Отбракованные (Некондиция)

Хотя молодой господин Лу Бисин и был неопытным чудаком, который большую часть жизни потратил на построение отношений со своими собственными научными экспериментами, ему вовсе не был чужд авантюризм, и он не боялся брать инициативу в свои руки. Может быть, любопытство и убило кошку, но этот факт никак не мешал ему добиваться желаемого. Он мгновенно почувствовал замешательство Линь Цзинхэна и решил, что поддразнить такого непоколебимого позера должно быть достаточно увлекательно. Лу Бисин воспользовался возможностью, сделал шаг вперед и, осмелев, обнял командующего. Линь Цзинхэн: — … Это было задумано, как спонтанная шутка над Линем, но Лу Бисина затопило абсолютно неожиданными чувствами. Тело командующего не было таким, как он себе представлял, — его грудь была твердой, а талия даже стройнее, чем казалось под одеждой. Линь Цзинхэн держал спину идеально ровно, даже напряженно, ни на секунду выходя из своего привычного образа. К удивлению Лу Бисина, тело, которое он к себе прижимал, ощущалось теплым даже сквозь слои одежды, несмотря на бившееся внутри холодное сердце командующего. Это тепло практически околдовало молодого ученого. Лу Бисин чувствовал себя так, будто получил электрический разряд. Он даже различил слабый аромат рома от мужчины в своих объятьях… но в следующее мгновение Линь Цзинхэн задержал дыхание. Линь Цзинхэн наконец отступил назад, и его неестественно напряженные суставы издали хруст, нарушивший тишину. Хотя Лу Бисин еще не успел насладиться этой близостью в полной мере, он все же медленно разжал руки, боясь случайно сломать какую-нибудь кость в теле командующего. Затем отошел на пару шагов назад и невозмутимо произнес: — Я и не знал, что ты так добр. Линь Цзинхэну только что буквально приклеили на лицо ярлык «доброго» человека, и он тут же захотел восстановить свой авторитет, отругав Лу Бисина, но не смог найти для этого объективной причины. Он никогда не вел себя с ним, как командующий армии, да и короткое объятие не было чем-то из ряда вон выходящим или заслуживающим порицания. Попав в неловкую ситуацию, Линь Цзинхэн глубоко вздохнул и решил притвориться, что ничего не произошло. Он холодно ответил: — Просто не хотел, чтобы ты плакал над своим проектом. Затем командующий развернулся и нацепил на себя свою обычную маску неприступного интроверта. Лу Бисин про себя облегченно вздохнул и втайне снова прокрутил в голове сцену объятий и испытанные при этом чувства. Ему казалось, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Пока двое мужчин усиленно делали вид, что ничего необычного не произошло, из медицинского блока тихо выкатилась капсула и направилась в сторону Лу Бисина. На борту механоида раздался голос Чжаньлу: — Ректор Лу, я заметил, что у вас учащенное сердцебиение, повышено кровяное давление и температура выше нормы. Вам нужна медицинская помощь? Лу Бисин: — … Линь Цзинхэн бросил на него удивленный взгляд. Лу Бисин, смущенный донельзя, выбежал из помещения: — Мне… мне нужно заняться кодированием трансферных точек. Чжаньлу, принявший свою человеческую форму, вышел прямо из стены «Модели 3» и растерянно уставился вслед Лу Бисину. Он молча поискал информацию в своей базе данных и спустя несколько секунд внезапно что-то понял: — Сэр, проанализировав поведение господина Лу, я пришел к интересному выводу. Я могу поделиться им… — Я не хочу знать, держи свои выводы при себе, — Линь Цзинхэн вздохнул и протянул Чжаньлу пустой стакан. Чжаньлу ловко налил в него ром и добавил льда. На другом конце «Модели 3» Лу Бисин запрыгнул в первый попавшийся механоид, стоявший в хранилище, и исчез в трансферной точке. Линь Цзинхэн тоже, казалось, не торопился возвращаться на базу. Вместо этого он потягивал ром, дрейфуя в тихом темном космосе. Чжаньлу напомнил ему: — Сэр, я снизил требования вашей диеты на основании прогресса реабилитации, но если вы продолжите пить, то скоро достигнете максимальной дневной дозы алкоголя. Линь Цзинхэн рассеянно ответил: — Тогда убери бутылку обратно в шкаф, я закончил. Привычки командующего курить и употреблять