправедливо обвиненные погибшие не могут покоиться с миром, и ты сам позволяешь напыщенным дуракам продолжать верить в свою непогрешимость. Ты участвуешь в искажении истории, и все считают нормой, что любое зло и предательство могут быть побеждены героями с трагической судьбой. Таким образом, насилу глотая гнев и ненависть, ты позволяешь прошлому становиться бессмысленной ложью и набором сфабрикованных фактов. Доктор Хардин, до этого молча стоявший в тени, тихо спросил: — Дитя мое, неужели у вас нет чувства справедливости, и вы не испытываете сочувствия к обычным людям? — Мною движет человеческая природа, — ответила Линь Цзиншу. — Что такое человеческая природа? Есть, когда ты голоден, и пить, когда испытываешь жажду. Если кто-то добр к тебе, нужно запомнить это и ответить тем же. Когда кто-то использует и вредит тебе — любым образом добиться возмездия… это и есть человеческая природа. Справедливость… хаха, это придуманная людьми ложь, которая лишь приводит любого, кто в нее верит, к неутешительному финалу. Она мягко прижалась губами к стеклу, оставив на нем ярко-красный след помады. — Отвратительно, — она развернулась и покинула лабораторию. Куда бы она ни ступала, все восемь галактик позади нее насквозь пропитывались кровью. *** Томас и Пуассон Юнги изначально планировали реорганизовать Третий Отряд на границе Второй Галактики, поблизости от большой космической станции. Эта база служила опорным пунктом снабжения для торговых кораблей, а так же крупнейшей площадкой по продаже и ремонту оборудования. Со временем станции поменьше, обеспечивающие необходимыми запасами космические корабли, собрались вокруг этой огромной базы, превратив ее в целое сообщество поставщиков товаров и услуг. Третий Отряд состоял из инженеров и техников, поэтому они часто здесь ошивались. После получения приказа от своего капитана они подготовились ко взлету, но путь им преградила большая группа частных гражданских кораблей, которые запросили прибежища на станции. — Мы из Второй Галактики, я профессор Политехнического Университета. Наше учебное заведение располагается на искусственном спутнике, достаточно удаленном от природных планет, и все студенты живут на территории кампуса, — мужчина средних лет привел на базу толпу юных учеников. Он отказался принять предложенную Томасом сигарету и продолжил. — Спасибо, но я не курю, а среди студентов полно несовершеннолетних… В один прекрасный день в университет ворвались незнакомцы, взяли под контроль весь спутник, а нас хотели вынудить имплантировать биочипы. Они утверждали, что это замена Эдема. Наш ректор сказал, что пусть разработка замены Эдема — очень хорошая идея, но любые инвазивные процедуры требуют заполнения соответствующих бумаг и прохождения предварительного обследования. Университет ведь не может подписать согласие от лица родителей своих студентов… эти люди не стали даже слушать, они просто застрелили ректора! Мы с моими коллегами собрали учеников и сбежали, но большинство беглецов погибло, и лишь нам посчастливилось выжить. Я хочу отвезти этих детей домой, но все публичные терминалы Второй Галактики закрыты, и повсюду происходят беспорядки, поэтому нам оставалось лишь попытаться спрятаться здесь. Как только он договорил, один из студентов закричал: — Профессор! Подростки подключились к нелегальным сетям связи и открыли голографический экран, на котором проигрывалась плохо снятая видеозапись. Кажется, действие происходило на небольшой космической станции — Вторая Галактика не могла похвастаться обширными природными ресурсами, и практически весь ее доход формировали транспортные услуги и логистика, а половина населения проживала на искусственно построенных базах и спутниках. В следующее мгновение раздался вой сирен, и на видеозаписи толпа людей в ужасе бросилась бежать, на ходу выкрикивая: «Ракеты!» Затем экран залил белоснежный свет, вопли стихли, и видео закончилось. — Это станция Кенни, расположенная неподалеку от столичной планеты Второй Галактики. — Связь со всеми базами в этой зоне потеряна. Посетители станции снабжения сразу запаниковали. Некоторые из них тут же попытались связаться с родными и друзьями, жившими в окрестностях столицы, а не получив ответа, ударились в слезы и истерику. Томас сунул в рот сигарету, которую до этого предлагал профессору, а Пуассон встал рядом, скрестив руки на груди: — Здесь небезопасно. Эта база достаточно большая, поэтому вскоре она превратится во временный лагерь беженцев, которым больше некуда идти. И сразу привлечет внимание пиратов, торгующих «опиумом». Как думаешь, капитан, может, нам стоит побыстрее