Отбракованные (Некондиция)

Лу Бисин не считал себя человеком, одержимым красотой человеческого тела. Он был способен оценить эстетику привлекательной фигуры, примерно как люди обычно наслаждаются созерцанием предметов искусства — можно с удовольствием осмотреть что-то приятное глазу, но затем быстро забыть об этом и пройти мимо. Молодой мужчина испытывал искренний восторг от бесконечной вселенной и верил, что его длинный жизненный путь принесет ему массу сюрпризов, поэтому не особо понимал людей, охваченных страстью и поддавшихся влиянию гормонов. Что касается незримых спутников страсти — удовлетворения, обладания и стыда — молодому ученому их важность казалась преувеличенной и, по его мнению, они просто отражали привычные идеологические уклады общества. Даже когда он подобрал неподалеку от планеты Пекин-β капсулу с полностью обнаженным Командующим Линем, он смотрел на мужчину без единой непристойной мысли. Тогда Линь Цзинхэн для него был сродни безымянной модели из рекламы — даже эротические романы вызывали в нем больше эмоций, чем тело перед его глазами. Но в какой-то момент этот мужчина стал значить для него гораздо больше. Когда человек начинает с восторгом ловить каждый жест — от легкой улыбки до прикосновения руки — тело предмета его воздыханий ему уже не так безразлично, как все остальные. Для Лу Бисина Линь Цзинхэн стал личным сокровищем, достойным того, чтобы посвящать ему все мысли и уделять внимание самым мельчайшим деталям — даже запах стирального порошка на воротнике рубашки заставлял его сердце стучать быстрее. Ему казалось, что этот аромат, словно лоза неизвестного растения, обвился прямо вокруг его души, притягивая ближе к командующему и заставляя склонить голову в попытках уловить источник запаха. Лу Бисин неосознанно захотел смять и испортить этот выглаженный воротник, поэтому внезапно приблизил лицо к Линю и укусил мужчину за шею. Он почувствовал, как его зубы дотронулись до проступающих под кожей вен, и Линь Цзинхэн слегка задрожал в ответ на внезапное прикосновение. Лу Бисин тут же пришел в себя и сделал шаг назад, словно растерянный щенок, застуканный за шалостью, а затем плотно сжал губы и нервно уставился на Линь Цзинхэна, не произнося ни слова. Лу Бисину показалось, что его руки онемели, и его накрыла волна паники. «Ч-что я вообще творю? О чем я только думал? Р-разозлился ли он? Может, это Туран меня до такого довела своими замечаниями на механоиде?» Но Линь Цзинхэн, на самом деле, ничуть не расстроился и вовсе не намеревался отчитывать молодого мужчину. Его чувство боли было притуплено многолетними военными тренировками, поэтому для него укус Лу Бисина казался легким, словно перышко. Он не принес боли, но несколько шокировал командующего — Линь Цзинхэн поднял руку и провел пальцами по своей шее, уловив слабый запах алкоголя: — Ты пил? — Ах, да! Я выпил немного вина! — Голову Лу Бисина тут же посетила идея — те два глотка вина ответили на его внутренние вопросы. — Люди становятся несдержанными после употребления алкоголя, так что нет ничего удивительного в том, что я слегка ослабил самоконтроль. Найдя подходящее объяснение своим действиям, Лу Бисин тут же отбросил весь стыд и наносное уважение к правилам этикета, решив воспользоваться ситуацией по максимуму. Он приблизил лицо к Линю, игриво ему улыбнулся и прошептал: — Командующий, мы встречались с тобой в прошлой жизни? Иначе как объяснить, почему я так сильно в тебя влюблен? Линь Цзинхэн на секунду растерялся. Лу Бисин внимательно рассматривал его лицо, боясь слишком глубоко вдохнуть. Затем закрыл глаза и осторожно прижался поцелуем к губам мужчины, одновременно просунув руку под форменный пиджак Линь Цзинхэна. Словно исследуя неизвестную ранее территорию, ладонь Лу Бисина мягко легла на талию командующего, скрытую тонкой тканью рубашки. Несмотря на всю романтичность обстановки, Линь Цзинхэн, все еще подключенный к ментальной сети маленького механоида, чувствовал себя невероятно неловко. Соединение с ментальной сетью означало, что человек разом использовал два набора органов чувств — поэтому когда Линь Цзинхэн открыл глаза он мог видеть как молодого мужчину перед собой, так и людей, суетившихся на