алкоголь были почерпнуты у старших боевых товарищей, но зависимостью их назвать было нельзя. Он мог принять предложение сигареты или бокала спиртного, но сам бы не стал прикладывать усилий, чтобы их заполучить. В течение всей реабилитации он даже не притрагивался к бутылке, а находясь на механоиде никогда не закуривал. Во время его последней диеты Лу Бисин, словно шаловливый ребенок, все время предлагал ему что-то съесть, всеми способами пытаясь выяснить, какую еду предпочитает командующий. Линь Цзинхэн не ответил ему, потому что и сам не знал — для него потребление пищи было лишь жизненной необходимостью, поэтому он ел то, что находилось под рукой или входило в план питания. Ему не нравилось читать художественную литературу, и он ненавидел находиться в обществе. Во время службы в рядах Серебряной Крепости он даже заблокировал все новости, не относившиеся к армии, на своем персональном устройстве. Единственной знаменитостью во всех восьми галактиках, о которой он слышал, была та самая Евгения, а «кино» он в последний раз смотрел лет 20 назад. Это был рекламный документальный фильм, созданный при поддержке Военного консульства для привлечения рекрутов в армию. Поэтому Адмирал Вульф притащил на премьеру всех действующих офицеров Союза, включая и Линь Цзинхэна. Тот прибыл на показ, позволил журналистам сделать несколько фотографий, а затем проспал все два часа, которые длился фильм. Единственной вещью, которую с натяжкой можно было назвать увлечением командующего, были встроенные в систему пилотирования механоидом игры. Иногда во время длительных межгалактических вылазок Линь посвящал им свое свободное время. Любимой игрой командующего была имитация бомбардировки, рассчитанная на проверку концентрации игрока. В ней хаотично устанавливались виртуальные мишени в пределах зоны ментальной сети, и игроку давалось некоторое время на их уничтожение. Тем пилотам, совместимость которых с ментальной сетью была невысока, было сложно продвинуться дальше первого уровня. И конечно своей виртуальной мишенью Линь всегда выбирал парламент Союза. — Я жутко скучный человек, да? — Внезапно заговорил Линь Цзинхэн. — Если судить по общепринятым стандартам, то это не совсем так, — честно ответил Чжаньлу. — Вы становитесь заметно более оживленным, когда критикуете окружающих. Линь Цзинхэн выдавил из себя улыбку: — То есть ты говоришь, что я абсолютно невыносимый. — С вами, безусловно, нелегко поладить, — Чжаньлу слегка наклонил голову. — Сэр, вы кажетесь немного обеспокоенным, точно как в первый раз, когда мисс Пенни призналась вам в чувствах. Линь Цзинхэн, напряженно сведя брови, допил свой ром. Чжаньлу продолжал: — Я слышал, что когда люди выбирают себе партнеров, они основываются на своих понятиях об идеальном спутнике жизни. Мои наблюдения показывают, что вашим предпочтениям мог бы соответствовать кто-то вроде мисс Пенни. Линь Цзинзхэн поперхнулся ромом и громко закашлялся: — Как могло случиться, что я и сам не знаю, что у меня есть предпочтения? — спросил он, шокированный услышанным. — Вы всегда были гораздо добрее и терпимее к мисс Пенни, чем к остальным людям, которых вы считаете друзьями. Вы старались защищать ее и считались с ее чувствами, а кроме того не ругались при ней и не проявляли свой обычный сарказм… это очень нетипично для вас, — изложил свои доводы Чжаньлу. — Гибель планеты Пекин-β, безусловно, была трагедией, и я соболезную вашей потере. Линь Цзинхэн какое-то время не отвечал. Его взгляд сквозь ментальную сеть «Модели 3» скользнул в направлении Пекина-β, но когда-то густонаселенная планета просто испарилась в бесконечном космосе, не оставив после себя ничего, кроме звенящей пустоты. Линь Цзинхэн повертел в руках стакан с ромом и сказал более тихим голосом: — У меня нет никаких чувств к Пенни. Я сразу отказал ей. И мне… если честно, даже сказать ей было нечего. На самом деле Линь Цзинхэн всегда чувствовал себя неуютно рядом с Пенни. Он будто возвращался в Академию Черной Орхидеи, где не мог сосредоточиться на уроке истории, но все время был начеку, дабы его не застукали спящим во