отбыть? *** Тем временем Первый Отряд Серебряной Десятки уже неделю торчал в Третьей Галактике — потому что по дороге помог группе беженцев, которых преследовали пираты. Пламя войны и не думало затихать, а значит, спасавшихся бегством мирных жителей с каждым днем становилось все больше — особенно среди тех, кто оказался ближе к зонам ожесточенных сражений. Эти люди были вынуждены проживать каждое мгновение в постоянном страхе, что с небес упадет смертоносная боеголовка и угодит прямо в сад за их домом. Все, кто мог себе позволить купить билет на межгалактический корабль, бежали, куда глаза глядят. Слухи гласили, что стоимость билетов побила все рекорды, и мирным жителям в лучшем случае приходилось тратить на них все сбережения, а в худшем — оставлять членов собственных больших семей позади, выбирая, кому дать шанс на спасение. Беженцы не могли бы перенести экстренный прыжок, и слишком высокие скорости полета тоже были угрозой для хрупких жизней неподготовленных людей. А с учетом того, что все трансферные точки в округе были заблокированы вооруженными группировками, Первый Отряд застрял посреди пиратских баррикад с целой толпой несчастных беглецов. *** В Восьмой Галактике Линь Цзинхэн не успел даже перевести дыхание после победы над флотом АУГ, когда к нему обратился Чжаньлу: — Сэр, мы получили сигнал связи на дальние расстояния. Запрос направил Капитан Томас Юнг из Третьего Отряда Серебряной Десятки. Линь Цзинхэн обернулся. Серебряная Десятка состояла из хорошо натренированных солдат. Узнав, что Линь Цзинхэн в Восьмой Галактике, они должны были немедленно выдвинуться к нему, нигде не задерживаясь и ни с кем не пытаясь связаться по пути. Лишь приблизившись к точке назначения, они отправили бы запрос на связь сквозь трансферные порталы, чтобы до этого никак не выдать свое местоположение возможному врагу. — Соединяй, — скомандовал Линь Цзинхэн. Несмотря на способность трансферных точек искажать время и пространство, разговаривать в режиме реального времени со Второй Галактикой, физически находясь в Восьмой, было невозможно. Чтобы получить сообщение и увидеть Томаса Юнга на экране, нужно было подождать около 50 часов. — Командующий, — наконец все услышали голос Томаса и увидели его лицо. Он неловко поправил головной убор и серьезно поприветствовал своего босса. — Все терминалы перекрыты, мы временно остановились на космической станции Небула во Второй Галактике. Здесь как минимум шесть миллионов беженцев, и к нам приближается флот из полусотни механоидов Легиона Свободы — пираты планируют насильно имплантировать всем биочипы «опиум». Линь Цзинхэн сжал кулаки. Из-за больших задержек передачи данных на такие расстояния, поддерживать разговор было очень сложно. Томас несколько мгновений размышлял, а затем разом выдал всю информацию: — Мы с Пуассоном повидались с госпожой Цзиншу, пока были в Городе Ангелов, но она отказалась лететь с нами. Недавно мы получили новости о том, что она пропала без вести… простите, командующий, нам нужно было заставить ее следовать за нами. Третий Отряд сейчас готов к взлету — мы легко вырвемся из окружения пиратов, если совершим серию экстренных прыжков. Как нам стоит поступить — немедленно направиться в Восьмую Галактику или остаться защищать Небулу? Мы ждем ваших указаний, командующий. Лу Бисин, несколько инженеров из его группы, Чжаньлу и даже только что выбравшаяся из медицинской капсулы Туран — все выжидательно уставились на Линь Цзинхэна. — Эти пираты, навязывающие населению «опиум», называют себя «Легионом Свободы», что за нелепая шутка? — Линь Цзинхэн на некоторое время замолчал, а затем отдал Томасу приказ, который тот получит спустя 50 часов. — Ты забыл, кого поклялась защищать Серебряная Крепость? Не нужно даже ждать моего приказа! — Сэр, поступил сигнал связи на дальние расстояния от Первого Отряда Серебряной Десятки… — Сэр, запрос от Шестого Отряда Серебряной Десятки… … — Сэр, получен ответ от Капитана Юнга: «Да здравствует Декларация Свободы». *** В переговорной комнате военного штаба Седьмой Галактики на персональное устройство Генерала Анкура поступило уведомление, пока тот слушал сводки новостей с полей сражений на территориях Союза. Он удивился и попросил своего секретаря выключить новостной канал. Прервав совещание, он подождал, пока все разойдутся, а затем закрыл дверь на замок и принял запрос на связь. — Это я, — на голографическом экране появилось лицо Ван Айлуня. — Добрый день, Генерал Анкур, вы получили это сообщение через 65 часов после отправки. Пожалуйста, прежде чем прослушать запись, убедитесь, что вокруг никого нет.