станции отлета. А за толпой персонала он даже смог разглядеть Одноглазого Ястреба, который все еще патрулировал зону у входа в центр управления… и так случилось, что ничего не подозревавший ворчливый старик в этот момент как раз посмотрел в сторону механоида, в котором они прятались. Одновременно с игривым вопросом о встрече в прошлой жизни его слух уловил команды из динамиков станции и шаги проходивших мимо солдат. Линь Цзинхэн почувствовал, как его обволакивает запах сладкого рисового вина и позволил себе раствориться в объятиях Лу Бисина, словно утонув в их близости и уединении. Но вместе с этим ему казалось, что он стоит у всех на глазах, беззастенчиво сжимая в руках дорогого ему человека. Его внезапно посетило ощущение, что взгляд каменной статуи Лу Синя пронесся по всему Городу Млечного Пути, затем через военную базу и, наконец, сквозь люк механоида за его спиной. Он чувствовал, будто одновременно парит в воздухе и стоит на земле, прижатый к металлическому люку. Дыхание молодого мужчины, обнимавшего его, было обжигающе горячим и полным искренних эмоций, а от гладкой поверхности позади исходил холод, проникавший сквозь слои одежды. Волна сложных и запутанных ощущений накрыла его с головой и внезапно воспламенила в нем еще более странное чувство — тридцать лет мучительных воспоминаний, неустанно преследовавших его даже во снах, собрались в одну маленькую точку и в мгновение ока взорвались. Вся эта кровь, текущая реками, испаряющаяся и высыхающая на полях сражений, эти стертые надписи на надгробиях Вольто, эта воля к жизни, сияющая сквозь всю Восьмую Галактику… Он одновременно и жаждал испытывать эти эмоции, и до смерти боялся их. Чувства — бесценные и смущающие, так долго скрываемые в его ледяном сердце, — показались на поверхности и вернули его очерствевшую душу к жизни. Словно искры, случайно попавшие на сухие листья и превратившиеся в неуправляемый лесной пожар внутри него. Лу Бисин внезапно мягко произнес: — Хм, командующий, значит, ты вовсе так не равнодушен к сексу, как поговаривают? Линь Цзинхэн схватил молодого мужчину за руки, одновременно дистанционно открыв дверь во внутренний пункт управления механоидом. Лу Бисин отступил на несколько шагов и почувствовал, как командующий мягко толкнул его на небольшой диван. Линь Цзинхэн тихо прошептал ему на ухо: — Мне скоро нужно улетать, у нас недостаточно времени. Лу Бисин не сразу уловил смысл его слов и растерянно уставился на Линя. Его взгляд был чист, словно родниковая вода, на поверхности которой, как в зеркале, отражались все его эмоции. Линь Цзинхэн на мгновение заколебался, будто собирался ступить на свежевыпавший снег, еще не испорченный чужими следами, и не знал, куда ему стоит поставить ногу. — Ты… — Линь Цзинхэн неловко замолчал, но затем продолжил. — Проведя все эти годы в Восьмой Галактике, неужели ты никогда не пытался подарить свое сердце кому-то еще? Возможно, тебе стоило попробовать. Эти слова прозвучали нелепо даже для самого Линь Цзинхэна. Ему казалось, что Лу Бисин заслуживает кого-то лучше, но он не знал, в чем это «лучше» должно выражаться. Кроме того, он понимал, что никогда не хотел бы отпускать человека, которым так глубоко дорожил. Лу Бисин был невероятно умен, но даже он не смог разобраться во внутренней борьбе командующего, поэтому с удивлением спросил: — Хм? Линь, разве ты не из тех людей, кто скорее сказал бы: «Если посмеешь взглянуть на кого-то еще, я утащу и разорву тебя на части» — или что-то подобное? Уф… подожди, не нужно и вправду убивать меня, дай мне время раскаяться в содеянном, прежде чем я испущу свой последний вздох. Линь Цзинхэн наклонился и покачал головой, рассмеявшись. «Да разве мог бы я сделать что-то подобное?» — Подумал он про себя. Тыльной стороной ладони он скользнул по щеке и подбородку Лу Бисина, а затем нежно прикоснулся пальцами к пуговицам на его рубашке и осторожно расстегнул их одну за другой. Лу Бисин, которому понадобилось почти полвека, чтобы набраться храбрости и начать открыто домогаться своего командующего, был абсолютно сбит с толку этим мягким прикосновением. Когда он осознал, что именно делает Линь, от возбуждения и нервозности все его тело покрылось мурашками. — Не