время занятий. Он так же не хотел по неосторожности разбить хрупкое сердце девушки, и это было гораздо более утомительно, чем могло показаться со стороны. — Я просто… — Линь Цзинхэн замолчал, подыскивая слова. — Я просто был благодарен ей за то, что она такого высокого мнения обо мне, потому что мало кто видит меня в таком позитивном свете. — Я бы не сказал, что это справедливое наблюдение, сэр. Признание мисс Евгении было куда более страстным, чем полученное от мисс Пенни, — заметил Чжаньлу. — В том году во время Парада Дня Свободы, она спустилась со сцены, чтобы лично с вами увидеться. Я проанализировал записи той встречи и пришел к заключению, что тогда ее психологическое состояние было очень похоже на состояние Ректора Лу несколько минут назад. Но я не припоминаю, чтобы вы выразили ей благодарность. Последнее предложение вызвало у Линь Цзинхэна еще большее отчаяние. Он раздраженно ответил: — Евгения — известная светская львица при парламенте Союза и неплохая актриса. Сымитировать волнение для нее не проблема. Предложение стать частью парламента или пара недель в заголовках газет сделало бы ее еще счастливее. — Хм, то есть вы согласны с выражением, что «политика убивает любовь». Кажется, ваши взгляды на привязанность между людьми и ценность чувств вполне соответствуют вашему отстраненному внешнему виду, — Чжаньлу забрал пустой стакан. — Тогда что насчет вашего бывшего Вице-адмирала из Серебряной Крепости, господина Лодэ? Глаза Линь Цзинхэна расширились: — Что? — Вице-адмирал очень скрытный человек и не умеет выражать свои чувства, но каждый раз, когда он проходил мимо вас, его сердцебиение учащалось на 10-15%, — продолжил Чжаньлу, не осознавая, какую бомбу только что скинул на командующего. — Он всегда провожал вас взглядом. И каждый раз, когда вы выходили из своего кабинета, он закрывал за вами дверь, бросив еще один взгляд вам вслед. Линь Цзинхэн в неверии уставился на него. Чжаньлу понимающе кивнул: — Ладно, судя по вашему выражению лица, вы относились к Вице-адмиралу примерно так же, как к ИИ — разве что, не стряхивали пепел ему в руку… Искренне сочувствую господину Лодэ и надеюсь, что сейчас у него все хорошо. Линь Цзинхэн раздраженно откинулся на спинку кресла и решил больше ничего не говорить. Этот разговор с Чжаньлу не только не успокоил его, а наоборот лишь заставил еще больше нервничать. Лу Бисин очень быстро обновил систему защиты от обнаружения и организовал повторное соревнование… или лучше сказать, истребление командующим участников. Вторая симуляция продлилась 50 минут, и все три команды снова получили отрицательный счет. На этот раз Линь Цзинхэн обнаружил еще одну недоработку: при приближении к флоту, чей размер был близок к Золотым Воинам, относительно большое скопление механоидов создавало слабые, но различимые для противника электромагнитные колебания. Участники так привыкли держаться рядом, что Линь Цзинхэн снова застал их врасплох. Как и в первом сражении, на фоне остальных выделялся Суббота. Будучи живым воплощением того, что Командующий Линь называл «тупыми мечтателями», Суббота снова и снова кидался в атаку. На этот раз он даже привел нескольких товарищей прямо в зону поражения тяжелого механоида, и его поведение становилось агрессивнее с каждой попыткой. Вот только кроме безрассудной смелости, ему нечего было противопоставить Линю. Третье соревнование заняло полтора часа. На этот раз Линь Цзинхэн даже не открывал огонь. Проныра и его команда решили сжульничать и установить на «Модель 3» скрытую камеру накануне вылета, надеясь отследить действия командующего во время битвы. К сожалению, несчастный господин Проныра не имел никакого понятия, с кем связался, и совершил нелепую попытку обмануть самый мощный ИИ своей эпохи с помощью старого шпионского трюка. Линь Цзинхэн не стал объявлять об этом прилюдно, но решил преподать ему урок на поле боя. Используя секретный коммуникационный порт Чжаньлу, он вломился в ментальную сеть Проныры. Все три команды пялились на застывший в космосе тяжелый механоид, не догадываясь, что среди них уже обосновался Троянский