волнуйся, — нежно произнес Линь Цзинхэн. — У нас осталось мало времени, я воспользуюсь своими руками. Лу Бисин — молодой ученый, который десятилетиями говорил об отношениях лишь в теории, не имея на деле ни малейшего опыта, — почувствовал, что его душа покинула тело со второй космической скоростью планеты Цимин, стоило ему осознать слова командующего. Он чувствовал себя бильярдным шаром в невесомости, ударявшимся о все подряд планеты Восьмой Галактики по очереди, пока он, наконец, окончательно не потерял голову — все, что он теперь мог, так это снова и снова, как заезженная пластинка, повторять имя Линь Цзинхэна. К сожалению, этот дурман долго не продлился, и на него снова обрушилась суровая действительность. То, что произошло дальше, нельзя было назвать настоящей катастрофой, но они к ней, несомненно, приблизились. Пророчество Туран насчет командующего недалеко ушло от истины. Линь Цзинхэн действительно не очень умел «заботиться о других» — Лу Бисин про себя подумал, что этот мужчина, вероятно, был «мучеником воздержания» в толпе неуемных хулиганов, и даже никогда не пробовал удовлетворять собственные потребности. Возможно, нервное напряжение тоже сыграло роль, потому что техника командующего, мягко говоря, оставляла желать лучшего. Ситуацию осложняло то, что Линь Цзинхэн не умел контролировать силу своих пальцев, и каким-то невообразимым образом, в силу своей неопытности, ухитрился превратить чувственную атмосферу в абсолютный хаос. Линь Цзинхэн: — … Лу Бисин не знал, что можно сказать в такой момент. Он на несколько секунд задержал дыхание, прежде чем решил быть честным с самим собой и громко рассмеялся. Линь Цзинхэн поднял форменный пиджак, который ранее скинул на пол, и бросил его в лицо Лу Бисину: — Над чем ты смеешься?! Чем больше Лу Бисин размышлял над случившимся, тем более забавным находил ситуацию — он спрятал лицо в пиджак Линя, не в силах перестать хохотать. Смущенный командующий, стоявший перед ним, внезапно показался ему гораздо ближе, чем когда либо — словно теперь между ними появилась особая интимная атмосфера. Это было новое и странное чувство — но по крайней мере, теперь он знал, что если вновь вздумает укусить Линь Цзинхэна, ему не нужно будет волноваться насчет реакции командующего. — Прибери за собой, я ухожу, — Линь Цзинхэн натянул привычную маску безразличия. — Ты… чего ты еще хочешь? Лу Бисин поднял руку и потянул край тщательно заправленной рубашки Линя, одновременно вытирая с лица слезы: — Эй, ты не мог бы съехать из этой «кладовки» за комнатой для совещаний? Как насчет того, чтобы вместо этого жить со мной? Я уже рассказал премьер-министру: мы планируем построить жилую зону неподалеку от Города Млечного Пути с прямой транспортной доступностью от базы. Весь персонал, который здесь работает, сможет там жить, так что можно я поселюсь с тобой? — Заканчивай говорить ерунду, — Линь вытащил свою рубашку из его пальцев. — Что будем делать с твоим отцом? Привяжем его где-нибудь? Лу Бисин уверенно сблефовал: — Я решу с ним вопрос. Выражение на лице Линь Цзинхэна стало сложночитаемым. Он молча застегнул рубашку, поправил волосы и с ничего не выражавшим лицом поспешно покинул комнату. Лу Бисин, улыбаясь и насвистывая себе под нос, проводил взглядом мужчину, подошедшего к люку механоида. Только отсоединившись от ментальной сети, Линь заметил, что чего-то не хватает: — Отдай мне мой пиджак. Лу Бисин вцепился в форменный пиджак командующего, словно обезьяна, ухватившаяся за ствол дерева, уткнулся в ткань лицом и игриво ответил: — Ни за что. Линь Цзинхэн недовольно нахмурился, но быстро понял, что в этой схватке ему не победить, и сдался, проследовав в пункт управления станцией в одной рубашке. Через некоторое время после его ухода Лу Бисин уселся на пол, радостно сжимая в руках отвоеванный пиджак. Он и сам не понимал, почему ощущал такое головокружительное счастье, но никак не мог перестать насвистывать какие-то случайные мелодии и, казалось, при желании мог бы сам написать песню или стихи прямо сейчас. Он какое-то время раздумывал над этой идеей, пока не пришел к выводу, что не обладал достаточными талантами и креативностью — в его голове слова складывались в