конь. Притворившись Пронырой, Командующий Линь подманил других участников поближе и устранил их всех, не пошевелив и пальцем. Таким образом он личным примером показал Проныре, что обманные маневры в бою бывают полезны, но сначала стоит им научиться. Железные Рыцари заняли последнее место и были отправлены на патрулирование нелегального коридора. К моменту начала четвертой игры, система защиты от обнаружения была доведена почти до совершенства. На этот раз Золотые Воины и Железные Рыцари, усвоив урок, до последнего прятались при помощи системы в надеждах продержаться положенные четыре с половиной часа. Но после нескольких столкновений с командами, Линь Цзинхэн уже неплохо разобрался, кто есть кто. Он навернул несколько кругов за пределами зоны покрытия системы защиты от обнаружения, чтобы выманить Субботу, и тот его не разочаровал. Возможно, в другой жизни Суббота был членом отряда самоубийц — несмотря на испытанные страдания от насильного выброса из ментальной сети, он не бросил затею заработать несколько очков за счет Командующего Линя. Линь Цзинхэн принял его широкий жест и тут же уничтожил весь Отряд Сил Самообороны. Он даже исподтишка угрожал Выходному, используя его ментальную сеть, до тех пор, пока тот не выдал местонахождение остальных команд. С этого дня могло показаться, что Линь Цзинхэн нацелился именно на Отряд Сил Самообороны. Каждый раз, как участники появлялись на поле, он первым делом разбирался с командой Субботы, а потом уже добивал остальные две группы. Это не только стоило Отряду Сил Самообороны очков в игре, но и превратило их в команду, постоянно пребывавшую на последнем месте и твердо обосновавшуюся в патруле. Суббота и его товарищи по группе летали в космосе вот уже две недели и ощущали, что такими темпами скоро превратятся в искусственные спутники станции. Когда Лу Бисин прибыл, чтобы пополнить их запасы, он наткнулся на горстку механоидов, дрейфовавших в космосе, словно трупы. Все члены отряда Субботы были заняты либо компьютерными играми, либо карточными. Даже их лидер бросил попытки тренировать своих людей, установил механоид на автопилот и забился в угол, чтобы вздремнуть. Трижды попытавшись связаться с Отрядом Сил Самообороны и не получив ответа, Лу Бисин взломал ментальную сеть Субботы и врубил на полную громкость музыку в кабине его механоида. Суббота тут же подпрыгнул от кошмарного шума. Для пущего эффекта Лу Бисин отключил систему гравитации, поэтому Суббота сразу приложился головой об потолок кабины. Не в состоянии совладать со своим телом в невесомости, Суббота продолжал хаотично летать по помещению, отскакивая от стен, словно резиновый мяч, пока наконец не остановился, задыхаясь от тошноты. — Доброе утро, Суббота, — энергично поприветствовал его Лу Бисин. — Неплохой танец получился, но эти цветастые штаны не подходят для выступления. — Отдай мне мою ментальную сеть, иначе меня сейчас вырвет, — заорал в ответ Суббота. Его тошнило даже на пустой желудок. — Вчера… я ничего не ел вчера, просто выпил пару глотков вина и уснул. Мне жутко надоели питательные батончики, — рассказывал Суббота, приводя себя в порядок. — Я уже даже не помню, какова на вкус свежеприготовленная пища. — Некоторые межгалактические вылазки занимают месяцы, — заметил Лу Бисин. — Тебе придется к этому привыкнуть. Суббота усмехнулся в ответ: — Да ни хрена! Настоящие солдаты терпят лишения, потому что защищают свой дом. А мне приходится с этим сталкиваться потому, что у нас нет собственной армии. Глаза Лу Бисина расширились, когда он вгляделся в выражение лица Субботы на коммуникационном экране: — Ты думаешь, что Линь специально нападает именно на тебя? — Нет, — пожал плечами Суббота. — Ему не нужно нацеливаться на меня, он скорее всего просто считает меня самой легкой мишенью, поэтому и устраняет первым. Кто я такой, чтобы он обратил на меня внимание, в конце концов? У меня мало навыков, и я не могу сработаться с другими командами. — Может быть, он просто хочет поручить тебе патрулирование для того… — Начал было Лу Бисин. — Ага, правильно, просто отправьте меня на эту длительную