бессмысленную мешанину. Тем не менее, они показались молодому ученому забавными и он даже решил записать их и отправить Линь Цзинхэну. Но стоило ему открыть персональное устройство, как он тут же позабыл все придуманное. Хаотичные слова и мелодии в его голове затихли, и его медленно окутало спокойствие. Зачем люди пишут романтичные книги? Разве нет других сюжетов? Только теперь Лу Бисин понял, что любовь — это что-то, о чем действительно стоит писать. Он накинул пиджак на плечи, тихонько выскользнул из механоида и направился к Одноглазому Ястребу под звуки оповещений о подготовке к отлету, раздававшихся из динамиков станции механоидов. Одноглазый Ястреб некоторое время назад видел Линь Цзинхэна, когда тот из центра управления отдавал последние указания перед вылетом и вместе со своей командой поднимался на борт «Модели 3». Так что он с чувством выполненного долга покинул свой пост. Он быстро нашел глазами Лу Бисина, направлявшегося прямо к нему навстречу, и сразу хитро поинтересовался: — Чего ты хотел? Кого ты ищешь? Лу Бисин прочистил горло и ответил: — Командующего Линя. Я слышал, что готовы чертежи военных фабрик, вот и хотел взглянуть. Одноглазый Ястреб, сжимая в зубах сигарету, бросил на молодого мужчину пронзительный взгляд, словно насквозь видел все его отговорки — ведь эти чертежи были разработаны командой инженеров, а не самим командующим. Он насмешливо ухмыльнулся и сообщил: — Ах, Командующего Линя? К сожалению, его здесь нет, только что я своими глазами видел, как он улетел. Он отбыл в экспедицию, и непонятно, когда сможет вернуться. Ты же знаешь его — он может по дороге случайно захватить Седьмую Галактику. Лу Бисин равнодушно помычал в ответ и медленно обернул вокруг себя пиджак, словно модель из рекламы одежды, бесстыдно демонстрируя Одноглазому Ястребу каждую деталь. Одноглазый Ястреб несколько секунд растерянно взирал на него, прежде чем осознал, чей пиджак был на молодом ученом. Затем он рассмотрел взлохмаченные волосы мужчины и счастливое выражение лица, и взревел: — Линь Цзинхэн, этот сукин… что за гребаный проныра! Не могу поверить, что у него хватило совести творить такие мерзости, он что, совсем стыд потерял?! Лу Бисин спокойно насвистывал, не обращая внимания на Одноглазого Ястреба, пышущего гневом. Взбешенный торговец оружием отвесил молодому ученому подзатыльник и расстроенно воскликнул: — Скройся с глаз моих долой, неблагодарный щенок! Лучше бы я вырастил комнатное растение вместо тебя! Лу Бисин, облокотившись на перила лестницы у входа в центр управления, благосклонно принял этот легкий удар кошачьей лапы и покачал головой: — Папа, мы все вместе прошли уже бессчетное количество смертельно опасных ситуаций, почему ты никак не можешь признать, что был неправ насчет него? — Неправ насчет того, что он сукин сын? В чем же я неправ? — Не унимался Одноглазый Ястреб. Несмотря на ругань, раздражение на его лице уже рассеялось. Одноглазый Ястреб вынул из пачки еще одну сигарету и посмотрел на Лу Бисина, который явно был влюблен по уши, словно глупый подросток. Он понимал, что эта «человеческая тигриная печать» уже ускользнула из его рук и теперь целиком принадлежала Линь Цзинхэну. Командующий мог в любой момент взять с собой это молодого мужчину, вернуться в Союз, созвать Серебряную Десятку и всех бывших подчиненных Лу Бисина, чтобы вместе выступить против космических пиратов. В это смутное время, когда демоны и монстры устраивали кровавые сражения, такой хладнокровный солдат, как Линь Цзинхэн, легко мог бы перевернуть мир вверх дном собственными руками и вовсе не нуждался в излишней осторожности. Тем не менее, он решил защищать секрет Лу Бисина даже ценой собственной жизни. Он остался в Восьмой Галактике и спрятал этого молодого ученого, чья личность могла решить исход войны, под защитой премьер-министра и правительства Восьмой Галактики, потому что боялся, что хрупкий цветок не выдержит суровых ветров войны и сломается. Линь Цзинхэн много раз обещал, что бросит Восьмую Галактику на произвол судьбы, но вместо этого снова и снова, несмотря на свои жестокие слова, рисковал жизнью ради спасения полузаброшенных земель. Это лишь доказывало, что сердце командующего было