службу у черта на куличках. Чем это отличается от домашнего ареста? Ставь миску с кормом сюда, господин надзиратель, — перебил его Суббота, открывая шлюз для пополнения запасов. — Кстати, ректор, возможно, это последний раз, когда тебе придется подвозить мне сюда запасы, и наверное, стоит поискать замену для патрулирования. Мы останемся сегодня на ночь, а потом я верну отряд на станцию. Я решил распустить Отряд Сил Самообороны по возвращению, чтобы больше никому из моих ребят не приходилось страдать. — Ты сдаешься? — Сдаюсь. В тот раз я не послушал тебя, потому что я был наивным дураком. Правду говорят: никогда не поймешь, на что способен, пока не испытаешь свои силы, — Суббота безразлично пожал плечами, наблюдая за погрузкой запасов продовольствия. — Скажи, Корова мертв? Или где-то заперт? Лу Бисин был поражен. — Что, неужели ты считаешь меня настолько глупым? — Все так же безучастно продолжал Суббота. — Ну и ладно, уже неважно. Он меня, конечно, в каком-то смысле вырастил, но на деле просто бросил выживать на космической станции до тех пор, пока я не достиг возраста, когда смог ему помогать. Умрет он или нет, меня не сильно беспокоит. Думаю, другие тоже заметили неладное, но предпочли промолчать. Когда человек… или группа людей теряет человеческое достоинство и просто бесцельно проживает дни, жизнь ничего не стоит. Этот мерзавец всегда был таким, да и мы не лучше. Обитатели станции напоминали низшее сословие населения Земной эры. Они с трудом переживали каждый новый день, и инстинкт самосохранения свел смысл их существования к потреблению пищи и воды. Они не понимали законов цивилизованного общества, и им не было дела до того, кто ими руководит, — их интересовало только простейшее выживание. — Мы не пытали его и не убили, не волнуйся. Просто отпустить его сейчас — значит, поставить нашу безопасность под угрозу, — ответил Лу Бисин. — Некоторые обитатели базы обвиняют тебя в убийстве господина Спенсера… — Они просто ищут оправдание его отсутствию. Раньше были даже такие, кто болтал, что я с ним сплю, — Суббота покачал головой и рассмеялся. — А ты… ты действительно… пффффт… Не знаю даже, что тебе сказать. Почему ты все принимаешь так близко к сердцу? Двое мужчин какое-то время молча смотрели друг на друга, а затем Суббота поднялся, чтобы заняться прибывшими запасами провизии: — У меня были мысли избавиться от Коровы и самому управлять станцией. Тогда я был просто ребенком и свято верил в собственные силы, но теперь я многое понял. Лу Бисин нахмурился, оглядывая тощую фигуру Субботы. — Эти отбросы, живущие на базе, абсолютно безнадежны, и относиться к ним, как к свиньям в загоне, — верный подход. Я тоже свинья, просто по глупости поверил, что смогу летать. Пребывание в открытом космосе обостряло все негативные эмоции, поэтому было не лучшим местом для серьезных разговоров. Лу Бисин решил вернуться на станцию и отложить следующее соревнование до прибытия Субботы — им нужно было поговорить. Но не успел он приземлиться, как почувствовал мощную ментальную сеть Чжаньлу. На этот раз Чжаньлу себя ничем не ограничивал, расширив свою сеть до максимального покрытия. Словно гигантская паутина, покрывавшая все вокруг, она практически заставила Лу Бисина чувствовать удушье. Сеть легко достигала ближайших трансферных точек и даже пространства за пределами их ответных координат. Лу Бисин взял себя в руки, взглянул на календарь, и обнаружил, что кто-то обвел на нем завтрашнюю дату. Обещанные три месяца подошли к концу. Линь Цзинхэн уже подготовил все необходимое для запуска связи на дальние расстояния. Как только часы пробьют полночь, он отправит сигнал с базы. И тогда эта станция превратится в птичье гнездо, свитое на краю утеса и готовое в любой момент сорваться в бездну. Хотя Линь Цзинхэн ничего прямо не заявлял, все это время он помогал Лу Бисину с тренировками вооруженных группировок. И спустя какое-то время тот почти поверил, что может быть — лишь может быть — командующий начал смягчаться и привязываться к этой станции. Тем не менее… Прим.пер.: ох уж эти эмоциональные качели от Прист…