слишком мягким, чтобы на самом деле реализовать все его амбиции. Одноглазый Ястреб был вспыльчивым человеком, но совсем не глупым. Когда он узнал о нынешнем положении бывших подчиненных Лу Синя, он постепенно разгадал намерения Линь Цзинхэна. Тем не менее, его все еще раздражали манеры командующего. Линь Цзинхэн был слишком расчетлив, а его самоуверенность не знала границ — на любой вопрос он без объяснений отвечал: «У меня все схвачено». А своей чудовищной недоверчивостью он, по мнению Одноглазого Ястреба, вполне заслуживал нескольких крепких тумаков. Лу Бисин произнес: — Ты говорил, что он приемный сын Командующего Лу Синя, разве ты не восхищался этим человеком? Линь даже помог отстроить площадь и здание правительства, почему ты не можешь относиться к нему добрее? Одноглазый Ястреб в ответ пробормотал: — Лу Синь точно не мог воспитать такого мерзавца, я уверен, он вырос таким сам по себе… Не понимаю, что ты вообще в нем нашел? Ты мазохист? Лу Бисин, ни секунды не сомневаясь, выпалил: — Он сексуальный. Одноглазый Ястреб поперхнулся, но возразить ему было нечего. — Он невероятно красив. Помнишь, как я целыми днями пускал слюни над его фотографией, когда был ребенком? Признай, что я прав, папа. — Кого это ты зовешь папой? Сколько раз я говорил тебе — я не твой отец, я просто подобрал тебя в мусорном баке. Не может у меня быть такого глупого и похотливого сына, так что вали отсюда! — Одноглазый Ястреб отмахнулся от молодого мужчины и, несмотря на свои слова, сам поплелся прочь, признав поражение. Он направился к статуе Лу Синя, планируя положить у подножия несколько цветов и извиниться за его непутевого сына. Как только Одноглазый Ястреб ушел, к Лу Бисину подбежал один из исследователей, работавших на базе: — Ах, вот вы где, Ректор Лу! Мы вас искали. Лу Бисин, все еще пребывая в приподнятом настроении, спросил: — Что случилось? — Мы последовали вашему совету воспользоваться зацикленным кодом для расшифровки секретных документов, обнаруженных в штаб-квартире АУГ, и наконец добились кое-каких результатов. Пойдемте со мной, сами увидите. Лу Бисин, не мешкая, зашагал вслед за исследователем. Спустя 20 минут Туран тоже переоделась и пришла посмотреть. Исследователи выглядели очень воодушевленными и так увлеклись процессом расшифровки, что, кажется, и забыли, какие именно файлы они взламывали. Лу Бисин вызвал небольшую группу своих инженеров и тоже сосредоточился на декодировании данных, решив не обращать внимания даже на звонки премьер-министра. Туран заняла небольшую комнату отдыха при лаборатории и начала проверять остатки военных запасов для Линь Цзинхэна. Пока она методично оставляла заметки к цепи военных поставок Восьмой Галактики, в соседнем помещении нарастал гул голосов. Наконец раздался радостный возглас, и Туран, закрыв проекцию своего персонального устройства, поспешила присоединиться к толпе ученых. Она вошла в лабораторию и сразу увидела большой 3D-экран в центре комнаты, на котором отображались бесконечные строки данных. Один из исследователей запустил видеофайл, и на экране появилось изображение женщины. На ней был длинный лабораторный халат, а ее волосы были небрежно собраны в хвост. Женщина не носила макияжа и выглядела уставшей, но черты ее лица были утонченными и красивыми даже по современным меркам привлекательности. Взгляд холодных серых глаз словно пронзал экран насквозь, и у всех присутствующих перехватило дыхание. Туран тревожно разглядывала незнакомку, чувствуя, как в душе поднимается жутковатое предчувствие. — У нас осталось менее 15% энергии, а запасные энергоблоки уже разрушены. Ракеты и пушки частиц использованы полностью. Я записываю это видео под прицелом орудий Линь Вэя. Ее слова прервал грохот взрыва, и камера слегка задрожала — на заднем плане было явно видно, что хвост ее механоида был подбит. Посыпались искры, и пассажиры корабля в ужасе бросились врассыпную. Женщина на экране склонила голову и слегка улыбнулась: — В ход пошли тяжелые ядерные ракеты — видимо, он решил даже не прощаться со мной. Прим.пер.: ну что ж, очевидно, нашим героям еще есть, чему поучиться))) Тем временем, Одноглазый Ястреб признал поражение — переводчика это очень умиляет)))